Дом иконы на Спиридоновке - Игорь Возяков - Музейные палаты - 2009-10-31
К.ЛАРИНА: Ну, начинаем мы, наконец, программу «Музейные палаты», и здесь Ксения Ларина, здесь Анна Трефилова.
А.ТРЕФИЛОВА: Да? Можно открывать?
К.ЛАРИНА: Анна Трефилова!
А.ТРЕФИЛОВА: Да.
К.ЛАРИНА: Чего там открываешь? (смеются) Будем открывать?
А.ТРЕФИЛОВА: Призы. (смеется) Доброе утро, доброе утро!
К.ЛАРИНА: Итак, сегодня у нас в гостях Дом иконы на Спиридоновке. У нас в студии Игорь Возяков, основатель дома, меценат и коллекционер. Добрый день, Игорь, здравствуйте!
И.ВОЗЯКОВ: Здравствуйте!
К.ЛАРИНА: Сразу скажем, что мы разыгрываем, чтобы так…
А.ТРЕФИЛОВА: Ну вот я вот это и собиралась открывать.
К.ЛАРИНА: …народ возбудился, да.
А.ТРЕФИЛОВА: Да. Здесь альбом, просто он так красиво запечатан.
К.ЛАРИНА: Альбом потрясающий просто!
А.ТРЕФИЛОВА: Прямо хочется внутрь, сейчас я, говорю, открою.
К.ЛАРИНА: Очень красивый, очень большой, и понятно, что это просто такой, роскошный подарок. Ну, при этом еще есть…
А.ТРЕФИЛОВА: Еще есть приглашения. Каждое, естественно, на два лица – это бесплатная будет экскурсия для тех, кто выиграет у нас вот сейчас в программе, часовая экскурсия по Дому иконы. Вот. Значит, пока Игорь открывает, давайте я начну…
К.ЛАРИНА: Да, вопросы.
А.ТРЕФИЛОВА: …зачитывать.
К.ЛАРИНА: Давай.
А.ТРЕФИЛОВА: Внимание, вопрос! Итак, 2 июня 1672 года иконописцу Симону Ушакову была заказана икона «Апостол Петр и святая Троица». Икона была выполнена на кипарисовой доске 49 на 13,5 см. Благодаря этой иконе мы теперь точно знаем, что… что мы знаем благодаря этой иконе?
К.ЛАРИНА: В этом вопросе не случайно точные параметры заданы – 49 на 13,5 см.
А.ТРЕФИЛОВА: Что это такое было, с такими параметрами?
К.ЛАРИНА: Что это такое? Да.
А.ТРЕФИЛОВА: Второй вопрос. Когда Игоря Губермана – друга, кстати, нашей радиостанции – не удалось посадить по политическому делу, вокруг него сфабриковали дело о скупке краденых икон. Во время обыска икону Губермана не нашли. За что тогда посадили автора «Гариков»?
К.ЛАРИНА: Так.
А.ТРЕФИЛОВА: Пять лет как барыга отсидел, между прочим. В 1906 году газеты сообщали из города Нежина, что в Глинскую пустынь доставлена новая икона Страшного суда, изображавшая муки грешников. Какой великий грешник удостоился чести поджариваться в самом центре иконы? И еще вопрос: назовите выражение, которое появилось благодаря московским торговцам иконами, которые упорно стремились получить за свой товар максимальную сумму? И вопросы от Игоря сложные теперь. Давайте, зачитывайте.
И.ВОЗЯКОВ: Мы прямо в одном раунде так сразу все и объявляем?
К.ЛАРИНА: Да, сразу пусть думают, да.
А.ТРЕФИЛОВА: Давайте, да, мы все сразу.
И.ВОЗЯКОВ: О, ну у меня вопросы будут специфические.
К.ЛАРИНА: Давайте.
И.ВОЗЯКОВ: Ну, первый вопрос такой: что такое чемоданный распил?
К.ЛАРИНА: (смеется)
А.ТРЕФИЛОВА: Так.
К.ЛАРИНА: Где Вы раньше работали? (смеются)
И.ВОЗЯКОВ: Вы знаете, я человек редкий, особенно в нашей вот этой постграничной эпохе советской-несоветской – человек, который чему учился, тому и работал всю свою жизнь, кроме того, чем я занимаюсь сейчас.
К.ЛАРИНА: Понятно.
И.ВОЗЯКОВ: Это тоже вопрос в эфир.
А.ТРЕФИЛОВА: Так, что такое чемоданный распил? Следующее.
И.ВОЗЯКОВ: Под каким предлогом в конце 20-х годов советская власть запрещала колокольный перезвон церквей? Вот. И…
А.ТРЕФИЛОВА: Последнее.
И.ВОЗЯКОВ: Последний вопрос, завершающий… последний лет через сто будет.
А.ТРЕФИЛОВА: Да.
И.ВОЗЯКОВ: Завершающий вопрос.
А.ТРЕФИЛОВА: Крайний.
И.ВОЗЯКОВ: Да. В том, что известно, хоругви, выносные иконы, которые используют во время крестных ходов, бывают полотняные, бывают деревянные. И вот какие чаще используют и почему?
А.ТРЕФИЛОВА: Вот Вы прям по ходу усложнили – какие и почему?
К.ЛАРИНА: Ну и хорошо, и правильно – почему.
А.ТРЕФИЛОВА: Ну хорошо, ладно.
К.ЛАРИНА: Ну понятны вопросы. Значит, напомним, дорогие друзья, что все это на смс можно прислать, ваши ответы. И во второй части, если мы успеем – посмотрим, как у нас разговор пойдет – то по телефону тоже будем принимать ответы на эти вопросы.
А.ТРЕФИЛОВА: Но… По уже открытому Игорем альбому я могу сказать, что этот альбом посвящен как раз Дому иконы, как все начиналось, как все создавалось, и конечно, естественно, с иллюстрациями совершенно потрясающими.
К.ЛАРИНА: Ну, с чего мы начнем? С истории самого дома или с выставки? Мне кажется, может быть, сразу про выставку сказать, которая сейчас там открылась?
А.ТРЕФИЛОВА: Давайте.
К.ЛАРИНА: Игорь, давайте прямо сразу с нее. Да?
И.ВОЗЯКОВ: Вы вершите судьбы программы.
К.ЛАРИНА: Давайте, давайте. Сначала про выставку, а потом пойдем про историю. Итак, что за выставка?
И.ВОЗЯКОВ: Выставка…
А.ТРЕФИЛОВА: Страшная выставка.
И.ВОЗЯКОВ: Страшная выставка. Ну, она, скажем, такая, провоцирующая. Потому что если не делать провоцирующих вопросов, то не получишь никаких ответов. Это как в школе, да, когда преподаватель ведет занятие в классе, до тех пор, пока он говорит детям просто, ясно и понятно, вообще никто не реагирует, пока нет провоцирующих вопросов, чтобы эту аудиторию держать. И совпало с днем политзаключенного, который был…
К.ЛАРИНА: А сегодня, кстати, день работников СИЗО.
И.ВОЗЯКОВ: Вот видите, какое близкое соседство, как две стороны одной медали.
К.ЛАРИНА: Да, да, да.
И.ВОЗЯКОВ: Ну здесь много параллелей можно провести – черный - белый ангел, божие – безбожие, падший ангел, там. Вот понятно весь этот вот… ряд этот понятен логический. И вот, выставка, которая называлась «Безбожник», очень много споров вокруг нее было, очень много людей было… раскололись – как те, которые за, так и те, которые против. Очень много вопросов, которые можно зацепить, и каждый из них – отдельная тема для разговора. Так, например, почему икона в доме? Где должна быть икона, должна быть в церкви, где должна быть икона? Точно так же и эта выставка – как можно в Доме иконы, казалось бы, месте святом, выставка «Безбожник». Смысл выставки в том, что… сама по себе формула выставки – это опровержение торжества. Это такая, формула в том, что торжество вот этого безбожия короткое – это был такой, национальный проект в 22-м году, когда собрали ради проведения политики антирелигиозной атеистической, причем воинственно атеистической, воинственно религиозной, собрали те ресурсы, которые были в стране – и художников, и карикатуристов, и музыкантов-балалаечников, и постановщиков художественных спектаклей в клубных учреждениях. Вот, силы были собраны все, но при этом нужно отдать должное, что изобразительные средства, методы и формы, которые использовались, они, в общем-то, когда я смотрю на эти плакаты безбожников, они не носят такого, глумливо… вот это такого вот, мерзкого, низкого характера. Они почему-то все такие, написаны любя.
А.ТРЕФИЛОВА: Но это что, это против религии, да?
И.ВОЗЯКОВ: Это вот эти плакаты – любя.
К.ЛАРИНА: Антирелигиозные, да?
И.ВОЗЯКОВ: Антирелигиозные плакаты, они, в общем-то, написаны все любя. Т.е. художник, когда эти картины писал… Мы нашли даже карикатуристов, которые в то время это писали. Специальные выпуски были этих, училищ политработников, специальный выпуск был, который этим занимался. Мы нашли людей, которые это писали. На самом деле, это несчастные люди, которые тогда это делали.
А.ТРЕФИЛОВА: Их заставляли, что ли?
И.ВОЗЯКОВ: Но даже когда они делали это тогда…
А.ТРЕФИЛОВА: Их заставляли, или они искренне в это верили?
И.ВОЗЯКОВ: Ну, добровольно-принудительно. Кто-то искренне верил… Ну вот другой вопрос, который тоже так, автоматически возникает: как патриархальная крестьянская христианская такая страна с глубочайшими устоями в историческом смысле в кратчайшие секунды перевернулась в страну тотального безбожия – с сожжением икон, крушением колоколен. Когда, ну, например, Феодоровский храм в Царском Селе стал мастерской «Мосфильма», в котором делались декорации глумливые для тех же самых антирелигиозной политики. Для тех же самых фильмов.
К.ЛАРИНА: Т.е. здесь на выставке выставлены – простите за тавтологию – показываются вот эти плакаты антирелигиозные, которые были в ту пору сделаны, да, в 22-м году? И иконы, которые были осквернены.
И.ВОЗЯКОВ: Мы показываем…
К.ЛАРИНА: …как раз вот этой антирелигиозной кампанией, да?
И.ВОЗЯКОВ: Стержень выставки – сама по себе вот эта антирелигиозная политика как это, сегодняшним языком говоря, национальный проект. В предметах и в лицах. Ролики – т.е. документальная вот эта хроника того времени, как все это происходило. Хронология по времени, по решениям, как это происходило. Сами по себе оригиналы плакатов, которые из разных мест мы нашли. Мы с них сделали увеличенные копии на пленки, которые недалеко от пола. В первой версии тоже было положить их на полу, чтобы по ним люди ходили, но я категорически был против этого, потому что это то же самое глумление над историей. Они царапали звезды и жгли иконы, а мы будем ходить по их плакатам. Это то же самое глумление – нельзя этого делать.
К.ЛАРИНА: Давайте мы сейчас прервемся на выпуск новостей, потом продолжим наше путешествие по выставке… как она точно называется?
И.ВОЗЯКОВ: «Безбожник».
К.ЛАРИНА: Просто? «Безбожник».
И.ВОЗЯКОВ: «А был ли Христос?».
К.ЛАРИНА: Да, да. Хорошо. Значит, мы про эту выставку еще поговорим, естественно, заглянем в Дом иконы, и вместе с нами это сделает Тимур Олевский, как обычно, который провел там некоторое количество времени, и у него есть свои впечатления, да? Ну, естественно, будем принимать ответы на вопросы, которые мы вам задали.
НОВОСТИ
К.ЛАРИНА: Напомню, что сегодня мы в Доме иконы на Спиридоновке. И наш сегодняшний гид – Игорь Возяков, основатель Дома, меценат и коллекционер. Начали мы наш разговор с выставки «Безбожник. А был ли Христос?». Я вот тут открыла здесь некоторые новостные сайты, и здесь, конечно, поражает воображение, вот, икона с выколотыми глазами.
А.ТРЕФИЛОВА: Вот, вот я…
К.ЛАРИНА: Поскольку да, помимо плакатов антирелигиозных, про которые говорил Игорь, там есть и иконы, которые подверглись вот этой гражданской казни со стороны народа-богоносца.
А.ТРЕФИЛОВА: А вот почему, я хотела… Вот как думаешь, почему выкалывали именно глаза? Вот мы говорили об этом с Игорем тоже до эфира.
К.ЛАРИНА: Да.
А.ТРЕФИЛОВА: Как Вы считаете, почему глаза?
И.ВОЗЯКОВ: Это вопрос в аудиторию, или это вопрос ко мне?
К.ЛАРИНА: К Вам, да.
А.ТРЕФИЛОВА: К Вам. Вы как думаете?
К.ЛАРИНА: Ну как это… а что еще?
А.ТРЕФИЛОВА: Ну т.е. какая-то совесть все-таки была, понимаешь? Когда выкалывали, или как?
К.ЛАРИНА: Ничего себе совесть!
А.ТРЕФИЛОВА: Ну потому что смотри, вот мне кажется, что это все-таки вот какая-то болезнь была в этом…
К.ЛАРИНА: Это по-моему, наоборот, какое изуверское издевательство над ликом святого. Ну а как, что? Как пытали в… на Руси? А как пытали на Лубянке? Иголки под ногти загоняли, и вот тому же Блюхеру как раз глаз вырвали во время пыток – то же самое.
И.ВОЗЯКОВ: Я думаю, это скорее от слабости. От понятной слабости этого безбожия. Поэтому и ослепляли, попытка ослепления иконы. Это же попытка ослепления, по сути.
А.ТРЕФИЛОВА: А что…
К.ЛАРИНА: А вот можно – прости, Ань…
А.ТРЕФИЛОВА: Да.
К.ЛАРИНА: Можно, вот, допустим, такой вопрос – а как, вообще, представители церкви к этой выставке отнеслись? Поскольку мы знаем прецеденты, как они всегда очень осторожно, настороженно, я бы даже так сказала, относятся к такого рода провокационным выставкам. Вот здесь их отношение? Или Вы еще об этом не знаете?
И.ВОЗЯКОВ: Нет, это тот редкий случай, когда легко ответить. Что, вообще, идея выставки была благословлена патриархом Алексием II еще при жизни. Когда затейник этой выставки, тот, с кого появилась идея такой… Вот если ехать по Можайке, с правой стороны музей ненужных вещей – вот хозяин этого музея ненужных вещей, замечательный человек, но он такой… если у меня формула в отношении Дома о том, что наша аудитория – это все, вне зависимости от того, какое отношение к религии… то ли это воинствующий атеист, воинствующий сатанист, воинствующий фашист – неважно, с чем он зашел в Дом. Неважно, какой мотив для того, чтобы зайти в Дом – важно, с чем он из Дома выйдет. Поэтому Дом структурирован специальным образом – так, чтобы каждый этаж давал определенные знания. То вот этот человек, Саша Серегин, у него все более такое, четкое, жесткое, простое: Россия, русские, Россия, развитие России. Вот, и он в свое время обратился к патриарху к Алексию II с тем, что «вот, у меня плакаты вот эти антирелигиозные, может, мне их сжечь? Что мне с ними сделать?» Он сказал: «Нет, это черта времени. Наоборот, нужно это показать людям, сделать выставку». Вот в этом случае редкий такой шанс сказать, что на самом деле все благословлено.
К.ЛАРИНА: А где эти иконы хранились, как их обнаружили, вообще – оскверненные иконы?
И.ВОЗЯКОВ: Ну, оскверненных… уж чего-чего, а оскверненных икон на просторах нашей Родины достаточно.
К.ЛАРИНА: Ну кто-то их хранил.
И.ВОЗЯКОВ: Потому что оскверненными иконами делали перегородки в свинарниках и коровниках, и такие…
К.ЛАРИНА: Т.е. использовали как строительный материал, да?
И.ВОЗЯКОВ: Да, и коробки, и ступеньки… Хотя часто очень вот эти вот иконы, когда строители поворачивали ликами вниз, они… тоже была попытка их спасти. У меня на западе есть икона, которая с тыльной стороны сожжена практически наполовину. Но при этом красочный слой не пострадал вообще – удивительно. Насколько была высокая температура, когда доска тлела, а красочный слой изображения не пострадал вообще. Видимо, кто-то из красноармейцев или людей отпнул ее ногой где-то в сугроб, и она там притухла.
К.ЛАРИНА: А у Вас есть объяснение вот этому страшному явлению, когда практически, там, за одну ночь после объявления антирелигиозной кампании народ, который ходил в церковь и соблюдал посты, ходил каждое утро на службу, с легкостью отказался от этого и стал тут же срывать кресты и с себя, и сбрасывать колокола с колоколен, и топтать кресты, сжигать иконы?
А.ТРЕФИЛОВА: Такое моментальное превращение.
К.ЛАРИНА: Как это, почему это происходит? Что это значит?
И.ВОЗЯКОВ: Ну, если говорить о моем взгляде на эту историю, о моей трактовке, любой человек – банальность – состоит из черного, из белого, соотношение… там, разным языком можно говорить. В любом человеке есть бес. Но соотношение бесовского и не бесовского, оно разное. И в разные моменты жизни, и в разных жизненных ситуациях. Есть моменты, когда бес берет верх, и его становится больше. Для этого могут быть провоцирующие моменты, может быть, человеческая слабость. Могут быть для этого внешние моменты, которые провоцируют, чтобы этого беса стало больше. И вот такие периоды иконоборчества, которые происходили в период революции, они, конечно, не только внутренние, от того, что люди плохие – это некий внешний тектонический разлом в смысле истории. Он и был не один, не два, не три, когда крушили вчерашние истуканы, вчерашние кумиры, вчерашние памятники. Видимо, есть какие-то внешние обстоятельства, которые вот это вот соотношение бесовского – небесовского в людях резко меняет.
К.ЛАРИНА: Когда вот эта разрушительная сила вырывается, да, вот из человека?
И.ВОЗЯКОВ: Ну, в психотерапии это же четкая квалификация – пограничное состояние у людей. Которое четко определить до конца нельзя, человек ограничен. Т.е. он, в общем-то, нормален, но в какой-то момент он моментально меняется и становится совершенно другим человеком. Самые опасные люди – пограничные. Вот в смысле соотношения бесовского – небесовского мы все являемся пограничными людьми. В каждом есть некое соотношение.
А.ТРЕФИЛОВА: Но при этом были же, вот Вы говорите, и те, кто эти иконы выталкивал из огня или прятал, или закапывал в землю, например – Вы рассказывали, да?
И.ВОЗЯКОВ: Ну, видимо, в них соотношение было другое. Там, инфекция тоже не на всех одинаково действует – во время инфекции той же самой бубонной чумы в Европе были люди, которых это не касалось совершенно. Чего далеко ходить? Граф Орлов приезжал в Москву во время эпидемии, он ехал в Москву спасать, он реально Москву спас, несмотря на то, что был… не мазался ни уксусом, ничем, не применял никаких средств защиты во время этой чумы в Москве, и при этом остался жив. Видимо, другие какие-то вещи регулируют.
К.ЛАРИНА: Давайте послушаем Тимура Олевского. Я так понимаю, что он как раз на этой выставке был, и мне интересно просто послушать, какие впечатления и у нашего корреспондента, и у посетителей этой выставки – какое впечатление она производит.
А.ТРЕФИЛОВА: Давай.
И.ВОЗЯКОВ: С удовольствием.
К.ЛАРИНА: Послушаем, а потом Вы дополните, да? Итак, Тимур Олевский в Доме иконы на Спиридоновской.
Т.ОЛЕВСКИЙ: В старом особняке на углу Спиридоновки я оказался по случаю открытия выставки «Безбожники». Казалось бы, что общего с этим местом? Но экспозиция не случайно расположилась там, где вдоль стен развешаны почти две тысячи православных образов. Это свидетельство трагедии, произошедшей на изломе эпох, которую иначе как всеобщим помешательством не назовешь. Усердно молящиеся также усердно стали уничтожать святыни. Когда из-под палки, но судя по масштабам содеянного, с огромным воодушевлением. Рассказала реставратор музея с многолетним стажем Анна Яковлева.
А.ЯКОВЛЕВА: Народ с ликовал жег горы, горы икон жгли. Там, например, на поверхности иконы XIX века – но мы не знаем, что в глубине тех гор могли жечь и XV век, и XIV век. На Руси бытование икон было колоссальным. Если горы жгли, а еще горы остались. Какое обилие икон гуляет за границей! Люди, далекие от всякого, там, православия, от всяких идей религиозных – страсть иметь русскую икону. В Германии в землях рейнских католиков – императорский храм – и везде стоят русские иконы, воплощение духовности.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Здесь видно все: и то, как в чемоданном распиле иконы отправлялись через границу, наполнив иностранные коллекции, и то, как сохранялись с риском для жизни в лестничных пролетах. Однако, глядя на антирелигиозные плакаты лучших авторов страны Советов, невольно задумаешься, что неспроста и не вдруг началась вся эта вакханалия. Было что-то в жизни церкви, что толкнуло людей почти добровольно становиться воинствующими безбожниками. И статьи вождя мировой революции об угнетении женщин в семье, и рабочих, крестьян, неспроста легли на ушко. А то, что сперва ликам святых вырезали глаза, о чем это говорит? В этом есть что-то мистическое, или просто им было страшно и стыдно. Решить для себя эти вопросы попыталась Елена.
ЕЛЕНА: Как мог человек моментально отказаться от веры? Людей принуждали сжигать иконы, или кто-то их прятал – наши бабушки, дедушки прятали иконы, скрывали, что они верят, прятали крестики нательные. Вера пронеслась через все эти года. Больше, чем музей. Даже здесь чувствуется энергетика другая – вот стоишь как в хорошем месте.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Дом иконы сперва ошеломляет. Каково увидеть сразу многообразие пяти столетий иконографии, из века в век, с севера на юг и обратно. Подписные и неизвестные. Деисусные ряды, житие святых, праздничные чины – иконы, какие только бытовали на Руси. На одной стене венчальная пара, на другой – помощница в родах. Возрожденные черные доски и лики на меди. Как алфавит, который надо выучить, отметил врач Владимир.
ВЛАДИМИР: В отличие от музеев, здесь можно, вот, подойти и, что называется, потрогать. Кажется, здесь теплее, чем в музее. По моему опыту общения с коллекционерами, кто-то собирает конкретную школу, кто-то собирает те же сюжетные иконы. Вот «Флор и Лавр» - это довольно нечасто встречающийся образ. Вот люди собирают. Потом, как правило, вот эти коллекции распыляются, растаскиваются. Если Дом иконы на себя акцентирует вот эту проблему, будет очень интересно.
Т.ОЛЕВСКИЙ: И все же это частное собрание, а значит, за ним стоит личность коллекционера.
А.ЯКОВЛЕВА: Он очарованный любитель древнерусской иконы. Не профессиональный антиквар. Восторг его души. Необыкновенно слушает, изумительный собеседник. У меня нет другого человека, способного оценить. Хотя эта коллекция кем-то сформированная, до него. Там разные составляющие – там есть и в коллекции и дилерские ходы. Они определены, продатированы, определен круг, откуда они произошли, их принадлежность к тому или иному региону, и надписи все прочитаны. Здесь проделана колоссальная работа. Иконы разнообразные в литургической жизни.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Судьба русских икон полна драматизма. В отличие от иных произведений искусства, старые доски испытали на себе все страсти ХХ века. А уж как появлялись на антикварном рынке, что греха таить – тут можно вспомнить разные истории.
Это все пришло к нам… это антикварная реставрация, это плохо. Антикварный реставратор, он готовит икону для продажи, ему нужен товарный вид. Все, что вы здесь видите целое, имеет где три четвертых, где две трети авторской живописи – все остальное, это воссоздано, с той или иной степенью талантливости реставратора. Моя задача консервировать – не вредить, но чтобы и не разрушалось.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Но все это показалось неважным Стиву Хемену, инженеру из США.
С.ХЕМЕН: С моей внутренней точки зрения, это не понижает качество коллекции. Просто фантастика, что вы получили такое собрание. Оно прекрасно. Многие на Западе даже не знают о таких иконах. Если бы они увидели это моими глазами, они бы очень удивились. Самые поздние из тех икон, что выставлены в этом зале, древнее самых старых, что есть в моей стране.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Да простят меня люди воцерквленные и знатоки, но одной из сторон жизни Дома иконы является просветительство в самом широком смысле этого слова. Где еще в одном ряду случится увидеть сразу все каноны лика Богоматери? Сотрудники Дома на Спиридоновке терпеливо расскажут о том, как выглядит Одигитрия, Умиление, Заступница или Оранта. Они же научат самым, казалось бы, простым вещам, которые, согласитесь, знают не все – как отличить Смоленскую школу письма от Тихвинской или Владимирской. Здесь-то я узнал, когда на Руси в лики святых мастера стали привносить точные движки, и для чего ангелам слухачи. А искусствовед Виктория рассказала мне о петровском барочном периоде, которые отпугивал прихожан, да и сейчас не в моде у коллекционеров.
ВИКТОРИЯ: Яркая цитата протопопа Аввакума, который защищал именно древнее иконописание: «Сейчас пишут образ Спаса толст учинен, яко немчин брюхат, только сабли при бедре не хватает. И низведоша высоту горнюю вдолу». Вот небесную красоту низвели до уровня обычной жизни. Таких вот младенцев, такие вот иконы пишут. Для многих это был, конечно, шок. А суть в том, что они в светских костюмах и с прической модной. Это было возможно в европейской… это пришло в XVIII веке.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Иконопись – самое живое искусство, а порой и бесценное историческое свидетельство.
ПОСЕТИТЕЛЬ: Здесь есть уникальное собрание XVII века людей, которых выселяли на север и запрещали им возвращаться в большие города, они из сруба делали церковь. Иконописцев не было – «ты, ты, ты, давай пробуй». И так и получилась вот эта наивная красивая икона. Вот такие темные лики – эти люди боялись отождествлять человеческий лик со святым.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Есть в музейном зале, одном из трех выставочных пространств Дома иконы, особые экспонаты. Как и все, они не спрятаны от посетителей за стекла и ограждения. Грузинская Богородица, Николай Чудотворец, XVII век, чей взгляд могут выдержать немногие. Изображение Страшного суда – одно, которое повлияло на Шагала и Кандинского. Особое место занимают хоругви Федоровского собора, Казанская и Александр, заказанные для своей уютной церкви последним императором из дома Романовых. Впрочем, каждый сам должен решить, как относиться к Дому иконы. Но равнодушным здесь остаться невозможно, и это точно.
Я не осталась в Америке, потому что в это время у меня в Москве на рабочем столе лежали иконы Феофана Грека. Да никакая Америка не стоит икон Феофана Грека. И таких случаев очень много. Это держит человека, пробуждает живиальную силу. Это свойство искусства – человека делать человеком, но у иконы какая-то особая есть притягательная сила.
К.ЛАРИНА: После такого репортажа Тимура Олевского прямо хочется в пояс поклониться нашему гостю Игорю Возякову, тем более, вы слышали, какие отзывы были и о выставке, и о самом коллекционере.
И.ВОЗЯКОВ: А мне захотелось очень крепко…
К.ЛАРИНА: Игорь, спасибо!
И.ВОЗЯКОВ: …пожать руку Тимуру за такой прекрасный репортаж.
К.ЛАРИНА: Молодец, молодец, да. Ну вот смотрите, многое было сказано о коллекции, не только о выставке, но и коллекции Дома иконы. И вот я здесь, на этих пригласительных билетах вижу точную – ну, почти точную цифру – коллекции: более 2,5 тысяч экспонатов и четыре зала. Вообще, сколько времени это все собиралось? В течение какого времени, и может быть, рассказать немножечко, как это происходило, Игорь?
И.ВОЗЯКОВ: Ну, в терминологии… когда выставку открывали «Безбожник», мне пришло в голову то, что мы больше… вообще, не люблю слово «коллекция», когда слово «коллекция» звучит, сразу бабочки, наколотые булавками, в голове. Вот. Мы говорим, это есть старое такое русское слово – «убранство».
К.ЛАРИНА: Или собрание.
И.ВОЗЯКОВ: Убранство храма или собрание, да. Вот мы говорим «убранство Дома» или «собрание Дома». Ну, собрание Дома на сегодняшний день – больше 2,5 тысяч предметов разных, в основном, это иконы, конечно. Есть у нас и декоративно-прикладное искусство. Потому что нельзя сухо подавать. Это коллекция потиров – вот в этом случае коллекция, потому что это именно потиры, их небольшое количество, 15 штук – вот их коллекция. Собиралось все это, ну, порядка 7 лет.
К.ЛАРИНА: Немного.
И.ВОЗЯКОВ: Нет, немного. Так оно удачно все получилось. И продолжает пополняться – и обновляться, и пополняться, потому что-то выбывает из коллекции…
А.ТРЕФИЛОВА: Куда выбывает?
И.ВОЗЯКОВ: Ну, что-то…
К.ЛАРИНА: В храмы?
И.ВОЗЯКОВ: И в храмы, и другим коллекционерам, что-то продается. Вот, это такие обновления.
К.ЛАРИНА: А что-нибудь дарили в церкви?
И.ВОЗЯКОВ: Ну, раскрою… потому что мы сейчас готовим с одним своим близким другом – очень известный человек, Андрей Седельников, мы готовим для Петербурга… ну, как бы оно конъюнктурно ни выглядело, но у меня в семье 25 блокадников, а фильм «Ленинград», который известный был снят, это про мою семью – «Дорога жизни»… вот по матери… мать тогда только родилась – по матери. Семья доехала до Южно-Сахалинска, и детей оставляли по дороге, потому что кормить не могли в эвакуации. Вот, и часть детей не довезли – детей было 8 человек, из них доехало 6. Одного ребенка оставили, один ребенок умер. Вот, и 25 блокадников в семье. И вот мы вместе с Андреем Седельниковым сейчас готовим подарок Санкт-Петербургу – большую храмовую икону Александра Невского с замечательной надписью. Но это, там, повод для будущего. Вот, и храмам дарим. Ну здесь опять такой, царапающий вопрос, мы касаемся царапающего аспекта. Вот если коснуться истории Федоровского храма Царского Села – не только его, скорее Царского Села – иконостасы все были вырублены, передан Академии Наук в то время, как раз время безбожия такое, касающееся. В Академии Наук они были распределены между музеями – Музей истории религии, Русский музей, часть в Третьяковку пошла. Большая часть фонда еще тогда передавалась – 126 предметов в ящиках, без нормальных полноценных архивных описаний, т.е. не было ни обмеров, ни фотографий, ни сюжетов.
К.ЛАРИНА: Кошмар.
И.ВОЗЯКОВ: Чего-то как-то куда-то передалось. Да?
А.ТРЕФИЛОВА: Отдельно – одно туда, другое сюда. Коллекционеры…
И.ВОЗЯКОВ: Да, что куда передалось, непонятно. Потом эти фонды объединились в Русский музей, и в Русском музее в 41-м году все это сожгли. Причем реабилитационного момента о том, что была блокада, немец наступал, им нужно было сжечь произведения искусства – этого нет, потому что все произошло до начала войны. И вообще, вот это отношение оккупантов к иконе – это в большой степени такая, спекуляция и агитка советской пропаганды, потому что и Европа, и немцы к иконе относились гораздо более уважительно, чем, собственно, наши большевики-безбожники. Я много раз в Европе сталкивался с коллекционерами, да, которые во время оккупации вывезли иконы с оккупированных территорий, но при этом они их берегут, реставрируют, они у них висят на стЕнах. Или на стенАх.
К.ЛАРИНА: Как угодно. Вам можно все. (смеются)
И.ВОЗЯКОВ: Вот. Поэтому если мы касаемся пилы и пильщиков, оккупации, икон и всего остального, то здесь опять одно из утверждений Дома – так, чуть-чуть коротко коснемся – не советские музеи спасли иконы в широком понимании. Потому что те иконы, которые оказались в советских музеях, в собраниях, которые их составляют – а чего их было спасать? Собрали коллекционеров, отобрали иконы, передали в фонды Третьяковской галереи, все остальное посгребали со стороны – то, что не разворовали красноармейцы, пока ходили отбирали хлеб, золотые и серебряные оклады, все остальное довезли. Чего их было сохранять-то? Сохранять нужно было то, что на улице было, то, что под ногами было – вот это надо было сохранять. Так вот, и эмиграция первой, десятой, пятой, любой волны, и контрабандисты, и пильщики, и оккупанты, все, кто… сколько их было. И Антанта, и не Антанта – вот кто спас реально огромный пласт русской иконы, русской культуры. Если говорить о перемещении христианских ценностей – одна тоже из функций Дома, которая, мы всегда говорим, что у нас нет икон простой судьбы, у нас любая икона судьбы сложной. От того, что она находится в Русском музее, в Третьяковке или, там, в Рублевском музее, она не стала судьбой простой, потому что в любом случае она у кого-то отнята, эта икона – будь это храм, или это физический коллекционер. Все остальные иконы – я думаю, что это сотая доля процента – икон, которые висели на стене последние сто лет – если ее снять, там белое пятно будет. Сколько таких икон, вот ни у кого из вас, наверняка, в голове даже такого не возникнет, потому что у нас… у нас абсолютно… две проблемы: уничтожена самоидентификация страны, мы не понимаем, где мы, в какой цивилизации, в каком мы обществе живем. Вот когда мы приходим к нам в Дом иконы, я говорю: все очень просто. Мы живем в 2009 году от Рождества Христова. Мы не живем в летоисчислении от колец Нептуна или от красноты Марса. И христианская наша культура началась с фаюмского портрета – вот он. Вот с него все началось. Это корень, от которого пошел ствол, это дальше разошлось… Мы в Доме показываем: вот она, ранняя византийская икона, вот она, поздняя византийская икона. Вот влияние фаюмского портрета на Византию. Вот она разошлась. Вот XIV век, испанская икона. Вот религиозные сюжеты европейских тоже – то, куда пошло европейское христианство, это больше религиозные сюжеты, хотя есть тоже и икона. И уходим в православие. Мы не пропагандируем русскую икону вне контекста христианской культуры. Наоборот, любой… любая пиар-формула любой выставки, которую бы мы ни проводили, это выставка христианского искусства. Но русской иконы. И вторая часть, то, о чем начал говорить – одна из главных функций Дома, которую я закладываю, одна из важнейших – это создание инструмента возвращения в нормальный культурный оборот, легализация всех икон, потому что они все трудной судьбы. Каждая икона, куда ни ткни пальцем, обязательно у нее выясняется та или иная сложная судьба. Есть икона у нас, на которую претендует Львовский художественный музей, говорят, что в каком-то году, где-то, как-то у них ее украли. Мы говорим о том, что может быть, да, но у нас на нее есть Art Loss из Интерпола – с одной стороны, с другой стороны, докажите, что она ваша. Потому что хохлам не очень хочется верить. Особенно в условиях сегодняшних этих взаимоотношений. Пока ни одного доказательства нет. Доказательства представят, что на самом деле это их икона… мы ее убрали с экспозиции, убрали ее из книжки, убрали вообще в угол. Когда они докажут, что это на самом деле так, может быть, когда-нибудь или президент, или премьер-министр, или патриарх наш поедет на Украину, мы сделаем жест, мы скажем: да, вот, передайте икону.
К.ЛАРИНА: Давайте мы послушаем несколько звонков.
И.ВОЗЯКОВ: Давайте.
РОЗЫГРЫШ ПРИЗОВ
К.ЛАРИНА: Слушайте, на все вопросы, Игорь, ответили.
А.ТРЕФИЛОВА: Класс! Да? Здорово!
К.ЛАРИНА: Да, да, да.
А.ТРЕФИЛОВА: Молодцы!
К.ЛАРИНА: Значит, что нам остается успеть сказать? До какого числа выставка?
А.ТРЕФИЛОВА: Как работает, до какого выставка?
И.ВОЗЯКОВ: Вот она, просветительская функция Дома иконы.
К.ЛАРИНА: Да. (смеются) Выставка до какого числа работает, «Безбожник»?
И.ВОЗЯКОВ: Выставка – неделю.
К.ЛАРИНА: Т.е. следующую неделю?
А.ТРЕФИЛОВА: Т.е. всего неделя осталась?
К.ЛАРИНА: В следующую неделю все работает?
И.ВОЗЯКОВ: Да.
К.ЛАРИНА: Прекрасно. И как работает музей, и можно ли… как там, экскурсии же существуют.
И.ВОЗЯКОВ: Ну, понедельник, как известно, музейный день – музеи все закрыты. Все остальные дни, включая выходные и праздничные, с 12 часов дня до 10 часов вечера.
К.ЛАРИНА: Экскурсии есть, не просто можно так…
А.ТРЕФИЛОВА: Ну а куда же мы приглашаем-то?
И.ВОЗЯКОВ: Ну, вход открытый, вход открыт для всех желающих. Хотя вот мы объявили о том, что у нас вход открытый, и как-то у нас постепенно стало превращаться в грустное слово бомжатник.
К.ЛАРИНА: Т.е. все, кому не лень?
И.ВОЗЯКОВ: Приходят… все, кому не лень, приходят погреться, и, там, «где у вас буфет? где у вас туалет?» Это сейчас…
К.ЛАРИНА: Надо фэйс-контроль делать как в этих, ночных клубах.
И.ВОЗЯКОВ: Или фэйс-контроль, или какую-то цену отсечки, сто рублей, придется делать, потому что ну нельзя же нам в ночнушку превращаться.
К.ЛАРИНА: Конечно. Нет, нет, нет. Это правильно.
И.ВОЗЯКОВ: Вот. Но при этом пока мы говорим о том, что у нас вход открытый, платные только экскурсии, когда человек тратит время, рассказывает и показывает. Если коснуться очень коротко экскурсоводов, то у нас очень высокий уровень. У нас меньше чем кандидаты наук в этой специфической области нету.
К.ЛАРИНА: Ну что же…
А.ТРЕФИЛОВА: Спасибо!
К.ЛАРИНА: Спасибо Вам огромное! Игорь Возяков, основатель Дома иконы на Спиридоновке, меценат и коллекционер. Точный адрес Дома – улица Спиридоновка, дом 4. Это здесь, недалеко от нас.
И.ВОЗЯКОВ: Да, точно.
К.ЛАРИНА: Так что приглашаем вас. И не забудьте, выставка, страшная, тяжелая выставка, о которой мы говорили, она еще работает неделю, поэтому успейте обязательно ее посетить. Спасибо!
И.ВОЗЯКОВ: Спасибо!