Мамочкин бизнес. Воспитать нельзя заработать - Курс Потапенко - 2016-03-03
03.03.2016
Д. Потапенко
―
Ну что, всем доброй ночи, действительно это «Курс Потапенко», я Дмитрий Потапенко, это прямейший эфир, дальше, как говорится, прямее некуда. Как обычно, говорим о чем? Естественно, об экономике и о предпринимателях, создающих эту экономику. Есть такая непростая тема – это как воспитывать детей. Обычно мы стараемся сплавить детей куда-то на выселки, потому что нам иногда нужно работать. Есть люди, которые пытаются на этом заработать. Поэтому сегодня тема моя обозначена так: «Мамочкин бизнес. Воспитать нельзя заработать». Где мы поставим запятую в конце этого часа, посмотрим. Напомню, телефон прямейшего эфира, вернее, смс-портал – 985-970-45-45. Так что, можно уже готовиться присылать смски с вопросами, как этот бизнес делается, из чего он состоит и можно ли… ну, бизнес ли это.У меня в гостях Жанна Рыжова, основатель и соучредитель сети частных детских садов «Интересный детский сад». Жанна, добрый вечер.
Ж. Рыжова
―
Добрый вечер.
Д. Потапенко
―
Ну что, начнем с главного. Обычно в этот бизнес приходят мамочки, у которых рождаются дети и они понимают, что стоять в очереди в детский сад нужно ровно столько, чтобы дождаться, когда ребенок, в общем, пойдет в институт. Я так понимаю, у вас та же история?
Ж. Рыжова
―
Да, она абсолютно стандартная, и у меня она похожая.
Д. Потапенко
―
То есть, вы осознали, что проще его сдать в институт сразу и не морочить голову.
Ж. Рыжова
―
Если бы это возможно было так сразу, то почему бы и нет.
Д. Потапенко
―
Но не получилось. Понятно. Обидно. Поэтому институты, в общем, надо сейчас в программе реформировать нам наконец-то высшее образование, начинать принимать туда, в общем, я думаю, вместо яслей.О’кей, хорошо. Ну, и как мы дошли до жизни такой, с чего началась вся эта история, это безобразие?
Ж. Рыжова
―
Это безобразие, эта прекрасная, на мой взгляд, история началась с того, что я своего старшего сына… на тот момент ему было 2,5 года, он походил у меня в один детский сад. Мы жили за городом. И, к сожалению, я поняла, что я не смогу переложить ответственность за его воспитание и развитие на тех людей, которым я не доверяю. Вот интуитивно почему-то я не доверила. У меня нет, сразу скажу, педагогического образования, не было на тот момент…
Д. Потапенко
―
А какое есть?
Ж. Рыжова
―
У меня Высшая школа экономики, государственные университеты, экономическая социология.
Д. Потапенко
―
Понятно.
Ж. Рыжова
―
Естественно, за восемь лет деятельности я скажу, что я знаю, естественно, не все, что бы я хотела, но знаю многое в этом.
Д. Потапенко
―
В воспиталки вас не возьмут.
Ж. Рыжова
―
В воспиталки, ну…
Д. Потапенко
―
В обычные стандартные, да.
Ж.Рыжова:Ребенку нужна социализация, а с няней немножко ограничен этот опыт
Ж. Рыжова
―
Может быть, и слава богу. В стандартном детском саду я бы, наверное, не смогла. И, собственно, после того, когда я интуитивно, опять же, поняла, что я чувствую, вижу, как должно происходить развитие маленьких детей - естественно, я на тот момент не знала, как это все реализовать, я начала с малого, я начала с мультипликационной студии. Это творческая студия, где мы снимали с детишками мультфильмы. И, собственно, так мы и развились до кратковременных групп. Потому что, опять же, на тот момент я считала, что детский сад, для маленьких детей он не нужен. Дети должны быть большую часть дома, вокруг родных и так далее.
Д. Потапенко
―
Если говорить все-таки о студии как о бизнесе, это был бизнес или это было такое for fun, вы, грубо говоря, арендовали? То есть, какие были расходы, какие были доходы? Все-таки мы про бизнес.
Ж. Рыжова
―
Расходы были минимальны, на тот момент это было порядка 600 тысяч рублей. Я арендовала…
Д. Потапенко
―
600 тысяч?
Ж. Рыжова
―
Да-да-да. Это был 2008 год. Я должна была, помимо того, чтобы закупить материалы, сделать специальные мультипликационные столы, которые стоили на тот момент недешево, их невозможно было купить, их можно было только сделать. Я нашла мастеров, которые смогли это реализовать, и они стоили недешево. Плюс операционные расходы, которые я посчитала на первые полгода. Собственно, сумма была такова. И, к моему удивлению… даже не удивлению, просто настолько меня это вдохновило, я так горела своей идеей и тем, что творилось внутри, я сама того не заметила, как это… я до сих пор это бизнесом назвать не могу для себя, потому что для меня это дело.
Д. Потапенко
―
Срок окупаемости-то был всей этой истории?
Ж. Рыжова
―
Срок окупаемости составил примерно вот полгода, от полугода до восьми месяцев.
Д. Потапенко
―
То есть, подождите, минуточку, что-то у меня как-то ходы не сходятся. Итак, вы вложили порядка 600 тысяч, у вас есть некие операционные расходы, которые, я так понимаю, в месяц там еще-то, наверное, тысяч по сто-то уж накапывает. И за полгода это миллион двести. Миллион двести как отбить? Это какая же должна быть проходимость и сколько вы должны трясти с родителей за эту студию? Ну, так, грубо, плюс-минус километр.
Ж. Рыжова
―
«Трясти», вот эти вот термины…
Д. Потапенко
―
Хорошо, перейдем на великий русский язык: продавать абонементы. Все равно, чтобы продавать абонементы, в месяц суммарно должно проходить минимум 200 тысяч.
Ж. Рыжова
―
Так и было.
Д. Потапенко
―
Сколько было семей, которые за эту заплатили историю, и сколько они платили?
Ж. Рыжова
―
Сейчас я точно не могу вспомнить…
Д. Потапенко
―
Ну, плюс-минус.
Ж. Рыжова
―
У меня было в день четыре группы, и в группах было по 12 человек.
Д. Потапенко
―
Сколько они платили?
Ж. Рыжова
―
Стоимость одного абонемента при двух раз или трех раз, средняя стоимость составляла порядка 8 или 9 тысяч.
Д. Потапенко
―
Это все для Москвы, история московская?
Ж. Рыжова
―
Нет, это было Ильинское шоссе, между Рублево-Успенским и Новорижским. Собственно, там не было ничего в тот момент…
Д. Потапенко
―
О’кей, хорошо. Сейчас у вас, соответственно, эта история выросла в группы кратковременного пребывания. Сколько сейчас у вас объектов?
Ж. Рыжова
―
Нет, эта история выросла потом в группы кратковременного пребывания, и на данный момент уже детские сады, потому что спрос у родителей был не только на кратковременные группы. Они у меня есть внутри, да? Но есть люди, которые работают, и им необходимо, чтобы детишки были где-то с 9 или с 8 до 6, или как у них складывается рабочий день. Следовательно, у меня сейчас есть детские сады…
Д. Потапенко
―
Сколько сейчас?Ж. Рыжова
―
На данный момент три. Вот сейчас открылся детский сад в Митино, он большой достаточно, на 300 детей рассчитан. И мы благодаря застройщикам, мы нашли это помещение, которое не задирает арендную плату. Потому что самая основная проблема – это арендная плата. К сожалению, не все понимают, что детский бизнес, на нем вот… все думают, что можно заработать за счет аренды, но, к сожалению, аренда – это практически 70-60%.
Д. Потапенко
―
Какие локации у вас на сегодняшний день?
Ж. Рыжова
―
Это вот Новорижское шоссе, метро 1905 года и Митино. И сейчас в потенциале еще два помещения.
Д. Потапенко
―
Помещение как вы подбираете, это что за помещение: возле транспортного узла или, наоборот, вы смотрите спальный район?
Ж. Рыжова
―
Мы смотрим густонаселенные районы. Митино – густонаселенный район. Сейчас мы рассматриваем…
Ж.Рыжова: Мы не стремимся вложить в ребенка знания,мы стремимся за ним,за его интересом
Д. Потапенко
―
Как это далеко от, условно, транспортного узла, метро, не знаю, какая локация?
Ж. Рыжова
―
Там порядка минут 10 от метро.
Д. Потапенко
―
Пешком?Ж. Рыжова
―
Пешком, да. Там ЖК, они и новостройки, и старые, то есть там достаточно много народу. А в центре… ну, центр есть центр, там на Пресне очень много, собственно, домов.
Д. Потапенко
―
И во сколько это удовольствие обходится родителям?
Ж. Рыжова
―
На Пресне у нас за счет того, что аренда высокая, это центр, обходится от 40 тысяч рублей. Это кратковременные группы.
Д. Потапенко
―
Кратковременные – это до скольки?
Ж. Рыжова
―
С восьми до часу.
Д. Потапенко
―
Полдня, по сути дела. Мамочка по формальным признакам должна все-таки работать только на полдня, не больше. А если это полноценный день, сколько это обойдется?
Ж. Рыжова
―
65 тысяч.
Д. Потапенко
―
В данном случае получается, что вы влетаете в конкуренцию с няней.
Ж. Рыжова
―
Влетаем, конечно. Но тут выбор индивидуален. Я, например, считаю, что нужно ориентироваться на ребенка, и на маму, собственно, тоже. Вот сейчас я понимаю, что ребенку нужна социализация. Некоторым не нравится это слово, но опыт, который он получает в обществе в таком возрасте, он очень важен. А с няней немножко ограничен этот опыт.
Д. Потапенко
―
Ну, понятно, что он находится в четырех стенах с одним единственным человек. Группы, соответственно, сколько человек?
Ж. Рыжова
―
Группы у нас по занятиям делятся до 12 человек.
Д. Потапенко
―
И какая-то программа, соответственно – что это за программа? Потому что основная претензия родителей, которые покупают все-таки эти услуги – по какой программе вы будете идти. Модно, конечно, как обычно, упомянуть Монтессори. Это традиционное, почему-то это такой почти как бренд, хотя когда начинаешь разбирать, раскладывать программу, понимаешь, что там… это вот как, что называется, подделок там такое количество, как Louis Vuitton, но только сделано как в Китае и не только в Китае.
Ж. Рыжова
―
К сожалению, да. Я вообще считаю, что в чистом виде любая программа, она если реализуется, то очень непросто. Монтессори, о которой вы говорите, хорошо реализуется в Америке. У нас я не видела ни одного заведения Монтессори, которое реализуется вот так, как оно должно быть. Плюс Монтессори детский сад предполагает дальнейшее обучение в школе в такой же. Потому что если выходит ребенок из Монтессори детского сада и попадает в обычную школу, там есть некоторый дисбаланс.
Д. Потапенко
―
Он обычно неуспешен просто в обычной школе, потому что это другой стандарт.
Ж. Рыжова
―
Там другие, да, стандарты, другие требования и так далее. Сейчас еще модная такая Вальдорфская система. Она хороша для каких-то вот таких групп, которые, опять же, не предполагают социальное какое-то такое развитие. Это очень закрытые общества, которые детский сад и школа и так далее. Мы обязаны, так как мы работаем официально, мы обязаны получать лицензию. У нас есть лицензия на все детские сады, и мы взяли за основу государственную программу, которая совпадает с нашим видением. Это программа Веракса, там такой же гуманистический подход к воспитанию, и нам она подходит. И также эта программа предполагает, что мы можем нанизывать на нее свое видение. То есть, мы сделали компиляцию: мы взяли что-то из Монтессори, что-то, например, мы по общению родителя и детского сада (неразб.) детский сад. Например, государственные, некоторые частные детские сады не подпускают родителей. Они вот ребенка сдали и ушли, все, дальше мы сами. А мы наоборот, мы хотим, чтобы родители не перекладывали на нас: вот пришли, сдали и ушли. А чтобы они участвовали в процессе. То есть, это мы тоже взяли, например, из Вальдорфской. И берем из каждой программы, на наш взгляд, то, что вот хорошо подходит для ребенка, для его развития до школы. Потому что мы не стремимся вложить в ребенка знания, да? Они не нужны в этом возрасте. Мы стремимся за ним, условно, за его интересом. Это не очень просто, и не все воспитатели и педагоги этому обучены, потому что у нас система образования педагогического совсем не такая. Но мы стараемся подбирать таких, которые готовы меняться, готовы идти за современным миром, за детьми и так далее. И у нас это получается, на мой взгляд. Не в идеале, но мы идем к этому. Потому что мы развиваемся вместе с детьми. То есть, невозможно взять какую-то одну программу, идти по ней несколько лет. Она должна меняться.
Д. Потапенко
―
О’кей, давайте все-таки вернемся к требованиям по бизнесу. Насколько я знаю, очень непростая история – это требования по количеству площадей к ребенку. Насколько вам удается, собственно говоря, подбирать помещения, соответствующие современным СанПиНам?
Ж. Рыжова
―
У нас есть определенные требования, которые, естественно, мы соблюдаем. Те детские сады, которые есть на данный момент, они… вот, например, на 1905 года – это бывший детский сад, принадлежащий Трехгорной мануфактуре, вот эта вот история. И он соответствует всем требованиям. Мы, естественно, когда туда заехали, сделали ремонт, обновили все. И к нам уже приезжали проверяющие органы…
Д. Потапенко
―
Я напомню, кто забыл, 985-970-45-45. Дмитрий Мезенцев: «Контролирующие органы не сильно беспокоили?».
Ж. Рыжова
―
Приехали, проверили.
Д. Потапенко
―
Кто это был, это Роспотреб?
Ж. Рыжова
―
Да. Была пожарная инспекция и прокуратура.
Д. Потапенко
―
Господи, а прокуратура-то что?
Ж. Рыжова
―
Ну, вот они изначально приехали, посмотрели. У нас было два замечания: по поводу того, что у нас не висели таблички «Курить нельзя»…
Д. Потапенко
―
Какие у вас, надо сказать, активные дети-то, я хочу сказать, очень развитые. А детишки у вас до какого возраста?Ж. Рыжова
―
До 7 лет.
Д. Потапенко
―
Я никогда не предполагал, что табличка «Курить нельзя» в детском саду – это существенно важно. Но, тем не менее, будем знать. Так, что, нет, это правильно, правильно.
Ж. Рыжова
―
Это важно.
Д. Потапенко
―
Дети чтобы не курили, это правильно. Так.
Ж. Рыжова
―
Прививаем правильные привычки.
Д. Потапенко
―
Однозначно. Правда, читать он не умеет, но…
Ж. Рыжова
―
Но зато уже запомнит.
Д. Потапенко
―
Зато уже запомнит, что, да, обрати внимание, покури. Проснулся, что называется, засмолил. Хорошо, это хорошее требование. Ну, правильное, в общем, что, гулять так гулять.
Ж. Рыжова
―
И по пандусу было замечание…
Д. Потапенко
―
По пандусу для детей-инвалидов?
Ж. Рыжова
―
Да. Ну, это вот, так сказать, мы передали арендодателю это условие, потому что… ну, есть требование, мы должны… те, которые мы обязаны, мы их реализуем.Что касается новых – и мы за новые помещения, не за старые – вот сейчас в Митино у нас благодаря застройщикам группы компаний «Пионер», они сделали чудесный сад со всеми нормами. Я хочу сказать, что не все застройщики относятся настолько хорошо к вот этим задачам.
Д. Потапенко
―
А как вам удалось договориться именно с ними? Ведь, насколько я понимаю, застройщики имеют право это все дело передать на муниципальную, по сути дела, то есть, в муниципальную собственность, и они чтобы с этим разбирались.
Ж. Рыжова
―
Они несколько строят, и какие-то они отдают в муниципальную собственность, какие-то отдают в частную историю. Я не скажу, что для них это какой-то особый бизнес. У них даже был тендер, в котором мы участвовали, и они нас выбрали. Мы вместе с ними строили, условно сказать, этот детский сад. И то, как они его реализовали, я хочу сказать, не каждый застройщик - потому что обычно застройщики, знаете, как? Отфутболились. Вот сделали там что-то такое, требованиям, каким-то нормам соответствует – и все. А вот они очень большие молодцы. Для меня это было и удивительно, и радостно, что вот…
Д. Потапенко
―
Но была ли конкуренция за это помещения?
Ж. Рыжова
―
Была.
Д. Потапенко
―
Потому что вот этого мамочкиного бизнеса достаточно много.
Ж. Рыжова
―
Конечно, была. Но смотрите, как. Мамочкин бизнес. В какой-то момент вот это вот мое хобби, оно переросло, когда я уже понимала, что это приносит доход, и те партнеры, которые захотели в этом участвовать, мы понимаем, что один-два детских сада не будут приносить такую какую-то прибыль особенную, это нужно делать сеть. И только сеть может, собственно, дать ощущение, что это вот бизнес. Поэтому мамочкин бизнес, тут как? Есть какие-то местечковые организации, которые даже не рассматривают. Все-таки я надеюсь, что мы претендуем на что-то более серьезное, чем местечковое, поэтому…
Д. Потапенко
―
Но это зависит от вас, как вы будете развиваться, на самом деле.
Ж. Рыжова
―
Естественно.
Д. Потапенко
―
Потому что у вас три объекта – это тоже, в общем, не так уж много. И компаний, в том числе имеющих большее количество, и даже развивающихся по франшизе, их, я думаю, что с десяток-то мы точно наберем, это однозначно.
Ж. Рыжова
―
Безусловно. Но вот наш (неразб.) в том, что франшиза, она, как правило, либо зарубежная, то есть вот они по зарубежной программе либо по зарубежной какой-то истории. А таких вот наших, российских…
Д. Потапенко
―
Здесь вопрос, собственно говоря, наши – не наши, зависит от программы, которая, что называется, продается, назовем своими именами.
Ж. Рыжова
―
В том числе.
Д. Потапенко
―
Хорошо. Напомню, если кто забыл, 985-970-45-45 – это смс-портал, куда можно набарабанить смсочку с вопросом на самом деле. Ну, здесь постоянный слушатель Дмитрий Мезенцев (спасибо, Дмитрий, за то, что вы всегда со мной): «Как найти хорошую Мэри Поппинс, а не Фрекен Бок?». Ну, собственно говоря, что у нас с персоналом? Потому что когда вы рассказывали о персонале, который ласково и нежно, что называется, может запереть ребенка в шкафчике, чтобы он не сильно шумел… Насколько с персоналом легко? Тем более учитывая, что у вас образования нет, а, насколько мне не изменяет память, принимать-то вы в штат обязаны людей, имеющих образование.
Ж. Рыжова
―
Безусловно, так и происходит.
Д. Потапенко
―
Поэтому здесь возникают зачастую противоречия. Любят ли, как говорится, люди с образованием детей? Вот тут есть такой немаловажный момент. Потому что учебные заведения, которые средне-специальные или высшие даже, выпускающие профессионалов, забывают вложить очень важную функцию: еще неплохо было бы любить людей и детей как их часть.
Ж. Рыжова
―
Да, вы совершенно правы. И это основной камень преткновения при выборе педагога и воспитателя. Образованных людей, получивших дошкольное образование, у нас много. Почему-то считается в педагогических вузах, что это самое простое направление, дошкольное образование, не требующее тех вот норм, которые есть в высших, начальных классах и так далее. В дошкольное идут, к сожалению, все, нет какого-то определенного выбора.
Д. Потапенко
―
Это считается базисным образованием, если мне не изменяет память, в педагогической иерархии, назовем это так.
Ж. Рыжова
―
И этим может закончиться. И, соответственно, выбор невелик. Я очень много общаюсь с педагогами-воспитателями дошкольников, и выбор мой…
Д. Потапенко
―
Между плохим и очень плохим?
Ж. Рыжова
―
Нет, есть хорошие, есть хорошие, слава богу, и мы их находим. И молодые, которые вот недавно закончили институт, и в которых есть вот эта вот забота, стремление. Не пришел на работу отработать и уйти, да? Они действительно видят, даже в своем молодом возрасте, относительно молодом, конечно, возрасте, свое предназначение. Я вижу, как они общаются с детьми. У нас обязательно существует, так сказать, испытательный срок такой.
Д. Потапенко
―
Он даже в соответствии с законом существует.
Ж. Рыжова
―
Да, безусловно. И вот в процессе этого испытательного срока я наблюдаю за тем, как общается воспитатель или педагог с ребенком. Это не скроешь. Во-первых, это чувствуют дети, от детей не скроешь ничего. Как ребенок реагирует на взрослого, как он себя чувствует вот в обществе взрослого - они как с камерой, все считывается, все чувствуется. Я смотрю, как дети реагируют, как взрослый себя ведет, и после этого мы принимаем окончательное решение. Естественно, есть определенные требования: образование, медицинская книжка и так далее. Это по которым мы вот берем. И опыт работы. Если у молодого специалиста есть опыт работы, и он хороший - обычно я даже присматриваюсь к тем, кто идет из коррекционных детских садов, потому что я понимаю, что эти девушки, молодые люди, они прошли опыт очень хороший, они работали с детьми с отклонениями, а это вот… К сожалению, их там закрывают, как-то переформатируют. И когда я вижу, что человек достаточно отважно идет и работает там, и знает, что это такое, я понимаю, что он изначально может относиться к детям, любым, разным, с отклонениями или без, одинаково хорошо. И это чувствуется и видится. И если я замечаю, что нет этой любви к детям, то мы прощаемся в какой-то момент. Это, я бы сказала, это основная проблема, подбор хорошего персонала – это проблема, но она решаема. Слава богу, вот есть и находятся те, которые действительно могут и хотят работать с детьми.
Ж.Рыжова:В процессе испытательного срока я наблюдаю за тем, как общается воспитатель или педагог с ребенком
Д. Потапенко
―
У нас, напомню, смс-портал, не забомбите мне его окончательно – 985-970-45-45. Что дают частные детские сады, кроме стандартного дошкольного образования? Таланты развивают, языки? Ну, языки давайте отметем, потому что, на мой взгляд, в детском саде, даже в государственных, языки начинают азы преподавать. А вот в чем, на ваш взгляд, отличие, все-таки если говорить о конкуренции, частного детского сада от государственного? И есть ли оно?
Ж. Рыжова
―
Есть, да. Опять же, возвращаясь к персоналу, да? К тем людям, которые работают. В государственных садах подбирают персонал исключительно по тому, есть образование и какой опыт, и все, они не смотрят на то, как взрослый человек относится к ребенку. И, как правило, там очень жесткие требования. То есть, там во главе стоит преподаватель. Мы все-таки стараемся, чтобы у нас не было доминирующих. Мы учим уважению, но при этом взрослый не доминирует над ребенком. Дети у нас не боятся взрослых. А в государственных детских садах, к сожалению, там доходит до не очень приятных вещей.
Д. Потапенко
―
Может быть, это за счет того, что просто там они вынуждены идти по некой потогонной системе, соответственно. Потому что у вас-то все-таки худо-бедно, скажем, история совсем не бюджетная. Если мы говорим о полном дне даже на 1905 года, 70 тысяч – это так… это хороший средний класс, который может себе позволить ребенка, собственно говоря, отдать.
Ж. Рыжова
―
Естественно, и у нас зарплаты выше, наверное, чем в государственных детских садах. Но есть детские сады государственные, у которых хорошие дотации, которые начисляют какие-то бонусы и так далее. Тут, опять же, никто не смотрит, не отслеживает. В регионах, там вообще доходит до рукоприкладства к детям в государственных. Это вообще вот тоже отдельная тема. В Москве и в городах-миллионниках нет такого, я думаю, а вот в регионах в государственных садах, там страшные вещи творятся.
Д. Потапенко
―
Это вопрос стандартов, подбора персонала и контроля за ним.
Ж. Рыжова
―
И контроля, да.
Д. Потапенко
―
Самое основное – это контроль. То есть, детский сад, по сути дела, таков, каков – я поставлю в кавычки – его «управляющий».
Ж. Рыжова
―
Просто я сталкивалась несколько раз, хотела уточнить какие-то вопросы. Управляющие, как правило, заведующие, они два раза в неделю в детском саду присутствуют, до обеда. Больше не достучаться, не дозвониться.
Д. Потапенко
―
Не без этого, да. Хорошо. Вот задают вопрос, опять-таки, на 985-970-45-45. «Есть ли англоязычные нянечки?». Ну, за такие деньги, в общем, логичный вопрос.
Ж. Рыжова
―
Есть, конечно.
Д. Потапенко
―
То есть, есть нянечки, которые могут обучить, по сути дела, азам…
Ж. Рыжова
―
Вы имеете в виду, в детском саду?
Д. Потапенко
―
Да.
Ж. Рыжова
―
Смотрите, у нас… как сказать? Есть детские сады, которые с международной программой, у которых есть носители языка, которые предусматривают носителей языка. Они стоят гораздо дороже, чем мы. То есть, там речь идет…
Д. Потапенко
―
То есть, еще дороже? Куда уж дороже?
Ж. Рыжова
―
От ста тысяч. Есть, например, трехъязычные детские сады. Я не очень согласна с этой системой, потому что если отдавать в трехъязычный детский сад, например, то ребенок должен быть билингвальным.
Д. Потапенко
―
Сейчас, тогда давайте на этой оптимистичной ноте прервемся. Напомню, в гостях Жанна Рыжова, основатель и соучредитель сети частных детских садов «Интересный детский сад». Я Дмитрий Потапенко. Не переключайтесь!РЕКЛАМА
Д. Потапенко
―
Ну да, так случилось, это «Курс Потапенко». Безусловно, мы, конечно, о хомячках и их смерти разговаривать не будем, но, тем не менее, мы говорим об экономике и детях, и детях в экономике в данном случае, и можно ли на них заработать. Итак, напомню, у меня в гостях Жанна Рыжова, основатель и соучредитель сети частных детских садов «Интересный детский сад».Жанна, вот из первой части я вынес для себя, что, в целом, срок окупаемости проекта не очень большой. Вложения… то есть, первую историю, я так понимаю, вы окупаете где-то за полгода – месяцев восемь. Вложений где-то, то есть, то, что вы приводили – это была, конечно, студия мультипликационная – были какие-то достаточно смешные. А вот с детским садом какие вложения, срок окупаемости, когда эта вся отбивается история?
Ж. Рыжова
―
Если мы получаем помещение, которое требует косметического ремонта, то это примерно 15-20 миллионов рублей. Если мы получаем бетонное помещение…
Д. Потапенко
―
Понятно, так называемый shell & core.
Ж. Рыжова
―
Да. То, по нашим расчетам, это приблизительно около шестидесяти.
Д. Потапенко
―
Где деньги берем?
Ж. Рыжова
―
Берем деньги с людей, которые верят в правильное развитие.
Ж.Рыжова:В государственных детских садах все следуют программе, шаг вправо, шаг влево – расстрел
Д. Потапенко
―
Это хороший съезд с темы, но все-таки где мы берем деньги?
Ж. Рыжова
―
У меня хорошие партнеры, которые умеют зарабатывать деньги в других местах и вкладывать в детей.
Д. Потапенко
―
Они прекрасные люди, я даже не сомневаюсь. Но они люди приличные, соответственно, им требуется возвратность этих денег.
Ж. Рыжова
―
Безусловно.
Д. Потапенко
―
И процент еще на это дело.
Ж. Рыжова
―
Да.
Д. Потапенко
―
Сумма достаточно значительная, обеспечения у вас нету – соответственно, у вас должна быть повышенная процентная ставка. Под какой процент они вам отдают, эти прекрасные люди?
Ж. Рыжова
―
У нас под каждый детский сад заведено отдельное ООО, ДОО, в котором участвуют акционеры, с распределением долей. Как правило, инвестор, который вкладывает… Я считаюсь как оператор, я управляю этой историей.
Д. Потапенко
―
Понятно, вы просто управляющий.
Ж. Рыжова
―
Да. А инвестор, в зависимости от инвестора, как мы договоримся, это от 50% до 70%, в зависимости от вложения.
Д. Потапенко
―
Но он же несет риск. Дело все в том, что, по сути дела, он может получить и 100% в данном случае этой печатью, и печатью можно нарисовать хоть 10%, но в случае провала вашего успешного, безусловно, предприятия он получит домик с неким ремонтом, но денежные знаки с Петром I…
Ж. Рыжова
―
… может и не получить.
Д. Потапенко
―
Он не просто не может получить, просто он может потом приходить в этот детский сад, платить аренду и радоваться маленькой кровати, если у него была детская мечта, и даже поспать с плюшевым мишкой. Но где же гарантия, собственно говоря, возвратности этой всей истории?
Ж. Рыжова
―
Ну, во-первых, у нас есть опыт, на который мы полагаемся и основываемся, и наши финансовые модели рассчитываем очень консервативно. Вот у меня есть партнер, который Игорь, он рассчитывает финансовые модели очень консервативно. То есть, я бы, если была бы инвестором, подумала: зачем мне вкладываться в эту историю?
Д. Потапенко
―
Я бы тоже подумал, если честно.
Ж. Рыжова
―
Но, основываясь на нашем опыте, мы имеем хорошую тенденцию, результаты, поэтому окупаемость вот, например, вложенных пятнадцати-двадцати – это около трех лет.
Д. Потапенко
―
Это с учетом, надеюсь, процентной ставки?
Ж. Рыжова
―
Конечно.
Д. Потапенко
―
Ну, потому что, знаете, важно же не только вернуть, но еще… Да, вот у меня уточняют, поскольку, напомню, 985-970-45-45 – это смс-портал. Очень хорошие у меня радиослушатели. Вот вопрос, считают, что вы не до конца раскрыли тему по поводу, что же, кроме стандартного дошкольного образования, дает частный детский сад, если убрать, что там иной персонал. Ну, вот если персонал, предположим, в государственном детском саду - пофантазируем, «победа сферического коня в вакууме». Хороший персонал и там, и там. Что делаем? Но у вас минус 70 тысяч.
Ж. Рыжова
―
В государственных детских садах все следуют программе государственной, она предполагает какое-то определенное количество часов, определенное количество предметов. Шаг вправо, шаг влево – расстрел.
Д. Потапенко
―
Прыжок на месте – провокация.
Ж. Рыжова
―
Да. А мы можем позволить себе как частное, но при этом лицензионное заведение, большее количество занятий и большее количество часов на эти занятия. То есть, естественно, все зависит от возрастных групп, мы не сможем сделать, например, для малышей занятие 30 минут, им нужно 15, но зато мы разнообразим. У нас достаточно много разнообразных занятий…
Д. Потапенко
―
То есть, у вас изменяется программа, если упрощенно сказать?
Ж. Рыжова
―
Да, расписание. У нас расписание отличается от государственного детского сада. У нас, например, есть такая ходячая энциклопедия, мы вот читаем, и рассказываем, и показываем какие-то вот вещи, которые происходят в мире, что из чего состоит, как это происходит и так далее. В госсадах вряд ли это бывает.
Д. Потапенко
―
Но это зависит, понятно, от заведующей детского сада, но я понимаю, что если отвечать коротко на вопрос нашего радиослушателя или радиослушательницы – к сожалению, здесь не подписано – то это иная все-таки программа.
Ж. Рыжова
―
Программа. И еще важно, что госсады – это все-таки уход за ребенком. Там не предполагается как такового развития.
Д. Потапенко
―
Ну, по-разному все-таки, детские сады сейчас уже есть и госсады такие, там очень хорошие воспитатели, не могу не согласиться, что, может быть, недостаточно, но тем не менее, уже они научились этим заниматься. Хотя большая часть, конечно, это уход.
Ж. Рыжова
―
В основном это уход, это в основном соблюдение стандартов государственных.
Д. Потапенко
―
У вас дети днем спят?
Ж. Рыжова
―
Спят, конечно. У нас все режимные моменты соблюдаются. Например, даже гуляем мы больше, чем в госсадах, то есть, мы стараемся, например, у нас летом все занятия на улице проходят.
Д. Потапенко
―
Ну, вы хотя бы не спите на улице?
Ж. Рыжова
―
Нет, спим мы в кроватках.
Д. Потапенко: 985-970-45
―
45, если кто забыл, смс-портал, чтобы можно было задать вопрос. Есть отбор персонала, а есть ли отбор детей, кроме финансового? Это правильный абсолютно вопрос, можете ли вы отказать ребенку – например, он выполняет, вернее, его родители выполняют финансовые обязательства, но по каким причинам или по каким критериям вы могли бы отказать родителям и ребенку?
Ж. Рыжова
―
Ребенку мы не отказываем, и это тоже, кстати, наше отличие, потому что я знаю, что творится на рынке, в каких частных детских садах отбирают детей для хороших показателей, для итоговых показателей, какие у них у всех звезды и так далее. Мы не отбираем детей, мы берем детей с отклонениями, но не с физическими, а с психологическими. Аутисты у нас есть дети. Мы берем детей всех, мы не отказываем никому, у нас не делятся дети на удобных и неудобных. Если воспитатель не может справиться, то вопрос не к ребенку, а к воспитателю. Мы скорее отказываем родителям.Вот у меня было несколько случаев, когда я хотела отказать родителям, потому что родитель бывает разный, и считает, что вот он пришел, заплатил деньги, и его волнует, сколько он платит денег, а не то, что происходит с ребенком. Я не нахожу общий язык с такими людьми. Не потому что – я понимаю, конечно, это могут быть и накопленные деньги, и заработанные тяжким трудом и так далее, я это все могу понять. Для меня важно, чтобы родитель понимал, что творится с его ребенком в нашем детском саду, чтобы он был соучастником процесса. Не просто пришел, заплатил деньги и ушел, а потом спросил и не возил ребенка по разным причинам и спросил: а почему он не знает А, Б, В и так далее, почему не знает алфавит, почему он не умеет считать.
То есть, если в процессе не было родителей, он приходит и говорит: я вам столько денег плачу, почему он не считает до десяти, тогда для меня это шок. Ну, почему вас не было? Мы вас звали, мы с вами хотели диалога, мы с вами пытались, и так далее. Я отказываю таким родителям. То есть, если родитель не заинтересован в собственном ребенке, то мы не сможем в одностороннем порядке развить, потому что важно, чтобы родитель поддержал нас, это абсолютно точно.
И также есть родители, особенно иногда папы, которые по-хамски разговаривают, есть и мамы, которые – мало ли как сложился день, я всегда говорю нашим сотрудникам, что, вы не переживайте, на обижайтесь, они доверяют нам самое дорогое, что у них есть, будьте как-то выдержаны, не обижайтесь на них. Ну, мало ли что, мы стараемся не обижаться на вот эти вот порой абсолютно необдуманные обвинения.
Д. Потапенко
―
Это понятно, это вопрос психологии, потому что вы обязаны гасить в том числе и этот негатив. Если говорить все-таки, постараться перевести все в практическое русло, был ли у вас уже хоть один выпуск, грубо говоря, из детского сада в школу?
Ж. Рыжова
―
Конечно, семь было.
Д. Потапенко
―
Семь выпусков?
Ж. Рыжова
―
Да.
Д. Потапенко
―
Отслеживаете ли вы судьбу своих воспитанников, если мы возьмем такой термин, применим термин маркетинга, насколько ваши звезды соответствует звездам, насколько эти дети успешны дальше?
Ж. Рыжова
―
Мы не применяем понятие звезда – не звезда, мы смотрим на его стремление к познанию, на его ощущение себя.
Д. Потапенко
―
Насколько дети, которые уходят от вас из детского сада в школу, насколько они там адаптивны и хорошо учатся?
Ж. Рыжова
―
Для меня показатель всегда мамы и родители, которые приходят с благодарностью, когда ребенок поступил в школу, учится, и благодарят за то, что вот он провел свои важные годы дошкольные у нас. То есть, для меня это показатель того, что все хорошо. Даже те детишки, которые учатся в школе, есть какие-то, например – мы всегда их поддерживаем, да, они проходят к нам, кто-то даже очень скучает по нам и приходит, мы с ними как-то взаимодействуем и дальше.
Д. Потапенко
―
Ну, до 4-го класса-то дети фактически вспоминают всегда детский сад, это обычная норма.
Ж. Рыжова
―
Да-да. Но то, что вот я замечаю и вижу, что в основном тех, кого я знаю, все успешны. Успешны именно не потому, что они звезды, а именно потому, что они хотят учиться, познавать, дети, понимаете, как, они – я не меряю, отличник или двоечник, я меряю по тому, насколько ребенок открыт этому миру и ко всему тому, что происходит вокруг. То есть, он может быть не круглым отличником, но при этом быть хорошим человеком, это гораздо важнее.
Д. Потапенко
―
Это, конечно, хорошо. Основная проблема заключается в том, что хороший человек – это обычно не профессия, и если говорить о критерии социальной успешности, по крайней мере, со стороны, все-таки ребенка начинают оценивать по оценкам, а потом его, когда он переходит в высшую лигу, начинают оценивать, собственно говоря, есть ли у него машина – ну, так, в кавычки я это поставлю.
Ж. Рыжова
―
У меня немножко другой на это взгляд.
Д. Потапенко
―
Какой критерий вы применяете? Именно поэтому я и говорю, что есть вот этот масс-маркет, который требует вот эту всю историю.
Ж. Рыжова
―
Да. Оценочное такое суждение.
Д. Потапенко
―
Да.
Ж. Рыжова
―
Для нас важно, помимо эмоционального развития ребенка, для нас важно нравственное.
Д. Потапенко
―
Есть основная проблема: в чем мерить нравственность? Почему оценочные суждения, понятно, что они, может быть, и не столь верны, то есть, суждений существует, по сути дела, два: суждения процессные, суждения оценочные. Оценочные – это по сути дела бенчмарк относительно чего-то, а суждение процессное, это когда мы наблюдаем некую ретроспективу, но все равно там есть в каждую отдельную интегральную часть, там есть все равно оценка. Но тем не менее, все равно больше смотрим за интегральным поведением. Но когда вы переходите на термин нравственности, то в чем нравственность мерить? Это такая скользкая история.
Ж.Рыжова: Мы не применяем понятие звезда – не звезда, мы смотрим на его стремление к познанию, на его ощущение себя
Ж. Рыжова
―
Абсолютно, да, скользкая. И это, наверное, не пятиминутный разговор, но что касается оценки, я, как мама, во-первых, считаю, что я не говорю своим детям, что для меня важна оценка, для меня важно другое, как ты учишься, не по…
Д. Потапенко
―
То есть, если тройки-двойки, нормально?
Ж. Рыжова
―
Ну, двойки вряд ли, но для меня не важна оценка, кто, по каким критериям оценивает. Педагог про нормам и гостам? Да, может быть, это хорошо. То есть, тут же как важно? Тут важно, чтобы ребенок понимал, чтобы он не боялся, что его оценят как-то плохо. Если он этого будет бояться с самого рождения, ну, с самого развития дошкольного, то он просто будет испуган, запуган и он не получит те знания, он просто будет заучивать их, для того чтобы получить эту хорошую оценку, чтобы удовлетворить критериям, которые вокруг него существуют, которые предъявляет ему общество и в семье, и в школе.
Д. Потапенко
―
Но школа-то предъявляет это требование. Школа, то бишь, если более-менее приличная.
Ж. Рыжова
―
Школы сейчас разные, слава богу, есть.
Д. Потапенко
―
Есть разные, но топовые школы, хотим мы, не хотим, они, грубо говоря, там, топ-100 школ, они все-таки на оценки – если вы будете получать тройки, то родителей вызовут в школу и скажу: ай-я-яй, забирайте, переводите ребенка.
Ж. Рыжова
―
Если ребенка изначально не запугивать оценками, если просто ему объяснить, что все зависит от тебя, и ты можешь учиться так, как ты считаешь нужным – ну, естественно, ребенка сложно заставить учиться. Если у него есть потребность к познанию, он не будет получать плохие оценки, потому что ему будет интересно учиться. Если у него нет этой истории, то, конечно, это будут двойки, натаскивание на тройки и так далее, это такая сложная история. Но сейчас есть школы, которые, естественно… просто образование – это такая сложная тема, вот с этим ЕГЭ и прочими историями.
Д. Потапенко
―
Это вопрос критерия, естественно, это выработка понятий, соответственно, базисных понятий, без этого всегда очень сложно говорить, да. Так оно и есть.Хорошо, давай убежим от этой истории, потому что оценочные понятия всегда надо вырабатывать, и нам и часа не хватит.
Вот вопрос прилетел. Напомню - 985-970-45-45. «Детей-то чем кормите?»
Ж. Рыжова
―
(смеется) Едой.
Д. Потапенко
―
Ну, слушай, уже по крайней мере, уже полдела сделано. По крайней мере, в твоем детском саде есть еда. Что же, это большое человеческое достижение, на этом можно было бы поставить точку, сказать: детей кормят едой. Ну, жалко, хотелось – мы думали услышать, там, стеклом, бетоном, или еще что-то…
Ж. Рыжова
―
Пластилином.
Д. Потапенко
―
Пластилином в конце концов. Но дети, в общем-то, жрут пластилин, между прочим, ничего.
Ж. Рыжова
―
У меня до 3-х лет есть такие.
Д. Потапенко
―
Ну, мои дети помаду ели. Кстати, между прочим, ничего, очень хорошо. Так какой едой-то кормите? У вас там меню, небось, слушай, за 70 тысяч-то? Трехразовое питание? Лобстеры, надеюсь?
Ж. Рыжова
―
Пятиразовое питание. В каких-то заведениях мы сами готовим, на 1905 года у нас есть поставщик, который занимается школьным питанием и дошкольным. Их не так много на рынке, к сожалению, потому что хотелось бы, чтобы была альтернатива, чтобы можно было выборочно. Мы выбрали - на наш взгляд, мы долго выбирали, сами пробовали, сами тестировали.
Д. Потапенко
―
Понятно.
Ж. Рыжова
―
И тестируем до сих пор.
Д. Потапенко
―
Детям не докладываем еду, то есть, все сами съедаем.
Ж. Рыжова
―
Да нет, к сожалению, дети не так много едят. Вот мы кладем, то есть, по норме, и это все выкидывается. И так жалко! У нас есть просто соседи, содержащие собак, которым мы отдаем.
Д. Потапенко
―
То есть, вы еще поддерживаете собачий приют?
Ж. Рыжова
―
Естественно. Ну просто на самом деле они не съедают столько, сколько им полагается. И, естественно, с малышами сидят няни, воспитатели, которые помогают им есть, и это обязательно.
Д. Потапенко
―
Но ребенка наказывать едой нельзя.
Ж. Рыжова
―
Нет-нет, но мы вот, опять же, если ребенок отказывается что-то есть, мы его не заставляем. То есть, мы какими-то шутками-прибаутками как-то уговариваем его съесть, но чтобы заставить его доесть до конца, этого у нас нет. Тоже, собственно, отличие от госсадов. Потому что для них вот прямо очень важно, чтобы ребенок все съел до конца.
Д. Потапенко
―
Ну, не без этого. Как говорится, «кто хорошо ест, тот хорошо работает, какой помощник для папы Карло!» Это была традиционная абсолютно фраза. Поскольку у нас времени не так уж много осталось, буквально 2 минуты. Вот: «Есть ли штатный психолог у вас?»
Ж. Рыжова
―
Да, конечно. В каждом детском саду. Он присутствует все время.
Д. Потапенко
―
«Существует ли в частном детском саду понятие госзаказа, когда часть ежемесячной платы идет из бюджета города или области?»
Ж. Рыжова
―
Это зависит от частного детского сада.
Д. Потапенко
―
У вас есть?
Ж. Рыжова
―
У нас нет.
Д. Потапенко
―
«Я слышала, что настоящая потребность учиться есть только у 10% детей. Это правда?»
Ж. Рыжова
―
Правда.
Д. Потапенко
―
То есть, большая часть детей не хочет учиться и не будет учиться никогда?
Ж. Рыжова
―
Почему же? Будет. Их заставят.
Д. Потапенко
―
А, не хочешь – заставят.
Ж. Рыжова
―
Да.
Д. Потапенко
―
Система заставит.
Ж. Рыжова
―
Да.
Д. Потапенко
―
Не умеешь – научим.
Ж. Рыжова
―
Да, к сожалению.
Д. Потапенко
―
Так может, тогда и оставлять просто 10% детей, а остальных просто не учить, если они не хотят? И от чего это зависит?
Ж. Рыжова
―
Оставлять где? Вообще в принципе не трогать?
Д. Потапенко
―
Ну, вообще, в учебном заведении, да. Если не хотят все остальные.
Ж. Рыжова
―
Это на самом деле все зависит от педагога, особенно в начальных классах. Насколько он нацелен на мотивацию, как смотивировать ребенка к учебе.
Д. Потапенко
―
От чего зависят эти 10%? Это генетика?
Ж. Рыжова
―
Да нет, я знаю некоторых детей, которые стремятся, с большим стремлением к учебе при родителях, которые, в общем-то, не заморочены на этом. Нет, это как-то все очень индивидуально. Даже, если честно сказать, не знаю, от чего это зависит. То есть, есть родители, которые всю жизнь учились и прямо очень нацелены на учебу, да, и на этом прямо несколько образований и так далее, а ребенок не хочет учиться. От чего это зависит – не знаю.Но, конечно, естественно, нам бы хотелось, чтобы вот важным в этом дошкольном фундаментальном возрасте базисном заложить в них стремление и желание к познанию, и разнообразить, и дать им понять, что настолько все вокруг интересно и разнообразно, что желание учиться нужно прямо с самого такого возраста у них развивать. Это очень важно. Поэтому наша задача заключается в этом в том числе, чтобы развить в них с самого раннего детства.
Д. Потапенко
―
То есть, это базисный навык, по сути дела.
Ж. Рыжова
―
Базисный навык, да. Один из навыков.
Ж.Рыжова: Для меня показатель всегда мамы и родители, которые приходят с благодарностью, когда ребенок поступил в школу
Д. Потапенко
―
Если говорить, не поздно ли вы начинаете, потому что возраст – я же так понимаю, вы с 3-х берете?
Ж. Рыжова
―
Нет, мы берем чуть раньше, но не на полный день. Вот я считаю, и это правильно, когда ребенок к нам приходит с полутора лет, потому что период адаптации к саду, к заведению, проходит гораздо быстрее. Есть родители, которые много-много выбирают, ходят в одно, другое, третье заведение, для ребенка это очень сложно.
Д. Потапенко
―
Ну, что ж, тема была обозначена: «Воспитать нельзя заработать», и где же поставить запятую? Ну, похоже, что все-таки можно заработать, пусть и немного.У меня в гостях была Жанна Рыжова, основатель и соучредитель сети частных детских садов «Интересный детский сад».
Я Дмитрий Потапенко, это был «Курс Потапенко», всем – ну, а пока, пока!