Максим Виторган - Без дураков - 2012-02-26

С.КОРЗУН: Всем добрый вечер. Сергей Корзун – это я, мой гость сегодня – Максим Виторган. С подачи Максима выяснили, что он с отцом были гостями «Отцы и дети», и расстались мы тога, 11 лет назад, на том, что в театре Максим сыграл в «Дне радио». Помню, были мечтания о том, чтобы было побольше ролей, хороших и разных. Сидел вальяжный отец, сын отрабатывал актерское мастерство дома.

М.ВИТОРГАН: Сколько партизан было переиграно в тех ильмах.

С.КОРЗУН: Партизаны или фрицы?

М.ВИТОРГАН: Партизаны. Из подушек делался блиндаж или палатка, туда бралась еда, которую оставляли родители на вечер, естественно, прямо из кастрюли холодный суп или пюре - потому что у партизан полная лишений жизнь. Много было переиграно, все перемежалось игрой в баскетбол теннисным мячом.

С.КОРЗУН: Корзиной что служило – люстра?

М.ВИТОРГАН: Нет, хотя помню, один раз разбил плафоне, и те секунды, когда разбился плафон - вот была жизнь прекрасна, а через секунду - и что с этим делать, как это вернуть?

С.КОРЗУН: Самостоятельно убирали осколки?

М.ВИТОРГАН: Осколки убирались, но когда еда из кастрюли поедалась, - зачастую меня находили заснувшим в этом блиндаже с кастрюлей в обнимку. Но вот эта жизнь - секунду назад казавшаяся прекрасной, а через секунду изменившаяся и ставшей ужасной с безвыходным положением – это запомнилось надолго.

С.КОРЗУН: Ощущение, что вы «родом из детства», и консервируете себя как ребенка. Илии нет?

М.ВИТОРГАН: Да, я себя чувствую в этом смысле абсолютным «дитем» - сказала здоровая детина под 40 лет, - ужас. Но так получается. Мне кажется, что у мужчин во многом вообще так – они могут обзаводиться хозяйством, семьями, детьми, у них меняются игрушки, но суть остается. Это женщины взрослеют, женщины более совершенные в этом смысле существа, а мы в основном остается на том же уровне развития, мне кажется.

С.КОРЗУН: К вашей мечте сыграть побольше ролей – «День радио» и «День выборов» оторвали вас от имиджа отца, седлали известным – довольны, как жизнь сложилась за последние 10 лет?

М.ВИТОРГАН: Пожалуй, это была самая насыщенная десятилетка из предыдущих. В первую. От рождения до 10 лет, человек проходит огромный путь – учится ходить, говорить, читать, и так далее. Но по насыщенности это была значительно более серьезная десятилетка, чем от 10 до 20 лет. В общем, я доволен. Я не всегда доволен собой, но жизнью доволен. Есть такое выражение: стыдно быть несчастливым. Его приходится иногда себе настойчиво напоминать и повторять как мантру, но это действительно так – мы счастливы даже в своих несчастьях. У нас есть возможность это чувствовать, переживать, искать выход – в этом процессе и есть счастье жизни.

С.КОРЗУН: Чем зарабатываете на жизнь – актерской, режиссерской профессией, или показами для закрытой аудитории?

М.ВИТОРГАН: Исключительно актерской профессией. Потому что те отдельные опусы, театральные спектакли или телепрограммы, где я присутствовал в качестве режиссера, - кстати, это открытие десятилетия для меня - работа режиссера непомерно сложнее актерской, значительно менее благодарная, и я сочувствую всем режиссерам.

С.КОРЗУН: Отношение к режиссерам изменилось?

М.ВИТОРГАН: Я всегда к режиссерам относился как к неким высшим существам по сравнению с нами, артистами. Волею случая я поцеплялся несколько раз за эту ступеньку, но это очень тяжело. Хочу поставить второй спектакль, мысль эту вынашиваю в течение двух лет. Уже даже знаю произведение, по которому хочу его поставить – все знаю, вроде даже уже придумал его, но не могу никак решиться, потому что помню, когда делал первый спектакль, у меня лопался мозг. Для моего мозга это была очень серьезная нагрузка.

С.КОРЗУН: На экране вы крупный.

М.ВИТОРГАН: Не то, что в жизни.

С.КОРЗУН: В жизни тоже. И добродушный по определению мужчина. Есть ощущение, что вообще все крупные мужчины достаточно добродушны – даже Валуев, есть вне ринга, то можно подойти и потрогать, не боясь.

М.ВИТОРГАН: не видел, поверю вам на слово, но проверять не стремлюсь.

С.КОРЗУН: В жизни вы такой же, или тайно-семейный, актерский деспот, человек с непрогнозируемыми реакциями?

М.ВИТОРГАН: Как мне кажется, я человек достаточно добрый и расположенный. Я уже несколько лет назад знал, что обо мне существует такое мнение, что я высокомерен, неприступен, - мнение неблизкого круга, и я начал анализировать, почему люди так думают, и пришел к утешительным для себя выводам: это происходило исключительно из-за стеснения. Потому что я встречал, например, человека, не близко мне знакомого, и я не торопился с ним здороваться, потому что не знал – помнит ли он меня, понимает, не понимает, чего я к нему буду лезть. И когда я сделал открытие, что это приводит к таким выводам, я заставил себя волево быть более в этом смысле открытым, и привело это к обратным последствиям. Потому что я теперь здороваюсь направо и налево и знакомыми и незнакомыми.

Буквально позавчера был случай: я был в каком-то ресторане, ко мне подошла незнакомая девушка, сказала - у меня очень хорошая память на лица. Вы кто? И должен вам сказать, что сейчас это, пожалуй, отражает мое внутреннее состояние, потому что в лицо я себя узнаю, а кто я, непосредственно в этот короткий отрезок времени – у меня возникли проблемы с самоидентификацией.

С.КОРЗУН: Кризис среднего возраста?

М.ВИТОРГАН: Нет, думаю, что он у меня уже позади, это какие-то другие вещи. Думаю, что это связано со всякими общественно-политическими событиями в стране, в которых я принимаю то участие, которое могу принять, и не могу не принять. И должен вам сказать, что поскольку это в общем, не очень доставляет мне удовольствие, это не то, чем бы я хотел заниматься в этой жизни…

С.КОРЗУН: Насильно загнали вас?

М.ВИТОРГАН: «Не могу молчать», что называется. Я просто чувствую такую внутреннюю выхолощенность. Прихожу домой, думаю сначала: не буду открывать компьютер. Потом: не буду читать. И читаю. Вместо того, чтобы взять какую-то прекрасную книжку, читаю огромное количество публицистики. Просто потому что «не могу молчать», не дает мне это покоя.

С.КОРЗУН: В период вашего творческого подъема…

М.ВИТОРГАН: Это какие, скажите?

С.КОРЗУН: Последние 12 лет, наверное. – Они пришлись на период правления Путина.

М.ВИТОРГАН: Вот, началось. Думаете, это взаимосвязанные вещи?

С.КОРЗУН: Вот я и хотел бы у вас выяснить. Это взаимосвязано, или нет. И что вы имеете против нынешней власти?

М.ВИТОРГАН: Ох, какой широкий вопрос. По поводу взаимосвязи опущу – наверное, можно нащупать какие-то ниточки, которые связывают обещственно-политический процесс и творческий. А то, что касается, что меня не устраивает в нынешней власти, чтобы ответить коротко, поскольку я не политолог, не политический деятель, не экономист, инее вдаваться в буквальную конкретику, я вам скажу, что меня не устраивает.

Я абсолютно убежден, что власть должна сменяться. И в этом, в ротации власти, в самом процессе ее ротации есть ключ к успеху, что бы ни было – была бы она хорошая, плохая власть, через 4-8 лет она должна меняться. И пока мы не наладим эту цикличность, этот конвейер, мы не выберемся. Мы все время будем искать себе каких-то вождей, каких-то - не знаю, царей-не царей. Нам самое главное - запустить механизмы, которые будут работать вне зависимости от персоналий. В этом я вижу основную задачу. Это если не вдаваться в конкретику и претензии.

С.КОРЗУН: Получается, что власть похожа либо на телефон, либо на автомобиль, который нужно время от времени менять.

М.ВИТОРГАН: Либо на проточную воду. Если вода застаивается, она начинает цвести пышным цветом. Вода должна быть свежей.

С.КОРЗУН: Есть среди кандидатов. Кто-то, кто вам интересен? А то менять шило на мыло…

М.ВИТОРГАН: В-первых, я считаю, что и шило на мыло тоже надо менять. Во-вторых, вопрос этот неправомерен, потому что выборы происходят не 4 марта. Выборы происходят от одних выборов до других. Если процесс живой политической конкуренции уничтожен, политической конкуренции равных возможностей, то он тянет за собой, на мой непрофессиональный совсем взгляд, - тянет за собой и убивает всевозможные другие процессы и вопросы – как экономические, так и нравственные. Поэтому задавать вопросы, за кого сейчас голосовать, - кстати, тема «кто, если не Путин», столь популярная у сторонников Путина, на мой взгляд, свидетельствует не о достижениях Путина, а о недостатках. Потому что если за 12 лет ты полил эту почву химикатами - знаете, как поливают, чтобы сорняки не росли, - ты полил эту почву, и на ней ничего не растет, то это ты загубил процессы, это ты оставляешь страну в дальнейшем – понятно же, что рано или поздно он уйдет. Поэтому мне кажется, что это не достоинство, а недостаток.

С.КОРЗУН: Значит, лично для творчества ничего плохого для вас за эти 12 лет не было – вы не обижены на власть, не требовали от нее здания театра. Нет профессиональной обиды? Только гражданское чувство.

М.ВИТОРГАН: Ровно так – именно гражданское, человеческое чувство. И меня радует, что во многом протест, возникший сейчас у людей, носит абсолютно нравственный характер. Просто невозможно жить в таком количестве лжи. Каждое правительство обманывает свой народ, - по всему миру. Каждое правительство хочет, чтобы народ был легко управляем, - каждое. Но когда государство начинает строиться на лжи, и когда нет никаких препятствий для того, чтобы делать народ легко управляемым – а что такое препятствие на пути власти для того, чтобы делать народ легко управляемым? – например, конституция, закон. Когда этот закон строит на страже общества, оно охраняет общество от того, чтобы зарвалась власть.

Когда эти процессы нарушены, то тогда это приводит к страшным и печальным последствиям. И больше всего меня пугает, что то, что происходит сейчас, это не страшно. Страшно будет потом.

С.КОРЗУН: Насколько глубоко вы сами вовлечены сейчас в этот политический процесс? Член Лиги Избирателей, общественных комитетов?

М.ВИТОРГАН: Нет, я очень несистемный человек, мне претит любая системность работы в этом смысле, к сожалению, или к счастью. Я очень боюсь, - я читал в литературе, видел в кино, очень боюсь такой вещи, как обаяние власти, знаю, что это мощнейшая сила, поэтому вот вы говорили про то, что не дали театр. Или еще что-то – нельзя зарекаться, но я подозреваю, что всегда буду держаться от этого в стороне. Как сказано у Булгакова: «Не просите никогда особенно у того, кто сильнее вас», - знал Воланд, что придется по каждому пункту это оплатить, так или иначе. Поэтому в этом смысле я стараюсь держаться и буду стараться держаться в стороне.

Вообще, вот эта тема - «художник и власть» - художник как гражданин может участвовать в какой-то политической жизни, политической борьбе, безусловно, может, - если испытывает в этом необходимость. Но как только эта политическая сила, за которую он сражался, взошла на трон, достигла своей цели, мне кажется, что художник, журналист, - вот эти профессии - эти люди должны быть в стороне от власти, они должны относиться к ней настороженно, требовательно, должны выискивать и цеплять ее недостатки, - даже если были ее сторонниками. Это общественный контроль, - не знаю, как это называется, - но это именно так.

Когда был декабрьский митинг, перед ним мне позвонил режиссер Паша Бардин, сказал – давай что-нибудь придумаем и сделаем, как-то надо в этом поучаствовать. Мы собрались какой-то инициативной группой, написали письмо с призывом придти на митинг от всевозможных деятелей разных искусств – в основном достаточно молодых, -= если нас еще можно называть молодыми.

Мы сняли ролики с ленточками, которые сейчас стали «трейд марком» - я был недавно на телеканале «Дождь»когда у них был марафон – они тоже всех снимали с этими роликами, ленточками. Эти ленточки, собственно, придумал я – у нас было мало времени на съемки роликов, не было времени титровать, поэтому я придумал – пусть каждый будет писать, кто он, и держать ленточку в руках. То есть, я внес какой-то свой вклад. Сейчас эта лента пошла дальше своим путем.

Вот как-то так я участвую. Сейчас меня ребята позвали, я снялся в ролике по наблюдателям к выборам - такие всякие смешные скетчи.

С.КОРЗУН: Вас нет ни в каких штабах, вы даже не доверенное лицо кандидата?

М.ВИТОРГАН: Нет. Мне даже поступало предложение о более активном участии в пользу одного из кандидатов, но я не хочу. Я бы мог это делать, если бы до этого шла нормальная политическая жизнь. А так это такие проскочившие, разрешенные кандидаты – меня это пугает.

С.КОРЗУН: В эту студию приходят, выступают на площадях, выступают, такие интеллигентные, талантливые, и такие, не побоюсь этого слова, разгильдяистые люди, и говорят: я не системный человек. Поэтому Акунин говорит: я не системный, Парфенов, Шевчук, - тоже человек несистемный. А кому вы доверите ваши интересы?

М.ВИТОРГАН: Вы знаете, я не знаю. Я не могу это знать, потому что сижу много лет в темной комнате с выключенным светом и задернутыми шторами, и мне высвечивают лицо одного человека, и у меня ощущение, что в комнате только он. Если бы я увидел дебаты между, условно, Путиным и Навальным, - причем не спонтанно возникшие дебаты, а естественные, то я бы посмотрел и подумал: вот этот, или вот этот. А так, как? Я вообще не очень понимаю, как люди, голосующие за Путина - как кандидат в президенты может отказаться от дебатов? Они тогда по чему судят о нем? По реальным делам, которые он сделал за 12 лет?

С.КОРЗУН: Логика такая. Ни Ельцин, ни Горбачев, ни Медведев не принимали участия в дебатах.

М.ВИТОРГАН: Мне кажется, это очень порочная практика. Я пришел на рынок, там стоит один продавец и продает мне товар, и тот из-под прилавка, в мешке, не глядя, - я не хочу так. Я хочу все увидеть, разложить рядом, посмотреть и сделать выбор – вполне естественное желание.

С.КОРЗУН: Но есть черная буханка, столовый хлеб - она и сто лет назад была такой же.

М.ВИТОРГАН: Она есть разной свежести - эта черная буханка.

С.КОРЗУН: Встретимся после новостей и перерыва.

НОВОСТИ

С.КОРЗУН: Продолжаем программу. Приходят сообщения по поводу хлеба свежего и несвежего. Сашка: «Черный хлеб полезнее».

М.ВИТОРГАН: Может, они полезнее, но может, я хочу вреднее, или белый? Конечно, может быть полезнее – не знаю, давайте посмотрим. Моя дочь, 15лет отроду, Полина года два назад дала мне почитать книжку – мы время от времени друг другу подбрасываем какие-то книги. Она мне дала почитать книжку Ричарда Баха: «Чайка Джонатан Ливингстон», и я выписал оттуда себе цитату – это про то, почему я участвую и не могу не участвовать.

Я ее коротко зачитаю: Он почувствовал облегчение, приняв решение быть одним из стаи. Ведь тем самым он разрывал свою связь с силой, заставляющей его искать знание. Так он избавляется и от борьбы и от поражения. Было так приятно просто прекратить думать и молча лететь во тьме к огням, мерцавшим вдали над пляжем».

Вот я так не хочу. Может быть и хотел, но не получается.

С.КОРЗУН: Укрылся за цитатой? Тогда еще цитаты из вопросов слушателей. Зигсрид-22 пишет…

М.ВИТОРГАН: Мой знакомый.

С.КОРЗУН: «Вам не стыдно за папу?» Серхио-25: «Сколько стоит предать отца». Вообще сообщений порядка полусотни по этой теме. Макс 2771: « Вы что, ополоумели? О какой продаже может идти речь, что, у людей не может быть разных точек зрения?» Максим: «Что делаем 4 марта, какая тактика?» Мама-64: «Муж у меня за Путина, я – против. И что нам, развестись?»

М.ВИТОРГАН: Ни в коем случае. Разводиться надо, только если не любите друг друга.

С.КОРЗУН: Эта история развела вас с отцом?

М.ВИТОРГАН: Давайте расскажу, чтобы закрыть эту тему. Я не буду говорить за папу – я знаю цену его поддержки – ставлю в кавычки - Путина. Я имею в виду какую цену - я имею в виду не то, что ему заплатили – про это я ничего не знаю, - пообещали что-то, или что-то не отобрали, - про это я ничего не знаю. Я знаю, насколько он в принципе вовлечен в этот процесс, насколько он что-то в этом знает, хочет знать, понимает и хочет понимать, - я это знаю. И стрелка эта вовлеченности, в общем, лежит на нуле.

С.КОРЗУН: не заинтересован в политике?

М.ВИТОРГАН: Не заинтересован никак. Знаете, если все поддерживающие Путина, поддерживают его так, то тогда это… Что еще могу сказать – почему он принял такое решение, за него говорить не буду – не знаю, понятия не имею.

С.КОРЗУН: Вы не общались по этому поводу?

М.ВИТОРГАН: Не общались по этому поводу. Не знаю, что он мне по этому поводу скажет, даже не берусь гадать. О том, как это происходило - там были всевозможные события, когда я сказал, что это неправда, а потом оказалось, что это, правда – да, я оказался неправ и сказал то, чего я не знал, или, как мне казалось, знал, но это оказалось неправдой.

С.КОРЗУН: Это был ваш ответ на вопрос журналистам?

М.ВИТОРГАН: Я узнал об этом, открыв журнал «Огонек» и увидев список каких-то людей. И у себя в «Фейсбуке» я написал о том, что это неправда. А день спустя выяснилось, что это правда. Приоткрывать занавесу над этим процессом я бы не хотел, - как так получилось, и почему я так сказал. «Предавать оцта»? - можно я не буду отвечать на этот вопрос.

С.КОРЗУН: Нет, это была лишь подборка полярных мнений. По принципу если ты не друг, то враг.

М.ВИТОРГАН: Мне кажется, что это процесс достаточно страшный, и это тоже большая претензия к существующей власти. То, что сейчас всевозможные силы - совершенно разные, непримиримые, казалось бы, силы, объединились в этом движение «против», и у нас получилось только два лагеря – «за» и «против» - в этом я вижу огромную опасность для нашего общества. Потому что в нормальной ситуации эти наши силы, населенческие, должны быть распределены между двумя-тремя-четырьмя партиями, группировками, идеологиями. И тогда, в общем, кто-то больше, кто-то меньше, - они все присутствуют на этом поле и все занимают свою нишу.

Но то, что ситуация сейчас доведена до этого - за или против, - это опасно. Вот это, мне кажется, пороховая бочка. До этого доводить ни в коем случае нельзя.

С.КОРЗУН: Если победит на президентских выборах Путин, в чем сомнений нет, даже сомнений во втором туре – вы политически, граждански, смиритесь с этим, примите выбор большинства, поверите в то, что выбор был честным?

М.ВИТОРГАН: Я не могу в это поверить, потому что он уже сейчас нечестный - для этого достаточно было прожить эти 12 лет, чтобы понять это. Что значит – смирюсь?

С.КОРЗУН: Ну, вот Путин - президент вашей страны.

М.ВИТОРГАН: Этот факт де-юре будет. Нет рубежа 4 марта у меня внутри, его не существует. Рубеж 4 марта существует - у меня такое ощущение, что он существует как раз у власти. И чем они займутся после 4 марта, когда Путин победит - вот это большой вопрос. Потому что для них это рубеж, им как-то вот сейчас напрячь все силы, и дотянуть до этого момента, - они действительно, напрягают и напрягают, прямо изнапрягались все.

Понимаете, мне кажется, что власть находится в достаточно безвыходном положении. Потому что если двигаться в сторону либерализации общества, то у меня есть ощущение, что они не могут существовать в такой среде, не могут существовать в среде конкурентной. Недаром, что Путин существует все время только в режиме монолога, поэтому и в дебатах не участвует, - все время в режиме монолога. И это, мне кажется, брожение всей властной вертикали.

С.КОРЗУН: Но с западными коллегами он в режиме диалога.

М.ВИТОРГАН: Если не ошибаюсь, Путин с 2001-2002 года, - вы это должны дать лучше меня, - не дал ни одного интервью какому-нибудь знаковому интервьюеру - Познеру, Парфенову, - крупному.

С.КОРЗУН: А классическое интервью про подлодку «Курс»?

М.ВИТОРГАН: Вы совершенно правы. Это знаковое интервью Лари Кингу – оно было единственным, и именно на нем Путин и прокололся с этой прекрасной фразой и ухмылочкой про то, что «она утонула». А дальше, после «Курска», когда начался отъем СМИ, приватизация, и так далее - ничего этого не было. Поэтому, - я говорил о безвыходной ситуации для власти, - если она начнет двигаться в сторону либерализации, то просто начнет конкурентно проигрывать – у меня есть такое ощущение.

Соответственно, если будет двигаться в сторону ужесточения, чего мне не хотелось бы категорически, потому что это влечет за собой значительно более серьезные последствия, соответственно, будет нарастать протест, и протест будет радикализироваться, чего бы мне тоже очень не хотелось, - понимаете, в чем дело, - я не революционер.

С.КОРЗУН: Что делаем 4 марта, какая тактика?

М.ВИТОРГАН: Во-первых, идем на выбор – совершенно точно. Идем, участвуем в этом, что называется словом «выборы», дальше мы выбираем – никакой Америки не открываю - выбираем кандидата, за которого голосуем, или вычеркиваем всех кандидатов. Я небольшой специалист, но из того, что я читал – надо вычеркнуть всех, потому что бюллетень будет признан недействительным, но будет посчитан - таким образом мы просто размываем процент.

С.КОРЗУН: Там есть какая-то сложная коллизия с отличием от парламентских выборов.

М.ВИТОРГАН: Да. Ну, если мы можем что-то сделать – мы должны это делать, мы должны выполнить свою роль, должны максимально затруднить жизнь им. Вот «они» и «мы» - это чудовищно, я сам себя на этом ловлю, на этой чудовищной поляризации.

С.КОРЗУН: Чтобы завершить тему разговора об отце - Эммануил Гедеонович - вы согласовывали историю с равным использованием?

М.ВИТОРГАН: В «Дне радио» и «День выборов» Эммануил Гедеонович владелец, в том числе, радиостанции. Но какая интересная вещь – когда писался «День радио», то теневая фигура была фигурой некоего олигарха, так, собственно, всеми и воспринималась. И она же имелась в виду, когда выходил «День выборов». Но на сегодняшний день всеми зрителями эта теневая фигура воспринимается уже много лет как - как человека, безусловно встроенного во властную вертикаль. То есть, этот класс олигархов, которых победоносно разбил Путин на Куликовом поле, где они сошлись, он их уничтожил, и так далее. Но, тем не менее, возникли новые люди, и этот олигархический класс уже оказался встроенным в эту властную вертикаль. Это не мы так придумали – это жизнь, это уже воспринимается так людьми.

С.КОРЗУН: Про историю семьи расскажете? Откуда такая фамилия?

М.ВИТОРГАН: Я никогда этим не занимался. Папа когда-то выдвинул теорию - не знаю, подсказал ему кто-то, или он сам, о том, что «вита» это по-латыни «жизнь», «орган» - «жизненный орган».

С.КОРЗУН: Не слишком лингвистическая теория.

М.ВИТОРГАН: Достаточно поверхностная. Но никогда не занимался этим вопросом.

С.КОРЗУН: Насколько глубоко знаете корни? Два-три поколения? Предания, легенды, средние века?

М.ВИТОРГАН: Должен признаться, - не знаю, со стыдом ли, - но у меня ген родственности… то есть, я с огромным уважением и почитанием отношусь ко всем своим родственникам – с кем-то у меня близкие и постоянные отношения, с кем-то нет постоянных отношений просто потому , что ментально они мне не очень близки, сферы интересов не очень близки. Поэтому у меня ген, что он просто близкий мне человек, потому что родственник, - мне мои друзья могут быть, - не прозвучит это ни для кого обидно, - значительно ближе просто в силу того, что я с ними живу, в их мире, окружении, дышу одним воздухом. Поэтому со мной говорить на семейные темы достаточно бесполезное занятие.

С.КОРЗУН: Тогда у вас дети были маленькие, а сейчас дочка уже на выданье, книжками снабжает, и парню 11 лет, - совсем уже подращенные. Разницу между поколениями чувствуете?

М.ВИТОРГАН: Конечно. Думаю, что наше поколение с нашими родителями, в силу разных обстоятельств, значительно ближе, чем поколение наших детей со мной. Потому что мы, в общем, читали одни и те же книги, в общем, смотрели одни и те же фильмы, а у них уже поток информации настолько больше и шире, чем наш, что наши книжки и фильмы размываются огромным количеством всевозможных разных вещей – как недостойных, так и вполне достойных, - не скажу, что где-то хуже, а где-то лучше. Но я стараюсь, особенно со старшей дочерью, какие-то рекомендовать ей фильмы, мы хотим смотреть какие-то спектакли, читать книжки.

С.КОРЗУН: Не говорят «каменный век»?

М.ВИТОРГАН: Пока не позволяют себе. Но до этого дойдет, рано или поздно – у всех так бывает, поэтому это меня не очень пугает. Я себе представляю, как это будет обидно, но надеюсь, что просто перетерплю это.

С.КОРЗУН: В передаче 11 лет назад вы говорили, что вами больше занималась мама – поскольку отец работал, снимался, - у вас та же модель?

М.ВИТОРГАН: Мои дети живут отдельно от меня, и в силу этих обстоятельств, безусловно, они с мамой общаются больше. Но мне кажется, у меня достаточно близкая с ними связь, и она держится. Полине 15 лет, это возраст, который меня всегда страшил, но пока переходного периода, какой-то жестокости, - такого не было. И отношения у нас, как мне кажется, достаточно близкие и доверительные. Мне кажется, пока все нормально.

С.КОРЗУН: Заставляете детей учиться, видите их будущее? Куда отправите?

М.ВИТОРГАН: Я видел будущее, а потом позвонила мне дочь моя, Полина, и сказала: папа, я поступила на подготовительные курсы в МХАТ, - уже постфактум. Я очень на них рассчитывал, думал, что буду сидеть в кресле-качалке где-нибудь, на какой-нибудь вилле.

С.КОРЗУН: Для этого кем дети должны быть? Юристами, экономистами?

М.ВИТОРГАН: Да, что-нибудь такое. Или опять – властная вертикаль.

С.КОРЗУН: Но вы же хотите ее перевести в горизонталь? Вертикали тогда не останется.

М.ВИТОРГАН: Ну, возникнет какая-нибудь другая фигура, прямая какая-нибудь возникнет.

С.КОРЗУН: Какого будущего для страны хотите? Классически: были бы президентом, на что обратили бы внимание?

М.ВИТОРГАН: Мне кажется, все это лежит на поверхности. Другое дело, как это сделать. Но основополагающие институты, такие, как независимые СМИ, или разнозависимые, такие, как независимый суд – вот это вещи, которые в принципе, мне кажется, могли бы изменить жизнь страны за достаточно короткое время.

Другой вопрос, как это все сделать, и есть ли на то вообще политическая воля у власти, или власть хочет всеми этими институтами управлять? Это другой вопрос. Меня очень забавляет, когда нам в пример приводят какую – нибудь китайскую модель, при этом отрицая модель Европы. Меня это очень забавляет, потому что я себе представляю – с кем у нас больше общего, по ментальности, - с европейскими жителями, или с китайцами? Я не вижу в себе китайца совсем, честно говоря. Совсем не вижу. Вот эту готовность истово исполнять «от и до», работать. И в народе своем, честно говоря, не вижу «китайщины». А вот что-то от европейских жителей вполне вижу.

Понимаете, я против «особого пути». Путь имеет особенности. Вот изобретаем велосипед - он уже есть, но когда тебе 5 лет он должен быть маленький, когда тебе 10 лет – побольше, когда ты женщина – он должен быть без этой вертикальной рамы, когда мужчина – рама, когда ты участвуешь в гонках, он должен быть спортивный, скоростной велосипед. Это особенности пути. Но это не особенный путь. Не надо изобретать велосипед на гусеницах, потому что это не велосипед, - или с квадратными колесами, - потому что это не велосипед.

С.КОРЗУН: А если мечтаешь не о велосипеде, а о самолете, чтобы всех обогнать.

М.ВИТОРГАН: Точно так же - самолеты тоже уже изобретены. Их можно улучшать, они могут быть разными, для разных целей, но то же самое абсолютно.

С.КОРЗУН: Еще несколько вопросов от слушателей: у вас была собственная программа на телеканале «Дождь», где вы сидели редакции и ставили клипы. Почему закончилась? Очень нравилась программа «Тет-а-тет».

М.ВИТОРГАН: Это была не программа, это было один раз – удивительно, что человек об этом вспомнил, - был действительно такой опыт на телеканале «Дождь» они приглашали людей, которые вели воскресный эфир, ставили какие-то клипы, говорили какие-то слова – это был один раз всего, тут ничего не закрылось и ничего не начиналось.

С.КОРЗУН: Сейчас с телевидением где-нибудь заморачиваетесь?

М.ВИТОРГАН: Нет, я вообще на телевидении человек достаточно случайный, все было от случая к случаю. Сейчас мы с моим другом, Мишей Козыревым, если кому-то знакомо такое словосочетание, как «Неголубой огонек» и он его помнит, сейчас мы начали работу – может быть, в конце года выдадим какой-нибудь очередной «Неголубой огонек» - сейчас самые счастливые минуты, потому что мы собираемся на мозговой штурм, когда просто придумываешь. А там мы придумываем всякие необычные номера, а когда просто придумываешь, ничем себя не сдерживая, это, конечно, такое чистой воды творчество и очень приятно.

С.КОРЗУН: Поток креатива.

М.ВИТОРГАН: И, кстати, завтра, на своей странице в «Фейсбуке» я выложу ссылку – мы выкладываем в «Ю-Тьюб» ролик, сделали такой анонс «Голубого огонька», очень смешной ролик с известной песней известной группы и с неожиданным видеорядом и новым звучанием этой пенсии, в связи с этим видеорядом, в связи с политическим моментом. Так что завтра ищите наш ролик, который написан группой »ВИА-гра», который называется «Обмани, но останься» - что бы мы имели такое в виду.

С.КОРЗУН: Социальные сети вас затянули?

М.ВИТОРГАН: Да, я уже год как стал жителем «Фейсбука», я читаю разные издания там, именно через «Фейсбук».

С.КОРЗУН: Не заменяет реальную жизнь?

М.ВИТОРГАН: Нет, реальное общение с моим близким кругом не заменяет, но времени, конечно, занимает очень много, и я уже думаю как-нибудь себя от этого отграничить, - пока не удается, это засасывает, желание владеть информацией и видеть разное, слышать разное. Но - да, я такой «фесбучно»-зависимый человек стал.

С.КОРЗУН: А можно просто забыть еще об этой части жизни?

М.ВИТОРГАН: Конечно. Я не смотрю в «Фейсбук» на репетициях.

С.КОРЗУН: Еще вопрос: «Я видел вас как романтика и лирика, сентиментального, упертого героя в разных ипостасях – доверяю. Вы романтик?»

М.ВИТОРГАН: Мы с моим другом, Славой Хаитом когда-то несколько лет назад организовали два общества. Во-первых, это общество «Мужчины-тряпочки» - это мужчины, которые принимают решения, не принимая решений, не желая их принимать. А во-вторых, это общество «Циничных романтиков» - это вы расшифровывайте уже сами.

С.КОРЗУН: Максим Виторган был нашим гостем. Спасибо огромное, что пришли и, как мне показалось, честно отвечали на наши вопросы. Всего доброго, встретимся.