Представление книги "Синдром Петрушки" - Дина Рубина - Книжное казино - 2010-10-17

К. ЛАРИНА: 13 часов 14 минут, начинаем наше традиционное воскресное «Книжное казино». Здесь, в студии «Эха Москвы», Ксения Ларина, Майя Пешкова – Майя, приветствую тебя. И в гостях у нас сегодня человек, которого безумно, безмерно любят наши слушатели. Говорю это не голословно, поскольку передо мной есть свидетельства этой любви. Я посмотрела вопросы, которые пришли до начала передачи к нашей гостье, и поняла, что это Любовь с большой буквы «Л». Дина Рубина у нас в студии. Диночка, здрасьте.

Д. РУБИНА: Здравствуйте, друзья, здравствуйте. Спасибо за продолжение традиции.

К. ЛАРИНА: Да, да, да…

Д. РУБИНА: Каждый новый роман у вас я открываю.

К. ЛАРИНА: Да, у нас сегодня новый роман, который называется «Синдром Петрушки». Издательство «Эксмо» выпускает книги Дины Рубинной. Конечно же, эта трилогия у нас, я так понимаю, сегодня целиком и полностью есть, да, Май, в розыгрыше?

М. ПЕШКОВА: Да, (неразборчиво) у нас, так что вы получите не только новую книгу «Синдром Петрушки», но а также одну из двух предыдущих книг.

К. ЛАРИНА: «Белая голубка Кордовы» - правильно я говорю, именно так.

Д. РУБИНА: И «Почерк Леонардо».

К. ЛАРИНА: И «Почерк Леонардо». Вот эти сегодня книги у нас на нашем игровом столе. Ну, естественно, мы начнем с нового романа. Я напомню нашим слушателям, что книги вы можете получить не просто так, а задав какой-нибудь интересный вопрос Дине Рубиной. Она любит ваши интересные вопросы. Тем более, что человек опытный, готова говорить на любую тему. То есть, тут можно не ограничиваться литературной деятельностью, поскольку Дина, она человек еще очень активный гражданин, активно следит за событиями в мире, в своей стране и в другой своей стране. Так что, я думаю, что есть о чем вам спросить. Поэтому напоминаю номер телефона: 363-36-59. Смс также участвуют: +7-985-970-45-45. Май, сколько мы можем принять победителей?

М. ПЕШКОВА: 10 победителей.

К. ЛАРИНА: То есть, максимум 10. Хорошо. Сколько успеем, столько примем. Ну, я начну сразу тоже с телеграмм, поскольку они по теме, что называется, встречи. «Дорогая Дина Ильинична, - пишет нам наша слушательница из Санкт-Петербурга, - я только начала читать ваш новый роман, и мне показалось, что прослеживается некая схожесть Пети Петрушки с Петром Авдеичем с «На Верхней Масловке» по жертвенности характеров. Возможна такая аналогия или мне действительно просто показалось?» Ну, и дальше про Питер и прочее прочее. Ну, давайте про аналогии.

Д. РУБИНА: Нет, конечно, это совершенно разные люди, это совершенно разные мужики. Это… один, так сказать, человек без своего дела в жизни, а второй, наоборот, погруженный настолько, что, в общем-то, вполне вероятно, что его принимают за сумасшедшего. Любой человек, погруженный в свое ремесло так, что он не видит окружающего мира, конечно, вызывает опасения и даже как бы какие-то страхи у окружающих.

К. ЛАРИНА: Ваши самые любимые герои, да? Вот это вот, такие люди, да?

Д. РУБИНА: Ну, в общем, конечно, конечно. Меня всегда интересует некоторый сдвиг. Некоторый сдвиг в сторону какую-то удивительную. И мои… герои моих последних романов, в общем-то, демонстрируют какую-то, скажем прямо, ненормальность. Ненормальность в самом прекрасном смысле.

К. ЛАРИНА: Вот про кукольную среду немножко расскажите, как это пространство вы вокруг себя обустраивали.

Д. РУБИНА: Вы знаете, это на самом деле поразительный случай. Потому что когда я написала первую книгу «Почерк Леонардо», - я уже рассказывала эту историю кому-то, - я написала «Почерк Леонардо», и мне позвонила совершенно замечательная женщина Ирина Уварова, она режиссер кукольного театра, художник кукольного театр, и сказала: «Дин, вот вы знаете, мы как раз с моими ребятами занимаемся зеркальной темой, не могли бы вы приехать и поговорить с нами?» И я приехала, мы совершенно замечательно посидели, поговорили. Но я опаздывала на следующую встречу и попросила: «Ребят, не могли бы, вот, может быть, у кого-то есть машина, подбросить меня?» И тогда Ирина сказала: «Вас подбросит наш Петрушка».

К. ЛАРИНА: Так.

Д. РУБИНА: И крикнула: «Леша, подвези Дину». Мы сидели, мы попали в пробки, тяжело продвигались – ну, вы знаете, что такое пробки…

М. ПЕШКОВА: У вас тоже бывают пробки?

Д. РУБИНА: Нет-нет-нет, речь идет о Москве. Вот. И мы продвигались в пробках, и чтобы не молчать, я спросила очень аккуратно: «Скажите, а почему вас называют Петрушкой?» Он говорит: «Потому что я и есть Петрушка. Я петрушечник. Вы же знаете, что это такое?» И я, значит, как-то так, знаете, легкомысленно подняв руку, говорю: «Ну да, вот эта вот кукла, вот это вот все». И он… он чуть ли не бросил руль. Он стал рассказывать о том, что такое вот этот самый образ, вот этот божественный трикстер. Что он был еще у индейцев майя, что он был и в Пакистане, и в Индии, и у немцев, и у чехов, и у поляков, и везде носил свои имена, совершенно другие. Что это существо и образ без морали, что это некое совершенно странное существо без разных, так сказать, полюсов, что плохо, что хорошо. Это очень какой-то острый, яркий, активный и даже вот относительно вообще общественного мнения безобразный тип, прекрасный, конечно же. Ну, в общем, я была совершенно очарована и тогда уже подумала: вот когда-нибудь надо будет написать о чокнутом кукольнике. Между тем я писала роман «Белая голубка Кордовы», полагая, что я, в общем, в нем выговорюсь наконец на тему двойственности реальности. Двойственность между зеркалами и реальностью, между подлинным искусством и подделкой и так далее. И мне показалось, что я выговорилась. Но когда закончила это, вот стал маячить передо мной этот Петрушка. Стал маячить Петрушка, я оказалась в Праге, и тут я увидела ихнего Петрушку.

К. ЛАРИНА: Это страна кукольников.

Д. РУБИНА: Это страна кукольников. Это самый прекрасный, самый кукольный, самый кукольный город на свете.

К. ЛАРИНА: Когда идешь просто по Старой Праге, там в каждом переулке, в каждой арке по кукольному театру.

Д. РУБИНА: Совершенно точно. Но это по буквальному кукольному театру, а, как говорит мой герой, здесь же даже дома выстроены по принципу развернутой ширмы, на которой уже висят готовые куклы. Вы только обратите внимание: там вот эти лики животных и кукол и людей, они просто везде и повсюду. Короче, когда я оказалась там, я поняла, что пришло время наконец поговорить о другой двойственности: о том, что такое человек и кукла. Что такое Всевышний и человек. Не являемся ли мы куклой Всевышнего? И в конце концов, может быть, даже Иисус его кукла? Ну, и так далее. То есть, я поняла, что это бездна. И когда я стала потихонечку продвигаться и ощупывать границы этого мира, я обнаружила, что он безграничен. Он без дна, он без небес, потому что там вертикаль уходит в какую-то немыслимую высоту. И он, конечно, без… совершенно без границ.

К. ЛАРИНА: С кем общались?

Д. РУБИНА: С моими друзьями кукольниками. Мне присылали материалы. Я общалась… я приезжала в Прагу, я общалась там. Я общалась с польскими кукольниками. Я приезжала сюда и попадала в театр Образцова. Меня Катя Образцова вела по театру. Это было очень интересно. Я познакомилась с Борисом Голдовским. У меня на столе лежали две огромные его энциклопедии. Кукольники дарили мне свои книги написанные. И это было невероятно, невероятно. Оставалось только подыскать место, где он живет – это, конечно же, Прага. Но где, где произошло вот это все? И тогда всплыл Львов. И мне пришлось поехать во Львов. Тоже очень кукольный город.

К. ЛАРИНА: А Резо Габриадзе не возникал у вас?

Д. РУБИНА: Вы знаете, не получилось…

К. ЛАРИНА: В ближнем круге.

Д. РУБИНА: Не получилось встретиться…

К. ЛАРИНА: Потому что вот вы рассказываете, у меня вот первая ассоциация с…

Д. РУБИНА: С Резо.

К. ЛАРИНА: С Резо, да.

Д. РУБИНА: Нет, я, конечно, знаю, я, конечно, смотрела фильмы его – я, конечно, смотрела все это. Лично мы не знакомы. И я вам должна сказать, что мир кукольников и кукол, он так велик, что просто невозможно его… его невозможно охватить и постичь. И поэтому я просто, ну, приступила к написанию романа…

К. ЛАРИНА: Ну, куклы-то появились в доме?

Д. РУБИНА: А у меня всегда, я вам должна сказать, эти куклы были. Ведь, вы знаете, я в каждой стране всегда покупала кукол, масок и так далее. Меня всегда завораживает это подобие, подобие человека. Потому что мне кажется, что человек всегда стремился быть, ну, хоть немножечко Всевышним. Хоть, хоть… хоть в чем-то создать нечто живое. А все эти механические куклы, которые как бы двигаются. Вспомните Феллини того же самого…

К. ЛАРИНА: «Казанову».

Д. РУБИНА: «Казанову», да. Когда он находит части исключительно только с механической куклы. В общем, это бездонная тема. Я только прикоснулась. Конечно же, это история одной семьи, это история одного человека, это история немыслимой любви, которая не дает человеку дышать.

К. ЛАРИНА: Напомню, что Дина Рубина у нас в гостях. «Синдром Петрушки» - так называется книга, которую мы сегодня представляем. Вы поняли, что куклы и кукольники там главные действующие лица. Но я все-таки попросила бы, Дин, чтобы вы ответили на те вопросы, которые вы в начале задавали сами себе. По поводу человека и куклы.

Д. РУБИНА: Вы знаете, ответа ведь на этот вопрос нет. Мы постигаем это, только когда уходим в лучший мир, мы тогда понимаем, что мы и как мы. Некоторые религии пытались задать этот вопрос. А именно: кто ты? Предопределено ли все или выбор есть? И это очень трагический вопрос, на который каждый отвечает по-своему. Либо каждый идет по той дороге, которая, как он считает, ему уготована и ему указали, либо каждый сопротивляется. Вспомните, есть совершенно замечательный номер у Филиппа Жанти, у великого кукольника, когда он выводит куклу Пьеро, и она обрывает по одной нити. Это у меня есть в романе. И она обрывает, и она остается на одной вот этой вот нити, которую называют золотой, которая идет из головы куклы. И все равно продолжает протестовать. Я сам, я сам, я отдельный, я самостоятельная личность! И тогда тот тихо опускает его на пол и уходит. И этот остается один в отсутствие Создателя.

К. ЛАРИНА: Вот скажите пожалуйста, а вот когда вот так подробно погружаетесь в мир книги, которая только рождается…. я знаю, поскольку мы не первый раз встречаемся, что когда вы придумываете какой-то образ книжки, вы начинаете искать географические места, в которых это должно все происходить, и обязательно стараетесь эти места посетить, для вас это важно. Огромное количество какой-то информации, все это в голову собирается, собирается, собирается. Ведь впихнуть все эти знания, которые вы получаете за этот подготовительный период, в эту книжку невозможно.

Д. РУБИНА: Да, совершенно точно.

К. ЛАРИНА: Что делать с этим?

Д. РУБИНА: Вот ничего…

К. ЛАРИНА: Куда это девать?

Д. РУБИНА: Я скажу сейчас, Ксения, секундочку. Я просто набрела на замечательное словосочетание, я боюсь его потерять. Это благородная свалка, это идет на благородную свалку. Дело в том, что всегда объем материала примерно раз в 6-8 превышает объем самого романа. О чем вы говорите, когда я… вот, например, когда я поняла, что этот ребенок, этот странный ребенок должен родиться в совершенно каком-то месте, ну, абсолютно заброшенном, и я набрела на человека с Сахалина и переписывалась с ним по несколько писем в день… На Сахалин мне не удалось вырваться. Я была, конечно, во Львове, конечно, в Праге, конечно, в Самаре я была, но на Сахалин, ну, я как-то физически не добрела туда. И поэтому… я задавала очень странные вопросы. Я спрашивала, чем пахнет море весной, там, какие ракушки выбрасывает на берег, какие облака весной, бывает ли там метель. И я узнала массу интереснейших вещей. И я уже получила письма от сахалинцев, которые успели прочесть книгу, они спрашивают: когда вы были на Сахалине? Мы пропустили… Очень забавно.

К. ЛАРИНА: Ну так вот на мой вопрос… и дальше куда вы все это деваете? Эта свалка, где она находится?

Д. РУБИНА: Вы знаете, если что-то там действительно, какая-то серьезная линия сюжетная, которая не вошла в книгу, я это аккуратненько отодвигаю в сторону…

К. ЛАРИНА: То есть, потом пригодится где-то?

Д. РУБИНА: Знаете, лет через 5-7, как правило, - я свои книги не перечитываю, но записи перечитываю, потому что из них можно что-то вытащить, - вдруг выглядывает какое-то лицо, которое я как бы отставила, оно не вписывалось в поворот романа. Но вдруг само по себе… я вдруг вижу, совершенно замечательная личность, замечательный человек. Замечательный какой-нибудь охальник, который поет какую-нибудь чудную матерную частушку. Я думаю, черт обери, пригодится.

К. ЛАРИНА: А книга о книге, вот по типу как фильм о фильме?

Д. РУБИНА: Вы знаете, я думаю, что время еще не пришло, потому что… ну, мне хочется пока писать, мне хочется пока создавать, создавать совершенно новые неожиданные миры. Я думаю, что когда я уже буду, ну, совсем уже старенькой мозгом, скажем так… Хотя моя гадалка утверждает, что я буду писать до последнего дыхания. Я сказала: «Спасибо, дорогая».

К. ЛАРИНА: Следующая телеграмма из Москвы от студента: «Дорогая Дина Ильинична, спасибо вам за «Синдром Петрушки», не устаю восхищаться вашим мастерством, талантом. Понимаю, что после написания очередного романа вы творчески опустошены, но все же, а что будет дальше? Есть ли какие-то задумки, наметки, зацепки для дальнейшей работы над новыми романами?»

Д. РУБИНА: Ой, я должна это рассказать, я должна это рассказать, потому что это ужасно интересно. Дело в том, что меня познакомили со старой уголовницей. Причем не просто уголовницей, а авторитетом.

К. ЛАРИНА: То есть, такая зечка?

Д. РУБИНА: Авторитетом. Старая зечка. Она отсидела 26 лет. Никаких иллюзий насчет, там, политики, насчет благородных разных устремлений – боже упаси. Она щипачка, то есть, карманница. Причем, оказывается, в уголовном мире нет понятия у женщин «авторитет», но есть понятие «уважаемая». Вот она была одной из двух женщин, которая носила это звание, уважаемая. Она говорила мне, - совсем недавно мы встречались, я уже записываю ее, - она говорила: «Все начальники лагеря знали, когда я иду по этапу, моя койка меня уже ждет, и никто не смеет на нее садиться». В общем, я встретила эту женщину…

К. ЛАРИНА: Такая Сонька Золотая Ручка.

Д. РУБИНА: Это была Сонька Золотая Ручка, причем владеющая… она первый раз села в 15 лет. Дочь очень серьезных профессоров, очень известных людей в том городе, где она родилась. В Израиль она, естественно, приехала по поддельным документам, потому что Израиль не принимает людей с уголовным прошлым. Она 7 раз меняла имена в свое жизни. И она мне говорит: «Шо вы думаете? Я приехала, я привезла шестерых солдат, - ну, там, каких-то своих племянников, - и шо мне надо было их кормить, я на второй день пошла работать в супермаркет». Я сказала: «Как? А как же вы пошли работать? Вы сели на кассу?» Она сказала: «Диночка, у меня другая профессия».

(смех)

Д. РУБИНА: И вот теперь, вы знаете, я думаю, ну что…

К. ЛАРИНА: Пошла работать в супермаркет… (смеется)

Д. РУБИНА: Надо, я думаю, надо… Да, потом она мне совершенно замечательно рассказывала, каким образом работают, как когда она достала кошелек… ну, не кошелек, лопатник, естественно. То есть, это идет густая речь, - все у меня записано, - когда она достала лопатник, все, этот лопатник выкидывается, деньги забираются. Потом есть такая накидка разного цвета: она сверху серая, там она коричневая. Выходит человек, сидит на скамеечке переодевается, заходит вновь, надевает косыночку и так далее. Вот. И вы знаете, очень любопытно. С одной стороны, это жутко любопытно, я вижу очень сильную личность. И я вижу человека, который много лет… вы представляете, 26 лет сидеть на зоне?

К. ЛАРИНА: Нет.

Д. РУБИНА: И при этом остаться как бы какой-то живой, витальной личностью. И в то же время я пока не уверена, что я захочу о ней писать.

К. ЛАРИНА: Ну вот моральные сомнения вас тут не терзают?

Д. РУБИНА: Понимаете, она мне малосимпатична. Я просто вижу перед собой старую мошенницу. Я не вижу обаяния, которое бы привлекло меня. А я без этого не могу писать. Поэтому я вот сейчас вот маракую и думаю, вот что делать с этим, конечно, уникальным материалом. Конечно, уникальным материалом.

К. ЛАРИНА: Донести в полицию.

Д. РУБИНА: По-видимому, да.

(смех)

Д. РУБИНА: Но я боюсь, что я не доносчик, я не доносчик по характеру своему.

(смех)

К. ЛАРИНА: Ну что, у нас сейчас новости должны быть. Где они? Должны сейчас зайти в эти секунды. Потом мы продолжим, и я уже хочу передать слово нашим слушателям, чтобы они могли задать вопросы нашей гостье. Напомню, что сегодня у нас в студии Дина Рубина.

НОВОСТИ

К. ЛАРИНА: Ну что, сейчас начнем мы раздавать книги нашим слушателям. Книги Дины Рубинной, включая ее новую книжку премьерную «Синдром Петрушки». Кроме этого, напомню, «Белая голубка Кордовы» и «Почерк Леонардо». Все это издательство «Эксмо». Наш телефон 363-36-59, смс +7-985-970-45-45. Нам нужны от вас интересные вопросы. Я там полистала уже вот наш монитор с смс-сообщениями, и здесь кое-что выбрала для вас, Дин. «Как вы относитесь к выпаду Клинтона в адрес русских жителей Израиля? Вы обиделись?» - спрашивает Наташа. Ну, во-первых, я попрошу вас напомнить этот сюжет, да? Но его очень как-то активно обсуждают сейчас.

Д. РУБИНА: Ну да, ну да, ну да. Ну, Клинтон выразил свое мнение, что русские жители Израиля, русскоязычные жители Израиля сильно влияют на политику и как бы склоняют все общество в правую сторону. Вы понимаете, даже смешно говорить. Вообще смешно комментировать все эти события, смешно комментировать Клинтона, который всей своей деятельностью принес Израилю исключительно только большие беспокойства и разные неудобства. Вот, поэтому его мнение, в общем-то, мало кого в Израиле интересует. Хотя, должна вам сказать, что до известной степени это правда.

К. ЛАРИНА: Да что вы!

Д. РУБИНА: Да, конечно.

К. ЛАРИНА: В чем это выражается?

Д. РУБИНА: Очень просто. Вы знаете, ведь на самом деле, как сейчас выясняется, правомыслящая часть населения земного шара, она и есть наиболее здравомыслящая. Это люди, которые… зрение которых и осознание которых действительности не заслонено никакой, там, толерантностью, ни каким-то… вот лево- какими-то гуманитарными соображениями по поводу, там, равенства и братства и всякое такое. Вот, короче, это люди, которые… наши люди, которые привыкли читать между строк, которые привыкли рассматривать события в их логической последовательности и рассматривать причины этих событий в том ракурсе, в каком они привыкли, в общем-то, навостренно наблюдать вот в нашей стране. И в Израиле, конечно, в Израиле это гораздо проще, гораздо ярче, потому что пресса там – просто это волки, которые мгновенно рвут на части все события и быстро об этом… так сказать, освещают со всех сторон. Потому что общество очень открытое, очень хорошо проветриваемое, все там ясно, все там видно, и лишь идиоты могут не замечать очевидных вещей, а среди нас идиотов мало.

К. ЛАРИНА: Еще один вопрос, тоже, мне кажется, интересно сформулированный, от Елены: «Что для вас религия? Вы религиозны? Может быть Бог в душе без религиозной принадлежности? Как вы относитесь к неверующим?»

Д. РУБИНА: Вы знаете, это на самом деле очень интимный вопрос. Я, честно говоря, не верю, что существуют неверующие люди на свете вообще. Мне кажется, что каждый несет в душе какие-то личные установки. Возможно, не ритуально-религиозные, но вот там зреет, тлеет вера в то, что не кончается все то, что называется жизнью. Ну, во что-то это переходит. И есть что-то великое и разумное, что создало эту вселенную. Ну, не могла она создаться так вот просто сама по себе, вот эта великая вселенная с этим действительно венцом творения. Послушайте, вы только посмотрите, что происходит вокруг. Да и, собственно, что происходило уже в 13-м, в 5-м и в 15-м до нашей эры веке. Действительно человек велик, он и ничтожен, но он и велик. И странно было бы думать, что он не Божье создание. Поэтому и я тоже традиционно полагаю, что не произошла от обезьяны, мне не хочется происходить от обезьяны, а хотела бы я, чтобы меня создал Бог. По своему, надеюсь я, подобию.

К. ЛАРИНА: Что же вы, атеистов не видели?

Д. РУБИНА: Видала…

К. ЛАРИНА: В каждом окне по атеисту.

Д. РУБИНА: Нет, нет, я видала атеистов. Они думают, что они атеисты. А помните замечательно, когда наконец вот рожает жена, и когда что-то плохо, и все, когда быстро бормочешь: «Господи, помоги, Господи, помоги, я брошу курить, я все буду, только-только помоги!» Вот такие эти атеисты на самом деле. Когда прижмет, то глаза обращаются вверх. Между прочим, в Иерусалиме даже есть улица в районе рынка Махане-Йегуда, которая называется «Очи, обращенные к небесам».

К. ЛАРИНА: Ну что, давайте несколько звонков. 363-36-59. Готовы услышать ваши вопросы, дорогие друзья, Дине Рубиной. Але, здравствуйте. Але? Але?

СЛУШАТЕЛЬ1: Але?

К. ЛАРИНА: Да, пожалуйста.

СЛУШАТЕЛЬ1: Здравствуйте.

К. ЛАРИНА: Здрасьте.

СЛУШАТЕЛЬ1: «Эхо Москвы», да?

К. ЛАРИНА: Да, да.

СЛУШАТЕЛЬ1: Я хочу задать вопрос Дине вот в каком плане: я люблю все ваши книги, Дина… отчества не знаю, не помню…

Д. РУБИНА: Спасибо. Не важно.

СЛУШАТЕЛЬ1: Я люблю все ваши книги. А я по поводу книги «Цыганка», она меня как-то до сих пор занимает, мое воображение, мои мысли. И я хотела спросить вас, вот в жизни у вас в дальнейшем если были какие-то обиды, то совпадало ли с вашим предположением, что все, кто вас обижает, они каким-то образом потом были наказаны?

К. ЛАРИНА: Ужас какой.

СЛУШАТЕЛЬ1: Или я желаю… я хотела бы, чтобы в вашей жизни было меньше этих обид и, может быть, совсем не было, но если были, то совпало ли это с тем, о чем вы писали вот в книге «Цыганка»?

К. ЛАРИНА: Как зовут вас, простите?

СЛУШАТЕЛЬ1: А?

К. ЛАРИНА: Как вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ1: Людмила.

К. ЛАРИНА: Людмила…

СЛУШАТЕЛЬ1: Людмила Борисовна.

К. ЛАРИНА: Да, Людмила Борисовна. Дина Ильинична обязательно вам книжку подпишет, а вам спасибо за вопрос.

Д. РУБИНА: Людмила Борисовна, спасибо вам, дорогая. Но, вы понимаете, на самом деле ведь произведение писателя – это вещь художественная, и все, что я пишу, даже когда я пишу от своего собственного лица, и даже когда я пишу «я сказала», «я сделала» и «в это время мама зашла в комнату» - это все-таки, как говорит мой папа, делите на 16. То есть, условно говоря, конечно, есть такая легенда в семье, и она, конечно, как бы есть, и что-то такое бывало, но все это пропущено через такое горнило творческого воображения и через такую писательскую, понимаете, бурю, что сейчас даже сложно говорить об этом. Я никогда не слежу за тем, что случилось с теми, кто меня когда-то обидел. Обижают – ну и хрен с ними. Дело не в этом. Понимаете? Меня давно уже занимает только качество того, что я пишу. Получилось предложение такое, которое я задумала, абзац, который я надеялась написать – и я счастлив.

К. ЛАРИНА: Но вы не расправляетесь со своими врагами на страницах книг, как это делают многие писатели?

Д. РУБИНА: О нет, ну что вы. Наоборот, я… в этом смысле у меня совершенно христианская направленность. Я люблю своих врагов, потому что они, как всегда, замечательные типажи, и замечательные черты характеров у них. Нет, это все интересно, жизнь вообще же очень интересная.

К. ЛАРИНА: Ну, «Синдикат» все-таки достаточно злая книжка.

Д. РУБИНА: Нет-нет-нет, она совершенно не злая, что вы, она очень поэтичная.

К. ЛАРИНА: Там такие узнаваемые персонажи…

Д. РУБИНА: Она поэтичная. А персонажи могут быть узнаваемы, но… и, конечно же, очень гротескованы, они, конечно, опять-таки пропущены через определенный кукольный театр. На самом деле, это комикс, это комикс, это точно так же, как кукольный театр мой, «Синдром Петрушки». Это все-таки комикс, и это надо помнить, это надо знать. Добрых комиксов не бывает, вы просто такого не можете встретить. Конечно, там утрированы черты характера. Конечно, все это создано для того, чтобы выразить некую идею, некую художественную идею. На это надо тоже делать скидку.

К. ЛАРИНА: А вы бы хотели, чтобы ваших врагов наказал Бог?

Д. РУБИНА: Нет, ну что вы. Нет. Я всегда адвокат, я никогда не прокурор.

К. ЛАРИНА: То есть, не желаете никаких возмездий, нет?

Д. РУБИНА: А зачем? Ну что вы… Я счастливый человек, я всем желаю только счастья.

К. ЛАРИНА: Конечно же. Потому что есть чем заниматься в этой жизни, помимо этих проблем.

Д. РУБИНА: Конечно.

К. ЛАРИНА: Давайте еще звонок, пожалуйста. Але, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ2: Але?

К. ЛАРИНА: Человек, который всегда живет «на солнечной стороне улицы». Вот. Дина Рубина.

Д. РУБИНА: Спасибо.

СЛУШАТЕЛЬ2: Але?

К. ЛАРИНА: Да, пожалуйста.

СЛУШАТЕЛЬ2: Здравствуйте.

Д. РУБИНА: Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ2: Большое вам спасибо за Дину. Дина Ильинична, скажите пожалуйста, что в вашей жизни значит Иерусалим? Потому что я очень люблю этот город, мы каждый год с мужем приезжаем в Израиль, у меня там очень много друзей, я обожаю это государство. Спасибо вам большое.

К. ЛАРИНА: Как зовут вас, простите?

СЛУШАТЕЛЬ2: Меня зовут Наташа.

К. ЛАРИНА: Наташ, а можно вам задать встречный вопрос?

СЛУШАТЕЛЬ2: Да.

К. ЛАРИНА: У вас никогда не было желание переселиться совсем в город вашей мечты? Спрашиваю я без всяких… без всякой иронии. Поскольку вы с таким…

СЛУШАТЕЛЬ2: Желание?

К. ЛАРИНА: Да. Вы с таким (неразборчиво) относитесь…

СЛУШАТЕЛЬ2: Желание есть и, возможно, осуществимо.

К. ЛАРИНА: А чем вам так нравится этот город, эта страна?

СЛУШАТЕЛЬ2: Вы знаете, я люблю небо Израиля. Я когда там отдыхаю, я смотрю, и ни в одной стране, в которой бы я ни была, не видела такого голубого, такого красивого неба, как в Израиле. И такого белого города, как Иерусалим. А с мужем я путешествую очень много.

К. ЛАРИНА: Спасибо вам огромное за звонок. Наташ, записали ваш телефон. Ну, пожалуйста.

Д. РУБИНА: Спасибо, Наташа. Собственно, вы все сказали об Иерусалиме, что можно сказать в самом поэтическом смысле этого слова. Потому что я о нем говорю в смысле исключительно домашнем. Я люблю очень Иерусалим и могу жить, пожалуй… жить могу только в этом городе, просто потому что это мой дом, мой дом уже 20 лет. И я об этом столько написала, что, мне кажется, это совершенно ясно, что такое для меня Иерусалим. Это очень важный город в моей жизни, пожалуй, самый важный город в моей жизни, хотя я люблю очень много городов. И небо, вы сказали… да, вы знаете, ведь на самом деле небес на свете много, и я восхищалась и небесами Италии, и небесами Испании, конечно. Что касается Иерусалима, небо там довольно жесткое. Может быть, потому что оно весьма обитаемо, может быть, потому что этот лифт с неба на землю, он идет самым прямым и, надо сказать, быстрым ходом. Так что, да, небо там всегда центр очень драматической композиции.

К. ЛАРИНА: А вы за эти 20 лет хорошо узнали всю страну?

Д. РУБИНА: Да, конечно. Во-первых, я же ведь много лет… почти все эти годы зарабатывала на жизнь семьи выступлениями. И вот с этими сумками, с книгами с одного автобуса на второй, со второго на третий и потом схватить маршрутку, потом кто-то подхватывает меня на своей машине и так далее. Я изъездила, по-моему, все. Израиль я знаю хорошо, но и, надо сказать, мудрено его не знать, прожив там 20 лет. Страна-то небольшая, прямо скажем. Ну, если не Садовое кольцо, то уж…

К. ЛАРИНА: А из чего этот слоеный пирог под названием «израильское общество» состоит, из каких слоев?

Д. РУБИНА: О, вы знаете, это такое количество ингредиентов, что вряд ли какой повар может вам просто составить этот список. Это огромное количество общин, внутри каждой общины свои уклады и даже разделения по этим укладам. Это очень странное разделение, потому что иногда люди одной общины совершенно не воспринимают друг друга только потому, что один исповедует вот этот принцип и, скажем, вот он является хасидом этого двора, а другой – хасидом сатмарского двора, другой – бельзского двора. Это очень, очень-очень тонкие вещи. Для того чтобы что-то понимать в Израиле, там надо прожить много лет. Это… именно поэтому я не люблю, когда приезжие, особенно приезжие журналисты, особенно бойкие приезжие журналисты, очень быстренько выдают на-гора какое-нибудь эссе, какой-нибудь фельетон или что-то такое. Они ни черта не понимают в Израиле. Израиль – очень сложная, парадоксальная, очень густая, очень острая, и трогательная, и страшноватая страна.

К. ЛАРИНА: А как происходят контакты между различными группами?

Д. РУБИНА: Совершенно замечательно…

К. ЛАРИНА: Они есть?

Д. РУБИНА: Вы понимаете…. Во-первых, есть постоянно. Страна очень маленькая. Есть постоянно. Кроме всего прочего, понимаете, тут надо иметь в виду и учитывать импульсивность каждого человека. Значит, соответственно, я могу совершенно спокойно сидеть и разговаривать с представителем какой-нибудь, там, йеменской общины ультрарелигиозным, и мы спокойно сидим в очереди в поликлинику, и мы можем обсуждать вот это все, но каждый имеет за своими плечами свою какую-то часть жизни, куда ни за что не пустит другого. При этом очень спокойно и вежливо общаясь. Или выходит на демонстрацию целая часть населения, для того чтобы некая парковка в центре города, которая нужна всем, и туристам в том числе, чтобы она в субботу не работала. Тут в это время выходит другая часть общества, там начинаются… они забрасывают друг друга использованными подгузниками младенцев и так далее. Это совершенно… это парадоксальное, очень кукольное…

К. ЛАРИНА: А интеллигенция? Можно такое вообще говорить, о том, что вот… израильская интеллигенция? Или это тоже представители разных групп?

Д. РУБИНА: Нет-нет-нет-нет, нет. Это представители разных групп и это израильская интеллигенция. Это тем паче представители разных групп, потому что университеты – это очень мощная, очень мощная группа леволиберального населения с соответствующими взглядами, соответствующим количеством правозащитных организаций, которые борются за то, чтобы не дай бог никто, там, экскаватор не подошел к арабскому дому, возведенному за эту ночь на нашей земле без разрешения на строительство. Нет, они уже будут стоять с бумажкой от Высшего суда справедливости, что людей ни в коем случае нельзя изгонять из дома.

К. ЛАРИНА: То есть, рычаги какие-то влияния на политику, на властные решения есть?

Д. РУБИНА: Очень мощные…

К. ЛАРИНА: Да? Со стороны общества.

Д. РУБИНА: Очень мощные. Именно поэтому наша проблема, нашей страны, и проблема межарабской, межеврейская проблема в том, что одно общество… вот, условно говоря, Израиль, которое как бы наложено на другое. Одно общество обладает очень мощными рычагами демократического государства, очень мощным прессом, очень мощным контролем, очень мощными и злыми, там, контролерами на все, налоговым управлением и прочее. А другая находится в средневековом состоянии. И это коррупция чудовищная, это чудовищные убийства и так далее и так далее. Вот в этом проблема. Мы не можем договориться. Вот именно в этом. Вот.

К. ЛАРИНА: Так. Ну что, дальше поехали, а то я опять монополизировала это право, задавать вопросы. Очень интересно. Але. Здравствуйте. Але?

СЛУШАТЕЛЬ3: Але, здравствуйте.

К. ЛАРИНА: Да, пожалуйста.

СЛУШАТЕЛЬ3: Это Елена.

К. ЛАРИНА: Да.

СЛУШАТЕЛЬ3: Очень приятно вас слышать. Я бы хотела спросить, как вот вам со стороны наша российская элита? Какой у нее окрас, какое у нее настроение? Я считаю, что вы можете это нам рассказать.

К. ЛАРИНА: Ну, давайте попробуем. Как вас зовут, простите?

СЛУШАТЕЛЬ3: Елена.

К. ЛАРИНА: Елена, да, спасибо, записали. Итак, российская элита глазами Дины Рубиной.

Д. РУБИНА: Вы знаете, боюсь, что я, как раз именно я тот человек, который не может об этом сказать ни слова, потому что…

К. ЛАРИНА: «Окрас» - мне нравится…

Д. РУБИНА: Да-да-да. Дело в том, что те представители элиты, с которыми я дружу, они мне очень нравятся, они регулярно у меня бывают, мы сидим на балконе, так сказать, моем, пьем сухое вино…

К. ЛАРИНА: Кто это, скажите нам?

Д. РУБИНА: Ну, я не знаю, Игорь Иртеньев, Витя Шендерович – это все…

К. ЛАРИНА: Знакомая элита. (смеется)

Д. РУБИНА: Ну да-да-да-да-да. Вот.

К. ЛАРИНА: Знаем мы эту элиту. (смеется)

Д. РУБИНА: Дмитрий Антонович Сухарев и так далее. Это все очень симпатичные, там, милые мне люди, это все ясно. Но я не знаю, что вы имеете в виду под словом «элита». Это ведь тоже очень разные… известный певец эстрадный и известный журналист – это абсолютно разные люди. И, соответственно, с разными взглядами, я так думаю, и с разным опытом жизни. Я вообще не очень люблю объединение неким словом, неким обозначением, группы людей, тем паче такой группы людей, как российская, как вы говорите, элита. Это целое огромное население какой-то отдельной страны, я так думаю. И рассуждать о нем, конечно, может человек, который крутится и варится в этом бульоне с утра до вечера каждый день все дни в году, а меня нет.

К. ЛАРИНА: Я могу просто помочь Дине, все-таки мне кажется, что та элита, о которой спрашивает наша слушательница – это общество самозванцев. А элита, о которой говорит Дина, она у нас официально к элите отношение мало имеет. Это, наоборот, какие-то изгои, отщепенцы и пятая колонна… (смеется)

Д. РУБИНА: Ну, я считаю их элитой, я-то как раз считаю их элитой…

К. ЛАРИНА: А вы их считаете элитой…

(смех)

Д. РУБИНА: Да-да-да.

К. ЛАРИНА: Давайте еще звонок, пожалуйста. Але, здравствуйте. Але? Але-але?

СЛУШАТЕЛЬ4: Але? Здравствуйте.

К. ЛАРИНА: Здрасьте.

СЛУШАТЕЛЬ4: Дина Ильинична…

Д. РУБИНА: Да.

СЛУШАТЕЛЬ4: Добрый день.

Д. РУБИНА: Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ4: Мой вопрос совсем не связан с тем, о чем вы говорили прежде. Он о русском языке, о словотворчестве. Изобрели ли вы сами или составили какие-нибудь новые слова? Как Игорь Северянин – «бездарность», Достоевский – «стушеваться». И как вы относитесь к будущему русского языка вообще?

К. ЛАРИНА: И вас зовут…?

СЛУШАТЕЛЬ4: Инна.

К. ЛАРИНА: Инна. Вы откуда звоните?

СЛУШАТЕЛЬ4: Из Таганрога.

К. ЛАРИНА: Очень приятно, дорогая Инна.

Д. РУБИНА: Ох, как далеко. Инна, спасибо, что вы дозвонились.

К. ЛАРИНА: Спасибо.

Д. РУБИНА: Вы знаете, русский язык – это мое все. У меня просто больше ничего нет. Ну просто… я гол как сокол, с одним русским языком наперевес. Я даже как бы не выучила иврита до той степени, чтобы общаться с элитой…

К. ЛАРИНА: А вы на нем не пишите?

Д. РУБИНА: Боже упаси.

К. ЛАРИНА: Нет?

Д. РУБИНА: Ну что вы, посмотрите на меня, разве я похожа на человека, у которого есть хоть что-то, кроме русского языка, в самых разных его проявлениях правда?

(смех)

Д. РУБИНА: Вот. Я не знаю английского. То есть, я любой язык… я на любом языке говорю, когда я уезжаю куда-то путешествовать, с разговорником в руках, и к концу второй недели я начинаю как-то разговаривать, но это ровно до той степени, пока это не внедряется, каким-то образом не мешает моим мыслям на русском языке. Русский язык – это, я повторяю, это мое все, поэтому все, что в нем происходит, меня очень волнует и трогает, и, конечно, я вздрагиваю в какие-то определенные моменты, когда я слышу, например, по радио: журналистка, там, Юлия, предположим, там, Иванова проследила о том, как… вот тут я, значит, совершенно вздрагиваю. Я понимаю, что я сильно отстала от русского языка в какую-то невероятную сторону.

К. ЛАРИНА: Да, у нас тут болезней немало. И, кстати, не только, к сожалению, журналистика в этом замечена, но и уважаемая профессура, к сожалению.

Д. РУБИНА: И уважаемая профессура тоже. А вы знаете, ну, может быть, и как-то меняется русский язык. В конце концов, Бунин Иван Алексеевич терпеть не мог слово «парень», а мы сейчас очень употребляем это слово.

К. ЛАРИНА: А у вас есть, кстати, слова, которые вот вы терпеть не можете? Просто потому, что вы…

Д. РУБИНА: Ну, я не люблю любые американизмы… я не люблю всяких «менеджеров», «мерчендайзеров», «органайзеров» - вот это вот я не люблю. И я стараюсь избегать это всячески в прозе, напрочь избегать, разве что только прямая речь какая-то остается. Я очень люблю живой язык, причем все, все его слои. Мне тут как раз рассказали о женщине уже очень почтенного возраста, специалисте по русскому мату. Я не буду сейчас произносить никаких слов. И во время войны она шла мимо, там, гостиницы «Метрополь», которую красили маляры. Они красили, красили, у одного упала… там, я не знаю… кисть, или кто-то чего-то там подвинул, и тут… ну, стал выражаться. Она встала, сказала: «Ребята, что у вас за выражения! Разве так говорят? Вот так надо говорить!» И дальше они, замерев и открыв рот, слушали десятиминутную лекцию…

(смех)

Д. РУБИНА: Это ведь тоже знание, это тоже очень важная часть языка, если правильно употребить это.

К. ЛАРИНА: А вы позволяете?

Д. РУБИНА: Да, очень. Я практикующий владетель…

(смех)

К. ЛАРИНА: Ну, давайте еще, успеваем звонок. Пожалуйста, 363-36-59. кто у нас тут еще готов? Вот, але, здравствуйте. Але? Але? Але, говорите пожалуйста!

СЛУШАТЕЛЬ5: Але, здравствуйте.

К. ЛАРИНА: Здрасьте.

СЛУШАТЕЛЬ5: Дина Ильинична, первый раз вот услышала о вас… вот так тронуло. Я хотела бы просто узнать, с чего вы начали, как вот, писать? Откуда это пошло, такая вот энергия, такой вот… ну, не знаю, и позитив, и какое-то такое вот это учительство и вот, ну, мудрость такая. Откуда пошло, и что бы вы могли посоветовать, с чего начать, чтобы получше познакомиться с вашим творчеством?

К. ЛАРИНА: Как зовут вас, простите?

СЛУШАТЕЛЬ5: Анна.

К. ЛАРИНА: Аня, вы ничего не читали никогда Дины Рубиной?

СЛУШАТЕЛЬ5: Нет, нет, я только сейчас услышала…

К. ЛАРИНА: Я вас поздравляю, у вас начинается совсем другая жизнь, начиная с этой минуты буквально!

(смех)

К. ЛАРИНА: Отлично.

Д. РУБИНА: Спасибо, Анечка.

К. ЛАРИНА: Спасибо. Я такие звонки обожаю. Прекрасно.

Д. РУБИНА: Спасибо, спасибо, Ань. Дело в том, что я так много писала о своем начале и выступала, и, к слову сказать, скоро, вот буквально на днях записывается передача «Линия жизни», где я буду об этом говорить…

К. ЛАРИНА: Ну, специально для Ани.

Д. РУБИНА: Специально для Ани я скажу, что я чрезвычайно была наглым подростком, и писала я очень давно. Писала, ну, вот с тех лет, с каких себя помню, и в 16 лет опубликовала рассказа в журнале «Юность». С тех пор, собственно, и началась моя профессиональная деятельность, поскольку каждый год или, там, раз в полгода, публиковались там какие-то мои вещи. Мне ужасно повезло, я получила эту прививку известности в том нежном возрасте, когда она всерьез не воспринимается. И поэтому мне больше ничего не страшно. Я никогда не… вот как-то не отношусь высокомерно ни к журналистам, которые ко мне приходят, ни к читателям, которые просят подписать книгу. Я всегда остаюсь вровень и я всегда радуюсь любому вниманию, радуюсь вот и вашему вопросу, Аня, тоже.

К. ЛАРИНА: А с чего начать? Вот спрашивала Аня.

Д. РУБИНА: С чего начать? Вы знаете, возьмите какие-то ранние, может быть, рассказы. Или. Например, повесть «На Верхней Масловке» - такая очень московская вещь, очень художественная, действительно очень верхнемасловская. Может быть, вы даже видели фильм на эту тему. Я даже не знаю. Понимаете, это трудно… трудно что-то говорить о своей деятельности…

К. ЛАРИНА: А вот я вам сейчас дурацкий вопрос задам! Представьте, прилетают инопланетяне, да, встречают вас и говорят: «Вот у нас есть время буквально только на одну книжку, одну книжку, чтобы понять, что такое Дина Рубина». Какую дадите им?

Д. РУБИНА: Ну, конечно, последнюю.

К. ЛАРИНА: (смеется)

Д. РУБИНА: Знаете, Маяковский говорил всегда: «Никогда не хвали мое предпоследнее стихотворение, только последнее».

К. ЛАРИНА: Майя, да.

М. ПЕШКОВА: Я хочу сказать, что те, кто хочет увидеть…

К. ЛАРИНА: Увидеть! Я тоже хотела спросить…

М. ПЕШКОВА: 19 октября в Торговом Доме «Москва» встреча с Диной Рубинной в 18 часов. В это же время уже 25 октября – это «Дом книги на Новом Арбате», 26-е число – «Библио-Глобус», это то же время. А на полчаса раньше 29 октября, то есть 17:30 – Дом книги «Молодая Гвардия». Но 21-го, 22-го и 23-го числа вы будете в другом городе, в Петербурге.

К. ЛАРИНА: А, здесь спрашивали, кстати, из Питера, когда вы приедете. То есть, двадцать… это тоже будет встреча, да?

Д. РУБИНА: С 21-го по 23-е.

М. ПЕШКОВА: 21-го встреча в магазине «Книжный дом» на Индустриальной. 22-го числа в «Буквоеде» на Невском проспекте, а 23-го числа – в Доме Зингера на Невском проспекте. Это дом книги.

К. ЛАРИНА: Ну, здесь масса приглашений в разные города, география совершенно безграничная, но тем не менее, вот одну выбрала. Из Китая, из Шанхая: «Ждем вас в Шанхае, здесь очень яркая и деятельная ветвь русской и еврейской эмиграции. Вы об этом напишите и воспоете нас Шанхай лучше. Будьте здоровы». Кстати, хорошее предложение, очень неожиданное.

Д. РУБИНА: Спасибо. У меня есть вещь, которая называется «Наш китайский бизнес», как раз об этих людях, которые в свое время эмигрировали в Израиль. Из России через Шанхай в Израиль. Они сейчас уже почти все умерли, но они носители великолепного русского языка.

К. ЛАРИНА: И про кино хотела спросить. Есть ли какие-нибудь тут планы, по кино?

Д. РУБИНА: Да. Во-первых, я думаю, что скоро уже выйдет сериал по роману «На солнечной стороне улицы». Сейчас уже я…

К. ЛАРИНА: Вы как-то следите за тем, что там происходит?

Д. РУБИНА: Ну, конечно, нет.

К. ЛАРИНА: Ничего не знаете?

Д. РУБИНА: Ну, вроде бы там что-то должно уже… Нет, ну, я стараюсь как-то…

К. ЛАРИНА: Вы к этому легко относитесь?

Д. РУБИНА: Я стараюсь не расстраиваться просто. Вот. И сейчас я уже подписала договор по поводу экранизации романа «Белая голубка Кордовы». Сейчас есть переговоры на тему «Почерка Леонардо», и что забавно, я получила уже предложение на экранизацию романа «Синдром Петрушки». Представляете? Еще до того, как роман вышел, только по верстке.

К. ЛАРИНА: Ну, это кино или это все-таки многосерийные фильмы, телевизионные?

Д. РУБИНА: Я не знаю… Нет, это многосерийные фильмы, это многосерийные. Мне, конечно, хотелось бы кино. Но, с другой стороны, я понимаю, что роман экранизировать даже вот в двухсерийном фильме – это очень сложно.

К. ЛАРИНА: Не спросила я… совсем у нас времени не остается, не спросила про какую-то культурную жизнь израильскую. Ну, ладно, в следующий раз, когда приедете…

Д. РУБИНА: Ну, здесь такая бурная культурная жизнь, что уж что там….

К. ЛАРИНА: Ну, все, наверное, мы на этом завершаем. Это Дина Рубина. Я еще раз напомню, называется новый роман Дины «Синдром Петрушки», он есть во всех книжных магазинах, и мы с вами сегодня были свидетелями тому, что знаем уже читателей, которые эту книжку уже прочитали и готовы поделиться своими впечатлениями и со своими… союзниками, соратниками по прослушиванию «Эха Москвы» и с автором. Дин, огромное спасибо….

Д. РУБИНА: Спасибо вам, что пригласили.

К. ЛАРИНА: Всегда рады вас видеть.