«Анна Политковская, Борис Немцов: где заказчики?» Политические убийства в России Владимира Путина - Вадим Прохоров, Сергей Соколов - Грани недели - 2021-10-09
В. Кара-Мурза
―
Добрый вечер! На волнах радиостанции «Эхо Москвы» программа «Грани недели». У микрофона – Владимир Кара-Мурза младший.Сразу две даты уходящей недели напомнили о громких политических убийствах в России эпохи Владимира Путина, заказчики которых по-прежнему остаются безнаказанными.
В четверг исполнилось 15 лет со дня убийства журналистки «Новой газеты» Анны Политковской. Она была застрелена в подъезде своего дома 7 октября 2006 года, в день рождения Путина. За участие в его убийстве были осуждены уроженцы Чечни Рустам, Джабраил и Ибрагим Махмудовы и Лом-Али Гайтукаев и бывшие сотрудники московской милиции Дмитрий Павлюченков и Сергей Хаджикурбанов. Однако, выше уровня низовых организаторов следствие так и не поднялось.
В решении, вынесенном летом 2020 года, Европейский суд по правам человека постановил, что российские власти не выполнили своих обязательств о проведении надлежащего расследования, поскольку «расследование не может считаться адекватным, если не предпринято никаких усилий для определения лица, которое заказало убийство».
«Заказчик – это политика. И, судя по всему, большая политика, - написал на этой неделе заместитель главного редактора «Новой газеты» Сергей Соколов. – А раз так, то лично я уверен: заказчик известен. Ему просто выдали индульгенцию».
А сегодня, 9 октября, исполнилось бы 62 года Борису Немцову. Лидер российской оппозиции был убит выстрелами в спину на Большом Москворецком мосту 27 февраля 2015 года. По делу о его убийстве были также осуждены уроженцы Чеченской республики, связанные с Рамзаном Кадыровым, и так же, как в деле об убийстве Анны Политковской, следователи не смогли или не захотели привлечь к ответственности заказчиков преступления.
Опубликованный в феврале 2020 года надзорный доклад Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе пришел к недвусмысленному выводу: причина безнаказанности не в отсутствии профессионализма у российских правоохранителей, а в отсутствии политической воли у российских властей.
Сами российские власти отказались от какого бы то ни было сотрудничества с докладчицей ОБСЕ по делу Немцова Маргаретой Седерфельт, сообщив ей, что материалы уголовного дела охраняются Законом о государственной тайне.
Сегодня мы будем говорить о нераскрытых политических убийствах в России времен Владимира Путина. Гости программы «Грани недели» – Сергей Соколов, заместитель главного редактора «Новой газеты»... Сергей, здравствуйте.
С. Соколов
―
Добрый вечер.
В. Кара-Мурза
―
И Вадим Прохоров, многолетний адвокат Бориса Немцова, сейчас представляющий интересы его семьи. Вадим, добрый вечер.
В. Прохоров
―
Добрый вечер.
В. Кара-Мурза
―
Сергей, перед тем как задам первый вопрос, самые теплые и самые искренние поздравления Дмитрию Муратову, вам, всему коллективу «Новой газеты» с присуждением Нобелевской премии мира. Абсолютно потрясающая новость. Очень сильное решение Нобелевского комитета. Я напомню, что в пятницу Нобелевский комитет объявил о том, то лауреатами Нобелевской премии мира за 2021 год стали журналисты из России Дмитрий Муратов и из Филиппин Мария Ресса. Это третий за всю историю российский лауреат Нобелевской премии мира. До этого были Андрей Сахаров и Михаил Горбачев.И сам Дмитрий Муратов уже заявил, что эту премию с ним разделяют все журналисты «Новой газеты» как живые, так и неживые, в том числе Юрий Щекочихин, Игорь Домников, Наталья Эстемирова и Анна Политковская.
Вы написали на этой неделе, Сергей, что заказчик известен. Вам понятно, кто это?
С. Соколов
―
У меня есть свои версии, которые я, конечно, не готов озвучивать в силу того, что, в отличие от следствия российского, я уважаю презумпцию невиновности. Но логика событий говорит о том, что если бы политическому руководству страны не была бы известна фамилия, они бы продолжали все усилия, чтобы ее выяснить, и следствие в этом отношении было бы более эффективным.
В. Кара-Мурза
―
На этой неделе «Новая газета» опубликовала фильм-расследование об убийстве Анны Политковской к 15-летию ее убийства. Расскажите, к каким выводам удалось прийти вашим коллегам? Фактически вы заменили собой официальное следствие, проделали ту работу, которую должны были бы делать следственные органы нашего государства. Какие выводы, которые содержатся в вашем фильме, в вашем расследовании? Я так понимаю, что вы будете продолжать эту работу. По крайней мере, вы об этом несколько раз на этой неделе говорили.
С. Соколов
―
Отвечу сначала на вторую часть вашего вопроса. Да, безусловно, мы будем продолжать в меру своих возможностей. Конечно, у нас нет тех механизмов, которые существуют у правоохранительных органов. Но у нас есть свои источники информации и свои методы. Естественно, мы не отступимся от этой истории. Никакие сроки давности нам не указ. И никакие индульгенции мы не раздаем.Что касается выводов. Главный самый вывод заключается в том, что изначально следствие было ориентировано на то, чтобы не искать заказчика. Это стало понятно сразу. Но весь остальной ход развития следствия, дела только лишь нас убедил в правильности своих предположений, потому что с самого начала была поставлена задача сделать так, чтобы доказать причастность Березовского к этому убийству. И следствие все свои основные силы бросило именно на это. Ну и, соответственно, все остальные версии, которые у следствия возникали, которые мы со следствием обсуждали, и у нас были свои версии, все они либо отрабатывались поверхностно, либо же просто оставлялись без внимания. Это вывод первый.
Вывод второй. С самого начала были попытки вывести из-под удара, из-под наказания сотрудников правоохранительных органов, которые так или иначе были замешаны в этом деле. Ну если уже Дмитрий Павлюченков, который потом был признан главный организатором этого убийства (напомню, он возглавлял секретное подразделение ГУВД Москвы, отвечающее за разведку и наружное наблюдение), в самом начале выступал в роли главного свидетеля, и ему даже охрана государственная была обеспечена. Так и другие сотрудники правоохранительных органов активно выводились из-под подозрений. И часть из них благополучно была освобождена от наказания: им не предъявили обвинение или потом от этих обвинений отказались.
Собственно говоря, вот такая связка криминальная между правоохранительными службами и криминальными авторитетами – это второй вывод, который не просто напрашивается, а он очевиден. Это медицинский факт, юридический факт, доказанный материалами дела.
Вот, собственно, два главных вывода. Все остальное – тактические детали. А главное – именно вот это.
В. Кара-Мурза
―
На этой неделе в «Новой газете» вышел материал Сергея Соколова под заголовком «Заказчик известен. Ему просто выдали индульгенцию». Еще процитирую фразу из этой статьи. «Точно так же потом произойдет с делом об убийстве Бориса Немцова: исполнителей сдадут, общественное мнение успокоят, заказчика искать не будут. А чего его искать, если все, кому надо, и так знают?»Вопрос Вадиму Прохорову. Главный вывод прошлогоднего доклада ОБСЕ по делу о расследовании убийства Бориса Немцова следующий. «Главная проблема с преодолением безнаказанности (речь идет об организаторах и заказчиках убийства) заключается не в профессионализме российских правоохранительных органов, а в политической воле». Справедливый, на ваш взгляд, вывод?
В. Прохоров
―
Вывод справедливый. Конечно, отсутствие должного профессионализма, наверное, тоже не следует сбрасывать со счетов. В общем-то, далеко не все действия следствия можно считать профессиональными. Но то, что при желании цепочка-то более-менее понятна, в том числе до первых лиц государства… В общем, если бы были возможность и желание, то следствие, конечно, по этой цепочке… Тем более что мы, адвокаты Жанны Немцовой, потерпевшей – это ваш покорный слуга и моя коллега Ольга Михайлова – достаточно подробно ее описывали многократно, в том числе и здесь, на «Эхе Москвы», скажем так, аккуратно, чтобы избавить радиостанцию от излишних судов.Для установления организаторов в полном объеме нужно как минимум, с нашей точки зрения, провести следственные действия, вплоть до господина Рамзана Кадырова. Ну а заказчик, очевидно, с большой долей вероятности находится выше. Кто выше Рамзана Ахматовича Кадырова, здесь, очевидно, понятно. Но при нынешней ситуации, при нынешнем политическом режиме, при данном президенте, который уже, по сути, собственно говоря, своими манипуляциями с Конституцией себе обеспечил спокойное существование как минимум до 2036 года, хотя не факт, что именно так и произойдет, в общем, при данном ситуации, конечно же, ждать от следственных органов реального установления заказчика, действительно, сложно.
В данном случае Сергей Соколов из «Новой газеты» совершенно прав, что привлечена только часть исполнителей, причем, я бы сказал, небольшая часть. Некоторые, видимо, оказались лишними – в частности, Хамзат Бакаев – на скамье подсудимых. Но самое главное, что нет организаторов и заказчиков преступления, хотя цепочка нам более-менее понятна.
В. Кара-Мурза
―
Я напомню, что в том же самом докладе ОБСЕ, который опубликован – с ним может любой человек ознакомиться на сайте Парламентской Ассамблеи ОБСЕ, текст опубликован в полном объеме – там со ссылкой на бывшего вице-премьера правительства Чечни Ахмеда Закаева проведена вся цепочка, ведущая вплоть до Владимира Путина, и рассказывается, где, когда и конкретно во время какого визита Путина и генерала Золотова в Чечню была дана команда на убийство. Несколько таких параллелей в делах об убийстве Анны Политковской и убийстве Бориса Немцова.Сергей, вопрос вам. Адвокаты семьи Анны Политковской так же, как и Вадим Прохоров в деле об убийстве Бориса Немцова, опросили Ахмеда Закаева, бывшего чеченского вице-премьера. Как я понимаю, вот вы уже упомянули, что российские власти все пытались на Бориса Березовского покойного вырулить. А потом, когда даже им пришлось признать, что никакими материалами это не подтверждается, они стали делать вид, что там как-то причастен Закаев. Именно тогда, я так понимаю, адвокат Анна Ставицкая провела адвокатский опрос Ахмеда Закаева.
В каком состоянии сейчас находится дело по заказчикам? Оно, как я понимаю, формально существует. И несмотря на то что – вы много раз об этом на этой неделе говорили – 78 статья Уголовного кодекса предусматривает срок давности 15 лет, но Анна Ставицкая уже подчеркнула, что это касается только привлечения к суду, и то суд сам может решить, применять или нет срок давности. А следствие это в любом случае не касается, и срок следствия по заказчикам уже продлен до начала 2022 года. В каком статусе, в каком состоянии вообще сейчас находится это выделенное дело?
С. Соколов
―
Редакция «Новой газеты» об этом не знает ничего. Точно так же, как об этом не знают ничего и адвокаты семьи Анны Политковской Анна Ставицкая и Каринна Москаленко. Регулярно раз в полгода, как того требует закон, приходят за разными подписями абсолютно из Следственного комитета уведомления о продлении сроков следствия. Никому неизвестно точно, какой следователь ведет это дело (они часто меняются), в каком подразделении Следственного комитета это дело находится в данный момент времени, какие следственные действия проводятся. Ничего этого неизвестно.Единственное, что действительно это была инициатива адвокатов и «Новой газеты»: мы опросили в Лондоне Ахмеда Закаева, поскольку действительно сложилось такое ощущение, что раз не получилось с Березовским по техническим причинам, то нашли другого фигуранта. Этот опрос адвокаты приобщили к материалам дела. И теперь на все вопросы адвокатов: «А, собственно говоря, что происходит со следствием?», отвечают: «Ну, вы знаете, мы направили запрос в Великобритании о том, чтобы нашим следователям дали возможность допросить Закаева. Они молчат. Что мы можем сделать?» Что делается еще – неизвестно.
И тут хочу подчеркнуть, что до того момента, когда суд вынес приговор исполнителям и организатором, со Следственным комитетом, со следственной группой и адвокаты плотно общались, и представители «Новой газеты», и это была взаимополезная и продуктивная работа, то после того, как дело было передано в суд, вынесен вердикт, а потом приговор, приговор устоял, все связи между «Новой газетой» и адвокатами с одной стороны и следствием с другой были прерваны.
В. Кара-Мурза
―
Вопрос Вадиму Прохорову. Сергей Соколов только что сказал, что в деле об убийстве Анны Политковской российские следователи жалуются, что британские коллеги никак не содействуют им в допросе Ахмеда Закаева. В деле об убийстве Бориса Немцова также есть показания в рамках адвокатского опроса Ахмеда Закаева, которые, как я понимаю, вы передали не только в ОБСЕ, но и прежде всего в Следственный комитет Российской Федерации.И вот я опять же цитирую по тексту доклада ОБСЕ. Одна из главных претензий в адрес российских властей – это отказ Следственного комитета провести даже формальные следственные действия по показаниям бывшего вице-премьера Чечни Ахмеда Закаева, в начале 2012 года узнавшего от своих источников в окружении Кадырова, что заказ на убийство Бориса Немцова поступил во время поездки Владимира Путина и Виктора Золотова в Чечню.
Я просто хочу уточнить. Я правильно понимаю, что вообще даже никаких, в отличие от дела Анны Политковской, даже формальных никаких действий по показаниям Ахмеда Закаева российские следователи не провели?
В. Прохоров
―
Да. Во-первых, хотел уточнить, что как раз именно мы первыми опросили Ахмеда Закаева в рамках адвокатских полномочий как представители потерпевшей Жанны Немцовой в рамках выделенного дела в отношении неустановленных организаторов и заказчиков убийства Бориса Немцова. Потому что напомню, что даже с официальной точки зрения те, кто сидели на скамье подсудимых в Московском окружном военном суде – это были только исполнители (а добавлю – часть исполнителей). То есть официально даже следствие признает, что ни организаторов, ни заказчиков на скамье подсудимых не было. Это является установленным фактом, обстоятельством.Да, действительно, в 2018 году в рамках небольших, но все-таки имеющихся в нашем российском уголовном процессуальном законодательстве полномочий представителя потерпевшего, я допросил в Лондоне Ахмеда Закаева. И, собственно говоря, данный протокол опроса был приобщен к материалам выделенного уголовного дела, к которому по законам Российской Федерации мы, адвокаты потерпевшей стороны, пока на сегодняшний день никакого доступа не имеем. То есть приобщен этот допрос был.
Действительно, из показаний Ахмеда Закаева следует, что в декабре 2011 года была поездка господина Путина и его верного человека за спиной генерала Виктора Золотова. Просто он на фотографиях в некоторый период времени все время находился за спиной то Ельцина на танке, потом Путина и так далее.
И по показаниям Закаева, именно тогда и созрел план в отношении четырех лидеров российской оппозиции, в частности план устранения Бориса Немцова, который не был незамедлительно тогда выполнен по причине приближающейся Олимпиады. И, собственно говоря, тогда была отмена, вот эта очередная рокировка, возвращается Путин на должность президента и так далее. Далее уже произошло то, что произошло. Очевидно, что подготовка убийства Бориса Ефимовича Немцова шла как минимум с лета 2014 года.
И, собственно говоря, вот этот протокол опроса приобщен к материалам дела. Но нам даже неизвестно, руководитель следственной группы господин Тутевич, генерал Тутевич Николай Васильевич, он предпринимал ли какие-то. Полагаю, что нет.
Во всяком случае, когда мы периодически направляем запросы, что есть нового для представителей потерпевшей стороны, то, что обязано предоставить следствие… А там очень ограниченный круг. В частности, следствие обязано предоставить постановление о назначении экспертизы. И то, что каждый раз ответ, что никаких таких материалов нет, говорит нам о том, что никакие экспертизы по делу, очевидно, не назначаются либо не предоставляются нам как представителям потерпевшей стороны, что незаконно.
Так вот нам в данном случае неизвестно о том, чтобы хотя бы даже как-то пытались допросить Ахмеда Закаева. Я лично полагаю, что таких попыток не было со стороны следственной группы Следственного комитета Российской Федерации, расследующей выделенное дело в отношении неустановленных организаторов убийства Бориса Немцова.
В. Кара-Мурза
―
Уточняющий вопрос. Сейчас в каком состоянии это выделенное дело? Вам приходят какие-то формальные продления?
В. Прохоров
―
Да. Вот как сказал Сергей Соколов, точно так же, как по делу в отношении убийства Анны Степановны Политковской, нам по выделенному делу в отношении неустановленных организаторов убийства Бориса Ефимовича Немцова периодически приходят уведомления.Вот последнее пришло в конце августа. Вот оно сейчас у меня в руках. Оно составляет буквально один абзац: сообщаем, что срок предварительного следствия по уголовному делу номер такой-то (длинный номер) продлен первым заместителем председателя Следственного комитета еще на 3 месяца, то есть на сегодняшний момент до 28 ноября. Полагаю, что в ноябре придет очередное продление где-нибудь до февраля или до марта.
Есть некоторая косвенно доходящая до нас информация, что вроде как биллингами кто-то из оставшихся членов группы, возможно, занимается. Но я хочу сказать, что, например, независимые исследователи, в частности Михаил Маглов из Литвы, который, во-первых, тоже входил в группу людей, которые были близки Борису Ефимовичу (сейчас он вынужден проживать в Вильнюсе), и коллеги из «Медиазоны», которая, по-моему, объявлена иностранным агентом или кем-то еще…
В. Кара-Мурза
―
Да у нас все то ли иностранные агенты, то ли нежелательные. Уже путаешься.
В. Прохоров
―
Да.
В. Кара-Мурза
―
Давайте, на всякий случай, скажем, что уже и иностранный агент, и нежелательная организация, и все на свете.
В. Прохоров
―
Да, совершенно верно. Собственно, независимые расследователи, обладая какой-то частью материалов дела (биллингами и так далее), проводят прекрасные расследования. И, в частности, тот же Михаил Маглов, работая с биллингами, определил еще как минимум несколько человек, незаслуженно обделенных вниманием следствия.Ну, Асланбек Хатаев – эта фамилия нам известна, он же «Эдельвейс» так называемый, – которого мы заявляли в качестве лица, которое необходимо привлечь к ответственности. Но а также Абдул Эльмурзаев, Али Алиев (выходец из Дагестана), Тазабаев, некий Джабраил, который, видимо, сотрудник ФСБ, и целый ряд других лиц, в том числе вполне себе установленных, во всяком случае идентифицированных. они никоим образом, по-видимому, до сегодняшнего дня не привлекаются следствием. В лучшем случае, они один или два раза допрошены, как Асланбек Хатаев. Но тем не менее никаких реальных подвижек, к сожалению, в этом направлении нет.
Кстати, Руслан Мухудинов, который якобы является одним из организаторов вот по этому выделенному делу и находится в розыске… Ну да, к делу он, очевидно, причастен, но он такой же соисполнитель, как и те, кто сидел на скамье подсудимых. Разумеется, он не тянет. Он водитель Руслана Геремеева, проживающего, очевидно, в Чечне, в калитку которого постучали, он не открыл.
Так вот Руслан Мухудинов мало того, что находится на свободе, его передвижение – правда, к сожалению, постфактум – примерно можно отслеживать. Он, например, по мнению расследователей, летал в Новый Уренгой к своему брату. Но, правда, судя по всему, с паспортом под другим именем. Но почему-то об этом следствию становится если известно, то в лучшем случае из средств массовой информации или от нас, адвокатов. Но сами они отслеживать перемещение и устанавливать местонахождение человека, находящегося в розыске, своевременно, чтоб можно было его задержать, не могут, а, скорее всего, не хотят.
В. Кара-Мурза
―
Сергей, вот Вадим упомянул сотрудников Федеральной службы безопасности, которые называются в том числе в журналистских расследованиях. В деле об убийстве Анны Политковской тоже фигурировало имя сотрудника ФСБ – некто Павел Рягузов, который был привлечен сначала к первому процессу. Вы подробно рассказываете и в материале, и вот в фильме «Как убили Анну», который опубликован на этой неделе в Ютубе на Ютуб-канале «Новой газеты». Он привлекался к первому процессу, но потом уже во втором процессе его не было среди обвиняемых и позже осужденных. Расскажите о роли этого человека и того ведомства, в котором он работал или работает.
С. Соколов
―
Я немного поправлю. Он вообще не привлекался к суду по делу Анны Политковской. Его задерживали, арестовывали в рамках этого дела вместе со всеми другими задержанными, часть которых большую потом отпустили за неимением доказательств. А Рягузову в итоге предъявили обвинение в совершенно другом преступлении – в превышении служебных полномочий, которые они на пару, по мнению следствия, совершали с капитаном РУБОПа Сергеем Хаджикурбановым. И этот выделенный эпизод как бы пристегнули к делу об убийстве Политковской.И, таким образом, на первом процессе, который закончился оправдательным вердиктом присяжных, Рягузов оказался на скамье подсудимых. Естественно, он был оправдан вместе со всеми остальными. И больше к нему никаких претензий не предъявлялось.
Я предполагаю, что Павел Рягузов – достаточно осведомленный человек. И было бы неплохо следствию с ним более плотно поработать. Следов этого в материалах дела я не нашел. На чем основано мое убеждение в его осведомленности? На том, что, помимо всех прочих, у него было на агентурной связи два человека.
Первый человек – это Лом-Али Гайтукаев, организатор убийства Анны Политковской. Он был – я уж не знаю, в какой степени – агентом ФСБ, то есть на агентурной связи либо вообще с красной полосой. Это никому не известно, никто никому не скажет. Но то, что его привлекали к разного рода спецоперациям и руководство Рягузова, и он сам – это факт, доказанный судом.
А второй его агент – это киллер Рустам Махмудов, который жил в Москве на момент убийства под другой фамилией, по чужим документам, потому что уже находился в федеральном розыске за насильственное преступление. Несмотря на это они с Рягузовым, который, судя по всему, был его куратором, тоже совместно летали в разные регионы России для выполнения каких-то там служебных задач. И, соответственно, мне трудно поверить, что человек, плотно общавшийся со всеми виновными в убийстве Политковской – и с Павлюченковым, и с Хаджикурбановым, и с Лом-Али Гайтукаевым, и с киллером, и с братьями киллера – совсем ничего не слышал, не знал и не понимал.
Ко всему прочему, к нему обращались с просьбой установить адрес проживания Политковской. И у следствия была информация о том, что из того здания, где Рягузов сидел, где был его офис, действительно, через систему ФСБшную адрес Политковской пробивался. Там даже обыски проводились в рамках уголовного дела по этому поводу. То есть вопросов к господину Рягузову достаточно большое количество.
В. Кара-Мурза
―
Я напомню, что сегодня гости программы «Грани недели» – заместитель главного редактора «Новой газеты» Сергей Соколов и адвокат семьи Бориса Немцова Вадим Прохоров. Мы поговорим о нераскрытых в части заказчиков политических убийствах в России Владимира Путина.Вадим, хочу вас спросить по поводу вот этой темы с государственной тайной. Это, я напомню, был предлог для отказа российских властей от какого бы то ни было сотрудничества с международной надзорной процедурой по делу о расследовании убийства Бориса Немцова, которая была запущена в рамках Парламентской Ассамблеи ОБСЕ.
Докладчица Парламентской Ассамблеи ОБСЕ по делу о расследовании убийства Бориса Немцова Маргарета Седерфельт, которая, я добавлю, в настоящее время является председателем этой организации, направляла официальные запросы о сотрудничестве российским властям. И в ответ 15 июля 2020 года по каналам российского МИДа получила официальное письмо за подписью второго секретаря посольства Российской Федерации в Копенгагене… Я напомню, что именно в Копенгагене находится Секретариат Парламентской Ассамблеи ОБСЕ. Именно поэтому по такому каналу это письмо было доставлено.
В письме сказано дословно следующее. «Предоставить госпоже Седерфельт доступ к материалам уголовного дела о смерти Бориса Немцова не представляется возможным. Материалы уголовного дела содержат секретную информацию, что, в соответствии с Законом Российской Федерации “О государственной тайне”, является препятствием для доступа гражданина иностранного государства к материалам дела».
После этого депутат Законодательного собрания Санкт-Петербурга Борис Вишневский направлял запрос господину Бастрыкину, руководителю Следственного комитета, с вопросом: «А в чем, собственно, заключается государственная тайна?»
И в ответ получил абсолютно изумительное письмо официальное за подписью исполняющего обязанности руководителя Главного управления по расследованию особо важных дел Следственного комитета генерал-майора юстиции Николая Ущаповского, в котором сказано, что Маргарета Седерфельт вообще не обращалась с каким-либо запросом. Ну, случай так называемого вранья, как сказал булгаковский персонаж. Абсолютно очевидно опровергается это ответом МИДа. А на что тогда МИД отвечал, если она не обращалась?
Я хочу процитировать из статьи, которую, кстати, тоже в «Новой газете» в июле прошлого года опубликовал Борис Вишневский вот как раз по поводу всей этой истории. «Российские власти в деле Немцова заврались до такой степени, что уже сами не могут уследить за собственным враньем. По словам Вадима Прохорова, адвоката семьи Немцова, ни одного документа с грифом гостайны в более чем 90 томах уголовного дела, которое рассматривалось в Московском окружном военном суде летом 2017 года, нет. И непонятно, вообще откуда эта гостайна могла бы там взяться.
Правда, речь идет об уголовном деле по рядовым исполнителям, которое рассматривалось в этом суде, вынесшем приговор. А есть еще второе уголовное дело — по организаторам и заказчикам. О нем я тоже спрашивал в обращении в СКР и не получил ответ. Объяснение только одно: может быть, гостайна – это имя заказчика?»
Вадим, ваш комментарий.
В. Прохоров
―
Здесь Борис Лазаревич Вишневский, я так понимаю, несколько саркастически прокомментировал, что гостайна – это имя заказчика, и мы знаем этого заказчика.
В. Кара-Мурза
―
Не такая уж и тайна.
В. Прохоров
―
И чьим верным пехотинцем является господин Кадыров. Но в данном случае я бы еще обратил внимание на другое. Это не первый случай откровенной лжи со стороны Следственного комитета.Вот буквально месяц назад с вашим, Владимир, участием в Хамовническом районном суде города Москвы мы установили очередной случай вранья, когда из Следственного комитета поступают просто взаимоисключающие бумаги. В одной говорится, что заявление о преступлении по поводу отравления Владимира Кара-Мурзы передано на рассмотрение в следственный отдел в Хамовники, а в другой говорится, что в следственный отдел в Хамовники ничего не поступало. И похоже, что это правда. Возникает вопрос. Значит кто-то из нескольких должностных лиц Следственного комитета откровенно врет. Вот дальше будем с этим разбираться также в судебном порядке.
Не меньше лжи и в деле о расследовании убийства Бориса Немцова. Действительно, 90 с лишним томов уголовного дела, которое рассматривалось с участием присяжных заседателей. Кстати, это было еще задолго до карантина, до ковида. Судебное разбирательство шло в 2016-2017 годах в Московском окружном военном суде в Басманном районе, в бывшем здании Академии химзащиты, по сути, в Лефортово. И, собственно говоря, на него пускали и публику, и журналисты многие ходили. Кто хотел, мог ходить хоть каждый день.
В. Кара-Мурза
―
Я и сам там был, когда вы вели допрос одного из братьев Делимхановых.
В. Прохоров
―
Да, господина Алибека Делимханова.
В. Кара-Мурза
―
Ныне генерала.
В. Прохоров
―
Ныне генерала и, по-моему, даже Героя России, как и многие прочие из окружения господина Кадырова, как и он сам.
В. Кара-Мурза
―
Героя Росси в кавычках, конечно же.
В. Прохоров
―
Никакого вопроса о гостайне в рамках этих 90 с лишних томов не возникало. Кроме того, хочу обратить внимание, даже если бы там было несколько страниц, содержащих гостайну, а это не так, никто не мешал передать материалы, за исключением этих нескольких страниц. Разумеется, этого не произошло. И это откровенная ложь. Да еще взаимоисключающие дают ответы.Что же касается выделенного дела в отношении Руслана Мухудинова и иных неустановленных организаторов. Что происходит там, мы не знаем, есть там материалы, содержащие гриф гостайны, или нет. Российское уголовное процессуальное законодательство не позволяет на данном этапе адвокатам и представителям потерпевшей стороны ознакомиться. Но, насколько я понимаю, госпожа Седерфельт запрашивала все-таки материалы того, первого дела, которое, в общем-то, было в открытом порядке и не полным образом, но, в общем, открыто… Ну, были не допрошены многие свидетели. Допрос ряда свидетелей, например, кстати сказать, Венедиктова, прошел в отсутствии присяжных. Там много было, что называется, косяков. Но, во всяком случае, суд был открытым.
И говорить при этом, что там есть гостайна, кто-то там может за рубежом что-то узнать – это, конечно, полная чушь. Еще раз повторяю, можно было в крайней случае, если бы она даже была, залитовать или не передавать эти несколько страниц. Но даже этого нет. Это откровенное вранье со стороны официальных должностных лиц Российской Федерации.
В. Кара-Мурза
―
Собственно, Борис Вишневский в своем депутатском запросе и спрашивал: «Хорошо, даже если есть в каких-то страницах государственная тайна, почему вы не предоставили доступ к остальным?» На это он не получил ответа вообще. И, собственно, он поэтому и задается вопросом, не является ли государственной тайной имя заказчика. Могу от себя добавить, что, может быть, оно является государственной тайной, но тайной, на самом деле, для людей оно, как мы прекрасно понимаем, не является.Вопрос Сергею Соколову. Вот в решении Европейского суда по правам человека, вынесенном в 2018 году, помимо того, что было признано нарушение российскими властями второй статьи Европейской конвенции по правам человека – это право на жизнь – в отношении Анны Политковской, было признано, что российские власти не провели надлежащее расследование. В этом же решении ЕСПЧ содержится рекомендация российским властям изучить представление заявителей о том, что к убийству Анны Политковской могут быть причастны должностные лица Федеральной службы безопасности и представители администрации Чеченской республики.
Вот уже больше 3 лет назад было вынесено это решение Европейского суда. Насколько вам известно, прислушались как-то российские власти, российские следственные органы к этой прямой рекомендации Европейского суда?
С. Соколов
―
Повторюсь, начиная с того момента, как закончился суд, нам ничего неизвестно, что делало следствие. Поэтому ответить на ваш вопрос ни утвердительно, ни отрицательно я не могу. Однако могу предположить, что вряд ли, в силу того что, как известно, у нас теперь Европейский суд оказался меньшим авторитетом, нежели все остальные российские органы власти. Конституционный у нас это лоббировал и долоббировал до Конституции. Скорее всего, нет. Но, повторюсь, для того чтобы утверждать это или отрицать, необходимо, чтобы адвокатов допустили до материалов дела. И я предполагаю, что в ближайшем обозримом будущем мы это не узнаем, как и не узнаем в принципе, что там со следствием происходит.
В. Кара-Мурза
―
Хочу еще уточнить по поводу срока давности. Много говорилось на этой неделе о том, что 15-я годовщина убийства, истек срок давности, в соответствии с 78 статьей Уголовного кодекса.Я хочу процитировать адвоката Анну Ставицкую. Она сказала следующее: «Вопрос о возможном освобождении от ответственности заказчика убийства может разрешить только суд, на следствие это не влияет. Срок следствия и срок давности привлечения лица к уголовной ответственности – это два разных юридических понятия. Срок следствия уже продлен до 7 января 2022 года – об этом пришло соответствующее уведомление. Следствие продолжается, и человека, который заказал это убийство, должны найти». Это адвокат семьи Анны Политковской Анна Ставицкая.
Сергей, на ваш взгляд, настанет ли когда-нибудь тот день, когда заказчик убийства Анны Политковской будет объявлен публично и предстанет перед российским судом?
С. Соколов
―
Я бы хотел добавить еще разъяснение к тому, что Анна Эдвардовна сказала. Такая норма касается не всех преступлений, только тех, за которые виновные могут понести высшую меру наказания или пожизненный срок лишения свободы. А что касается того времени, я полностью уверен только в одном – что без изменений в политической системе страны, без смены правящих элит это невозможно.
В. Кара-Мурза
―
Вадим, тот же вопрос вам. Вы верите в то, что те люди, которые являются организаторами высшего звена и заказчиками – а точнее, заказчиком – убийства Бориса Немцова, что эти люди понесут ответственность в соответствии с законом?
В. Прохоров
―
Вы знаете, даже если предполагать, что авторитарный на грани тоталитарного режима политический режим, сложившийся в нашей стране, ограничен сроком жизни конкретной белковой особи, то, в принципе, да, конечно же, рано или поздно это все закончится. И, так или иначе, ситуация изменится. И, как известно, за любыми заморозками приходит оттепель. Только очень важно в эту оттепель не оказаться прекраснодушными и не забыть тех, кто совершил преступления.
В. Кара-Мурза
―
Уже сделали так один раз в 1991 году
В. Прохоров
―
В 1991 году. В общем-то, в 60-е, в хрущевскую оттепель, конечно же, недореформировали, но, видимо, и задачи такой не стояло. Да, в 1991 году, когда поднимался вопрос, что некоторые палачи сталинского времени еще живы. Например, следователь Хват, который конкретно пытал Николая Ивановича Вавилова и, собственно говоря, во многом, очевидно, виновен в его смерти. Тем не менее они все прекрасно доживали на своих КГБшных пенсиях.Но здесь я бы не стал, может быть, так драматизировать истечение срока давности. И вот почему. Да, мы с коллегой Михайловой как адвокаты потерпевшей Жанны Немцовой требовали переквалифицировать данное дело уголовное в отношении виновных в убийстве Бориса Немцова со статьи 105 «Убийство» на статью 277 «Посягательство на жизнь государственного и общественного деятеля». Безусловно, Борис Ефимович таковым был. Напомню, что в момент убийства он был как минимум действующим депутатом Ярославской областной думы, а до этого он входил в какое-то время в пятерку высших должностных лиц страны.
В. Кара-Мурза
―
Первый вице-премьер, губернатор, депутат четырех созывов парламента. Если это не государственный и общественный деятель, то я не знаю тогда, кто подходит под это определение.
В. Прохоров
―
Наша логика была во многом именно такова, что да, и санкция 105 статьи, и санкция 277 статьи Уголовного кодекса предусматривают максимально возможную меру наказания – в связи с мораторием на смертную казнь это пожизненное лишение свободы. Но вопрос в том, что 277 статья изначально не имеет срока давности.Что же касается 105-й, то тут указано: «Вопрос о применении сроков давности к лицу, совершившему преступление, наказуемое смертной казнью или пожизненным лишением свободы, решается судом. Если суд не сочтет возможным освободить указанное лицо от уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности, то смертная казнь и пожизненное лишение свободы не применяются». Ну, имеется в виду, что применяются длительные сроки.
То есть, в принципе, совершенно правильно сказала Анна Эдвардовна Ставицкая, что ну да, это будет в любом случае решать суд. Следствие это, так или иначе, не должно касаться, оно должно продолжаться. Это суд будет потом определять, применять этот срок давности или нет по той же 105-й. Как я понимаю, по ней же расследуется убийство Политковской и расследуется убийство Немцова. Ну или если бы было переквалифицировано, а возможно, что когда-нибудь переквалифицируют на 277-ю убийство Немцова, тогда и вопрос о сроке давности вообще вставать не будет.
В. Кара-Мурза
―
Вопрос Сергею Соколову. Так получилось, что всего один день разделил годовщину убийства Анны Политковской и объявление решения Нобелевского комитета о присуждении Нобелевской премии мира Дмитрию Муратову и Марии Рессе с формулировкой «за усилия по защите свободы слова и самовыражения, что является основополагающим условием для демократии и прочного мира».И сам Дмитрий Муратов в тот же день, когда стало известно о том, что он стал лауреатом Нобелевской премии мира, сказал: «Игорь Домников, Юрий Щекочихин, Анна Политковская, Стас Маркелов, Анастасия Бабурова, Наташа Эстемирова – вот эти люди получили сегодня Нобелевскую премию».
Насколько важно для ваших коллег, для коллектива «Новой газеты» вот это решение Нобелевского комитета на этой неделе?
С. Соколов
―
Да, безусловно, важно, потому что это нам придает дополнительные усилия делать то, что мы делаем. Но я предполагаю, что это намного важнее для тех журналистов, которые сохранили верность профессии и сохранили желание жить в свободной стране. Это в больше степени важно для аудитории, которая ищет именно такие издания и таких журналистов и, конечно, для тех журналистов, которые сейчас подвергаются всяческих гонениям от фактического запрета на профессию с введением этого чудовищного лейбла «иностранный агент», до тех, которые постоянно подвергаются физическому давлению и в Москве, и в регионах.И, на самом деле, если вспомнить всех убитых журналистов, то до заказчика смогли дойти только дважды. Я имею в виду нашего Игоря Домникова. И, кстати, тогда заказчик убийства – вице-губернатор Доровской – избежал наказания по срокам давности. Ну, потому что статья была другая. И заказчики убийства Стаса Маркелова и Анастасии Бабуровой. Во всех остальных случаях мы заказчика не узнали.
И я предполагаю, что эта премия даст не надежду, конечно, а моральную поддержку, дополнительные стимулы, для того чтобы люди, которые несмотря ни на что сохранились в профессии и сохранили этику журналистскую, они продолжали работать в нашей стране.
В. Кара-Мурза
―
На этой же неделе в здании редакции «Новой газеты» в Потаповском переулке в Москве был открыт музей Анны Политковской в ее рабочем кабинете к 15-летней годовщине убийства. И на этой же неделе на выходных в Сахаровском центре(российские власти считают иноагентом) прошла традиционная выставка памяти Бориса Немцова «Немцов. Жизнь за свободу», которую организовали его соратники, его коллеги. Напомню, что сегодня, 9 октября, Борису Ефимовичу Немцову исполнилось бы 62 года.Вадим, вы сказали, я думаю, скорее как историк в данном случае, чем как адвокат, что вы верите в то, что настанет время, когда справедливость свершится в рамках закона в отношении тех людей, которые были организаторами и заказчиками убийства. Пока это время не настало, к каким инструментам вы сейчас прибегаете? Вот мы уже упоминали неоднократно доклад ОБСЕ. А также был доклад Парламентской Ассамблеи Совета Европы в 2019 году тоже с выводом о том, что российские власти не провели тщательное, эффективное, добросовестное расследование.
А вот буквально прошлым летом, летом 2020 года, Европейский суд по правам человека коммуницировал жалобу дочери Бориса Немцова Жанны, интересы которой, как я понимаю, в этом деле тоже вы и Ольга Михайлова представляете. И Европейский суд предложил сторонам ответить на три вопроса. Самый главный вопрос: было ли эффективным проведенное российскими властями расследование? Что сейчас происходит в отношении этого дела в Европейском суде? Какие надежды вы возлагаете на Страсбург? И в чем основное значение вот того, что вы решили прибегнуть к европейскому правосудию в этому деле? Собственно, так же, как это делали и дети Анны Степановны Политковской.
В. Прохоров
―
Во-первых, я хочу еще раз подчеркнуть, что, к сожалению, российское уголовное процессуальное законодательство дает стороне потерпевших очень мало правовых механизмов, хотя в какой-то мере они есть. Но вот, например, по выделенному и сейчас якобы расследующемуся делу – а я уверен, что, по сути, нерасследующемуся – в отношении неустановленных организаторов убийства мы не имеем доступа, по сути, ни к каким материалам. И мы не понимаем, как я понимаю и уважаемые представители «Новой газеты», что происходит в том числе и по делу о расследовании убийства Анны Политковской.Очень ограниченный объем механизмов правовых, но он есть. Да, в прошлом году господин Путин максимально испохабил ельцинскую Конституцию 1993 года, с моей точки зрения, одну из лучших вообще в мире. Но надо признать, что статья 15 – это одна из основополагающих статей Конституции – осталась неизменной, в том числе о приоритете норм международного права. Вообще, если не предполагать приоритет норм международного права, тогда не нужно заключать никакие международные соглашения – они все теряют смысл, потому что собрался парламент любой страны и все дезавуировал. Это полная чушь.
Другой вопрос, что там были приняты другие дополнительные статьи. Вот с помощью Конституционного суда пытаются сейчас корректировать практику Европейского суда. Но, в общем-то, в соответствии с действующей Конституцией и правовой системой даже в том крайне деформированном виде, какую мы имеем с прошлого лета, тем не менее международные нормы являются составной частью российской правовой системы, и Европейский суд для России все-таки является обязательным, как бы и что бы ни говорили власти. Кстати сказать, компенсации Российская Федерация по постановлениям Европейского суда выплачивает. Но воз и ныне там. Никаких реальных мер не прибегает.
Я полагаю, что коммуникация жалобы в Европейский суд по делу об убийстве Бориса Немцова многое значит. Это позволит тоже в определенной мере, видимо, Европейскому суду прийти к какому-то решению.
Но и не надо забывать еще иные механизмы. Во многом они, конечно, являются… Ничто не заменит качественного российского правосудия и российского следствия. Но тем не менее есть определенный механизм международного надзора. Да, Парламентская Ассамблея Совета Европы – с этим сложнее, где российская делегация долгое время не участвовала. Но я напомню, что ОБСЕ, в рамках которого упомянутый вами доклад в прошлом году был подготовлен о неэффективности расследования убийства Бориса Немцова, ОБСЕ – это вообще нерушимость послевоенных границ. Калининград в составе Российской Федерации – это ОБСЕ, а не просто как что-то данное с неба и так далее.
В. Кара-Мурза
―
И Российская Федерация не только одна из государств-участников, а одна из государств-основателей этой организации.
В. Прохоров
―
Совершенно верно. В ОБСЕ Российская Федерация ни на день не прекращала участие, в отличие от Парламентской Ассамблеи Совета Европы. Есть же вот эти господа небезызвестные все те же самые – Толстой, Слуцкий и прочие.
В. Кара-Мурза
―
Рыжак и так далее.
В. Прохоров
―
Рыжак. С моей точки зрения, в кавычках уважаемые люди. Может быть, сами себя они и уважают, я не знаю. Но, правда, надо признать, что европейские и мировые институты – это единственное место в мире, где их считают людьми (российских парламентариев). Потому что внутри страны и в администрации президента к ним явно как к людям не относятся.
В. Кара-Мурза
―
И где их считают вообще парламентариями.
В. Прохоров
―
Да, где их вообще считают парламентариями. Потому что здесь общественное мнение… На улице я бы на их месте не стал бы, если они там окажутся, говорить, что они депутаты – можно и пострадать от окружающих прохожих. Но и власти их, разумеется, тоже парламентариями не считают. Там все-таки с ними как-то общаются, говорят и так далее.Так вот в рамках ОБСЕ был подготовлен этот доклад. И, собственно говоря, да, те механизмы немногие, которые есть, мы стараемся задействовать. Кстати, напомню, что и власти США ведь приняли решение включения в санкционный список господина Руслана Геремеева.
В. Кара-Мурза
―
Того самого, к которому постучали, и он не открыл дверь.
В. Прохоров
―
Да, доблестные российские ФСБшники, следователи постучали в калитку, он не открыл. Причем включили в санкционный список именно как человека, причастного к убийству Бориса Немцова, очевидно, по поручению вышестоящих деятелей. В том числе, насколько я помню, там упомянута фамилия и Рамзана Кадырова. Поэтому да, конечно же, очень хочется верить, что в России будет полноценное расследование. Для этого работать надо уже сейчас. Но и уже сейчас надо использовать те возможные международные механизмы, которые в ограниченном количестве, но все-таки существуют.
В. Кара-Мурза
―
Да, я добавлю к тому, что сказал Вадим Прохоров. В мае 2019 года правительство Соединенных Штатов по итогам тщательной проверки внесло Руслана Геремеева в санкционный список по «Закону Магнитского» за причастность к организации убийства Бориса Немцова. Причем американское правительство подчеркнуло публично, что господин Геремеев участвовал в этом убийстве от имени и по поручению Рамзана Кадырова. Там это имя прямо написано. В данном случае прямая цитата.Но я думаю, что самый главный вопрос, который при этом возникает: если один из приближенных назначенного Кремлем чеченского лидера был всего лишь одним из низовых организаторов убийства лидера оппозиции у Кремлевской стены, то кто же тогда является конечным заказчиком? Опять же, я думаю, ответ подавляющему большинству здравомыслящих людей в нашей стране абсолютно очевиден.
Почти закончилось наше время в эфире, поэтому буквально в блиц-режиме последний вопрос обоим участникам. Сергей Соколов, вы и ваши коллеги будете продолжать усилия по тому, чтобы добиваться справедливости в деле Анны Политковской?
С. Соколов
―
Да, мы будем делать все возможное для этого. У нас достаточно большой опыт, к сожалению, в расследовании убийств наших коллег. И практика показывает, что мы добираемся до конца.
В. Кара-Мурза
―
Вадим, тот же вопрос вам. Учитывая все обстоятельства, учитывая политическую ситуацию пока такую, какая есть, вы, Ольга Михайлова собираетесь ли дальше предпринимать усилия, помимо тех инструментов, которые уже были задействованы (доклад Совета Европы, доклад ОБСЕ), собираетесь ли вы дальше работать для того, чтобы добиться справедливости в этом деле?
В. Прохоров
―
Да, разумеется. Это происходит. Мы находимся в стране. Мы никуда не уезжаем. Во всяком случае, на длительный период. И будем добиваться дальше, используя те механизмы, которые есть – как национальные, так и международные.
В. Кара-Мурза
―
Я напомню, что в минувший четверг, 7 октября, исполнилось 15 лет со дня убийства журналистки «Новой газеты» Анны Политковской, а сегодня, 9 октября, исполнилось бы 62 года лидеру российской оппозиции Борису Немцову, убитому выстрелом в спину на Большом Москворецком мосту 27 февраля 2015 года.Вы слушали программу «Грани недели» на волнах радиостанции «Эхо Москвы». Продюсеры – Дарья Петрачкова и Никита Василенко. Звукорежиссер – Кирилл Бурсин. У микрофона работал Владимир Кара-Мурза младший. На следующей неделе наша программа не будет выходить в эфир. Мы вернемся 23 октября. Спасибо, что были с нами сегодня. Всего вам доброго.