Нужны ли доски позора в подъездах? - Ольга Журавлева, Ирина Воробьева, Всеволод Бойко - Эходром - 2015-05-31
31.05.2015
Нужны ли доски позора в подъездах? - Ольга Журавлева, Ирина Воробьева, Всеволод Бойко - Эходром - 2015-05-31
Скачать
Д. Борисов
―
23 часа 9 минут в российской столице, вы слушаете радио «Эхо Москвы», меня зовут Дмитрий Борисов, Александр Плющев здесь. Поскольку у всех в студии хорошее настроение, значит, что неделя заканчивается, начинается «Эходром». Привет.
А. Плющев
―
Да, привет. Это у кого заканчивается, знаешь, а у меня обычно начинается в этот момент как раз. Завтра утренний «Разворот» - прекрасно. А мы же приняли в прошлый раз эпохальное решение анонсировать программы всех присутствующих. Вот я начал с себя.
О. Журавлева
―
А тогда я могу подхватить: завтра у меня дневной «Разворот».
Д. Борисов
―
Ольга Журавлева.
И. Воробьева
―
Ой, я буду долго говорить, слушайте: у меня завтра «Разбор полета», во вторник ночной эфир, в четверг «Блог-аут», «Кейс», «Особое мнение» в 5 часов и еще в субботу программа «Чувствительно».
Д. Борисов
―
Ирина Воробьева.
А. Плющев
―
Наконец-то ты начала работать на «Эхе Москвы», не все по лесам-то!
В. Бойко
―
Я бы сказал, что я завтра не работаю, но я боюсь, что нас слушает Алексей Венедиктов. Уже были прецеденты, когда он писал в Твиттер: ах, не работаешь? Ну, иди поработай.(смех)
Д. Борисов
―
Всеволод Бойко.
О. Журавлева
―
А можно тогда еще один маленький анонс?
Д. Борисов
―
Да.
О. Журавлева
―
Ровно через неделю...
Д. Борисов
―
Это, кстати, не маленький анонс, а очень даже большой.
О. Журавлева
―
... час спустя я выйду первый раз в программе «Одна». Это будет в 0 часов с воскресенья на понедельник.
А. Плющев
―
То есть, мы можем так: значит, ты в следующий раз по-любому приходишь в программу «Эходром» и останешься. Я шучу.
О. Журавлева
―
Я как раз думала, что не стоит приходить в «Эходром».
А. Плющев
―
Не стоит, конечно.
О. Журавлева
―
Надо к эфиру готовиться.
А. Плющев
―
Дело даже не в этом. Я не знаю, у каждого свой подход к программе «Один», «Одна», мне просто кажется, что это такой чудесный ночной эфир, когда сутки меняются, и ты не должен до этого светиться, ты должен стоять за занавесом. Вот это как театр. Знаешь, если актер ходит по залу перед спектаклем, сразу, знаешь ли, снижается степень доверия к нему. Такая же история.
О. Журавлева
―
Да, я наблюдала однажды такую ситуацию, когда на фестивале певица должна была выступать в определенный день, и все прекрасно с ней знакомились, каждый вечер какие-то посиделки, она такая милая, со всеми общается. А потом вдруг она пропадает абсолютно – у нее вечером концерт, и она не разговаривает в этот день. И не выходит, даже, извините меня, поесть, ей все приносят туда. То есть, она вообще ни с кем не общается. Нужно взять на вооружение.
И. Воробьева
―
Мне тоже так кажется. Жалко, что у меня во вторник смена выпускающего редактора.(смех)
Д. Борисов
―
А ведь это ночь с воскресенья на понедельник. Та самая ночь...
О. Журавлева
―
Магическая.
Д. Борисов
―
Сколько лет мы там провели с Сашей.
О. Журавлева
―
Я буду чувствовать флюиды.
А. Плющев
―
Место намоленное, намоленное. И Сергей Александрович сейчас постарается в программе «Вот так». То есть, она сегодня в последний раз выходит в это время.
Д. Борисов
―
Когда будет выходить на следующей неделе, вы узнаете из анонсов...
А. Плющев
―
... следующей недели.
О. Журавлева
―
Надеемся записать.
Д. Борисов
―
Ну, в общем, появится.Зачем мы здесь сегодня собрались? Прекрасная новость была на этой неделе, что в подъездах московских домов могут появиться старые добрые доски позора.
А. Плющев
―
Ты так говоришь «старые добрые», как будто они когда-то были. Не было, конечно, никогда такого. Может, это в 20-е где-нибудь лохматые годы.
О. Журавлева
―
А может быть, это дом образцовой культуры быта?
А. Плющев
―
Мы тут с Ольгой Журавлевой самые главные аксакалы, если не считать Василия Антипова, звукорежиссера, постарше.
О. Журавлева
―
Да, ладно...(смех)
А. Плющев
―
Но, понимаешь, как хорошо сохранился. Мы ничего не помним никто. И Василий Антипов – помнишь доски позора-то, нет? Нет, не помнит.
И. Воробьева
―
Слушайте, а может, они были на заводах, предприятиях? Их просто, может быть, не было в подъездах?
О. Журавлева
―
Мы видели это в советских фильмах...
А. Плющев
―
В «Фитиле» все время показывали.
О. Журавлева
―
Или в каких-нибудь этих «Неподдающихся».
И. Воробьева
―
У Стругацких, вспомните, «Хома наш Брут - ужасный плут» – вот они писали...
А. Плющев
―
Это стенгазета у них была.
О. Журавлева
―
Кстати, подъездная стенгазета – во, это вещь!
А. Плющев
―
Скоро мы все будем работать в таких изданиях.(смех)
И. Воробьева
―
Новые медиа, свободные.
А. Плющев
―
Это, знаешь, как в армии: ты что умеешь? Рисовать. Ну, иди рисуй стенгазету. Вот так в доме собрание, ты что умеешь, где работаешь? Я на радио. Ага, вот, значит, будешь стенгазету...
О. Журавлева
―
Радиоточку будешь делать. В подъезде с утра подъем играть.
Д. Борисов
―
Но стенгазета это же не только позор, это еще и там что-то хорошее.
О. Журавлева
―
Да, это почет. Доска почета, доска позора, они должны рядом висеть.
Д. Борисов
―
А тут вот собираются на этих досках размещать фотографии курильщиков и алкоголиков.
И. Воробьева
―
И тунеядцев.
Д. Борисов
―
При этом там будут фотографии, на которых будет запечатлено, как горожане пьют спиртные напитки на детских площадках, либо выгуливают собак в неположенных местах, паркуют автомобили на газонах. То есть, будет такой вот...
О. Журавлева
―
И что? Вот я встречаю в подъезде вот этого человека, он такой, как бы закрывается...
В. Бойко
―
Закрывает собой оконный проем.
Д. Борисов
―
А у него, может быть, тщеславие развито очень: о, меня теперь узнают!
О. Журавлева
―
Наконец-то люди начнут здороваться, черт возьми, в подъезде.
И. Воробьева
―
И скажет: да, это моя машина. Все запомнили? Это моя машина, все.
А. Плющев
―
Ставил, ставлю и ставить буду.
И. Воробьева
―
Да, это моя собака ротвейлер, да, и чо? Ну-ка, кто тут...
О. Журавлева
―
У меня был чудесный случай в подъезде. Я все тоже переживала, думала, вроде бы, уже взрослые люди, не сказать, что пожилые, а вот здороваться все никак не привыкнут. И вот однажды мы, ребенок еще маленький был, шли мимо двери на первом этаже, и в темноте не сразу увидели, что происходит, у нас не очень хорошо с освещением в подъезде, там на коврике спал дедушка, которого не пускали в дом, потому что он был как раз в этот момент алкоголик и тунеядец.
В. Бойко
―
А не надо на меня показывать!(смех)
О. Журавлева
―
Но ты не дедушка, извини, Сева. Так вот, дедушка, съежившись на коврике, когда мы проходили мимо, с нами поздоровался. Вот это меня просто...
И. Воробьева
―
... только в этом состоянии...
О. Журавлева
―
Я аж подпрыгнула. Ну, в общем...
А. Плющев
―
Не теряют люди человеческого достоинства.
И. Воробьева
―
Облика.
О. Журавлева
―
Некоторые все-таки берегут себя. А еще был прекрасный случай, когда я вошла в подъезд, выбежал мальчик маленький из другой квартиры на первом этаже и радостно мне сообщил: а мы с дедушкой велосипед моем. В подъезде, чтоб вы знали, товарищи дорогие. Дедушка был, конечно, не рад тому, что ребенок такой искренний. Но, тем не менее.
А. Плющев
―
А так бы они вдвоем с дедушкой оказались бы на доске позора.
О. Журавлева
―
Вопрос, кстати, кто фотографирует.
Д. Борисов
―
Вот. У меня есть ответ.
А. Плющев
―
Хороший ли фотограф.
О. Журавлева
―
А что это я так плохо вышла?
Д. Борисов
―
Фотографии собирают дружинники. Вот тут написано.
А. Плющев
―
Еще одна институция.
Д. Борисов
―
Размещают их на сайте, а затем...
А. Плющев
―
... еще казаки появятся.
Д. Борисов
―
... в подъездах жилых домов. И вот тут, как отмечают кураторы проекта «Безопасная столица», есть такой, что дружинники уже приступили к сбору информации о нарушителях.
И. Воробьева
―
За вами уже идут?
В. Бойко
―
Я хочу сказать...
И. Воробьева
―
Подождите, я знаю, где казаки в этой истории. Я это точно знаю. Потому что где-то год назад принимали специальный закон об участии граждан в охране общественного порядка. Этот закон принимался специально для того, чтобы легализовать действия дружинников и казаков, чтобы они могли работать, собирать деньги на свою деятельность и так далее.
Д. Борисов
―
Главное, без оружия, там было.
О. Журавлева
―
Только нагайки.
И. Воробьева
―
Они не имеют права задерживать, но тем не менее.
О. Журавлева
―
Сева, что ты хотел сказать?
В. Бойко
―
Во-первых, я хотел сказать, что вся эта история про «Безопасную столицу» освещалась у нас в эфире. У нас была депутат Мосгордумы, сейчас запамятовал фамилию, которая является куратором всей этой инициативы. Она нам подробно рассказывала про то, что теперь сотрудники всяких боевых организаций, ветеранских союзов...
Д. Борисов
―
Им есть чем заняться, понятно.
В. Бойко
―
... и прочих странных дружин будут активно следить за тем, чтобы я лично не пил на детской площадке, видимо, и не курил там, и не употреблял чего-нибудь еще. Во-вторых, я хочу сказать, что меня это повергло в совершеннейший шок, страх и трепет, потому что, если раньше я хотя бы мог договориться с гопниками в подъезде, потому что я вижу их там каждый день, и они с моего района, и можно спросить у них прикурить, не опасаясь, что тебе двинут в жбан, то теперь возникает очень серьезный страх оттого, что эти незнакомые люди, с которыми у тебя не налажены союзнические отношения, станут твоими врагами, и ты не сможешь спокойно передвигаться по своему району.
И. Воробьева
―
Ну, правильно, если ты подойдешь на детской площадке к казакам и попросишь прикурить, я думаю, ты получишь в жбан.
В. Бойко
―
На самом деле, если серьезно, я хочу сказать, что на наших детских площадках и спортивных площадках, по крайней мере, у меня во дворе, люди занимаются только спортом, для пития используются приспособленные для этого места, как-то, например, крыльцо ближайшего пивного бара. И в этом смысле все более-менее нормально. Так что, я особо и не понимаю, чем будут заниматься дружинники у меня в районе.
О. Журавлева
―
Фотошопом они будут, Сева, заниматься. Фотографировать в баре, а потом фотошопить, чтобы они были на площадке. А потом приходят, тебе звонят в дверь и говорят: вот фоточка. 10 тысяч – и она ушла.
В. Бойко
―
У меня просто был случай на самом деле. Недавно появились новые соседи в доме, семья: муж, жена и ребенок. Очень интеллигентные люди, очень милые, мы с ними сразу начали здороваться, общаться. Полгода шел ремонт в квартире, потом они туда заехали, мы сразу познакомились. И я некоторое время курил в подъезде, в нарушение всяческих норм, но я при этом выносил за собой пепельницу, открывал окошко – то есть, нарушал, но вроде как интеллигентно нарушал. Но, тем не менее, мне казалось, что я все делаю нормально, потому что запаха нет. Ну, видимо, я уже принюхался к табаку за 10 лет, сколько я курю. А сосед не принюхался. И он однажды меня застал за этим пагубным занятием и раскритиковал.
А. Плющев
―
Подверг остракизму.
В. Бойко
―
Причем, упомянув о нормах законности. И я тут же перестал это делать, надо сказать, но чувствовал себя довольно неприятно. Чувствовал себя, в общем, как ребенок, которого застали за тем, что он спички поджигает и втыкает вот так в потолок, знаете?..
И. Воробьева
―
Ого! Вот это да! А что происходит, они реально прицепляются к потолку?
О. Журавлева
―
Конечно. Ты никогда не видела прицепленные спички?
И. Воробьева
―
Нет.
О. Журавлева
―
Зачем ты рассказал Воробьевой... Ты только, Ирочка, пожалуйста, не поджигай кнопки в лифте, я тебя умоляю.
Д. Борисов
―
Они все металлические в новых лифтах.
А. Плющев
―
Сейчас, Ира, эфир закончится, мы тебе еще несколько штук расскажем.(смех)
В. Бойко
―
Мораль сей басни такова: и без дружинников, которые в фотошопе будут пририсовывать мне сигарету и банку Яги, есть нормальные соседи, которые могут вполне интеллигентным тоном рассказать тебе, что такое хорошо, и что такое плохо.
А. Плющев
―
А если их нет, с одной стороны, твоя история свидетельствует о другом, как мне кажется. Хотя я совсем не сторонник дружинников, не говоря уже о казаках и прочих досках позора, тем не менее, как раз твоя история свидетельствует ровно в их пользу. Почему? Хорошо, у тебя оказался сосед. А если бы его не было? Ты бы так и смолил бы там. И те люди, которые не привыкли, которые тебе не сказали, они вынуждены были бы это дело поглощать. А будут вот ходить фотографировать вас, таких сволочей, люди, и все будет нормально.
И. Воробьева
―
А главное, а дальше-то что? Ну, хорошо, допустим, я предполагаю – у меня просто такой подъезд, очень активный, у меня все там такие общественники, поэтому у нас там никто не курит в подъезде, если кто-то где-то...
О. Журавлева
―
Цветы поливают регулярно.
И. Воробьева
―
Да, у нас цветы. У нас нет консьержки, но у нас все очень круто. Но даже если, допустим, что у нас кто-то бухал в подъезде, кого-то сфоткали, кто-то курил...
О. Журавлева
―
Подождите, а как это дружинники будут проникать в подъезд? Об этом ничего не сказано.
И. Воробьева
―
А это универсальные ключи такие, я думаю, будут выданы.
О. Журавлева
―
Да? То есть, полиция меня спрашивает код в 2 часа ночи, а у этих будут ключи?
И. Воробьева
―
Нет-нет, послушайте. У каждого участкового есть... во-первых, в подъездах домофоны открываются, есть стандартный набор ключей, которые подходят к любому домофону.
В. Бойко
―
Более того, есть стандартный набор кодов, которые подходят к домофонам разных систем. И эти коды можно найти в интернете. Если вы хотите побухать у меня в подъезде...(смех)
И. Воробьева
―
Так вот, участковые их как бы все знают, и дружинникам, я думаю тоже... Но не в этом дело. Ну, хорошо – сфоткали. Дальше-то что? Ну, повесили на доску позора. И что?
А. Плющев
―
Ну, как, и что? Смотри, Ира, у нас, например, в подъезде регулярно вывешиваются списки неплательщиков.
Д. Борисов
―
Это работает?
А. Плющев
―
Ну, судя по всему, да. Судя по тому, что их вычеркивают постепенно, видимо, как-то работает. У нас как раз консьержка есть, она за этим следит, видимо, судя по всему. Но поскольку я не попадал ни разу в эти списки, не знаю, как работает. Там, причем, вывешивается не фамилия, а номер квартиры. Вот, значит, там задолженность, и, причем, и сумма задолженности. Вот это самое интересное. Ты подходишь – сколько же люди не платят-то, а? Смотри-ка! Так можно? О! Знать-то раньше бы!
В. Бойко
―
На самом деле у нас тоже есть такие списки в подъезде сейчас, и были такие списки, когда я когда-то давно жил в Саратове. И самое потрясающее в этих списках – понять, что в 115 квартире живет семья, которая недавно сделала ремонт и сменила машину, но эти твари не платили 8 месяцев за квартиру и ездят на новом белом джипе!
И. Воробьева
―
Поэтому и не платили.
В. Бойко
―
Вот так рождается классовая ненависть, и появляются потом странные, накрытые газеткой, кучки под железными дверьми у этих людей.
И. Воробьева
―
Это ужасно, кстати.
О. Журавлева
―
Это народные методы борьбы.
В. Бойко
―
Похлеще всяких дружинников.
О. Журавлева
―
Все вот эти вот связанные двери, знаешь, да?..
И. Воробьева
―
О, я смотрю, меня учить начали хулиганить.
О. Журавлева
―
Но просто тебе интересно. Я вижу, что у тебя глаз горит.
И. Воробьева
―
И вот это прикрытое газеткой неинтересно. Это я видела уже.
О. Журавлева
―
А газетку надо поджечь.
И. Воробьева
―
Я знаю, что там под газеткой, что ее надо поджечь, это я в курсе, да.
О. Журавлева
―
А есть еще вариант такой: можно связать двери двух противоположных квартир...
Д. Борисов
―
Так, на всякий случай: это не инструкция. Не повторять!
И. Воробьева
―
И позвонить в обе?
О. Журавлева
―
Естественно.
И. Воробьева
―
Это же ужасно.
О. Журавлева
―
Эстетическое наслаждение, мало с чем сравнимо. Мне рассказывали участники мероприятия.
Д. Борисов
―
Участники рассказывали?
О. Журавлева
―
Да.
А. Плющев
―
Да, это произошло не со мной, а с моей подругой.
О. Журавлева
―
Я бы даже сказала, с друзьями.
Д. Борисов
―
Одна моя знакомая как-то раз...
И. Воробьева
―
А что вы посоветуете моей знакомой в этой ситуации?
Д. Борисов
―
Вот эти доски позора с фотографиями, они же работают по такому же принципу, как, знаете, сейчас вот любят судебные приставы размещать на билбордах лица неплательщиков алиментов в разных регионах.
О. Журавлева
―
Я его как не знала в лицо, так и буду не знать, этого неплательщика.
Д. Борисов
―
Но почему-то считается, что если человек появляется на билборде с надписью, там, Иван Иванович Иванов не платит алименты, ах, зараза он такая, то считается, что вот он себя видит каждый день, и на него как-то это работает.
А. Плющев
―
Типа кто-то его вдруг узнает, скажет: ой, я тебя на билборде видел! Ты же алименты не платишь – молодец.
И. Воробьева
―
А он, может быть, даже не видел, что он алименты не платит, а лицо-то увидел, скажет: чувак, ты поднялся, смотри...
Д. Борисов
―
Если так воспринимают люди, значит, не работает система.
О. Журавлева
―
А мы не знаем, работает или нет. Может быть, у нас среди радиослушателей есть алиментщики.
Д. Борисов
―
Правда, дорогие друзья, вас когда-нибудь вешали на доску позора или на билборд позора?
О. Журавлева
―
Да даже просто, вот мы же все в интернете видели эти вывески с трогательными объявлениями в подъезде, там: дорогой жилец квартиры номер 54, у тебя идиотский пароль от wi-fi, но я тебе страшно благодарен за эти прекрасно прожитые годы.
И. Воробьева
―
Слушайте, нет, единственный раз, когда я писала записочку, это был водитель автомобиля, который во дворе парковался, просто упорно изо дня в день реально на два парковочных места. Вот в диагональ. Я все пыталась увидеть, кто это. Но подозреваю, что женщина. Но вообще не факт.
Д. Борисов
―
Это сексизм у тебя какой-то, Ирина.
И. Воробьева
―
Мне стало интересно. Ну, я просто знаю, как паркуются у меня во дворе на самом деле, вот и все.
А. Плющев
―
Ира просто по себе судит.
И. Воробьева
―
Да. Я просто, поскольку в этом дворе, собственно, начала парковаться, когда начала учиться водить машину, я уходила, когда все остальные машины уезжали, и моя такая стоит по диагонали, думаю – ой, что-то я вчера не то сделала. Но я научилась же парковаться, а кто-то не научился.Мне просто стало интересно. Я написала записочку: уважаемый водитель автомобиля, вы не могли бы перестать парковаться на два парковочных места? Это не очень удобно. Я очень вежливо это сделала. Через два дня – нормально, все хорошо, стоит, до сих пор паркуется...
О. Журавлева
―
Мне, кстати, тоже на заре вождения тоже возле подъезда недалеко от дома оставили записку, что я тоже куда-то вылезла за какие-то пределы или что-то там как-то тоже меня перекосило. Но, правда, я встала так, потому что там кто-то другой уже вторую половину как бы снес.
А. Плющев
―
Так бывает.
И. Воробьева
―
Но он-то уже уехал, а ты осталась.
О. Журавлева
―
Да. Но было неловко.
И. Воробьева
―
Вот-вот, неловко.
О. Журавлева
―
Послушайте, но это все работает только на людей вот типа Севы, да?
В. Бойко
―
Да что такое?
А. Плющев
―
На нас не сработает.
О. Журавлева
―
Нет. Я имею в виду, что вот Ире скажешь: уважаемая...
В. Бойко
―
У меня сегодня образ дебошир-лох?(смех)
О. Журавлева
―
Нет. Наоборот, Сева, неправильно. Вот вам всем, любому из вас сделай замечание в подъезде – вы примете это на свой счет, серьезно к этому отнесетесь, с кулаками не полезете.
А. Плющев
―
До смерти рефлексировать будем.
Д. Борисов
―
Смотря какое замечание.
О. Журавлева
―
Рефлексировать будем до падения давления. Это все ясно. А я так понимаю, что основная масса, против которой мы собираемся бороться этим способом, ей, честно говоря, глубоко...
В. Бойко
―
Можно историю про одного моего знакомого?
О. Журавлева
―
Давай.
И. Воробьева
―
Так-так.
А. Плющев
―
Так!
В. Бойко
―
Один мой знакомый прошлой поздней осенью очень часто вынужден был ходить по лужам при выходе из своего двора, потому что водитель автомобиля Нива ставил этот свой автомобиль так, что перегораживал единственный сухой участок выхода. Некоторое время все жильцы дома это терпели, пока ему не была написана вежливая записка о том, что машину следует переставить, так как она мешает всем остальным жильцам и, более того, занимает неподходящее для этого с точки зрения законодательства и здравого смысла место. Однако на протяжении двух суток никоим образом водитель не реагировал на эту записку. И когда один мой знакомый возвращался в час ночи с пятницы на субботу домой, он процарапал ключом нефиговую царапину по этой самой Ниве.
И. Воробьева
―
Ай-яй-яй!
В. Бойко
―
После чего она перестала парковаться в этом месте. А царапина была оперативно замазана, что значит, что водитель следит за своим автомобилем, но при этом, мягко говоря, игнорирует подобного рода записки.
И. Воробьева
―
Вежливо не работает.
В. Бойко
―
И вторая история про то, как вежливо не работает. В Саратове у нас в начале двухтысячных еще годов висела на одном из почтовых ящиков записка, приклеенная, мне кажется, в середине восьмидесятых, на которой было написано: «Некто, забравший выпуски номер 24 и 25 «Роман-газеты» за 1984 год, почитал – верни». И судя по тому, что эта записка не была снята с почтового ящика с 1984 года, «Роман-газета» так и оставалась у неизвестного преступника.
О. Журавлева
―
Хотя интеллигентный человек, «Роман-газету» взял почитать, с другой стороны. Хотя, может быть, он туда рыбу заворачивал, мы не знаем.
И. Воробьева
―
Мне кажется, что это все будет очень смешно. То есть, мы, конечно, развлечемся по полной программе...
А. Плющев
―
Мне не просто кажется, что этого не будет. Я уверен, что этого просто не будет. Потому что масса всяких подобных проектов, которые так или иначе пытались внедрить власти, они как-то так и остались вот этим прекрасным пиаром, который обсуждают вечером на радиостанциях, поминая всуе казаков и лохов. Никакого реального выхлопа нет. Тем более, что очевидно, что как-нибудь дружинники, они, конечно, бравые ребята, не говоря уж о казаках, но когда начнут реально в глаз давать...
И. Воробьева
―
За то, что сфоткал? Конечно.
А. Плющев
―
Дадут.
О. Журавлева
―
Догонят и еще раз дадут.
А. Плющев
―
Не могу сказать, что и правильно сделают, но я бы не стал сильно сочувствовать вот в данный момент казакам с дружинниками. Дадут в глаз-то. И, собственно, на этом все и закончится.
Д. Борисов
―
Это дублирование функций, мне кажется.
А. Плющев
―
Конечно.
Д. Борисов
―
Есть же какие-то правоохранительные органы.
В. Бойко
―
Есть же естественный отбор, в конце концов.(смех)
Д. Борисов
―
Для того, чтобы, там, не знаю, кто-то курит – сказал один раз, сказал второй – на третий раз можно вызвать, по идее, 02.
И. Воробьева
―
И что? 02 приедет тебе на курильщика?
О. Журавлева
―
Приедет. Ты не поверишь, Ира. У меня типичный абсолютно...
А. Плющев
―
... случай. У тебя он все время, каждую неделю.
О. Журавлева
―
... каждый раз, потому что я живу на втором этаже, у меня все, происходящее под окнами, это происходит у меня в голове просто. И открывается сезон, вот 20 градусов на улице, и у меня возле подъезда гульба-пальба, там, ха-ха-ха, все вот это вот. И это длится иногда до 4-х часов утра. И когда туда еще кто-то приезжает на каком-то транспорте и включает музыку, и вот эта вся дискотека, или когда они что-то там выясняют между собой – раньше было просто страшно.
И. Воробьева
―
Это разные вещи, Оля.
О. Журавлева
―
Я вызывала регулярно 02. Мне говорили: «Полиция. Чем мы можем вам помочь?»
В. Бойко
―
О, черт! Надо им позвонить.
И. Воробьева
―
Воодушевляло.
О. Журавлева
―
Меня первый раз это шокировало несколько, потому что в предыдущий мой опыт звонка в полицию ночью тоже по какому-то поводу мне сказали: а какой у вас домофон? Я говорю: у меня нет домофона. А как же мы войдем в 2 часа ночи, никому же больше не позвоним.
И. Воробьева
―
Класс.
О. Журавлева
―
Я говорю: сильно. Полиция, если меня убивают, она будет мне звонить в домофон? Это интересно.
В. Бойко
―
Давайте меряться бытовыми проблемами. Я жил в свое время на первом этаже, но у меня балкон был расположен, наверное, метрах в двух-двух с половиной над землей.
Д. Борисов
―
Это не первый, это такое полуторный уже.
В. Бойко
―
Ну, не суть важно. В общем, через дорогу от моего дома в Саратове находился байкер-бар "Oldschool", я сейчас даже специально загуглил, как он называется. И вот эти ребята прекрасные в 23 часа, когда у них заканчивались посиделки, делали свое вот это по улице Ульяновской, довольно тихой и спокойной, где расположены только жилые дома, и нет других увеселительных заведений, делали свое вот это...
И. Воробьева
―
Классный звук сейчас был...
В. Бойко
―
И уезжали в неизвестном направлении. Я, в общем, некоторое время это терпел, а потом как-то мы собрались компанией на моем открытом балконе, и начали кричать этим людям, что они неправы, но на наше счастье байкеры не полезли штурмом брать мою маленькую крепость, потому что просто, видимо, из-за этого звука не слышали, что происходит.И еще одна была замечательная история. Ираида Васильевна у меня есть знакомая, передаю ей большой привет. У нас три дня сигнализация работала у автомобиля бесконечно, сломавшаяся, и никто не мог выяснить, что это за автомобиль, кому он принадлежит, и как его убрать. Она приклеила на эпоксидку объявление на лобовое стекло. Автомобиль исчез на следующий день. Так что, жесткие методы работают, господа.
Д. Борисов
―
Ужас, ужас.
О. Журавлева
―
Про автомобили я знаю еще несколько жестких методов.
Д. Борисов
―
Мы на 2 минуты прервемся.
О. Журавлева
―
Да, расскажем потом.РЕКЛАМА
Д. Борисов: 23
―
35, «Эходром» продолжается. Все, что за эфиром, все видно в сетевизоре. Там интересно.
О. Журавлева
―
Спасибо, что напомнил.
Д. Борисов
―
И слышно, да. После напомнил, уже когда все всё обсудили. Ну, как раз самое интересное там было.+7-985-970-45-45 – это телефон для ваших смс-сообщений, их много, мы их читаем. Вот некоторые за эфиром почитали...
О. Журавлева
―
Плакали.
Д. Борисов
―
Плакали, да. Всем спасибо за них. Тут очень многие пишут, что вот про должников с квартплатой вешают, а больше ни у кого, видимо, и не было. Как-то вот, никого так не позорили.
О. Журавлева
―
Ни один алиментщик не написал нам.
Д. Борисов
―
Ни алиментщики, ни алкоголики, ни тунеядцы, которые на детской площадке курят. Нет таких среди...
В. Бойко
―
Прекратите вы на меня смотреть!
О. Журавлева
―
По поводу курения на детской площадке. У меня был просто опыт...
А. Плющев
―
Сейчас, секунду, прежде чем перейти к этому леденящему душу рассказу, я просто человек некурящий, и не очень понимаю. И детская площадка в моей жизни довольно давно была. Как в моей, так и дочери. А почему всех тянет курить, именно курить? Там лавочки?
И. Воробьева
―
Там лавочки.
А. Плющев
―
А, в этом смысле.
И. Воробьева
―
Там лавочки. И речь идет, скорее всего, о ночном времени, потому что днем, на самом деле, когда там дети с мамашками, туда никто не пойдет курить. Потому что мамашки тебя пинками...
О. Журавлева
―
Поправка номер один. Если среди мамашек есть группа, которая пьет пиво, то она же и курит.
И. Воробьева
―
Да.
О. Журавлева
―
И матерится, кстати, тоже она.
А. Плющев
―
Это я видел.
О. Журавлева
―
Но у меня был опыт такой, когда я не знаю, что нужно делать.
А. Плющев
―
Так.
О. Журавлева
―
С одной из подруг моей дочери, таких временных, на площадке гулял дедушка, и дедушка курил, там, «Беломор» свой, или, я не знаю, что. И что я ему должна была сказать? Дедушка, во-первых, плохо ходит, он сидит на этой скамеечке и целый день там гуляет с ребенком. Уже за это ему большое спасибо. Предложить ему пойти куда-то покурить? Так он уже начал в 9 лет, что сейчас-то? Нормальный приличный дедушка...
А. Плющев
―
Подожди. Я вдруг подумал: давай перенесем эту ситуацию в какую-нибудь бездушную Европу, совершенно, да? Допустим, молодая женщина, видя, что вокруг ее ребенка курят...
В. Бойко
―
Подожди, молодая загнивающая женщина. Это же в Европе происходит.
А. Плющев
―
... видит старого загнивающего деда, и что говорит? Здесь курить нельзя, все – говорит она.
О. Журавлева
―
Но площадка – это же такое понятие. Дети в 15-ти метрах от нас катаются с горки, а дедушка сидит с краешку на скамеечке и в принципе никому не мешает.
А. Плющев
―
Это же не только, собственно, загрязнение окружающей среды, это еще и пример асоциального поведения, и все такое. Безусловно.
О. Журавлева
―
Замечательно. Но я же не буду сейчас воспитывать внучку этого дедушки в таком ключе, правда?
А. Плющев
―
Не только внучку, да и другие дети там, и твой ребенок. Ты же со своим ребенком там, не просто так погулять вышла на детскую площадку?
В. Бойко
―
Мы только сегодня утром обсуждали в эфире тему курения, поскольку сегодня, кстати, завершается буквально через 22 минуты всемирный день отказа от табака, мы обсуждали, собственно, какие меры являются более действенными для отказа от табака: запретительные или пропагандирующие здоровый образ жизни.
И. Воробьева
―
И как?
О. Журавлева
―
Никакие.
В. Бойко
―
Большинство слушателей посчитали, что пропагандирующие здоровый образ жизни более действенные. Но при этом нам позвонил слушатель, который сказал, что главная мера, являющаяся пропагандой здорового образа жизни, это отсутствие антипропаганды. То есть, бить по рукам тех родителей, которые курят при своих детях. И я думаю, что это правда так.
О. Журавлева
―
В случае с человеком, которому глубоко за 70, ну, как-то не знаю, как его воспитать?
И. Воробьева
―
Я про курение, про детскую площадку, вспомнила одну прекрасную историю. Когда зимой нас вызвали на бабушку, которая в снегу сидела вторые сутки на этой лавочке...
О. Журавлева
―
Помню эту историю.
И. Воробьева
―
Я долго пыталась что-то с ней сделать, как-то ее оттуда убрать. И в числе первых, кто туда приехал по нашему вызову, была полиция. И вот, значит, сотрудник полиции, который говорит, что с бабушкой ничего делать не будет, ему как бы пофигу вообще...
О. Журавлева
―
Она ничего не нарушает.
И. Воробьева
―
Ну, да, она сама хочет там сидеть: что вы пристали-то ко мне? Ну, мы на нее давили-давили, в результате – а мы стоим на этой детской площадке, где, собственно, сидит эта бабушка, и один из ребят, который с нами был, он закуривает. Как бы ночь, да? Мы тут уже не первый час, и он вот закуривает на детской площадке. В результате полиция ничем не помогла нам с этой бабушкой, но мальчика в полицию забрали. Прямо при нас за курение в общественном месте.
А. Плющев
―
А что, нормально.
И. Воробьева
―
Он-то его забрал даже не потому, что он курит, а потому что его достали вот эти активисты, тут бегающие. Надо чем-то... когда забирают за переход в неположенном месте во время какой-то акции.
А. Плющев
―
... митинга...
И. Воробьева
―
Да. То же самое, он забрал за курение. Потом он приехал обратно, этот наш мальчик. Мы говорим: ну, и что там было? А что так долго, 3 часа там сидел? Он говорит: ты знаешь, проблема в том, что они не знали, как меня оформлять, потому что ни одного раньше случая, когда они привозили человека в отделение за курение на детской площадке, не было просто. Ну, просто не было.
О. Журавлева
―
А штраф на месте они не могут взять?
И. Воробьева
―
Нет, не могут. Они даже и протокол, я так понимаю...
А. Плющев
―
Знаешь, есть такая история, не очень имеющая отношение к нашей программе, но тем не менее. Опять же, курение, но вот это тебе, Сева, интересно будет, курение возле выхода из метро. Там же какое-то количество метров, там, 50 что ли. И вот мой приятель Павел Кушелев, который был у меня в предыдущей программе, по скайпу выходил из Сан-Франциско, однажды опаздывал на встречу к нам, потому что его как раз забрали за курение в недостаточном количестве метров от метро.Просто ему прямо так и сказали, что очень хорошо помогаешь нам выполнять план, у нас есть план, вот эта вся палочная система пресловутая. И он говорит, ну, все нормально, все корректно, рассказывает Павлик, но, понимаешь, там нужно час ждать, пока оформят протокол. Там уже это отработано, у метро все отработано, все нормально. Но там большая очередь этих людей, и там все пишут вручную, потом тебе выпишут квитанцию, или дают копию протокола, что-то такое. И это все на 3 часа у него, так нормально покурил у Пушкинской.
Д. Борисов
―
В следующий раз подумает.
О. Журавлева
―
Вот. Значит, работает. Возвращаясь, кстати говоря, к этим доскам. Там же ведь были упомянуты нарушения, там, машина не там припаркована, курили не там, пили недостаточно аккуратно, еще что-то такое. А у меня, например, была такая еще претензия к людям, которые курили в абсолютно положенном месте у себя на балконе, но за сезон весь газон под этим самым балконом был усеян просто.
А. Плющев
―
Бычками.
О. Журавлева
―
Да. Но вот как? У нас возникла такая идея. Наше семейство рассчитало этаж, вычислило женщину, которая этим страдает. Думаем: ну, все, значит, завтра берем ведерко, собираем это все, несем ей под дверь. Ну, а как еще? Мы же на доску-то ее не повесим. Ну, нас, конечно, опередили таджики, потому что вылизали все абсолютно в ноль, только мы со своим ведерком пришли, а там...
В. Бойко
―
На тему народной мести прекрасная история была размещена у нашей с вами коллеги из интернет-отдела Дарьи Александровой в Инстаграме. История следующая. Некий гражданин очень жестко нарушал нормы общежития. История не совсем цензурная, поэтому буду ее с купюрами приводить. И никто не мог в этом общежитии приучить его к тому, чтобы выполнять эти самые нормы верно. И тут одна женщина разработала план, идеальный план того, как с ним справиться. И все соседи по общежитию согласились, что это сработает. Поэтому в следующий раз, когда он нарушил эту норму, она застрелила его из дробовика.
А. Плющев
―
Внезапно.
И. Воробьева
―
Я боюсь, вряд ли смогу прокомментировать каким-то образом это.
О. Журавлева
―
Мы все-таки против.
А. Плющев
―
Да.
И. Воробьева
―
Не все-таки, а совсем против.
Д. Борисов
―
А я даже против вот этих вот ведерок. Но перед этим надо, наверное, попробовать к ней зайти, сказать...
О. Журавлева
―
То есть, полгода она не догадывается о том, что эти окурки падают...
Д. Борисов
―
Но ей говорил кто-нибудь, может быть?..
О. Журавлева
―
Это закон всемирного тяготения незнаком этой женщине.
Д. Борисов
―
Нет, но сначала надо дать ей шанс. Как Севе дали шанс перестать курить.
А. Плющев
―
Да, могли бы в окно выкинуть, понимаешь? Вот то, которое он открывал.
В. Бойко
―
Еще раз: у меня очень интеллигентный сосед.
А. Плющев
―
Вот.
В. Бойко
―
С бородой.
Д. Борисов
―
А что, Журавлева, как соседка, неинтеллигентная, что ли?
А. Плющев
―
Она без бороды, заметим.
Д. Борисов
―
Сразу ведро и...
О. Журавлева
―
Нет. До ведра мы тоже не сразу...
В. Бойко
―
Ты сам ответил на свой вопрос.
О. Журавлева
―
Мы долго думали над этим. Ну, вообще, наверное, сначала повесить письмо вот такое: дорогая жиличка, там, как это все...
А. Плющев
―
Женщина.
Д. Борисов
―
Соседушка.
О. Журавлева
―
Кстати, по поводу этих досок. Какой-то был момент, я увлеклась местным сообществом. Ну, вот, что называется, на районе.
А. Плющев
―
Комьюнити.
О. Журавлева
―
Да. Комьюнити, связанное вот именно с нашим микрорайоном. И там в какой-то момент, ну, помимо того, что мы обменивались какими-то вещами, пианино из дома в дом продавали, там, еще что-то такое, очень, кстати, удобно оказалось. Приходите – у меня из окна отличные закаты, тоже были такие предложения.
И. Воробьева
―
Серьезно?
О. Журавлева
―
Там есть высотные дома.
В. Бойко
―
Мне 35 лет, я не замужем, приходите, у меня из окна видны отличные закаты.(неразб.)
О. Журавлева
―
Мужчина, 40 лет, неженат, именно. Ну, короче, я не ходила фотографировать закаты, поэтому, ладно. Была там среди прочего фотография, у какого-то подъезда дома номер – смотрите, как припарковалась. Она, типа, ненадолго. Вот уже сижу третий час, из подъезда не выйти, вот она встала, и вот, что же делать, граждане дорогие? Граждане, какие были советы! Я не знала тогда, какие есть способы. Как, - говорят, - ну, что – пшена насыпать на крышу. То есть, голуби потом пришли, постукали клювиками, и дальше, погадили и все прекрасно. Валерьянка...
Д. Борисов
―
Слушайте, у нас ужасная программа-то.(неразб.)
Д. Борисов
―
Мне стало не по себе.
А. Плющев
―
Полезные советы.
О. Журавлева
―
Да-да. И вот этих полезных советов там было, ну, то есть, километры просто.
В. Бойко
―
Есть еще превентивные меры воздействия на самом деле.
Д. Борисов
―
Еще человек не успел нарушить, а ты уже...
О. Журавлева
―
После дробовика я даже не знаю, чего и ждать.
А. Плющев
―
Чего – растяжечка перед подъездом...
О. Журавлева
―
Это как с отравленными фонтанами, да?
И. Воробьева
―
Чтобы не купались, да.
В. Бойко
―
Очень коротко, два момента. Во-первых, есть превентивная мера воздействия, когда ты говоришь, Дима, что ужасная программа. Ну, во-первых, классическая история: кладется кирпич на капот автомобиля, просто кладется, с угрозой того, что однажды этот кирпич может прилететь с балкона, если ты продолжишь делать так, как делал. И вторая мера – это тоже – яйца, просто выкладывается десяточек яиц на капоте...
О. Журавлева
―
Это дорого.
В. Бойко
―
... на стыке капота и лобового стекла, чтобы дать понять человеку, что он поступает неправильно, его машину испачкают, если он не прекратит. И вторая история, которую я забыл.
И. Воробьева
―
Отлично. Но ты вспомнишь.
Д. Борисов
―
А еще многие люди же могут не сразу понять, что от них хотят соседи. Ну, то есть, выложил ты эти яйца – а что ты имел в виду? То есть, человек начнет проверять: вроде припарковался нормально, а оказалось, я не знаю, что там твое место, условно.
О. Журавлева
―
Когда снег, и у тебя лобовое стекло полностью засыпано, я видела, дети там ходят, рисуют сердечки... А у меня была машина тогда Matiz, ну, любимый всеми, и, видимо, это как-то креатив подпитывало. Я однажды вышла – у меня на лобовом стекле были нарисованы глазки с ресничками и написано: я – машинко. А на заднем была косичка с бантиком нарисована.
И. Воробьева
―
Класс.
О. Журавлева
―
Я думаю: ну, вот что хотели сказать?
И. Воробьева
―
Ничего.
О. Журавлева
―
Наверное, я хорошо припарковалась – подумала я.
А. Плющев
―
На снегу когда – это нормально. Не масляной краской, ладно.
О. Журавлева
―
Нет-нет, не гвоздем, спасибо. Все обошлось. И вообще как-то нормально, ничего плохого не происходило.
И. Воробьева
―
На самом деле есть еще такая штука, как камеры подъездные.
Д. Борисов
―
Которые не работают, как правило.
И. Воробьева
―
Нет, они работают, неправда.
Д. Борисов
―
Я вот знаю, как они работают, когда у меня украли велосипед из подъезда, и камера, конечно же, висела, а потом выяснилось, что она была повешена, потом не работает...
И. Воробьева
―
Это когда было?
Д. Борисов
―
Ну, да, после этого поставили работающую. Я проследил.
И. Воробьева
―
Сейчас на самом деле камер работающих много, они за очень редким исключением не работают камеры подъездные. Их просто по Москве поставили прямо почти в каждый подъезд.
Д. Борисов
―
Их сейчас поставили те, которые на подъезды, которые смотрят на входящих.
И. Воробьева
―
Какая разница?
Д. Борисов
―
А те, которые раньше ставили внутри подъезда, знаете, тоже такие есть. Они у всех почти есть, но они почти у всех не работают.
И. Воробьева
―
Ну, вот, и на самом деле есть еще вот эти камеры, которые зафиксируют, если повезло. Там есть на самом деле еще купольные камеры, которые видят парковку. Есть отдельные камеры, которые смотрят на парковки. То есть, это все на самом деле есть. Это просто сейчас, да, надо этим пользоваться, надо участковому, полиции говорить, что мы знаем, что у нас есть камера. Об этом, извините, Москва говорит очень давно, и они действительно есть, они действительно работают. И можно с помощью них и человека, который украл велосипед найти, на самом деле можно найти, на полном серьезе, если сразу об этом подумать, и там есть возможность, например, позвонить в Департамент информационных технологий, если ты чувствуешь, что там с полицией будет очень долго. Они там хранятся несколько суток, записи. Можно позвонить, сказать: у меня украли велосипед, это произошло в такие-то сутки. То есть, время даже не обязательно говорить. И дальше ты называешь адрес, подъезд, и говоришь: не могли бы вы мне вот этот вот кусок видео сохранить. И они сохраняют этот кусок видео. Но получить это видео может только полиция.
О. Журавлева
―
Надо прийти в полицию и сказать, что видео сохранено.
А. Плющев
―
То есть, сделать часть их работы.
И. Воробьева
―
Да. Но это тебе нужно.
А. Плющев
―
Я понимаю.
Д. Борисов
―
Люди, как правило, многие уезжают на неделю, на две, на три...
И. Воробьева
―
Ну, извините, знаете что, тут уж...(неразб.)
О. Журавлева
―
... с теми же соседями, которых мы раньше ловили за курение и говорить: приглядите тут за моим...
Д. Борисов
―
А то кирпич.
О. Журавлева
―
А то кирпич, да. Вот и возникает вопрос, что своим соседям, даже если они «безобразия нарушают», надо очень аккуратно на это намекать.
Д. Борисов
―
Да вообще, с соседями надо дружить. Соседи – такие же люди, как мы. У них тоже свои проблемы. Я вот всегда за то, чтобы люди реально общались. Ты нет? Ты не общаешься с соседями?
А. Плющев
―
Нет, как ни странно. Но дело в том, что мы не так давно переехали, 8 лет назад. Ты знаешь, как ни странно, новый дом, и там как-то вообще вот это вот коммуницирование не очень поддерживается. При этом все друг с другом здороваются.
Д. Борисов
―
Это уже, знаешь, 70% успеха.
А. Плющев
―
Но при этом практически нет никакой коммуникации. У меня была там забавная история, извините, есть время, расскажу, буквально минуту. Квартира, соседняя с моей, ну практически дверь в дверь, и она сдавалась. Сдавалась какой-то, в общем, приличной семье, там, жена, муж, ребенок. И вдруг звонок в дверь: здрасьте, я вот хозяйка этой квартиры. Вы не знаете, где постояльцы? Нет. Дело в том, что они уехали и взяли все, включая стиральную машину и занавески.
И. Воробьева
―
Отлично.
А. Плющев
―
Я сразу себе представил ребенка, выносившего стиральную машину.
В. Бойко
―
И они все такие в кабриолете, несутся на закат...(неразб.)
О. Журавлева
―
А главное, что никто не заметил, как выносили все.
А. Плющев
―
Включая консьержку, замечу. Вот, что интересно, что характерно. Ну, то есть, видимо, это ночью было.
Д. Борисов
―
Или делали вид, что они носят свое.
А. Плющев
―
Ну, как-то да. Когда ребенок там годов трех выносит...
Д. Борисов
―
Точно такая же история буквально на днях произошла с одной моей знакомой, которая сдавала квартиру. В какой-то момент съезжают ее постояльцы, пришла принимать квартиру – ну, все нормально, все в порядке, только нет холодильника. Она говорит: а где холодильник? Они говорят: он сломался, мы его выбросили. Она давно не заезжала, говорит: а, ну, ладно. Потом ради интереса стала там пробивать сайты с объявлениями. Тут же нашла, буквально там первый холодильник, это был ее, точно, там невозможно ошибиться.
В. Бойко
―
Он скучал по ней.
Д. Борисов
―
Но как выкупать? Вот я не знаю, чем закончилась эта история.
О. Журавлева
―
А потому что нет права собственности на холодильник, юридически оформленного. А так бы доказала.
И. Воробьева
―
А там можно, кстати, делать, прежде, чем снимать квартиру, там, или сдавать, можно опись сделать.
Д. Борисов
―
Полную опись. Это так же, знаете как, когда в химчистку сдаешь вещи, потом если тебе испортили, говорят: а мы возместим. А чек принесите, пожалуйста. Вот, то есть, надо теоретически хранить все чеки.
О. Журавлева
―
В советской химчистке делали просто: сдал полотенце – получил полотенце. Ну, ты сдал новое китайское с птичками, а получил обратно вафельное с дыркой посередине. И не докажешь. Полотенце было в описи? Все – свободен, иди отдыхай.
И. Воробьева
―
Слушайте, это как машину со штрафстоянки забирать, у меня недавно...
О. Журавлева
―
А что, другую забрала?
И. Воробьева
―
Нет. Я приезжаю, мне говорят: внимательно машину посмотрите. Я говорю: в смысле? Ну, говорит, у меня девочка забирала тоже, у нее была маленькая трещинка, которую она не увидела, потому что было темно. Когда она приехала домой, она поняла, что эта трещинка маленькая-маленькая стала расти, расти, расти – при эвакуации это все произошло с ее стеклом лобовым. Но там на этой штрафстоянке она этого не увидела – и все, больше этого не докажешь. Поэтому я, когда забирала, я обошла 33 раза машину, везде посмотрела, проверила – все вроде нормально.
О. Журавлева
―
Я вообще ничего не замечаю.
И. Воробьева
―
Так что, да, внимательно, внимательно, да.
В. Бойко
―
«Какой выход вы дадите? – пишет нам Дмитрий. – Выхода вы не даете».
И. Воробьева
―
Не даем выхода.
Д. Борисов
―
Мы дали 15 вредных советов.
И. Воробьева
―
Программа называется не «Ищем выход» вообще-то.
О. Журавлева
―
А идем мимо просто.
В. Бойко
―
«Лицемерие ведущих поражает: в городе 4 превышения ПДК по трем загрязнителям, а они про дедушку с «Беломором»! Куда смотрит Ольга Журавлева?»
А. Плющев
―
Куда смотрят Дмитрий Борисов и Александр Плющев? У них гости смски читают...
В. Бойко
―
Дело в том, что я не могу по традиции «Эха Москвы» закрыть лэптоп, потому что я сижу рядом с полноценным компьютером, и можно только перевернуть монитор.
Д. Борисов
―
Главное, заметь: мы по доброте душевной делаем вид, что мы не замечаем, что ты их читаешь. Ира их читает.
И. Воробьева
―
А я молча читаю. Я в эфире не произношу.
Д. Борисов
―
А ты нас просто палишь.
А. Плющев
―
Подставляешь, конечно.
Д. Борисов
―
Нам запрещено.
О. Журавлева
―
Дима, похвали меня.
Д. Борисов
―
Звание лучшего гостя недели уходит Ольге Журавлевой.
В. Бойко
―
Подожди, а в этой программе нельзя читать смс?
И. Воробьева
―
Ни в какой программе гостям нельзя читать смс.
В. Бойко
―
А, гостям – это понятно.(неразб.)
В. Бойко
―
Мы же выяснили, что я лох-дебошир.(смех)
В. Бойко
―
Все складывается нормально: я надебоширил, нарушил правила программы, вы выставили на всю страну лохом.
И. Воробьева
―
Мы квиты? Спрашивает Сева.
О. Журавлева
―
Нормально, все на доску пойдет.
А. Плющев
―
Слушайте, а мы-то как, нам-то плохо, нас можно не фоткать на месте преступления, наши фотки есть везде, в том числе из сетевизора бери любую.
И. Воробьева
―
Мы же здесь не курим и не пьем.
Д. Борисов
―
Но словами нехорошими некоторые тут во время рекламных пауз выражаются.
О. Журавлева
―
Да? Ничего такого не слышала никогда. Вообще ни разу.
Д. Борисов
―
Подходит к концу «Эходром». Ни к чему мы не пришли, выхода не даем, как обычно.
О. Журавлева
―
Почему? Зашел в «Одноклассники», скопировал там все веселые фотки и повесил в подъезде. Веселишься.
Д. Борисов
―
Куда зашел?
О. Журавлева
―
В «Одноклассники».
Д. Борисов
―
А кто-то заходит еще?
О. Журавлева
―
Если фотки должны компрометирующие быть, где они еще могут быть? Наверняка.
Д. Борисов
―
Как правило.
О. Журавлева
―
Не знаю. Я там давно не была. Но я верю.
Д. Борисов
―
Ну, ладно, будем смотреть, появятся у нас доски, точно так же, появятся у нас, например, новые супер-остановки, которые у нас так сегодня типа рекламировались, или нет.
И. Воробьева
―
Да-да-да.
Д. Борисов
―
Или она одна останется стоять там на Садовом.
И. Воробьева
―
Будут на экскурсию приходить.
Д. Борисов
―
В следующий раз какой-нибудь поговорим об этом. Ирина Воробьева, Ольга Журавлева, дебошир...
О. Журавлева
―
Всеволод Бойко.
Д. Борисов
―
Да, Всеволод дебошир Бойко, Александр Плющев, я Дмитрий Борисов. Спокойной ночи.
А. Плющев
―
До свидания.
Д. Борисов
―
Пока.