Федоров был по-настоящему талантлив и потому он обрел собственную судьбу. - Комментарий недели - 2000-06-11

Томас Манн когда-то написал - талант есть способность обрести собственную судьбу. На этой неделе хоронили доктора Святослава Николаевича Федорова. Слова Манна - впрямую о нем. Федоров был по-настоящему талантлив и потому он обрел собственную судьбу. Даже в том, как умер - не в постели, не беспомощным стариком. Вертолет, на котором Федоров летел, рухнул и он головой ушел вниз в землю. Мертвого лица Федорова не видел никто, ни один человек не видел. Хоронили закрытый гроб с портретом, на портрете живые веселые глаза, волосы ежиком, волевое лицо. Таким я его знала 20 лет, о таком и писала, и пишу. Строго говоря, у Федорова не было никаких шансов на судьбу. Он был сыном репрессированного комдива Федорова, отбывшего в Колымских и Экибастузских лагерях 17 лет. То есть, по понятиям советской власти, он был изгоем, прокаженным, с отметиной на лбу, сыном врага народа. Мечтал стать летчиком - не довелось. В 18 лет прыгал на подножку трамвая, промахнулся - отрезало ногу ниже колена. Всю жизнь ходил, жил и оперировал с протезом. По протезу его и опознали. Жизнь Федорова - это бесконечное пробивание стенки. Сначала в виде офтальмологической элиты, которая категорически не хотела принимать разработанный им метод по пересадке искусственного хрусталика. Потом элиты бюрократической. Вообще всей советской власти. О Федорове много писали. Первым о нем написал блистательный, лучший журналист советских времен известинец Анатолий Абрамович Аграновский. Очерк "Открытие доктора Федорова" был опубликован жизнь назад - в 1965 году. Аграновский тогда написал о Федорове: "Каждый шаг ему давался таким тяжким трудом, неимоверным напряжением, что, оглядывая этот путь, я поражаюсь сегодня, как он мог пройти его до конца". Федорова выгоняли с работы, лишали кафедры, запрещали его исследования и изобретения - это было в 60-х. Стравливали с медицинским сообществом, писали доносы, кляузничали на него в Политбюро ЦК КПСС - это было в 70-х. Пытались посадить в тюрьму, заводили уголовные дела - это в середине 80-х. Прожали медицинскую бюрократию и олигархов на то, чтобы отобрать созданную им по камешкам, построенную его энергией и его мозгами клинику - знаменитый МНТК микрохирургии глаза. Это было в последние 3 месяца его жизни. О том, что Федоров был гениальным офтальмологом, хирургом от бога, написаны статьи и книги. Однако одним из главных и, может быть, самым важным его изобретением было фантастическая способность работать несмотря на бюрократическую систему. Как-то в одном из наших бюрократических разговоров в перестроечные времена он со смехом мне рассказывал: "я, когда приезжаю в США, смотрю на них и поражаюсь - как же им легко жить! У вас, ребята, говорю я им, жизнь как у балалаечника русского - 3 струны: деньги, товар, деньги, а у меня - орган. Я работаю руками, ногами, носом: Совмин, райком, министерство - всех надо связать, увязать, поставить лицом к лицу и вовремя самому отойти в сторону". В отличие от абсолютного большинства даже самых талантливых людей, кто ныл и стенал по поводу того, что не дают и не позволяют, не пускают, Федоров не ныл - делал. О нем тут писали - он был романтиком. Ерунда! Федоров был жестким прагматиком, абсолютно рациональным человеком, который был одержим идеей - он действительно хотел, чтобы люди нормально, без очков видели окружающий мир. Он действительно верил в то, что советский человек должен иметь нормальную медицинскую помощь, как на Западе. Он искренне считал, что глазные операции должны быть доступны и богатым, и бедным даже в условиях нашего волчьего капитализма. Поэтому и считал и возможным, и правильным выбивать из бюрократической системы все, что для этого требуется. О, то, как Федоров "делал" советскую власть - этого не умел никто. Он был хитрее системы, так сам об этом и говорил. Федоров выработал 2 закона общения с бюрократической системой. Первый: систему нельзя пугать. Второй: система боится скандала. Он использовал эти законы на практике виртуозно и неизменно выходил победителем. Он говорил о себе: меня выгоняют в дверь - я лезу в окно, выгоняют в окно - я через трубу или подвал проломлю. И так до тех пор, как рано или поздно не скажут - да гори этот Федоров зеленым огнем, дам ему аппаратуру, игл, миллион, только пусть отстанет от меня! И давали. Федоров боялся 2 вещей: тюрьмы говорил: "тюрьма страшнее смерти" - и унижения. Российская бюрократическая система оказалась циничнее советской. Она поработала грамотно. На Федорова сначала напустили налоговую полицию, которая, к слову, ничего не нашла, и решили отнять у него клинику - дело его жизни. Такого унижения, которое пережил Святослав Федоров за последние 3 месяца своей жизни, он, наверное, не переживал никогда. Для мальчика, сына врага народа, который видел, как изломала и перемолотила система его отца, железного комбрига Федорова, такое было невозможно. Его били по самому больному. Бюрократы, безгласые, безликие, ничего сами не создавшие и не способные что-либо создать, вознамерились отнять у Федорова его клинику - возлелеянное дитя, которое он любил и растил 20 с лишним лет. Система еще раз показала, что личность, талант, даже гений для нее - пустое место. Аграновский когда-то писал: "Это вранье, что Федоровых много. Это дурная формула, что незаменимых нет". Аграновский это писал о Федорове 35 лет назад. С тех пор режим рухнул, страны не стало, но система, ее принципы, остались прежними. Потому так и живем. Я говорила с Федоровым меньше чем за неделю до смерти. У него был потухший голос. Его, наконец, на 72 году жизни, достали. Система достала. И у него был выбор: подчиниться и уйти на покой, или вовсе уйти. Я не верю в судьбу и не верю в символы. Но бог есть. За 3 дня до гибели Федорова вновь назначили директором того, что он создал - директором МНТК микрохирургии глаза. После того, как в историю вмешался президент России Владимир Путин. Федоров был далеко не мальчик, и он понимал - не отстанут. Каждый раз ходоков к президенту не пошлешь. Система рано или поздно возьмет реванш. Для Федорова жить униженным было невозможно, потому гибель его была неизбежна. Бог есть. Федоров не мог умереть в кровати. И он обрел собственную судьбу.