Ответы Сергея Лапенкова на ваши вопросы - Сергей Лапенков - Без купюр - 2019-05-09

Ответы одного из инициаторов гражданской инициативы "Бессмертный полк" Сергея Лапенкова на ваши вопросы

Вопрос 1

Раф, пенсионер, Москва:

Ответ:

Ну, номенклатура на то и существует, чтобы писать отчеты. И даже в тех случаях, когда «Бессмертный полк», к примеру, организовывали вообще без всякого участия чиновников, все равно они про это какие-то отчеты писали. Мы про, например, знаем. Это такая природа бюрократии – строчить отчеты.

Другое дело, что, конечно, очень долго «Бессмертный полк» развивался как абсолютно волонтерское, низовое движение. И до 16-го года это была история народной эстафеты. Горизонтальная история, для нашей вертикальной страны абсолютно непривычная. Первые 20-30 городов «Полка» - это просто наши товарищи, провинциальные журналисты, которым через рукопожатие мы передавали «Бессмертный полк» фактически.

И они становились первыми координаторами в своих городах. Они рассказывали своим землякам историю «Бессмертного полка». И огромное им за это спасибо. Я считаю, что российская провинциальная журналистика в первую очередь имеет отношение к развитию народной инициативы «Бессмертный полк». Это здорово.

Дальше теперь про то, что не здорово. Ну конечно история масштабировалась. И вот к 15-му году, Красной площади и Путину с портретом отца это уже была история, которая объединила больше пяти стран. И более полумиллиона человек годом ранее, в 14-м году, выходили в колоннах «Бессмертного полка».

И когда организацией «Бессмертного полка» занимались координаторы-волонтеры, конечно, для них очень важны были смыслы – не политическая история, не коммерческая история, никакого пиара. У нас были города, где мэры очень активно поддерживали «Бессмертный полк». Вот один город на Дальнем Востоке, к примеру говоря. И так активно, так часто они говорили про народную инициативу, гражданскую инициативу, что все бы ничего, если бы осенью не было выборов у этого конкретного человека.

И помню, координаторов просили, чтобы они как-то мэра придержали. И они его придержали. Они ему объяснили. То есть были такие романтические времена, когда координатор приходил и говорил: «Это нельзя по уставу». Чиновник смотрел на него, не понимал. Потом думал: «Может быть, в Москве что-то поменялось и теперь такие вот времена настали, когда координатор гражданской инициативы может сказать чиновнику: “Не делайте так! Нельзя. Стыдно. Плохо. Устав запрещает”?».

С.Лапенков: Для меня «Бессмертный полк» был, есть и остается историей моего деда

Потом появилась общественная организация, который называется «Бессмертный полк России». Создана она была сверху. Это абсолютно такая была альтернатива тому, что происходило в виде народного движения «Бессмертный полк». И конечно сразу появились назначенцы, функционеры. Ну, во-первых, не во всех городах были наши координаторы. Во-вторых, кто-то из координаторов стал работать, сотрудничать с этой новой структурой.

Таким образом, и в число самих координаторов стали попадать разные люди: не просто уже волонтеры, как сначала, а люди, которым в Департаменте по молодежной политике поставили задачу провести «Бессмертный полк». И вот эти новые координаторы конечно больше увлекались формой: собранием колонн, людей, чтобы все это было красиво. Дальше начались сразу отчеты, сколько человек вышло на «Бессмертный полк».

Помню, что в 15-м году вот эта тогда создаваемая организация отчиталась о 12 миллионах человек, в то время как по нашим подсчетам цифра была в 3 раза меньше, но все равно огромная. Если в 14-м году – это около полумиллиона, то в 15-м – 4 с лишним миллиона человек. Ну, как бы много, хорошо. Но не так хорошо, как хотелось бы этим ребятам.

Разумеется, стали каким-то образом вмешиваться они и в смыслы. То есть появились очень странные явления. Появились в большом числе портреты людей, не имеющих отношение к поколению 40-х – какие-то герои других войн. Поклонская вынесла вот этого Николая II. Пресловутая уже эта история.

Очень много и активно стали носить Сталина. Почему? Потому что раньше все-таки координаторы ограничивали левые организации в стремлении вынести 150 тысяч портретов Иосифа Виссарионовича. Говорили: «Ребят, вы идите там своей отдельной сталинской колонной, а “Бессмертный полк” – это территория согласия. Здесь важно, чтобы пришли люди разных политических взглядов. А для этого давайте мы какие-то фетиши политические сюда не понесем. И как-то очень часто удавалось справиться.

Но как только появилась какая-то альтернатива, значит, появилась такая лазейка: не через этот «Бессмертный полк», так через этот проникнем. И конечно все это привело к тому, что стали собираться школьные колонны, школьников стали выводить, студентам раздавать какие-то портреты героев, бюджетников заставлять приходить на «Бессмертный полк». Гонка за показателями, бюрократизация, карнавализация, как мы говорили, «Бессмертного полка» - это все происходило. И происходит сегодня.

Но, к счастью, это не стало мейнстримом. Это очень заметное явление, потому что оно такое шумное, оно скандальное. Но основная масса людей сегодня, – перехожу дальше я к тому, что изменила или не изменил власть, – все-таки приходят в «Бессмертный полк» потому, что это история их семьи.

Для меня «Бессмертный полк» был, есть и остается историей моего деда. Для моих товарищей – Игоря Дмитриева, Сергея Колотовкина – это история их дедов. Вот как государство что-то может изменить в нашем отношении к нашей семейной памяти? Только мы можем это отношение поменять – каким-то странным образом решить, что для меня… Ну, не знаю, я завтра проснулся другим человеком: для меня портрет Сталина важнее, чем портрет моего деда в колонне, понимаете.

В конечном счете, смысл «Полка» в личной памяти. И люди решают, как этой памятью распорядиться. А государство может только пытаться как-то формой управлять. Но колонна 9 мая – это не единственная форма «Бессмертного полка». Существует «Народная летопись» на сайте moypolk.ru, где каждый человек может свои семейные истории записать, свои архивы перенести, попробовать организовать поиск, сбор новой информации о своих предках. И наш поисковый центр в этом готов помогать. Там только в этом году около тысячи запросов наши волонтеры обработали, понимаете.

С.Лапенков: В конечном счете, смысл «Полка» в личной памяти. И люди решают, как этой памятью распорядиться

То есть мы занимаемся вот сейчас этим направлением. Это для нас во многом важнее, чем то, что происходит 9 мая в колоннах. Хотя мы понимаем, что, конечно, это важно. Важно в том числе что 9 мая, что День Победы, многие люди выходят и выносят портреты своих предков. Это, наверное, нормально, потому что мы хотели сделать «Бессмертный полк» народной традицией. Во многом это удалось. Может быть, не в таком уж виде, как бы нам хотелось. Но я думаю, что, наверное, время расставит свои акценты. Надо дать этой истории устояться. Или, может быть, исчезнуть. Ну, вот здесь решать людям, что им нужно и в каком виде.

Вопрос 2

evgolius7:

Ответ:

Вы знаете, относительно этих денег ничего сказать не могу. Просто не знаю, кем они выделены и на что. Могу рассказать про наше отношение к деньгам как таковым. Вообще, в первый год организации единственное, что требовало денег – это были транспаранты. Все остальное мы решили засчет ресурсов, которые привлекли. С мэрией договорились о выделении нам места в колоннах, о полиции, о скорой помощи; со СМИ города – об информационной поддержке, чтобы у нас была возможность рассказывать людям историю «Бессмертного полка», объяснять, в чем его смысл, и приглашать к нам 9 мая присоединиться.

Собственно, третья задача вот всегда… Три задачи было у координатора: информационная кампания, административно-организационная работа (контакты с мэрией) и вот третий момент – это помочь людям изготовить транспаранты, чтобы были те портреты, с которыми они 9 мая идут по улицам городов.

Так вот, в нашем случае мы решили не брать ни чьи деньги, потому что любые деньги – это обязательства. Мы не хотели подставлять «Бессмертный полк» под какие-либо обязательства перед кем бы то ни было. Сразу решили, что никаких клише – спонсор, партнер и так далее – для «Бессмертного полка» мы использовать не будем. Это невозможно. Это история всех людей. Она должна быть свободна от каких-то таких ярлыков и штампов.

Помню, был разговор с одним банкиром. Он предлагал деньги. Ну, в обмен на партнерство. Мы отказались. Он удивился. Мы просто спросили: «У вас кто-то воевал в семье?». Он говорит: «Да, у меня – дедушка». Я говорю: «Где дедушка теперь?». Он говорит: «На кладбище». Я говорю: «Вы представляете, на могиле вашего деда логотип вашего банка». Парень растерялся.

С.Лапенков: Единственные деньги, которые сегодня мы получаем – это президентский грант

Но денег нам этот банк все равно не дал на других условиях. Ну, собственно, мы и не просили. Поэтому деньги не нужны. Единственные деньги, которые сегодня мы получаем – это президентский грант. Но мы его тратим на содержание и развитие сайта «Народная летопись». И это более 440 тысяч историй, за каждую из которых мы несем личную ответственность перед людьми.

Мы развиваем сайт. Мы его в этом году перезапустили. У нас теперь работает расширенный поиск – можно искать не только по фамилии, но и по воинскому подразделению. У нас появился проект «Неизвестный солдат» - это фотобанк данных. Это очень интересная история. У нас работает центр поисковой работы: волонтеры, которые только за этот год обработали около тысячи запросов. И у них там сотни писем стоят в очереди. Они помогают людям искать, объясняя, как вести архивный поиск, куда обращаться, в какие базы данных следует в первую очередь зайти и посмотреть какую-то информацию и так далее, и так далее. Это очень сложная работа.

Конечно, сервера, на которых мы находимся. Мы оплачиваем сервера и так далее. То есть техническую поддержку. А у нас трафик составляет на сайте, надо сказать, только в майские дни пиковые нагрузки – это 4-5 миллионов уникальных пользователей в день. То, что мы фиксировали в предшествующие годы. Не знаю уж, как будет в этом году.

Поэтому это все требует денег. Эти деньги нам дает Фонд президентских грантов. «Бессмертный полк» проходит с 12-го года, сайт существует тоже с 12-го года. Но впервые мы обратились за деньгами в Фонд президентских грантов в 15-м, после того, как была уничтожена телекомпания «ТВ-2». Это отдельная долгая история. Погуглите – телекомпания «ТВ-2». Почитаете немало любопытного про нашу жизнь. И мы были журналистами телекомпании «ТВ-2». И вот именно наша родная контора помогала нам: она оплачивала сервера, она оплачивала программистов. Но после уничтожения компании, конечно, мы остались без этого источника поддержки.

И да, мы обратились за грантами, понимая, что мы должны сохранить сайт. На тот момент там уже было более 200 тысяч имен записано – это миллионы человек, которые доверили нам память свою. И мы не могли допустить, чтобы этот сайт перестал существовать. Мы по-прежнему занимаемся его развитием. Это для нас теперь важнейшая работа.

На все остальное деньги не нужны: на все эти патриотические квесты, красиво одетых волонтеров. Все это чепуха, которая стоит денег. А деньги эти следовало бы потратить на что-нибудь другое. В нашей стране очень много проблем, которые можно решить деньгами. Надо только эти деньги на эти проблемы направить и постараться не украсть по дороге ничего, что, конечно, очень большая проблема для тех, кто деньги все время получает и как-то распределяет.

Вопрос 3

Ilayz:

Ответ:

Конечно, к этому дню я отношусь как к дню очень важному в нашей истории. Конечно, этот день, как в песне, которую пел Лещенко, это праздник, но праздник со слезами на глазах. И вот этот удивительный эстрадный шаблон, на мой взгляд, очень правильно отражает смысл 9 мая. Любая победа – это повод для радости. Но любая победа – это и повод для скорби, потому что за эту победу всякий раз приходится платить очень высокую цену.

А в случае Великой Отечественной войны цена была невероятная. Доподлинно точно неизвестно, сколько миллионов людей погибло, и какие это были ужасы, какие это были муки, переживаемые людьми, какие это были страдания, какая это была ярость и ненависть и с той, и с другой стороны. И все это делает, конечно, победу в Великой Отечественной войне очень важным событием в истории наших народов, нашей страны и, разумеется, всех стран, которые тогда входили в Советский Союз.

Надо ли его праздновать или надо ли это делать днем поминовения? Вы знаете, я считаю, что вот это решение должен принимать человек. Другое дело, что хорошо бы все время рассказывать настоящую историю Великой Отечественной войны. Не превращать ее в комиксы, не творить мифы о героизме такие знаете легковесные: одним махом семерых убивахом, как это можно встретить в нашем интернете, вот история русского Рэмбо или что-то еще, а рассказывать реальную правду о том, как тяжело и тяжко давалась эта победа, какое количество бездарных решений стоило огромного числа жизней наших солдат, как тяжело было в тылу, какие существовали суровые законы.

С.Лапенков: Я не считаю, что Сталин выиграл эту войну. Для меня – войну выиграл народ

Вот у моего товарища Игоря Дмитриева, пока дед воевал на фронте, его бабушка полгода просидела в тюрьме. Ее обвинили в краже двух буханок хлеба. Когда выяснилось, что это неправда, ее выпустили. А подростка, который действительно это совершил, – просто голодала семья этого мальчика, – его посадили на 10 лет. Вот люди должны знать. Я против глянцевой истории войны. И тогда человек, обладая этим знанием, у него, наверное… Люди – не камни. Люди переживают эмоции, состраданием, соучастие.

И наверняка у человека как-то сформируется его личное отношение к этому дню и его решение, как этот день встречать. Но, разумеется, в любом случае, для меня этот день всегда остается и днем моего деда, который фронтовик, и моей бабушки, которая ждала его с фронта, и моей второй бабушки, которая ездила по госпиталям в концертной бригаде. Это день людей. Я буду вспоминать людей. А поскольку их на свете нет, вспоминать их буду конечно с грустью.

Вопрос 4

Марина, Санкт-Петербург:

Ответ:

«Бессмертный полк» - это история личной, семейной памяти. «Бессмертный полк» - это история не политическая. «Бессмертный полк» - это история, которая не должна использоваться ни одной партией для пропаганды своей идеологии. «Бессмертный полк» - территория согласия, которая должна объединять людей вне зависимости от их политических взглядов.

На один день важно оставить дома партбилеты и собраться всем вместе, потому что мы живем в одной стране. И если партбилет или идеология станет важнее твоего соседа, человека, живущего рядом, то мы неизменно окажемся снова на пороге гражданской войны или как минимум конфликта гражданского. А наша страна уже проходила через это. И это не сделало ее сильнее.

Что касается портретов Сталина, они нарушают эти принципы, если они находятся не в руках потомков. Если это портрет, который несет правнук Иосифа Виссарионовича, ну, наверное, он имеет на это право. Но, как правило, в колоннах «Бессмертного полка» мы видим скопление портретов Сталина в руках активистов левых движений, коммунистической партии, таких организаций как «Суть времени» и им подобных. Это спланированные партийные политические акции. И мы считаем это нарушением принципов «Бессмертного полка».

Ну, я не говорю о том, какую роль сыграл Иосиф Виссарионович в Великой Отечественной войне. Я не считаю, что он выиграл эту войну или как минимум исключительно ему не готов приписать все лавры победителя. Для меня – войну выиграл народ. Для меня – войну выиграл мой дед, моя бабушка, которая его ждала с войны. Вот эти люди – победители.

Но я еще раз подчеркну, «Бессмертный полк» - это история личной памяти. Это во-первых. Во-вторых, портреты Сталина являются тем, что раскалывает людей. И сегодня уже значительное число тех, кто не считает Сталина гениальным учителем и выдающимся политическим деятелем, не приходят в «Бессмертный полк» просто потому, что там стало очень много этих портретов. Это подрывает принципы «Бессмертного полка» - то, ради чего мы его создавали.

С.Лапенков: Я не могу носить Георгиевскую ленту, ее носил мой дед, а я не сделал ничего, чтобы заслужить это право

Мы как инициаторы имеем право об этом говорить открыто. Это многим не нравится. Но это наша позиция. Мы за то, чтобы в колоннах «Бессмертного полка» вообще не было идеологических фетишей. А если вам так важен Сталин, соберите свой сталинский полк. Пускай к вам возможно даже придет больше народу, чем в «Бессмертный». Да пожалуйста. Сталинскую дивизию, армию, армаду, орду. И пройдите так, как вы бы хотели. Пронесите портреты вашего идейного вождя. Ну, может быть, не забудете и портреты ваших родственников. Хотя очень часто те, кто несут Сталина, совсем у них нет в руках портретов других людей.

У меня был случай. К колонне «Бессмертного полка» в Томске подошел молодой человек, к оцеплению, которого не пустили, и просто задал вопрос: «Почему мне не разрешают встать в “Бессмертный полк”?». У него в руках был огромный нарисованный маслом портрет генералиссимуса. Я ему задал очень просто вопрос, который задаю всем людям: «Кто у тебя воевал? Был человек, который прошел через войну?».

Он сказал: «Да, это был мой прадед – сержант и он дошел до Берлина». «И расписался на нем», - сказал парень гордо. – «А почему тогда ты не принес его портрет, а принес вот этот огромное нарисованное изображение Сталина?». Парень растерялся – он никогда не смотрел на ситуацию с этой точки зрения. Он сказал, что мы «пятая колонна», развернулся и ушел. Вот, пожалуй, все, что я могу сказать по поводу портретов Сталина в колоннах «Бессмертного полка».

Вопрос 5

Светлана Анатольевна, Москва:

Ответ:

Ну, вы знаете, тут надо определиться с понятиями, как иногда говорят историки, что такое «Бессмертный полк». Для нас «Бессмертный полк» - это не исключительно колонна. Для нас «Бессмертный полк» - это человеческая память, семейная память. Вот, к примеру, вы не ходите в «Бессмертный полк» по разным причинам: может быть, там слишком много портретов Сталина, на ваш вкус, или у вас есть какие-то свои для этого причины, но вы идете на кладбище, где могилы ваших предков, может быть, выпиваете там рюмку поминальную. Это тоже для нас «Бессмертный полк».

Вы листаете альбомы со старыми фотографиями, рассказываете детям про их прадедушек, про прапрадедушек уже и прапрабабушек, вы храните эту историю семьи своей – это тоже «Бессмертный полк». И, может быть, вы записали вашу семейную историю в нашей «Летописи» на сайте moypolk.ru, и это тоже «Бессмертный полк», потому что это про людей. «Бессмертный полк» - это история человека, а не колонны.

И для нас, безусловно, вот то удивительное открытие майским утром 12-го года, что «Бессмертный полк» может соединять разных людей, было открытием невероятным. Это было такое чувство родства собравшихся впервые в «Полк» на Новособорной площади в городе Томске, которое я давно не испытывал. Вот прямо ощущение какой-то одной общей судьбы.

И, конечно, это состояние показалось нам очень важным. Нам захотелось его каким-то образом передать дальше. Мы записали тогда Устав. Вернувшись, я помню, буквально на следующий день, сели за компьютер и написали, как важно, чтобы был «Бессмертный полк» организован, видя вот этот живой пример перед глазами. Пример, который нам люди подали. Никто не принес портреты Сталина в это майское утро.

Никто не принес стяги, флаги, какие-то бренды свои корпоративные. Люди несли портреты своих родных. Это было четкое, совершенно понятное человеческое действие. Мы сказали: «Ребята, это же очень важно для нас всех, живущих в этой стране, потому что иначе эта страна развалится». И вот так появился Устав «Бессмертного полка».

Но если есть норма, есть и ее искажение. И затем, конечно, мы видели уже, что «Бессмертный полк», становясь все более и более масштабным, к сожалению, то здесь, то там подвергается ревизии. Кто-то использует, к счастью, не так уж часто, как про это говорят наши независимые СМИ, административный ресурс. Кто-то пытается школьников организовать, сделать красиво «Бессмертный полк».

С.Лапенков: Меня больше пугает то, что происходит сегодня с Днем Победы – такая карнавализация

Помню, у нас был город, где беременным женщинам запретили приходить в «Бессмертный полк», потому что заммэра этого города – бывший военный и, с его точки зрения, «Полк» - это воинское подразделение, которое должно быть определенным образом построено и маршировать. Но понятно, что маршировать беременные женщины не могут. И вот он пытался в соответствии со своим представлением как-то организовать у себя 9 мая.

И наш координатор его пытался разубедить. Он ему не верил. Координатор позвонил нам. Я звонил этому заместителю мэра. Мы долго разговаривали. Представляете, человек, наконец, включил человека, извините за такую тавтологию, в себе и сказал: «Ну, ребята, я-то сразу что-то не разобрался».

Понимаете, вот ситуации разные. Бывает важно пробовать разговаривать с людьми. Вообще, мы за диалог. Мы всегда со всеми говорим. Даже с теми, кто нас люто ненавидит. Даже со сталинистами, с которыми я переписываюсь. Они мне пишут: «Вы, Сергей, власовец». Я им отвечаю: «Боже мой, давайте поговорим на эту тему, почему вы так решили». Иногда удается человека не переубедить, но уравновесить его мнение своим. И вот таким пространством согласия, наверное, «Бессмертный полк», в принципе, мог бы быть. Но что будет с ним дальше, это зависит от людей.

Вопрос 6

Виктория Сергеева, Екатеринбург:

Ответ:

Я не ношу Георгиевскую ленту. Гвардейскую ленту – для меня, наверное, так это будет привычнее. И могу объяснить почему. Это сугубо моя личная история и личные мои причины. Когда я был маленьким мальчиком, если я вел себя хорошо, бабушка доставала из шкафа награды деда и разрешала мне на них посмотреть и к ним прикоснуться: Орден Ленина, Звезду Героя Советского Союза, Орден Красной звезды и другие награды, в том числе и гвардейские планки, колодки как раз в цветах той самой Георгиевской ленты (Гвардейское ленты, как тогда говорили).

И, разумеется, я понимал, что это вещи, которые нельзя купить, нельзя как-то получить, тебе не могут их подарить, их нужно заслужить и заслужить тяжелым трудом. Потому что вот что такое война я понимал благодаря деду с детства. Он был безногий. У него не было ног, он ходил на протезах. И я как-то так свыкся с мыслью, что если ты попал на войну, ты солдат, у тебя, например, может не быть ног. Не такая уж это веселая штука – война, думал я, глядя, как дедушка передвигается на протезах по дому. Поэтому я не могу носить Георгиевскую ленту (Гвардейскую ленту), потому что ее носил мой дед, а я не сделал ничего, чтобы заслужить это право сегодня.

Ну а то, что творится с Георгиевской лентой у нас, это часто выходит за любые разумные грани: эти огромные банты на груди у ведущих, звезд шоу-бизнеса. Такой штамп патриотизма расхожий. При этом Гвардейская лента тут же продается рядом в магазинах. Она повязана на Гвардейской водке, я видел. А в прошлом году я видел женщину, которая с ног до головы была украшена Георгиевской лентой, потому что просто была одета в костюм из этой ткани: юбка, блузка и что-то в волосах. Бред.

Вопрос 7

Марина Анатольевна, пенсионерка:

Ответ:

Что будет с Днем Победы, когда уйдут последние ветераны? Ну, может быть, наверное, разные. Уже сегодня в «Бессмертный полк» приносят портреты героев или антигероев иных войн. Кстати говоря, не только идущих сегодня, но и тех, которые были в недавнем прошлом, и тех, которые случались до Великой Отечественной войны. И даже прозвучало такое предложение странное: 9 мая сделать днем поминовения всех защитников земли Русской и за нее погибших когда-либо.

То есть, видимо, от былинных богатырей – от Ильи Муромца, и до нашего времени. Это плохое решение. И если это решение вдруг станет мейнстримом и как-то будет поддержано сверху, то это просто похоронит тот настоящий День Победы, которым является 9 мая.

Есть историческая хронология. Мне кажется, что каждому событию должен соответствовать свой порядок времен и людей. Но я надеюсь, что, может быть, это какая-то крайняя форма. Меня больше пугает то, что происходит сегодня с Днем Победы – такая карнавализация, в которую этот день превращается, когда внутри, например, «Бессмертного полка» мы видим огромное, особенно в Москве, число разных каких-то знамен, портретов, транспарантов, костюмированных шествий, чего-то еще. Это все затеняет. На самом деле главное в «Бессмертном полку» - портрет человека.

Я, просто, помню, какой эффект произвел на ветеранов «Бессмертный полк» 9 мая 12-го года в Томске. Мне эту историю рассказали ребята – операторы «ГТРК». Когда «Бессмертный полк» вышел на площадь, где была трибуна ветеранов, это произвело на них невероятное впечатление. Они встали, многие из них плакали. И люди просто говорили: «Господи, наши вернулись». Это была колонна, где не было лишней атрибутики, где не было каких-то стягов, флагов в огромном количестве, где не было транспарантов, баннеров, цветов, пипидастров прочих.

Основным ее содержанием были портреты солдат, людей того времени, которые несли потомки. И было полное ощущение, что эти портреты плывут над площадью и идут фронтовики.

И, конечно, для ветеранов это было, как бальзам, я думаю, на душу. Может быть, мы кому-то продлили жизнь. Я думаю, тяжелые мысли могли быть в голове у старика, когда он, снова собираясь на эту трибуну, надевает награды и думает, кого из товарищей он в этом году не досчитается.

Но если уж говорить с точки зрения государства, в календаре 9 мая сохранится, никуда не исчезнет. Каким содержанием будет наполнен этот день? Ну вот тут, я думаю, что многое зависит и от нас с вами. Если это будет день памяти, если мы в этот день будем в первую очередь вспоминать тех, кто действительно выиграл войну, не по учебнику, где вот-вот скоро снова напишут, что ее выиграл вождь и партия, по истории своей семьи, где мы будем видеть людей, которые имеют к этой победе самое прямое отношение, потому что это мой дед выиграл войну в первую очередь для меня, то это будет день памяти. И вот это, наверное, будет хорошо. Хочется вот в это верить.

Вопрос 8

Виталий, Москва:

Ответ:

Последние лет 100 нашей истории очень мало, в принципе, дают поводов для гордости такой, которая бы была присуща большей части населения. Потому что кто-то гордится белыми, кто-то – красными, кто-то – коллективизацией, а кто-то – сопротивлением коллективизации. И так далее.

Все, конечно, вот Юрием Гагариным, безусловно. Вот здесь я тот человек, который точно гордится нашим космосом. Хотя нынешнее его, сегодняшнее состояние вызывает у меня совсем другие чувства. Но когда-то это был огромный, важный шаг, его совершил наш человек – полет в космос.

С.Лапенков: Все это похоже на сцену проводов на войну. Боюсь, что взрослые бы ни напророчили своим детям такую судьбу

Вот победа в этой чудовищной войне – как раз один из таких весомых, наверное, фактов исторических, который вот эту гордость вызывает. Хотя мерить победу только одним измерением – гордостью – нельзя. Это слишком упрощает историю. И для меня День Победы – это еще и повод все-таки задать вопросы. В том числе такие неудобные вопросы.

И главный из них: а как так получилось, что были такие огромные жертвы? А можно ли было иначе – не класть, не забивать пушечным мясом амбразуры пулеметные? Как принимались решения? И какова была степень ответственности тех, кто эти решения принимал, перед собой и перед народом, который вот так беспощадно во время войны приносился на алтарь победы?

В общем, я за то, чтобы история Великой Отечественной войны и история победы была в нашем представлении не только поводом для гордости, но и поводом для извлечения исторических уроков. А появятся ли еще какие-либо при нашей с вами жизни? Ну, сейчас банальные скажу вещи. Это от нас зависит. Если совершим мы с вами что-то, что у наших потомков вызовет такие ощущения, такие эмоции, как у нас сегодня май 45-го года, то, значит, да, появится. Не появится – значит, ну что же делать… Не факт, что жизнь при этом будет прожита совсем зря.

Вопрос 9

Елизавета, дизайнер, Москва:

Ответ:

Ну да, это такая очень странная традиция, которая возникла в последнее время. Еще лет 10 назад вот такого количества детей, особенно маленьких детей, одетых в военную форму, я не припомню. А тут недавно иду мимо магазина детской одежды. Там манекены-дети стоят в витрине: манекен-девочка – в платье гражданском, а манекен-мальчик – в костюмчике солдата в пилотке. Все это похоже на какую-то сцену проводов на войну.

Вот я боюсь, что взрослые бы ни напророчили своим детям какую-нибудь такую судьбу. Потому что те вырастут и действительно будут призваны в армию, станут солдатами, им выдадут форму, попадут они в распоряжение политиков. И кто его знает, что дальше их ждет… Дорогие папы и мамы, ну не надо спешить. Это во-первых.

Во-вторых, вообще, мое отношение к любой форме уважительное. Я не люблю, когда она становится предметом имитации. Я из семьи военных: мой отец был офицером, моя дядя – офицер, мой дед – офицер, мой прадед служил в армии царской. И форма всегда была не просто красивой одеждой, которую иногда хотелось…

Знаете, я однажды надел китель дяди офицерский и вышел во двор. Парадный причем синего сукна. Так мне так досталось! Дядя меня офицерским ремнем оттянул, выписав мне три удара. Как-то он отмерил мою вину. В три удара уложил. Два я вытерпел. Он меня после этого амнистировал за мужество, проявленное при порке. Но вот так, понимаете. Нельзя. Ты что! Это серьезно. Военная форма – это серьезная штука, потому что люди в этой форме отправляются на войну. На войне им приходится убивать. А это, знаете, плохая, тяжелая, грязная работа.

Подумайте, хотите ли вы, что чтобы ваши дети это делали. А к наградам, которые кто-то носит, – чужие награды, – я вообще отношусь крайне негативно, как и к продаже наград. Это просто табу. Однозначно.