Ответы Елены Милашиной на ваши вопросы - Елена Милашина - Без купюр - 2017-07-14

Ответы корреспондента "Новой газеты", автора расследования о массовом расстреле 27 человек в Чечне Елене Милашиной на ваши вопросы

Вопрос 1

Ответ

В 1994 году мне было 16 лет. Работать по Чечне я начала тогда, когда обе военные кампании, по сути, закончились. Я не занималась исследованием причин, по которым российские власти решились на вооруженное противостояние с Чечней, к тому времени уже три года существовавшей, как независимая Ичкерия. Я не историк, а журналист. Тем не менее, ваш вопрос очень важен, потому что очень многие в стране почти ничего не знают об истинных причинах чеченских военных кампаний. Более того, к двадцатилетию первой чеченской войны среди московских школьников прошло анкетирование. На вопрос, с кем Россия воевала в Чечне, они ответили: с американцами. Поэтому я обратилась к своему другу, знаменитому правозащитнику и хроникеру исторических взаимоотношений России и Чечни, сотруднику правозащитного центра «Мемориал» Саше Черкасову. Вот его справка: «Формально начало Первой чеченской войны датируют декабрем 1994 года, но неумолимое сползание к ней началось годом раньше, в середине декабря 1993-го, когда было запущено выполнение «плана Шахрая», предписывавшего в отношении мятежной республики "переговоры на фоне силового давления". Этот план был принят 6 ноября 93-го, и благополучно лёг "под сукно", как многие подобные документы.

Извлечь его и привести в действие заставили итоги парламентских выборов 12 декабря 1993 года, на которых большинство в Государственной Думе получили коммунисты и «жириновцы». Исполнительная власть, совсем недавно, 4 октября 1993-го в результате московской "Малой гражданской войны" избавившаяся от мятежного Верховного Совета, вновь получила оппозиционный парламент. Надо было что-то делать, и люди, которых мы теперь назвали бы «политтехнологами» (тогда, кажется, еще не было подобного слова), нашли «гениальный» выход: надо перетянуть оппозиционный электорат, перехватывая оппозиционную «повестку дня». Надо сделать что-нибудь национальное и патриотическое, лучше всего – «вернуть в лоно Империи отложившуюся провинцию». Тогда-то и вспомнили про «план Шахрая» по Чечне, про «переговоры на фоне силового давления». Эту версию событий (которая поначалу была лишь реконструкцией, гипотезой, догадкой), впоследствии подтвердили участники «мозгового штурма» декабря 1993-го.

Е.Милашина: С искренним уважением чеченцев к Рамзану Кадырову я практически не сталкивалась

А дальше государственная машина жила по своим законам. Примерно через полгода от «переговорной» составляющей не осталось и следа. Официально Россия лишь выражала озабоченность «внутренним конфликтом» в Чечне. При этом российские силовики, - ФСБ, Миннац (Егоров, глава ведомства, предпочитал камуфляж) и прочие, - поддерживали, чем могли, антидудаевскую оппозицию. Сначала деньгами, затем - оружием, наконец - тяжелым вооружением с экипажами. Каждый раз - безуспешно. Однако в системе принятия решений, где отсутствовали обратные связи, где одни и те же ведомства и люди сначала принимали решения, затем их осуществляли, и, наконец, оценивали плоды трудов, некому было сказать: «Стоп!» Из любой неудачи был возможен лишь один вывод: «всё было правильно, но надо удвоить усилия!»

«Точка невозврата» была пройдена на переломе от осени к зиме. 26 ноября в Грозный вошла колонна из сорока танков «оппозиции». Техника была сожжена, члены экипажа - убиты или взяты в плен. Оказалось, что за рычагами машин сидели военнослужащие из подмосковных гарнизонов, нанятые Федеральной службой контрразведки.

Можно было остановиться, опомниться, сесть за стол переговоров. Но сработала другая, простая логика: «Пацаны заднюю не включают!» В результате был приведен в действие план полномасштабной военной операции, который с октября разрабатывался в Главном оперативном управлении Генштаба под руководством генералов Квашнина и Шевцова. План предполагал полное умиротворение Чечни в течение трех недель.

Первая чеченская продлилась до августа 1996-го и унесла до 50 тысяч жителей республики и до 6 тысяч российских силовиков».

Вопрос 2

Ответ

Это совсем не единичная история, если я правильно поняла ваш вопрос. «Новая газета» регулярно много лет рассказывает о практике внесудебных казней в Чеченской республике. Данная история, конечно, выделяется на общем фоне количеством одномоментно убитых. Мы опубликовали список из 27 человек, хотя по нашим данным в одну ночь были расстреляны более 50 человек. Эта история еще будет раскручиваться, на данный момент уже есть родственники людей из опубликованного нами списка, которые готовы подать заявление в Следственный комитет России и потребовать возбудить уголовное дело по факту убийства своих близких. Также эта история говорит о том, что безнаказанность Рамзана Кадырова и его силовиков приводит все к более масштабным и вызывающим преступлениям.

Вопрос 3

Ответ

На эту премию Государственного департамента США (она не имеет денежного эквивалента) претендентов выдвигают американские посольства по всему миру. В конкурсе участвуют более 100 женщин из более 100 стран, занимающихся самыми разными вещами. До меня эту премию получала россиянка и моя подруга, невероятная Вероника Марченко, создавшая Фонд «Право Матери», который помогает родителям погибших в армии солдат. Профессия не имеет особого значения при отборе лауреатов. Имеют значение совсем другие критерии. Поэтому когда Мишель Обама и Джон Керри вручали мне эту почетную награду, я понимала, что меня наградили не за мои профессиональные достижения и не за мои либеральные убеждения, а за то, что я делаю нечто значимое для людей. А именно – называю вещи свои именами. И продолжаю делать это, несмотря на то, что некоторому (и видимо уже немаленькому) количеству людей очень бы хотелось, чтобы я перестала это делать.

Что касается двух чеченских военных кампаний и почему я пишу не о них, а о современной Чечне. Я журналист, унаследовавший эту тему, если можно так выразиться, от своих коллег по газете. Первую чеченскую войну освещало все руководство «Новой газеты», включая главного редактора Дмитрия Муратова, который под обстрелами собирал у погибших российских солдат документы, чтобы они не сгинули без вести. Чтобы мы знали о своих потерях, огромных потерях с обеих сторон. Чтобы донести эту информацию до общества. Чтобы общество остановило правительство и войну. Это удалось сделать.

Е.Милашина:Для журналиста важны две вещи: возможность заниматься профдеятельностью без цензуры и репутация

Вторая война была еще более кровавой, чем первая. На ней также работали почти все журналисты «Новой газеты», но в первую очередь – Анна Политковская, Эльвира Горюхина. Особенная роль – у военкорра «Новой», легендарного майора Измайлова. Мне в то время было 22 года, я была начинающим журналистом. Но и я тоже не смогла усидеть на попе. В 1999-м я первый раз поехала на Кавказ, причем, не спросив редакцию. Я сопровождала мать убитого солдата, его застрелили наши военнослужащие, а свалить вину пытались на чеченцев. Мать поехала поглядеть в глаза убийце. Мы с ней это сделали, переговорили с кем только могли. Потом я написала текст и с моим видением этой ситуации не согласился никто – ни мать погибшего, ни военнослужащие. Хотя мне было жалко всех, но я не могла не написать об общей бессмысленности происходящего. В 2006 году у «Новой газеты» началась третья чеченская война. В октябре 2006-го года, в день рождения Путина, убили Анну Политковскую. В июле 2009 года убили мою подругу Наталью Эстемирову. Мне уже было достаточно лет и у меня уже был достаточный опыт, чтобы заступить на вахту вместо них. В современной Чечне вроде нет войны, но людей продолжают убивать. Также бессмысленно и жестоко. Поэтому я пишу о том, что происходит в Чечне здесь и сейчас.

Вопрос 4

Ответ

Завершенных и даже возбужденных уголовных дел и тем более судебных приговоров по фактам публикаций в «Новой газете» не было. Впрочем, как не было и убедительных опровержений. Собственно, именно правовой иммунитет чеченской власти, которым Кремль наделил кадыровскую Чечню, и есть основная тема моих публикаций. Но зато удается спасать людей. И рассказывать обществу о том, что на самом деле происходит в самом закрытом регионе страны.

Для журналиста важны две вещи: 1) возможность заниматься профессиональной деятельностью без цензуры; 2) репутация.

Вопрос 5

Ответ

Я веду обычный образ жизни. В том числе хожу по улицам и посещаю кафе в Чечне, в которой была не так давно (как раз в связи с последней публикацией, а также с еще целым рядом статей, которые готовлю к публикации). С конца апреля, тем не менее, редакция и мои друзья настояли на определенных мерах безопасности, в соответствии с которыми я теперь большую часть времени живу в другой стране. Однако, я приезжаю в Москву и езжу на Кавказ так часто, как это требуется для работы.

Е.Милашина: В современной Чечне вроде нет войны, но людей продолжают убивать. Также бессмысленно и жестоко

Вопрос 6

Ответ

Я очень люблю американский фильм про белого адвоката, который представляет на суде присяжных интересы родителей маленькой чернокожей девочки, изнасилованной и убитой двумя белыми парнями. Дело происходит на Юге Америки в середине прошлого века, как раз тогда, когда даже в Америке люди верили, что права человека (в первую очередь право на жизнь) ни капли не универсальны и распространяются только на белое население страны. Так вот, чтобы убедить присяжных в обратном, адвокат просит их закрыть глаза на время своей напутственной речи. В ней он описывает, как именно насиловали девочку и убивали. Описывает очень детально, образно, так, что мурашки по коже. А в самом конце адвокат делает паузу и говорит присяжным: «А теперь представьте, что эта убитая девочка – белая». Вот и я прошу вас закрыть глаза и представить на минуту, что вы – гей, родившийся в Чечне. Представили? А теперь задайте свой вопрос снова.

Вопрос 7

Ответ

С Магомедом Даудовым (Лордом), которого в Чечне боятся не меньше, чем Кадырова, я действительно знакома лично. Познакомились во время суда над знаменитым Русланом Кутаевым, осужденным по сфабрикованному обвинению именно за то, что осмелился не подчиниться Даудову. По свидетельству Кутаева, которому лично я абсолютно верю, его бил Магомед Даудов. А пытал электрошокером – начальник охраны Даудова. При этом, что меня всегда поражало, Даудов поднял руку на человека, который в два раза старше, чем он. В Чечне когда-то было (и декларируется сейчас) уважение к старшим. Так вот, я с трудом могу понять, как чеченец может перешагнуть через это уважение. Я вообще не уверена, можно ли говорить о нынешней чеченской власти, как об истинных чеченцах, которым близки такие понятия, как благородство, мужество, честь, уважением к старшим, к женщинам, к своим врагам, если эти враги руководствуются благородными мотивами. Поэтому ваше впечатление о том, что Даудов мне симпатизирует, просто не могло сложиться на основании моих публикаций в «Новой газете».

Вопрос 8

Ответ

С искренним уважением чеченцев к Рамзану Кадырову я практически не сталкивалась. Со страхом, который вызывает у людей этот жуткий режим, – имею дело каждый день.

Е.Милашина: Безнаказанность Рамзана Кадырова приводит все к более масштабным и вызывающим преступлениям

Вопрос 9

Ответ

Нет, не собираюсь. В первую очередь потому, что никаких убийств тысяч русских на Донбассе не было, как не было распятых мальчиков и прочей лабуды, которую сочиняет и показывает российское телевидение.

Вопрос 10

Отношусь с огромным уважением к Вашему расследованию. Вопрос один: Вам не страшно? Как Вы добились такого бесстрашия?

Ответ

Если вас интересует, боюсь ли я Рамзана Кадырова, - нет, Кадырова я не боюсь. Опасаюсь ли, что меня могут убить, как Анну Политковскую и Наталью Эстемирову - да, такая вероятность достаточно велика.