Ответы Елены Панфиловой на ваши вопросы - Елена Панфилова - Без купюр - 2016-09-16

Здравствуйте! На мой взгляд, коррупция в бизнесе находится вне фокуса общественного внимания (госкомпании не в счет, это совсем не бизнес). Почему так? Ведь в ней корни тотальной коррупции в государстве, а шансов на успешную борьбу там выше, т.к. есть крайне заинтересованные лица - бенефициары...

Вадим, отличный вопрос.

Это и так, и не так. Действительно, общественного внимания к этой стороне коррупции у нас действительно не сильно много. Но я бы не стала говорить, что «корни нашей тотальной коррупции» находятся именно в бизнесе. Дело в том, что коррупция бывает двух видов: добровольная – когда бизнес действительно сознательно идёт на взяточничество или, например, предлагает откат чиновнику, в надежде получить какие-то конкурентные преимущества; и коррупционное вымогательство – когда бизнес ничего ни от какого условного чиновника или правоохранитоеля не хочет, а к нему приходят и требуют, используя возможности административного или правового давления. А порой и захватывают целиком: именно это называется коррупционным рейдерством. Соответственно, в первом случае корни действительно растут из бизнеса. И тут довольно сложно с ней бороться какими-то методами кроме а) правоохранительных мер; или б) если же вдруг владельцы бизнеса или менеджмент неожиданно вдруг «войдут в разум», то посредством построения системы управления коррупционными рисками данного бизнеса (антикоррупционный комплаенс). А вот во втором – из дефектов нашей институциональной системы. И вот как раз к этому виду коррупции в бизнесе внимание действительно есть, и с ней, пусть и не сильно успешно, и бизнес, и целый ряд общественных организаций стараются бороться. Потому что эта форма коррупции наиболее опасна для устойчивости нашей экономической системы. Если вообще можно говорить о том, что какая-то из форм коррупции более или менее опасны для страны.

Дорогая Елена! Почему, почему нет постоянного разговора о Сенцове и таких же жертвах, как он? Только об этом и нужно кричать, не переставая, на каждом российском и международном перекрёстке. Ведь то, что происходит - невообразимо. И в 1000 раз важнее Крыма. Почему не слышно Вашего голоса? А если вы кричите, где можно услышать?

Я кричу, когда могу: в рамках моей личной гражданской позиции.

Другое дело, что просто кричать тут не сильно продуктивно. Надо искать способы делать так, чтобы вернуть в нашу страну фундаментальное право каждого человека на верховенство закона. А тут крик не сильно помогает. Помогает каждодневная кропотливая, часто весьма унылая работа. Чем я собственно и стараюсь с разной степенью успешности заниматься.

Е.Панфилова: Индивидуальный отлов упырей хоть по дюжине в неделю системной коррупции никакого вреда не нанесёт

По Вашей оценке, какое государство с самой минимальной коррупцией и в чём заключается их успех? Спасибо.

Мне нравится, как поставлено дело с институциональной антикоррупцией в странах Скандинавии.

Рецепты тут довольно простые: прозрачность государственной системы, конкурентная демократия, безусловность верховенства закона и такие «простые» вещи, как свобода слова и свобода выбора.

У меня вопрос ключевой, хотя для кого-то может показаться далёким и не важным. Кто занимается коррупцией? Человек. Человек рождается коррупционером или становится, или..? Какую роль в жизни человека играют стартовые условия? Под стартовыми условиями понимаются такие составляющие, как родители (их уровень образованности, воспитанности, материального обеспечения и пр.), учителя, генетика, среда обитания, окружения и т.д. Отмечу, что не многие, кому задавался этот вопрос (о роли стартовых условий), тут ответили на него. Могу лишь предположить, что вопрос оказался слишком сложным для них.

Молекула коррупционности отдельного человека состоит из трёх ингредиентов: возможности заниматься коррупцией (должностных полномочий или вверенных ресурсов), недостатка контроля (внешнего гражданского и внутреннего институционального) и банальной личной алчности.

Первый ингредиент рождается из дефектов государственного институционального устройства. Второй – из дефектов избирательной и правовой систем. Третий – из провалов в воспитании и образовании: что в семье, что в ближнем круге, что в целом по стране, когда незаконное обогащение считается не постыдным занятием, а чуть ли не доблестью. А как это менять: см. ответ на вопрос Марины Анатольевны из Москвы.

Е.Панфилова: Я вообще не люблю словосочетание «коррупционный скандал»

Кому же все-таки принадлежит самолет, на котором собачки Шуваловых летают на европейские собачьи выставки? Какова судьба письма, которое один из депутатов написал Медведеву Д.А. с просьбой проверить этот самолет?

Я думаю, что самолёт так или иначе принадлежит семье Шуваловых.

И я, если честно, не очень понимаю, зачем это надо было с самого начала отрицать и вообще как-то здесь тень на плетень наводить. А про судьбу письма лучше спросить у депутата, наверное.

Если что-то произошло в России (нарушение, по вашей версии) вы сразу высказываете ваше мнение (недовольство). Когда на Западе бывает нарушение, вы часто игнорируете. Для вида конечно в некоторых случаях высказываете мнение. Это примерно 10%. Остальные в игнор. О чем это говорит? Вы агенты Запада, разве не так?

Вы меня с кем-то очевидно путаете.

И не игнорирую. И высказываю. И не для вида. И не десять процентов. И не Запада, если на то пошло.))

Е.Панфилова: Просто кричать тут не сильно продуктивно

Какой из коррупционных скандалов – как в России, так и за ее пределами – Вы считаете самым громким и важным по своим последствиям?

Елена, если честно, я вообще не люблю словосочетание «коррупционный скандал».

Мне больше по душе формула: разоблачённые случаи коррупции. И тут много важных историй по последствиям: «хлопковое дело» в позднем СССР, Уотергейт в США, расследование в отношении бывшего Президента Перу Фухимори. А в современной России, я думаю, такое дело ещё впереди.

Елена, здравствуйте. Насколько велики преграды, которые Вы встречаете в России в своей работе? Насколько успешно и эффективно Вам удается их обходить?

Здравствуйте, Александр. Спасибо за вопрос.

Преграда у нас тут одна: работы много, а времени по-прежнему всего лишь двадцать четыре часа семь дней в неделю. И обходить эту преграду приходится с превеликим трудом: со временем, а вернее, с его недостатком довольно сложно спорить. Если же Вы про всякие наскоки и наезды, про вешание ярлыков и поливание грязью, спам-атаки на сайт и прочую подобную шелуху, то это – не преграды. Это – элементы ландшафта.

Е.Панфилова: Общественного внимания к этой стороне коррупции у нас не сильно много

Елена, что наиболее продуктивно – бороться с каждым случаем коррупции в отдельности или имеет смысл менять всю систему в целом? Поскольку Вы просто будете не успевать... вместо каждой срубленной головы дракона вырастают 2-3 новых.

Марина, конечно, никакой индивидуальный отлов упырей хоть по дюжине в неделю никакой системной коррупции никакого вреда не нанесёт.

Такая ловля, это собственно и не борьба с коррупцией, а борьба с коррупционерами. Если же говорить о том, чтобы хотя бы снизить уровень коррупции в нашей стране до такого минимума, когда она перестанет убивать и являться угрозой личной безопасности каждого из нас и национальной безопасности страны, то да, конечно, надо проводить очень серьёзные институциональные реформы: и административную, и судебную, и избирательную и так далее и далее и далее.

Елена, есть ли у Вас что-то вроде ревности к тем, кто занимается антикоррупционными расследованиями помимо Transparency?

Сергей, ну, что Вы?

Какая ревность? Я наоборот дико радуюсь, когда вижу, что тут и там появляются новые группы и очаги гражданского антикоррупционного контроля. Их должно быть больше, куда больше, чем сейчас. И я, собственно, тем в основном и занимаюсь, что учу, учу и снова учу всех, кто чувствует в себе потребность реализовать свою осознанную гражданственность через деятельность по противодействию коррупции. И мне это дико нравится: учить.