Как убрать плохого учителя? - Александр Глозман, Лариса Павлова, Ольга Овсейчик - Родительское собрание - 2008-11-30

К. ЛАРИНА: 11 часов 10 минут, начинаем наше традиционное «Родительское собрание». Сегодня у нас такая тема деликатная: «Как убрать плохого учителя»? Прямо так радикально мы вопрос и ставим. В «Комсомольской Правде» опубликован материал, посвящённый такому частному случаю, конкретному, когда родители были недовольны учителем начальной школы, которая занималась их детьми. Сначала пытались самостоятельно каким-то образом проблему решить, жаловались директору. Но, судя по всему, никаких мер директор не принял, и тогда родители написали письмо в газету. По старой Советской привычке. Вот поэтому скандал и разгорелся. И поэтому в итоге, как мы узнали из публикации в «Комсомолке», учителя этого убрали, уйдёт ли он на пенсию, пока не понятно. Но, во всяком случае, в данный момент в классе, в котором росло такое недовольство, всеобщее учителем. Сменили учителя, и там теперь работает другой. Я не останавливаюсь на этой конкретной истории, поскольку таких историй масса. Я сегодня надеюсь, кстати, на помощь наших слушателей. Наверняка у каждого из Вас есть в запасе такая история, когда в школе, где учится Ваш ребёнок, возникали такие конфликтные ситуации с учителем, и Вы пытались это конфликтную ситуацию решить таким образом, чтобы просто учителя убрали из этого класса, и появился учитель, который бы всех удовлетворял. Это очень сложная проблема, мы даже учителя не позвали сегодня на эфир. Сначала пытались, но потом, получив несколько отказов, поняли, что есть в этом некий момент нарушения корпоративной этики. Всё-таки учителей пусть обсуждают их начальники. У нас они сегодня есть. С одной стороны начальники, а с другой стороны, родители. Я представляю участников нашей сегодняшней передачи. Лариса Павлова, председатель правления общественной организации «Родительский комитет». Она сегодня за всех родителей. Лариса, добрый день.

Л. ПАВЛОВА: Добрый день.

К. ЛАРИНА: Ольга Овсейчик. Директор Гимназии № 1520 имени Ковцовых. Добрый день, Ольга, здравствуйте.

О. ОВСЕЙЧИК: Добрый день.

К. ЛАРИНА: И Александр Глозман, директор центра образования № 293. Добрый день, Александр.

А. ГЛОЗМАН: Доброе утро.

К. ЛАРИНА: Нашим слушателям напомню телефон: 363-36-59 и номер СМС: +7-985-970-45-45. Готовьте Ваши истории, и через некоторое время мы обязательно включим наши телефоны, и несколько Ваших историй послушаем. И может быть, примем тут же какое-нибудь решение. Консилиум собрался не зря. И какие-нибудь советы Вам дадут наши сегодняшние гости. Сталкивались ли Вы с такой проблемой в своей жизни? Давайте прямо по кругу пройдём. Ольга, пожалуйста, Вам слово. Были такие ситуации, когда к Вам родители обращались?

О. ОВСЕЙЧИК: В этом, наверное, и заключается работа администратора, руководителя, директора образовательного учреждения. Конечно, есть контакт между педагогическим коллективом, администрацией, и родительским комитетом, родителями учащихся. К сожалению то, о чём Вы сегодня говорите, о таких конфликтных ситуациях, в практике системы образования очень много. Это действительно так. Но я думаю, что мы сегодня будем об этом говорить, что нужно сделать для того, чтобы решить эту проблему. Для того, чтобы исключить конфликтные ситуации в образовательной среде. Потому, что мы должны сегодня понимать, что не ребёнок для школы, а школа для ребёнка. Это сегодня самое главное в деятельности нашей школы.

К. ЛАРИНА: Александр.

А. ГЛОЗМАН: Вы знаете, конечно, обращались и здесь во многом успех разрешения этого конфликта зависит от того, на сколько стороны готовы сделать шаг навстречу друг другу. Это чрезвычайно сложные ситуации. И мы сегодня не должны разбираться в конкретной ситуации потому, что мы не знаем всех её подводных камней. С чего всё началось, и как это происходило. Но, тем не менее, я хочу сказать, что есть такой известный лозунг: «Школа для всех, школа для каждого». И вот в этом лозунге мы всегда подразумеваем ученика. Но я считаю, что школа, это в том числе и для родителей, в том числе и для учителя. Если в школе создан определённый уклад для всех участников образовательного процесса, то и количество таких конфликтов будет гораздо меньше.

К. ЛАРИНА: Лариса.

Л. ПАВЛОВА: Мне хотелось бы сказать о том, что право родителя на участие в выборе педагога, это совершенно нормальное право, оно законное.

К. ЛАРИНА: Это как выбор врача?

Л. ПАВЛОВА: Да. Кстати говоря, выбор врача урегулирован законодательно. То есть, ты имеешь право выбрать уже сейчас. А школа к сожалению, у нас такое обязательно – принудительная ситуация получается. И, к сожалению, хотя родители – равные участники образовательного процесса, на равнее с учителем и с учеником, но заменить учителя возможно крайне редко только в случае какого-то большого конфликта. Во-первых, здесь есть и юридические препоны. Замена учителя – это значит либо увольнение учителя, либо переход из класса в класс. Вот начальная школа, кстати говоря, насколько я знаю, востребованность в хороших педагогах начальных классов, их, просто не хватает. Не хватает ряда узких специалистов. Поэтому ситуация достаточно сложная. Но то, что родители просто обязаны, если педагог вредит их ребёнку поставить вопрос об увольнении учителя, что, к сожалению, крайне редко случается, это совершенно нормально, и очень правильно.

К. ЛАРИНА: Я знаю, что существует такое устойчивое мнение, во всяком случаи, я это слышала от директоров школ, что учителя, которого есть за что уволить, что уволить его практически невозможно. Потому, что на его стороне, вся наша система, в том числе и законодательная. Вот то, о чём сейчас говорила Лариса. Так ли это на самом деле? К Ольге Осейчек обращаюсь.

О. ОВСЕЙЧИК: Я думаю. Если ставить вопрос впрямую, непосредственно об увольнении учителя, то в трудовом кодексе прописано, за что мы можем однозначно уволить человека по соответствующей статье трудового кодекса. К сожалению, в массовой практике бывают такие случаи, которые достаточно тонки. Они на грани таких острых моральных вопросов. Этично это, не этично, что считать этичным в поведении учителя в отношении к ученику. Что этично или не этично у ученика по отношению к учителю.

К. ЛАРИНА: Такие деликатные, тонкие вещи?

О. ОВСЕЙЧИК: Да.

К. ЛАРИНА: А что закон нам говорит? За что в принципе, можно уволить педагога?

О. ОВСЕЙЧИК: Закон говорит нам о том, что мы можем уволить человека, который по своим профессиональным навыкам просто не соответствует…

К. ЛАРИНА: То есть, за проф. Непригодность?

О. ОВСЕЙЧИК: Да. За проф. Непригодность. Сегодня кстати очень широко обсуждается вопрос, о проведении аттестации педагогических работников. Если раньше учителя работали по разрядам, и получали квалификационные категории по результатам аттестации, где-то в школе, где-то на уровне округа, либо на уровне города, в зависимости от заявленной категории. Сейчас речь идёт о том, что в предлагаемом проекте министерства образования будет базовая категория, которую должны будут получать все сотрудники школы, и не исключено, что речь идёт о сдачи учителем экзаменов по своему предмету. Потому, что очень часто оценка, которой пользуется учитель, является неким манипулятором по отношению к ребёнку. Вы знаете, если говорить т том, что как подвинуть ненужного учителя, неугодного для родителей. Учителя, который, по мнению и учеников, и родителей, не является профессионалом в своей деятельности. Я думаю. Что одним из возможных вариантов могло быть обсуждение и выбор учителя на следующий учебный год. Что сегодня мы практикуем в своей деятельности. Мы регулярно проводим «Родительские собрания», и весной, на «Родительском собрании», об этом знают и родители, и дети, и педагоги, мы даём право на следующий год выбрать учителя. К нашему счастью, желание администрации, полностью совпадает с желанием родителей.

К. ЛАРИНА: Да, Александр.

А. ГЛОЗМАН: Да, действительно, если мы будем менять схему аттестации учителя, ту, которая есть сейчас, то достаточно легко проверить его предметную компетентность. Достаточно легко проверить его методическую грамотность. Но каким образом мы проверим нравственные установки этого учителя? Его гражданскую позицию? Ведь для того, чтобы это определить, требуется время, требуются какие-то совместные действия, чтобы понять, что это за человек.

К. ЛАРИНА: Вы что? Не знаете своих учителей?

О. ОВСЕЙЧИК: Дети очень хорошо понимают, плохой или хороший учитель.

К. ЛАРИНА: Но ведь директор тоже знает.

А. ГЛОЗМАН: Ксения, этот учитель когда-то пришёл в школу. А прежде, чем он пришёл в школу, он пришёл в педагогический ВУЗ. И вот об этой проблеме тогда никто не думал. Его учили литературе, физике, технологии. Его учили педагогике и дидактике. Но вот эта часть ставится за бортом. И на сегодняшний день, почему, когда человек идёт поступать в институт ФСБ, например, требуются поручители, и рекомендательные письма. Когда он идёт работать с детьми, а это тоже определённая безопасность нашей страны, от него ничего не требуется, кроме сдачи экзаменов. Даже простейшего собеседования нету. Поэтому, мне кажется, нужно говорить о том, чтобы при поступлении в педагогические ВУЗы, были либо рекомендательные письма школ, которые знают этого человека, либо рекомендательные письма общественных организаций, которые, с одной стороны, рекомендовали человека, а с другой стороны, несли бы за него определённую ответственность. Вот открытость этого пространства нужна чрезвычайно.

К. ЛАРИНА: Да, Лариса.

Л. ПАВЛОВА: Вы знаете, мне очень приятно беседовать с директорами, которые так правильно и прогрессивно понимают роль учителя. И естественно, не трудно проверить квалификацию учителя, но его морально-нравственные и педагогические способности. Потому, что учитель – это педагог. И большую роль в этом играют родители. К сожалению, наша школа авторитарная. Но ведь мы должны не забывать, что родители имеют преимущественное право на воспитание своего ребёнка. То есть, все воспитательные моменты, которые происходят в школе, начиная от дополнительных занятий, заканчивая выбором учебных программ, выбором дополнительной литературы, какие-то посещения музеев, не школьная работа. Это всё должно происходить, по крайней мере, без протеста родителей. У родителей может быть, не хватает сил, участвовать во всём этом. Но если родитель говорит, что это плохо, это большой звонок для школы. Но, к сожалению, мы этого не видим. И я в силу того, что работаю как адвокат, и сотрудничаю с общественными организациями, я сталкиваюсь с негативными случаями. Эти случаи, просто вопиющие. Когда родители просто забирают детей. В маленьких городках они забирают детей на домашнее обучение, там, где нет возможности передать ребёнка в другую школу. А в больших городах, например, в Москве, просто переходят в другую школу. Потому, что ребёнок дороже. И только когда есть какой-то коллектив родителей, единомышленников, тогда как, наверное, этот конкретный случай, они пытаются заменить учителя. А что такое учитель в начальной школе? У маленького ребёнка ведь не спрашивают, какой он компетентный. Его спрашивают: «Скажи, а учительница добрая»? а ребёнок говорит: «Да, добрая». Или, понурив глаза, молчит. И если учительница не добрая, то у ребёнка на всю оставшуюся жизнь будет негативное отношение и к школе, и к знаниям. И тут нечего комментировать. Мне хотелось бы вот ещё о чём сказать. О том, что сейчас очень много, с другой стороны, спекулируют. Вот меня часто зовут в передачи насилия в школе, насилия в школе, насилия в школе. Мне уже даже противно это слышать. К сожалению, школа после 92-го года, она очень долго держалась старыми кадрами, старыми учебниками. Но после 2000года, произошла резкая замена всего изменения в нашем обществе, и школа стала частью нашего общества. Во-первых, особенно, это Московские школы. Это контрольно – пропускной режим, такой СИЗО тюремный. Вот тебе карточка, ты вошёл, и что там происходит – неизвестно. И далеко не все дети могут рассказать родителям всё. Они даже не могут объяснить, что произошло. Кто-то просто сидит, и плачет на лестнице. Спрашивают: «Что ты плачешь»? А ребёнок не говорит. Потому, что разные характеры. Поэтому, родителю школа стала недоступна. То «Родительское собрание» информационного характера об оценках ученика, или негатива наоборот, что Ваш мальчик избалованный, Вот всё, куда допускают родителей. Факты говорят о том, что желание родителей в силе закона общественно государственного управления школой, принять участие в выборе учебников, выборе программ, замене учителя, наталкивается на глухую стену не только со стороны дирекции, хотя дирекция часто не против. А со стороны органов управления, которые уже всё прописали, и сдали бесплатные учебники, и ни-ни. Учись в принудительном порядке тому, чему мы скажем. Вот какая проблема у нас есть.

О. ОВСЕЙЧИК: А я не могу согласиться с этой позиции.

К. ЛАРИНА: Двое на двое у нас сегодня.

О. ОВСЕЙЧИК: Потому, что я не могу сравнить Московскую школу с СИЗО, где введён пропускной режим. Я не могу однозначно совершенно только лишь потому, что вопрос о безопасности и при входе в школу, и при нахождении ребёнка в школе, сегодня стоят на первом месте. Это вопрос, который с моей точки зрения, не подлежит никакому обсуждению. Если говорить о том, что органы управления образованием и школой сегодня закрыты для родителей, это тоже не совсем так. Потому, что мы сегодня, каждую четверть проводим дни открытых дверей для родителей. День открытых дверей – это не только возможность пообщаться с учителем, это возможность для родителей принять участие в совместных творческих делах. В конкурсах, в олимпиадах. В постановках спектаклей. И таких форм работы я, и мой коллега, можем назвать очень много. И органы управления образованием сегодня достаточно жёстко ставят вопрос об открытости образовательной среды, о том, что родители – равноправные участники образовательного процесса. Если возникают конфликтные ситуации, думаю, что позиция всегда бывает на стороне ребёнка.

К. ЛАРИНА: Самое главное, что мы должны, ми думаю, что все с этим согласятся, что всё зависит от конкретного директора. Потому, что какой директор, такова и атмосфера в школе.

О. ОВСЕЙЧИК: Не всегда. Я знаю конкретные случаи. Я не сомневаюсь, что очень не плохая школа у нашего собеседника. Они оба директора, и раз они пришли сюда, значит, они живо интересуются этой проблемой.

К. ЛАРИНА: У нас всегда в этой передаче только лучшее.

О. ОВСЕЙЧИК: Я говорю, с точки зрения родителей. И говорю с точки зрения конкретных обстоятельств и фактов. Я знаю конкретные случаи, когда директора были готовы решить какой-то вопрос, то, что они, очевидно, видели, что либо учитель не компетентен, либо допустим, очень не важные учебники. Либо какая-то программа. А разнарядка, и директор говорит: «Вы знаете, Вы меня извините, но я ссориться с руководством не буду». Я не говорю, что Москва плохая. Я говорю вообще о ситуации в России. Потому, что очень много в родительский комитет поступает различных писем потому, что это такая организация, которая занимается оказанием правовой помощи по всяким конфликтным ситуациям. К сожалению, это повсеместно. Таких случаев много. Имеется тенденция на отторжение родителей из школы. И только отдельные сподвижники, педагоги и директора. Они понимают роль родителя. Что им легче будет работать. Но сложнее, ведь не все готовы. И вот очень хороший вопрос поднял директор. О том, что подготовка педагогических кадров. Единственная надежда, что сейчас детей станет меньше. И учителей станет больше. И может быть, не будет такого потока. Но то, что необходимо брать определённые характеристики, определённые направления, потому, что я знаю конкретные случаи. Ученику, вот мне недавно звонили, учительница 35-ти летняя от него забеременела, и рожает от 16-ти летнего ученика своего класса. Понимаете, какой у неё уровень? Это что такое происходит в нашем государстве? Понимаете, звонят и спрашивают: «А стоит ли возбуждать уголовное дело»? Но там ребёнок уже рождается. Понимаете? И таких случаев не один. Вот я только три знаю, за прошедший год обращались.

К. ЛАРИНА: Это такие крайние случаи. Бывает самая распространённая – это некоторая психологическая несовместимость. Бывает, что вообще никто не виноват. А просто, не выстраивается отношение с классом, если мы просто говорим об учителе начальной школы, либо о классном руководителе. Я могу сказать, раз уж тема очень хорошо знакома, как родителю, потому, что я с ней столкнулась. Я нашла выход из ситуации. Сначала мы ходили к директору, капали на мозги, жаловались на нашу учительницу. Это всё собиралось. И потом мы решили взять, и написать письмо директору, чтобы был документ. Да, наверное, у меня были сомнения, как у человека, рождённого при Советской власти. Я сама себе напомнила, вот ту самую расхожую среднестатистическую мамашу, которая тут же пишет письма во все инстанции, в партийную организацию. Такие элементарные доносы. Но будем считать, что так. Другого жанра мир не придумал. Мы составили письмо, Наша инициативная группа, родительский комитет в классе, не все родители, конечно, подписали, потому, что родители тоже иногда боятся, как и директора. Не хотят портить отношения с педагогическим коллективом. Но человек 8 подписало. После этого, учительницу из нашего класса убрали, как классного руководителя. По своему предмету она работает, но в нашем классе, тоже не работает естественно. Потому, что есть конфликт. Сейчас я скажу, чем всё закончилось. Когда моя совесть совсем очистилась. Потому, что мне было тоже не очень как-то ловко. Её убрали из нашего класса. И дали её снова 5-й класс. Как классному руководителю. Первое сентября, все счастливые, она с новым классом, на нас не смотрит. Через месяц родители её нового класса сделали ровно то же самое. Мы ни с кем не общались, мы никого ни о чём не предупреждали. Но мы оказались правы. Потому, что у человека, наверное, есть свои собственные недостатки.

Л. ПАВЛОВА: Может быть, срыв нервной системы даже просто.

К. ЛАРИНА: Она там осталась преподавателем, ведёт свой предмет, но классным руководителем её больше не ставили.

Л. ПАВЛОВА: Я бы хотела прокомментировать пару слов. Вы сказали, что Ваша совесть вас замучила.

К. ЛАРИНА: Конечно, мне было неловко такими методами пользоваться.

Л. ПАВЛОВА: Да, вот те родители, которые нас слушают, они должны знать о том, что учитель совершенно справедливо защищён. Он защищён, в каком порядке? Все устные заявления, не подлежат служебному расследованию. Просто на уровне взаимоотношений родитель – директор, это выслушивается, и может быть, делается какое-то замечание. Но для того, чтобы решить какой-то вопрос, касающейся нарушения учителя, и этики, физическое или психическое насилие, либо иные какие-то конфликты. Родитель в силу законов должен подать письменное заявление. И директор, только при наличии письменного заявления, имеет право расследовать данный конфликт, и вынести по нему какое-то решение, начиная от дисциплинарного взыскания, и вплоть до увольнения.

К. ЛАРИНА: Ну что ж, мы на этом делаем перерыв, слушаем новости, потом продолжим программу «Родительское собрание». Я тут хочу педалировать Димино насловие «Родительское». Для того, чтобы родители к нам подключились. И рассказали о своём опыте общения с педагогами, либо выхода из такой конфликтной ситуации, когда возникает необходимость поменять учителя, либо классного руководителя в том классе, где учится Ваш ребёнок.

Продолжаем наше «Родительское собрание», и теперь, прежде чем продолжить обсуждение в студии, я предлагаю послушать несколько телефонных звонков, как мы и планировали. Наш номер в студии: 363-36-59. Наша тема: «Как убрать плохого учителя»? И мы обращаемся к родителям, прежде всего. Были ли у Вас ситуации, когда возникала необходимость обсуждать тему смены педагога в классе. Если возникала такая ситуация, то как Вы из неё выходили. Какими методами пользовались. Удачно или неудачно получилось у Вас. Естественно, нас интересуют, какого рода конфликты у Вас случались в Вашей жизни. Пожалуйста: 363-36-59. Это телефон прямого эфира. Алло, здравствуйте.

Слушатель: Здравствуйте.

К. ЛАРИНА: Да, пожалуйста, как Вас зовут?

Слушатель: Меня зовут Римма Ильинична, я звоню из Санкт-Петербурга. Краткая история из моей собственной жизни. Очень далёкая история, 1953 год. Сообразите.

К. ЛАРИНА: А Вы тогда были…?

Слушатель: Я была в 9-ом классе. У нас была преподавательница истории абсолютно ничтожная, никчёмная женщина, которая, во-первых, не знала ни одного слова, ни справа, ни слева, ни сверху, ни снизу. Кроме того, что написано в параграфе учебника. И второе. Она не умела это складно рассказывать. Класс шумел, безобразничал. У нас была чисто женская школа.

К. ЛАРИНА: Давайте, мы сейчас с Вами сократим Ваш рассказ. Просто от начала до финала. Как Вы выходили из этой ситуации? Что сделали?

Слушатель: Она, однажды, не выдержав борьбы с нами, выбежала, и вернулась вместе с директрисой. Директор грозила раскассировать класс, выгнать нас из комсомола, и из школы. Я встала, и при всём классе рассказала, что эта учительница не владеет русским языком.

К. ЛАРИНА: Дальше что было?

Слушатель: Всё. Её убрали.

К. ЛАРИНА: Это открытый протест, в 53-м году. Наверное, она плохо знала историю ВКПБ. Я думаю, это всё и решило.

О. ОВСЕЙЧИК: Очень хорошо, что директор услышал учеников.

К. ЛАРИНА: Друзья мои, давайте всё-таки поближе к 2008 году, пожалуйста. У нас всё-таки сейчас совсем другая страна. С одной стороны хорошо, а с другой, есть о чём пожалеть. Поэтому, сегодня другие конфликтные истории. Алло, здравствуйте.

Слушатель2: Здравствуйте. По поводу программы с родителями. У меня был такой опыт, и в принципе, он увенчался успехом. А я из Тулы звоню. Зовут меня Ирина.

К. ЛАРИНА: Да, Ирина.

Слушатель: Ребёнок мой был в 9-ом классе. Мы меняли учителя химии, и всё обошлось нормально. Но самое удивительное – это финал. Когда мы поменяли учителя, он был однозначно, не компетентен, на пенсии, его это не интересовало, но потом родители через полгода, за спиной того коллектива, который это сменил, всё равно вернули этого плохого учителя, потому, что он обещал хорошие оценки большинству класса. То есть, там можно было халтурить.

К. ЛАРИНА: Спасибо Вам. Вот ещё одна история. Алло, здравствуйте.

Слушатель3: Алло, здравствуйте. Это звонок из Саратова. Меня зовут Елена. У нас был такой случай. У меня сын учился в школе, в центре. Очень хорошей по отзывам. И оказалось, что наш преподаватель по математике очень не любит мальчиков. Она просто зажимала их до двоек аккуратно, нам пришлось уйти из этой школы. Но через год, я узнала, что всё-таки её сняли с классного руководства. Потому, что отзывы были ужасные от всех.

К. ЛАРИНА: А что значит, не любила мальчиков? Как это выражалось?

Слушатель: Она почему-то относилась к девочкам очень хорошо. 4, 5, и без вопросов. А мальчикам – 2, 3, и никаких оценок выше она не ставила. То есть, получалась математика, геометрия, алгебра, всё-таки с 5-го класса. Начало знаний у нас. И потом, ребёнок у нас, так не любит эту математику.

К. ЛАРИНА: А Вы пытались ситуацию каким-то образом разрешить, не уходить из школы сразу?

Слушатель: Директор мне сказал, я к нему ходила по этому вопросу. Забирайте документы, и валите, куда хотите. У нас такая крутая школа. У нас слишком много желающих на Ваше место. Так что мы ушли спокойно. Чтобы у меня ребёнок не болел, не нервничал. И мы закончили простую школу очень замечательно. Учимся в экономическом институте. Но вот эта вот особенность, я слышала такую историю от других родителей.

К. ЛАРИНА. Понятно. Спасибо большое. Ещё звонок, пожалуйста. Алло, здравствуйте.

Слушатель: Здравствуйте, это Варвара. Я, как ученик, который с начальной школы и до института, несколько раз мы проводили попытки менять учителей, пару раз это увенчалось успехом.

К. ЛАРИНА: Каким образом, что Вы делали?

Слушатель: В более младших классах, после начальной школы, нам, конечно, помогали родители. Там была учительница истории, которая вмешивала литературу. Но по истории Бородина, мы должны были читать стих Лермонтова наизусть. На истории, но никак не заниматься историей. Это мы рассказывали родителям. Родители собрались, заочным составом, решили перевести нас другой учительнице. Благо, тогда директор была старенькая, и завуч управляла школой. Потом, пришла новая директриса, хорошие учителя все ушли, поскольку у нас там пошла уборка в школе, но никак не учёба. И нам поставили учительницу по литературе. Сколько мы с ней не боролись, сколько не устраивали бойкот, урок невозможно было вести. Она вела только 6-ой класс. Соответственно, в 9-ом классе, ей делать было нечего. Это тоже не подействовало, за счёт политики директора. Я свожу своё мнение к тому, что только директор может помочь в этом. Далее, я перешла в лицей. Там было именно всё для учеников. Нам назначили классного руководителя, учителя по математике. Он также был некомпетентен в вопросе. До этого у нас была великолепная учительница по математике. И несколько раз на уроках, показывала при мне ошибки, которые он допускает. Просто элементарные. Плюс, он ещё не очень хорошо относился к нам, как классный руководитель. Немного унижал нас, немного ещё что-то. И тут мы уже учениками решили. Мы пошли к директору, директор там была просто великолепная. Она нас выслушала, и его просто перевели на более нижние классы вести то, что он действительно умеет, то, что он действительно знает. Его перевели туда на 7-ой класс, 10-й, 11-й класс он уже не вёл. Хотя, был неимоверный дефицит в учителях, нам специально выкроили дополнительно лучшую учительницу.

К. ЛАРИНА: Спасибо Вам, Варвара, мы поняли. В подтверждение моих слов, что всё равно, всё зависит от директора. Я не знаю, добьёмся ли мы сегодня конкретных историй от наших директоров, которые в студии. Да, Александр, пожалуйста.

А. ГЛОЗМАН: Вы знаете, я кроме того, что директор, я ещё и учитель. И до сих пор преподаю, пытаюсь совместить эти две должности, хотя это, в общем, не всегда просто сделать. Мне всегда больно слышать эти истории, потому, что я знаю и других учителей.

К. ЛАРИНА: У нас сейчас же тема такая. Понятно, что есть и другие.

А. ГЛОЗМАН: Я просто хочу сказать, что если сравнивать с теми, с той работой тех учителей, о которых говорят хорошо, к которым потом, окончив школу, выпускники приходят через много лет, и тех, о которых мы говорим сегодня. То здесь стиль совершенно разный. Учитель не может быть хорошим, или плохим. Учитель, он и есть учитель. И очень важно, чтобы было установлено, уважительное отношение между учителем и учеником, и родителем. Мы не говорим о всеобщей любви друг к другу. Есть определённое табу. Они должны уважительно относиться друг к другу. Но для того, чтобы это осуществить, недостаточно проводить только уроки, давать какие-то знания, получать в ответ домашние задания, расставлять отметки. Требуется ещё что-то. Чтобы говорило о том, что в школе есть какая-то деятельность, совместная деятельность. Организовать эту деятельность, как раз, и является задачей, в том числе, и директора школы. Совместную деятельность учителя, родителей, учеников, выпускников. На сегодняшний день, мы говорим о роли общественных организаций, родительских комитетов, или совета школы, в управлении. Но очень часто мы слышим, о контролирующих функциях этих всех организаций. Поменять программу, поменять учебник, поменять учителя.

К. ЛАРИНА: Вы имеете в виду, родительские организации?

А. ГЛОЗМАН: Да. В том числе, и родительские. Но мы не говорим о том, чтобы эти организации стали социальными партнёрами школ. Чтобы они помогали школе в организации каких-то интересных дел, интересных мероприятий, акций. Я не говорю сейчас о финансовой поддержке. Чем меньше родительских средств будет привлечено в школу, тем нам проще будет жить. Это моя позиция, как директора школы. Есть государственные средства, бюджетные средства, на которые мы вполне могли бы при нормальном финансировании, существовать. И не просто существовать, а работать. И для этого больше бы ничего не требовалось. Но именно социальное партнёрство – вот то, чего сегодня в школе не хватает. Когда мы говорим о закрытости школ, об охране, которая стоит на дверях школы - это однобокий подход. Школа должна быть открыта. Но это не значит, что туда должны прийти родители, и общественные организации. Это здорово и замечательно. Но и дети вместе с этими организациями должны выйти за пределы школ, заниматься социально значимой деятельностью. Это может быть и помощь ветеранам, и оформление школьного парка, и работа с детьми в детском саду, или в детском доме. Но мы должны сделать школы открытыми, расширить рамки той деятельности, в которой принимают участие наши ученики.

К. ЛАРИНА: Кто же спорит? Я думаю, что здесь спорить не о чем.

А. ГЛОЗМАН: Конечно, но ведь надо это и организовывать.

Л. ПАВЛОВА: Вы знаете, меня очень взволновала беседа с этой Варварой. Бывшей ученицей, которая рассказала, как они снимали учителей. С одной стороны, это очень прогрессивно и модно, участие ученика в управлении школой. Вот такие они активные. Им рассказывают об их правах, и они хотят эти права реализовать. Идут бурные дебаты. Но, у меня есть конкретный случай, в прошлом году, я вела, по просьбе директора одной очень хорошей школы, юридический проект. И мы сделали такой проект с учениками, 7-е – 9-е классы, посвящённые праву. Во-первых, это белое поле. Они ничего не знают. И мы с моим коллегой долго думали, как мы будем это вести. В итоге, мы взяли за основу старый древний фильм про любовь. Он назывался – «А если это любовь». Во-первых, это их очень интересует всех, а во-вторых, на примере поведения героев, мальчик – девочка девятого класса, которые любят друг друга, учитель, которая открывает письмо, и всем читает, мать, которая даёт пощёчину за то, что девочка прогуливает школу. Девочка пытается отравиться, а мальчик уезжает. Вот такая ситуация. Детей надо воспитывать. Первое занятие. Ребята, как Вы относитесь к поступку учителя, поступку матери, поступку Ксении, поступку Бориса, учителя. «Таких, гнать надо». - Говорят дети. – «Как они имели право? Мать! Как она имела право ударить дочку»? А когда мы стали разбирать ситуацию о том, что же произошло, как должен был реагировать учитель, как должна была реагировать мать, после 3-х – 4-х месяцев занятий, когда мы уже эту ситуацию проиграли в лицах, и несколько пар изобразили эту ситуацию, они почесали затылок, и сказали: «Вы знаете, а ведь мать-то абсолютно права. Вы знаете, и учитель тоже прав». Но им надо было проиграть эту ситуацию. И в итоге, ведь это не любовь. Девочка чуть не отравилась, а мальчик её бросил. И для них это было таким откровением. Они говорят: «Мы об этом никогда не задумывались». Поэтому, вопрос, дать детям права, и пустить их гуляй поле, это нельзя. Во-первых, надо родителей привлекать. И, во-вторых, авторитет учителя бесспорно надо поддерживать.

К. ЛАРИНА: Подождите, а если ситуация такая зеркальная? Когда действительно приходят не родители жаловаться на учителя, а именно ученики. Вот собрались, и пришли к директору. Что делать?

Л. ПАВЛОВА: Надо провести разбор полётов.

К. ЛАРИНА: То есть, Вы в данном случае, на стороне учителя, всё-таки? То есть, детям сразу доверять нельзя.

Л. ПАВЛОВА: Дело ни в недоверии. А дело в том, что нельзя огульно охаивать. Потому, что у детей может быть, не вполне конкретный взгляд на ту или иную ситуацию. Хотя я, как правило, защищаю и родителей, и детей, в конфликтных ситуациях. В основной своей массе учителя не правы бывают в этих ситуациях. Потому, что они доводят до конфликта. Но, здесь задача администрации и директора правильно разобраться в этой ситуации, провести работу и с учителем, и с родителем, и с учениками. Найти общее, если возможно. Но если со стороны учителя имеются вот такие ситуации, то не умалчивать. Не уводить в песок конфликт. Его надо разобрать, в начале с каждой стороной, потом вместе, и потом принять решение.

О. ОВСЕЙЧИК: Безусловно, у каждого участника образовательного процесса, и у педагога, и у ученика, и у родителя, есть свои права. И сегодня об этом говорят очень много. Но конечно, мне кажется, что нам не следует никому забывать, о том, что права влекут колоссальную ответственность и обязанности. Мы договорились, что у нас есть декларация прав и обязанностей участников образовательного процесса. Они открыты, они опубликованы на сайте школы. Я бы хотела поддержать коллегу своего, директора. Конечно, очень важна атмосфера в школе. Очень важен уклад школьной жизни, который сегодня складывается не только из урочной деятельности. Если есть нормальный диалог между всеми участниками, равноправный диалог, тогда и школа будет успешной.

К. ЛАРИНА: А что Вы делаете? Вот давайте пошагово ситуацию условную проиграем. Как предлагает нам Лариса модель, вот как в фильме «А если это любовь». Берём модель конфликтная ситуация в школе. К Вам, к директору гимназии, приходит группа учеников старших классов, с конкретной жалобой на конкретного учителя, с требованием сменить этого учителя, потому что он их не устраивает по таким-то, и по таким-то причинам. Что Вы делаете?

О. ОВСЕЙЧИК: Вы знаете, у нас дети очень деликатные, и я им за это благодарна. Они никогда с категоричным требованием не придут. Они придут посоветоваться, они придут поразмышлять. И я им за это благодарна. Конечно, в разговоре появляются какие-то дополнительные факты, дополнительные нюансы истории. И я полностью согласна с адвокатом, с представителем родительской общественности, что, конечно, надо смотреть и позицию детей, и позицию учителя. И решение должно быть принято после разговора и совета с учителем. Если есть необходимость, то, может, надо встречаться вместе, ученики и учитель.

К. ЛАРИНА: Вы знаете, вот возвращаясь к моей ситуации, когда у нас возникли подозрения, что что-то здесь не то. Мы же тоже не знаем, что там происходит. Один ребёнок рассказал, что она его обозвала, другой рассказал, что не так оценку поставила. Это пятый или шестой класс, думаешь, что не может быть, вроде открытых конфликтов нет, скандала нет, мало ли, что случается. Первый звоночек для нас, для родителей, прозвенел, как это ни странно, на родительском собрании. Первое родительское собрание, второе родительское собрание, третье родительское собрание. Приходят учителя предметники, и каждый рассказывает о том, что происходит в классе. Все наш класс хвалят, все говорят, какие там замечательные дети. Наша классная руководительница каждое родительское собрание начинает с крика: «уроды, какой жуткий класс, какой кошмар. Они все отвратительно себя ведут, они не занимаются школьной работой, они не хотят ходить в школу, они меня обманывают, с ними никто не может сотрудничать». И так каждое собрание. Так, смекнули мы, что-то здесь нето. Вот тогда и начали расследование.

Л. ПАВЛОВА: Знаете, Ксения, мне хотелось бы немного отчастности перейти к общему, и сказать о следующем. О том, что, к сожалению, и т уже прозвучало в нашей передаче, мысль о том, что необходимо улучшение законодательства, создание механизмов участия и родителей, и учеников в управлении школой. На сегодняшний день у нас в законе заявлено, что участники образовательного процесса – это учитель, родитель, и ученик. Но, вот этот механизм участия должен решаться определенными локальными актами, или отражён в самом уставе школы. К сожалению, в типовых уставах школы механизм участия родителей и учеников не отрегулирован. И сама школа, зачастую в силу отсутствия компетентных юристов, при утверждении этого устава, она не способна написать подобные локальные акты, которые бы учитывали и данную школу, её профиль, направление, и какие-то модели поведения. Поэтому, эта задача, в общем, дать примерные уставы даже локальных актов, тех чиновников, которые обязаны заниматься организацией школы.

К. ЛАРИНА: А если родители не нужны школе, как советчики? Александр уже сказал, для чего нужны родители. Заниматься внеклассной работой – это раз, деньги, и в походы ходить, когда учителей не хватает, и ветеранам помогать.

А. ГЛОЗМАН: Вы очень упрощаете ситуацию. Понимаете, социальное партнерство не подразумевает собирать деньги, и ходить в походы. Это должно делаться вместе на паритетных основах, и при желании всех сторон. Понимаете, в чём дело. У нас разные учителя, разные дети, разные родители. Я не говорю, плохие они, или хорошие. Они все разные. У каждой из этих групп своя правда. И роль директора в данной ситуации – это роль определённого миротворца при возникновении конфликтных ситуаций. И очень важно, чтобы директор занял позицию, равноудалённую от всех этих групп. Чтобы они не говорил, что если учитель, то значит, он всегда прав. Это он говорит детям. И говорит, что родитель всегда прав. Он должен выслушать всех, и понять. И потом найти способы примирения, и разрешения этого конфликта. Если мы говорим о юридической основе участия общественных организаций и родителей в работе школы, то действительно, нам не хватает юридической поддержки. В уставе каждого образовательного учреждения прописано, что в школе должен быть совет школы или учреждения. Это всё есть, и это действительно существует. Но, для того, чтобы это работало, надо изменять не только уклад школьной жизни, но и законодательные акты, и нормативы, которые работают над школой и вокруг школы. Потому что, совет школы принимает решение коллегиальное. Ответственность за это решение несёт не совет школы, а несёт директор, и несёт персонально. Почему так происходит. А потому что все органы, которые стоят над школой, они спрашивают не с совета школы, они спрашивают с того человека, который конкретно занимается управляющей деятельностью в школе. А это директор. Он является распорядителем бюджетных средств, и отвечает за всё то, что происходит. Поэтому, менять надо не только то. Что в школе, но и то, что за её пределами.

К. ЛАРИНА: А насколько Вы зависимы от вышестоящих организаций, от чиновников в районном управлении образования?

А. ГЛОЗМАН: Вы знаете…

Л. ПАВЛОВА: кто платит, тот и заказывает музыку. Платят через управление.

А. ГЛОЗМАН: не надо смотреть на чиновников, как на людей, которые платят и выделяют средства. Они все вышли из школы. Это, во-первых. Все имеют опыт работы в школе, и понимают весь механизм работы школы. Я ни в коей мере не хочу их защищать сейчас или обелять. Но, тем не менее, всё это сейчас называется рамками делового сотрудничества. И у нас такие отношения сложились. По крайней мере, у меня, как у директора школы и с чиновниками, и управлением образования, и управы района. У нас нет проблем, мы делаем одно очень важное дело. А если эти проблемы возникают, то естественно, мы пытаемся эти проблемы решить.

К. ЛАРИНА: Возникают. И мы знаем такие случаи, я знаю, когда директоров, как детей маленьких вызывают на ковёр в районное управление образования, и отчитывают их там за какие-то нарушения. И родителей отчитывают. Это всё по таким советским привычкам. Школа, как авторитарный институт.

Л. ПАВЛОВА: Вы знаете, я не могу не вмешаться. Ксения, если можно.

К. ЛАРИНА: Да.

Л. ПАВЛОВА: Меня очень коробят слова социальное партнёрство. Это какие-то такие формальные слова. Родитель, он не социальный партнёр. Он законный представитель своего несовершеннолетнего ребёнка, имеющий преимущественное право на воспитание. Поэтому, когда мы переводим это в ранг социальное партнёрство, это Вы можете со спонсором, попечителем, с какой-то организацией, музеем, быть социальными партнёрами. Но, у родителя совершенно иной статус.

О. ОВСЕЙЧИК: А если родители объединены в некую форму, и являются организацией?

Организации, которые сотрудничают со школой или организуют социальные проекты. Я считаю, что термин достаточно приемлемый.

Л. ПАВЛОВА: вот социальное партнёрство с некими организациями возможно. Но, каждая организация имеет свой устав, как известно, где прописаны её полномочия. А вот у родителя полномочия прописаны в свидетельстве о рождении ребёнка фактом своего родительства. Ему не надо ни в какуюорганизацию входить. И родительское собрание конкретного класса, или конкретной школы – это является тот самый субъект, с которым надо работать. А уже потом, решая разные локальные задачи школы, работать с различными общественными организациями. Я думаю, так. Мы просто забываем роль родителя. Сейчас вообще, как мне кажется, размывается роль семьи. А мне хочется напомнить, что с семьёй надо работать школе. Хотя, это, конечно, трудно, и не все семьи этого хотят, чтобы школа вмешивалась в их жизнь. Но, тем не менее, должна быть установка приоритетов. Не социальная партнёрская работа. Формализм очень тянет. Надо работать с семьёй, работать с родителями, работать с учениками. А нам уже замылили словами глубоки смысл того, что происходит в школе.

К. ЛАРИНА: А Вы хорошо знаете родителей?

А. ГЛОЗМАН: Вы знаете, не очень хорошо знаю родителей. Мы знаем родителей по поступкам их детей. По хорошим поступкам, и не по совсем хорошим поступкам. И, честно говоря, многие родители нашей школы – это наши выпускники. Мы их знаем ещё с той поры. И очень часто то, что происходит в семье, потом отражается в поведении ребёнка. И через ребёнка мы о семьях знаем очень много, встречаемся с родителями, разговариваем. Я бы хотел сказать то, что родитель не только имеет право, но он ещё несёт определённую ответственность за воспитание ребёнка. Также, как и директор несёт ответственность за то, как работает его учитель. Поэтому, здесь, когда мы говорим о правах, мы должны говорить ещё и об определённой ответственности, в том числе и со стороны родителей, за то, каким ребёнок приходит в школу. И когда мы принимаем детей в первый класс, они совершенно разные, мы их ещё не знаем. Но мы сразу оцениваем уровень их школьной зрелости, готовности к тому, что их ожидает в школе. И уровень этих детей чрезвычайно разнообразный. Я не говорю о том, что кто-то умеет писать, а кто-то не умеет писать или читать. Но, они совершенно по-разному относятся к тем жизненным ситуациям, которые складываются в школе. Кто-то готов высказывать своё мнение, кто-то сразу плачет, кто-то сразу ябедничает. Поэтому, здесь надо учить сразу и родителей, и учителей, общению с детьми. Я не говорю о предметной компетентности опять. Я говорю о педагогической составляющей этого процесса.

К. ЛАРИНА: безусловно. Потому что принудить к любви невозможно. Это исключено в любых отношениях, кК в семейных, так в отношениях между учителем и ребёнком. Но взаимное уважение, о чём говорил Александр, мне кажется, что это ключевое. Эти вещи, они воспитуемы, как в детях, так и в учителях тоже. Потому что, давайте отдадим себе отчёт, что учителей тоже часто заносит, когда они себя чувствуют просто богами, небожителями, и им кажется, что им можно всё. Когда они переходят на другую стилистику общения с ребенком, или с целым классом. Они не замечают, кода они человека морально унижают, подавляют, оскорбляют. Ведь, в конце концов не обязательно получить волчий билет, и не обязательно для этого совершить какое-то должностное преступление. Есть вещи незаметные. Вот скажешь учителю, а он скажет: «а что тут такого, а почему я должен, с какой стати. А почему я должен говорить им Вы, кто они такие». Здесь, опять же, от директора всё зависит. Вы с ними проводите какие-то беседы профилактические?

А. ГЛОЗМАН: Ксения, обратите внимание. Вы говорите, что вот нет совета школы, и от директора всё зависит. Получается такая реальность сегодняшнего дня.

О. ОВСЕЙЧИК: У школы, помимо образования, есть ещё задачи воспитательного процесса. И, конечно, это надо помнить всегда.

К. ЛАРИНА: Значит, какой призыв у нас финальный? Пусть школа не боится родителей, во-первых.

Л. ПАВЛОВА: нет, призыв к чиновникам. Давайте совершенствовать законодательство, и принимать меры к созданию механизмов реализации родителями, учениками, и учителями прав в школе. Во-вторых, надо пытаться найти всегда диалог, и пытаться в начале поговорить со всеми сторонами, как родителю, так и ученику, и директору. То есть, модель поведения такая. Принимать решение жёсткое, когда исчерпаны все иные способы. Другой вопрос. Есть возможность судебной защиты, начиная от чести и достоинства любого ребёнка, учителя, родителя, если его оскорбили. Другое дело, трудно это зафиксировать, но уж родители, учителя, ученики, фиксируйте тогда ваши нарушения.

К. ЛАРИНА: Ваш призыв, Ольга Овсейчик.

О. ОВСЕЙЧИК: мой призыв заключается в следующем, что, конечно, нужно видеть в каждом человеке личность, и уважать эту личность.

К. ЛАРИНА: коротко, лаконично, и правильно. И Александр.

А. ГЛОЗМАН: вы знаете, я за открытость школы, но за ту открытость, которая основана на конкретной совместной деятельности детей и взрослых.

К. ЛАРИНА: Вы как-то поясните?

А. ГЛОЗМАН: А я поясню. Дело в том, что все люди, которые приходят к нам в школу, они приходят, как правило, с целью контроля. У нас контролирующих организаций очень много. Если ещё и общественные организации будут заниматься контролем деятельности школы, то это будет явный перебор. Нам нужны партнёры, которые помогали бы работе с детьми.

К. ЛАРИНА: И контролировали.

Л. ПАВЛОВА: Вот у нас непонимание, почему родители – это общественная организация, а не родители. Вот вопрос в этом.

К. ЛАРИНА: я обещаю сделать отдельно программу с Вашим участием, и поговорить немного о правах родителей, об их полномочиях, правах, возможностях и участии в жизни школы.

Л. ПАВЛОВА: С удовольствием.

К. ЛАРИНА: Спасибо вам большое, и до встречи.