«Самое главное — не предавать себя»

Старший лейтенант из Мурманской области отказался выполнять приказ о направлении на СВО — и стал первым в стране подозреваемым по новой статье УК: отказ военнослужащего от участия в боевых действиях. Кто он, «один, который не стрелял», — трус или праведник?

Корреспонденты YouTube-канала «НО.Медиа из России» съездили на Север и узнали, как замполит стал пацифистом, почему человек, которому грозит срок, называет себя счастливым, и причем здесь буддизм.

Д.ВАСИЛЕЦ: Я, старший лейтенант Валилец Дмитрий Витальевич отказался выполнять отданный в установленном порядке приказ на убытие в командировку  для участия в СВО по убеждениям совести. В связи с этим на меня возбуждено уголовное дело по статье 332 части 2, подпункт 1.

Т.БРИЦКАЯ: Я вернулась несколько дней назад из Мурманской области, где встречалась с офицером, который стал первый подозреваемым по новой статье в УК РФ. Его буду судить за отказ от участия в боевых действиях в Украине. 

Это Дмитрий Василец, ему 27 лет, он старший лейтенант. Уже 4 года служит в Вооруженных силах. Очень искренний, мне кажется, и очень осмысленно рассуждающий человек. Служит он в поселке Печенга. Это самый север Мурманской области. Это крошечное поселение, практически только гарнизон. Там всегда холодно и теперь уже полярная ночь. И в общем, достаточно тяжелые условия. Тем не менее, он поехал туда добровольно. Он сирота, с Дальнего Востока родом. Суворовское училище. Военный институт, красный диплом. Имел право выбрать место службы. Поехал, тем не менее, на Крайний Север, предпочтя достаточно тяжелые условия.

Дмитрий, как следует из материалов дела и из материалов гражданского процесса, который слушался в открытом режиме, 5 месяцев участвовал в СВО на территории Украины с февраля. И, видимо, честно там служил, потому что имеет только благодарности и представление к награде. Хотя, что для него важно, постоянно повторяет, что ни разу не стрелял в живого человека. Он служил в штабном подразделений. 

То, что он там пережил, перевернуло его мировоззрение и в особенности потеря его близких друзей, которые погибли в один день. И выбив отпуск с большим трудом, он уже из этого отпуска не вернулся. Он съездил в Бурятию на могилу погибшего друга своего и принял буддизм. И вернувшись в Печенгу, сразу же сообщил командованию, что больше он в боевых действиях участвовать не будет и готов быть уволенным из армии. 

Тогда — это было летом — за отказ от участия в СВО полагалось только увольнение. В сентябре была принята новая статья в УК и согласно этим поправкам теперь это уголовное преступление. 

После того, как поправки были приняты, буквально через несколько дней Дмитрия вызывали из отпуска, который догуливал перед увольнением. Вызвали в часть и зачитали ему новый приказ о направлении в зону СВО. Ему пришлось отказываться повторно. И практически сразу было возбуждено соответствующее уголовное дело. 

У нас есть его материалы. Тут написано следующее: «В период прохождения воинской службы старший лейтенант Василец Д.А не исполнил в установленном порядке приказ об убытии в служебную командировку для участия в боевых действиях, тем самым отказавшись от участия в боевых действиях, чем совершил преступление против военной службы. 

Суд состоится достаточно скоро. Начнется разбирательство. Дмитрий совершенно не отрицает и продолжает настаивать на том, что это его сознательное решение, это его убеждения привели его к абсолютному пацифизму. Он считает, что не имеет права отнять жизнь другого человека. 

У нас есть его рапорт, который он подписал после того, как его второй раз пытались отправить в зону СВО. И он, мне кажется, начинается очень правильными словами: «Я, старший лейтенант Василец являюсь военнослужащим и в то же время являюсь человеком и гражданином». Вот свои гражданские и человеческие права этот человек и пытается отстаивать. 

Он сам связался с нами. Он полностью осознает свои риски, остается в России, естественно. И, в общем, готов принять ту участь, которую сулит ему действующий закон. Считает, что главное для него — остаться человеком, верным своим убеждениям. Я думаю, что вы послушаете его рассказ, потому что очень важно, чтобы это было услышано. Собственно, ради этого мы и остаемся работать в России. 

Д.ВАСИЛЕЦ: Конечно, общий фон информационный был такой, что мы едем бороться с националистами. И, собственно, какая информация тебя окружает. Если другой нету, то понятно, что в головах был основной этот момент. Сейчас да, может быть, многие думают, что военнослужащие какие-то плохие, еще что-то. Я скажу, что нет, мы такие же простые люди. Понятно, что есть разные, но в общем плане. Мы думали, что мы помогаем, что мы делаем что-то хорошее, что-то важное. И местным жителям тоже помогали, старались помогать, если продукты, еще что-то есть, делились всегда, никому не отказывали. 

Конечно, нам иногда привозили газеты «Красная звезда». И я помню, читал какую-то статью про какой-то зеленый коридор для вывоза  зерна  в Украине. Ты вообще не понимаешь, что вообще происходит в том плане, что либо мы какую-то задачу выполняем важную, серьезную или мы изображаем «вежливых людей».

Конечно, у меня лично было непонимание происходящего. Там многие военнослужащие не совсем понимали, что происходит. Многие хотели оттуда уехать, тоже не принимать в этом участие. Конечно, это всеобщее горе. И сейчас я это осознал, что это всё очень грустно. Не должно было этого произойти, тем более, что опять же многие русскоязычное население, у многих там родственники есть,  знакомые, друзья. Поэтому, конечно, мы не понимали. То есть борьба была у каждого. Может быть, не все об этом говорили, но внутри все равно у людей была борьба, непонимание, что происходит. 

Конечно, ты можешь бросить там оружие и уйти. Но в плане того, что если брать военного человека, который воспитывался, учился… Допустим, я вспоминаю суворовские годы, когда нам прививали чувство товарищества, взаимопомощи, поддержки, то, что вместе мы сила. Мы всегда помогали тем людям, которые не могли за себя постоять. То есть в моей голове был образ именно военнослужащего, что мы, наоборот, должны помогать тем, кто не может себя защитить и делать что-то хорошее.

Поэтому когда ты находишься там, у тебя в общем плане такие мысли, что ты не можешь просто так взять и уйти, потому что там твои товарищи, военнослужащие, друзья. Там это очень тяжело сделать, принять такое решение. 

На самом деле да, был какой-то процент населения, который встречал нас лояльно. Были и те, которые негативно. Я считаю, что больше все-таки негативно нас встречали. Может быть, это и не было видно по людям. Но в общем плане мы понимали, что нас там никто не ждал. 

При обстрелах периодически где-то ты  ходишь, смотришь… И я один раз проходил мимо улицы. Вышла одна бабушка, плакала, смотрела в небо и кричала: «Когда же это всё закончится!» И, конечно, в такие моменты ты начинаешь сомневаться в том, что происходит. Где-то гнев какой-то появляется и к самому себе. Просто потому что ты там находишься, потому что боевая обстановка, где-то боестолкновения, гибнут твои товарищи. В связи с этим у тебя нет времени осознать… как-то объективно со стороны посмотреть на ситуацию. Поэтому ты продолжаешь выполнять задачи. Я понимал, что я офицер, я не могу просто так оттуда уйти. 

У меня сейчас, получается погибло два друга моих, офицера. Так как я был в штабе, информация проходила и через меня непосредственно. Я пришел вечером на дежурство и увидел в списке две фамилии. Я заплакал. Скрывал свои слезы. Пытался не показать слабость. 

Очень много воспоминаний связано с этим людьми. Познакомились мы с Максимом в подразделении, в нем начали служить, командирами взводов оба были. Чем он мне понравился — тоже такой заряженный энергичный, очень любил жизнь. Занимался охотой, рыбалкой, спортом. Для меня он был образцом. Мы с ним иногда после работы, во время обеда брали ведра, поднимались на сопки, набирали ягоды. Спускались потом обратно, приходили в общежитие, потом варили варенье, пока было время. 

На службу приходили. Нам было реально интересно заниматься личным составом. Алдар Сыктоев. Вот мы тоже начали жить с общежития. Получилось так, что он ко мне переехал из свое комнаты в мою.  У нас была одна комната общая на двоих. Тоже был спортивны парень, добрый душой. Всегда приходил на выручку. Мы любили собираться по праздникам, по каким-то датам в больших компаниях и проводить вместе время. 

Мы паек получаем. У нас очень много пайка. Конечно, лично нам продуктов хватало. Мы что-то откладывали, отвозили в Заполярный, искали ВКонтакте в группах местных людей, которым предлагали помощь и вместе с ними привозили, отдавали людям. Радовались, что у нас есть такая возможность помогать людям, делать что-то хорошее. 

Алдар должен был в этом году жениться, как вернется — сразу сыграет свадьбу. Не получилось. Мы съездили с родителями потом на кладбище. Сейчас вспоминаешь их, и тебе не верится, что их нет. Иногда кажется, что сейчас кто-то тебе позвонит, ты пойдешь в гости, сядете, так же поговорить о чем-нибудь, попьете чай, посмеетесь. Но, к сожалению, реальность такова, что их уже нету. 

И после этого момента как-то уже 4-й, 5-й месяц ты перестаешь ценить свою жизнь. Уже надежда, что я вернусь, рассеялась, и я не верил, что у меня получится оттуда вернуться. К 5 месяцу ближе было уже такое желание, что прилетело бы уже чего-нибудь и либо ты 200-м оттуда уехал, либо 300-м. Потому что эмоционально очень сильно перегораешь. И, конечно, внутри какая-то борьба была и темнота копилась, опять же непонимание, что происходит, почему мы здесь, что мы делаем, для чего это всё. Какая-то ненависть и к самому себе есть, что ты неправильно поступаешь, что-то не то делаешь. И основное, что было в конце — хотелось, чтобы все закончилось, весь этот кошмар закончился. Первое время, кстати,  было ощущение что это что-то нереальное, ненастоящее, казалось, что ты в каком-то фильме или компьютерной игре. То есть первое ощущение: казалось, что ты не по-настоящему.

Там все глушили, связи не было. Я говорю, брали информацию в основном из газет. Сейчас, конечно, многие понимают, что пока есть интернет, есть YouTube, различные Телеграм-каналы есть, многие интересуются, узнают информацию о происходящем. Я тоже в свою очередь смотрел Телеграм и с нашей стороны и со стороны Украины, интересовался информацией о всем происходящем, пытался узнавать больше, анализировать. Я думаю, что общий фон отрицательный ко всему происходящему.

Вот были у нас именно ополченцы с ЛНР и ДНР в нашем подчинении. Некоторые тоже подходили и говорили: «Командиры, что мы здесь вообще делаем на Харькове? У нас дом там…». Конечно, если задуматься, не кто не хочет ***.  Она никому не нужна. Я думаю, вообще никому она не нужна, простым людям. Потому что у людей семьи, дети, свои заботы, есть чем заниматься. Может быть, есть люди кому нравится *** Как, допустим, ЧВК «Вагнер», кто наемничеством занимается, у них, может быть, да есть…  Они, может быть, не задумываются о последствиях, то есть им нравится эта работа, он ее выполняют за деньги непосредственно.

Я думаю, что никому это не надо. Многие даже, может быть, едут туда, чтобы как-то помочь другим людям, непосредственно нашим военнослужащим, видят в этом какую-то цель. Многие едут туда в связи со страхом привлечения к уголовной ответственности. Вот у нас Уголовный кодекс изменился. Чтобы как-то фанатично туда ехать, такого нету. Тяжело людям принять какое-то решение именно не ехать туда, потому что со всех сторон как-то обкладывают и они не могут принять такое решение, смиряются с ситуацией и отбывают туда. 

Конечно, если бы большую часть жизни был военным, ты подчинялся приказам, уставу, тебе нелегко просто так сказать, что всё, я отказываюсь. У меня тоже внутри борьба шла очень сильная. И благодаря тому, что я познакомился с буддизмом, благодаря тому, что стремился помогать людям в течение своей жизни совершать хорошие поступки, я задумался над всем этим и понял, что деньги, они не принесут вам никакого счастья, заработанные таким путем. 

Опять же у меня нет семьи, детей, поэтому я там могу рассуждать. Поэтому для меня было принято решение: да, лучше сесть в тюрьму, но не совершать этих деяний и не подталкивать к этому людей, подчиненных, потому что я не могу этого сделать. Если я сам не понимаю и у меня внутри нет твердой уверенности в происходящим, как я могу людей подталкивать к этому всем? Просто есть понимание того, что все зависит от нас самих, от наших решений. Поэтому я понял, что если я так сделаю, может быть, кто-то узнает об этой ситуации, об обстоятельствах моего решения и так же, может быть, призадумается над собой и поймет, что статус твой, какое-то положение, звание, еще что-то — это на самом деле не так важно. 

После изменения в  УК 332 статьи наказание — лишение свободы от 2 до 3 лет за неисполнение приказа командира, отданного в установленном порядке и без особо тяжких последствий. 

Конечно, внутри непонимание. То есть я служил, выполнял задачи, старался помогать людям, никогда не причинял вред другим людям, не воровал, не убивал никого. Конечно, непонимание: на 2-3 года — за что? 

А, с другой стороны, многие думают, что у них нет выбора, когда туда едут. Здесь я хочу сказать, что выбор есть всегда на самом деле. И в любой момент можно его сделать. Главное — это понимать, почему ты его делаешь, поговорить с самим собой и принять все риски, принять всё, что в дальнейшем может последовать. Но самое главное — это, я думаю, не предавать самого себя, не переступать через человечность свою. И я на самом деле рад, что по истечении 5 месяцев эти качества человека, они во мне сохранились, и сейчас мне надо их уберечь. И в связи с этим я готов к заключению. Не знаю, как дальше сложится судьба, но я буду знать, что я не предал себя и поступил так, как я считаю правильным, именно потому, что я так хочу, а не потому, что кто-то хочет принятия какого-то другого от меня решения, потому что это непосредственно мое решение. Как  говорят мудрые люди, у каждого своя дорога и каждый по закону кармы ответит за свои поступки, так или иначе. Рано или поздно придется ответить за все свои деяния, если ты где-то поступил несправедливо, если ты сделал что-то плохое, оно к тебе вернется в любом случае, каким бы ни было образом. Поэтому надо стараться принимать правильные решения, основываясь на внутренних принципах. 

И, конечно, хочется, чтобы как можно скорее это закончилось, потому что пока мы с вами беседуем, там погибают люди. И хотел бы поделиться немного своей историей, чтобы была информация не только о том, что я отказался, отказник, не выполнил приказ, а, может быть, поделиться своими мотивами, мыслями по этому поводу. Я думаю, что есть люди, которые смогут меня понять. 

Конечно, хотелось бы выразить слова сочувствия, сопереживания. Для кого-то это, может быть, ничего не будет значить. Но мне хочется это сделать для всех близких, родных, которые что с нашей стороны, что со стороны Украины теряют своих близких на СВО. Хотелось бы поддержать их всех. Но происходит то, что происходит. И понимаю, конечно, что своими усилиями я не могу это  предотвратить. Я могу лишь путем принятия своего решения как-то повлиять на это. И сейчас я, наоборот, понял, что жизнь — это самое важное и самое главное, что у тебя есть. И я до этого понимал, но сейчас осознал, что свою жизнь ты должен прожить именно с каким-то смыслом, прожить ее хорошо, именно быть человечным. 

Я хотел прочитать один текст, который написал сам.

Я считаю, что, несмотря на все происходящее, мы должны говорить о том, как сохранять любовь в своем сердце, как сохранять сострадание по отношению к другим людям. Конечно, это сложно. Даже кто-то может думать, что это невозможно после того, что там произошло или происходит до сих пор. Я считаю, что это всеобщее горе, об этом нельзя забывать. И мы должны помнить, что, находясь на земле, мы являемся частью  этого мира. Мы взаимозависимы друг от друга. Нам необходимо больше помогать друг другу и беречь в такие сложные времена. 

Я осознал, что свет есть в каждом человеке. И я не могу себе позволить забрать жизнь другого человека. Это та грань, красная линия, которую я не могу переступить. Лучше сесть в тюрьму, чем предать себя, переступить через человечность. Я не смогу потом сказать сам себе: «Мне приказывали поступать так» или «Честь и достоинство тогда были не в моде». Это не будет оправданием. Моя душа — в моих  руках.

Я это написал, когда вернулся с СВО.