Наталья Вертинская, племянница министра обороны России: Xочется достучаться до сердца дяди, чтобы его жизнь была прожита не зря. Я верю, что он имеет силу и мощь повлиять на ход войны

Подписаться на канал The Insider Live
Поддержать канал The Insider Live

Н. ВЕРТИНСКАЯ: Всем добрый день, дорогие друзья! В эфире племянница министра обороны России Андрея Рэмовича Белоусова, Наталья, из Америки. И это я. Хочу сейчас лично обратиться привселюдно, публично к своему дяде Андрею. В том, что ракеты вчера полетели на Киев, в этом есть твоя вина и твоя причастность.

В прошлом обращении я тебе говорила о том, что знала тебя всегда как доброго, порядочного человека. Я хочу, чтобы ты подумал, переосмыслил все и остановился. Дядя Андрей, пожалуйста, помолись, подумай вообще о том, что вы творите. Это не может дальше продолжаться. Вчера погибло в моем городе четыре ребенка из-за того, что ты запустил туда ракету. Как ты думаешь, какая карма у тебя сейчас, что тебя ждет в будущем? Дядя Андрей, не усугубляй, я тебя прошу.

М. СМИРНОВА: Наталья, здравствуйте. Большое спасибо за возможность записать интервью с вами. Расскажите немного про историю своей семьи. И как так получилось, что вы оказались по разные стороны границы?

Н. ВЕРТИНСКАЯ: Такой большой вопрос, длинный, наверное, будет, займет какое-то время, чтобы ответить. Здравствуйте всем зрителям. Меня зовут Наталья. Я племянница Андрея Рэмовича Белоусова. Я живу и работаю в Соединенных Штатах Америки, в штате Флорида. Эмигрировала я сюда 11 лет назад. Может быть, даже немножко больше, чем 11 лет.

Всю свою сознательную жизнь я прожила в городе Киеве. Я туда приехала маленькой девочкой, мне было четыре года. И мы с родителями, с моим отцом и моей мамой, жили в одной квартире с Белоусовым Александром Александровичем, с его женой Серафимой Николаевной. И у них была огромная четырехкомнатная квартира на Соломенке. И мы там все весело жили. Мы занимали две комнаты, и Белоусовы занимали остальные две комнаты.

У моего отца еще есть родная сестра Ирина, она живет в Москве. И у нее есть тоже дочка, она моя кузина. Мы с ней часто общаемся. И это, конечно, такая боль сейчас. Но сейчас пока не будем про настоящее время, расскажу немножко про прошлое.

Мой прадедушка, получается, дедушка моего отца, Белоусов Александр Александрович, он отец папы Андрея Рэмовича Белоусова и Дмитрия Рэмовича Белоусова, они родные братья. Получается, мой отец и его сестра они двоюродные братья Дмитрия и Андрея Рэмовичей Белоусовых, которые практически всегда жили в Москве. И мое все детство было у меня в ушах – «дядя Рэм, дядя Рэм, дядя Рэм». А я спросила: «Что такое Рэм? Что это за имя такое? Я такого имени раньше не слышала». А моя прабабушка мне говорит: «Это мы придумали такое имя, оно означает революция, электрификация, мир». Ну и вот так проходило мое детство.

М. СМИРНОВА: Вы знаете, что Рэм Белоусов – известный советский экономист.

Н. ВЕРТИНСКАЯ: Конечно, конечно. Так же, как и Андрей. Тоже он был и сейчас является большим экономистом и ведущим экономистом России. Я всегда об этом знала. Но у меня никогда не было тяги найти, общаться, даже в мирные времена. И, наверное, это пошло еще от самого Рэма Александровича, потому что он как-то не тяготел к украинским родственникам. Наверное, как-то не чета мы были, что ли. И мы никогда с ним так близко не общались, но всегда знали о его существовании, о том, что он там где-то руководит на руководящих тоже постах. И нам никогда ничего от него не нужно было.

Но сейчас, когда я узнала, что мой дядя стал министром обороны России, запускает ракеты в моего отца, своего двоюродного брата, то у меня уже просто не хватило терпения дальше молчать об этом. Потому что такая новость, что, оказывается, у министра обороны России живет двоюродный брат в Украине. И там похоронены его дедушка с бабушкой, очень близкие для него люди. И на эту могилку мой отец постоянно ходит, он приводит ее в порядок, он ухаживает за своими предками.

И очень хотелось бы напомнить, что у Андрея Рэмовича Белоусова находятся родственники в Украине, очень близкие родственники, и могилы его предков. И просто мне захотелось призвать помощь всего, всей Вселенной, можно сказать, чтобы он вспомнил, чтобы он услышал, чтобы он просто прекратил плясать под чью-то дудку, исполнять чьи-то приказы и все-таки одумался, и все-таки в нем проснулась человечность.

М. СМИРНОВА: Наталья, у меня такой вопрос. Все-таки Андрея Белоусова назначили уже несколько месяцев назад. С тех пор произошло несколько ужасных трагедий, связанных с ракетным обстрелом со стороны российских войск Украины. Почему только сейчас, именно после этой трагедии в Киеве, вы настолько громко заявили о себе?

Н. ВЕРТИНСКАЯ: Вы знаете, у меня были обращения и раньше, просто они не нашли такой резонанс, как вчерашние обращения. И я, вообще-то, на самом деле сейчас нахожусь в такой стадии, когда мне не нужно было бы вообще все это делать, я готовлюсь к свадьбе. И мне не хотелось бы сейчас начинать какие-то политические дебри, вступать в какие-то трения. Не знаю, мой жених, он говорит: «Слушай, после этого мне нужно будет пистолет купить». Потому что у всех руки длинные, сейчас очень легко находить людей. Но я не считаю, что я делаю что-то противозаконное. Я просто человек, я за человечность. И я призываю людей быть людьми и перестать творить кровопролитие.

М. СМИРНОВА: А когда вы последний раз общались с Андреем Рэмовичем?

Н. ВЕРТИНСКАЯ: С Андреем Рэмовичем я не общалась никогда. Скажу вам даже больше, и мой отец тоже с ним никогда не общался.

М. СМИРНОВА: Почему?

Н. ВЕРТИНСКАЯ: Потому что дядя Рэм, как все в семье называли «дядя Рэм, дядя Рэм», дядя Рэм не хотел по какой-то причине поддерживать с нами связь. Он всегда держал как-то на расстоянии украинских родственников. Мне кажется, он как-то даже с пренебрежением немножко к нам относился. И я знаю, что мой отец общался с дядей Рэмом, когда он был мальчиком. И я помню дядю Рэма, он тоже приезжал в Киев. Но это я была еще девочкой. То есть отец Андрея Рэмовича, я его видела еще девочкой. Он как уехал в Москву, так вот я его никогда и не видела. У нас не было никогда близких семейных отношений. К счастью или к сожалению, я сейчас даже уже не знаю.

М. СМИРНОВА: Может, вы знаете, был ли Андрей Белоусов относительно недавно где-то за границей, в Европе или, например, к вам в Соединенные Штаты Америки приезжал?

Н. ВЕРТИНСКАЯ: Нет, о таком я не слышала. И все, что я могу слышать, это только из СМИ. Потому что вот мой отец, он не поддерживает контакта со своим братом. И все что происходит… Я наблюдала за тем, как растет его карьера. Даже буквально до войны мне почему-то захотелось как-то связаться с ним, просто напомнить, что вот есть такие у него родственники.

И я недавно сделала генетический тест «23 and Me». И я все думала, может быть, они тоже сделают, может быть как-то им покажет, что вот есть у них такая родственница в Америке. Ничего такого не показывалось. И я пыталась как-то его разыскать, просто законтактировать, просто пообщаться по-человечески. Это было до войны, еще раз повторюсь. Но так как он человек уже на такой более высокой позиции, должности, естественно, ни в соцсетях, нигде его невозможно отыскать. Поэтому я успокоилась и начала с горестью наблюдать за ходом войны. Но когда его назначили уже министром обороны, я тут уже просто вскипела и решила обратиться к нему. А кто еще, если не я?

М. СМИРНОВА: А вы задумывались, насколько ваш дядя хорош для этой должности? Вот вы сами мне в начале интервью говорили, что он хороший экономист. А он хороший министр обороны?

Н. ВЕРТИНСКАЯ: Мы обсуждали этот вопрос с моим женихом и с отцом моим. Мой папа очень хорошо разбирается в политике. И то, что его назначили на такую должность, экономиста назначили на роль военного министра, я считаю, что это показывает только на один факт, тот факт, что в России сейчас очень плохо с экономикой и что заканчиваются деньги на вооружение, и что срочно нужно подыскивать какие-то ресурсы. Только по этой причине, я думаю, именно его назначили. Может быть, он какой-то надежный. Я же не знаю его человеческих качеств. Может быть, он предан руководителю своему. Я не знаю.

М. СМИРНОВА: Вы в своем обращении рассказывали, что бывали сами в больнице «Охматдет». Можете для наших зрителей, которые еще не посмотрели ваше обращение, рассказать, при каких обстоятельствах вы бывали в этой детской больнице?

Н. ВЕРТИНСКАЯ: Да. Я рассказывала, что у меня ребенок инвалид, к сожалению, родился. Я ее называю «дитя Чернобыля». И у нее, скорее всего, что-то с генетикой. И мы ездили в эту больницу «Охматдет» очень-очень много раз. И только там ведущие специалисты, ведущие доктора, уникальное оборудование. Поэтому только этой больнице в основном и доверяет вся Украина. И то, что сейчас произошло, это, конечно же, огромная катастрофа. И единственная хорошая новость для меня было позавчера – это то, что уникальное оборудование удалось сохранить и перевести в другие корпуса или в другие больницы.

Эта больница находится в 10 минутах езды от моего дома, то есть это очень близко. И мой отец, когда я его спросила: «Как все прошло у тебя, как это утро?», он сказал, что взрывы были очень мощные. Он был в Голосеевском районе, а с Шевченковского района прогремел такой взрыв, что они поняли, что произошло что-то очень серьезное. И они даже присели, и даже они пошли куда-то прятаться в подвалы гаражей, потому что настолько было страшно. Я всегда рассказываю, что мой отец охотник и он не боится в основном ничего, он очень смелый человек. Но каждый раз, когда он такие вещи говорит, я понимаю, что было действительно страшно.

М. СМИРНОВА: А чем сейчас занимается ваш отец?

Н. ВЕРТИНСКАЯ: После пяти дней начала войны я забрала свою маму и отчима сюда к себе, во Флориду. Они героически, можно сказать, преодолели в 75 лет этот путь эвакуационный. Они 9 часов стояли в поезде эвакуационном. Там не то что присесть, там встать было негде. И вообще было счастье, что они туда попали. И потом они летели сюда, в Америку, но это уже была другая история.

А мой отец остался в Киеве, потому что я не могу всех забрать. Я просто разместить физически не могу всех. Его бывшую жену, папину настоящую нынешнюю жену в одном доме я не могу поместить. И позволить себе их тоже где-то содержать в отеле я, к сожалению, не могу. Я не такая богатая, как мой дядя в России. И мой отец, ему 75 лет вот скоро исполнится, он работает на двух работах, он живет в двухкомнатной хрущевке.

М. СМИРНОВА: А чем конкретно он занимается?

Н. ВЕРТИНСКАЯ: Он работал всю жизнь инженером. Раньше он работал на заводе Петровского, и они собирали какие-то приборы для подводных лодок. И это, по-моему, была тайна, поэтому меня не посвящали сильно в то, чем он занимался. Потом он ремонтировал медицинское оборудование долгие годы. И после этого он ремонтировал фотолаборатории, машины, которые печатали фотографии, когда фотобизнес был еще актуален.

А сейчас он пенсионер, где-то что-то охраняет и тоже проводит электрику, занимается там освещением, как электрик работает. Очень умный человек и очень талантливый. Но не пошел он по бизнесу. В этом вот его, наверное, персональное счастье, спокойствие и размеренная жизнь пенсионерская сейчас.

М. СМИРНОВА: А не возникало ли у вашего папы желания тоже, как вы, выступить публично, записать обращение? Тем более, что он вообще находится внутри, он живет в Киеве, он ежедневно под бомбами, постоянно вот с этими воздушными тревогами живет.

Н. ВЕРТИНСКАЯ: Вы знаете очень хороший вопрос. Я не помню, предлагала ли я ему лично обратиться. Но я не хочу, чтобы он это делал. Мне не хочется, чтобы он светился. Мне хочется оставить его в спокойствии, чтобы он хотя бы не закручивался в это движение, потому что он там очень близко к этому всему происходящему. Я-то тут немного подальше, я могу свой голос подать. И я гражданка Америки, за мной государство, Америка меня охраняет. Но, может быть, в один из дней, может быть, он услышит ваш вопрос и, может быть, вдохновится и все-таки запишет.

Я хочу вам передать, кстати, в эфир, если вы будете делать YouTube-выпуск, я хочу вам передать фотографии могилы дедушки и бабушки и тети Андрея Рэмовича. И также я могу вам передать видео. Мой папа этой весной ходил убираться на могилки. Он снял видео до всех этих еще событий, которые вот позавчера произошли, было более-менее спокойно в Киеве. Я даже говорила: «Может быть, ты приедешь все-таки в Америку?» Но он говорит: «Да спокойно вроде бы все так, можно жить». А сейчас я понимаю, что совсем неспокойно и что будет дальше непонятно. И вот он в октябре приезжает на мою свадьбу, я ему позвонила, говорю: «Может быть, ты раньше приедешь? Все-таки тут как-то побезопаснее».

Так что да, ваш вопрос очень хороший, актуален. Возможно, он наберется смелости и тоже обратиться.

М. СМИРНОВА: А с вами пытался кто-то связаться из России, может быть, из действующих политиков, из действующих чиновников? Я вполне допускаю, что вам могли звонить из какого-нибудь шоу Малахова или других подобных программ на федеральных каналах.

Н. ВЕРТИНСКАЯ: Вы знаете, мне кажется, что Рэм Александрович так хорошо завуалировал и так хорошо отрезал общение с нами, с нашей частью их рода, украинцами, что, возможно, этой информации нигде не всплывает, что у Андрея Рэмовича есть родственники ближайшие в Украине. И нет, со мной никто не связывался и мне никто не звонил ни с Малахова шоу, ни с каких других шоу. Если честно, мне вот только сегодня начали звонить и писать разные телеканалы. «1+1» мне написали. И, в принципе, это обращение уже не первое. И мне очень интересно, почему именно вот сегодня. Может быть, как-то вышло видео мое в топы.

Но я очень благодарна, что вы со мной связались, потому что мне хочется, чтобы эта информация распространилась как можно больше, и, может быть, все-таки человечность в этом человеке проснется и он все же как-то одумается.

М. СМИРНОВА: Я понимаю, что вы просто Наталья, вы гражданка Америки, вы очень долго жили в Украине. Но я думаю, что вам не чуждо и больно от того, что происходит и на вашей родине, в России, и в Киеве, в Украине, тоже в каком-то смысле страна, которая стала вам родиной. Вы с вашим женихом, опять же с папой обсуждали, что должно случиться, что может случиться, кто вообще способен остановить эту войну?

Н. ВЕРТИНСКАЯ: Да. Ответ очень будет короткий – чтобы один человек умер.

М. СМИРНОВА: То есть во всякие переговоры, поставки оружия, тем более что это актуальная для американцев тема, вы в это во все не очень верите, не думаете, что это поможет. Я, естественно спрашиваю вас не как у политического эксперта, а как у человека, которому не безразлично, что происходит.

Н. ВЕРТИНСКАЯ: Как показывает практика уже двух с половиной лет практически, никакое вооружение, никакие переговоры, никакие ракеты, никакие бомбы пока что не помогают. И я не знаю, сколько еще времени должно пройти, чтобы весь мир понял, что нужно как-то вместе собраться и как-то придушить это все вместе, сообща. Потому что то, что нам дают, этого же недостаточно. И никто никогда не даст достаточное количество вооружения, чтобы Украина смогла отбиться и тем более вернуть свои прежние границы до 2014 года.

И поэтому у нас только одно желание и одна мечта. Потому что спасет только чудо или только смерть вот одного человека. Хочется в это верить, что скорее произойдет это, чтобы уже перестали гибнуть мирные люди. Да и военных тоже жалко с обеих сторон. Сколько едет невинных, непричастных вообще к этой войне людей, которые не хотят этого на самом деле.

М. СМИРНОВА: А вы бы хотели поехать снова жить в Украину? Или ваши планы дальше связаны с Соединенными Штатами Америки?

Н. ВЕРТИНСКАЯ: Хороший вопрос. Я не планирую возвращаться в Украину, но мне очень хочется приезжать туда, в мой город, в мой мирный город, в мою мирную страну, видеть моих друзей, моих родственников. И никто не знает. Может быть, что-то произойдет и мне захочется провести свою старость там. А может быть, что-то здесь, в Америке, произойдет, климат сильно ухудшится или политическая ситуация сильно ухудшится, а в Киеве будете будет мирно, я поеду, конечно же, туда. Но пока мне хорошо здесь. И пока что хочется наслаждаться Флоридой, наслаждаться океаном, лодку вот мы недавно купили, катанием на лодке.

И, конечно же, хочется оставаться небезразличной и подать свой голос, и достучаться до сердца своего дяди, дяди Андрея, чтобы он все-таки оставил в своей жизни хороший, положительный след, чтобы его жизнь была прожита не зря и чтобы он гордился тем, что он спас жизни миллионов – миллионов с нашей стороны, с украинской, и миллионов с российской стороны тоже. Я почему-то возлагаю на его плечи такую миссию. Я верю, что этот человек изменит ход войны и что этот человек имеет силу и мощь повлиять как-то на это.

М. СМИРНОВА: Но вы, в принципе, и в своем обращении, и сейчас мне в интервью объяснили, что бы вы сказали своему дяде, дяде Андрею, если бы его встретили. Я повторю сейчас вопрос Юрия Дудя и спрошу вас, а что бы вы сказали Владимиру Путину, если бы с ним встретились?

Н. ВЕРТИНСКАЯ: Ой, вы знаете, у меня не осталось никаких хороших слов к этому человеку. Ни одного хорошего слова мне к нему не осталось. Я понимаю, что этот человек террорист, что этот человек болен психически, что бессмысленно ему что-либо говорить. И призывать к чему-то я бы не стала. И я бы не хотела даже с ним и встречаться, если честно.

М. СМИРНОВА: А чем, кстати, вы сейчас в Штатах занимаетесь?

Н. ВЕРТИНСКАЯ: Я писательница. И здесь, во Флориде, я написала свою вторую книгу, называется «Goodbye Virginity». Это 15 историй женских о том, как они теряли девственность. И я считаю, что эта книга очень будет полезна молодому, подрастающему поколению, девчонкам молодым, которым не с кем поговорить на эту тему. А также я профессиональный видеограф. Когда я жила в Кремниевой долине в Калифорнии, я снимала очень много видео для стартапов, для разных бизнесов, для предпринимателей. И здесь тоже продолжаю этим заниматься, но уже для себя. Я писательница.

М. СМИРНОВА: Наталья, большое вам спасибо. Спасибо.