Владимир Кара-Мурза: «Бумага и ручка на полтора часа в день — пытка для пишущего творческого человека»
Дарье Корниловой удалось поговорить с политиком перед началом судебного заседания в Замоскворецком районном суде.
— Все очень волнуются, что от вас нету писем и думают, как ваше здоровье.
— Маша Эйсмонт, моя адвокат, она предложила сделать такой флешмоб — я, правда, сказал, что это очень жестоко, — попробовать предложить людям один день пожить по распорядку дня камеры СИЗО ПКТ. Когда на полтора часа в день только дают бумагу и ручку, вы в эти полтора часа должны впихнуть всю работу, которая у вас есть за день. Я понимаю, что (неразборчиво). Я прошу прощения, что медленно отвечаю на письма, но попробуйте вот так один день — всю работу впихнуть в полтора часа. Посмотрим, как быстро будете отвечать.
Простите, пожалуйста, ничего не могу поделать. На самом деле, для пишущего творческого человека — это пытка, когда вот так вот, но что делать? Такой распорядок дня. Ничего не могу поделать. Николай Гаврилович Чернышевский в Петропавловской крепости «Что делать?» написал, а Милюков «Очерки по истории русской культуры» писал в Петербургской следственной тюрьме, но, к счастью для них, у них не было распорядка дня, утвержденного на шесть дней, так что как есть.
— У вас там холодно? Какая температура?
— Кстати, по сибирским меркам очень теплый ноябрь. Мне все говорят здесь, что необычно, где-то ноль — минус два, вот так. То есть вообще несибирская погода.
— Я вам задам вопрос: как ваше здоровье? Потому что это очень многих волнует.
— Не дождутся. Все в порядке. Мне идет оранжевый цвет? Я не знаю, у вас там цветное или черно-белое?
— А вы знаете, вы то синим мигаете, то оранжевым, поэтому хорошо, что вы сказали, что вы в оранжевом, потому что тут непонятно.
— Когда мигает оранжевым, это настоящий цвет, да. Примерно, как боевик «Аль-Каиды» в Гуантанамо мы выглядим. Поскольку я в ПКТ, злостные нарушения, в лагерной тюрьме, то вот такая красивая яркая форма. Надеюсь, что мне к лицу этот цвет.
— Вы очень импозантно смотритесь.