Поджоги релейных шкафов, вышек связи и других объектов: как незначительные акты вандализма превращаются в обвинения в диверсиях и приводят к серьёзным срокам
Сесть за шкаф
В последние полтора года ленты новостей пестрят сообщениями о поджогах релейных шкафов, вышек сотовой связи и других объектов, но правильно ли квалифицировать это как диверсию? Как минимум в нескольких случаях такое обвинение звучит неоднозначно, пишет «Новая газета», изучившая детали уголовных дел. Среди них, например, несостоявшееся уничтожение самолёта Су-24, который был списан и десять лет ржавел под открытым небом на лётном поле новосибирского авиазавода. «Поджигатели» не стали выполнять задание таинственного куратора.
Срочный сбор
Нам нужна помощь как никогда
💬 «Парни увидели большой и всё ещё довольно боевой на вид Су. О том, что он разукомплектован и списан, а из баков его слито все топливо, они не знали — как не знали и про то, что Су-24 вообще сняты с эксплуатации с 2016 года. Они знали только, что перед ними что-то железно-военное, и поджигать это они не захотели. Отойдя метров на пятьдесят, они разлили принесенный бензин и подожгли траву, сняли видео пожара, потушили и вернулись назад»
«Новая газета»
Единственный реальный ущерб, который понёс завод, — дыра в заборе, через которую подростки проникли на лётное поле. Однако у следствия был иной взгляд на произошедшее. В материалах дела активно использовалось сослагательное наклонение.
💬 «Например, говорится, что от поджога мегафонной вышки „мог быть причинён имущественный ущерб“, а многострадальный Су-24 „подлежал разрушению“, из-за чего тоже мог бы быть нанесён материальный ущерб в размере 90 896 930 рублей — столько, по мнению выступавшего в суде сотрудника завода, стоит законсервированный набор запчастей»
«Новая газета»
Обвиняемые в диверсии объясняют, что не собирались подрывать обороноспособность страны, а думали, что участвуют в теневой схеме. Куратор в Telegram объяснял им, что выполняет заказы компаний, которые хотят получить за устаревшее оборудование страховку, для чего его и нужно повредить. Матери одного из обвиняемых удалось поговорить с тем, кто давал задание её сыну.
💬 «У меня люди по всей стране работают. Деньги зарабатывают. Пару литров горючей смеси в нужные места — и металлолом конвертируется в нужную сумму. Ну в крайнем случае „порчу“ им возбуждают, но я через Москву решаю этот вопрос. Ребята деньги зарабатывают, тем более когда такая крыша. Кто хорошо работает, вообще по административке идет»
«Могавк», куратор
Во многих случаях реальный ущерб, который нанесли подростки, был незначительным. Поджоги вышек не влекли за собой сбои в связи, а повреждения релейных шкафов не провоцировали аварии на железной дороге. В одном из дел серьёзным последствием назвали то, что получив сигнал о ЧП, поезда снизили скорость.
💬 «Это стало главным поводом для обвинения — поезда якобы задержались на всех направлениях как минимум часа на полтора. По мере движения следствия обвинение становилось все более убийственным — в итоге оно превратилось в „подрыв обороноспособности страны“, да к тому же выяснилось, что именно в момент поджога по повреждённому участку в сторону СВО двигались ЖД-составы»
«Новая газета»
Как отмечает издание, в мирное время подобные дела всегда расследовались по статье об умышленном повреждении имущества — по ней фигурантам грозил штраф или срок не более пяти лет. В новых реалиях, когда за всеми поджогами силовики видят диверсии, обвиняемые получают сроки от 12 до 20 лет.