The New York Times: Пейзаж смерти: что осталось там, где Украина вторглась в Россию
Автор: Нанна Хайтман, провела шесть дней на линии фронта в Курской области. Иногда её сопровождали бойцы батальона «Ахмат», которые занимались эвакуацией местных жителей
В прошлом году Украина превратила окраину России в поле боя. Теперь здесь царят запустение и смерть. Российские войска вернули контроль над Курской областью, где ожесточенные бои стерли с лица земли целые деревни. Десятки тысяч людей уехали с началом боёв, но несколько тысяч оказались за линией фронта. Часть эвакуировали позже. Но кто-то не выжил. Многие еще не знают, удастся ли отстроить заново их дома. Некоторые еще годы не смогут вернуться.
Прошлым летом Украина внезапным вторжением захватила Суджу — маленький приграничный город в Курской области, через который российский газ поступал в Европу. Украинские войска взяли под контроль и близлежащие деревни.
Мирные жители оказались здесь в ловушке на несколько месяцев, пока вокруг бушевали бои и велись бомбардировки — в том числе со стороны российской армии. Зимой жили практически без отопления, медицинской помощи и товаров первой необходимости.
Губернатор Курской области оценил количество погибших за эти месяцы гражданских лиц в более чем 300 человек, еще 600 пропали без вести. Независимые источники не могут подтвердить эти цифры. Многие жители Суджи – оставшиеся там и оказавшиеся в пунктах размещения беженцев – рассказывают в интервью, что похоронили минимум десяток соседей. Некоторые говорят, что помогли похоронить больше сорока человек.
Но многих не хоронили вообще.
Когда я приехала в этот район в марте, поля были усеяны останками коров и свиней и трупами людей – и гражданских, и военных. Большинство солдат — в российской форме.
Другие тела по многу месяцев разлагались среди руин домов, нетронутые на вид – обстоятельства их смертей неизвестны.
Я провела здесь шесть дней. Иногда меня сопровождали бойцы чеченского батальона «Ахмат», которые участвовали в боях и помогали с эвакуацией. Постоянно били дроны. Звуки пальбы, в нашу сторону или от нас, не прекращались.
Всё было усыпано минами, неразорвавшимися дронами и ракетами. Сапёры работали без остановки, пока солдаты разбирали завалы из камней и досок в поисках останков.
Местные жители преисполнены гневом, обвиняя в разрушениях российские власти, а также Украину и ее западных союзников. Курская область – уникальное место для этой войны: в то время как значительная часть Украины остается под российской оккупацией, здесь российские гражданские оказались под контролем ВСУ.
«Людей надо было эвакуировать», – говорит 47-летняя Оксана Лободова. В самом начале вторжения ее 38-летняя сестра Олеся покинула село Черкасское Поречное и переехала к ней в Курск. Их мать оставалась в соседнем селе Русское Поречное – последнюю весть от нее они получили в августе.
«Как они должны были выжить? – спрашивает старшая из сестер Лободовых. – Семь зимних месяцев без воды, без еды, без медицинской помощи, без связи, без электричества – и это больные пенсионеры!»
«Какая разница, убили их или они сами умерли? – добавляет она. – Их там бросили».
Российские власти заявляли, что из приграничных областей Курской области было успешно эвакуировано более 150 тысяч человек и что дезинформация о том, что российское правительство оказало недостаточно помощи эвакуировавшимся, распространяется украинскими СМИ. Однако некоторые высшие региональные чины и бывшие госслужащие были вынуждены уйти в отставку, кто-то был арестован по подозрению в коррупции, а один чиновник был уволен и позже найден мертвым.
Тело матери Лободовой нашли во дворе ее дома в Русском Поречном после того, как российские войска снова взяли село под контроль. По словам Лободовой, власти заявили, что женщину убило шрапнелью. Ей было 68 лет.
У многих жителей этой приграничной зоны остаются родственники в Украине, и для них эта война, как говорит Лободова, это «война родных с родными».
Она говорит, что украинцам не достать до Москвы, и потому «они бьют по своим. По соседям. Половина наших родственников – украинцы».
Ее родственники живут в Харькове, на северо-востоке Украины: «Слава богу, мы женщины – нас нельзя призвать и заставить сражаться друг с другом».
76-летняя Любовь Блащук, с которой я познакомилась в пункте размещения беженцев, говорит, что она родом с западной Украины и переехала в Суджу в 1986 году. В советское время, говорит она, «все были одним народом».
Она утверждает, что именно экспансия НАТО стала причиной войны, повторяя риторику государственных СМИ. Украинцев она считает жертвами пропаганды, которые во всем винят президента России Владимира Путина.
«Прекрасно, – говорит она. – Свалим всё на него. Сколько же усилий нужно приложить, чтобы так запудрить людям мозги».
Многие в пунктах размещения беженцев разделяют ее взгляды на происходящее в Украине.
Ближе всего последствия конфликта в этом районе я увидела в изрытых воронками от бомбардировок деревнях на бывшей передовой. От щебня поднимался запах разлагающихся трупов, и мне встречались тела в гражданской одежде. В большинстве случаев я не могла установить очевидной причины смерти, хотя здания были повреждены осколками для снарядов. Одно тело лежало в машине, изрешеченной пулями.
На кухне дома в деревне Мартыновка я увидела тело почти полностью голого мужчины со следами насилия, причиненными с близкого расстояния: раной на шее и дырой в груди, похожей на пулевое ранение.
Неясно, кто и при каких обстоятельствах убил этих людей. В этих деревнях не осталось местных жителей, а найти свидетелей среди эвакуированных мне не удалось.
New York Times ранее задокументировали два случая неизбирательного применения смертоносного оружия против гражданских жителей Курской области в начале наступления на её территории – эти действия, возможно, могут быть расценены как военные преступления. Но журналистам не удалось установить, кто несёт ответственность за эти смерти.
Следственный комитет России обвинил украинских военных в пытках и убийстве гражданского лица в жилом доме в Мартыновке и убийстве еще двух жителей деревни.
Российские официальные лица и СМИ обвиняют Украину и в других смертях, в том числе в деревне, где погибла мать Оксаны Лободовой. Государственные СМИ публикуют репортажи с описанием жестокого обращения с гражданскими жителями, но редко приводят какие-либо доказательства.
Российские власти отказали The Times в более детальной информации.
ВСУ заявляли, что полностью соблюдали международное право в Курской области, помогая гражданскому населению и пытаясь спасти выживших после российской бомбардировки Суджи. Обвинения со стороны России они называют фейками и пропагандой.
Иван, местный водитель такси, в начале вторжения помогавший эвакуировать местных жителей, в июне рассказал в голосовом сообщении, что в его родном Коренево все еще можно услышать дроны и оружейный огонь. Недавно, по его словам, дрон пробил машину женщины, она погибла.
«Иногда все еще загораются дома, иногда все еще умирают люди», – сказал Иван, попросивший не указывать его фамилию.
Оставшиеся в Судже во время оккупации люди, с которыми мне удалось поговорить, в основном рассказывали, что украинские военные в городе относились к ним уважительно, даже оказывая медицинскую и другую помощь. «Они нас не трогали, – говорит Любовь Блащук. – Ни русские, ни украинцы – они сражались друг с другом, но мирных никто не трогал».
Ольга Новоселова, одна из оставшихся в городе женщин, говорит, что украинские солдаты пришли с приветствием: «День добрый, славяне. Мы мирных жителей не обижаем».
«И это всё, – добавила она. – Но в любом случае было тревожно – много патрулей. Могли остановить четыре-пять раз, даже если просто куда-то выйти с собакой».
Российские войска вернулись неожиданно.
«В один день кто-то постучал мне в дверь, и я вышла, – говорит она. – Там стояли эти мужики – все грязные, черные, с красными повязками на руках. Я там просто постояла, потерла глаза, развернулась и закрыла дверь. Потом снаружи услышала голос: „Она не очень рада нас видеть“».
Украинские военные укрепили свои позиции и заложили минные поля, расчистка которых у России займет годы, даже при поддержке Северной Кореи. Они рассчитывали на то, что, удерживая российскую территорию, вынудят российскую армию передислоцироваться туда с линии боевых действий внутри Украины и обретут дополнительный актив для последующих переговоров.
Судя по всему, оказаться там, где их не ждали, российским солдатам помогла высокорискованная операция. Россия опустошила участок идущего через Суджу газопровода длиной в несколько километров и заполнила его воздухом, а затем отправила своих солдат через него в атаку.
Солдаты спецназа «Ахмат», которые прошли через газопровод, говорят, что помогли нанести ощутимый удар. Один из них, который по военному протоколу называет лишь свой позывной – «Череп», рассказывает, как оказался почти в 15 километрах за линией обороны противника с синей повязкой на руке, чтобы запутать украинских солдат. «Когда враг осознал, что мы там, – говорит он, – они очень быстро начали отступать».
Солдаты, надышавшиеся остатками газов в газопроводе, попали в больницы. «Те бойцы, которые в этом участвовали, перенесли тяжелое отравление», – рассказал мне командир спецназа «Ахмат», генерал-лейтенант Апти Алаудинов в голосовом сообщении, добавив, что знает только про служащих из его подразделения.
Один из его бойцов там погиб, сказал он, а другим «пришлось долго лечиться». Двоих из них уволили со службы после того, как врачи обнаружили у них образования, которые сочли раковыми опухолями.
«Стоишь в темноте, – говорит военный с позывным «Артист», описывая условия в газопроводе. – Слышишь, как что-то капает. Конденсация. Химикаты. Нефть. Газ. И мы всем этим дышали. Сгибаешься ниже и вдыхаешь это всё. Проходишь мимо ребят, а они дышат, как зомби».
По его словам, к последнему дню операции у него упало зрение, а температура поднялась до 38 градусов.
«Череп», который, по его словам, провел в газопроводе четыре дня, говорит, что его лечили от пневмонии и отравления.
Многие из задействованных в операции военных привыкли, что к ним относятся, как к оккупантам, включая регионы Украины, которые Россия считает своими. В Курской области их, напротив, приветствовали с теплотой. «Впервые в своей жизни я видел гражданских, которые выходили нас встречать, обнимали, плакали», – говорит «Артист».
Они остались там недолго. Пока я работала над репортажем, бойцов Ахмата отозвали встречать потенциальное украинское продвижение в другом районе. С тех пор Россия пошла в новое кровавое наступление в Сумской области Украины.
Многие из остающихся гражданских говорят, что не могут дождаться, когда война закончится.
Даже во время изоляции под оккупацией, говорит Блащук, люди здесь слышали об обещаниях о быстрой сделке со стороны Дональда Трамп во время его президентской кампании 2024 года.
«Все ждали — ждали, что Трамп положит конец всему этому, вынудит заключить мир», – говорит она.
Теперь они ждут исполнения других обещаний – обещаний восстановления региона от Владимира Путина.
«Владимир Владимирович сказал, что мы будем отстраивать Курскую область. Да, и она будет лучше, чем была», – говорит Николай Иваненко, житель деревни Казачья Локня, который сейчас находится в пункте для беженцев в Курске.
Свои надежды он оправдывает опытом другого жестокого конфликта: «Мы видели Чечню, они отстроили самые современные города – а раньше там были руины».
Ольга Новоселова, всё еще остающаяся в Судже, уверена в одном:
«Придет время, я соберу свои вещи, своих животных и уеду отсюда навсегда, – говорит она. – Восстановит ли он город, как вы говорите, или нет – я больше всё равно не смогу здесь жить».
