T-invariant: Андрей Яковлев: «Это будет не поздний СССР, а отмороженный изгой с ядерной дубиной»

T-invariant, 09.12.24

Сегодня всё чаще можно услышать о том, что Россию в ближайшие десятилетия ожидает жизнь при «вечном Путине». Политический режим стабилен, экономика показывает устойчивость. Превратится ли страна в СССР 2.0 или в «православный Иран»? Есть ли политические или экономические предпосылки для смены режима в России? Об этом T-invariant в стриме «Всё сложно» поговорил с известным экономистом, ассоциированным исследователем Центра Дэвиса Гарвардского университета Андреем Яковлевым.

«Всё сложно» — еженедельный эфир на ютуб-канале T-invariant. Сложные новости, сложные вопросы и сложные темы. Приглашённые гости из мира науки и не только. Всё, как вы любите. Каждый понедельник в 19:00 мск.

Среднебольничная стабильность

T-invariant: Когда началось вторжение в Украину, многие начали обсуждать модели развития России после падения путинского режима, после окончания войны. Тогда казалось, что война — это очень короткая история. Во-первых, были протесты в российском обществе. Во-вторых, экономисты давали прогнозы, что у Путина нет денег на долгую войну. Запад демонстрировал солидарность с Украиной, обещал поддержку. Но заканчивается третий год войны, и очевидно, что Россия её не проигрывает. Санкции не сработали, российская экономика демонстрирует достаточную гибкость. Все, кто пытался активно протестовать против войны, либо покинули Россию, либо сели в тюрьму, либо замолчали из-за репрессий внутри страны. И теперь в общественном и медийном пространствах появляется идея, что надо бы как-то приспособиться, научиться жить с другой, новой Россией — замороженной. 

Андрей Яковлев: Внешне это может выглядеть  именно так, но мне кажется, что за явной демонстрацией стабильности режима (и в экономическом, и в политическом смысле), скрыты сильные напряжения и на уровне общества, и на уровне элит, и в экономике.

Режим сейчас переживает стадию перехода к новой модели, и когда (если) это произойдёт, это будет вовсе не СССР 2.0, а гораздо более агрессивный режим. Что-то напоминающее либо Советский Союз конца 1940-х, либо Северную Корею масштабов России и с российским военным потенциалом. Однако на переходе к этой модели может произойти социальный взрыв. Потому что большая часть элит, которую унаследовал нынешний режим (я сейчас говорю, в первую очередь, про бизнес и бюрократию), и десятки миллионов людей, которые живут в больших городах, привыкли к иной жизни. Не только в плане доходов, но и в плане личной свободы.

То, что происходит в последний год, это систематическое изменение границ допустимого. Взять то же вмешательство в пространство личной жизни. По формальным признакам, как вы и отметили, всё кажется суперстабильным и зацементированным. Есть высокие темпы экономического роста, есть растущий уровень доходов. Есть данные «Левада-Центра» о том, что подавляющее большинство поддерживает Путина и войну. Было убийство Навального, были мартовские «выборы» с нужным Кремлю процентом голосов. Но за этими «температурами по больнице» важно видеть реальность и понимать, что на самом деле всё сложнее — даже с той же экономикой.

T-i: Сейчас принят новый бюджет. Есть ли в нём какие-то сигналы, что происходит трансформация экономической модели?

АЯ: Безусловно, в новом бюджете такие сигналы есть. Особенно если сравнивать его с бюджетом, который тот же самый Минфин с тем же самым министром вносил год назад. Хочу напомнить, что в неформальных обсуждениях между чиновниками тот бюджет называли «бюджетом победы»: в нём военные расходы были повышены на 70%. С идеей, что мы сейчас закладываем большие деньги, но в 2024 году война закончится, а потом будет сокращение военных расходов. То есть Минфин в сентябре 2023 года вносил бюджет, который предусматривал, что в 2024-м будет рост военных расходов на 70%: там было 10,8 триллиона рублей. Но на 2025 год военные расходы были заложены уже на уровне 8,5 триллионов рублей. А на 2026-й закладывалось дополнительное снижение. 

T-i: В чем отличие нового бюджета от бюджета прошлого года? 

АЯ: В том, что в прошлом году пик военных расходов приходился на 2024 год, а затем предполагалось заметное сокращение. Но сейчас на 2025 год вместо 8,5 триллионов рублей заложены уже 13,5 триллиона рублей. То есть прирост расходов на военные нужды — 5 триллионов рублей (или дополнительно около 50 млрд долларов). При этом впервые за всё правление Путина, насколько я помню, происходит сокращение расходов по статье «социальная политика». В текущем году они составили 7,7 триллиона рублей, а на будущий год заложены 6,9 триллиона рублей.

Справка

Андрей Яковлев — кандидат экономических наук, ассоциированный исследователь Центра Дэвиса Гарвардского университета. Научную деятельность начинал в Институте исследования организованных рынков. С 1993 года работал в Высшей школе экономики, больше 18 лет занимал должность проректора. В 2005-2007 годах возглавлял проект с Всемирным банком по оценке инвестклимата и конкурентоспособности в обрабатывающей промышленности России. В 2011-2012 годах руководил российской командой в проекте Всемирного банка Doing Business in Russia. Был приглашённым исследователем и профессором в Финляндии, Германии, Италии. Один из ведущих экспертов по промышленной политике, взаимоотношениям бизнеса и власти. В марте 2022 года уехал из России, в августе 2023 году объявил об увольнении из ВШЭ.

T-i: Не получается ли фактически, что военный бюджет увеличивается за счёт того, что в него вписываются социальные расходы на тех, кто непосредственно принимает участие в военных действиях?

АЯ: Выплаты мобилизованным, контрактникам стали довольно сильным фактором спроса. И в депрессивных регионах, откуда в больших масштабах был набор в армию, действительно выросли доходы у семей мобилизованных и контрактников. Причём выросли существенно: в четыре, в пять раз. Да, там действительно пошёл спрос на жилищное строительство и много чего другого. С этой точки зрения есть некий импульс для экономики. Но всё это — деньги, которые идут на военные нужды. Не надо путать социальную политику с выплатами людям в погонах. В частности, насколько я знаю, стартовые выплаты при заключении контракта с Минобороны сейчас проводятся по статье «социальная политика». И в этом смысле военный бюджет больше, чем 13,5 триллионов рублей. То же самое касается расходов на лечение и обслуживание раненых. В бюджете это статья «здравоохранение». Насколько я знаю, многие пансионаты теперь переоборудованы для тяжелораненых. Но не за счёт Минобороны, а за счёт статей бюджета здравоохранения. Ну, и ещё один специфический момент, который, наверное, неизмерим в деньгах. Это квоты в бюджетном наборе в вузы для детей участников СВО в размере 10% бюджетных мест.

По данным Росстата, у россиян в 2023 реальные доходы выросли на 8%, а в 2024 году рост будет еще примерно на 10%. Но надо понимать, что это из той же категории средней температуры по больнице. В депрессивных регионах в семьях контрактников и мобилизованных доходы выросли в 4-5 раз. Но у их соседей, работающих в школах, в бюджетном секторе, у пенсионеров никакого прироста нет. В лучшем случае у них была индексация доходов по инфляции, которую считает Росстат. До меня доходят комментарии с мест об отношении к участникам СВО — чуть ли не как к новым олигархам. И теперь вернёмся к вопросу про возрастающее напряжение в обществе. Власть пытается сегодня переключить внимание на мигрантов, на квардроберов, на ЛГБТ — куда угодно. Потому что о войне говорить нельзя, это чревато.

T-i: Тем не менее исходя из нового бюджета ясно, что Россия, которую мы сейчас имеем, собирается такой и оставаться.

АЯ: Россия будет меняться — довольно сильно и в плохую сторону.

До конца прошлого года власть пыталась сохранять ощущение нормальности: «Это не война, это спецоперация. Да, не в Сирии, а в Украине, но это не ваше дело. Мы не будем вас дёргать, через контрактников сформируем армию. Это стоит денег, но вам мы тоже денег дадим. Живите своей жизнью». Так было почти два года. А с конца 2023-го пошли сигналы. Взять ту же «голую вечеринку» — все двадцать путинских лет так можно было себя вести, включая и полтора года войны. А теперь нельзя. Потому что теперь всё по-другому, надо быть аскетичным патриотом.

То же самое касается и других, вроде бы мелких сюжетов. Все эти чрезвычайно архаичные истории про то, что женщина должна рожать и как можно больше. А мужчина должен быть в первую очередь воином. Этого не было в 2022-м или даже весной 2023 года. На мой взгляд, это признаки перехода к мобилизационной модели и в части экономики, и в части социально-политической жизни.

T-i: А этот призыв рожать не является ли на самом деле реакцией на сегодняшнюю ситуацию с демографией в России?

АЯ: Здесь мы опять же видим отражение социальных напряжений. Потому что во времена растущей экономики в России наблюдалось повышение рождаемости. Если люди имеют гарантированные доходы, им легче заводить детей. Но в ходе нынешнего так называемого экономического бума наблюдается абсолютное падение рождаемости — до уровня конца 1990-х. Люди не понимают, что будет завтра. Из-за войны произошёл существенный отток работоспособного населения.

Главные новости о жизни учёных во время войны, видео и инфографика — в телеграм-канале T-invariant. Подпишитесь, чтобы не пропустить.

Стадию «СССР 2.0» мы уже проскочили

T-i: Трансформация общества и режима обычно сопровождается появлением новой идеологии. Но война так и не породила новую идеологию. Путинская власть по-прежнему живёт идеалами прошлого: печенегами, Александром Невским, победой 1945 года. Ничего нового не было предложено. Почему?

Андрей Яковлев: В 1990-х при всей рыхлости ситуации определённая идеология всё-таки была, она была близка к либерализму и демократии. А с 2003-2004 годов началось насаждение деполитизации. Мол, политикой занимаются только маргиналы, какая-то демшиза, вы живите своей жизнью, покупайте машины, квартиры, ходите в рестораны, а мы за вас всё решим. В 2011 году это упёрлось в протесты. Люди (особенно в больших городах) задумались о том, что будет дальше с ними, с их семьями, и начали задавать вопросы. Их волновали уже не только доходы, которые действительно выросли за 2000-е, но и качество среды в виде здравоохранения, образования, безопасности дорог и всего остального. Прямым поводом для протестов были фальсификации на выборах, но на самом деле базовые причины были именно в том, что люди были не удовлетворены качеством общественных благ, которые должно было предоставлять государство за собираемые налоги. И власть реально испугалась, причём не самих этих протестов, а их сочетания с Арабской весной и с личными историями Каддафи, Мубарака и прочих. И с 2012 года началось закручивание гаек. Но одновременно тогда же начались попытки поиска новой идеологии. В конце 2012 года был создан Изборский клуб, который был сформирован из достаточно маргинальных философов-писателей консервативного толка: Дугин, Калашников, Проханов и другие персонажи. И эти товарищи попытались за два-три месяца написать альтернативу Стратегии-2020, которую коллективно делали по заказу из Кремля Высшая школа экономики и РАНХиГС. Первый доклад Изборского клуба был опубликован в январе 2013-го. Там было два базовых тезиса. Первый: через пять-семь лет начнется Третья мировая война, которую глобальная финансовая олигархия, базирующаяся в США, развяжет против ведущих развивающихся стран, в первую очередь — против России. Почему войну развяжут, никак не пояснялось. Просто потому что они исчадие ада. И второй тезис: раз будет война, надо готовиться. И нужна мобилизация в духе Ивана Грозного, Петра I и Сталина. Изборский клуб, насколько я знаю, создавался по прямому заказу людей из АП, которые хотели получить альтернативную идеологию. Им произвели эту идеологию. Но самих заказчиков то, что произвели товарищи из Изборского клуба, мягко говоря, не вдохновило. Потому что у многих из этих заказчиков дети учились в Лондоне и Нью-Йорке, были виллы на Лазурном берегу и счета были в швейцарских банках. И им жизнь в осаждённой крепости, которая воюет со всем миром, не казалась привлекательной. Но к концу 2010-х идеология Изборского клуба превратилась из маргинального движения в нечто близкое к мейнстриму. 

T-i: Может ли Россия превратиться в СССР 2.0 и и зависнуть в этом состоянии на десятилетия?

АЯ: Советский Союз 2.0, может быть, и был, что называется, вариант из категории second best. Проблема в том, что эту станцию мы уже проскочили, хотя туда можно было попытаться завернуть. Чем отличался Советский Союз после смерти Сталина от сегодняшней России? Да, это было авторитарное или автократическое государство. Но, тем не менее, через сталинские репрессии оно пришло к тому, что нужны некие правила. Например, правила смены высшей элиты. Были некоторые коллективные механизмы принятия решений: было политбюро, был Центральный комитет КПСС. Мы все знаем, как убрали Берию — совсем узкой группой. Но когда был конфликт в 1957 году, Хрущёв смог победить антипартийную группу Маленкова и всех остальных, обратившись к членам ЦК партии. И ЦК на самом деле сыграл в этом существенную роль. Потому что люди помнили, что совсем недавно происходило, и не хотели туда возвращаться. Затем, в 1964-м, сменили Хрущёва, и опять же по определённым процедурам. Советская модель была инертной, неэффективной, сфокусированной на военно-промышленном комплексе, но, тем не менее, это была ситуация общества, которое жило по хоть и во многом сословным, но правилам. И силовые структуры, включая и армию, и КГБ, были под контролем партии. Ситуация, когда это всё было в одних руках, при Сталине, произвела неизгладимое впечатление на элиты, и они предпочли жить иначе.

Проблема Путина была в том, что начиная с 2004 года, после дела «Юкоса», он шаг за шагом демонтировал политические механизмы, которые обеспечивали какие-то балансы, сдержки и противовесы. И этот процесс завершился в 2020 году с принятием поправок в Конституцию, которое происходило с массовыми нарушениями всех правовых процедур. При этом, как ни странно, в экономике этого не было. там у предпринимателей оставалась относительно большая степень свободы. Да, было силовое давление на бизнес, но были и либеральные технократы, которые создавали возможности для довольно заметного либерального сегмента в экономике.

Проблема в том, что с точки зрения модели, если брать именно коллективные механизмы принятия решений и контроль над силовыми структурами, мы давно проскочили Советский Союз. И на самом деле уже не имеем больших отличий от Северной Кореи. Более того, даже в Иране при всей его специфике, есть политические механизмы смены власти. У них только что были вполне себе конкурентные выборы президента. Да, президент — не первое лицо там, но всё-таки второе. И победил там не тот кандидат, которому благоволил изначально Хаменеи.

В Иране есть механизмы принятия решений, смены лидера и есть механизмы контроля над силовиками. Ничего подобного в России нет уже довольно давно. Но пока что в России есть (и это, скажем, отличие, от той же Северной Кореи) элита, которую нынешний режим унаследовал от 1990-х и 2000-х, которая безусловно очень оппортунистическая и думает в первую очередь о себе, но которая при этом совершенно не готова умирать за режим, за Путина или за страну.

Как показывают исследования по трансформации авторитарных режимов, для автократов есть три основных риска. Первый — народное восстание. Но многие режимы вполне в состоянии их подавить, особенно если у них есть сильный полицейский аппарат. В России такой полицейский аппарат сформирован. Второй риск — военное поражения и оккупация (как, например, это было с Германией в 1945 году или Ираком в 2003 году). В случае России и, кстати, Северной Кореи, это не актуально в силу наличия ядерного оружия. А третий риск связан с расколом в элитах и возможностью дворцового переворота. И вот в этой связи была очень хорошая статья, вышедшая ещё до войны, в 2021 году, профессора Ланькова, ведущего специалиста по Северной Корее. Там описывались причины «северокорейского чуда». Чудо не в том, что там было какое-то процветание — там его в помине нет. А в том, что режим смог сохраниться, несмотря на катастрофическое состояние экономики. В 1990-е годы в Северной Корее ситуация была на порядок хуже, чем в России, там от голода умерли несколько сотен тысяч человек. Тем не менее, режим не рухнул, элиты не восстали, хотя им тоже было несладко (поскольку репрессии против элит там до сих пор проводятся вполне сталинскими методами). Почему? Ланьков предлагает довольно убедительное объяснение: люди из элиты понимали, что даже при небольшом ослаблении режима через два-три шага произойдет объединение с Южной Кореей. А в этом сценарии шансы северокорейской элиты равны нулю. И поэтому элита, несмотря на всё своё отношение к конкретному лидеру, будет стараться сохранять режим. 

Проблема Путина, на мой взгляд, в том, что с нынешней элитой у него есть риск раскола и дворцовых переворотов. И сейчас он будет стараться сменить и бизнес-элиту, и бюрократическую элиту.

Актуальные видео о науке во время войны, интервью, подкасты и стримы со знаменитыми учёными — на YouTube-канале T-invariant. Станьте нашим подписчиком!

T-i: Затяжной характер войны заставляет уже и западные аналитические центры смириться с тем, что всё это надолго. И те, кого волнует сохранение нормальности в мире, кажется, уже готовы отступиться: «Придётся подождать лет 20, 30 или 40, пока это само собой сгниёт». Не рано ли сдаваться? Может быть, не нужно поддаваться такому пессимизму?

АЯ: Я бы это по-другому интерпретировал. На на самом деле никакой стратегии по отношению к России в 2022 и 2023 годах со стороны США и Европы не было. Война для них стала шоком. Они считали, что её не будет, и грозили ужасными санкциями, если она начнется. И в первые месяцы войны возникла необходимость эти санкции реализовать. Но и США, и особенно Европа ко всем этим санкциям не были готовы, это было довольно чётко видно в первые месяцы. Тем не менее, общее ожидание в тот период было такое: если мы применим огонь всех орудий, этот коррумпированный неэффективный режим рухнет, а потом будем разбираться. Уже к концу 2022 года стало ясно, что режим не рухнул. Был довольно существенный ущерб экономике, но уже осенью 2022-го появились признаки стабилизации и даже начавшегося экономического роста. А неудача украинского контрнаступления в 2023 году привела к тому, что западные аналитики начали думать: а что будет дальше? А вот дальше, я бы сказал, началась некоторая аберрация. В докладах разных аналитических центров в США одни пишут, что нужно было договориться с Путиным ещё три года назад и войны бы не было, другие — что война была бы в любом случае, и теперь нужно строить большой забор с колючей проволокой, вооружать всех по периметру и экономически душить Мордор.

В обоих случаях эксперты исходят из того, что а) режим стабилен и он будет стабилен ещё годы и, может быть, десятилетия; б) он будет похож на поздний Советский Союз, с которым действительно США худо-бедно могли договариваться. Но, как я уже сказал, нынешняя Россия уже проскочила стадию, на которой был Советский Союз. Возможно, я не прав в своих оценках. Но мне кажется, что Европа и США совершенно не осознают риски. Они полагают, что это будет нечто договороспособное типа позднего Советского Союза. А это будет совершенно отмороженный изгой с ядерной дубиной.

Венесуэла или Северная Корея?

T-i: Тем не менее, нельзя не видеть, что Путин с радостью пошёл бы на договор с Западом, если бы Запад дал понять, что готов как-то притерпеться и научиться жить вот с новой Россией.

АЯ: Как можно рассчитывать на устойчивую ситуацию, если одна сторона ведёт себя как гопник: «Я хочу это, это и вот это, и пусть Украина не будет в НАТО, а ещё отдаст свои четыре региона»? При этом нет никаких гарантий, что через год или два не начнётся новая «спецоперация». Уже сейчас на уровне разных российских экспертов вбрасывается предложение: «А давайте войдём в Нарву и протестируем, будет НАТО туда соваться или нет, а может, они все слабаки и ничего делать не будут». Режим может существовать долго как раз за счёт того, что начнёт угрожать, шантажировать, вымогать. У Северной Кореи сейчас пока несколько десятков ядерных бомб, но она создаёт угрозы для ближайших соседей: Японии, Южной Кореи, Китая. Китай донор этого режима, но он его полностью не контролирует — это важно понимать. То есть, у северокорейского режима присутствует некая степень отвязанности, хотя они экономически сильно зависят от Китая.

Недавно меня спрашивали о перспективах развития отношений между Китаем и Россией. С точки зрения Китая, их нынешняя стратегия совершенно рациональна. Китай старается получить по максимуму за счёт покупки дешевых ресурсов в России и за счёт продажи своих товаров, тех же автомобилей. Но Кремль сейчас для них — непредсказуемый партнер. Китай заинтересован в некотором изменении глобального миропорядка, но совсем не заинтересован в его разрушении. А проблема кремлёвской элиты в том, что при любом мировом порядке (во главе с США, с Китаем, с G20 — с кем угодно) в нынешней модели Россия будет проигрывать. Глобальный хаос — единственный способ для этих людей удержаться во власти. Но балансировать на грани можно лишь какое-то время, и нет никакой гарантии, что в итоге не будет перехода через эту грань. Ну вот та же история про применение ядерного оружия, которая с российской стороны постоянно идёт.

Но важно понимать и другое. В Северной Корее такого типа режим существует 80 лет, и у людей нет информации о том, что происходит вовне. Там не было другого опыта. Отличие России в том, что были эти 25 с лишним лет другой жизни с другой степенью свободы — и от этого выиграли не только элиты, но и десятки миллионов людей в больших городах. В этой связи есть объективный риск того, что на фоне форсированного перехода в модель а-ля Северная Корея произойдёт социальный взрыв. Как это будет происходить, сейчас сказать невозможно. Но в 2010 году никто не предсказывал Арабской весны и череды обрушений режимов, которые существовали в арабском мире по 25, 30, 35 лет. В 1916 году шла тяжёлая мировая война, и Ленин тогда писал, что его поколение не доживёт до революции. А в следующем году на фоне довольно мелких событий рухнула династия Романовых, отметив незадолго до того 300 лет существования. А затем была Октябрьская революция, которая привела к тотальному крушению всего режима и Гражданской войне, в которой погибли миллионы людей. У нас сейчас другая демография, но степень озверения, которую власти сознательно насаждают через пропаганду, может привести к взрыву. При этом последствия могут быть разные, не обязательно в формате Арабской весны. Есть ещё один сценарий, в меру жизнерадостный: Венесуэла. Там тоже был президент Чавес, который много чего обещал, раздавал разные субсидии и льготы, провёл национализацию нефтяных компаний. Там уже 12 лет правит господин Мадуро. Страна находится в полуруинах, но, тем не менее, он власть сохраняет.

T-i: Всё-таки между Венесуэлой и Северной Кореей огромная разница. Из Венесуэлы можно уехать, это не закрытая страна. И если мы посмотрим на жизнь глазами среднестатистического россиянина, мы увидим огромную разницу между жизнью в России и в Северной Корее.

АЯ: Да, мне периодически говорят, что я преувеличиваю, что есть отдельные проблемы (инфляция, дефицит рабочей силы, мигранты), но они хоть с опозданием, но решаются. С одной стороны, я понимаю аргументы такого рода. Но есть некое различие в оптике. Есть то, что можно увидеть вблизи, а есть то, что лучше видно на расстоянии. Может быть, мне сейчас помогает объективный фактор: то, что я нахожусь не в России. Я слежу за информацией, общаюсь с разными людьми, отнюдь не только с антивоенной позицией. И, будучи специалистом по элитам, пытаюсь понять возможную логику принятия решений. С точки зрения здравого смысла для людей в бизнесе и в бюрократии война была безумием, её не нужно было начинать. Тем не менее её начали. Даже присоединение Крыма с точки зрения экономики было тяжёлым ударом, но, опять же, это сделали, не спрашивая ни бизнес, ни бюрократию, ни обычных людей. Есть своя логика выживания авторитарных режимов. На мой взгляд, то, что сейчас делает Путин, полностью согласуется с этой логикой.

Сейчас в России полуоткрытая экономика, которой, безусловно, ещё далеко до Северной Кореи. И эта экономика адаптировалась к санкциям. И бизнес, и бюрократия адаптировались. Но проблема в том, что люди, принимающие решения, думаю о том, как сохранить самих себя во власти. При этом они чётко видят, что ресурса становится меньше. А когда ресурса станет ещё меньше, люди, которым начнут урезать зарплаты или пенсии, спросят, зачем всё это было надо. И не случайно в России сейчас блокируют YouTube, хотя десятки миллионов на самом смотрят не оппозиционный, а образовательный или развлекательный контент. Но его блокируют совершенно сознательно — чтобы упредить время.

Потому что когда настанет час Х и ситуация дойдёт, условно говоря, до ситуации реального кризиса, в случае открытой страны (открытых границ, доступа к информации) случится венесуэльский сценарий. А им в ситуации Мадуро не хочется оказаться. Они хотят быть в ситуации Ким Чен Ына. И в этом смысле ограничение доступа к информации и, возможно, закрытие границ — рациональная стратегия.

Ветераны СВО типа Жоги, который сейчас назначен полпредом в Уральском федеральном округе, прекрасно понимают, что с концом этого режима их также ожидает крах. И поэтому они режим будут защищать до конца. 

Проблема в том, что в отсутствие каких-либо внятных сигналов из Кремля по поводу будущего, а также на фоне текущих докладов из американских аналитических центров люди в нынешней российской элите думают, что будет Советский Союз 2.0 с какой-то нормализацией отношений с Западом. В общем, можно будет жить не так хорошо, как раньше, но терпимо. Но и в сценарии Венесуэлы, и в сценарии Северной Кореи места для этих людей нет. Простым людям будет плохо. Но элита потеряет в разы больше. И если говорить о возможности предотвратить эти сценарии, то у российской оппозиции должны быть какие-то внятные модели позитивного образа будущего, в котором будет место для здравомыслящих людей из этой элиты. Нужен какой-то конструктив, который показывал бы какую-то позитивную альтернативу разным социальным группам в России: и обычным людям, и элите, не поддерживающей войну. И одновременно это необходимо со стороны Запада, потому что пока все санкции были исключительно про давление, без каких-либо внятных сигналов про возможность «стратегии выхода».

T-i: В картине, которую вы нарисовали, есть совсем небольшая лазейка, связанная с взаимодействиями бизнес-элит и управленческих элит, которые находятся внутри России. Это как небольшая дырка в стене, которая становится всё меньше и меньше. Тем не менее, стену в этом месте ещё можно пробить. Но иногда складывается ощущение, что западные аналитические центры не видят этого и, более того, фактически помогают российскому режиму цементировать стену в этом месте.

АЯ: Я не думаю, что они специально это делают, но, к сожалению, фактически получается так. Это следствие того, что сейчас нет стратегии с внятным пониманием, какую Россию они хотят видеть после. Можно понять украинцев, которые хотели бы, чтобы России вообще не было. К сожалению, у них на это есть основания. Но объективно есть страна с большой территорией, на которой живет 140 миллионов человек и которая никуда не денется. И Европе придётся с этой страной сосуществовать. И спустя два с половиной года войны было бы неплохо сформулировать, с какой Россией они хотят жить и что они для этого готовы предложить людям внутри России. Когда был переход от Советского Союза к России, при гораздо худшем состоянии экономики был позитивный образ будущего в виде рыночной экономики и в виде демократии. Люди исходили из того, что сейчас плохо, но через какое-то время будет лучше, и поэтому надо затянуть ремни и как-то попытаться пережить. Пусть понимание и рынка, и демократии было очень наивным, но с западной стороны шло сознательное транслирование определённых сигналов и образов, что эта модель успешная и она возможна. Что после всех текущих трудностей всё наладится. Сейчас со стороны Запада этого совсем нет. На мой взгляд, это довольно большая ошибка, и уже не российской оппозиции, а как раз аналитиков и полисимейкеров и в США, и в Европе.

T-i: Как вы считаете, сколько у Запада есть времени понять, что в этой стене ещё есть уязвимое место и её можно пробить?

АЯ: Если такой процесс протянется ещё на три-четыре года, то эта дыра уже окончательно зацементируется. И вот тогда в лучшем случае будет Венесуэла, а в худшем — Северная Корея с рисками ядерной войны.

Поддержать работу T-invariant вы можете, подписавшись на Patreon и выбрав удобный размер донатов.

Оригинал