Sapere Aude / Марк Лантень: «Если люди не в безопасности, государство тоже не в безопасности»
Как построить международные отношения, ориентированные на человека?
В качестве главных акторов международных отношений принято рассматривать государства. Можно ли в их центр поставить людей? Об этом на семинаре Школы гражданского просвещения рассуждал профессор Университета Тромсё (Норвегия) Марк Лантень. Пересказываем его выступление.
Фото: Себастьен Ван Маллегем / The Washington Post
Международные отношения в традиционном понимании слишком закостенелые, негибкие. В их центре — материальные ресурсы. Сколько у вас оружия? Сколько денег? А нефти? Все это, конечно, важно, но если посмотреть шире, становится ясно: безопасность — это не только ресурсы, но и свобода личности, и индивидуальная идентичность. В реальности международные отношения, как и политика в целом, должны быть направлены на улучшение нашей жизни. И это можно добиться через лучшее понимание различных политических областей, то есть применив интерсекциональный подход. Если мы говорим о борьбе с предрассудками и стереотипами, мы не можем рассматривать каждый из них в отдельности: гендер, расу, этническую принадлежность, сексуальность, богатство и т. д. Все они по-разному связаны между собой. Но это важно и если мы собираемся говорить о безопасности — как в Арктике, которую мы изучаем, так и в Европе.
Мы с коллегами в университете Тромсё сейчас работаем над проектом о безопасности в Арктике. Арктическая безопасность сейчас — популярная тема, прежде всего в контексте армии. Но мы занимаемся этой темой с фокусом на гендер и безопасность человека. И главная цель нашего проекта — расширить определение безопасности.
У всех нас есть разные взгляды на то, какими должны быть международные отношения и какой должна быть безопасность. Политологи, как правило, очень ленивы. Мы всегда ищем способы просто объяснить вещи. Поэтому существует тенденция обращать внимание только на то, что лежит на поверхности. Недавно в Тромсё прибыл американский авианосец «Джеральд Форд», чтобы продемонстрировать нашему соседу, России: НАТО здесь. Но если вы спросите у людей в Тромсё, хорошая ли это идея, вы услышите совершенно разные мнения. Некоторые скажут: отлично, нам нужно защищать свои границы. Другие скажут: нет, это вызывает стресс и напряжение там, где их быть не должно. Политическая наука столь же субъективна, как и объективна. Все не сводится к тому, что ты можешь увидеть и пощупать.
По-новому взглянуть на международные отношения предлагает критическая теория. Она задает вопрос: почему мы вообще начинаем разговор о международных отношениях с государств? Да, конечно, государства важны, нам нужно понимать, как работает власть, и международные отношения по-прежнему связаны с гонкой за ресурсами. Только в Арктике идет столько дискуссий о нефти, газе и редкоземельных элементах, принадлежность которых оспаривается. Но государства бесполезны без людей.
Одна из ветвей критической теории ставит в центр не государство, а человека и его предпочтения. Например, японский писатель-неомарксист Кохэй Сайто поставил очень интересный вопрос: зачем нам вообще экономический рост? Нужно ли постоянно развивать свою экономику, чтобы быть современными? Можно ли развивать свою экономику и при этом быть экологически ответственными? Это один из примеров критической теории.
Если мы собираемся говорить о гендерной незащищенности, то и феминизм, и ЛГБТК+ — важные области, на которые следует обратить внимание. В качестве отправной точки можно рассмотреть вопросы: как стереотипы и старомодные социальные конструкты влияют на наше понимание международных отношений? Каким образом женщины традиционно подвергались маргинализации и бесправию? Как международные властные структуры подвержены предвзятости? Как мы понимаем дискриминацию или лишение избирательных прав? В рамках традиционных международных отношений гендер рассматривается как второстепенный вопрос. Но он важен для понимания безопасности в Арктике, в Европе и в других местах, пока существует общепринятый гендерный порядок, который часто закрепляется государствами.
Государства декларируют, что они в безопасности, потому что у них есть современное вооружение. Но если люди не в безопасности, государство тоже не в безопасности. И в нашем исследовании мы как раз рассматриваем взаимосвязь гендера и безопасности, а также то, как они вписываются в более широкий подход к безопасности личности.
На классическом курсе международных отношений вам скорее всего будут представлены определения правительства и государственного суверенитета, которые предполагают, что гендер не имеет значения. Но различные исследования показывают: страны с меньшим гендерным равенством более склонны к конфликтам и к участию в насилии, спонсируемом государством. Это работает и в обратную сторону. Если у вас есть государство с большим числом гендерных прав, то оно будет гораздо менее толерантно к агрессии и с меньшей вероятностью вступит в войну.
Отдельная часть нашего исследования — совершенно новая область, квир-международные отношения. Под понятием «квир» в данном случае подразумеваются идентичности, выходящие за рамки гетеросексуальности и цисгендерности. ЛГБТК+ дискурс в исследованиях международных отношений — это очень новая тема. Литературе по этому вопросу не более десяти лет, и она существует в очень ограниченном объеме. Как проблемы ЛГБТК+ влияют на международные отношения? Как они влияют на безопасность, оборонную политику? Как они влияют на индивидуальную безопасность? Это действительно имеет значение, особенно если мы собираемся говорить о безопасности человека.
Нам еще предстоит пройти долгий путь. Как я уже говорил, политологи ленивы, и склонны возвращаться к обычным представлениям: государство — это армия, это экономика, и все. Нам нужно как-то выйти из этой фазы. Сейчас мы видим так много дискуссий о том, как правительства начинают использовать кейсы ЛГБТК+ в политических целях, использовать слово woke — то есть обвинять активистов в чрезмерной бдительности в отношении расовых предрассудков и дискриминации. В 1980-е таким словом было liberal. Если бы вы хотели отобрать политические очки у своего оппонента, вы бы обозвали его либералом. Подобными терминами называют все, что не нравится консерваторам.
Бинарный подход к международным отношениям — это первый пункт, который необходимо оспорить. Идентичность людей не подпадает под удобные категории. Исследовательница Эми Линд пишет, что по умолчанию предполагается, что государства гетеросексуальны, и что гендерная идентичность не играет никакой роли. И сейчас мы видим так много примеров бинарности в международных отношениях: богатый и бедный, друг и враг, запад и не-Запад, рациональный и иррациональный. А как только вы начинаете затрагивать вопросы о гендере и идентичности, критики говорят: вы создаете хаос, вы говорите о каких-то новых проблемах, которые не так уж важны — в отличие от государств, вооружений и ресурсов.
Но наша цель тут — не разрушить понимание международных отношений, не обесценить государства, а в том, чтобы расширить пространство для дискуссии.
Если мы пойдем дальше, выход на следующий уровень будет намного сложнее: если мы отвергаем бинарность в гендере и международных отношениях, можем ли мы также отвергнуть бинарность в других областях? Правах человека, международном праве, демократии, развитии. Это будет сложно, потому что теперь вы начинаете подвергать сомнению прямые источники политической науки.
Есть еще один ракурс этой проблемы: гомонационализм и pinkwashing. Pinkwashing — это, например, если компания демонстрирует свою поддержку ЛГБТК+, просто рисуя радугу на упаковке, после чего считает проблему решенной. Гомонационализм — другая проблема, когда вы указываете на другую страну и критикуете ее политику в отношении ЛГБТК+, обеляя власти своей страны в этом вопросе. Соединенные Штаты могут указать на другую страну и сказать: «Ваша политика в отношении ЛГБТК+ не так хороша, как наша», но это не влияет на то, что права ЛГБТК+ в США сейчас подвергаются нападкам на уровне ряда штатов. А что значит «современный»? Если я скажу, что мое государство более современное, чем ваше, как этот вопрос согласуется с идеей универсальной культуры, универсальных прав человека? Культурный релятивизм сложен. Допустим, в вашей стране говорят: мы не можем следовать западным взглядам, потому что мы не западные. Но кто прав?
Совсем недавно было опубликовано исследование Евросоюза, в котором говорится о проблемах ЛГБТК+ в Арктике. Это ежегодный рейтинг «радужной карты», который основном оценивает отношение правительств к правам ЛГБТК+. Россия оказалась на последнем месте в этом рейтинге. Вот почему, когда мы говорим о ЛГБТК+ в Арктике, мы не можем говорить о едином пространстве: посмотрите на Исландию, Норвегию, другие северные страны и посмотрите на Россию. Здесь совсем разные динамики.
В России — законы, которые преследуют представителей ЛГБТК+. Российские власти пытаются сказать: Запад, НАТО — это вы здесь плохие парни. Вы пытаетесь подорвать наше общество, привнести ценности, не совпадающие российскими традициями. И это пример подхода к правам человека с нулевой суммой. Но права ЛГБТК+ — это не пирог. Если кто-то другой получает больше прав, это не значит, что у вас их становится меньше. Существует множество прав человека, которые могут быть соблюдены для каждого.
Вот почему информация и просвещение так важны. Насколько значима интерсекциональность в международных отношениях? Как понимание связей между гендером, сексуальностью и расой влияет на наше понимание международных отношений? Кто это все связано с властью? Как мы можем предпринять более эффективные шаги для понимания проблем ЛГБТК+ на разных уровнях власти? Как нам, исследователям, получить больше данных? Как мы можем быть уверены, что материал, который мы пишем, действительно доступен аудитории? Все эти вопросы мы задаем себе в рамках нашего исследования.