Денис Бояринов: Беспредел Гарантирован
Статья в рамках проекта «Иными словами» Института Кеннана
Денис Бояринов — о волшебнике русского рока.
Борис Гребенщиков научил меня слушать рок на русском языке. Первый альбом «Аквариума», который попался мне в руки, был «Радио Африка» на пластинке, изданной в конце 1980-х фирмой «Мелодия». Ее принес домой отец, который тогда переживал период собирательства винила: он доставал пластинки, но по своей воле слушал разве что серию «На концертах Владимира Высоцкого». «Радио Африка» его тоже не впечатлил, зато меня, 10-летнего ребенка, эта странная музыка поразила в самое сердце: манящие шумы морского прилива и радиопомех (я тоже любил развлекаться, крутя ручки приемника в надежде наткнуться на какую-нибудь волну), чудесные экзотические звуки (колокольчики и гонги), понятные и в то же время таинственные слова песен, озвученные притягательным голосом вокалиста, которого, как я вскоре выяснил, надо называть БГ (говорят, он сам предпочитает расшифровывать это прозвище как «Беспредел Гарантирован»).
На обложке «Радио Африки» странный человек шагал по загадочному, как будто инопланетному ландшафту, — и музыка с этой пластинки тоже показалась какой-то неземной. Ничего подобного я прежде не слышал, поскольку сидел на строгой диете из классического британского рока: Beatles, Rolling Stones, Pink Floyd, Deep Purple и т. д. После «Радио Африки» я открыл для себя дивный новый мир и стал слушать рок на русском: «Кино», «Зоопарк», «Машину времени», «ДДТ», «Наутилус Помпилиус», «Браво», «Ноль»… Потом я так глубоко погрузился в русскую музыку, что не могу из нее выбраться по сей день, но импринтинг произошел под голос Гребенщикова, напевавшего «Возьми меня к реке, положи меня в воду».
Впоследствии я узнал и полюбил и те первоисточники, что вдохновили БГ на «Радио Африку»: Дэвида Боуи, Боба Дилана и Talking Heads, — но моего отношения это не изменило: мне до сих пор очень нравится эта пластинка. За прошедшие годы она прослушана мной, думаю, несколько тысяч раз, так что уже записалась на подкорку памяти вместе с шипом и треском иглы, крадущейся по винилу. В моем личном рейтинге «Радио Африка» опережает все остальные пластинки «Аквариума». Кстати, в этом году альбому исполнилось 40 лет и по этому поводу БГ выложил в Сети некогда утерянную, окончательную авторскую версию альбома — вновь обретенную реликвию для тех, кто, как и я, вырос под его песни.
Борис Гребенщиков исполнил роль шамана-проводника, открывшего портал между мирами, не только в моей жизни. Думаю, похожие истории могут рассказать многие мои сверстники, а также люди старших и младших поколений. Хоть «Аквариум» и не был группой, которая первой стала исполнять рок на русском, именно БГ досталась миссия его неутомимого проповедника. Пионер отечественной музыкальной журналистики Артемий Троицкий, прошедший вместе с русским роком от колыбели до триумфов на стадионах и написавший об этом несколько книг, вспоминал в самиздатовском журнале «Зеркало» свою встречу с лидером «Аквариума» так: «И когда Гребенщиков запел: «Вчера я шел домой, кругом была весна, его я встретил на углу и в нем не понял ни хрена», я поежился от сладкого ощущения, что впервые слышу натуральный рок на русском языке…» Сладкое ощущение и натуральный рок — это подмечено очень точно; нечто подобное и я пережил, когда впервые услышал «Радио Африку». Тут стоит заметить, что Борис Гребенщиков стал не только автором песен и альбомов, впоследствии вошедших в канон русского рока, но и зачинателем культуры независимой музыкальной журналистики: в 1977-м он стал издавать машинописный журнал «Рокси», чуть ли не первый в стране. Там 25-летний БГ писал, например, такое: «На наших глазах произошел разрыв. Отцы живут в одном времени, а дети — в другом. Среда меняется прямо на глазах и, подобно скульптору, ежеминутно меняющему свои намерения, формирует уродов — из тех, кто поддается. Но, чтобы изуродовать человека окончательно, нужно время. Одним большее, а другим — меньшее». Пассаж, сейчас читающийся как пророчество.
Троицкий повстречал БГ где-то в конце 1979-го. К тому времени группе «Аквариум» исполнилось уже семь лет — она прошла долгий путь от студенческих забав Гребенщикова и его школьного друга Джорджа Гуницкого, сочинявших песни вроде «Я — шизо» и «Мочалкин блюз», до первых концертов, где фронтмен выступал подпоясанный железной цепью, с цветными лентами в волосах и бородой, выкрашенной зеленым фломастером. «Аквариум» уже подбирался к поворотному событию в своей истории — выступлению на рок-фестивале в Тбилиси, которое потрясло зрителей и вошло в апокрифы.
Хронология группы детально восстановлена в книге другого авторитета рок-н-ролльной журналистики — Александра Кушнира — «Геометрия хаоса», вышедшей в этом году в честь 50-летия группы. В ней подробно описано, как Борис Гребенщиков вместе с единомышленниками высекал рок-н-ролльную искру, находясь практически в безвоздушном пространстве: долгие годы он упорно сочинял песни, записывал альбомы, давал концерты и издавал журналы, не рассчитывая ни на какую другую отдачу и признание, кроме внимания сотрудников правоохранительных органов. «После так называемой оттепели все, кто мог, свалили из страны, — рассказывает в «Геометрии хаоса» Борис Гребенщиков. — А те, кто понимал, что им не свалить никуда, оторвались и организовали свое государство в государстве. И мне очень повезло в том смысле, что когда я был юношей, то попал прямо в самую гущу событий и провалялся в ней, пока нас не выпустили на большую сцену. И надо сказать, что наша партизанская культура была, с моей точки зрения, гораздо более интересная, чем, скажем, битники или хиппи в Америке… И вся тогдашняя музыка была гораздо интереснее — просто ввиду абсолютного отсутствия общего знаменателя… Правил игры не было вообще. Если ты что-то записал и тебе это нравится — все, отлично».
В застойных 70-х Гребенщиков, однако, не просто играл странную, дикую, непонятную и, как тогда говорили, чуждую народу музыку, — он был уверен в ее непобедимой магической силе; по собственным словам, он верил в то, что, «если мы сможем передать красоту настоящего рок-н-ролла, жизнь в этой стране изменится». Так оно, в общем, и получилось. Хотя далеко не сразу — на это ушло еще десятилетие, за которое Гребенщиков прошел через социальный остракизм, времена полной безнадеги и безденежья, пребывания в черных списках и под колпаком у специальных служб. Однако он упорно продолжал делать свое дело, веруя в силу магии рок-н-ролла.
Время не изуродовало его, и он получил, что хотел. В одном из интервью трудных доперестроечных лет БГ говорил: «Мне надоело объясняться перед чиновниками, ругаться с ними и материться. Очень грустно общаться с какой-то архангельской теткой, которая долго объясняла мне, что «на сцену нужно выходить в приличном виде», а не в какой-то китайской одежде. В идеале я бы предпочел приезжать на концерт в лимузине, чтобы дорогу на сцену мне устилали розами, деньгами, девушками и шампанским».
Лимузины, розы, деньги, девушки и шампанское в жизни Бориса Гребенщикова тоже были (есть и будут), но, в конечном итоге, больше его интересовало другое, и он добился исполнения и этой мечты. Получив к концу 1980-х признание в родной стране и внимание англоязычного мира, лидер «Аквариума» навел мосты с музыкантами, которые для него олицетворяли рок-н-ролл: Дэвид Боуи подарил ему гитару, Джордж Харрисон принимал в гостях, Дейв Стюарт из Eurythmics продюсировал альбом («Radio Silence»), на котором подпевали Энни Леннокс, Крисси Хайнд и Билли Маккензи, Мик Тейлор из Rolling Stones играл на гитаре («Навигатор»), а Ян Андерсон из Jethro Tull — на флейте («Соль»). А кроме того, Гребенщикову довелось записывать и играть свои песни с десятками музыкантов с мировыми именами, которых он ценил и уважал: от великого дудукиста Дживана Гаспаряна до не менее знаменитой ямайской ритм-секции Sly & Robbie. На его последнем мини-альбоме «Богрукиног», выпущенном под вывеской «БГ+» два месяца назад, появляется британская мультиинструменталистка и композитор Кейт Сент-Джон, которая играла вместе с Ваном Моррисоном, Роджером Ино и Деймоном Албарном, а для БГ сделала изящную симфоническую окантовку для печальной сатиры «Минск, Пинск и Северодвинск».
Оператор ЭВМ по первой профессии (сейчас бы сказали «айтишник»), Борис Гребенщиков создал «Аквариум» как модель-эмулятор не существующей в СССР рок-культуры и постепенно расширял ее возможности, добавляя в нее музыкальный код из разных уголков мира. Пока он был занят демонтажом культурных границ между Россией, Востоком и Западом, власть в его стране вернулась к тому состоянию, в котором он начинал полвека назад: изолировавшись от остального мира и угрожая ядерным оружием, она затеяла войну, а призывающего к миру и человеколюбию БГ назначила своим врагом и присвоила ему статус «иноагента». «Если, по сообщеньям досужей молвы, у больного действительно нет головы, от этого только сильней могучий удар богоносной его булавы», — иронично комментирует происходящее на родине рок-просветитель в «Богрукиног» — альбоме, полном едкого юмора и русской тоски. Время по-прежнему не властно над ним и его песнями: его формулировки точны, афористичны и хлестки, и это какое-то чудо.
Примерно в то же время, когда я обнаружил «Радио Африку» и открыл для себя «Аквариум», у меня случилось другое мощное потрясение от искусства, поистине обжигающее — какое можно пережить только в детстве. Но на этот раз от книги: я прочел «Властелина колец». Уже гораздо позднее я узнал, что трилогия Толкина — одна из любимых и основополагающих книг для БГ. Впервые прочитав ее в 1978-м, он не раз возвращался к ней, переписывался с сыном автора, пел на эльфийском (в «Партизанах полной луны») и вместе с Сергеем Курехиным в альбоме «Безумные соловьи русского леса» воображал, как мог бы звучать оркестр эльфов (невыносимо для слуха обычного человека).
«Я столкнулся с книгой, которая описывает меня самого — не то что описывает, а обо мне напрямую говорит, — рассказывал Гребенщиков о влиянии «Властелина колец». — В Толкине меня потрясло отсутствие декоративности, там все, как я это понимаю. Вопросы благородства, чести, долга стоят так, как они стоят для меня в реальной жизни. Поэтому эта книга говорит про тот мир, в котором я живу».
С годами Гребенщиков перестал походить на Леголаса и приобрел окончательное сходство с Гэндальфом, но он по-прежнему продолжает жить в мире «Властелина колец»: пишет песни, переводит Упанишады, странствует по свету, дает концерты и тем самым ведет свою борьбу с тьмой. В одном из недавних интервью, данном на пороге 70-летия, он снова цитирует Толкина: «Мы живем в то время, которое нам дано, и все, что мы можем сделать, — это выкорчевывать зло, чтобы тем, кто придет после нас, осталась чистая земля».
Публикации проекта отражают исключительно мнение авторов, которое может не совпадать с позицией Института Кеннана или Центра Вильсона.