Daily Mail: «Русские, бегите!» ВСУ спрятали у самой границы РФ «Железную бригаду» из танков
«У нас есть послание для русских: если хотите выбраться отсюда живыми — бегите!» Репортаж из секретной украинской танковой части, спрятанной глубоко в лесу у границы с Россией, которую Зеленский назвал «Железной бригадой».
Автор — корреспондент DM Дэвид Патрикаракос из Харьковской области.
Артем измеряет время не минутами, а ракетами. «Я не могу сказать в часах, как долго мы бились с русскими в тот день, — говорит он мне, пока мы сидим у дерева и слушаем грохот артиллерии где-то вдали. — Но это длилось 80 «градов». Тяжелый был день».
Линия фронта сейчас практически недоступна для журналистов из-за контрнаступления ВСУ. Но мне удалось туда попасть благодаря помощи друзей. Если россияне обнаружат местонахождение этой базы, то уничтожат ее — и нас — в одно мгновение.
Артем — командир 3-й танковой бригады. Он сражался здесь, когда 500 с лишним дней назад Владимир Путин начал полномасштабное вторжение. Вскоре его подразделение направили на защиту Киева.
Затем он участвовал в контрнаступлении ВСУ в Харьковской области в сентябре 2022 года. Тогда украинские танки Т-72 прорвались через российские оборонительные рубежи, освободив территорию и отбросив противника обратно за линию границы. Президент Украины Владимир Зеленский отметил успехи этой бригады в День независимости страны в августе, присвоив ей имя «Железная бригада».
«Почему?» — спрашиваю я. «Потому что мы крепкие и быстрые, как железные кони», — следует ответ. Артем жестко и откровенно рассказывает мне о жизни на передовой во время нынешнего решающего контрнаступления.
ВСУ продвигаются вперед, пытаясь прорвать позиции врага. Но в Киеве знают, что россияне попытаются атаковать в ответ — и именно сюда они и придут.
«Здесь мы близко к границе, — говорит мне Артем. — А это всегда самая большая опасность. С любой точки вдоль границы эти ублюдки могут начать новое наступление. Если и когда это произойдет, я и мои парни будем на передовой и встретим их. И, поверьте мне, мы готовы».
Артем вспоминает недавний бой: «Он был особенно трудным. Мы не могли подойти слишком близко, так как поля были усеяны противотанковыми минами. И нам приходилось стрелять с 8-9 км очень точно, так как наши ребята были всего в 75 метрах от врага. Мы знали, что если допустим какую-либо ошибку, то в итоге убьем их. Это было ужасно».
«Но в конце концов мы убили их всех [россиян]. Убивать русских одно удовольствие. Но представьте, что вы убьете своих людей? Какой будет ваша жизнь после этого?»
Безопасность на базе превыше всего. Путешествие сюда сопряжено со множеством предосторожностей и заняло целое утро. Я начал его в городе Харьков, который россияне безжалостно бомбили в первые месяцы прошлого года. Им так и не удалось его захватить. Но шрамы от войны здесь повсюду.
За несколько дней до отъезда на фронт я отправился на прогулку со своей знакомой Натальей Зубарь. Она активистка, документирующая военные преступления оккупантов. Продираясь через поле, мы натыкаемся на заброшенный русский окоп. Ее друг Евгений уверен, что чувствует трупный запах. Я говорю, что тела точно должны были забрать. «Ммм, — пожимает плечами Наталья, — возможно, это просто остатки ноги или головы».
Через два дня я отправился на фронт, для начала поехав в соседний город Чугуев. Там я встретился с Николаем, моим связным от украинских военных. Улыбчивый щербатый мужчина лет 50 проводил нашу машину до следующей точки сбора.
По мере приближения к фронту пейзаж меняется. По обеим сторонам все более плохой дороги появляются разрушенные дома. Мы проезжаем сквозь воронки от снарядов. Они такие глубокие, что это похоже на погружение в подводной лодке. Когда мы в них погружаемся, то перестаем видеть местность вокруг.
Мы остановились близ поля, чтобы размять ноги. Николай предостерег меня, чтобы я не ходил слишком далеко. «Будь осторожен, Дэвид, — говорит он, — оно может быть заминировано».
Мы добираемся до деревни, имя которой мне не разрешено называть. Звучит команда: «Выключить телефоны!» Россияне могут отследить сигналы устройств, определить нашу геопозицию и ударить авиацией. Они были здесь не так давно. Пейзаж вокруг до сих пор хранит следы той оккупации.
Пока мы ждем военного конвоя до линии фронта, я покупаю кофе в маленьком киоске, стоя рядом с крошечной женщиной в узорчатом платке с золотыми зубами во рту. Солдаты бездельничают, сложив автоматы Калашникова прямо у прилавка.
Я вышел и стою снаружи, пью на удивление хороший капучино и смотрю на здание, практически превращенное в руины, на котором видны остатки советской фрески. На ней Ленин держит флаг СССР. Виден знаменитый лозунг: «Вся власть Советам!» Рука, когда-то указывавшая вперед, наполовину обрублена.
Эта картина — миниатюрный символ сопротивления Украины российской агрессии.
До обретения независимости в 1991 году Украина была частью СССР, а до 1917 года — Российской империи. Сейчас, в 2023 году, украинцы вновь борются с имперскими замыслами Москвы. Мой «помощник» Родион с презрением смотрит на побитое изображение. «Приятно это видеть, — говорит он. — Глупый человек и гребаный вор».
Солдаты подъезжают к нашему автомобилю. Мы меняем машины. У нашего нового армейского проводника Влада есть четкие инструкции. Мы не можем фотографировать базу. «Она самая секретная в регионе», — объясняет он.
Теперь ещё больше погружений и подъемов из воронок, а также простреленных снарядами дорог. Когда мы подпрыгиваем, солдатские автоматы стучат о двери внедорожника. Через 20 минут прибываем на базу в последнем населенном пункте. Дальше идем пешком.
Сначала мы шагаем по ровным полям, а потом оказываемся в зарослях кустарника. Появляется тропинка, проложенная бесконечной вереницей солдатских сапог. Вдали виднеется темный горизонт. Это лес.
Спустя 15 мин мы оказываемся под покровом деревьев. Света больше нет. Земля представляет собой гобелен из следов танковых гусениц на грязи. Многие заполнены стоячей дождевой водой. Это рассадник комаров. Они буквально сжирают меня. Это еще одна угроза на фронте: они повсюду, пищат, жужжат и кусаются. Мои руки, шея и грудь под рубашкой покрываются укусами.
Вдали слышен глухой грохот артиллерийских орудий. В поле зрения появляется зелено-коричневая громада. Я понимаю, что это танк Т-72, обтянутый маскировочной сеткой. Он стоит среди деревьев, как огромный бронированный бык.
Внезапно тишину прорезает жужжание бензопилы — солдаты за работой. Мы выходим на поляну и видим самодельную столовую со столом и лавками. Автомат Калашникова прислонен к дереву. Палатка колышется на ветру. Подойдя ближе, я вижу, что стол и скамейки сделаны из стреляных танковых гильз. Длинные полые трубки скреплены болтами, на них черным цветом выбиты серийные номера.
На столе из четырех гильз и плоской доски сверху стоят контейнеры для еды, соленые огурцы и бутылка кока-колы. Солдаты используют полые внутренности гильз для хранения припасов, словно кухонные шкафчики. Это просто мастер-класс по изобретательности!
Я начинаю понимать, как хорошо мы замаскированы — так, как нужно. Российские технологии настолько развиты, что они могут установить местоположение по снимкам всего нескольких деревьев в лесу.
Я заметил, что солдаты не носят бронежилетов. Артем смеется: «Если нас здесь обнаружат, то пошлют ракету, а от нее никак не защитишься. Кроме того, вы когда-нибудь пробовали забраться в танк в бронежилете? Но у нас невероятно прочные каски».
Я хочу обсудить контрнаступление, но Артем молчит. «Планы контрнаступления любят тишину, — отвечает он. — Наша миссия здесь совершенно секретна. Даже наши командиры до последнего момента не знают окончательного плана».
Молодой солдат с татуировками на обеих руках проходит мимо с лопатой и кувалдой. Его зовут Антон, ему 27 лет, он командир танка. Он записался в армию на следующий день после вторжения и до сих пор служит.
Это время было тяжелым. «Когда ты участвуешь во многих битвах, то теряешь многих товарищей. Особенно в первые месяцы войны. Я не могу сказать вам, сколько. Но их много», — говорит он.
Но россияне потеряли намного больше. Артем объясняет, почему считает украинцев такими успешными. «Россия уже много лет воюет в самых разных странах. У них есть учебники по военной тактике. А у нас, украинцев, разношерстные солдаты с различными навыками, использующие разную тактику. Вот почему русским трудно нас вычислить. Мы воюем неожиданными способами. Например, военная теория гласит, что нельзя начинать наступление без прикрытия с воздуха. Но у нас не хватает самолетов, поэтому все наши наступления начинает пехота».
По лесу вновь прокатывается грохот стреляющей артиллерии, и Антон рассказывает мне, каково жить с постоянным страхом смерти: «Люди со стороны считают нас сумасшедшими, потому что не понимают наших шуток. Но без веселья не выжить. У нас нет психопатов, от рождения любящих убивать людей». «А у русских?» — спрашиваю я. «Наверное, все», — смеется он.
Здесь в разговор вмешивается мой военный связной Николай: «Хочу прояснить одну вещь. В этой части есть этнические русские, но они не любят убивать. Сталин был грузином — было какое-то отличие? Никакого. Разница не в национальности, а в русском менталитете».
Эти солдаты — суровые люди из суровых мест. Артем родом из Каменки, где сейчас больше мин, чем где бы то ни было в Европе. По его словам, когда он был ребенком, ему нравилось находить бомбы и мины времен Второй мировой и бросать их в огонь, чтобы посмотреть, как они взрываются.
Бои здесь усилились с началом контрнаступления. Недавно бригада получила приказ уничтожить российский танк всего в 1 км. Но реальной угрозой стали беспилотники.
Седовласый солдат Виктор, которому скоро исполнится 55 лет, сидит с нами и тихо пьет кофе из жестяной чашки. Теперь и он вмешивается, чтобы объяснить, насколько опасны беспилотники на фронте.
«Русские используют самые разные типы дронов, — говорит он. — Маленькие разведдроны с отличными камерами летают на высоте 6-8 км, поэтому их не видно. Иногда они используют квадрокоптеры, которые парят в воздухе всего на 50 метрах. Проблема в том, что при работающем танковом двигателе их не слышно».
«Обычно мы можем определить, что над нами беспилотник, если при смене позиции российская артиллерия корректирует огонь и продолжает точно стрелять по нам. Тогда, даже если мы его не видим, мы знаем, что он там».
Антон подхватывает тему. Ему повезло, что он жив, рассказывает он мне: «Однажды над нами пролетел российский беспилотник и обнаружил наш танк. Около двух часов мы пытались уйти от него, но не могли. Затем заглох двигатель. Я отчаянно пытался завести его, но ничего не получалось. Я думал, что нам конец. Наконец он завелся, и мы тронулись. Проехав несколько метров, мы наткнулись на скопление тлеющих обломков артиллерийского снаряда. Если бы двигатель не заглох, мы бы оказались там и все были бы мертвы. Поломка танка спасла нам жизнь».
Антон смотрит вдаль и смеется про себя. Я спрашиваю, как они справляются с эмоциональным ожесточением от войны. «Эмоциональные люди ошибаются, — отвечает Артем. — На войне, чтобы быть хорошим солдатом, нужно быть спокойным и давать результат. В этом большое отличие между нами и русскими в том, как мы воюем. Иногда мы стреляем по 100 снарядов в день. Это очень тяжело, но вам нужно всегда сохранять спокойствие».
Антон закатывает рукав, чтобы показать мне татуировку на правом бицепсе. Это граната с тремя фразами вокруг: «За честь! За славу! За народ!» Это слова из песни «За Украину».
Он говорит, что у него есть послание для россиян: «Если хотите выбраться отсюда живыми — бегите!»
Пора покидать базу. Артем пил чай, но напоследок захотел сказать.
«В течение многих лет после Второй мировой мы думали, что никогда больше не увидим такой войны. Это было похоже на мантру или молитву, которую вы говорили фее-крестной. Но, как мы видим теперь, война может вернуться в любую часть мира в любое время».
Он делает паузу, чтобы подумать, и делится со мной последней мыслью. «Хочу сказать вам, что мы очень благодарны за всю помощь, которую Великобритания оказала Украине. И я также хочу сказать британцам, чтобы они помнили наши рассказы. Потому что, если мы здесь не победим русских, они никогда, никогда не остановятся».