«Вдох-выдох» с Юрием Маминым: Как Путин воровал в 90-е. Цензура в кино. Кто стучит на режиссеров. Кремль боится юмора
Я его помню, когда я был еще петербургским режиссером, и он мог быть пойти под суд, если бы Собчак не попросил Гайдара закрыть процесс расследования. Тогда Путин растратил всю гуманитарную помощь, идущую от Запада голодающему Петербургу. Потом прошли 90-е годы, которые он ругает, в которых он как раз делал себе карьеру, и тут случилось так, что пьяный Ельцин назначил его своим приемником…
Подписаться на «Ходорковский live»
Р.ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Это Ходорковский LIVE меня зовут Ренат Давлетгильдеев. Я рад приветствовать всех зрителей нашего замечательного канала, вас так много. Спасибо каждому из вас за подписки и за лайки. Я надеюсь, что этот разговор получит и подписки и лайки. С нами сегодня будет этим вечером будничного дня Юрий Мамин – кинорежиссер, композитор, сценарист. Не знаю, как правильно еще вас представлять Юрий Борисович. Здравствуйте!
Ю.МАМИН: Человек с большой буквы.
Р.ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Я бы еще хотел вас представить, как автор проект «Дом культуры Юрия Мамина». Я ссылочку оставлю в описании к этой передаче. Мы об этом тоже обязательно поговорим, но перед тем, как перейдем к разговору, в том числе об этом, прошу зрителей подписаться в том числе и на канал нашего сегодняшнего собеседника, это очень важно. Спасибо большое, что вы нашли время.
Ю.МАМИН: Спасибо, что вы предложили им это.
Р.ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Я хочу начать с ниточки от вашего фильма к сегодняшнему контексту. Мне очень нравится ваша работа «Праздник Нептуна». Нептýна, правильно, наверное, делать удаление. Как, уверен, нашим многим зрителям. И вы знаете, когда я наблюдаю за российским контекстом и за новостями, которые поступают из России, я часто вспоминаю этот фильм, привожу его в пример. Вот почему. Я зрителям расскажу коротко, может быть, кто-то не смотрел эту ленту.
Там дело в том, что это вообще одна из важных перестроечных лент, одна из первых перестроечных лент, которая заложила традицию перестроечного нового кино. Сюжет фильма заключается вкратце в следующем, первого января жители поселка Малые Пятки Псковской области проводят праздник Нептуна. Каждый год руководство отчитывается об этом празднике Нептуна «наверх» – приводит красивые цифры, что провели этот праздник физкультурно-оздоровительный, а на самом деле ничего не происходит. Это такая «потемкинская деревня» и пшик.
Я это использую в качестве такого афоризма для того, чтобы описывать те новости, которые часто из России поступают. Вот, например, два дня подряд мы наблюдали обращение Владимира Путина, который рассказывал про «праздник Нептуна», про ракету Орешник и так далее. Российская аудитория благодарна слушала, кивала и соглашалась с теми небылицами, которые Владимир Путин на всю страну транслировал.
Каждый раз задаюсь вопросом, что первична и почему случилось это соглашательство: желание обмануть или желание быть обманутыми? Кто виноват в том, что вся российская реальность это такой «праздник Нептуна» немножко?
Ю.МАМИН: Дело в том, что Россия – эта страна показухи. Это было всегда, не случайно возникло понятие «потемкинская деревня». Причём показуха была по отношению прежде всего к своим вождям. Потемкин устроил деревню для того, чтобы обмануть и Екатерину. Её провозили по ним, а вместо этих изб были построены фанерные декорации. Ну так, со стороны, всё смотрелось хорошо. То же самое происходило в советское время. Когда Брежнева ожидали в Баку, это был там такой, вообще говоря, праздник устроен. Туда собрали всё, что могли с Союза. Цветы, радио, толпы людей, костюмы. Что-то такое было несусветное. Когда он уехал, всё это было брошено на улице, говорили, что подбирали. Вообще, был такой абсолютный поток грязи или мусора. Вот так всё кончалось, любое мероприятие. Оно было показушным. И что греха таить, я сам был свидетелем, как предположим, стоит очередь за каким-то иностранным шитьем или одежды в Гостином дворе, и кто-то снимает из иностранцев. И выбегает какая-то тётка из этой очереди кричит, что ты позоришь наше страну, хочешь показать всем клевету на советский строй и тому подобное. Это было очень тогда распространено, такая ложная гордость.
И то же самое происходит в «Празднике Нептуна», ведь туда приезжают делегация шведских «моржей» и из-за это вся деревня вынуждены идти под воду, под лёд, рискуя жизнью, чтобы не уронить честь и достоинства. Но самое удивительное, что эта сатирическая комедия вызывала поток, патриотизма, воодушевляла людей. Они говорили, какой у нас народ сильный, вот он ничего не побоялся, ему хоть бы что.
– Шведы уехали, остановитесь! – кричит один из организаторов праздника.
– Да хрен с ними, со шведами! Гуляй, ребята!
– Это уже не остановишь – говорит третий.
Это очень нравилось зрителям. И это действительно был первый фильм критический, первая сатира перестройки. Она была показана на Пятом съезде – революционном съезде кинематографистов, который сменил начальство, Михалкова, Бондарчука. И было признано, что новое кино начинается. С тех пор я снимал без всякой цензуры и несколько фильмов подряд снял нашей стране.
Р.ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: А те аллюзии с «Александром Невским», на что вы намекали? Потому что при Сталине Александра Невского искусственно достали из-за небытия истории, попытавшись сделать из него нового героя, нового идеала. И насколько я понимаю, Эйзенштейну тяжело давались съемки этого фильма. Параллели они же не в моей голове случились между вашим фильмом и «Александром Невским».
Ю.МАМИН: Надо сказать, что Александра Невского не только Сталин достал. Была гигантская, я помню из детства, гробница серебряная Александра Невского, которая стояла в Эрмитаже, огромная. Нет, он же был вместе с Серафимом Саровским, это были такие герои исторические, но вокруг них абсолютное вранье. Потом выяснилось, что Невский был нукер татаро-монгольского хана, отчитывался перед Ордой и был их наместником. Получил от них знак руководителя, знак вождя.
Но что касается этого фильма «Александр Невский» – это был фильм о подвигах русского народа. И если вы помните, в «Празднике Нептуна» или Нептунá, как называли его в деревне Малые Пятки, там идут пародии на многие фильмы о героизме русского народа. Это и «Коммунизм», когда валят деревья. Знаменитый кадр с Урбанским, он валил деревья для того, чтобы отправить паровоз с продуктами в голодающий российский город, город коммунистов. Это был «Чапаев», когда они над картой, думая, как устроить этот праздник в Малых Пятках, лежат над картой, как Чапаев с Петькой и поют, там звучит «Черный ворон» в исполнении Камбуровой, по-моему, или какой-то нашей певицей. Так что это все были пародии на фильмы о героизме советском. Когда-то их воспринимали с воодушевлением, со слезами на глазах, а здесь люди освобождались от своей обманки и плакали счастливыми слезами от того, что наконец им дали возможность посмеяться, дать им освободиться от всех этих ложных символов и обманок.
Р.ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: А вот без этого ложного искусственного героизма никак не получается? Человеку обязательно нужно показать безусловного героя, чтобы объяснить что? Пустой холодильник, недостатка героизма в жизни, недостатка удовлетворенности этой жизни? Эта героизация в культуре, она что заменяет, как вам кажется?
Ю.МАМИН: Вы знаете, люди воспринимают произведение культуры, совсем не соотнося их с жизнью, обычно. Вот сатира дает возможности. Мои фильмы пользовались успехом, я думаю, потому, я мгновенно стал известным, что люди видели, что это правда, которую они видят в жизни ежедневно, но эта правда приносит им большей неприятности. Они к ней привыкли, стремясь не замечать ее или страдая от нее. А вот когда они видят эта с экрана, она становится увеличенная, у них точка зрения на себя, и на те обстоятельства, в которых они живут, оказывается смешной очень. Это приводит к смеху, смех узнавания, смех повышение возможности взглянуть на себя со стороны. Вот это очень ценно, это даёт только сатира. И в сталинское время такого кино не было, но и в советское такого кино почти не было. Люди не могли особенно смеяться над тем, что происходило в обществе. Если такие фильмы появлялись, «Тридцать три», например, Данелии, то сразу же появлялась статья главного идеолога Суслова в центральной газете. Фильм Рязанова «Человек не оттуда» или «Тридцать три». «Тридцать три», когда у человека оказался 33-й зуб, его играл Леонов, и он очень похож на Хрущева. Это тоже очень сильно осуждалось, но это были редкие фильмы. Вообще говоря, как мои учителя Рязанов, Данелия и Гайдай, как они боролись с цензурой, как им с трудом выпускали возможность вообще показать этот фильм на экраны, но люди воспринимали с экрана и вообще в искусстве все гораздо сильнее, чем в жизни. У них не хватает воображения, чтобы сравнить свою жизнь с тем, что происходит там, поэтому в этом есть успех мексиканских сериалов. Когда люди с удовольствием смотрят мексиканские сериалы и рассуждают о них, как это было раньше, когда они смотрели их. И забывая о своих родственниках о соседях, те их в грош ставят, а вот зато события связаны с персонажем мексиканского сериала, это близко к сердцу принимается. Они плачут, они за них переживают, пересказывают и так далее. Это свойство зрителей.
Р.ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Перестроечное кино, которое во многом сатирическое кино оно, на ваш взгляд, много сделало для формирования в людях, ощущения свободу права на свободу?
Ю.МАМИН: Я не знаю, особенно сатирического кино перестроечного периода. Я был почти единственный. Мне пытались кто-то подражать, но не всегда получалось. Дело в том, что делать комедию, это не выбор жанра. Это, как выяснилось, как я про себя уже понял, это свойство одаренности человека, которое дается ему от рождения. Ведь у Рязанова, у Данели училось много режиссеров, но только я один стал комедиографом продолжать их традиции, их путь. Они тоже, я думаю, нашли сами себя. Это такое, что приходит предположим, как слух абсолютный или что-нибудь в этом роде. Таких перестроечных фильмов особенно было не много.
Что касается моих сатирических фильмов, да, они влияли. Я должен сказать, что я встречался. После сеансов последних люди оставались, это было заранее оговорено. Они приходили на последний сеанс, будь то там «Фонтан» или «Праздник Нептуна» или «Бакенбарды» и в кинотеатре после окончания сеанса они оставались в течение часа или даже больше разговаривали со мной. Начинали говорить о фильмах, спрашивали вопросы по поводу артистов и съемок, а потом переходили на свою жизнь, обсуждали ее, будущее, проблемы. И я с удивлением, с радостью видел, что в зале возникает гражданское общество. Люди, которые думают о будущем о том, как можно устроить Россию, о том, как можно исправить недостатки, несправедливость, как можно ее оздоровить. Этого он не произошло, к сожалению, но надежды были. У меня они были очень большими. Я был тогда романтиком, и я действительно думал, что мое искусство, мое кино помогает этому, но оно осталось в памяти. Вот даже вы вспоминаете «Праздник Нептуна», хотя вы человек более молодого поколения. Много людей с того времени моих ровесников, которые тоже это помнят и вспоминают. Но, к сожалению, искусство не действует так прямо на изменение общества. Оно действует тогда, когда оно возникает как общий процесс. Телевидение этому починяется, кино, литература. Это такая некая пропаганда, которая повышает уровень человеческой культуры, а сегодняшняя пропаганда в России она его понижает и свела его до уровня плинтуса, если не ниже.
Р.ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Если говорить про мои личные воспоминания о вашем творчестве, я за своё поколение могу сказать, для моего поколения «Окно в Париж» – это культовый фильм. Например, недавно появился такой очень популярный в Телеграме, в Инстаграме паблик «А что по ТВ» и там вырезаются фрагменты телевизорных передач или фильмов культовых, которые повлияли на наше поколение, поколение 30-летних. И там регулярно выкладываются вырезки из «Окно в Париж».
Со своей колокольни могу сказать, что «Окно в Париж» точно является культовым. Не буду говорить за «Праздник Нептуна», но тем не менее, про «Окно в Париж» могу сказать с 100% уверенностью, представляя этих людей, которые я представляю в силу возраста.
Мы за коротко упомянули Эльдара Рязанова. Насколько я понимаю, он ваш мастер был. Поправьте, если я сейчас ошибаюсь.
Ю.МАМИН: Да, не только был мой мастер, он сказал, что он гордится тем, что я его ученик, когда увидел, кстати, «Праздник Нептуна». Смотрел его в Малом зале один, сполз с кресла и сказал: «Юра я такого идиотизма переходящий в героизм не видел. Я горжусь, что вы мой ученик». Этому были свидетели мои московские два друга, то есть мужа и жена, которых я привел туда. Они сидели на первом ряду, Рязанов на последнем. Он хотел раньше уйти, он сказал, Юра у вас сколько фильм идёт? Я говорю, час примерно. Он говорит, мне некогда, я 10 минут посмотрю и уйду. Я был расстроен, конечно, говорю, ну, что делать, уходите.
Сел он на последнем ряду рядом с выходной дверью. Начался сеанс, он никуда не ушёл и стал хохотать так, что стены тряслись, сполз потом на пол со стула, потому что он в какой-то момент стал и слёзы текли у него, он вытирал их и сказал, да, Юра, это спасибо. Это будет картина великая, сказал он. Но он, правда, про «Фонтан» тоже сказал. Дело в том, что моя следующая картина «Фонтан» была победитель одесского фестиваля «Золотой Дюк», а он был председатель жюри. И он тоже сказал мне, Юра, это картина, которая будет иметь большой судьбу. И она действительно получила 20 главных призов на международных фестивалях.
Р.ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Когда сегодня современные российские кинематографисты пытаются переснимать шедевра Эльдара Рязанова, что вы чувствуете?
Ю.МАМИН: Отвращение. Нельзя делать этого. Дело в том, что, понимаете, когда нам говорят или учения Станиславского, что в каждом произведении есть идея и сверхзадача, и даже сверхзадача. Так вот сверхзадача, ради чего это делается? Если сверхзадача гуманистического человека, обуреваемого заботами о народе и о будущем, об обществе, которое, то есть улучшает нравы, она связана с тем, что он получает отклик из зала и он отвечает на вопросы современности: Что людям необходимо? Какие ответы они ставят? То большинство конформистов, у них же сверхзадача получить зрителя. Фильм популярный, автор популярный, людям будет очень любопытно посмотреть, что сделали, современным артистам сыграть, это сюжет. Не говоря о том, что эти люди, которые делают ремейки, они полагают, что сюжет значит, гораздо больше, чем автор. Вот они его повторяют, думают, что принесет успех. И действительно, из любопытства на первые сеансы люди собираются, но потом все сходит на нет, остается чувство стыда. Причем это делалось еще при Рязанове предположим. Я тогда говорил ему, как Эльдар Александрович, как вы это воспринимаете? Вам заплатили хоть сколько? Да, заплатили, но ощущение пакостное, он говорит. Да, я говорю, я вас понимаю, я бы запрещал на вашем месте это делать.
Р.ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: В современном российском кинематографе есть место для комедии, но такой комедии, на самом деле, довольно пошлой, довольно поверхностной и совершенно нет места для сатиры, а уж для фантасмагории, в которой вы мастер, точно вообще никакого места не осталось. Это все примета времени? Почему этот жанр вообще исчез как будто бы из пространства кинематографа?
Ю.МАМИН: Это отсутствие культуры населения. Выяснилось, что человек не обогащенный культурой, достаточно простой, примитивно мыслящий он понимает комедию и юмор на очень низком уровне. Удар по заднице, торт в морду, пуки различные, какие-нибудь матерные словечки и тому подобное – это им ему смешно. Вот «Праздник Нептуна» был смешон тогда. Мне очень приятно, что вы, молодой человек относительно, восприняли эту картину и отмечаете и пародию на «Александра Невского», а ведь она была под музыку Прокофьева. Но если человек не знает фильм «Александр Невский», не знает музыку Прокофьева, то ему не будет это смешно. А зритель сползал с кресел в тот момент, когда это показывали, потому что все знали прекрасно фильм «Александр Невский». Это как пародия. Им казалось, это необычайно смешным. Это запас памяти и культуры. Вот и если этого нет, тогда не происходит, поэтому сегодня и комедии стали односложными, поэтому они так уплостились. Нет культуры, нет восприятия, приходится смешить такими низкими методами. Поэтому народная комедия была низким жанром когда-то. Она постепенно была подняться такими гениями, как Мольер, Шекспир и потом уже современные писатели. Существуют французский юмор, английский юмор, но это совсем не торт в морду и не удар по заднице. Вот так я объясняю это.
Р.ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Вы знаете, можно сколько угодно критиковать Советский Союз, который я совершенно не помню в силу возраста, но многие мои более старшие товарищи говорят мне следующее. Несмотря на все претензии к Советскому государству, как к строю, тем не менее, в любом случае упор этого советского государства был сделан на интеллигенцию. Настоящий, не декларируемый, а настоящий упор. Держалось советское государство на интеллигенции и на некоем торжестве что ли интеллигенции. Сегодня как раз Владимиру Путину, интеллигенция мешает больше всего и у него эстетические разногласия с этим пластом. Очевидно, что у Владимир Путина упор на гопничество, а не на интеллигенцию. Это некий итог этого выбора, поворот от интеллигента к гопнику случился в России как будто бы.
Ю.МАМИН: Ну, сравните, в советское время, было известно, травили, я не буду говорить про сталинского, после смерти Сталина Хрущевская оттепель. Там травят Пастернака за то, что он получил Нобелевскую премию за роман «Доктор Живаго». Причем вся Россия откликается и возмущенные отклики общественности, рабочих с завода. «Я не читал, но я против, я возмущен» – это было характерно. Умер от сердечной недостаточности Пастернак разбитый абсолютно. Потом был посажен Бродский. Иосиф Бродский, он сидел в лагере в Карельской республике. И это было нормально, но мы их можем сосчитать этих людей, которых закрывали.
Я был театральный режиссер. И помню, что каждую неделю у меня были худсоветы. Я боролся с цензурой. Мне закрывали все самое интересное. А потом, когда я работал на студии Ленфильм ассистентом, на моих глазах получали инфаркты инсульты мои мастера режиссера-постановщики, в группах в которых я сотрудничал. Их убивала это цензура мелочная и тому подобное, но она не была такой жестокой, и интеллигенция всегда была против это цензуры, против партийного диктата. И все это понимали. Мы понимали, что вокруг вранье. Понимал и народ и этэровцы и все так далее. Когда они смотрели по телевидению какие-то лозунги, которые весели на домах или эти самые съезды, они воспринимали это как некую данность. Все эти партийные собрали посидеть, а потом все-таки выпить, отвести душу, ровно как и демонстрации. Но в путинское время произошло следующее – их вообще стали уничтожать. Режиссеров сажают за какой-то спектакль, который кому-то показался антивоенным или недостаточно патриотичным. Такого никогда не было. Сегодня ее уничтожили, – интеллигенцию – оставили только людей конформистов, которые облизывают власть, которые ей льстят. Ну и тогда культуры не стало. Вот почему советская культура, конечно, сделала очень много. Никогда не было такой высоты театра, которые возникли в конце 50-х годов и в 60-е. Это были какие имена! Товстоногов, Эфрос, Марк Захаров, Юрий Любимов. Нет, после этого такой режиссуры уже не было и нет. Но и кино, как оно поднялось, какие были имена – Тарковский возник, Панфилов. В общем, много. Да эти комедиографы тоже равных, которым сегодня не может быть. Это все-таки была та интеллигенция, которая впитывала себя остатки богатств дореволюционной культуры. Ведь в России тогда относились с пиететом к писателям 19 века, к революционной культуре, к поэзии, которая была возрождена. Очень большое внимание. Ну простите, целый стадион поэт мог собрать. А как знаменитые кадры из фильма «Мне 20 лет» («Застава Ильича») Хуциева, которые сумели снять, документальные кадры, в Политехническом институте в Москве, где выступали поэты тогда. Тогда ведущие поэты. Это были властители Дум. Вот сейчас этого нет совсем. Об этом даже говорить не приходится, потому что культура благодаря пропаганде низкой очень понизилась и даже люди, которые ее ведут на наших глазах превратились в монстров, они деградировали.
Р.ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Вы упомянули Анатолия Эфроса. Я тут же вспомнил про его сына Дмитрия Крымова и подумал о том, что даже последние великие театральные режиссеры и представители таких величайших театральных династий, они сегодня вынуждены творить за пределами России. И тот же Дмитрия Крымова вставит в Соединенных Штатах, в странах Балтии, в Германии. По всему миру собирает залы и действительно, залы самой разной публики – русскоговорящие и не русскоговорящие, но собирают. Великие театры продолжаются не на территории России. Может ли культура, российская культура, продолжатся за пределами вот этой 1/6 части суши?
Ю.МАМИН: Я должен сказать сказать, русская культура произвела на мировую такое же впечатление, как предположим античность. Ее никак не сбросить. Ведь надо сказать, что русская культура 19-го века возникла с появлением Пушкина, потому что он изменил русский язык. Она развивалась, и она дала миру такое количество художников, писателей, композиторов, живописцев. Но самое главное — это писатели, потому что они создают произведение, формирующие мировоззрение, характер, натуру человека. Литература — это искусство, которое создает модели жизни. И читая с юных лет литературу, человек не обязан переживать их в своей жизни. Личная жизнь дает совершенно немного поводов для мудрости. Ну что человек может совершить? Ошибка в женитьбе, в выборе партнера, связался не с той компанией, попал в тюрьму, послужил в армии – на все это уходит в многие годы и человек потом вспоминает, сколько он сделал ошибок, и он так и не смог построить свою жизнь из-за того, что они оказались роковыми. А когда он читает и совершает эти ошибки, переживает вместе с героями произведений, то он мудреет. У него рано складывается личность, и он гораздо более защищен от всех этих невзгод. Почему, например, юные Пушкин и Лермонтов были властителями дум, хотя были по возрасту еще несовершеннолетними людьми, а их читали пожилые люди, зрелые мужи и восхищались ими? Потому что они очень много читали в детстве. У них был такой багаж знаний. Вот он был пережит ими вместе с героями. Но не хватало, конечно, личного опыта, который потом очень быстро они осваивали и стали мудрейшим людьми эпохи. Лермонтов погиб в 26 лет, Пушкин в 37 лет. Они были мудрецами, философами. Поэтому я вам должен сказать, русская литература отличается от мировой тем, что она впервые дает образы персонажей, не стремящихся к богатству. Они не делают карьеру, герои русских произведений, ни Толстого, ни Тургенева, ни Чехова, ни Гончарова. Но Гончарова, да, есть «Обыкновенная история», как раз показательный момент карьериста. На самом деле, они думают о том, как быть полезным человечеству, своей стране, обществу. Как быть полезным, куда вложить силы. Они изнывают от того, что им не дают действовать, от безделия и так далее. Вот это отсутствие стремления к богатству, к вольготной жизни, роскошной, которая характерна для западной литературы.
Сравните, герои Золя, Бальзака, это карьеристы, они стремятся к власти, иногда через женщин и так далее. Они становятся успешными, делают карьеру все. Если говорить о Диккенсе, то там идет речь о примирении богачей, которые должны смягчить свои сердца и признать, что бедные люди, они могут быть еще более благородными. Но в России совсем другая штука. Он говорит, герои мучаются проблемами жизни, человечности философскими. И вот это очень повлияло на литературу западную и американскую, поэтому многие писатели великие, знаменитые называют своими учителями Толстого Достоевского, Чехова. Это не случайно. Так что русская культура была, она закончилась в путинское время, то есть возник перерыв, но та, которая уже сделана, как античная, она всегда будет в мире, а те, кто подхватит ее, те будут ее продолжать, это лучшие традиции. Крымов относится к этому.
Р.ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Многие представители великой русской культуры сегодня, к сожалению, находятся за границей, великие русские писатели. Действительно считаю величайшим русским современным писателем Сорокин, живет Германии. Мы можем продолжать этот список, сколько угодно долго, мы можем любить творчество Сорокина, не любить творчество Сорокина, но тем не менее, складывается часто ощущение, что он в том числе описал во многом ту реальность, в котором мы сегодня существуем с идолопоклонничеством перед Востоком, и условно говоря, многие же, кстати, мы упомянули «Александра Невского», многие тоже вспоминали и лично с «Александра Невского», когда описывали визиты Владимир Путина за ярлыком на княжение в условный Китай, разве это не те же самые параллели, которые были тогда, и разве это не тот же самый нарратив, который описал в Владимир Сорокин в своем романе «Сахарный Кремль» и удивительно, насколько провидчески могут иногда написать или выступать.
Я хочу задать вам знаете какой вопрос. Многие мои товарищи, которые работают в журналистике, в культуре, я сам недолгое время работал в культуре, в Петербурге тоже, и они говорят, вот мы остались, потому что, в принципе, можно даже в условиях ограниченной свободы создавать что-то великое, искать какие-то новые языки, формы, искать какие-то новые каналы коммуникации со аудиторией. Часто приводят мне в пример тот же советский кинематограф или иранский кинематограф, который в условиях диктатуры создает шедевры и фильмы получают призы на международных кинофестивалях. Мне немножко не нравится подобное объяснение, потому что я вот почему-то не хочу творческую личность погружать в условия несвободы для того, чтобы это лично что-то создало великое. Вот этот тезис ощущения несвободы для создания шедевра, как вам кажется, он лжив или имеет право на существование?
Ю.МАМИН: Нет, он не только имеет право, это движущие силы искусства во многом бывают. Но, понимаете, дело в том, что несвобода, при Путине она похоже движется к абсолюту несвободы. Человек не может написать даже пост, его за это посадят. Он боится произнести мысль, это предел несвободы, о котором рассказывали тогда, когда просто писатели, пытающиеся написать будущий мир, тот ужасный мир, который ожидает человечество, типа Оруэлла. Но Путин создал его, он и его команды переплюнули даже самые неприятные прогнозы Оруэлла. Но советский строй обладал возможностью, у него была стена цензуры Я вам должен сказать, что мои известные мне, мои учителя, они бились об нее все время, они пытались защитить какое-то количество. Все произведения были уродовались. Публика не знает, какое количество замечательных эпизодов, слов, текстов были вырезаны из любимых фильмов. Мы знаем это, потому что общались с их авторами. Они нам рассказывали, мы его ужасались, будучи студентами. Я вам должен сказать, что все-таки возникало мускулатура и они добивались, они боролись с цензурой и с властью партийной, и очень многое удавалось им отстоять. Поэтому эти фильмы сохранились и являются примерами высокого искусства, на которые можно равняться. Понимаете, есть цель, а заметьте, что многие из выдающихся режиссеров прошлого советского времени, в том числе Рязанов и Данелия постепенно в свободное, в перестроечное время стали делать менее успешные фильмы, потому что не было того сопротивления, против которого возникают мускулы.
Знаете, я тоже у меня возникает желание. Сатирик – это человек, который начинает бороться как волк, он ищет слабых, не только слабых животных, он пытается исправить болезни общества. Он санитар общества, как волк, бывает санитаром леса. Без него олени начинают жиреть и гибнуть. И вот это необходимо, но в определенной мере. Неслучайно в несвободные времена возникают басни, басни Эзопа, Ла Фонтена, Крылова – это пример мудрости человеческой. Но когда все убито настолько под корень, как в современной России, конечно, нельзя говорить ни о какой свободной мысли и невозможности творчества, поэтому ваши друзья, которые находятся там, они само заблуждаются. Это само заблуждение, потому что, вероятно, нет возможности либо выехать, либо понять что-то другое, либо у них ограниченные требования к себе и к тому, что они делают. Человек ставит небольшую такую планочку, и она ему является ограничителем того, куда он пытается проникнуть. Весь мир ему не нужен, ему нужно здесь существовать. Как бывает у актера, который работает в каком-то театре и вообще ничего не знает ни о политике, ни о чем. Только свою пьесу, которую он сегодня должен играть и выучил этот текст.
Р.ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Мы затронули тему гуманизма, как что-то пронизывающее русскую литературу, как сверхидеи русской литературы. Хочу поговорить о гуманизме русского человека. Я готовил сюжет на нашей итоговую программу накануне и по долгу службы посмотрелся социологический опрос 89 года, тогда как раз в перестроечную эпоху появился такую жанр в Советском союзе, как соцопрос. И тогда 47% советских респондентов, но вопрос «Чего боитесь больше всего?», ответили войны. Понятно, что тогда была великая эпоха разоружений, подписывались договоры, сокращения наступательных вооружений и так далее. Горбачев, Рейган, первая встреча в Вашингтоне в 87 году – фон ясен. Но неясно одно, вот я посмотрел этот соцопрос, потом я посмотрел эфиры российских пропагандистских каналов и мне непонятно, как люди, у которых вроде как с точки зрения их воспитания, взросления, получения образования, была память чудовищной трагедии Второй мировой, потом они своими глазами видели трагедию Афгана, потом своими глазами видели трагедию Чечни, как эти люди, которые скорее всего в 87 году отвечали на вопрос «Чего боитесь больше всего?» – «Войны», сегодня радостно улюлюкают и войну сделали главной идеей русского общества. В какой момент что-то сломалось и почему война из главного страха превратилась в главную гордость?
Ю.МАМИН: Действительно многие такие острые события, как война проявляют натуру человека, – это раз. Потом человек меняется, – это два. Третье, вы знаете, существуют такие страсти основополагающие в человеке как, например, стяжательство. Это свойство, от которого избавиться невозможно. Нельзя вылечить мздоимца – человека, который берет взятки, взяточника. Невозможно. Как бы он ни клялся, в нем заложено, это болезнь такая. Если оно было в нем, оно проявляется, а если деньги главное, тогда не главное ничего – ни родственники, ни друзья. Вон как мать выгоняли на лестницу из своего дома, потому что невыгодно ее держать из-за денег, выгодно сдать ее, об этом писали газеты. Во время чеченской войны, войны российские продавали свое оружие врагу, могли отдать солдат в рабство отдельные офицеры, об этом тоже писали. Когда деньги главное, ничего не главное. Продается все. И вот когда Путин, стяжатель номер один, привел свою команду стяжателей к власти, и они стали ставить во главу угла именно это – возможность обогащаться за счет огромной страны, а потом выяснилось и всего мира и тогда они ничего не ставят в расчет, заметьте. Ни население, которое им совершенно недорого, ни города, ни реки, экологические катастрофы, огромное количество смертей, ничто на них не действует, потому что у них в глазах полтинники. Можно ли стать таким? Да, у таких людей, которые занялись пропагандой и которые когда-то были другими, у них, вероятно, это было очень важно. Это большой соблазн, особенно для советских людей, которые жили в очень среднем достатке. Разница между партийными начальниками и людьми средними была небольшая, может быть, в 4 раза. Сейчас она в тысячу раз. Но они не привыкли к испытанию деньгами, многие и они на них пошли. В 90-е годы все, кто может, все, кто был половчее пытались захватить, заработать все. Это такая атмосфера, которая захватила этих людей. Что они говорили в начале и потом, это сказался их замес – это то, что было в их натуре. Но человеку, который обладает принципами, категорическим императивом, отделяет добро от зла и старается следовать им, таких людей немного, ну и литература приучает к тому, чтобы быть таким. Вот она как раз и искусство может воспитать таких людей, если они с детства подвержены такому благородству. Ведь самые благородные люди вспоминали с благодарностью своих учителей, которые их к этому приучали, а если этого нет, если примеры совершенно другие и телевидение говорит об этом, и родственники, и среда уличная, тогда возникает совсем другая атмосфера, она приводит к деградации личности и общества в целом. Вот такое происходит в нашей стране, бывшее в России.
Р.ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Еще про один феномен в нашей современной России я хочу поговорить – стукачество. Такой старый-новый феномен. Мне лично казалось, что как будто бы Довлатов поставил точку в доносительстве как черте русского характера, и как-то мне всегда принцип «доносчику – первый кнут» казался первоочередным и очевидное общественное порицание доноса как жанра, а сегодня в стране мы видим эпидемию стукачества и общественники-стукачи, самопровозглашенные лидеры общественного мнения, мы видим, получают должности, Екатерина Мизулина, условно говоря, тому пример. Вы даже в разговоре с Георгием Мариамули в его фильме, который был посвящен годовщине, 30-летию вашей работы «Окно в Париж» рассказывали, что на вас стучали и едва ли студенты, и это стало одно из причин принятия вашего решения покинуть Россию. Донос как скрепа, в чем его феномен, на ваш взгляд?
Ю.МАМИН: Во-первых, Россия Рабская страна, причем на протяжении столетий. Говорят, что и гены передаются. Я думаю, что больше степени атмосфера. Атмосфера, в которой живет семья, даже если она это не поддерживает, но страх. Страх, значит, могут ругать начальство всеми словами, ненавидеть его, но желать, мечтать, стать, сесть на его место. Поэтому я вам должен сказать, что эта атмосфера, которая призывает к тому, чтобы любить начальство. Знаете, когда ты живёшь и не можешь, с чем-то не согласен, самое легкое, полюбить свое начальство. Я не раз приводил такую пьесу Мрожека, такой польский драматург, «В открытом море» она называлась, когда три человека оказались на плату или в лодке, им нечего есть и двое решается есть третьего, он сначала сопротивляется, а потом кто приходит ему идея. Он говорит, послушайте, я принял решение, я хочу быть съеденным, я выполняю свой долг, я даю вам жизнь, я надеюсь, что мой подвиг останется в будущем в веках вашей памяти и так далее. Да, конечно, соглашаются они. Вот эта позиция человека, который не в силах бороться с жестокой властью, решает её полюбить. Полюбить значит быть ей верным, значит быть верным соратником и ее союзником, доказать, что он ее поддерживает, а тогда надо доносить на людей, которые кажутся тебе не очень надежными. Эти доносы, мало того, ставят тебя в положение патриота, человека преданного верного, надежного, и в то же время дают возможность получить карьеру, по этой причине люди вступали в партию в советское время, потому что без этого нельзя было сделать карьеру. Эти условия диктуют им в своё поведение, но такое возникает в России, доносчиков, наверное, всегда хватало, но были времена, когда их плодилось огромное количество – дураков, доносчиков. Во времена Пушкина это была власть Николая I. Он об этом говорил: «Дураков наплодил столько, что и на наших правнуков хватит». Доносчики, дураки, то же самое происходит сейчас, в эпоху Путина.
Р.ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: На вас же наверняка стучали, да? И студенты стучали, и коллеги стучали, и коллеги по кинематографическому цеху, да?
Ю.МАМИН: Нет. Видите ли, я начал снимать в условиях перестройки. Ну кто там мог стучать? Там не на что было стучать. Стучать стали тогда, когда возникла тирания, когда возник жесткий диктат, появилась органоподавление в огромном количестве, когда люди видят, что за любую промашку, за их ошибку, которая не выгодна власти, которая враждебна власти, их осуждают, бьют, уничтожают, и даже убивают иногда. Так что это страх, который заставляет. Людям тяжело жить в страхе, и они стремятся своей верностью, верноподданничеством, – «я верю, я сам доношу, я сам вообще слежу за благополучием в стране, поэтому это не доносчик», – это патриот, человек, который, как эти были плакаты в советское время «Враг не дремлет», «Будь бдителен», вот они бдительны.
Что касается студентов, ну да, они были такие, которые закладывали, потому что им грозила тройка или двойка, надо было как-то себя обезопасить. Они могли посоветоваться с родителями. Родителям это не понравилось, они говорили, так надо же на об этом сказать. Вот как сегодня совершают школьники, как на учительницу жалуются или учительницы на школьника и так далее. Все такое фискальство, это кошмар. Это свидетельство о полном нездоровье нации, полной потерей каких-то человеческих принципов, понятия добра. Когда приходят и говорят, одна какая-то депутатка что ли пришла на урок в школе и говорит, война – это наша будущее, война, это прекрасно. Я смотрю, у меня челюсть отпадает, я не верю своим глазам. Сидят школьники, она им это вещает, такая благополучная дама, которая наворовала уже где-то уходит, она такой прической, лаком поднятой. Приходят убийцы с военного фронта и начинают рассказывать уроки мужества, они проводят. Это до комедии хорошо, другой вопрос, что над этим никто не будет сейчас в России смеяться, потому что они потеряли юмор, у них юмор очень низкого качества.
Р.ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Немножко перифразируя вас, а вообще больше людей или больше гадов сегодня?
Ю.МАМИН: Люди, гады, жизнь. Очень трудно в этом разобраться, тут нужны археологи. Знаете, когда говорила Фаина Раневская: «Я так стара, что еще помню время, когда встречала порядочных людей». Это она говорила в советское время, сталинское время. Она тогда имела такие основания, хотя время с сегодняшним сравнить трудно. Нет, в ее время было очень тяжело. После смерти Сталина, пожалуй, стало некоторое оздоровление России, мы с вами говорили о выдающихся режиссерах, писатели появились, поэты. Это было время отдыха, когда России как бы возрождается, этот вздох ее очень оздоровляет, но она живет, понимаете, по кругу, короткие оттепели и длинные застои, а то, что сейчас пришло, это вообще нечто небывалое. Мы с вами переживаем абсолютно небывалое время, никогда на троне не сидел уголовник, человек с уголовным сознанием, преступник, лишенный эмпатии, садист, который с удовольствием наблюдает за смертью и с удовольствием бы наблюдал, как его атомная бомба уничтожила, какой-нибудь европейский или другой город, будь то Париж, Лондон или американский. Это человек, который оказался у власти по воле случая. Дело в том, что он был мошенником в Петербурге. Я его помню, когда я был еще петербургским режиссером, и он мог быть пойти под суд, если бы не Собчак, его начальник, не попросил Гайдара закрыть этот процесс расследования. Тогда Путин растратил всю гуманитарную помощь, идущую от Запада голодающему Петербургу, он ее растрачивал, продавал в своих магазинах, как-то реализовал ее. Эти преступления обсуждались в депутатском корпусе и было на него дело заведено, это дело закрыли, потом прошли 90-е годы, которые он ругает, в которых он как раз делал себе карьеру, и тут случилось так, что пьяный Ельцин назначил его своим приемником. А ведь приемником мог назначить Немцова, благородного человека, которые действительно содействовал прогрессу в России, движение ее в сторону демократии, сторону культуры. Доказывается таким образом, насколько личность и случайность может влиять на историю. Не все в истории закономерно, и не всегда приходит Ленин, потому что его потребовала история, нет, это некая случайность, которая приводит к катастрофическим последствиям.
Р.ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Я вместе с Володей Кара-Мурзой продюсировал фильм про Бориса Ефимовича Немцова. Я был с исполнительным продюсером, Володя Кара-Мурза, собственно, автором сценария и ведущим этого фильма. Мы вместе ездили в Нижний Новгород и мне Володя, который вместе с Немцовым много работал, был помощником, когда Немцов был депутатом, он мне очень много рассказал про этот не случившийся шанс назначения Немцова приемником. И, знаете, мне тогда поразило, что просто личная обида Ельцина, такая мальчишеская обида, не позволила этому случиться. Ну и конечно, конфликт Немцова с олигархами, который делал невозможным это назначение. Я часто отматывал назад, думал, какая была страна, если бы все-таки Борис Ефимович, оказался на месте Владимира Путина. Но, к сожалению, это сослагательное наклонение, мы уже никогда не узнаем, какой бы она оказалась. А страна бы могла принять Немцова в качестве своего лидера, как вам кажется? Это гопническое сознание имени Лиговского проспекта оно смогло бы существовать с интеллектуалом и физиком-атомщиком?
Ю.МАМИН: А кто страну спрашивает? Российскую страну никто никогда не спрашивает, ей назначают руководителя, царя, и она поклоняется ему. Я вам должен сказать, что даже при фантазиях романтиков, которые думают о прекрасной России будущего, что ее можно переделать легко, сделать коллективное руководство. Ну предположим, Россией руководит дума, коллектив избранных справедливо на справедливых выборах избранных депутатов, Любой человек из народа спросит, ну хорошо, но они коллектив, но главный там кто-то есть, спикер? Ну вот есть такой вот. И они его будут принимать за царя, будут к нему обращаться. Это рабское сознание, сознание того, что у тебя должен быть кто-то один, царь-батюшка руководить.
Но в принципе это имеет свои разумные корни. Действительно часто бывает, что слабость демократии заключается в том, что коллектив не может между собой договориться, не может. Людям могут бесконечно спорить и так далее, и оказывается вверху победителем, самый сильный, харизматичный, может быть, и не самый умный и так далее, самый активный. Хорошо в истории, когда им оказывается Наполеон, предположим, человек обладающий помимо своих харизматических волевых данных, еще и умом, прозорливостью, но это будет очень редко. Чаще всего приходят люди с огромным количеством недостатков, которые выдают за достоинство и общество ими восхищается.
Немцова, конечно, приняли, не только приняли, но это была бы гораздо более благополучная страна. Я не знаю к чему она бы пришла. Самый большой еще недостаток России — это ее огромные размеры, при которых Москва, например, ну как он мог бы изменить Москву? Она, по существу, этот насос, который качает все из России, кровь выкачивает из всех регионов, потому что сама она не может прожить, город сам себя не может прокормить, это огромная страна внутри, все остальные нищают за счет того. Что он мог бы разделить? Перенести, отменить столицу, сделать равные города? Не знаю, хватило бы его жизнь, мы можем гадать, но намерения его были благородные и надо было бы за этим следить и посмотреть, что из этого произошло. Об этом может писать роман какой-нибудь Сорокиной или Пелевин. Нам остается только это, –почитать и подумать, могло быть и так или не согласиться с этим.
Р.ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Предлагаю сделать своего рода рекламную паузу. Мы поговорили про упрощенный контент и про торжества упрощенного контента в современном медиамире. Так вот нашим зрителям предлагаю подписаться на неупрощенный контент – это программа Юрия Мамина «Дом культуры Юрия Мамина». Можно вбить в YouTube в поиске «Дом культуры Юрия Мамина» и найти все. Там 91 выпуск, а 92-й вы обещали скоро выпустить, но я вот зашел на днях и там вы исполняете транскрипцию третьей симфонии Брамса, но пока что не 92 выпуск, когда будет традиционный формат, скажите мне.
Ю.МАМИН: Только завтра приступаю к съемкам 92-го выпуска. У меня была болезнь глаз и, несмотря на мои ожидания, она продлилась довольно долго. Я только сейчас могу читать тексты и писать их, только начал буквально несколько дней. До этого не мог – просто не видел. Я вынужден был слушать, слушать аудиокниги, литературу, потому что глазами не мог их читать и не мог писать для себя эти самые выпуски. Я ведь их пишу в начале, я должен их составить. И хорошо, что вы вспомнили, спасибо вам про «Дом культуры». Дело в том, что я не ожидал, я приехал в Соединенные Штаты, имея здесь многих знакомых продюсеров независимых студий. Я рассчитывал, что я буду воплощать проекты, о которых была заранее договоренность. 5 лет тому назад мы появились в Штатах с моей женой, дочь была уже здесь. Но тут пришел ковид – эпидемия, которая охватила мир и Америку, но нельзя было говорить ни о каком кино. Театры закрывались, потому что не было публики, нельзя было людям собираться, они друг друга бы заражали. И тогда что делать? Я придумал, что я буду делать из дому свою программу «Дом культуры». Я когда-то начал ее в Петербурге, она оказалась столь успешный, что мне не давали проходу. Я рассказывал о событиях недели, о людях, которые родились великие люди мира, и меня даже продавцы гастронома упрекали в том, что я слишком поздно ее веду, меня поставили в ноль часов. Но так начальство считало, что культура не очень интересна людям. Оказалось, что она интереснее, чем все остальное.
Я здесь решил это возобновить, и когда мне стали писать с Украины, что они пропускают даже бомбежку, не убегают в бомбоубежища из-за того, что так увлечены моей программой, стали просить, говорили, что это гладок свежего воздуха, они в коем случае не завершайте. Я понял, что мой долг завершить эту программу в независимости от моих других желаний. Я буду продолжать ее, пока не закончится календарь, она идет по календарю, вот у меня сейчас месяца ноябрь, потом я перехожу на декабрь по календарю, а дальше тех, кого я не успел, запомни, там еще 20 примерно имен, и я доведу до конца это и займу с следующими делами. Но закончу свою миссию, это долг перед людьми, которые стремятся культуре и которому ее не хватает.
Р.ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Нашим зрителям могу пообещать, что будет 92 выпуск в полноценном традиционном формате? Это очень большая радость.
Коротко заговорили мы про музыку, упомянули Брамса. Вы композитор, как я в начале тоже представил и кинорежиссером, и композитором. Ко многим своим картинам вы сами написали музыку или были соавтором музыки. На Грэме, которую мы с вами оба смотрим и бываем иногда в эфирах, был недавно разговор с замечательным современным композитором Дмитрием Курлянским, очень всем советую посмотреть нашим зрителям. И Вадим, и Дмитрий они рассуждают об искусстве музыки, как некой последней зоне сопротивления в России, и приводит эту зону звука, зону музыкального, в пример того пространства, где все еще может существовать протест, который недоступен к цензуре.
Дмитрий Курляндский: «Это зона умолчания и иносказания. Умолчание и иносказание оно вечно, поэтому я бы не сказал это последняя зона сопротивления, но это зона самого абстрактного высказывания.
Так вам кажется, может такое случиться?
Ю.МАМИН: Странное немного момент замечание. Дело в том, что существует, конечно, музыка-сатира. Она появилась у Мусорского, очень умел делать, Шостакович, я часто использую его музыку для того, чтобы показать смешные проявления советских и прочих чиновников, они очень годятся. Смешная музыка, она издевательская, этого не так много в музыке, вот такого юмора, потому что музыка и искусство абстрактное, музыку может обожать и фашист, и гуманист, и кто угодно. Она не воздействует на наши знания, она не дает нам примеры жизни, как литература, она обращается к нашим чувству, она их истончает. Человек начинает чувствовать прекрасное, это очень важно, потому что когда человек не имеет вот этого органа, который воспринимает прекрасную эстетику, он ущербен, даже если он очень умен, если он отрицает культуру и искусство, его остается только пожалеть.
И когда Достоевский говорил о том, что красота спасет мир, он имел в виду не красивую женщину, а то, что, если человек способен воспринять красоту, он не позволит эту красоту уничтожить: прекрасный лес, убить восхищающее его животное, разрушить прекрасный город или какое-то здание, или сломать цепь, чтобы сдать ее в утиль, заработать деньги. Нет, вот эта красота спасает мир, поэтому нужна культура, в данном случае.
И музыка, одной из самых прекрасных искусств, но сопротивляться как-то власти, но было в советское время, когда считали враждебной буржуазной музыкой джаз, с ним боролись, но это было при увеличении глупость невежественных властей. На самом деле, джаз не мог никаким образом переменить строй.
Сейчас вполне играют джаз при Путине или там какую-нибудь современную эстраду, и она никаким образом не угрожает его власти. Но музыка необходима для того, чтобы развивать внутреннее богатство человека. Без нее очень трудно жить. Как Толстой говорил, бойтесь людей, которые не любят музыки. И я с ним согласен.
Р.ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Для вас как для режиссера и как для композитора, диалог, через что сложнее? Ваша аудитория должна быть более насмотрена и больше наслушена, если вы с ней говорите на языке кино или на языке музыки? Какой жанр тяжелее для диалога?
Ю.МАМИН: Ну, на жанр это прежде всего. Я же ведь не стал композитором. Я сочиняю музыку к фильму, к спектаклям это делаю. По необходимости, потому что я вижу и слышу, как должен звучать спектакль. Не говоря о том, что я, особенно и не придумываю музыку, я обрабатываю эту музыку, которая мне нравится, которая соответствует моему произведению. Так было и в «Окне в Париж» и «Не думай про белых обезьян» в фильме. Но вообще мы говорим, конечно, на языке литературы. Мы говорим языком, в котором выражаем свои мысли и чувства. И именно язык потом цитируется. Он остается на будущее. Он влияет на людей в большей степени. Кино – это, помимо зрелища, прежде всего информация словесная. Такие фильмы становятся самыми знаменитыми долго живут, хотя есть фильмы впечатления, они доставляют эстетическое удовольствие, как картина в музее предположим. Но литература, потому и является самым главным, вероятно, жанром искусства, что он воздействует воспитательным образом на человека, он формирует личность, хотя многие это отрицают. Формирует очень сильно формирует. Не говоря о том, что, конечно, если человек обуреваем какими-то пороками, он может быть очень начитанным и это не перевешивает, это просто знание, что называется перевернутый книжный шкаф. Но если у него есть в душе отзыв, отклик на общение с писателем, с человеком, а не просто перечисления каких-то сюжетов, тогда он, конечно, становится мудрее и растет в этом понимании. И мы таких примеров знаем очень много. Я, в общем, про таких людей рассказываю в «Доме культуры». У меня писатели, композитора, художники, мои герои. И когда люди узнают о них, они делают главный вывод. Человек не так ужасен, как он пытается казаться, когда это глядишь на современную Россию или на проявление людей малодушных, решенных совести и принципов.
Человек может быть прекрасен, похож на Бога, как творец, он создает нечто прекрасное, и это то, ради чего стоит жить, чему стоит подражать, и что вдохновляет себя на будущее.
Р.ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: У нас остается буквально несколько минут нашего времени, кстати, совершенно не заметил, как оно пролетело. Знаете, я хочу вернуться к фильму «Окно в Париж», даже не к самому фильму. Так вопрос сформулирую: как вам кажется, российскому человеку, нашим с вами согражданам дорогим и на самом деле любимым горячо нужно сегодня «Окно в Париж»? И осознает ли, и когда осознает русский человек, что это «Окно в Париж» ему все-таки нужно? Встретит ли он замурованную стену с той стороны?
Ю.МАМИН: Тут сразу не ответишь. Я должен сказать, что если представить себя, что в реальности появилось где-нибудь в Петербурге или в Москве окно, ведущее в Париж, то пол России бы туда ухнуло. Несмотря на то, что бы они не говорили, мечтают. Сейчас же закрывают все это, возможность выезжать, большинство лишены, да все лишены этой возможности. Вопрос второй, как их примут, это второй вопрос. Да, Гороховых в «Окне в Париж» еще принимали, хотя, так сказать, и там уже возникали сложности.
Надо сказать, что я ведь хотел снять продолжение «Окном в Париж, 20 лет спустя», по-моему, я об этом говорил, но меня лишили новые путинские начальники, такой возможности, закрыли этот проект. Хотя французы даже давали на него деньги. Это был бы другой портрет общества. Мне иногда говорили, вы хотите повторить успех! Нет. Успех был бы, потому что это совершенно другой портрет, не менее смешной.
Я его буду читать, кстати говоря, когда закончу «Дом культуры». Я прочту его в этом же формате, на своем канале «Дом культуры». Познакомлю зрителей многих, которые хотят с «Окном в Париж, 20 лет спустя». Это будет смешно, хотя жалко, что фильма так и не появится.
Но я вам тоже сказать, что такое окно всегда необходимо, особенно для такой страны, как Россия. Не для Америки. Сюда почему-то люди стремятся, как бы ее не ругали, но едут сюда при всех недостатках страны. В Россию не едут. В Украину наверно поедут, когда закончится война. Я думаю, да, поедут, потому что это будет самая перспективная страна, там будет некая харизма, которая позволит ей развиваться успешнее, чем все остальные государства.
Р.ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Желаю нашим зрителям побольше открытых окон, и напоминаю, что не стоит жить в замурованной келье имени Владимира Путина.
Юрий Мамин с нами был сегодня. Очень благодарю вас, Юрий Борисович, спасибо, что нашли время и стали гостем программы «Вдох Выдох».
Ю.МАМИН: Спасибо за приглашение. Желаю лучших времен всем моим зрителям и смотрите обязательно «Дом культур», помогает.
Р.ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Спасибо вам, до встречи.
Спасибо вам, что провели с нами это час. С вами был Ренат Давлетгильдеев, кинорежиссер Юрий Мамин.
Вокруг меня вы видите другие любопытные интересные видео нашего канала, обязательно тоже с ними ознакомьтесь. И любите культуру. Она помогает в наши непростые времена. Пока.