«Утренний разворот» / Валерий Соловей
Осенью в Штатах было принято решение нанести РФ военное поражение; такое военное поражение, которое бы у неё ненадолго отбило охоту пускаться, как они считают, в военные авантюры. И видите, они к этой цели идут…
Поддержать канал «Живой гвоздь»
Л. АНИКИНА: Продолжаем эфир. И сейчас как раз присоединится к нам Валерий Соловей после видеовставки, которую мы обязаны, к сожалению, перед ним давать.
Л. ЛАЗЕРСОН: Да, спасибо. Валерий Дмитриевич перевернул камеру, и мы можем его вывести.
Л. АНИКИНА: Валерий Соловей к нам присоединяется.
Л. ЛАЗЕРСОН: Перевернул игру.
Л. АНИКИНА: Теперь мы будем извиняться перед вами. Простите, пожалуйста, что задержали. Мы немного уехали по темам и не туда смотрели. И вообще у нас сегодня день, когда мы не очень умные.
Л. ЛАЗЕРСОН: Мы девочки-дурочки. Так мы себя иногда называем.
Л. АНИКИНА: Ну как мы?
Л. ЛАЗЕРСОН: Ну, я. Прости.
Л. АНИКИНА: Мне кажется, это пошло из чата.
В. СОЛОВЕЙ: Не стоит напрашиваться на комплименты, коллеги.
Л. ЛАЗЕРСОН: Валерий Дмитриевич, вот мы начали, если можно, с этого и начнем. Мы перед вами говорили с Ильей Жегулевым, который восстановил события вот этого принятия решения. И, в принципе, все, Валерий Дмитриевич, так, как вы мне в интервью нашем, уже порвавшем YouTube, говорили.
Л. АНИКИНА: А он знал, он знал.
Л. ЛАЗЕРСОН: Да. Буквально такая точность там до того момента, что Валерий Дмитриевич говорил, что Юрий Ковальчук подносил документы и там, действительно, не только книги, но и вырезки, какие-то листочки с нужными моментами.
Л. АНИКИНА: Я поняла, источник Ильи Жегулева – Валерий Соловей.
Л. ЛАЗЕРСОН: Мне кажется, да. Вполне возможно. Насколько это действительно справедливо, что повлиял Ковальчук? Или на него пытаются сейчас всех собак стравить, мол, один виновный?
В. СОЛОВЕЙ: Безусловно, пытаются, как это водится вообще в России, найти одного ответственного за все. Нет, решение принимал лично президент, безусловно. Некоторые люди могли на него влиять в одну сторону, некоторые – в другие, но мотором, источником вдохновения и драйвером для самого себя был сам Владимир Владимирович, безусловно, более никто. То есть все это его ответственность, именно его личная ответственность. И это его идеи.
Л. ЛАЗЕРСОН: Как может быть такое, что в принципе все окружение против, как нам сейчас в эфире сказал, подтвердил Илья, и все равно решение принято, и вот эта круговая порока работает, что все должны быть в это вовлечены?
В. СОЛОВЕЙ: Это неправда, что все были против. Наоборот, те люди, которые были в курсе, – в курсе была совсем небольшая группа влиятельных людей (влиятельных потому, что они близки к президенту, и потому, что они занимали и продолжают занимать важные позиции) – никто из них не протестовал. В частности, генерал Герасимов, начальник Генштаба, который в 2014, 2015 и 2016 годах был категорически против вторжения на Украину, в 2021 году осенью свое мнение изменил. Почему? Может быть, он решил, знаете, как в этой старой слегка пошловатой шутке: лучше отдаться и получить удовольствие наконец-то. Он перестал сопротивляться президенту, хотя до этого он был противником. Тот же самый Патрушев не возражал, хотя он говорил, что не исчерпаны другие возможности. То есть Патрушев был в данном случае скорее противником вооруженного решения, хотя он считал, что с Украиной надо разобраться. Ну, в общем, было всего пять-шесть человек, и они не возражали. То есть если бы они все пятеро или шестеро выступили против, необязательно во время публичного заседания Совета безопасности, а в закрытой части Совбеза (это всегда обсуждается в узком составе), то я думаю, что президенту был бы гораздо сложнее реализовать это решение. Может быть, он все равно бы пошел, но ему было бы гораздо сложнее. Никто публично, в узком кругу имеется в виду, в рамках узкой публичности, не выступал. Поэтому да, ответственность на нем, но никто не сказал «нет».
Л. ЛАЗЕРСОН: Прямо вот никто не сказал «нет»?
В. СОЛОВЕЙ: Насколько я знаю, нет. А, собственно, не многие об этом знали. Потому что даже на уровне первых заместителей администрации президента были уверены – я не буду сейчас называть фамилии, но мне это доподлинно известно – были уверены, что это все не более чем бравада, блеф. Это же было уже весной 2021 года: постояли и ушли, добившись каких-то переговоров. Ну, что-то в таком духе. Мол, и сейчас так будет. О том, что все очень серьезно, знала вот эта вот небольшая группа людей – узкий состав Совбеза.
Л. АНИКИНА: То есть приближенные Путина плохо знают Путина.
В. СОЛОВЕЙ: Им кажется, что они знают хорошо. Я думаю, что, вы знаете, это как в жизни: живешь с человеком, общаешься, а потом вдруг выясняется, что на самом деле-то до конца ты его никогда и не знал. «А душу-то мою вы и не поняли», – как говорила героиня одного романа.
Л. ЛАЗЕРСОН: Да, фильм «Исчезнувшая».
В. СОЛОВЕЙ: Да. Да, коллеги.
Л. ЛАЗЕРСОН: Юрий Ковальчук. Там указано, что он якобы ему внедрил эту идею, что сейчас тот самый момент, потому что Европа как никогда раздираема внутренними противоречиями, и может сложиться вот эта ситуация раскола в Европе. Почему эта ставка не сыграла? Что было не так в этом посыле?
В. СОЛОВЕЙ: То, что Европа не была настолько расколота, во-первых, и не могла быть настолько расколота. А во-вторых, в этом посыле ошибка в том, что были не учтены Соединенные Штаты. А Соединенные Штаты оказывают решающее воздействие на сплоченность Европы военно-политическую и на готовность Европы поддерживать Украину и добиваться военно-политических целей в противоборстве с Российской Федерации. Они поставили очень простую цель осенью прошлого года. Нет, не весной, потому что весной было непонятно. Весной – в марте приблизительно, где-то во второй декаде – они оказали критически важную помощь Украине, когда у Украины подходили к концу боеприпасы. Но Запад, увидев, что Украина способна эффективно сопротивляться, быстро ей помог. То есть если бы он не помог, то неизвестно как бы еще развернулся ход военных событий. Очень возможно, что и в пользу Российской Федерации, несмотря на то что первоначальный план явно пошел под откос. Осенью в Штатах было принято решение нанести Российской Федерации военное поражение; такое военное поражение, которое бы у нее ненадолго отбило охоту пускаться, как они считают, в военные авантюры. И видите, они к этой цели идут.
Л. ЛАЗЕРСОН: Как можно было не учесть Америку, Валерий Дмитриевич? Как-то это совсем уже странно.
Л. АНИКИНА: О ней же только и говорим.
Л. ЛАЗЕРСОН: Конечно.
В. СОЛОВЕЙ: Прекрасно вас понимаю, барышни. Ну вот решили, что деменциальный Байден… Понимаете, здесь есть самоослепление. Вот это то, что называют «эффектом предвзятого подтверждения». Вам хочется, чтобы было так, и вы берете в учет только те обстоятельства, только те факты, которые подтверждают вашу точку зрения, а те, которые против, вы игнорируете или считаете, что вам повезет. Вот это типично русская надежда на авось, на удачу или, как в случае с кризисом, да как-нибудь рассосется. Вот, пожалуйста, принципиальная позиция российской элиты. Ну вот как-нибудь, может, рассосется, может быть, как-то справимся. А может быть, и нет. А если нет, тогда что? Вот молчание.
Л. АНИКИНА: Мне кажется, вы дискредитируете российскую элиту, как-то принижаете их умственные способности.
В. СОЛОВЕЙ: Нет, нисколько.
Л. ЛАЗЕРСОН: Они справляются сами.
В. СОЛОВЕЙ: Среди нее есть очень умные люди. А потом, учитывая, что они столько лет держат власть, означает, что у них есть какие-то сильные качества по крайней мере. Ну или можно сказать, что очень слабые качества у нашего народа.
Л. ЛАЗЕРСОН: Вот про элиты. Всегда мы говорим про какой-то раскол, что есть башни, которые воздействуют, борются за это влияние над президентом. А вот на самом деле сейчас Путин кого-то из них слушает, вот условную башню ГРУ – Пригожин или Минобороны, или Стрелков и ФСБ?
В. СОЛОВЕЙ: Естественно, первая скрипка у чекистов сейчас, потому что страна находится в военном положении, она находится в тяжелом конфликте. Ну, не в конфликте – в конфронтации. Это действительно противостояние с НАТО во многом. То есть в этом смысле российская пропаганда, конечно, права. Поэтому кто влияет в такой ситуацию? Те люди, у которых вот этот ресурс обеспечения безопасности. Я подчеркну, не военные, а именно чекисты. Отсюда вот это обилие дел по госизмене, по предательству и прочее-прочее.
Л. АНИКИНА: И возможность сажать пожизненно за госизмену?
В. СОЛОВЕЙ: Да, отсюда все это. Это все отсюда. И это совпадает в полном смысле с желанием президента. Он считает, что очень странно, что если страна находится в такой ожесточенной схватке, а агенты не выявляются. И обратите внимание, как все пошло косяком. Значит, агент за агентом теперь попадают в сети российской контрразведки, в сети ФСБ, вне зависимости от того, были какие-то реальные основания или нет. Тут главное показать президенту, что работают, работают эффективно, и предъявить некие доказательства. Я не исключаю, что даже наличие учебника английского языка может оказаться отягчающим обстоятельством в некоторых случаях.
Л. АНИКИНА: Вот этот закон о пожизненном наказании за госизмену, он нацелен против конкретных лиц или это так, на всякий случай?
В. СОЛОВЕЙ: Он будет применяться в том числе и по отношению к конкретным лицам, естественно. Кстати, список этих лиц уже имеется. По крайней мере первый список.
Л. ЛАЗЕРСОН: Это тот, что мы видели?
Л. АНИКИНА: А что мы видели?
В. СОЛОВЕЙ: Это тот, который вы не видели.
Л. ЛАЗЕРСОН: Был слив, помнишь, потенциальных иноагентов. Может быть, это то же самое. Хорошо. А разве это не нацелено на вот такой поиск врага на внутреннюю аудиторию, чтобы своих же закошмарить?
В. СОЛОВЕЙ: Своих каких? Общество? Общество для элиты не свое. Его и так держат в ежовых рукавицах.
Л. ЛАЗЕРСОН: Нет, на элиты, чтобы все друг друга немножко опасались.
В. СОЛОВЕЙ: Это правда. Но ведь обратите внимание, что предатели или изменники – они же не из числа представителей истеблишмента.
Л. ЛАЗЕРСОН: Так и пока пожизненных сроков не было.
В. СОЛОВЕЙ: Да. За исключением Эвана Гершковича, корреспондента The Wall Street Journal, нет там никакой элиты медийной или какой-либо иной.
Л. ЛАЗЕРСОН: Можем ли мы вывести, пока мы об этом говорим, данные «Соты»? Там график про то, как росло число вот этих вот дел за госизмены тоже неочевидные вообще.
В. СОЛОВЕЙ: Да, график, конечно, вывешивайте, но обратите внимание, что число самих дел не так уж велико. Оно кардинально меньше, чем, допустим, это было в 30-е годы прошлого века. И здесь важен мультипликативный эффект, о котором я несколько раз говорил, что благодаря социальным медиа возникает ощущение вот в нашей эхокамере в прямом и переносном смысле, что это происходит рядом с тобой, бок о бок и это происходит постоянно. На самом деле это всего несколько сотен дел. Несколько сотен в совокупности. Там меньше тысячи, я посмотрел. Но эффект такой, что это вот рядом, постоянно, раз за разом, раз за разом. И это создает ту атмосферу, которую власти пытались сформировать, – это атмосфера страха. И плюс доносительство – это очень важный элемент этой атмосферы и формирования ее. Коллеги.
Л. АНИКИНА: А почему дел немного? Потому что мало нарушений или потому что еще какая-то причина есть?
В. СОЛОВЕЙ: А зачем, если цели достигаются? Это уже избыточность – направить весь аппарат на поиски врагов. Ну, есть план. Сколько надо, столько они и поставят. Врагов имеется в виду. Да, обнаружат.
Л. ЛАЗЕРСОН: На этой неделе еще какие-то самые именитые звезды в количестве 128 человек подписали письмо, обращение с просьбой, требованием освободить Алексея Навального. А что это вообще такой за жест? Почему сейчас? Но это же, мягко говоря, не очень сейчас эффективно. Зачем это?
В. СОЛОВЕЙ: Это не очень эффективно, но это хоть какое-то действие. Это публичное действие. Оно привлекает общественное внимание. Я полагаю, что этого удалось добиться тем людям, команде, которая поддерживает Алексея Анатольевича. Они делают то, что могут. Это привлекает общественное внимание. Это не влияет реально, мне кажется, конечно, на перспективу его освобождения, не может повлиять, но когда привлекается общественное внимание, для узника, политического заключенного это чрезвычайно важно, вообще для всех политзаключенных.
Л. ЛАЗЕРСОН: А как вам кажется, Эвана когда обменяют или какой будет все-таки с ним итог? Потому что надеемся, что он будет несколько иной.
В. СОЛОВЕЙ: Это все не быстро.
Л. АНИКИНА: Почему?
В. СОЛОВЕЙ: Да потому что не торопятся, потому что будет торг: «А кого вы нам? А мы вам кого? А давайте мы будем меняться по пакетному принципу: вы нам отдадите тех и тех, а взамен получите тех и тех». Там же не один Гершкович из американцев сейчас находится в заключении, вы же знаете.
Л. ЛАЗЕРСОН: Да.
В. СОЛОВЕЙ: Есть люди, о которых не упоминают практически.
Л. ЛАЗЕРСОН: Пол Уилан.
В. СОЛОВЕЙ: Да. А некоторых упоминают. Поэтому это будет торг.
Л. ЛАЗЕРСОН: Адвокаты Навального сообщили на этой неделе, что ему шьют, вменяют какие-то новые уголовные дела, включая терроризм. На ваш взгляд, зачем это вообще нужно? Есть ли в этом какая-то ритуальность – давать такие огромные, чтобы это отсрачивало твое будущее? Простите за это слово неблагоприятное для слуха.
В. СОЛОВЕЙ: Я думаю, что в этом есть просто морально-психологический подтекст. Я не вижу в этом никакого правового смысла вообще и политического тоже. Ну вот было указание дано, скажем, чтобы сидел на всю катушку.
Л. ЛАЗЕРСОН: Всегда.
В. СОЛОВЕЙ: Да. Еще давно, в 2021 году, такое указание было дано. Вот его выполняют, реализуют. Наверное, надеются, что эта инициатива будет встречена позитивно верховным руководством России, так сказать, отмечена. Обласкают, может быть, новые звания, повышения опять же за честный труд по делу о выявлении врагов отечества.
Л. ЛАЗЕРСОН: Просто дела вроде там 9 лет, 10 лет, потом – бах, 20, 25. Мне кажется, в этом какой-то есть мистический аспект.
В. СОЛОВЕЙ: А это повышательный коэффициент. Хотят как раз напомнить атмосферу 30-х годов и хотят ее воспроизвести. И, в общем, успешно воспроизводят. Да, коллеги.
Л. АНИКИНА: Мне кажется, что это примерно такая же логика, как во всяких сиквелах. Конечно, сравнение циничное, но тем не менее. Всегда там. В «Форсаже», например, нужно, чтоб было сложнее, нужно, чтоб было эффектнее.
Л. ЛАЗЕРСОН: Точно. Конечно, уже не действует. Ты права.
Л. АНИКИНА: Здесь то же самое. Срок должен быть больше, чтобы становилось страшнее, страшнее и страшнее.
В. СОЛОВЕЙ: Абсолютно верно. Согласен, да.
Л. АНИКИНА: Валерий Дмитриевич, а церковь какую сейчас роль играет в мировоззрении верхушки правящей?
В. СОЛОВЕЙ: Есть люди достаточно религиозные или, как это называют, воцерковленные, но их не так уж и много. Потом, верхушка прекрасно совмещает показное христолюбие, походы в церковь, где они стоят со свечами, с приверженностью оккультизму и магическим практикам. Это все прекрасно сочетается в одной отдельно взятой голове и групповом сознании. Никаких проблем вообще нет. Лишь бы это было эффективно.
Л. АНИКИНА: Тогда почему на такой постамент возведена церковь в России? Я имею в виду РПЦ.
В. СОЛОВЕЙ: Она не на таком уж постаменте находится. Если ее охраняют с помощью репрессивных законов о защите чувств верующих, хотя церковь отделена в России от государства и от общества, вы понимаете, это просто часть механизма контроля, не более того. В целом те люди, которые управляют Россией, насколько мне известно, относятся к Церкви довольно снисходительно, то есть они не очень ее уважают. Знают цену. Они знают цену своим коллегам.
Л. АНИКИНА: Просто ощущение, что церковь становится одним из вот этих вот столпов традиционных ценностей, которые у нас пытаются выдать за идеологию.
В. СОЛОВЕЙ: Это попытка превратить религию в такую вот скрепу. Но на самом деле, если вы посмотрите на динамику посещения православных храмов, вы увидите, что это снижающаяся динамика. И на самом деле, как кто-то очень хорошо сформулировал, мусульмане и христиане в России отличаются не тем, в какие храмы они ходят, а тем, в каких храмы они не ходят. Мусульман больше ходит в храмы, безусловно, особенно сейчас в Москве, чем православных христиан.
Л. ЛАЗЕРСОН: А вот эти все публичные нападки какой-то православной якобы общественности против строительства храма – это все были политтехнологии какие-то внутренние, чтобы Собянина пропиарить?
В. СОЛОВЕЙ: У меня не было ощущения, что это так уж серьезно. Все как-то больно пошло по самому выгодному для власти сценарию. Нужное напряжение, общественное мнение, потом просьбы тех, просьбы этих.
Л. ЛАЗЕРСОН: Снятие напряжения.
В. СОЛОВЕЙ: И вот найден компромисс. Да, сняли напряжение.
Л. ЛАЗЕРСОН: Лишение сана Андрея Кураева в этом контексте – это просто какая-то частная расправа, пока можно, пока, в принципе, всем абсолютно плевать на то, что происходит в РПЦ, или это какое-то большое событие, на которое мы должны обратить отдельное внимание?
В. СОЛОВЕЙ: Я не думаю, что это какое-то большое событие. Я думаю, все это находится в русле той политики, которую мы с вами сейчас обсуждаем. Ну, что церковь осуществляет внутренние репрессии, что государство. Церковь по отношению к клирикам осуществляет контроль, а государство – по отношению к гражданам, по отношению к обществу. Все одно и то же.
Л. ЛАЗЕРСОН: Иван Крузенштерн – из чата вырвала – пишет, что на Кубани у них батюшку оштрафовали на 40 штук за проповедь против войны.
В. СОЛОВЕЙ: Ну да, оштрафовали. А еще неизвестно, что он там от своего начальства получит, так сказать, по внутрипартийной линии.
Л. АНИКИНА: Из сегодняшних сообщений. США передали Украине датчики ядерного взрыва. Ну, или вчерашних. Когда оно появилось, если конкретнее?
Л. ЛАЗЕРСОН: Вчера, вчера.
Л. АНИКИНА: И говорится о том, что это поможет исключить возможность, что Россия нанесет по Украине ядерный удар и выдаст его за провокацию со стороны Киева. Но мне не очень понятно, если Россия действительно решится наносить ядерный удар, наверное, ей будет плевать и на датчики, и на репутацию, и на все на свете. Зачем?
В. СОЛОВЕЙ: Да, конечно, при таком решении. Знаете, снявши голову, по волосам не плачут, безусловно. Ну, надо же будет кого-то обвинить и сказать, что это вот сами украинцы, они не просто спровоцировали, а они нанесли сами по себе. Ну, это же известно, что они сами себя.
Л. АНИКИНА: Давайте рассмотрим этот сценарий. Россия наносит ядерный удар, говорит: «Это Киев». Киев говорит: «У меня есть датчики. Это Россия». Те страны, которые в любом случае поддерживают Украину, они все равно не поверят в то, что это Киев. В любом случае они будут говорить, что это Россия. Те страны, которые за России, они скажут: «Но это же американские датчики. Но это же все подстроили».
В. СОЛОВЕЙ: Но это позиция такая еще, знаете, российская: глухое отрицалово; все отрицать, даже перед лицом фактом. Я согласен, это не очень бы помогло в данном случае. Господи, отыгрывают игру до конца. Есть определенный ритуал.
Л. АНИКИНА: Но это что мертвому припарки эти датчики.
В. СОЛОВЕЙ: Да нет, это не мертвому припарки. Дело в том, что Запад нуждается в evidence (в свидетельствах), он нуждается фактах. Какие ваши доказательства? Вот в режиме реального времени будут доказательства. Вот посмотрите, что происходит.
Л. АНИКИНА: И что с этими доказательствами дальше делать? Вот зачем они? Хорошо, доказали.
В. СОЛОВЕЙ: А дальше доказательства нужны для того, чтобы Запад отреагировал на то, что сделала Российская Федерация.
Л. АНИКИНА: Да, но какая эта реакция? Запад и так помогает Украине. Хорошо, будет он помогает чуточку больше. Но Запад же не пойдет на прямое столкновение с Россией.
В. СОЛОВЕЙ: Почему? Вот вы совершенно зря.
Л. АНИКИНА: Потому что это будет уже такая эскалация, что вот эта эскалация – она совсем не эскалация.
В. СОЛОВЕЙ: Да, риски есть. Но Запад понимает, что надо провести красную черту.
Л. ЛАЗЕРСОН: То есть это была не она все еще – Умань, Буча, ракетные обстрелы?
В. СОЛОВЕЙ: Пока еще нет. Это усилило готовность Запада, решимость Запада оказывать помощь Украине и добиться военного превосходства, то есть победить Россию на поле боя. И эта перспектива совершенно реальна. Я не хочу сказать, что она предопределена, но она, в общем, реальна. А есть те вещи, которые Запад допустить не хочет ни в коем случае. И если Россия – это обсуждающийся вариант – применит ядерное оружие… У нас даже в доктрину заложена концепция использования ядерного оружия, вы знаете, при определенных условиях.
Л. ЛАЗЕРСОН: От Киселева.
В. СОЛОВЕЙ: Ну да. Не только от него. При определенных условиях Российская Федерация сочтет, что такие условия созрели. Вот что будет дальше – это вопрос вопросов.
Л. ЛАЗЕРСОН: Вы обратили внимание, что издание Bild написало достаточно спорный материал о том, что готовилось покушение на Владимира Путина. Должны были его атаковать там тоже беспилотником или какой-то точной ракетой, высокоточной. Если это правда, почему наша пропаганда не берет это на вооружение, тот же Киселев этими фактами не трясет?
В. СОЛОВЕЙ: Просто боится обсуждать саму такую возможность. На самом деле никакого покушения не было, насколько мне известно.
Л. АНИКИНА: Не, но не было. Готовилось или нет? Вопрос.
В. СОЛОВЕЙ: Нет, я думаю, что оно не готовилось, потому что люди, реалистически мыслящие, представляющие положение вещей, знают, что российский президент очень надежно защищен. Да и какой толк бить высокоточной ракетой, если он находится в бункере постоянно? Бункер более чем надежно защищен от таких попаданий.
Л. АНИКИНА: Но иногда же он оттуда выходит.
В. СОЛОВЕЙ: Не так часто, как нам показывают.
Л. ЛАЗЕРСОН: Как хотелось бы. Но, кстати, Песков заявил, что нет никакого бункера. О чем вы вообще говорите? Какой бункер?
В. СОЛОВЕЙ: Песков, как сказал его шеф, несет пургу.
Л. АНИКИНА: А мне вот, кстати, интересно. Если, не дай бог, конечно, вдруг устранят Путина, и окажется, что это не Путин, а двойник, что делать-то будут? Нам же говорили, что нет двойников у Путина, а тут раз и Путин-то живой.
В. СОЛОВЕЙ: А кто делать будет, Лиза? Мы с вами?
Л. АНИКИНА: Нет, те, кто находится вокруг Путина.
В. СОЛОВЕЙ: Они объявят о передаче власти.
Л. АНИКИНА: Нет, а настоящий-то Путин жив останется, подождите.
Л. ЛАЗЕРСОН: Конечно. Он просто будет недоступен. Он будет работать с документами.
В. СОЛОВЕЙ: С документами. Совершенно верно, будет работать с документами. Мы увидим запись о том, как человек, похожий на президента, сообщает о том, что богатырское здоровье пошатнулась, и вообще я хочу сосредоточиться на разработке Стратегии России до 2075 года, скажем.
Л. АНИКИНА: Я запуталась.
Л. ЛАЗЕРСОН: Про дипфейк мы сейчас.
В. СОЛОВЕЙ: Да. А поэтому вот сейчас полномочия переходят по Конституции тому-то и тому-то.
Л. ЛАЗЕРСОН: Как-то это не по-пелевински, чтобы переходили полномочия. Дипфейк должен быть, мне кажется, долго еще, может быть, в порядке.
В. СОЛОВЕЙ: Хорошо. Объявляет: «Полномочия никому не переходят. Объявляется свободный конкурс. Кто пройдет три испытания, тот и станет действующим президентом».
Л. ЛАЗЕРСОН: Вот в этом контексте. Мы поговорили про госизмену. И число вот этих вот людей, которых вербуют, постоянно растет. Вербует Легион «Свобода России» Ильи Пономарева, кстати. Илья Пономарев – это человек, который занимает рекордно низкий процент в постоянных наших этих голосовалках «Кого вы считаете своим представителем?». Вот на ваш взгляд, кто – Каспаров, Ходорковский, Кац, Светов – кто из нынешних политиков может представлять народ, народ в изгнании, эмигрантскую нашу среду, оппозиционную?
В. СОЛОВЕЙ: Вы знаете, на безрыбье и рак рыбой окажется. Те кто, находится за границей, все они претендуют на это. Наверное, было бы разумнее, если это был бы некий коллективный орган. Кстати, вот вы не назвали Дмитрия Гудкова. Я считаю, что он в этом списке совершенно точно должен находиться.
Л. ЛАЗЕРСОН: То есть это разговоры не бессмысленные, это такая нормальная политическая конкурентная, да?
В. СОЛОВЕЙ: Да, это попытка создать политическое представительство. Она естественна. Другое дело, что, скажем честно, подавляющему большинству населения России наплевать на это.
Л. ЛАЗЕРСОН: А кто для нас будет конкретно? Вот наши интересы кто будет представлять? Патрушев и Пригожин, может?
В. СОЛОВЕЙ: Наши интересы будет представлять тот, кто в политической борьбе в России добьется успехов и кто будет связан интересами с обществом. Среди тех, кто сейчас наверху, таких людей. Я не имею в виду тех, кто находится в заключении, естественно.
Л. ЛАЗЕРСОН: Мы начали с вами говорить про магическое мышление, которое удивительным образом сочетается с христианством. В этом контексте вопрос про арест Блиновской. Я вспомнила тут, друзья мои, пока мы вспоминали, я вспоминала ее интервью, что она давала, что 24 февраля она писала: «Я не могу исполнить ваше большое желание, но вы каждый можете загадать из своей точки сборки свое желание и оно исполнится». 24 февраля человек писал. Может быть, этого испугались действительно, что человек может и такие желания?
Л. АНИКИНА: Тогда слишком поздно, мне кажется, ее.
В. СОЛОВЕЙ: Исполнилось желание Федеральной налоговой службы, безусловно. А у нее было, видимо, очень сильное желание.
Л. АНИКИНА: То есть вы считаете, что это не политическая история?
В. СОЛОВЕЙ: Я очень сомневаюсь в политическом смысле этой истории. Я думаю, что это попытка запугать в том числе и блогеров, в том числе таких. Она популярный блогер. Но это же давнишняя политика власти. Здесь ничего нового нет. Надо собрать налоги и одновременно запугать тех, кто имеет большую аудиторию, показать им их место, приструнить превентивно.
Л. АНИКИНА: Лиза вчера предполагала, что эта попытка сыграть на таком чувстве негативном коллективного народа по отношению к тем, кто обладает большими ресурсами, большими деньгами, покупает сумочки за 40 млн и занимается прочими непотребствами, чтобы силовики могли показать: «Смотрите, мы не только врагов своих гнобим. Вот мы таких вот буржуев тоже вешаем».
В. СОЛОВЕЙ: Врагов трудового народа, я понимаю, да. Нет, это то, как обыгрывают. Был ли этот мотив изначально, я сомневаюсь. Но обыграть это можно, показать роскошную жизнь, типа, за ваш же счет. Ну да, оказывается, какое количество, я бы сказал, умственно не вполне адекватных людей.
Л. ЛАЗЕРСОН: Ну, у нас же большое количество людей все-таки загадывали желание. Она же на каком-то сколотила свое состояние.
В. СОЛОВЕЙ: Да, о чем я и говорю. Желание вы можете и так загадать. Я сейчас дам простой рецепт, пожалуйста, бесплатно.
Л. ЛАЗЕРСОН: Так, вода уже в кадре. Заряжаем.
В. СОЛОВЕЙ: Нет, воду заряжать не надо Это очень хорошо работает, если вы хотите от чего-то избавиться: от мыслей о каком-то человеке, от каких-то навязчивых состояний. Это очень просто делать. Взяли бумажку, написали на бумажке, потом сожгли бумажку и развеяли пепел. И я могу уверить, что вам станет лучше.
Л. ЛАЗЕРСОН: Я думала, сожгли себя.
В. СОЛОВЕЙ: Бесплатно. Обратите внимание, следующий совет уже, конечно, будет за сто.
Л. ЛАЗЕРСОН: Переходим на канал Валерия Соловья и шлем донаты.
В. СОЛОВЕЙ: Да, непременно.
Л. ЛАЗЕРСОН: Валерий Дмитриевич, как вы просите донаты, мы так не умеем. Ну, надо помочь.
В. СОЛОВЕЙ: Что делать… Приходится. Надо помочь, да. Это очень важно. Надо помогать борьбе за справедливость.
Л. АНИКИНА: Довольно иронично, что вот эта вот ненависть к богатым, она, наверное, примерно одинаковая по отношению к чиновникам, которые строят свои особняки за счет воровства, за счет каких-то государственных денег, за счет незаконных каких-то средств приобретения материальных благ, и к этой Блиновской, которой люди, в общем, добровольно несли деньги, которые верят в то, что она говорит, которым это зачем-то нужно.
В. СОЛОВЕЙ: Я понимаю. Вы ищите логику и не находите. На самом деле она есть. Люди считают, что чиновники берут по чину.
Л. ЛАЗЕРСОН: Кормление.
Л. АНИКИНА: А кто такая Блиновская?
В. СОЛОВЕЙ: И вопрос, который вам всегда риторический будут задавать и задают: «А что, ты не брал бы, что ли? Ты что, сам подумай, находясь не месте… А кто такая Блиновская вообще?» Люди в первый раз услышали эту фамилию.
Л. АНИКИНА: Кто разрешил?
В. СОЛОВЕЙ: Да. Почему она вот так роскошно живет, а мы тут прозябаем? А чиновники – это совсем другое дело же, ну что вы! Поэтому антикоррупционные кампании – они бессмысленны совершенно. Понимаете, какая штука? Потому что они не проводят связи между насущными интересными людей и роскошной жизнью вот тех, кого кампания разоблачает. Поначалу она была эффективной. Ну вот я напомню знаменитый фильм «Он вам не Димон». А потом все к этому… Ну да, жил. Ну, нормально. А ты бы не жил так?
Л. ЛАЗЕРСОН: Мы же это обсуждали, да?
В. СОЛОВЕЙ: Да, конечно.
Л. ЛАЗЕРСОН: Даже элемент зависти и такой радости за другого человека. Это же хорошее.
В. СОЛОВЕЙ: А Блиновская – она, мол, не по чину. Чего это она вдруг выбилась из грязи да в князи? На каком таком основании?
Л. АНИКИНА: Елена Ишанкулова пишет нам в чат: «Вы со своими донатами мало чем отличаетесь от Блиновской».
Л. ЛАЗЕРСОН: Да, ничем не отличаемся.
Л. АНИКИНА: Кроме стоимости сумочек.
Л. ЛАЗЕРСОН: Да.
В. СОЛОВЕЙ: Я скажу, пусть завидует молча.
Л. ЛАЗЕРСОН: Прекрасно. Если у нас такие неприкосновенные чиновники, которые могут себе позволить что угодно, зачем тогда вот сын Пескова, который ездит на Tesla, на секундочку, должен показаться на СВО? Ну, даже не показаться, а выпустить информацию.
В. СОЛОВЕЙ: Я думаю, что была какая-то идея, но ее реализация оказалась из рук вон скверной. Потому что прозрачный мир, и тут вдруг выяснилось, что ну вряд ли он был там, где якобы проводил время. Пригожину, я думаю, это надо. Это попытка наладить отношения с истеблишментом. В общем, он сделал такой шаг навстречу. Ну, Песков, наверное, хотел показать, что вот достойная семья, достойно воспитал детей.
Л. ЛАЗЕРСОН: Да.
В. СОЛОВЕЙ: Выглядело это, честно говоря, смехотворно.
Л. ЛАЗЕРСОН: Мне нравится, что вы сказали: «Ну, какая-то идея была». Был какой-то план, и я его придерживался, да?
В. СОЛОВЕЙ: Да, был план. Но план оказался так себе, честно скажу. Вот в чем дело.
Л. ЛАЗЕРСОН: То есть в этом не было никакой такой тонкой политтехнологической задумки показать, что теперь давайте своих детей тоже на фронт посылайте хотя бы номинально?
В. СОЛОВЕЙ: Ой, вы знаете, можно, конечно, надумывать и додумывать такое. Но я не думаю, что это выглядело как призывы. Ну, наверное, президент отнесся, думал Песков, и отнесется к этому поощрительно. Ну, замечательно. Но президент же дал указание в сентябре прошлого года, чтобы детей элиты не призывали в мобилизацию. Он дал личное указание, что не надо никого трогать во избежание конфликтов.
Л. ЛАЗЕРСОН: Подождите, а почему там депутаты погибают региональные и муниципальные?
Л. АНИКИНА: Ну ты сравнила!
В. СОЛОВЕЙ: Это же их дело. Это же дело депутатов. Они ж сами туда пошли, добровольно.
Л. ЛАЗЕРСОН: Это не элита?
Л. АНИКИНА: Какая?
В. СОЛОВЕЙ: Элитка.
Л. АНИКИНА: Элитусенька.
В. СОЛОВЕЙ: Катя Винокурова в свое время сказала «элитка» или как-то. Элитка, по-моему.
Л. ЛАЗЕРСОН: Элитка.
Л. АНИКИНА: Но почему настолько все категорически относятся к тому, что действительно сын Пескова был на фронте? Ну, может, правда поехал. Может быть, он там был в условно безопасной какой-нибудь части.
В. СОЛОВЕЙ: Он был. Он ближе чем на 20 км к фронту не приближался. Это довольно далеко, согласитесь, от линии фронта и это все-таки безопасно.
Л. АНИКИНА: Может, ему какие-то дальнобойные орудия.
В. СОЛОВЕЙ: Да-да. Он даже выстрелил один раз в том направлении, где находятся украинцы. Да, конечно, это было. Может быть, даже два раза.
Л. АНИКИНА: А оно долетело?
В. СОЛОВЕЙ: Вопрос интересный. Не знаю. Мне сказали, что все было у него нормально, он был в безопасности в 20 км.
Л. ЛАЗЕРСОН: А вот Хуснуллин, который в Бахмуте ходит осматривает территории, которые еще даже не завоеваны, – это вообще зачем, это что за такая пропаганда?
В. СОЛОВЕЙ: Ну вы представляете, какой масштаб средств предстоит освоить? Вы представляете?
Л. ЛАЗЕРСОН: Даже не представляю.
В. СОЛОВЕЙ: Десятки миллиардов рублей. И главное, потом, когда изменится военно-политическая ситуация, можно будет пожать плечами, развести руками и сказать: «А что же… Как это отчитываться? Это теперь все захватили враги. Мы все потратили. Мы там строили дома, дворцы культуры, дороги восстанавливали». Отчитываться не надо будет.
Л. ЛАЗЕРСОН: Это только один из вариантов, Валерий Дмитриевич. Магическая там прям стена такая. Как только территория объявляется российской, то там вдруг начинает все из рук вон плохо, падать ракеты не туда, все какие-то возгорания, хлопки только на своей территории, на чужой абсолютная точность всегда. Поэтому, как в случае с тем, помните, заводом, который кто-то тоже выкупил. Там собирались построить какой-то авианосец. Его же сами российские вооруженные силы и разбомбили, на секундочку. Я про то, что как отчитываться-то.
В. СОЛОВЕЙ: Как в анекдоте. Место такое.
Л. ЛАЗЕРСОН: Да, да, да, да, да. Зато у нас был Путин на фронте. У нас он уже дважды туда поехал.
В. СОЛОВЕЙ: Не был. Двойник был, а сам Владимир Владимирович из бункера не выходил.
Л. АНИКИНА: А как вы двойника отличаете, объясните? Потому что я когда смотрю, я вот думаю, не могу же я каждый раз Валерию Дмитриевичу писать.
В. СОЛОВЕЙ: Да. Bild опубликовал очень хорошую статью, расследование на сей счет, где действительно указывается, что мочки ушей подделать невозможно. Да, они настолько же уникальны, индивидуальны, как и отпечатки пальцев.
Л. ЛАЗЕРСОН: Ну ладно, Bild –все-таки это такая «желтая пресса».
В. СОЛОВЕЙ: Вы знаете, 12 млн читателей. Можно сколько угодно говорить, что… Но в исследовании было упомянуто Reuters, было упомянуто BBC.
Л. АНИКИНА: Не, подожди, почему «желтая»?
Л. ЛАЗЕРСОН: «Желтая». Bild – это «таблоид» переводится.
В. СОЛОВЕЙ: Таблоид, да. Ну и что? Все крупные агентства международные информационные об этом сообщили.
Л. ЛАЗЕРСОН: Они ссылались.
В. СОЛОВЕЙ: Это формирование повестки. Это очень важно. И главное то, что эта повестка влияет на российский истеблишмент (не на высший, а вот на чиновников, условно, средней руки). Поскольку привыкли Западу доверять больше, чем собственным источникам, больше, чем Пескову, они смотрят и думают: «Ну, ясно. Раз Песков опровергает – значит, так и есть».
Л. ЛАЗЕРСОН: Ну вот смотрите, все-таки давайте будем точными. Все западные издания ссылались на виральное видео, которое просто какой-то россиянин запостил. Действительно, сопоставление мочек уха, зоба, что у одного зоб, а у другого аккуратненькая линия такая с подтяжечкой как будто бы лица.
В. СОЛОВЕЙ: Да.
Л. ЛАЗЕРСОН: Что это, очевидно, разные персоны. И вот на него все ссылались, когда был этот визит. И действительно там были миллионные просмотры.
В. СОЛОВЕЙ: Не только на это. Просто сообщалось о том, что есть такая проблема. И когда это попадает в информационную повестку медийную мировую – это в любом случае для власти российской очень невыгодно. Это я мягко формулирую. Потому что приходится занимать оборонительную позицию, говорить: «Не, этого не было, это все вранье». Вот посмотрите, три человека – они ж просто близнецы. Вот так получилось. Российская наука клонировала Путина для уверенности, что все будет в порядке.
Л. ЛАЗЕРСОН: Кстати, с биолабораториями в Украине мы боремся, а исследования на детях мы недавно тоже на днях буквально разрешили. Тем не менее после визита двойника – какая нам разница, кто бы то ни был, приехал этот человек – сняли у нас замминистра обороны Мизинцева. Вот насколько это важный эпизод военный?
Л. АНИКИНА: Насколько важный Мизинцев?
В. СОЛОВЕЙ: Не очень важный, потому что это не чистка. А чистка отложена на потом, на после завершения специальной военной операции.
Л. АНИКИНА: А почему не во время?
В. СОЛОВЕЙ: Потому что если начать чистку во время – это означает признаться, что дела идут не по тому плану, о наличии которого постоянно говорится, что все идет по плану, все закономерно, мы шаг за шагом движемся к реализации наших целей. Каких целей, уже не очень понятно. И что это за план, который надо скрывать от общества, от всего мира, тоже не очень понятно. Путин же сказал Варнигу, что план секретный. План есть, но он секретный. Движется все по секретному плану.
Л. ЛАЗЕРСОН: Отсутствие целей, как писал Александр Баунов у себя в одной из статей на Carnegie, делает возможным любой исход, который можно назвать победным. То есть если цели не определены, то значит, что у тебя и финал твой стратегически тоже…
В. СОЛОВЕЙ: Это интересная трактовка. Но, видите ли, как бы пропаганда ни продавала поражение под видом победы, общество это не купит. Можно как угодно относиться к нашим людям, хвалить их, ругать, но есть пределы, которые…
Л. ЛАЗЕРСОН: Не съедим.
В. СОЛОВЕЙ: Да, не съедят.
Л. ЛАЗЕРСОН: Пипл не схвавает.
Л. АНИКИНА: А мне интересно, а у Кабаевой есть двойник?
Л. ЛАЗЕРСОН: Ца.
Л. АНИКИНА: Ца.
В. СОЛОВЕЙ: Никогда не слышал. Вряд ли.
Л. АНИКИНА: Почему?
В. СОЛОВЕЙ: Она уникальна и неповторима. Ну, посмотрите.
Л. ЛАЗЕРСОН: У нее есть двойница – это другая жена Путина, которая с фамилией Розова. Да, это двойница. Хорошо. Если мы вот про этот контекст новый побед, не побед, почему у нас 9 мая как-то теперь будет в этом году смазанно отмечаться в разных регионах? «Бессмертный полк» нигде.
В. СОЛОВЕЙ: Потому что риски велики. И честно скажем, 9 мая – это историческое событие, но та история давным-давно завершилась. А сейчас мы живем в истории, как сказал ваш шеф. И это не самая хорошая жизнь, когда вы оказываетесь в истории. На этом фоне все выглядит иначе. Ну как сейчас смотреть советские фильмы о войне? Ну вот как? Особенно, допустим, фильм «В бой идут одни старики», шедевр советского кинематографа. Его пересматривать невозможно сейчас.
Л. ЛАЗЕРСОН: А «Киев бомбили» песню тоже нельзя, на самом деле. Надо вырезать эту фразу.
В. СОЛОВЕЙ: Много чего нельзя, да. В любом случае, даже если вы попытаетесь, вряд ли у вас получится получить отстраненное эстетическое, эмоциональное чувство.
Л. АНИКИНА: Насколько эффективно сейчас Россия использует культуру как орудие пропаганды?
В. СОЛОВЕЙ: На внешнюю аудиторию совершенно неэффективно, потому что никого не интересует сейчас. Дело не в «культуре запрета» так называемой. Классическая российская культура преспокойно существует во всем мире, с ней ничего, в общем, не произошло. Хотя был период, я думаю, несколько месяцев в прошлом году, когда что-то оказалось под сомнением, возможно, что-то и под запретом, но временным. Но нет возможности продвигать сейчас. Все что связано с Россией, то, что воспринимается как некое государственное проявление, конечно же, подвергается не дискриминации, а ограничению, естественному ограничению.
Л. АНИКИНА: А внутри?
В. СОЛОВЕЙ: А что внутри происходит, какие культурные события?
Л. АНИКИНА: «Я русский».
В. СОЛОВЕЙ: Песня Шамана, да, Дронова?
Л. АНИКИНА: Шаман. Кто у нас еще? Чичерина.
В. СОЛОВЕЙ: Продвигается эта часть культуры. Z-культуры, если хотите. Шаман – талантливый певец. Он умеет петь. Действительно талантливый. Не стоит над ним издеваться. Я понимаю, почему пародии появляются. Но он хороший певец с профессиональной точки зрения. Можно разделять и не разделять его взгляды, но нельзя не признавать, что у него есть талант.
Л. ЛАЗЕРСОН: А вот тоже интересно, Валерий Дмитриевич. Меня Лиза все время подкалывает, что у меня свекровь, реально ей нравится Шаман. Но он ей нравился до происходящего.
Л. АНИКИНА: Не все время. Я тебя один раз подколола.
Л. ЛАЗЕРСОН: Ну и зрители мне тоже про это пишут.
Л. АНИКИНА: Зрители – да.
Л. ЛАЗЕРСОН: Потому что я сказала, что она была на концерте. Она для меня сняла видео, как все поют хором «Я русский». Ну вот смотрите, тоже интересный момент. Он же возник до. И его повестка «Встанем», она была до.
В. СОЛОВЕЙ: До, совершенно верно.
Л. ЛАЗЕРСОН: То есть наше государство по заказу ничего не придумало само. Они просто взяли.
В. СОЛОВЕЙ: Оно воспользовалось этим. Он дал возможность этим воспользоваться тоже. Он вписался в такой официальный мейнстрим. Ну, за хорошую денежку, насколько нам известно.
Л. ЛАЗЕРСОН: У него нет иронии, стеба внутреннего по отношению к происходящему?
В. СОЛОВЕЙ: Не похоже.
Л. ЛАЗЕРСОН: То есть это всерьез все такое?
В. СОЛОВЕЙ: Это уже, да, постмодернистская ирония российской интеллигенции либерального толка.
Л. ЛАЗЕРСОН: То есть 20 апреля выпустить клип с повязкой наплечной…
В. СОЛОВЕЙ: Я уверен, что он об этом вообще не думал. Может быть, кто-то из его продюсеров заложил в это какой-то постмодернистский подтекст. Но вряд ли сам певец об этом задумывался.
Л. ЛАЗЕРСОН: У нас Путин на днях не только подписал закон о пожизненном за госизмену. Еще ответственность уголовная вводится за помощь Международному уголовному суду, вот что мы обсуждали. Была инициатива. Вот он подписал этот закон. Действительно у нас боятся, что ли, этого решения? Как-то говорили все, что всем плевать абсолютно.
В. СОЛОВЕЙ: Ну да.
Л. АНИКИНА: И какого рода может быть помощь, мне интересно?
В. СОЛОВЕЙ: Нет, здесь речь не идет о помощи. Я думаю, что просто о пропаганде. Фактически сообщение уже о самом этом решении, напоминание, с какими-нибудь одобрительными комментариями особенно, может уже восприниматься как помощь Международному уголовному суду.
Л. ЛАЗЕРСОН: Светлана Кривоногих, меня поправили. Потому что Луиза Розова – это дочь, а Светлана Кривоногих, соответственно, двойница Кабаевой. Вот у нас говорят тоже про помощь постоянную ветеранам в контексте, кстати, «Бессмертного полка», который, возможно, поэтому, на мой взгляд, может быть, не очень хотят проводить. Депутат Луговой заявил, что те, кто не встанут на электронный учет, они будут лишены медицинского обслуживания бесплатного (ОМС). Вот что это такое, Валерий Дмитриевич? Что это за такой пиар?
В. СОЛОВЕЙ: Послушайте, это запугивание, с тем чтобы осуществить такую скрытую мобилизацию. Потому что вот те самые повестки – сейчас приводят обычно Петербург в качестве примера, – где уже указано, что иначе будут применены ограничительные меры.
Л. АНИКИНА: Там большая такая красная печать.
В. СОЛОВЕЙ: Их направляют не только тем, кто должен служить по призыву, их направляют всем военнообязанным сейчас. Ну, не всем, а значительной части. То есть это попытка стимулировать людей прийти на контрактную службу, потому что нужны будут живые ресурсы людские в преддверии украинского наступления. Это очень хорошо понятно. Пытаются таким образом стимулировать. В больших городах это, может, не прокатит, а в малых и средних допускаю, что очень даже сработает.
Л. ЛАЗЕРСОН: Пойдут.
В. СОЛОВЕЙ: Особенно если будут карточки блокировать банковские и счета, то запросто.
Л. ЛАЗЕРСОН: Когда наступление это будет? Все про это пишут. Постоянно читаем: «Будет, будет. Вот, вот, вот, вот». И что-то должно случиться такое особенное, что ли, или мы слишком многого ждем?
В. СОЛОВЕЙ: Я думаю, что оно начнется тогда, когда все устанут ожидать, как обычно. Эффект внезапности. То есть надо поддерживать – это разумно с военной точки зрения и с военно-политической – напряжение у противника. Надо поддерживать. А когда он уже устанет, можно начать наступать. И когда все будет готово.
Л. АНИКИНА: А вот этот закон о лишении гражданства приобретенного людей, которые… То есть люди, которые находятся на территории, присоединенной к России, должны получить российское гражданство, иначе они могут быть депортированы. Но при этом российского гражданства могут лишить, если оно приобретенное. Вот эта вся катавасия, она зачем?
В. СОЛОВЕЙ: Для обеспечения контроля, естественно. Во-первых, контроля. А во-вторых, создать ситуацию, при которой заднего хода у вас не будет. Вы получаете российское гражданство. Вы вынуждены его получить.
Л. АНИКИНА: Для Украины вы становитесь предателем.
В. СОЛОВЕЙ: А для Украины вы становитесь, да, коллаборационистом практически автоматически. Хотя, может быть, она сейчас изменит свою позицию ввиду этой ситуации. И вы будете связаны с этой государственной машиной, которая там сейчас правит.
Л. ЛАЗЕРСОН: Вы знаете, что на Донбассе, кстати, есть люди, которые получили только паспорт ДНР, украинский уже не имеют возможности. Допустим, подростки. И сейчас они от мобилизации… Вот мне написал молодой человек, что он скрывался от мобилизации, его вывозили под мешками картошки, в багажнике он выезжал, потому что вот такая ситуация. Украинского паспорта нет, и в Европе ты никто, в общем-то.
В. СОЛОВЕЙ: Понятно. Да, без документа. Так во все мире, да. И поди объясни.
Л. ЛАЗЕРСОН: Валерий Дмитриевич, спасибо вам большое, что были с нами почти час последний.
В. СОЛОВЕЙ: Спасибо вам, коллеги.
Л. ЛАЗЕРСОН: Надеюсь, мы вас порадовали. Хотя ничего утешительного, конечно, не было сегодня.
Л. АНИКИНА: Спасибо огромное.
В. СОЛОВЕЙ: С вами всегда приятно. Спасибо вам и спасибо зрителям.
Л. ЛАЗЕРСОН: Спасибо. Спасибо огромное. Это был профессор Валерий Соловей.
Л. АНИКИНА: Нам пора заканчивать уже. Мы вернемся к вам завтра в 9 часов утра. Как обычно, воскресный «Разворот». Никуда не деваемся. Там будут треш-новости и, конечно, Александр Колмановский, наш психолог. Это будет лучшая рубрика дня.
Л. ЛАЗЕРСОН: И комбо. Будет комбо. У нас будет в 9 утра прямо Венедиктов, и завершит Станислав Александрович.
Л. АНИКИНА: Это да. Конечно, вот эта рамочка прекрасная нашего эфира – она будет бесподобна. А после нашего эфира в 12:05 сегодня – не завтра – программа «Будем наблюдать» с Алексеем Венедиктовым и Сергеем Бунтманом. А в 15:05 – программа «Одна» с Ольгой Журавлевой. Не пропускайте. Ставьте лайки, подписывайтесь. И приходите завтра утром, будем всех ждать.