«Утренний разворот»: Валерий Соловей
Есть две причины. Пиарщики на все наплевали и начинают откровенно глумиться над российским президентом. И второе: есть стеб новогоднего поздравления, и второй раз подряд выставлять ту же самую массовку в лице прихожан, согласитесь, выглядело бы крайне сомнительно…
Поддержать канал «Живой гвоздь»
Л.АНИКИНА: Валерий Соловей в нашем эфире.
В.СОЛОВЕЙ: Здравствуйте, коллеги! Доброе утро!
Л.ЛАЗЕРСОН: Да, доброе утро! А вы на улице были сегодня ночью?
В.СОЛОВЕЙ: Был поздним вечером, да.
Л.ЛАЗЕРСОН: Ну и как вам ощущение?
В.СОЛОВЕЙ: Бодрящее. Я освежился.
Л.АНИКИНА: А вы на улице были, как это видео с собачками, которым открывают дверь, они делают шаг наружу и — раз! — обратно?
В.СОЛОВЕЙ: Да нет, я довольно морозоустойчив. Принимаю по утрам холодных душ. Правда, в прорубь не окунаюсь.
Л.АНИКИНА: Почему не окунаетесь?
В.СОЛОВЕЙ: Я считаю, что это экстремизм.
Л.АНИКИНА: Ого!
Л.ЛАЗЕРСОН: Хорошо, придумайте другу формулу.
В.СОЛОВЕЙ: В здоровом образе жизни экстремизм.
Л.АНИКИНА: Подождите, а ведь Путин окунулся в прорубь.
В.СОЛОВЕЙ: А, кстати, это был не Путин. Он в прорубь совсем ни разу и не окунался. А это его двойник всегда.
Л.АНИКИНА: А почему Путин не окунался? Это же должно быть полезно для здоровья — нет?
В.СОЛОВЕЙ: Для чужого здоровья, но не для драгоценного здоровья президента, которое есть вопрос национальной безопасности. Вообще, это очень вредно. И врачи вам могут сказать, что после Крещенья всегда всплеск заболеваемости, связанный с тем, что люди решили окунуться в прорубь, будучи уверенными, что это никак негативно не может сказаться на его здоровье.
Л.ЛАЗЕРСОН: Только позитивно. Там же всё святое.
В.СОЛОВЕЙ: Ровным образом всё наоборот.
Л.АНИКИНА: А я думала, что Путину нужно подпитываться вот этой православной благодатью, и она дает ему силы. Как можно двойника на такое выпускать? Нужно же всё себе.
В.СОЛОВЕЙ: Видите ли, как сказал наш президент, после того, как умер Махатма Ганди, и поговорить-то не с кем, я думаю, что с господом богом он предпочитает общаться напрямую без всяких посредников и институтов православной церкви или какой либо другой институции.
Л.АНИКИНА: Это как сегодня ночью он в Рождество он общался?
В.СОЛОВЕЙ: Простите, коллеги, а с чего вы взяли, что это был он? Это был человек, именующий себя президентом Российской Федерации вот и всё, что мы можем точно сказать.
Л.ЛАЗЕРСОН: А зачем? Там никого не было. Зачищенный храм. Он что, священников боится?
В.СОЛОВЕЙ: Да нет, ему физически тяжело. Ему по медицинским показаниям долго стоять нельзя. Он не может выстоять службу. Да из соображений безопасности у него сейчас развилась паранойя. Это хорошо понятно и заметно. Так что очень сомнительно, что это был действующий президент Российской Федерации.
Л.АНИКИНА: Так если президент не может даже постоять долго, значит, не такой уж он и действующий.
Л.ЛАЗЕРСОН: Он зато посидеть может.
В.СОЛОВЕЙ: Видите ли, для нас он действующий. И для всего мира пока да, особенно для украинцев, к сожалению, он действующий президент.
Л.ЛАЗЕРСОН: Вопрос тогда, зачем пиарщики взяли это и в красивую картинку не обрамили? Этот пустой храм. Этот грустный одинокий Путин сидит со священнослужителем.
Л.АНИКИНА: Ну да, если это был ненастоящий…
В.СОЛОВЕЙ: Знаменитое полотно Карлсона «Маленький одинокий петух». Ну, маленький одинокий квазипрезидент Российской Федерации. Есть две причины. Пиарщики на все наплевали и начинают откровенно глумиться над российским президентом. И второе: есть стеб новогоднего поздравления, и второй раз подряд выставлять ту же самую массовку в лице прихожан, согласитесь, выглядело бы крайне сомнительно.
Л.АНИКИНА: А что, у них массовки мало? У них целая Россия в массовке.
В.СОЛОВЕЙ: Что вы, что вы! Прошу прощения, нет. Это должны быть специально не просто отобранные, но стократно проверенные люди из Федеральной службы охраны. Только они составляют массовку. Других там нет.
Л.ЛАЗЕРСОН: Про вредоносный пиар вы сказали. У меня вопрос с этими вдовами солдатскими. Все-таки это реально вредоносный пиар, который какие-то наши башни Кремля реализуют или это фэсэошная такая очень смешная, действительно, заказная кампания?
В.СОЛОВЕЙ: Я не берусь говорить, кто является источником этой новости. Но я посмотрел сам Телеграм-каналы. Вы тоже посмотрели. Она маленький, у него там было 7,5 тысяч подписчиков, когда он смотрел. Все посты его довольно однотипны, я бы сказал, провоцирующие, разжигающие. Поэтому это похоже на чье-то изделие, а не на органическое проявление материнской скорби.
Л.ЛАЗЕРСОН: Не материнской — вдовьей.
В.СОЛОВЕЙ: Прошу прощения, вдовьей скорби, да.
Л.ЛАЗЕРСОН: А вы видели, кстати, сообщение, что этот механизм, что увеличено количество вдов, он поможет маленьким городам и селам, потому что они принимают огромные деньжищи за смерть своего супруга, и это может запустить там буквально экономику.
В.СОЛОВЕЙ: Вот как раз один из постов, который вы привели, это подтверждение, мне кажется, того, что я сказал. Это сарказм слишком зловещий, чтобы выглядеть обычной глупостью.
Л.ЛАЗЕРСОН: Согласна, наверное, с вами. Вот еще последняя тема, чтобы завершить наше рождественское утро. Все-таки, зачем Путину понадобился Патриарх Кирилл? Мы с вами говорили, что он буквально верит во всех богов на всякий случай. Зачем ему кощунство, святотатство: именем Рождества, именем патриарха какую-то свою мелкую подметную историю организовывать с перемирием?
В.СОЛОВЕЙ: Да почему нет? Это пиаровский ход не очень удачный. Он во всем мире был воспринят однозначно. Вы понимаете, что слово Российской Федерации, тем более, слову российских властей сейчас никто не верит и еще долго верить не будет. Поэтому реакция была вполне предвиденная. Это первое. Второе: есть же обычная логика: А вы почему пасхальное перемирие не объявляли? Вас же просили об этом? Если не ошибаюсь, Зеленский просил об этом, что было бы неплохо объявить. Поэтому отношение соответствующее. Как говорится, не верят ни одному их слову.
Л.АНИКИНА: А зачем тогда это всё нужно было?
В.СОЛОВЕЙ: А затем, что надо что-то делать и говорить. И это тщетная попытка хоть как-то улучшить ситуацию.
Вот стоит человек, весь, прошу прощения измазанный, не буду говорить чем, вдруг он себе проковырял дырочку, говорит: “А вот я весь тут беленький. Под этим у меня беленькое, чистенькое. Посмотрите все на это. А виноваты же они. Это же они нас оплескали этой субстанцией”.
Л.ЛАЗЕРСОН: Медведев на днях тоже назвал за отказ, так скажем, соблюдать то самое навязанное Путиным перемирие свиньями. А это что за такая лексика? Мы уже много слышали от Медведева, но это буквально, не знаю, нацизм, расизм. Что это?
В.СОЛОВЕЙ: Ощущение, что экс-президент России небезуспешно учится у Марии Захаровой. Скоро, я думаю, они будут давать для сотрудников МИДов и чиновников курс коммуникаций вместе на пару.
Л.ЛАЗЕРСОН: Лиза предположила, что сам Петросян пишет эти миметические речи.
В.СОЛОВЕЙ: Да, я понимаю, но все же нет.
Л.ЛАЗЕРСОН: Почему?
В.СОЛОВЕЙ: Пишет референт, и у меня ощущение, что он получает огромное эстетическое и эмоциональное удовольствие, выражая свою инфернальную изнанку. На самом деле это же сарказм. Тот, кто пишет, это он стебется над экс-президентом, над аудиторией, и, я думаю, что над собой тоже он ласково улыбается.
Л.ЛАЗЕРСОН: Слушайте, что это за итальянская забастовка такая? То есть, получается, все саботируют работу и делают как хуже.
В.СОЛОВЕЙ: Вот вы очень точное выражение употребили. Да, служба перестает работать в прямом смысле слова. Это было заметно еще до праздников. И типологически это повторяет то, что, что было в Советском Союзе с начала 91-го года, даже с конца 1990 года, когда все брали под козырек и говорили: «Будет выполнено, товарищ Генеральный секретарь, он же президент». А на самом деле все перестало работать. До ЦК КПСС еще работало, они старались, винтики вертелись, но это шло все впустую и вхолостую. Сейчас то же самое происходит в политических штабах, в силовых штабах. Начинается этот процесс. Люди не видят смысла. Они ощущают и видят уже ясно, что все идет к концу.
Л.АНИКИНА: Я тут видела такую информацию, полагают, что решение о так называемой спецоперации Путин мог принять под влиянием гормональных препаратов, которые используются для лечения рака. Во-первых, у меня вопрос: Это вы им рассказали? А, во-вторых, откуда у них эта информация, насколько она достоверна?
В.СОЛОВЕЙ: Лиза, неужели вы думаете, что у разведслужб западных нет другого источника, кроме какого-то отставного профессора-иноагента? Нет, у них масса источников в высшей степени надежных. Судя по тому, по крайней мере, какой информация американцы оперируют. Да, это соответствует действительности, что сообщили датчане. Об этом говорят довольно давно. И это началось не накануне 24 февраля. Это происходило на протяжении всего 21-го года, поскольку препараты давались с нарастающей частотой, а в 22-м году дозы по естественным причинам были увеличены. А увеличение доз я бы назвал, ведет к увеличению сумерек сознания.
Л.АНИКИНА: Так зачем же ему давали такие препараты?
В.СОЛОВЕЙ: А как быть? Надо же жить как-то? Надо притормаживать ход болезни. Ему удалось и так притормозить где-то на полгода ход болезни.
Л.ЛАЗЕРСОН: В контексте очень много комментариев по поводу так называемого саботажа, о котором мы говорили. Макс-Х комментирует: «Лучше бы так повестки разносили — никак». А почему тогда, действительно, военкоматы работали, почему все-таки мобилизация прошла?
В.СОЛОВЕЙ: А вот посмотрим, как пройдет второй этап мобилизации. Я как раз не исключаю, что мы столкнемся с тихим саботажем. Причем саботаж будет не только на низовом уровне. Я говорил с работниками, допустим, ДЕЗОВ, которые разносили повестки. Они говорили, что им было стыдно это делать. И они радовались тому, если они не могли договориться, достучаться. А вот он может начаться и на верхнем уровне, поскольку люди понимают сейчас, точнее начинают руководствоваться логикой, что надо привести это все к концу и чем быстрее, тем лучше.
Л.АНИКИНА: А когда начнется вторая волна мобилизации?
В.СОЛОВЕЙ: Возможно, уже во второй половине января. На заседании Совбеза этот вопрос будет рассматриваться. Но она может поначалу называться дополнительным набором.
Л.ЛАЗЕРСОН: А почему было много сообщений и Резников перед 1 января еще с таким обращением выступил и, в принципе, белоруске каналы писали именно про 5 января, что будут закрыты границы, что будет вторая волна и, в общем, ничего. О чем это может говорить?
В.СОЛОВЕЙ: И эта информация не соответствовала действительности в том смысле, что касается дат. На 1 января ничего не планировалось абсолютно. Возможно, они хотели подогреть новогоднее поздравление, повысить градус в Российской Федерации. Вот люди уже выпили, пришли в себя, а тут не дают им расслабиться. Нет, все планировалось на после завершение каникул. Кстати, украинцы тоже об этом знают прекрасно.
Л.ЛАЗЕРСОН: Настоящую дату предположительную?
В.СОЛОВЕЙ: С датой не знает точно никто. Знают, что это будет после каникул. По всей видимости, во второй половине января.
Л.АНИКИНА: И границы закроют?
В.СОЛОВЕЙ: Да, обсуждается вопрос, в каких размерах, каких категориях. В лучшем варианте границы будут закрыты для тех, кто находятся в базе мобилизованных — это 7 миллионов человек. Как вы понимаете, это совсем несложно сделать. У нас и так 8 миллионов человек не имеет права покидать Российскую Федерацию.
Л.ЛАЗЕРСОН: Только у нас все равно все как-то утекают, кто хочет.
В.СОЛОВЕЙ: Пока да. Но и потом тоже будут, просто это станет сложнее. Надо будет искать какие-то дыры на сухопутной границе, по всей видимости, росскийско-казахстанской и на верблюдах буквально, на гужевом транспорте пересекать. Ну, это для тех, кто не захочет выполнять свой священный долг по защите родины в чужой стране.
Л.ЛАЗЕРСОН: Про защищу родины в чужой стране этот эпизод с Макеевкой уже признали вчера 89 погибших официально Минобороны. О каких цифрах может, на ваш взгляд, идти речь, если официальные цифры очень большие?
В.СОЛОВЕЙ: Коллеги, вы понимаете, что прерогативу объявлять данные имеет только Минобороны, а в моем положении лучше этого не делать. Я думаю, что цифры будут увеличиваться. Это так называемое размазывание потерь во времени в связи с тем, что много тяжелораненых и не все из них выживут.
Л.АНИКИНА: Из-за раненных или из-за такого подхода. Потому что многие писали, что сейчас популярная практика в России, когда какой-нибудь теракт, например, происходит, постепенно увеличивают количество жертв, чтобы не стало шоком сразу огромное количество.
В.СОЛОВЕЙ: Вы правы. Это такой технически выгодный пиаровский прием, когда вы размазываете информацию и снижается период ее воздействия, то есть она не носит шокового характера. Да, совершенно верно.
Л.ЛАЗЕРСОН: А этот публичный характер тоже вредоносный, что ли, что есть ощущение, что люди саботировали Минобороны, когда говорили, что сами виноваты, такое классическое: «Что же ты юбку-то слишком короткую надела?»
Л.АНИКИНА: Глаза слишком ярко накрасила.
В.СОЛОВЕЙ: Это русский способ находить виновных. Это даже в знаменитой фразе отражено: наказание невиновных. Но поскольку командиры не могут быть виноватыми, потому что это бросило бы тень на офицерский корпус, Министерство обороны в целом, то виноваты те, кто “что ж вы выходили, что ж вы звонили, пользовались мобильными телефонами, — а теперь вы сами и виноваты”.
Л.ЛАЗЕРСОН: Так это же обратно работает для обывателя. Вот мы обыватели с советским опытом. Мы знаем, что нам всегда такое говорили: «Сами виноваты, неправильно переходил дорогу» и так далее.
В.СОЛОВЕЙ: Надо смотреть социологию, надо говорить с людьми. У меня пока нет уверенности, что это не сработает. Тем паче, что будут выданы компенсации денежные, те самые пресловутые 5 миллионов, то, возможно, это несколько снизит страсти в семьях тех, которые понесли потери. Я знаю, что это звучит очень цинично, но жизнь такова, как она есть. И такие реакции мы не раз с вами наблюдали за последние месяцы.
Л.ЛАЗЕРСОН: Помните, был военком, который буквально сказал, что мобилизованные, которых неверно мобилизуют, сами виноваты, потому что они не ходили в военкомат и не подавали свою актуальную медицинскую информацию.
В.СОЛОВЕЙ: Конечно. В России вообще начальство никогда не бывает виновато. Виноват всегда бывает починенный, иногда — обстоятельства.
Л.ЛАЗЕРСОН: Про обстоятельство. Вот раввин Гольдшмидт предлагает всем евреям прямо очень срочно покинуть Россию, потому что есть угроза антисемитизма. Вы считаете, что это, действительно, может иметь под собой какие-то основания?
В.СОЛОВЕЙ: Я считаю, что эта угроза здорово преувеличена. Евреев осталось и так не так много. Хотя на самом деле бывают случаи чистого, лабораторного антисемитизма, когда в стране нет евреев, кстати, как было в Польше в 80-е годы прошлого века. Там было всего 10 тысяч евреев, если мне память не изменяет, а антисемитизм на очень высоком уровне.
Нет, я не вижу в России никакой симптоматики не то что очевидной, а даже скрытой, даже латентной для каких-то антисемитских вспышек. Мне кажется, ну есть в каких-то группах, возможно, неприязнь по непонятным до сих пор для меня причинам.
Л.АНИКИНА: Мне кажется, что в данный момент вы неправы, потому что даже если судить по чату YouTube нашего, я же за ним всегда слежу и на «Эхе» следила… По сравнению с «Эхом», с довоенным временем разница очень существенная. Огромное количество комментариев: «Вот сидят всякие Лезерсоны, Белковские, вот эти все евреи учат нас…».
В.СОЛОВЕЙ: Да-да, я понимаю, «Иван воюет в окопе, а Абрам торгует в РАБКООПЕ» — это еще с 1942 года известно. Лиза, здесь нужно сделать поправку на массовую психотизацию отечественного общества, когда люди начинают искать виноватых не там, где они на самом деле находятся, для этого достаточно посмотреть рядом.
Л.АНИКИНА: Но это и есть антисемитизм. Его, по-моему, достаточно.
В.СОЛОВЕЙ: Но я не видел, чтобы он достаточно вырос. Возможно, в вашем чате да, но в других чатах, других пабликах я чего-то особенного не замечал. Те, кто и раньше высказывался антисемитски, тот и сейчас продолжается высказываться дурацки.
Л.ЛАЗЕРСОН: Я думала, что это было всегда. То есть я пришла на эхо: «Думаю: господи, какие антисемиты! Под каждым интервью я о себе узнала…».
В.СОЛОВЕЙ: Ваша коллега в этом смысле права, что есть колебания. Как правило, когда общество испытывает сильный стресс, то число таких заявлений может увеличиться. И, как Лиза говорит, увеличивается. Мне нет оснований вам не верить. Но я не считаю, что это способно привести к каким-то серьезным последствиям — вот так я сформулирую свою мысль.
Л.ЛАЗЕРСОН: Помните, была история недавняя с его израильским паспортом. До этого Собчак как-то клеймили, что вот у них у всех израильское гражданство, они у нас как-то расшатывают лодку. Это же тоже новый факт, что нельзя иметь гражданство Израиля.
В.СОЛОВЕЙ: Я вам скажу, перефразируя Сталина: «Завидовать будем». Это зависть у критиков, что у них нет этого самого израильского гражданства или той страны, которая способна защитить. За этим очень часто стоит латентная зависть.
Л.АНИКИНА: Хорошо, а что касается бытового нацизма, который, мне кажется, у нас, в России просто на фантастических высотах? Это будет иметь какие-то последствия?
В.СОЛОВЕЙ: Я не очень понимаю, что вы подразумеваете под бытовым нацизмом.
Л.ЛАЗЕРСОН: Расскажи про два российских эпизода но новорожденных девочек.
Л.АНИКИНА: На самом деле это просто такие яркие проявления, но сейчас очень много где начали рассказывать историю, были публикации в разных городах про первого ребенка, рожденного в 2023-м году. И в Петербурге родилась девочка тувинка. После чего в социальных сетях вспыхнуло моментально: «Лучше бы вообще тогда такое не публиковали. Понаехали эти узкоглазые, рожают у нас. Будущие таксисты». Причем даже не было понимания у многих людей, что это часть России. Но это неважно. То, что мы встречаем постоянно на бытовом уровне: «Нет, я, конечно, не нацист и не расист, но черномазые пусть у себя лучше где-нибудь в Узбекистане все делают…».
В.СОЛОВЕЙ: Я понимаю. «Не люблю евреев и велосипедистов», — знаменитая штука из Германии 30-х годов. Эта бытовая ксенофобия, она существует в России. Она, возможно, и даже, скорей всего, выросла из всего состояния общества. Но могу вам сказать, что по сравнению с другими странами она не носит чрезвычайного характера. Другое дело, что у нас нет той культуры политкорректности, которая элиминирует возможность любого негативного высказывания в адрес другой этнической группы или расы. В России вы можете высказываться на сей счет. И в каком-то смысле, как ни парадоксально это прозвучит, это неплохо, потому что это способно снять напряжение. Да, это ужасно, мне это не нравится, как и вам не нравится. Я считаю это оскорбительным, но лучше пусть пишут, чем преступят к каким-то действиям.
Л.АНИКИНА: Но вопрос, не приведут ли эти разговоры к каким-то действиям?
В.СОЛОВЕЙ: Пока не приводили и вряд ли приведут. Я могу сказать, что пик такой ксенофобии в России приходился на начало второго десятилетия XXI века, но ни к каким массовым практикам это не привело. Тогда проблема мигрантов из Центральной Азии или Средней Азии входила в тройку или в пятерку проблем, наиболее беспокоящих жителей городов. Но ничего же не было ровным счетом. Да, был дискурс, да, были оскорбительные высказывания, да был этот хейтспич. Никаких конкретный действий за исключением…
Л.ЛАЗЕРСОН: Манежки.
В.СОЛОВЕЙ: …Бирюлево, Манежка. Но Манежка, понимаете, вполне законное по существу требование, выраженное в такой форме. Не было никакого расследования, виновные сразу были объявлены невиновными и так далее. Но ничего существенного не было.
Л.ЛАЗЕРСОН: Вот сколько, ты сказала, комментариев про евреев в чате. Тут просто понеслась… «У меня друг еврей, ну и что?» Кстати, Путин всегда говорит: «У меня друзья евреи». На нем же буквально строилась какая-то защита внешняя от антисемитизма.
В.СОЛОВЕЙ: Она и сейчас строится на нем. А строится на хороших отношениях, кстати, Путина и Нетаньяху. У них хорошие личные отношения. Нетаньяху оказал Путину огромную личную услугу. У них есть такое взаимное доверие. Есть те самые друзья Путина. Хотя я уверен, что когда они стали его друзьями, он вряд ли воспринимал их как евреев. Бытовой советский интернационализм советский я застал, я помню. И разделение, по крайней мере, в крупных городах на этнические группы оно было не совсем понятна. Да, фамилия была необычная, скажем, она отличалась: «Абрамович, Рабинович…» всё остальное так же, как у других.
Л.ЛАЗЕРСОН: У Абрамовича совсем все так же, как у других. Он, оказывается, как сообщает якобы газета Guardian, переписал свое состояние на своих детей за три недели до активного вторжения России в Украине. Он знал что-то?
В.СОЛОВЕЙ: Конечно, знал. Он знал, и я знал, я об этом говорил. Просто мне нечего было переписывать и нет нужды.
Л.АНИКИНА: Может быть, вы все так хорошо переписали, что найти никто не может?
В.СОЛОВЕЙ: Конечно. Минюст ищет, ищет и будет искать, несомненно. Как говорится, органы разберутся.
Л.ЛАЗЕРСОН: А кто еще знал?
В.СОЛОВЕЙ: Абрамович знал и воспользовался своим знанием.
Л.ЛАЗЕРСОН: А кто еще знал до этого из наших крупных препринимателей?
В.СОЛОВЕЙ: Я думаю, что никто. Возможно, знали… вот вы упомянули друзей Путина. Может быть, парочка-тройка друзей еще знали. Но, в принципе, это скрывалось и от них, могу вам точно сказать.
Л.ЛАЗЕРСОН: Как Абрамович попал в этот список, кто знали?
В.СОЛОВЕЙ: Это хороший вопрос, у меня нет полного ответа. Но, скорей всего, это связано с тем, что он выполнял ряд деликатных поручений, и кто-то из людей, которые были в курсе — а в курсе были совсем не много людей, — вопрос решался на совещании, где было не более полудюжины участников, даже точнее, из их референтов в тот момент, когда решение уже было принято — оно, кстати, было принято, насколько я знаю, где-то все-таки в середине первой декады февраля, получается две недели. У Путина была внутренняя решимость еще и раньше. Значит, Абрамовичу сказали — он воспользовался ситуацией, он распорядился ею правильно.
Л.ЛАЗЕРСОН: Абрамович такой не самый удачный посредник в переговорах, неоднократно выступал в самом начале особенно. Везде как-то светился, можно сказать. А вот Нетаньяху, который даже вот сейчас будучи в новом правительстве, как-то неактивно поддерживает Украину и его за это критикуют, может быть этим самым посредником, который и с Путиным дружит и все-таки имеет такое слово в политике международной?
В.СОЛОВЕЙ: Я думаю, что сейчас лучшим посредником является Эрдоган, у которого хорошие отношения и с Путиным и хорошие отношения с Зеленским. А что касается, допустим, Нетаньяху, у Украины не самые лучшие отношения сейчас с Израилем. Мы знаем, что Украина несколько раз в ООН голосовала против Израиля, можно и так сказать. Так что их отношения отягощены.
Л.АНИКИНА: Если Эрдоган такой хороший посредник, договорятся они с Путиным насчет газового хаба?
В.СОЛОВЕЙ: Насчет газового хаба они, конечно, договорятся, по крайней мере , нам будет об этом объявлено. Что из этого получится, на самом деле не очень понятно.
Л.АНИКИНА: Почему?
В.СОЛОВЕЙ: Есть просто некоторые проблемы, я просто в эту тему не вникал. Я в данный момент могу полагаться на мнение тех людей, которые хорошо разбираются, в частности, на мнение Михаила Крутихина. Он один из лучших экспертов в нефтегазовой области. По его мнению реализаций этой идеи довольно сомнительна, несмотря на все заявления, которые делаются.
Л.АНИКИНА: Хочу сделать небольшую рекламную паузу. Про книжки рассказать на shop.diletant.media. Есть красивые подарочные издания, я о них рассказывала уже вчера. Часть из книг разобрали. Например, там есть книга «Мир ислама и его пробуждение», «Муза моя» Марины Цветаевой и сборник стихотворений. «Старый Санкт-Петербург», подарочное издание. «Искусство войны». Сунь-Цзы. «Тайный мир масонов», хорошая книжка. «Рубаи» Омара Хаяма. «Сказки Пушкина», «Прогулки по Москве». «Народные русские сказки» Афанасьева. Короче, много всего, всё в единственном экземпляре. Shop.diletant.media. Там еще есть комикс «Спасти Емельяна Пугачева». Его можно заказывать.
Л.ЛАЗЕРСОН: Про Эрдогана начали говорить как посредника. Если он такой эффективный посредник, он сможет договориться, что ЗАЭС передадут под украинский контроль?
В.СОЛОВЕЙ: Путин не хочет этого. Для него это козырь, и он не хочет его выпускать из рук, он хочет его использовать. Поэтому вряд ли.
Л.ЛАЗЕРСОН: А что еще Путин может предложить на этом столе переговоров?
В.СОЛОВЕЙ: Много чего: массовую мобилизацию и ядерное оружие. Даже из рукавов не надо доставать. Вот карты рубашкой кверху лежат — он их развернет — вот что я вам могу предложить. — «Предъявите ваши доказательства». «Вот мои доказательства», — скажет Владимир Владимирович.
Л.ЛАЗЕРСОН: Просто если мы говорили про бога войны, про Марса, который на стороне Украины, Россия теряет… на чем торговаться ей, когда она не очень успешна?
В.СОЛОВЕЙ: Она считает, что более высокая способность к жертвенности, больше ресурсов, удастся пересидеть, перестоять украинцев. Я считаю, что это совершенно безнадежные расчеты. Так же считают украинские военные. Они не в восторге от той стратегии, которую взял на вооружение Владимир Владимирович. Это стратегия гасить наступление с помощью новых и новых мобилизованных. А украинцы готовятся к наступлению, это понятно по номенклатуре тех вооружений, которые поступают от Запада. Запад готовит их к этому наступлению. Оно может оказаться в высшей степени успешным. Я не говорю, каким именно оно окажется, но такая возможность существует.
И тогда вопрос о мирном договоре перейдет в другую плоскость, но на других условиях, естественно.
Л.АНИКИНА: У нас в чате Платон Глонасович спрашивает: «Считает ли Эрдоган Крым турецким?»
В.СОЛОВЕЙ: Я думаю, что он предпочел бы, чтобы там было восстановлено Крымское ханство, которое находилось бы под протекторатом Турции.
Л.ЛАЗЕРСОН: У нас до этого был интересный диалог с Геннадием Гудковым, который говорил буквально, что рабская жертвенная психология, на которую рассчитывает Путин, вы сказали, она обусловлена тем, что самые яркие, волевые, сильные, эволюционные слои выкашивались, в ГУЛАГах запирались, кто на пароходах там отъезжал. Вы согласны с этим?
В.СОЛОВЕЙ: Это популярная точка зрения. Я ее не разделяю, насколько я представляю генетику, в принципе, каждое новое поколение должно иметь свою долю героев и свою долю оппортунистов. Героев вообще всегда мало в любой популяции. Я их называю крысами, которые преодолевают все ловушки. Их всего полтора процента популяции. Да, если вы живете в рамках репрессивного режима, то эти полтора процента могут выбить, могут изолировать, могут запугать. Остается подавляющее большинство. Подавляющее большинство в любой популяции всегда это оппортунисты.
Второе: если рассматривать длинную стратегию нашего народа, и русских и нерусских, живущих в России, то она основана на терпении, это правда. Народ исходил из того, что ему надо перетерпеть это государство, что плохое рано или поздно заканчивается и наступает какая-то передышка. И что рационально — это терпеть. И что на самом деле если посмотреть российскую историю до начала XX века, то там огромное количество бунтов, восстаний, выступлений, кровавых революций. Это знаменитая пушкинская фраза о беспощадном русском бунте. То есть русские совсем не было социальными терпилами и не только русские, но в целом население Российской империи. Это Советский Союз создал самую лучшую в мире машину социального подавления. И она у людей если не выбила, то ослабила инстинкт сопротивления. Потому что стоял вопрос ребром: «Или вы живете в рамках этой системы, по ее правилам, или она вас просто сжует и выплюнет всеете с костями — вас, ваших родных и близких.
Но людей, готовых сопротивляться, в России хватает. Но, к сожалению, часть из них покинула Россию сейчас по понятным причинам, потому что лучше топтать тротуары Вильнюса, чем лежать на русской земле с пулей в затылки, как шутила русская миграция или находиться где-то в Лефортове. Но часть остается здесь, как, например, я. Мы надеемся, что всё удастся изменить отсюда.
Л.АНИКИНА: Иногда мне кажется, что вы можете ответить на любой вопрос. Кто построил пирамиды?
В.СОЛОВЕЙ: Конечно, инопланетяне! Какие сомнения? Ответить могу быстро. Вопрос, насколько качественно. Но, понимаете, какая штука: в диалоге быстрый ответ и остроумный важнее правильного.
Л.ЛАЗЕРСОН: Я вот на этом только и держусь.
В.СОЛОВЕЙ: И это правильно. Это секрет успешной коммуникации. У вас должно отскакивать просто от зубов.
Л.ЛАЗЕРСОН: Я только что приехала из Пскова и Псков, понятно, было почти полностью уничтожен. Нахожусь полностью под таким впечатлением от поездки. И там был фотограф. Я загуглила, что это за фотограф, благодаря которому остались первоначальные кадры Пскова. Оказалось, что это был фотограф, который был до Первой мировой войны, этнический немец, он там жил, все фотографировал. И тут озадачились во время Первой мировой войны власти, мол, немец фотографирует улицы — совпадение? Его отправили на 4 года в ссылку, в тюрьму. Он выводы не сделал, он вернулся в Псков. И еще пару лет проработал и уже в 22-м году, отсидев уже 4 года, его опять берут и сажают в лагеря, но уже Совет. Опять немец, он чего-то подозрительное фотографирует. И дальше его след в 25-м году, как пишет нам Википедия, утерян. Мы с Валерием Дмитриевичем, как тот немец пытаемся…
В.СОЛОВЕЙ: Мы пытаемся, как писал Курт Воннегут, знаменитый роман о Розуотере: «Напишите у меня на могиле одно: «Он старался».
Мы стараемся.
Л.ЛАЗЕРСОН: Вопрос в этой какой-то предопределенности исторической. Как так получается, почему эти деспотии как-то на нашей территории получаются.
В.СОЛОВЕЙ: Можно было бы развести сейчас турусы на колесах, привести массу исторических объяснений, что в России это авторитарная ситуация. Есть такое понятие «авторитарная ситуация», ее практически все страны переживали в то или иное время. В России она затянулась. Можно сказать, что это проклятое место, как в анекдоте, а можно сказать, что вам не везло.
Окидывая ретроспективу, такое ощущение, что невезения хватало. Хотя бы убийство народовольцами Александра II накануне подписания Конституции. Вы понимаете, да, что история совершенно точно развивалась бы иначе. Или, допустим, не вступи Россия в войну с Японией. О первой мировой я не говорю, там ситуация была более сложная, видимо, выхода не было, кроме как вступить, к сожалению, в ту чудовищную глобальную войну. А вот с Японией, и проживи Столыпин больше, не убей его… В истории нет ничего стопроцентно предопределенного. В истории предопределено только одно — что мы с вами все когда-то покинем этот мир. Раз мы с вами в него пришли, значит, мы покинем. Хотя тут уместно вспомнить, что еврею 33-х лет удалось преодолеть даже это темпоральное ограничение.
Л.АНИКИНА: Подождите. То есть судьбы нет?
В.СОЛОВЕЙ: Это очень интересный вопрос. Можно дискутировать. Вот я обсуждаю со своим хорошим приятелем, человеком, который видит будущее гораздо лучше меня, могу честно сказать. И я иногда обращаюсь к нему, чтоб он мне помог. Он считает, что есть фактор судьбы. Он объясняет, как это работает. И его изложение весьма убедительно.
Я считаю, что нечто, связанное с личной предопределенностью может существовать, да.
Л.АНИКИНА: А у вас есть какие-нибудь… Там просто пишут: «У вас нет каких-нибудь инсайдов в чате? У вас какие-нибудь инсайды, чтобы эксклюзив прямо был?»
В.СОЛОВЕЙ: Март. Больше я ничего не скажу.
Л.АНИКИНА: Мне понравился комментарий, я его зафиксировала: «Я знал, Абрамович знал, и пара-тройка друзей Путина знали». Это про то, что Валерий Дмитриевич прокомментировал про Абрамовича. Поэтому мы слушаем и записываем: «Март». В марте встретимся, Валерий Дмитриевич.
В.СОЛОВЕЙ: Да, мартовские… смерть Сталина в марте. Я неспроста сейчас назвал — март.
Л.АНИКИНА: Март — это все-таки начало весны, это возрождение природы, это очень важный символизм, когда все оживает и новый круг. Ведь недаром весной отмечали начало Нового года. Эта вот цикличность.
В.СОЛОВЕЙ: Барышни, извините. Это как в анекдоте: «Почему у вас хорошее нестроение?» — «Алкоголь». — «А почему высокий тонус?» — «Алкоголизм» Март.
Л.ЛАЗЕРСОН: Мы обсудили. Кстати, с Валерием Дмитриевичем, что мы оба чуть больше начали пить, и я думаю, что многие другие…
В.СОЛОВЕЙ: Я боюсь, что многие, не только мы.
Л.ЛАЗЕРСОН: Про цикличность. Годовщина ведь событий в Казахстане. Мы помним, как удачно Путин вошел со своими войсками, удачно их достаточно быстро вывел. И вот результат обратный: полностью все эти последние форумы — АСЕАН, СНГ — они показывают, что Путин как-то теряет этот регион.
В.СОЛОВЕЙ: Это чистая правда, теряет. Потому что он продемонстрировал не только этому региону, но и всему миру свою слабость. Слабость Вооруженных сил, слабость России и главное, свою собственную личную слабость продемонстрировал. Если Токаев мог позволить себе в Петербурге делать реприманды, болезненно задевающие Путина, но при этом Токаев пользуется покровительством Китая. Он может пользоваться, если хочет, покровительством Турции. А Путин связан по рукам и ногам Украиной. Он не может развязать этот узел. И скорее этот узе развяжет его, чем он его разрубит.
Л.ЛАЗЕРСОН: А это такая неопределенность Путина и на фоне неопределенности возникновение масштабных фигур вроде того же самого Пригожина, который, как сообщаем нам англоязычная пресса, оказывается, в Соледаре бьется за собственное будущее месторождение, что якобы ему дадут их контролировать.
В.СОЛОВЕЙ: Есть в таком случае, за что биться, потому что с военной точки зрения битва за Бахмут никакого интереса не представляет.
Ну да, он обладает сейчас очень большим весом. Он входит, наверное, не в десятку — в пятерку самых влиятельных людей, Российской Федерации. Учитывая его публичный стиль, его репутацию, его прошлое и его ресурсы, в первую очередь, его военные и финансовые ресурсы. Поэтому в той схватке, которая развернется, конечно, будет играть важную роль, если успеет.
Л.ЛАЗЕРСОН: А вот остальные четверо влиятельных персон — это кто? Хотя бы некоторых можете называть?
В.СОЛОВЕЙ: Да, можно назвать. Допустим, двух я назову. Это Николай Патрушев и это Бортников.
Л.ЛАЗЕРСОН: А все бывшие друзья не участвуют?
В.СОЛОВЕЙ: Нет, один и людей очень влиятелен, чрезвычайно.
Л.ЛАЗЕРСОН: Что касается Пригожина, его нового стиля. Тоже герой у нас появляется — вагнеровец. Буквально в МГИМО принимать вагнеровцев без экзаменов. И в МГУ…
Л.АНИКИНА: Ну, правильно, конечно. Нужно дать им возможность.
В.СОЛОВЕЙ: А коммуникации будут преподавать Захарова и Медведев.
Л.ЛАЗЕРСОН: Кстати, неплохо. Это признак чего, что у нас герой теперь выглядит вот так? Это вот бывшие заключенные, один из них — нашли медиа — лишил жизни свою бабушку, которая была ветераном Великой Отечественной войны.
В.СОЛОВЕЙ: Я скажу нейтрально: какое время — такие герои. Поскольку страна деградирует, общество деградирует, это уже очень хорошо заметно. И деградируем мы быстро, то у нас и соответствующий референтный ряд выстраивается.
Л.АНИКИНА: А это была настоящая встреча с этими заключенными, которые свои полгода отвоевали?
В.СОЛОВЕЙ: Да, настоящая. Но она же носила рекламный характер, чтобы показать, что люди честно отвоевали, что они получили возможность выйти на свободу с чистой совестью.
Л.АНИКИНА: Но выбрали все равно вернуться обратно.
В.СОЛОВЕЙ: Ну, конечно. Это пример для других: Идите, не бойтесь, вы тоже можете так. Ну, в крайнем случае, будете на аллее героев похоронены.
Л.ЛАЗЕРСОН: А что касается обещания, он же, наоборот… То есть нам показали картинку, что никто из них не вышел, все пошли убивать по новой, потому что якобы захотели повторить…
В.СОЛОВЕЙ: Людей манит даже призрачная возможность. Это тот случай, когда тебе кажется, что это для тебя. Это как вступление в брак. По статистике мы знаем, что две трети браков распадаются. Но, тем не менее, вступая в брак, мы придерживаемся эффекта третьего лица: Ну со мной-то этого точно не будет.
Так и с этими людьми. Как бы им не говорили, что больше половины или две третьих, возможно, становятся калеками, но одна же треть выживает. И после полугода формально получает помилование, освобождение от всех своих вин и прегрешений. Вот, может быть, я окажусь в этой части.
Это когнитивное заблуждение, оно характерно для человечества в целом.
Л.ЛАЗЕРСОН: Еще любопытный такой герой, которого зовут Роман Каштаков 30-й, который якобы по сообщению одним выстрелом сбил 5 БМП украинских, и за это ему дали то ли Героя, потому что узнать практически невозможно. Но, в общем, про него писали, как про Героя «Комсомольская правда». И, действительно, «Дождь» нашел, что он в реестре наград фигурирует, правда, какая награда, нам не показали. Потому что как вы говорили, такие у нас сегодня герои.
Вопрос. Его теперь судят за то, что он оставил службу, не явился к месту службы, ушел в незаконный отпуск, то есть, получается, дезертировал. Это вообще как?
В.СОЛОВЕЙ: Это нормально. Это как после Гражданской войны где-то я видел у Маяковского: «Тот, кто воевал, имеет право отдохнуть». Не помню. И вот он счел, что он имеет право отдохнуть, да и надоело ему это все. В общем, человека можно понять.
Л.АНИКИНА: В общем-то, условно, это не так, чтобы…
В.СОЛОВЕЙ: Да, условно. Потом ему предложат искупить кровью свою вину: Иди послужи.
Л.ЛАЗЕРСОН: Есть такие схемы, которые можно реализовать.
В.СОЛОВЕЙ: А, может быть, просто загулял. Получил деньги, загулял, боевые, наградные, море по колено… По-человечески понятно.
Л.ЛАЗЕРСОН: Опять же, как в случае с теми самыми освобожденными вагнеровцами как-то эта новость читается как неизбежное, что тебя там будут держать до финала, до той самой цели, которую Путин озвучил якобы матерям погибших военных, что, мол, до самой смерти, до груза-200 ты будешь возвращаться на поле боя.
В.СОЛОВЕЙ: Ну, это мрачное мироощущение самого президента, который свое личное будущее пытается спроецировать на будущее всего народа и всей страны. Это вопрос его психологическому профилю, а не профилю страны. Другое дело, что он пытается навязать и превратить это чуть ли не в национальную доктрину.
Л.ЛАЗЕРСОН: Никита Сергеевич у нас сейчас в тяжелом состоянии. Сейчас говорят, что его состояние стабилизируется. Мы желаем ему скорейшего выздоровления, разумеется. Мы сегодня с Лизой не то, чтобы поспорили, но подискутировали, как он запомнится: как «Бесогон» или как большой постсоветский режиссер?»
В.СОЛОВЕЙ: Зависит от того, какая будет политическая ситуация, политическая структура в тот момент, когда о нем будут вспоминать. Я лично его помню как прекрасного режиссера. Я думаю, что лучшие его чеховские пьесы никто не экранизировал. Был выдающимся в этом плане режиссером и актером.
Все остальное, что относится к политике, наши люди устроены так, что они требуют от актера, режиссера, безупречной позиции, что с моей точки зрения, вообще-то, неправильное понимание человеческой природы. Если ты талантлив в чем-то, то это не означает, что ты моральный образец.
Но дело в том, что Михалков пытался стать неким духовным наставником, влиять на общество. И, с моей точки зрения, его влияние оказалось развращающим, но это мой взгляд исключительно.
Л.АНИКИНА: А, кстати, вы не знаете, что в МИДе случилось? Там звуковая сигнализация сработала, говорят, что это ложная тревога сработала. Потому что все тревожно немножечко.
В.СОЛОВЕЙ: Я не знаю, что случилось в МИДе. Я надеюсь, что, может быть, просто чайник не выключили, не сняли точнее. Бывает же так, особенно в преддверии длинных выходных, когда вы их начинаете заранее отмечать.
Л.АНИКИНА: Так это на выходных и произошло.
В.СОЛОВЕЙ: Ну, вот кто-то дежурил, расслабился человек — это мое предположение, исходя из знания природы наших людей, и как проводят они на дежурстве свое время.
Л.ЛАЗЕРСОН: Мы не можем точно утверждать, но мы знаем, что два года назад 6 января в Капитолий были пронесены всякие опасные вещества, потому что сторонники Трампа пытались захватить Капитолий и так выражали своей протест против нечестных выборов.
Спустя два года, как сегодня мы это должны оценивать: как нормальный, мирный протест, или как захват власти, попытка госпереворота?
В.СОЛОВЕЙ: Все-таки это был, с моей точки зрения, штурм Капитолия и мирный процесс перешел в вооруженный или полувооруженный эксцесс. Погибли же два полицейских, были задержаны люди. Я не хочу сказать, что это было чревато американской революцией, которой так грезили со времен Владимира Ильича Ленина, но ситуация была, согласитесь, нетривиальная и для США и для нас, наблюдающих извне, конечно, удивительная.
Л.ЛАЗЕРСОН: Буквально с минутами выбрали спикера Конгресса Маккарти. И долго не могли договориться. 15 раундов голосования прошли, потому что республиканцы не едины. Вы понимаете, что там происходит? Там какой-то раскол внутрипартийный или в чем дело?
В.СОЛОВЕЙ: Лиза, боюсь, как в анекдоте: «Объяснить-то я могу, а вот понимать, не понимаю». Я все-таки не американист. Его избрание сейчас — результат довольно сложного компромисса. Там и группа интересов, фракция, наконец-то они договорились, что хорошо, в общем.
Л.АНИКИНА: Это для них хорошо или для нас хорошо?
В.СОЛОВЕЙ: Это для них хорошо. Я радуюсь, когда у кого-то все стабильно, все функционирует. Меня совсем не радует, когда у кого-то нет света, пусть даже по очень веской причине люди вынуждены замерзать. Я считаю, что это как раз ненормально.
Л.АНИКИНА: Вы говорили, что российская армия уже давно никого не убеждает — ни Казахстан, ни в случае с Америкой не является никаким аргументом. Вот Украинская армия попала в топ-15 сильнейших армий в мире по рейтингу Global Firepower, но Российская продолжается оставаться на втором месте. Почему это так?
В.СОЛОВЕЙ: Ядерная мощь, в первую очередь.
Л.АНИКИНА: В первую или единственную?
В.СОЛОВЕЙ: Нет, не в единственную. В России достаточно количество и обученных солдат, хотя их, действительно, стало меньше, и неплохих офицеров, хотя их тоже ряды прорежены сейчас. Другое дело, что непонимание политических целей — а это присутствует — происходящего, отсутствие вообще формулировки этих целей создает морально-политическую дезориентацию. А в случае таких интенсивных конфликтов вот этой моральной определенности, психологической уверенности они становятся чуть ли не ключевым фактором.
Л.ЛАЗЕРСОН: А в случае нестабильности, неопределенности, если мы говорим о том, что в течении недель какая-то вторая волна будет реализована, то это будет чревато большим количеством протестов или все привыкли, а несогласные уехали?
В.СОЛОВЕЙ: Хороший вопрос. Увидим. Власть не исключает женских именно протестов. Вместе с тем, исходя из первого этапа, она считает, что мобилизовать удастся, но поскольку хотя реализовать довольно много людей, больше, чем во время первого этапа…
Л.ЛАЗЕРСОН: А сколько?
В.СОЛОВЕЙ: В несколько раз больше. Правда и во времени это может быть растянуто больше, на несколько месяцев. Но все равно пиковыми будут две-три недели первые.
Л.АНИКИНА: А разве хватит ресурсов, чтобы всех этих людей расселить, накормить, одеть, вооружить?
В.СОЛОВЕЙ: Лиза, а для чего их семьи? Вот пусть они купят им жилеты, одеждой снабдят.
Л.АНИКИНА: Даже перевести банально, куда надо.
В.СОЛОВЕЙ: Ничего, перевезут. Их недолго будут держать в военкоматах, перевезут… это не будет называться — на передовую, это будет называться «третья линия», но эта линия находится в досягаемости залпов «Хаймарсов».
Л.ЛАЗЕРСОН: Украина разведка докалывала о 500 тысячах…
В.СОЛОВЕЙ: Склонение числительных — это вечная проблема…
Л.ЛАЗЕРСОН: То есть склонение верное, а численность, на ваш взгляд преуменьшена даже?
В.СОЛОВЕЙ: Что касается первого этапа, это более-менее реалистичная оценка.
Л.ЛАЗЕРСОН: А как будут набирать, если есть регионы, где уже полностью выскоблено это мужское население.
В.СОЛОВЕЙ: Значит, не до конца. Значит, пойдут по другим категориям. Есть категория В, ограничено годные или годные только к службе в военное время. Пожалуйста, почему не взяться за них. Еще огромное количество малых и средних городов. Можно закинуть частый невод, выбрать много людей. Тем не менее, что многие согласны. Они не в восторге, но пойдут. Им говорят: “Слушай, 200 тысяч рублей будешь получать в месяц. Это же какие деньжищи поднимаешь. По всем кредитам расплатитесь. Баньку, наконец-то… машину какую-то купите”.
Л.АНИКИНА: Опять-таки в случае смерти твоя вдова будет поднимать экономику региона.
В.СОЛОВЕЙ: Они об этом не думают. Как у некоторых племен нет понимания связи между сексуальным актом и деторождением. Вот на этом этапе у людей часто нет понимания связи между мобилизацией и потерей.
Л.АНИКИНА: Женщин-то призывать будут?
В.СОЛОВЕЙ: Да, 300 тысяч человек. В первую очередь, это врачи и средний персонал.
Л.АНИКИНА: Это помимо? А какие-то боевые специальности будут призывать?
В.СОЛОВЕЙ: Есть с боевыми специальностями. Пригожин предложил зэчек вербовать. Так что из них будут прекрасные снайперские пары и даже могут они пойти в штурмовые группы.
Л.ЛАЗЕРСОН: И разминировать они тоже могут. Саперские пары.
В.СОЛОВЕЙ: Насчет саперских — он предложил инвалидам, тем, кто из вагнеровцев первого призыва стал инвалидом, он им предложили пойти в саперы.
Л.ЛАЗЕРСОН: Последняя тема прошлого дня это митинг состоялся у посольства Латвии в поддержку руководителя «Спутник Литвы», который был латвийским гражданином и был задержан накануне в Латвии без объяснения причин как шпион.
Такой тоже странный пиар-ход. Мы видим Киселева, Бутину без масок. А остальные люди, им что, стыдно, что ли, что все всё понимают как будто бы, и нам это транслируют, что стыдно же, зашкварно постоять рядом с Киселевым в его акции?
В.СОЛОВЕЙ: Это значит то, что задумались о будущем, поэтому лучше не торговать лицом, потому что мало ли. Интернет все помнит, а потом ты придешь устраиваться на работу, тебе скажут: «Простите, а вот смотрите, вы здесь с кем — это же преступники. Вы были в компании с преступниками. Вы понимаете, что с ними находиться рядом даже близко нельзя было. Ах, вас заставили? Ну, не всех же заставили, правда? У вас же был выборы».
Представьте себе ситуацию этих людей. Многие стали об этом задумываться.
Л.ЛАЗЕРСОН: Очень много вопросов в чате о грядущей мобилизации. Если такое большое количество людей будет мобилизовано, погибнет, кто-то попытается уехать, — что будет с обществом? Вот останутся у нас женщины, видимо, на мужских производствах.
В.СОЛОВЕЙ: Будет сильная травма. Я думаю, придется разрешать многоженство. Папа римский после чумы разрешил многоженство в ряде европейских территорий. И в России тоже введут многоженство.
Л.АНИКИНА: Но после Второй мировой войны в России не было многоженства в Советском Союзе.
В.СОЛОВЕЙ: А сейчас придется. Я думаю, что Северный Кавказ поддержит эту идею.
Л.ЛАЗЕРСОН: А почему не разрешить просто однополые лесбийские пары?
Л.АНИКИНА: А рожать-то кто будет?
Л.ЛАЗЕРСОН: Смогут.
В.СОЛОВЕЙ: Лиза, вы чего сейчас говорите, задумайтесь! Вы противоречите закону о противодействии пропаганде…
Л.ЛАЗЕРСОН: А они поймут: «Чего же мы наделали-то, господи! Вот же оно как все просто». Очень многие женщины в возрасте они объединяются по принципу экономии и живут парами, возрастные пары.
В.СОЛОВЕЙ: Да, но здесь нет никакого подтекста, это, что называется сожительство, есть такой специальный термин… не гражданский брак, это то, что вызвано экономической необходимостью.
Л.АНИКИНА: Коливинг.
В.СОЛОВЕЙ: Правилно, коливинг. Спасибо! Совместное проживание.
Л.ЛАЗЕРСОН: Надеюсь, мы готовимся к этому.
Л.АНИКИНА: Ты хочешь жить вместе? На этой милой ноте я предлагаю завершать наш «Утренний разворот». Валерий Соловей был в нашем эфире. Лиза Лазерсон, Лиза Аникина.