«Утренний разворот»: Матвей Ганапольский
Эфир от 20.11
М.КУРНИКОВ: Мы приветствуем Матвея Ганапольского в нашем эфире. Здравствуйте, Матвей Юрьевич!
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Доброе утро!
М.КУРНИКОВ: Матвей Юрьевич, простите, что я практически с одного и того же начинаю нашу встречу. Но вы в Киеве…
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: С фразы «Доброе утро!»
М.КУРНИКОВ: Более того, вы в Киеве, если я правильно понимаю. Вы же в Киеве сейчас?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Знаешь, у Госдепартамента США есть такая фраза: «Госдепартамент не может ни подтвердить, ни опровергнуть эти сведения.
М.КУРНИКОВ: Тем не менее, вы знаете, как Киев живет. Расскажите, как сейчас город функционирует.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Город функционирует, когда есть электричество. Когда нет электричества, в тех районах, где его нет, он перестает функционировать. Также он плохо функционирует во время очередной воздушной тревоги, когда, например, Украина обстреливается как минимум 100 ракетами на украденных чипах, которые Россия получает в обход санкций, и которых она достаточное количество скопила и собирается снова и снова направлять на Украину. Тогда всех отовсюду выгоняют. Это очень строгие правила. Люди выходят, спускаются в какие-то бомбоубежища, но это как люди сами пожелают.
Когда нет электричества — а это главная беда; есть регулярные отключения, а есть нерегулярные отключения, — то все стоят в таком замороженном виде. Слово «замороженный» я не просто так говорю. Потому что все больше и больше светлая мечта Владимира Владимировича Путина о комфорте братского народа, объединенного общей судьбой и одним языком… ну, язык русского брата чуть-чуть испорчен, но ничего мы его подправим, Пригожин подправит… Тогда люди стоят на улице, заходят куда-то или сидят в машинах.
Обидней всего за детишек, потому что детишки братского народа не понимают, почему они должны стоять на улице. Вообще хотелось бы домой или куда-то…
Я очень не люблю эту фразу «Не дождетесь». Но передай там — я не знаю, где ты — или давай попросить эту девушку прекрасную, у которой звук с перегрузом, она же там наверху с кем-то на короткой ноге, как писали, поэтому пусть она передаст: «Никто не дождется!»
Если говорить о том, как живет Украина, есть целая серия поговорок-мемов: «Лучше без газа, чем с Россией». «Лучше без электричества, чем с Россией». И дальше можно: «Лучше без матрешки, но без России». И так далее. Я хочу сказать, что это наиболее успешный фронт Владимира Владимировича Путина. Радость, когда ребенок стоит в украинской столице или в любом украинском городе на улице и мерзнет — по этому поводу было беснование в эфире российских каналов, что вот, наконец, получилось. Мы ударили огромной ракетой, эта ракета попала. И показывают горящий трансформатор и радуются по этому поводу. Вот это у него вышло лучше всего. С остальным пока наблюдаются сложности.
И.БАБЛОЯН: Я тут в свою защиту скажу, конечно. Я в Москве нахожусь и ближе, чем к тем людям, о которых Матвей Юрьевич говорит, но можно я с вашего разрешения не буду к ним близко приближаться даже. Желания у меня такого нет.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Но тогда Владимир Владимирович Путин не узнает правды.
И.БАБЛОЯН: Я уверена, что он сморит наш с вами эфир, и он все это слышит.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А я думаю, что он не только не смотрит наш эфир (ваш/наш), но я думаю, что у него вообще большие проблемы с восприятием действительности. Потому что война, которая идет, она идет без цели.
Вы знаете, показывают уже ролики. Вот я вчера в своих каналах показывал, что мамочки — а вы знаете, я их называю только так, неважно, это жены, сестры и так далее, все равно они мамочки для меня — вот эти мамочки, когда соглашаются, отправляют все равно как своих детей, мужей и т.д. на смерть, на пластиковые пакеты. Часто пластиковые пакеты дают с собой, говорят, для мусора. Но что-то знают.
Они поменяли немного риторику. Вчера я смотрел ролик, где появилось правда, дрожащим голосом два слова… Ну, как всегда они стоят, как всегда рассказывают, что их детей, мужей бросили во чисто поле, обманул и ничего нет — воды нет еды нет и так далее, — у них в друг появилось слово, от которого я мелко задрожал, потому что я не знаю, как такое можно. Курников, у тебя есть связи наверху. Ты должен позвонить, чтобы министр… лучше не министр, лучше Пригожин, сейчас все должности занимает друг Пригожин… Появились слова. Я даже не понял. Знаете, есть поговорка «бананы в ушах». Я подумал, что у меня бананы в ушах. «Мы настаиваем… потом появилось слово «мы требуем»… Это что такое? Как это «мы требуем?» Это у кого они требуют? Да, вчера видел ролик замечательный. Опять во чисто поле, одни в лесу, спать не на чем, еды нет реально. Все видели эти ролики. Естественно, нет медпункта и привезли на стрельбище, потом автобус уехал, и они назад возвращались…
М.КУРНИКОВ: Пешком 10 километров.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: 10 километров. И они жалуются в интернет. Понимаете, интернет, он же спасет. Сразу, кто увидит в интернете, что они пожаловалась, все исправится. Немедленно приедет кто-то… министр какой-то, который исправит и всем даст по прянику тульскому. Ну, потому что вкусно. Я ел Тульские пряники, когда они свежие и ими не забивают гвозди, действительно, вкусная вещь. Вот появляются такие слова. Мне кажется, это угроза Российской Федерации.
Вторая угроза появилась по телевизору. Я вчера видел ролик, где они очень смешно задают вопрос… Понимаешь, я уже сто раз говорил. Есть такое украинское выражение, это очень интересно «Гівне в ополонці» — это какашка в проруби. Вот она болтается и не может ни упасть, потому что говно не тонет и не может никуда уплыть по той причине, что это прорубь. Почему я об этом говорю — это очень важное замечание со стороны киевлянина без света — они оказались в странной ситуации. Тогда они понимали, как и военкоры, как все пропагандоны, что надо хвалить власть, и вообще цель близка — Киев и Зеленский на виселице. Это было все понятно. Но сейчас их верховный шаман их кинул, потому что он не говорит цель операции. А вы знаете, оставили Херсон, и Херсон ментально их убил. Они не понимают, что им теперь писать даже и за деньги, которые они продолжают регулярно получать.
И вот появилась в ток-шоу такая интонация. Все, наверное, видели это видео. Максимально выразил господин Попов, депутат Государственной думы, когда он орал на присутствующих в передаче своей жены Скабеевой по поводу, что, вообще, происходит и почему не подготовились? И это же «Сапсан» завтра не поедет» Его пытались образумить, потому что он может отправиться на фронт, несмотря на то, что депутат Государственной думы. А ему, по всей видимости, надо было вечером уехать в Петербург или на следующий день. И он продолжал орать…
И.БАБЛОЯН: Боялся не доехать.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Но «Сапсан» же, он же не поедет… Там ему пытались объяснить, что мы построим тысячу «Сапсанов» на иранских микросхемах, там будут стоять ракетные двигатели. «Сапсаны» будут лететь, сначала они будут убивать в Украине людей, потом разворачиваться и лететь в Санкт-Петербург. А он продолжал говорить: «Но это же будет потом». И он прав. Мне кажется, ему надо дать ТЭФИ. Потому что на фоне Коца… Нет, лучше как вот этого военкора, или как там его зовут, Коца, который призывает убивать украинцев в эфире YouTube «Комсомольской правды»…
И.БАБЛОЯН: Который теперь в СПЧ.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, его нужно в Совет по правам человека. И он будет единственный — Попов, — который этой фразой «А что будет завтра с «Сапсаном»?», он будет единственный, кто вспомнит о правах человека. Ну людям же надо как-то будет проехать в Санкт-Петербург, родину Владимира Владимировича Путина, чтобы поцеловать песок, по котором Путина ходила.
Я описал и Украину и Россию, Курников, я выполнил на 200%. Все вопросы, которые ты мне хотела задать, я их…
И.БАБЛОЯН: Вы оттарабанили за 10 минут.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Знаете, как это называется? Супержурналистика. О, я знаю, что вы меня хотите спросить. Давайте не тратить время, я отвечу.
И.БАБЛОЯН: Максим, сколько там процентов — 6% было, которых вообще интересовало присоединение новых территорий?
М.КУРНИКОВ: Судя по опросам в России, да.
И.БАБЛОЯН: А отсоединение их, наверное, и того меньше.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, наоборот. Я разговаривал с Гудковым. Нет, как раз 6% — это был вопрос по отсоединению. Приходится вспоминать украинскую классику, только без проруби. Есть такое в украинской классической литературе — она очень жалостливая, украинская классическая литература, особенно в отношении детей — это было крепостное право и так далее, в общем, рассказы про несчастную долю, про несчастную любовь. Есть такой рассказ, который называется «Коні не винні» («Кони не виноваты). Неважно, что в этом рассказе, но «Коні не винні». Так вот люди в этом смысле не виноваты. Они нутром ощущают цирковые представления. Кролик, который в шляпе есть, а потом его нет.
Понимаете, на фоне всех других неприятностей, на фоне отъезда людей, более миллиона человека, которые должны платить налоги и так далее, на хаотичной жизни, ну что этот Херсон? Был Херсон — нет Херсона. Поэтому я их вполне понимаю.
А вот это, наверное, больше интересно. Я прямо сейчас засейвил, свежая новость. Наверное, вы говорили. Давайте сравним две новости. Вот которую я вам сейчас прочитаю, которая произошла, я так понимаю, сегодня утром в Российской Федерации и отсоединение Херсона.
На Сахалине рухнул подъезд 5-этажного дома. 9 погибших. Там, по-моему, трое детей. Взорвался газовый баллон. Дом не был газифицирован. При этом Сахалин — один из ведущих газодобывающих регионов.
Да слушайте, если пол-России сегодня отсоединится, люди как-то не заметят. Потому что они будут дальше говорить: «Наверное, надо Путину написать, чтобы газифицировали. Путин же добрый, он газифицирует». Мамочки — это главная ведущая сила не только в деле уничтожения собственных детей. Это главная сила справедливости. Вот две фразы: либо надо Путину написать, либо там, наверху все знают.
М.КУРНИКОВ: Матвей Юрьевич, феминистки очень критикуют вас за то, что вы именно на женщин возлагаете эту финальную ответственность. В чате у нас феминистки, они вас критикуют за это.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Передай феминисткам, чтобы они все вместе или по отдельности шли за «русским кораблем». Они знают, куда. А по поводу того, что я их критикую… Напомни мне, пожалуйста, потому что ты молодой, я дедушка старенький — Альцгеймер, Паркинсон… Кстати, 4 дня назад был день рождения Алоиса Альцгеймера. Ты вот об этом не знал.
М.КУРНИКОВ: Поздравляю.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Во-первых, спасибо за поздравление. Это по адресу. А, во-вторых, знаешь, что было написано в этой новости? Это гениальная фраза: «4 дня назад исполнилось … Алоису Альцгеймеру. Естественно, никто и не вспомнил».
Да, так вот там… феминисток… Сразу зауважаю их после того, как они выйдут против войны.
М.КУРНИКОВ: Поверьте, феминистское антивоенное сопротивление одно из самых заметных в России и за рубежом.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Пожалуйста, скажи мне, заметные чем — губами?..
М.КУРНИКОВ: За всё время войны только один день был, но, скорей всего, не было ни одного дня, чтобы не заводились дела против антивоенных протестов в России.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Послушай меня. Как только мамочки, повторяю — еще раз: мне наплевать на феминисток, которые там чего-то у тебя пишут — как только я услышу Владимир Владимирович этих обращениях, которые выкладываются в интернет, фамилию Путин от мамочек… еще раз П у т и н , как только я услышу слово Путин, сразу мгновенно я полюблю феминистское движение вообще и членов этого движения каждого… НРЗБ
Еще раз повторяю, война — это большие числа. Я, может быть, против того, что Илон Маск выгнал всех из Твиттера, купив его 44 миллиарда долларов. Есть такая фраза: «Когда ты с кем-то споришь, помни, куда каждый из вас пойдет после окончания спора».
М.КУРНИКОВ: Именно поэтому Матвей Юрьевич, я спор с вами веду максимально сдержано.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Именно поэтому. Передач закончится. Пусть они напишут Путину про плохого Ганапольского. Еще раз, не надо со мной шутить, это я говорю абсолютно серьезно. Я напоминаю феминисткам и прочим, где я нахожусь, и у кого отключают свет, и к кому прилетело 100 ракет. Поэтому манеры оставим на после, когда закончится война. Вот и всё, весь разговор. Не мы на территории России, а Россия на территории Украины. И она убивает здесь людей, а не украинская армия убивает под Москвой людей. Немножко мы по-разному… И это не у меня на столе стоит радио с аккумуляторами, и это не у них, а у меня стоит газовый баллон туристический на случай, если у нас вырубят свет, в нашем доме. А выбивают каждый день по 4 часа с 2-х до 6. Вот почему, слава богу, у вас эфир до 2-х часов, получается, иначе бы не поговорил.
Пожалуйста, давайте каждый будет разбираться с собой. Мамочки превратятся в мам настоящих, когда в сознании россиян и их руководства Украина из Малороссии превратится в Украину. До этого или уходите из эфира — я имею в виду этих, которым не нравится — или сидите здесь и слушайте. Потому что я в войне, а не вы. Всё. Для меня этот разговор закончен.
И.БАБЛОЯН: Надо сказать, никто не спорит, конечно, с тем, что вы сказали. Это и Максим понимает, и я понимаю, я думаю, что наши зрители это тоже прекрасно понимают. Просто мне кажется неверным обесценивать тех людей, которые, действительно, выходят на антивоенные акции и по которым, действительно, заводят уголовные дела каждый день. Мне кажется, если их обесценивать, их не будет становиться больше.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Еще раз повторяю. Давай пригожинским языком: не хорошей мне уголовку, в которой я не замешан. Еще раз повторяю: мамочки превратятся в мам, когда я в роликах услышу, хотя бы в одном фамилию Путин. Всё, разговор окончен. Пусть они защищают своих детей. Еще раз: мне плевать на все феминистские движения и их умонастроения… Я не знаю, сколько вы будете тянуть эту тему, наверное, до конца эфира. Вас это устраивают. Они не спасают своих детей. Не вот эти феминистки, о которых вы говорите. Дай им бог здоровья и хороших мужей — перестанут быть феминистками. Пусть они пасут своих детей. Для того, чтобы спасти своих детей, не надо отдавать их в армию… Или вам начать читать то, что я читаю в своем вечернем эфире в 23 часа, как один парень молодой решил выполнить законы. У него была хроническая болезнь. Он все время отмечался в военкомате. После этого он пошел в больницу, взял еще один документ, поскольку срок подошел, пришел в военкомат. Там разорвали этот документ, сказали: «Идешь служить». Всё. Концерт окончен, феминистки и прочие.
М.КУРНИКОВ: Матвей Юрьевич, что вы подумали и почувствовали, когда первый кадр, первая информация, когда вы увидели Зеленского в Херсоне?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Первое, что я подумал: «Какого черта, ты лишил аккредитации западных корреспондентов, которые там оказались раньше тебя?» Вот это первая была мысль. А он лишил аккредитации несколько западных агентств, которые приехали туда и показывали ликующий народ, потому что господин Зеленский, кроме ого, что он сейчас на своем месте и он замечательный президент войны, скажем так, он очень заботится о своей пиар-составляющей. Поэтому, конечно, он или его окружение были в бешенстве, что не он первый вступил в Херсон, а вступили какие-то западные корреспонденты. Но, по-моему, им вернули аккредитации. А если говорить о том, что я почувствовал — брежневское чувство глубокого и полного удовлетворения. Вот и всё.
У меня не было невероятного шока. Как называется город? Херсон? А что это такое? Да нет, просто верни, чего взял. И так будет с каждым украинским городом. И я не буду вам рассказывать, чего знаю, получается вы же популярные, враг еще послушает и так далее. У нас тут есть ряд главнокомандующих армией, которые знают, чего они делают.
И о, что руководство некоторых городов, которые на юге, имеется в виду, на этом коридоре — то, что они оттуда все переводят, то, что они убирают и прочее, оставляя после себя крысиный свинарник, это говорит о том, что и они знают, чем закончится война. Поэтому чувство глубокого и полного удовлетворения. Всё вернулось.
Каждый день мы показываем два вида роликов. Во-первых, как люди встречают украинскую армию. И второе: пыточные, где людей пытали. И очень смешно вчера сказал один человек. Почему смешно — его пытали. И знаете, какую фразу сказал? А потом ко мне подключили электрофорез. Мы же с вами знаем, что такое электрофорез. Доктор назначает электрофорез. Только ему подключили электрофорез не туда, куда подключают, а к детородным органам. И минут 20 регулировали ручкой и говорили: «Ну, сейчас ты чувствуешь наши вопросы?»
Поэтому у меня такое удовлетворение. Привет этим… как ты назвал это движение, которые возмущаются у тебя.
М.КУРНИКОВ: Они же не про это возмущаются…
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Еще раз: одни должны возмущаются…
М.КУРНИКОВ: Они про все возмущаются, они молодцы.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Или, по крайней мере, промолчать. По крайней мере, не качать права.
М.КУРНИКОВ: Они просто удивляются, что вы обвиняете мамочек, а не папочек.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Потому что папочки идут на войну.
М.КУРНИКОВ: На них, наверное, больше ответственность, на тех, кто идет.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, они идут на войну. Их берут и забирают на войну. Кто благословляет…
М.КУРНИКОВ: Возвращаясь к ситуации с журналистами, можете подробней рассказать? Потому что в российских медиа это не так широко известно.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, ну, вообще это мелочь. В принципе, мелочь. Туда приехали журналисты, которые все это показывали иностранные: CNN, Bloomberg был и так далее, после этого, когда они вернулись на следующий день, то выяснилось, что Министерство иностранных дел лишило их аккредитации. Они все остались. И так далее… Дальше, наверное, вверху поняли, что они совершили ошибку, и все находятся на своих местах.
Но это произвело на оппозицию — а в Украине есть оппозиция, она существует — оппозиция обратила внимание… А потом туда приехал Зеленский, наградил итак далее. И все это было и пели гимн Украины и прочее. Просто любой лидер, он любит, чтобы пели гимн Украины ему, при нем, красиво выстроившись. А там так получилось, что солдаты обнимались и так далее, и вдруг спонтанно запели гимн Украины.
Я не помню, по-моему, Владимир Ильич Ленин или Иосиф Виссарионович Сталин называли это перекосами на местах. Это, действительно, перекосы на местах, и тут не надо делать из мухи слона. Тем более, что плохо всегда это получается.
Мне кажется, что из любой ситуации власть достаточно пластично украинская делает выводы необходимые, чтобы не совершать подобных ошибок. Просто взятие Херсона — это невероятно значимое событие, это перелом войны. Это Сталинград без Сталинграда. Это то, именно, после чего сломались военкоры, сломались скабеевы и поповы. Перешел на истошный крик — он теперь по-другому не разговаривает — Соловьев. Стало понятно, что уйти придется.
После Херсона немедленно увеличилось количество предложений о переговорах. Как ты помнишь, каждый день кто-то говорит, что надо как-то переговариваться. А Зеленский придумал абсолютно гениальную вещь. Помнишь, «Стадион так стадион»? Это выборы когда были…
М.КУРНИКОВ: Да, конечно.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Зеленский предложил абсолютно гениальную вещь. Вот просто феерическая вещь. Для того, чтобы в больше не напоминал о переговорах, хотя не он напоминает, а его всякие клевреты. Он предложил публичные переговоры под камеры.
М.КУРНИКОВ: Это очень смешно на самом деле, потому что Песков сказал, что никогда публичных переговоров ни с кем не ведется, это глупость и все такое. Хотя при этом всем год назад, если помните, ровно то же самое делала Россия, когда говорила: «Вот наши публичные переговоры с НАТО. Мы выкатываем такие-то требования». То есть год назад это было хорошо, а через год это уже невозможно.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Мы же с тобой понимаем, что лучше договориться где-то за бутербродом с семгой и бокалом хорошего шампанского, а потом выйти и начать вешать лапшу.
Но поскольку задача Зеленского — и я говорю это прямо — предложить такую форму переговоров, чтобы переговоров не было — вот именно такая задача сейчас у Зеленского и такая задача у украинской армии, и такая задача у полностью консолидированного украинского общества. А Запад говорит: «Ну, скажите, что вы публично за переговоры». Потому что мы же понимаем, сколько будет идти эта война. Поэтому и говорит: «Под камеры — пожалуйста». Просто люди должны видеть.
Кроме того Песков много чего себе не представляет. Песков, например, говорит, что не его дело, как разбили голову кувалдой этому чуваку, и вообще неизвестно, разбили или не разбили. Но он говорит, что «это вообще не наше дело». То есть у Пескова, я бы сказал, невероятный полет допущений. Но Россия постепенно приходит в соответствие с реалиями жизни. А эти реалии жизни, начиная со взорвавшегося дома где-то на Сахалине, где самые крупные месторождения газа и ситуации на украинском фронте и то, что приходится оружие покупать у Северной Кореи… даже не оружие, а зимнюю форму.
Понимаете, в чем дело, у России временные трудности. По всей видимости, чипы должны какие-то западные стоят в зимней форме для военных, получается, у Северной Кореи просят зимнюю форму для солдат. Я понимаю, зимняя форма должна быть высокотехнологична, она должна летать как Бэтмен. Поэтому, наверное, Северная Корея шьет такое.
Короче говоря, Пескову придется приводить хотелки в соответствии с желаниями. Он это делает просто. Он скоро заявит: «Стадион, так стадион. Под камеру, так под камеру». Вот и всё. Это будет самый большой и прекрасный спектакль.
И.БАБЛОЯН: Матвей Юрьевич, в российском медиапространстве появилось вчера видео предполагаемого убийства российских военнопленных в Луганской области. Украинская сторона это никак не комментирует. ООН комментирует, что они вроде как будут разбираться. Что вы знаете об этом?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Подождите, это вы про то видео из Бучи говорите, где гражданских выводят и потом они идут цепочкой друг за другом, а потом их расстреливают?
И.БАБЛОЯН: Я видел с коптера видео, где лежит много человек… Матвей, я понимаю, ваши…
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А-а, так я знаю! Я знаю правду. Я могу сообщить. Вы знаете обращение Пригожина в Генеральную прокуратуру, вы его на канале, наверное, читали, где он рассказывает… как фамилия этого человека, которого убили кувалдой, напомните?
М.КУРНИКОВ: Евгений Нужин.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Помните, он там рассказывает, что уже давно-давно, до российско-украинской войны его завербовало ЦРУ, и он после этого совершил преступление, ему дали 27 лет. И всё это было сделано потом… его забрали в армию, и он стал там как бы двойным агентом по заданию ЦРУ. Я думаю, что то, что мы видим, это мы видим группу ЦРУ, которая… как Буча была названа, инсценировкой? — мы видим инсценировку, где агенты ЦРУ переодетые, в основном чернокожие — там и французы есть и африканцы есть — вот они инсценируют вот это. А потом еще даже сами себе, чтобы красивей было, снимают с квадракоптера. Вот. Это же сейчас моде такая, понимаете да? — лежащих на земле снимать с квадрокоптера. А потом это преступление взять и выложить в интернет. Это сейчас новая мода такая. Конечно, это может только сделать ЦРУ. У меня других версий нет. Причем, это те же люди, которые участвовали в инсценировке этого расстрела…
И.БАБЛОЯН: Матвей Юрьевич, а если серьезно?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: А если серьезно, я вам и ответил.
М.КУРНИКОВ: То есть рефлексировать никто не будет.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, почему? ООН собирается это расследовать. Я хотел бы узнать, версию ООН. Россия же подала… куда она подала эту историю. В ООН она подала или куда?
И.БАБЛОЯН: Верховный комиссар ООН сказал, что они будут расследовать.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вот, правильно, конечно, надо расследовать это дело, безусловно. След ЦРУ должен быть найден и вот это инсценировка и так далее… Я хорошо запомнил слова российских официальных лиц по поводу убийства в Буче? Я ничего не перепутал, я слова не переставил? Вот вам ответ.
М.КУРНИКОВ: Хотелось бы, конечно, чтобы отличались хотя бы слова российских властей и украинских властей, например, потому что они явно по разные стороны, потому что они явно по разные стороны, в том числе, правды в этой войне. Поэтому мне, наверное, грустно это слышать от вас.
М.КУРНИКОВ: Если говорить о…
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Прости, Максим, что я тебя расстраиваю.
М.КУРНИКОВ: Нет, дело не в этом, я прекрасно понимаю.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я хочу тебе сказать, как только российская сторона перестанет врать, ты от меня услышишь другие слова. Но ни на копейку раньше, ни на секунду раньше.
М.КУРНИКОВ: Понимаю. Вы упомянули Нужина. А у вас есть представление, как он попал обратно?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вот теперь отвечаю: никакого представления. Как сказал будущий руководитель России, он же как сказал: нет тела — нет дела. Мы же не знаем вообще, убили его, не убили. Нужин сказал фразу, что он шел по улице Киева, вдруг стало темно — и он очнулся тут. Над этим смеялась вся Украина, потому что человек, который получил 27 лет а сколько-то убийств, разгуливает по Крещатику — в этом что-то новое. Поствойна такая.
Короче говоря, у меня призыв к феминисткам. Вы не хотите устроить какой-то очередной протест против того, что просто надо россиянами издеваются. Что человек, который его убил этого Нужина по предположениям, пишет письмо в прокуратуру, в котором обвиняет ЦРУ, что его ЦРУ убило. Потом Курников удивляется моему ответу. Не надо, давайте будем в одной оси координат.
М.КУРНИКОВ: Я с ними не хочу быть в одной оси координат, Матвей Юрьевич, с Пригожиным.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Но Пригожин настаивает, он в войне. Понимаешь, в чем дело?
М.КУРНИКОВ: Понимаю.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Максим, я тебя очень люблю, как ты знаешь…
М.КУРНИКОВ: А я вас люблю.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Подельницу твою, которая сидит в Москве с видом Алёнушки на знаменитой картине Васнецова. Я вас очень уважаю и люблю, но я в войне. Поэтому, пожалуйста, все остальные подождите немножко. Когда закончится война, поговорим потом.
М.КУРНИКОВ: Матвей Юрьевич, я тогда перпендикулярно. Я эту тему уже боюсь трогать недели три с вами. Но очень хочу вас спросить. Вы человек будущего. Это я застрял в прошлом. Вы молодой, а я, понимаете, глубокий старик. Поэтому я все время копаюсь в прошлом.
Вы из Львова. Когда вы росли, когда вы узнавали о мире вокруг, как вы тогда чувствовали себя: русским, украинцем, советским?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Сразу отвечаю: советским.
М.КУРНИКОВ: Когда вы почувствовали — в 80-х, 90-х — разницу? Когда вы приехали в Москву, как вы тогда почувствовали эту разницу, какой она была?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Послушай, ты зря боишься этой темы, потому что я много раз рассказывал об этом. Моя судьба… Правда, я не понимаю, почему мы должны политическую передачу моей судьбе посвятить. Но если говорить просто, Львов был обычным советским городом. В нем были остатки поляков, которых не успели депортировать после войны, потому что польское население выжималось. В нем было очень много русских понаехавших, как в Крыму, как в других городах. Потому что работала такая система ассимиляции. Поэтому парадоксально, но я вырос… ты знаешь, мой первый язык польский, который я знал. Почему — потому что с нами на одной площадке жили Войтовичи, которые потом успешно уехали, когда мне было лет, наверное, 8. Они все-таки уехали в Польшу. Поэтому они у мамы брали меня, и я целый день был у них, потому что маме надо было ходить на работу и так далее. В детских садиках не было мест. Как-то советская власть не очень заботилась о детских садиках.
Все улицы носили русские названия. Я жил на улице Ушакова, угол Кутузова. Поэтому я не знал до этого названий. Напротив меня были какие-то польские надписи, которые были закрашены, но предательски проступали.
И потом мама мне, и я уже и сам понимал польский язык, — выяснилось, что такая была реклама, большие буквы. Во-первых, там был зубной врачь. Щчатинский его была фамилия, видишь, я запомнил. И еще адвокат какой-то в этом доме, но фамилию его я не запомнил. Но ходил я в советскую школу. Пел песню: «День за днем идут года, зори новых поколений, но никто и никогда не забудет слово Ленин. Ленин всегда живой, Ленин всегда с тобой в горе, в надежде и в радости, Ленин в твоей судьбе…».
М.КУРНИКОВ: Действительно, не забыли.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, потому что я даже помню день рождения Альцгеймера, понимаешь? Что само по себе… Я рос обычным пионером. Октябренком, потом пионером. Вокруг меня ничего не могло быть другого. Потому что не было другого мира. Но этот мир прорвался в мою жизнь благодаря польскому радио. Потому что во Львове принималось польское радио. И все во Львове слушали польское радио, потому что это было время 64-й год. Тогда стали передавать «Битлз», Роллинг Стоунз». И я тогда вдруг по радио — почему я остался фанатом радио на всю жизнь — услышал эту музыку, которая отличалась от песен про колхоз, которые передавали по местной радиоточке.
И вот началось мое падение, которое закончилось нашим с тобой интервью.
М.КУРНИКОВ: А когда вы потом поехали из Львова в Москву, вы почувствовали, что приехали — знаете, как принято сейчас рассуждать об империи — вы почувствовали, что приехали из провинции в столицу империи или это другое?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Конечно, почувствовал. Я уехал сначала в Киев, но Киев в те времена был, наверное, самым страшным антисемитским городом, советским городом. Мы знаем, что в регионах было более жестко. А почему все ехали в Москву — не только потому, что там продавалась колбаса, а по той причине были проще нравы. Там было то, что называется элита. Такая элита, которая не могла жить по-американски, но хотела жить по-американски. И поэтому стиляг, например, в Киеве не было, но это другое, это в 50-е годы, я это не застал. А в Москве были стиляги, по этому поводу даже хороший фильм снят, очень правдивый.
И вообще, в Москве был театр на Таганке, в Москве был «Ленком» того времени. В Москве был театр Эфроса, в Москве были поэты. В Москве была духовная жизнь в лучшем смысле этого слова, поэтому все стремились в Москву.
Дальше у меня была извилистая биография. Я поступил в Москве, отучился, после этого вернулся в Киев. Там уже начинались какие-то изменения и так далее. После этого уехал в Москву. Долго-долго работал на известной тебе, вверенной Корзуну и Венедиктову радиостанции.
Потом я вернулся в совершенно другую Украину. Я никогда этого не забуду. Нет, у меня шок не от Москвы. У меня шок от Киева. Я вернулся в абсолютно европейскую страну, где нет антисемитизма вообще. Просто его нет, он исчез. Где абсолютно все равно, какой нации у тебя президент один и второй. Где фамилия Рабинович — это повод с тобой познакомится, чтобы потом, может быть, получить визу и съездить в Израиль на Мертвое море, натереться солью. Где люди ощущают… идут в Европу, идут реально и голосуют за это. И так далее.
Поэтому шок у меня не от Москвы, а шок у меня от Украины, от Киева. Поэтому да будет благословен господь, который в моменты милости своей — я говорю про глобальные тексты, немножко церковные, — который поможет Украине вступить в европейское сообщество и в НАТО и выиграть эту войну. Вот и всё. Вот коротко так.
М.КУРНИКОВ: А когда это началось меняться? Что произошло? Это распад СССР повлиял или что?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да конечно.
М.КУРНИКОВ: Потому что многие политологи говорят, что Путин воюет за СССР, грубо говоря. Это имперская война, попытки возродить представление его о прекрасной стране. Насколько это справедливо?
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Откуда я знаю? Я с Путиным не разговариваю. Ты знаешь, что еще классик марксизма Владимир Ильич Ленин писал об этом, что без Украины… я не помню точно фразу… Я не знаю, что в воспаленном, больном мозгу Владимира Владимировича Путина, который при подписании о поглощении этих территорий, помнишь, где он подписывал, а эти чуваки рядом стояли с ним? Ты обратил внимание? Я тоже не обратил внимания, но обратил внимание кто-то из политологов, которые выступали, кстати, на «Эхе», что он шариковую ручку макал в чернильницу. Понятно, да? Поэтому ясно, кто подписывал. И я не знаю, что у него в мозгу. По всей видимости, сохранение себя, я не знаю. Но это бессмысленная война. Он был прислал сюда Курникова, например, чтобы Курников посмотрел, протестировал общество, чтобы стало понятно, что лучше эти ракеты бросать на кого-то другого, если уж хочешь воевать, потому что Украина не по зубам. Я не знаю.
Если бы я был семи пядей во лбу — а я пяти пядей во лбу. Все-таки двух не хватает, — я бы понимал. Но я знаю одно, что как только откуда-то уходит русское (не из России, не из самой России, в России должно быть русское, это же Россия), но как только оно уходит из какой-то другой нации, народа, территории и так далее, там все становится хорошо. Там появляется политика, там появляются дискуссии, там появляется осмысленность своего существования. Там появляется местная элита, прости за такое выражение. В Эстонии — эстонцы, в Литве — литовцы, в Латвии — латыши. И страны живут нормально. И вдруг — минимальная пенсия, минимальная зарплата почему-то становятся больше. Откуда-то появляются хорошие дороги. Да что ж такое? Не взрываются дома от газовых баллонов. В общем, есть какие-то закономерности, что неподвластны нашим мудрецам, мне во всяком случае. Я больше про день рождения Альцгеймера помню хотя бы.
И.БАБЛОЯН: Я душнила в этом эфире. Так разговариваете трогательно друг с другом, а я тут с какими-то новостями лезу…
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, послушай меня, я очень зол и крайне эмоционален. Я выстраиваю этот эфир, я занимаю в этом эфире столько места, сколько могу занять. Вы должны меня тормозить, ты не должна на меня обижаться.
И.БАБЛОЯН: Я не обижаюсь.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ты никакая не душнила. Просто врывайся в эфир, говори: «Ганапольский сделайте одну минуту…».
И.БАБЛОЯН: Расскажите мне, пожалуйста, что вы знаете. Вчера появилась информация о том, что Израиль тайно будет поставлять все-таки оружие в Украину, хотя до этого момента они все время говорили, что нет.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, не так. Израиль не будет поставлять оружие в Украину, потому что хитрый Израиль не хочет ссорится с Россией. Ему не нужны новые атаки со стороны палестинцев на израильские города. Потому что Путин прекрасно дает понять Израилю, что палестинцы у него в руках и поэтому какие-то ракеты, которые он сейчас собирает из Северной Кореи, они могут оказаться в Палестине и полететь на города израильские.
Поэтому давайте придерживаться новостей. Израиль, он напрямую оружие не дает. Он голосует аккуратно, либо воздерживается и так далее, я считаю это мудрой политикой, хотя, конечно, украинцы недовольны. Но он разрешил экспорт оружия из других стран, в котором стоят электронные и оптические израильские компоненты. То есть и Израиль пробрало.
Поэтому ну, восхитимся Эрец Исраэлем, который вдруг такое решил. Россия, я думаю, достойно ответит. Я думаю, скоро посыплются на израильские города… Кстати, об израильском быте (заметка на полях). Мой приятель уехал от мобилизации, спас семью. Приехал в Израиль. Они евреи. Они по еврейской эмиграции приехали туда. Там сложно, ты знаешь, приехало очень много людей и сложности с квартирой. Им нашли квартиру. И он мне вчера говорит фразу: «Недорогая квартира, четыре комнаты». Я говорю: «О, четыре комнаты! Так ты еще кабинет себе сделаешь». Он говорит: «Нет, четвертая комната — это бункер». Глухие стены укрепленные и так далее. Поэтому прямо в квартире.
Украина пока еще не так, но если эта война еще продлится 50 лет и 50 лет товарищ Путин будет у власти, то я тоже переоборудую тут одну комнату, обошью ее металлическими листами. Что-то такое.
Поэтому вот так, оптические и электронные элементы, но не израильское оружие, а оружие из других стран.
М.КУРНИКОВ: Хотел вас успеть спросить про две страны, соседние с Украиной, которые сегодня очень разные, но от которых, так или иначе, приходится что-то ждать и оглядываться на них. Это Беларусь и Молдова.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, от Беларуси после двух заявлений господина Лукашенко, что на тракторе он разогнался в пору своей молодости до 280 километров в час — посмотри, судя по твоему смеху, ты не видел этого искрометного видео — и вчерашнего его заявления, про то, что слава богу, Макдональдс ушел, и он не понимает, в чем кайф Макдональдса. Цитата: «Что, мы не можем разрезать булку, впихнуть туда мясо и сверху положить листок овощей».
Я от Беларуси ничего не жду. Граница с Беларусью укреплена. Я восхищаюсь Лукашенко, говорю это без иронии, потому что он умудряется сидеть на двух стульях и умудряется спасти Беларусь от гибели и своих людей. вот он настоящий мужик. Он не отправляет своих солдат на смерть в Украину. Он настоящий лидер белорусского народа, хотя и самоназначенный и нелегитимный. Вот такой парадокс. Он умеет это сделать, он это делает.
Что касается Молдовы, я не понимаю, чего от не ждать. Молдова замечательная страна, на Украину она нападать не будет. Более того, сейчас пошел поезд, который не шел уже 40 лет или я не помню, сколько. — «Киев — Кишинев». Поэтому Молдове счастья и радости, а Путину болезней и смерти. Вот и всё. Я уложился во время?
М.КУРНИКОВ: Чуть-чуть еще есть время. Я по Молдове уточню. Вы видели вчера расследование, как много сил тратят российские спецслужбы, чтобы в Молдове попытаться поставить тот режим, который нужен им… И в Приднестровье…
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я уже понял. Послушай меня, помнишь, мы говорили о том, что как только откуда-то уходит Россия, там сразу становится хорошо. И там сразу появляется — это очень серьезно, без дураков — появляется местная элита. Россия может тратить сколько угодно денег на страну, но Молдова ей не принадлежит. Молдова подписала все документы, чтобы вступить в объединенную Европу. Молдова подписала все документы, чтобы вступить в НАТО. Внутренние документы, как цель, как идеологическая цель, чтобы вступить в НАТО, теоретически, как и Украина. Решение Верховной Рады по этому поводу. Поэтому в Молдове все будет очень хорошо. Кто у власти? Госпожа Санду. А где господин Додон? В проруби…
М.КУРНИКОВ: Ну, нет. Вышел из-под домашнего ареста вчера.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Это большое событие. Безусловно, на ближайших выборах он будет выбран президентом Молдовы, и она радостно, вместе с Приднестровьем сольется с великой Россией, у которой опять на Сахалине взорвался газовый баллон. Так что всех нас ждет прекрасное будущее.
Курников, послушай меня и его подельница, которая говорит, что она душнила и так далее. все равно такого эфира, как у вас со мной, у вас нет.
И.БАБЛОЯН: Матвей Юрьевич, я все не могу перестать думать о словах, которые вы сказали, что откуда уходит Россия, там сразу становится хорошо. Я вот думаю, как Россия должна уйти из России, чтобы здесь когда-нибудь стало хорошо.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Очень просто. Первое: должен уйти Путин. А второе: должна появиться политика. Русские не должны повторить ошибки, которые случились в 90-х годах, которые прекрасно описал Павловский. Он в одном из интервью сказал, что проблема того, что сейчас происходит в России, случилась, когда состоялся 90-й, 91-й год и когда те люди, которые делали революцию и сделали демократию в России, подумали, что она сама будет и дальше мультиплицироваться. А демократия не мультиплицируется, потому что ее захватывают варвары. Демократия — это ежедневная работа в парламенте, на улице, в партиях, в прессе и так далее. Поэтому выгнать не Россию из России, а выгнать империю из России. Просто нужно восстановить политику. В стране должна быть не диктатура, а политика с разными партиями. И если пригожины возражают, а также медведевы и путины, то надо отстаивать вплоть до оружия в руках. Демократия требует защиты каждый день любыми средствами.
М.КУРНИКОВ: Программное заявление Матвея Ганапольского в конце нашего разворота. Большое спасибо.
М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Сразу хочу заметить, что я говорил это всё под Альцгеймером. Я старый и мои заявления… всё, что я говорил, я даже не помню, что я вам сказал.
И.БАБЛОЯН: Матвей Ганапольский, Максим Курников, Ирина Баблоян. Прощаемся до завтра!