Трифекты: Результаты двух лет политической жизни США
С того момента, когда Верховный Суд отменил право на аборт, женщины пошли регистрироваться для голосования и, собственно говоря, благодаря женщинам и молодым не случилось этой самой «красной волны»…
Поддержать канал «Живой гвоздь»
Промежуточные выборы в США, дела против Трампа, президентская гонка 2024 года и «Твиттер» во главе с Илоном Маском. О политической и правовой жизни в США каждую неделю в новой программе «Трифекты» рассказывают политолог Ян Веселов, политтехнолог Павел Дубравский и юрист Игорь Слабых.
И. СЛАБЫХ: Всем привет! Это первый выпуск программы «Трифекты». Мы рассказываем о том, что произошло в политической и правовой жизни Соединенных Штатов Америки с точки зрения политических технологий, политологии и права. Команда у нас соответствующая. Во-первых, это политолог и автор telegram-канала «One Big Union» Ян Веселов. Ян, здравствуйте!
Я. ВЕСЕЛОВ: Всем привет!
И. СЛАБЫХ: Во-вторых, как говорят американцы, the last but not least, это политтехнолог, руководитель компании «Дубравский Консалтинг» и автор telegram-канала «Campaign Insider» Павел Дубравский. Павел, здравствуйте!
П. ДУБРАВСКИЙ: Всех приветствую! Всем привет!
И. СЛАБЫХ: И, собственно говоря, третий из трифектов — это я, Игорь Слабых, юрист и автор telegram-канала «US Legal News». В каждой программе мы будем стараться рассказывать про то, что произошло за неделю, и отвечать на вопросы телезрителей. Сегодня у нас первая программа, поэтому вопросов у нас нет. Но если вы оставите свои вопросы в комментариях к этому видео, на следующей неделе мы постараемся на эти вопросы ответить.
О чем будем говорить сегодня? Во-первых, мы быстренько пробежимся по результатам 2-х лет политической жизни США, которые выразились в mid terms, в промежуточных выборах. Дальше мы поговорим про такое ответвление этих промежуточных выборов — это второй этап выборов в сенат в Джорджии.
Если уж мы в Джорджии, мы затронем то, что происходит в округе Фултон в Джорджии. А там большое жюри рассматривает вопрос и, может быть, даже решит обвинить бывшего президента Дональда Трампа в уголовном преступлении. Безусловно, без Трампа мы никуда, потому что Трамп сказал о том, что будет выдвигать свою кандидатуру в 2024 году.
И если уж мы говорим о Трампе, безусловно, нельзя не поговорить и про Байдена, у которого совсем недавно, несколько дней назад, был день рождения. Ему исполнилось 80. Поговорим про него, про других президентов такого же, большего или меньшего возраста. И поговорим про Нэнси Пелоси, которая решила закончить свою политическую карьеру и ограничиться просто тем, что она будет обычно представителем, обычным членом нижней палаты Конгресса.
Безусловно, затронем тему Илона Маска и Твиттера-2.0: что происходит внутри компании, как это отражается на политической и в том числе правовой жизни в США. И если у нас останется время, то поговорим про назначение специального прокурора для расследования потенциально возможных обвинений против бывшего президента Дональда Трампа.
И, может быть, успеем еще поговорить про процесс против «Хранителей клятвы». Это ультраправое американское движение, несколько членов которого, включая руководителя этого движения, судят сейчас в Вашингтоне. Уже жюри даже удалилось на совещание. Уже несколько дней идут совещания. Это самое важное на текущий момент, а может быть, и вообще будет также оставаться самым важным делом — по штурму Капитолия 6 января 2021 года.
Собственно говоря, наверное, с предисловием я закончу и предлагаю начать обсуждать, что у нас произошло на промежуточных выборах и, собственно говоря, какой сейчас будет расклад сил, начиная с января-месяца. Только два слова скажу, что промежуточные выборы так называются, потому что они между выборами президента. То есть американская законодательная федеральная система устроена так, что из всего Сената, из верхней палаты, каждые 2 года переизбирается треть состава, а Палата представителей, нижняя палата, избирается каждые 2 года. Вот, собственно говоря, сейчас на промежуточных выборах переизбиралась полностью вся Палата представителей и треть Сената. О результатах, Ян, прошу рассказать вас как профессионального политолога.
Я. ВЕСЕЛОВ: Спасибо, Игорь! Действительно, 8 ноября прошли промежуточные выборы в США. Переизбиралась вся нижняя палата, все 435 конгрессменов. Переизбирали треть Сената, потому что у сенаторов, в отличие от конгрессменов, полномочия 6 лет и они ротируют треть палаты каждые 2 года. Кроме того, избирались несколько десятков губернаторов, проводились выборы в законодательные собрания штатов, ну и прошла целая вереница различных выборов муниципального уровня.
Выборы эти оказались довольно интересными. Особенно их результаты многих удивили в том плане, что многие пророчили, что республиканцы одержат сокрушительную победу над демократами, аналогично выборам, допустим, в 2010 или 2014 году, и произойдет такая своеобразная «красная волна».
Но уже сейчас, после почти 3-х недель выборов, можно сказать, что «красной волны» не случилось. Республиканцы действительно прибавили в своей поддержке. Они всё-таки смогут получить большинство в нижней палате, Палате представителей. Но это будет довольно скромное большинство. По последним подсчетам, там у них получается 222 конгрессмена. То есть большинство всего в 5 человек. А то, что обычно называют рабочим большинством, то есть не считая спикера и нескольких людей из аппарата палаты, там вообще большинство где-то всего в 2 голоса.
Это, конечно, будет большой проблемой для республиканцев в плане того, чтобы проводить какие-то законопроекты, потому что намного сложнее найти какой-то консенсус в партийной фракции, когда она не очень большая. Кроме того, в отличие от стран, где, допустим, политики избираются по партийным спискам, в США мажоритарная система и каждый конгрессмен избирается непосредственно своими избирателями, отвечает перед ними и может иметь какие-то взгляды, отличные от руководства партии. А у руководства, в свою очередь, довольно мало рычагов давления на этих членов.
В Сенате, пожалуй, главный неуспех республиканцев, потому что они так и не смогли получить большинства. У них 49 мест, у демократов 50 мест, как и было до выборов, и судьба еще одного места будет решаться 6 декабря в Джорджии, потому что там по законам штата победитель должен набрать больше 50% голосов. Там было несколько кандидатов, больше двух, поэтому ни один не смог получить 50% и выборы ушли на второй тур. Вот 6 декабря они состоятся. Это не будут такие судьбоносные выборы в том плане, что они никак не повлияют на то, кто получит большинство в Сенате. Но они будут еще одним замером общественного мнения, то есть, во-первых, насколько избиратели будут мобилизованы, во-вторых, насколько они оценивают обе партии.
На выборах губернаторов демократы тоже достаточно неплохо выступили. Они получили 3 дополнительных места к тем, что у них уже были. Республиканцы получили только одно. Демократы еще смогли получить большинство в 4-х дополнительных палатах заксобраний в 4-х штатах. Это тоже на самом деле довольно редкое явление в промежуточные выборы, поскольку традиционно правящая партия значительно теряет свою поддержку. Поэтому можно с определенными оговорками, но сказать, что эти промежуточные выборы были довольно успешными для демократов.
И. СЛАБЫХ: Ян, а как считаете, что помогло демократам, по сути дела, если не выиграть, то не потерять… Формальное большинство в нижней полосе они потеряли, но… Хорошо провести выборы что помогло демократам?
Я. ВЕСЕЛОВ: Я думаю, здесь, если так, широкими мазками, так сказать, два наиболее важных фактора. Во-первых, это не очень хорошее качество кандидатов республиканцев в ключевых гонках, прежде всего на губернаторских выборах и на выборах в Сенат. Там были кандидаты либо с довольно радикальными взглядами, которые отталкивали избирателей (как это мы видели, например, в Аризоне — это такой наиболее яркий пример), или же была целая вереница скандалов, которые тянулась за ними, и демократы это очень активно использовали во время избирательной кампании — как бы давили на эти мозоли и, в принципе, это сработало. Например, так было в Джорджии и Пенсильвании. Второй фактор — это скорее вопросы, в общем связанные с тем, как шла избирательная кампания, с тем, как шла агитация обеих партий. Я думаю, здесь Павел может очень много добавить в том, что касается этого.
И. СЛАБЫХ: Да, Павел, я думаю, давайте мы теперь послушаем вас как политтехнолога. Как вы оцениваете работу своих коллег в Америке?
П. ДУБРАВСКИЙ: Собственно, я бы выделил несколько факторов, которые повлияли на результат и на то, что «красной волны», собственно, не случилось. Первое: Республиканская партия не смогла сформулировать конкретное, скажем так, коммерческое предложение для избирателей. Несмотря на то, что повестка была в целом прореспубликанская. Рекордный уровень инфляции. Рекордный уровень насилия и убийств по всем США, по-моему, за 20 лет. Рекордный уровень цен на отдельные продукты — в целом, если верить отдельным экспертом, то средняя американская семья потеряла примерно 6 тыс. долларов за этот год только из-за инфляции и экономической политики вообще в целом Соединенных Штатов и правительства.
Собственно, обычно эта повестка сугубо прореспубликанская. И когда республиканцы рассуждают на тему того, что они могут предложить избирателю с точки зрения экономики, с точки зрения kitchen table issues, то есть буквально бытовых вопросов, которые касаются каждой семьи, то республиканцы вместо этого сфокусировались не на конкретном предложении избирателю — что, условно, мы сделаем А и это приведет к B, то есть мы сделаем что-то, что снизит инфляцию, или мы сделаем что-то, что поможет решить вопрос, например, студенческих долгов (хотя это не республиканская повестка).
Вместо этого республиканцы сосредоточились на двух, как мне показалось, важных для них темах. Первая — это критика Байдена и вообще в целом всего, что связано с Демократической партией. Это максимально идеологическая повестка, которая сосредотачивалась на том, что они больше обсуждали, почему в университетах проводятся исследования на тему gender studies вместо того, чтобы решать вопросы конкретного избирателя. И второе, как мне кажется — это в целом что они сосредоточились на критике избирательной системы, я бы так сказал. Потому что была широкая, большая волна кандидатов, которые избирались — по-моему, по подсчетам Washington Post, где-то из 563 кандидатов 291 кандидат, который избирался на этой избирательной кампании, отрицал результаты выборов 2020 года, то есть поддерживал риторику Дональда Трампа.
Мне кажется, что вот эти два аспекта как раз повлияли на то, что Республиканская партия а) напугала своего избирателя, особенно нейтрального избирателя, который чаще всего становится решающим — он определяет, какая всё-таки партия будет в большинстве, какая партия победит; б) это то, что несмотря на всю эту риторику о том, что мы сплотимся вокруг Трампа, мы будем максимально идеологически заряжены, они потеряли повестку именно экономики. Причем даже повестку нелегальной иммиграции, которая в этом году была актуальной.
Вместо этого Демократическая партия как раз сфокусировалась на этих вопросах. Если посмотреть по социальным сетям даже отдельных кандидатов, даже прогрессивных кандидатов, как Александрия Окасио-Кортес, мы видим, что даже эти кандидаты сосредоточились на экономической повестке. Они думали о том, что волнует избирателя.
И получился такой феномен, что социологические опросы говорят, что вот у нас есть определенный набор тем, и республиканцы просто ими не воспользовались. Вместо этого они отказались общаться со своим избирателем, слушать избирателя, занимались внутри партии тем, они трамписты или всё-таки антитрамписты и как им дальше двигаться, и не могли сфокусироваться на том, чтобы конкретно предложить решение для своего избирателя, как решить конкретно его боли, его запросы, его проблемы.
И. СЛАБЫХ: Да, я еще от себя добавлю, что Республиканскую партию в очень невыгодное положение поставила, по сути дела, отмена права на аборт — дела «Роу против Уэйда». Это случилось летом. И получилось так, что республиканский кандидат, который до этого говорил: «Я против абортов» — от этого ничего не менялось, потому что было «Роу против Уэйда», право на аборт было признано Верховным Судом. И поэтому такая риторика продолжалась, продолжалась, но ничего не менялось. И вот с августа-месяца республиканские кандидаты оказались в такой достаточно странной ситуации, когда они продолжают говорить «Я против абортов» и тут-то выясняется, что их слова действительно значат, что они против абортов и абортов больше не будет.
И очень показательно, например, что в той же Аризоне кандидат от республиканцев Блейк Мастерс сначала также говорил: «Я против абортов», очень жестко выступал, а потом, когда стало понятно, что это бьет против республиканцев и все будут голосовать за демократов (женщины в частности), собственно говоря, он отказался от этой риторики вообще. Она просто исчезла с его сайта. Он перестал упоминать аборты и сделал вид, что он ничего такого не говорил.
На самом деле вся статистика новых людей, которые пришли и зарегистрировались для голосования, показывает, что с того момента, когда Верховный Суд отменил право на аборт, женщины пошли регистрироваться для голосования и, собственно говоря, благодаря женщинам и молодым не случилось этой самой «красной волны» в том числе, кроме тех причин, которые вы, коллеги, назвали.
То есть сейчас у нас, по сути дела, такой большой остаток, хвост от выборов — это выборы в Джорджии. Как Ян сказал, получается, ни один из кандидатов не набрал больше 50%. Интересно, что на прошлых выборах была ровно такая же ситуация. Там голосование в Джорджии решало вопрос, у кого будет большинство — у демократов или у республиканцев. Сейчас ситуация чуть-чуть отличается. Во всяком случае, такой статус кво с перевесом Демократической партии демократы себе обеспечили, но интересно будет посмотреть всё равно, как будет что происходить в Джорджии. Потому что начинается уже, по-моему, если я не ошибаюсь, в ближайшие выходные голосование.
Там были судебные разбирательства по поводу того, можно ли начинать досрочное голосование. И тут нужно понимать, что в Америке это важно. Потому что это в России, как правило, ты приходишь на избирательный участок, тратишь, даже если есть очередь, максимум полчаса и уходишь. Реально в Америке можно стоять очередь часами, если ты придешь голосовать лично на избирательный участок в день голосования. На самом деле это такая большая проблема. Поэтому большинство, особенно большинство сторонников Демократической партии, старается проголосовать заранее.
И вот как раз был вопрос, можно или нельзя. Опять же, Верховный Суд Джорджии, интересно, с одной стороны, оставил в силе решение суда первой инстанции и сказал, что да, можно начинать голосование заранее. Но при этом он оставил в силе ограничения по абортам. То есть сейчас это еще будет, опять же, воздействовать на выбор жителей Джорджии. Посмотрим, как это будет.
Ну и плюс там сами по себе два кандидата интересные. Я бы даже сказал, что скорее республиканский кандидат более интересный, чем демократический. Сейчас, наверное, поскольку мы уже ушли в политологию и в политтехнологии, коллеги, кто-то хочет рассказать про Гершеля Уокера и его кампанию? Да, Павел, давайте вы. Ян тогда добавит и я, может быть, тоже добавлю.
П. ДУБРАВСКИЙ: Собственно, в Джорджии избираются два кандидата. От Демпартии это Рафаэль Уорнок. Он бывший пастор, причем пастор Церкви Мартина Лютера Кинга. Он очень верующий человек. И его оппонент тоже очень верующий человек, который делает на этом акцент. Я сейчас объясню, почему я тоже делаю на этом акцент. Его оппонент — это Гершель Уокер. То есть, соответственно, у нас Рафаэль Уорнок против Гершеля Уокера.
Кандидат от Республиканской партии всю свою кампанию выстроил на теме антиабортов. То есть он выступал против них. Во-вторых, он, будучи бывшим спортсменом, скажем так, очень специфически колоритен. Он выглядит одновременно как очень молодой человек, но при этом с сознанием старца, если позволите такое сравнение — оно, может, не очень корректное, но оно объясняет именно качество кандидатов, которые были на этой избирательной кампании.
Собственно, с ним случился очень громкий скандал. Одновременно, практически с разницей в неделю, две женщины обвинили его в том, что он, будучи сторонником запрета на аборты, прибегал, собственно, к абортам. Более того, одна из них предоставила чек буквально 10-летней или 20-летней давности, который подтверждал, что он перевел ей 700 долларов на аборт.
Он, собственно, отрицает всё это и говорит, что это всё неправда. Но во время его кампании, особенно во время ралли, его буквально троллили оппоненты в виде сторонников Демократической партии и различных активистов. Они, собственно, подходили к нему, спрашивали, как у него дела, сколько у него детей, потому что оказалось, что у него есть еще внебрачные дети.
Собственно, вот этот скандал очень сильно повлиял на восприятие этого кандидата. Потому что, во-первых, его поддержал Трамп — это прямо близкий сторонник Трампа. Во-вторых, он не соответствует тому, что заявляет. В-третьих, несмотря на то, что он тоже религиозный человек, как и бывший пастор, который его оппонент, он сосредоточился именно на том, чтобы через повестку религии, через повестку такого консервативного подхода к жизни пытаться доказать, что аборты, собственно, должны быть запрещены, и при этом сам ими воспользовался.
Он, естественно, всё отрицает, говорит, что ничего этого не было, он просто перевел когда-то 700 долларов, но не знал, на что они были использованы. Правда это или нет, мы пока не можем узнать, потому что женщины остались анонимными. Но, по крайней мере, такая информация есть и со стороны стороннего наблюдателя кажется, что то, как он себя ведет, скорее подтверждает этот факт, нежели опровергает.
Интересна ситуация была еще в том, что разница между кандидатами составила всего примерно 35 тыс. голосов. И был опрос, как поступит третий кандидат, который был от Либертарианской партии, кого из них он поддержит на этих выборах. И, собственно, оказалось, что никого. Он сказал: «У меня 2%, я их получил и никого я не буду поддерживать, ни республиканцев, ни демократов».
Еще интересный момент именно с этими выборами: да, они не дают большинство и не особо решают расклад, который будет дальше в политической системе США. Но на что они влияют, это на восприятие Трампа. Потому что уже начались ралли со стороны республиканских лидеров, которые сейчас начинают, собственно, выдвигаться на позицию президента. Как раз Тед Круз приезжал в этот штат. Он поддержал Гершеля Уолтера, сказал, что это наш кандидат от Республиканской партии, мы должны выиграть.
И вот сейчас главный вопрос — собственно, приедет ли туда Трамп, насколько сильно он будет или не будет поддерживать своего кандидата. Очевидно, что скорее всего будет, потому что он сам дал ему endorsement, то есть поддержал его. И в целом будет ли Трамп позиционировать эту кампанию как свою кампанию, то есть вложит ли он собственные ресурсы, собственные силы, будет ли заниматься фандрайзингом для того, чтобы показать, что вот я, как кандидат, который выдвинулся в президенты, принес Республиканской партии победу в Сенат в виде Гершеля Уокера, который избирается в Джорджии, либо он не будет этого делать и постарается остаться в стороне и, соответственно, дальше заниматься сугубо своей президентской кампанией, о которой он как раз недавно и объявил.
И. СЛАБЫХ: Да, к президентской кампании мы еще вернемся. Ян, по поводу выборов в Джорджии хотите что-то сказать?
Я. ВЕСЕЛОВ: Да, конечно. Вы правильно сказали, что уже скоро начнется досрочное голосование и это довольно важно. Я на самом деле часто люблю отвечать критикам досрочного почтового голосования в США: вы попробуйте в каком-нибудь крупном мегаполисе или в студенческом городке действительно попытаться очно голосовать и тогда вы поймете всех людей, которые регистрируются для того, чтобы голосовать по почте или досрочно.
Тут нужно отметить, что подобный второй тур, как и любые довыборы или другие выборы, которые не проходят в единый день голосования — там обычно явка значительно меньше. Поэтому кандидаты чаще делают упор не на мобилизацию вот такого среднего избирателя, нейтрального, чтобы их перетянуть, а больше пытаются мобилизовать именно свою базу, именно своих сторонников, чтобы вывести их к избирательным участкам. Поэтому тут на самом деле будет больше заметно, кто смог мобилизовать, сагитировать именно своих горячих сторонников, чтобы прийти.
Касательно Уокера, там же еще довольно примечательно было, что совсем недавно новый скандал к нему приклеился, связанный с тем, что у него есть дом в Техасе. Насколько я понимаю, он зарегистрировался в качестве налогового резидента этого штата, чтобы платить более низкие налоги. Это тоже обычно по избирателю довольно метко бьет, потому что всегда создает имидж такого чужака. То есть что человек как бы не любит ваш штат, он предпочел вашему штату другой. В Пенсильвании, допустим, когда была гонка между Феттерманом и Озом, это тоже очень сильно сыграло. Я думаю, в этот раз это тоже может достаточно сильно повлиять.
И. СЛАБЫХ: Да, что касается налогов, то я здесь добавлю, что да, это новый скандал. Юридически Уокер ничего плохого не сделал, то есть к нему не может быть никаких претензий с правовой точки зрения, но политически действительно он сказал: «Я плачу налоги в Техасе». При этом получается, что мало того, что к нему будет отношение как к чужаку, так еще и получается, что он родной штат, от которого он хочет избраться в Сенат, лишил налогов. То есть картина не очень красивая.
Но если мы говорим про Джорджию, я бы еще упомянул очень коротко процесс, который сейчас идет в округе Фултон. Я напомню, что в 2020 году после того, как прошли уже прошлые выборы и было понятно, что в Джорджии побеждает Байден, Трамп позвонил секретарю штата. Секретарь штата — это такая должность практически в каждом штате: человек, который в том числе занимается организацией выборов. То есть такой ЦИК штата, Центральная избирательная комиссия. Ну, со своими ограничениями, в разных штатах по-разному, но тем не менее. Так вот Трамп, когда позвонил секретарю штата, сказал: «Мне нужно 11 тыс. голосов, чтобы выиграть у Байдена. Найдите мне эти 11 тыс. голосов».
На самом деле с точки зрения законов Джорджии это называется вмешательство в подсчеты выборов. И поэтому некоторое время назад — наверное, уже полгода точно идет — местный прокурор (даже не прокурор штата, а прокурор округа) решила возбудить производство в суде. И сейчас там действует уже несколько месяцев большое жюри, которое рассматривает вопрос, был ли состав преступления в этом звонке. Звонок был не только от Трампа. Звонили еще другие люди, совершали какие-то действия. Вот жюри всё это рассматривает.
Проблема в том, что работа большого жюри непублична. Поэтому мы знаем только какие-то урывки, исходя, например, из дел, когда свидетели, которых вызывают дать показания на большое жюри, пытаются оспорить этот вызов и сказать: «Нет-нет, этот вызов незаконен, мы не должны давать показания» и так далее.
В целом сейчас пока (к свидетелям еще подойдем) объясню зрителям, в чем смысл большого жюри. Это такие же присяжные, как выносят решение о виновности, но большое жюри рассматривает факты дела и говорит: «Да, действительно, в этом деле есть какие-то факты, достойные того, чтобы суд занялся этим делом». То есть есть какие-то доказательства вины. Они не говорят, виновен человек, невиновен, достаточно доказательств. Они определяют, достаточно ли, чтобы начать судебное разбирательство. То есть это такой защитный механизм. Если прокурор в суд притащит дело, которое абсолютно бесперспективно, основано только на домыслах прокурора, большое жюри просто скажет: «Нет, мы не видим тут оснований для рассмотрения», и дело суд даже рассматривать не будет.
Но вот сейчас уже много месяцев рассматривают. И примечательно, что уже там допрашивали и юристов Белого дома, и огромное количество людей, которые были вовлечены в вопросы, связанные с обжалованием выборов, с вот этим звонком. И самое интересное, что дело даже дошло до сенатора Грэма. Это федеральный сенатор, которого вызвали по повестке дать показания большому жюри, потому что он, как и Трамп, тоже звонил должностным лицам и требовал что-то сделать. Дальше начинаются такие вопросы, потому что он говорит: «Я ничего не требовал», а секретарь штата говорит: «А я воспринимал это так, что требовал какие-то бюллетени не учитывать». И как раз вот большое жюри будет решать для начала, можно ли начинать процедуру в суде.
С сенатором Грэмом просто интересная ситуация такая, что он попытался оспорить свой вызов в суд, дошел до Верховного Суда. Ни один из судов не поддержал сенатора. Сенатор строил свои доводы на том, что он, как сенатор, не может по Конституции США быть привлечен к ответственности за осуществление своей деятельности как сенатор. И он говорил: «Меня вообще даже допрашивать нельзя». Суд с этим не согласился и сказал: «Мы не видим, что вот эта поправка, которая защищает сенатора от того, чтобы его преследовали за деятельность как законодателя — мы не видим, что она тут будет постоянно применяться». Поэтому с определенными ограничениями суд разрешил сенатора допросить.
Из всей этой ситуации мне больше всего интересно то, что в Верховном Суде (это 11-й апелляционный округ) им занимается судья Томас. Судья Томас сначала приостановил действие повестки на время рассмотрения Верховным Судом. Но потом Верховный Суд отказался пересматривать то, что принял суд первой инстанции, апелляционный, то есть согласился с допросом. Но интересно, что многие говорят о том, что судья Томас должен был вообще-то взять самоотвод.
Почему? Потому что жена судьи Томаса достаточно активно участвовала в процессе, связанном с оспариванием итогов голосования. То есть, опять же, много информации непубличной, мы строим свои выводы на основании каких-то кусочков, но мы точно знаем, что, например, Джинни Томас, жена судьи Томаса, как минимум 29 сообщений направила главе администрации Трампа, и они в этих sms-сообщениях обсуждали мошенничество на выборах. Мы также знаем, что она общалась с так называемыми fake electors, то есть это придуманные параллельные те, кто должен был голосовать, выборщики от штатов. Ну и, в общем, достаточно активно участвовала во всей этой движухе, связанной с оспариванием результатов. И при этом Томас не взял самоотвод, а решил рассматривать этот вопрос, как и другие судьи.
То есть у нас есть мало публичной информации. Скоро, когда там закончит работу комитет по расследованию событий 6 января, комитет Палаты представителей, у нас будет больше информации. Может быть, будет публичное обвинение и мы узнаем больше. Но пока вот такой интересный момент. Коллеги, если про вот это расследование в Фултоне или, может быть, про допрос Грэма хотите добавить, пожалуйста, давайте об этом тоже упомянем.
Я. ВЕСЕЛОВ: В конечном счете, конечно, большой вопрос, как это всё повлияет на Трампа и его решение выдвинуться в качестве кандидата вновь от Республиканской партии. Это расследование и другие расследования — насколько это станет негативным фактором именно для избирателей республиканцев, которые будут решать, кто должен представлять партию на выборах в 2024 году. Тем более, что уже замаячил достаточно перспективный соперник в лице губернатора Флориды Рона Десантиса, который сейчас достаточно успешно выиграл выборы и переизбрался на новый срок с достаточно внушительным отрывом.
К тому же и в партии уже появилась критика Трампа. Многие говорят, что, по сути, из-за Трампа уже второй избирательный цикл подряд партия не смогла получить большинство в Сенате и Трамп, по сути, в каком-то смысле тянет партию вниз. И действительно этому есть определенные доказательства. То есть вот эти промежуточные выборы показали, что Трамп скорее негативно влияет на кандидатов. По крайней мере, в конкурентных гонках он скорее негативно влияет. То есть эти кандидаты, которых он поддерживал, скорее теряют поддержку.
И. СЛАБЫХ: Павел, вот как раз мы перешли уже к выдвижению Трампа. Я два слова скажу. Итак, все знают, что Трамп заявил, что он будет выдвигаться кандидатом в 2024 году. Для зрителей поясню, что, скажем так, есть два больших пути. Первый путь — это Трамп выдвигается от партии. Пока он выдвигается от партии, но чтобы стать финальным кандидатом от партии, ему нужно выиграть партийные праймериз. Но даже если Трамп проиграет партийные праймериз, у него всегда будет возможность пойти независимым кандидатом.
Это такие достаточно сильные проблемы вызовет — и финансовые, и логистические. Почему? Потому что избирательная система в Америке принципиально отличается от российской. Нет такой единой федеральной центральной избирательной системы, Центральной избирательной комиссии. Вернее, она есть, но она занимается немножко другими делами, а регистрацию кандидатов в президенты производит штат. То есть вот у тебя есть 50 штатов и ты в каждом штате должен подать документы, чтобы тебя зарегистрировали. Пожалуйста, ты можешь вообще участвовать только в половине штатов, но это не имеет смысла, потому что ты тогда не наберешь большинства голосов выборщиков, которые необходимы для того, чтобы стать президентом.
То есть Трамп может идти и от Республиканской партии, и самостоятельно. И дальше возникает вопрос — вот то, что сказал Ян — что уже внутри Республиканской партии начинается критика Трампа. Этого раньше не было, потому что любая критика Трампа заканчивалась ответным (раньше) твитом, потом сообщением в социальной сети «Правда» (Truth), которая принадлежит Трампу, и всё это просто рушило будущее кандидата.
Ну вот такие интересные взаимоотношения. Я знаю, что Павел отслеживал результаты тех кандидатов, которых поддержал Трамп: как они там, проиграли, выиграли. Может быть, еще будет какая-то информация. Павел, если есть, так вот, на память, про тех, кто голосовал, например, за импичмент Трампа — что с ними стало после критики со стороны Трампа?
П. ДУБРАВСКИЙ: Да, здесь я, скорее всего, немножко добавлю еще Яну про влияние Трампа в конкурентных округах. По-моему, Cook Political Report сделали свое исследование, которое вышло в Washington Post. Согласно им, в конкурентных округах Трамп играет против своих же собственных республиканцев. Они теряют в среднем по 5-7 пунктов, то есть 5-7% они в результате проигрывают. Если бы Трамп не поддержал их, то они, соответственно, скорее всего могли бы победить. Это что касается конкурентных округов. При этом его влияние по-прежнему сильно в «красных» округах, в «красных» штатах. Если он поддерживает «красного» кандидата, скорее всего, он выиграет в «красном» штате.
В целом по итогам этой кампании можно сказать так: поход Трампа на новый срок президентства — это такая попытка перепрыгнуть, наверное, через такой забор собственных амбиций. Я бы, наверное, это так охарактеризовал. Почему? Это очень тяжелый кандидат для партии. Во-первых, он находится под 5-ю расследованиями одновременно. Часть расследований могут его теоретически ограничить вообще по выдвижению или, по крайней мере, еще сильнее снизить его возможности выдвижения именно от партии. Во-вторых, это единственный кандидат из тех президентских потенциальных, которые могут выдвигаться в 2024 году, который не получил рейтинг одобрения выше 50% во время своей работы. То есть ни разу за 4 года президентства Трампа он не получал одобрение своей работы выше 50%.
Помимо этого, у него есть сильный оппонент в лице того же самого Десантиса. Он набрал, по-моему, почти 20% у себя во Флориде, став губернатором Флориды и переизбравшись. Анализируя то, как ведет себя сейчас Трамп, мы можем заключить, что это прямо такая игра ва-банк. Во-первых, по-моему, в ту же ночь выборов он начал оскорблять Десантиса. То есть в своей такой классической манере — что Десантис (коверкая его фамилию) не имеет права выдвигаться, что Трамп поддержал его во время 2018 года, во время выборов (там как раз Десантис выиграл всего на 0,4%) и тут Десантис якобы должен поддержать, собственно, Дональда Трампа.
Также если мы посмотрим на то, как в целом сейчас ведет себя Трамп, то мы видим, что от него начинает отказываться не только собственно сама Республиканская партия — от него начинают отказываться доноры. Три крупнейших донора — это Рональд Лаудер, Стефан Шварцман и Кен Гриффин — отказались поддержать его на переизбрании. Это крупнейшие доноры Республиканской партии. Это говорит о том, что партия не хочет поддерживать деньгами Дональда Трампа.
Есть еще немаловажный опрос, который, по-моему, проводился 6 ноября, то есть до финального дня выборов, которые состоялись 8 ноября. Это опрос от CNN. Ему, скорее всего, можно доверять, потому что он проводился также в 2018 году и показывал, что большинство республиканцев, которые находятся в Республиканской партии, поддерживают Дональда Трампа. То есть Республиканская партия на 2018 год — это абсолютно протрампистская организация. На 2022 год это антитрампистская организация. Собственно, больше 60% считают, что они в выборе между Трампом и партией выбрали бы скорее всего именно партию. Это, по-моему, впервые происходит за всю историю именно президентства Трампа и постпрезидентства Трампа.
Но при этом если говорить о его влиянии, то, скажем так, у него есть и сильные стороны. По-моему, по исследованию той же Washington Post, примерно 291 кандидат были отрицателями выборов. То есть они считали, что выборы, которые состоялись в 2020 году, прошли нечестно, были сфальсифицированы в пользу Джозефа Байдена и, соответственно, против Дональда Трампа. И вот согласно подсчетам, которые до сих пор ведутся по некоторым штатам, 176 людей, которых поддержал Трамп, всё-таки победили. Да, большинство людей победило в «красных» штатах. Но при этом что они получают? Они получают трибуну и они получают возможность дальше использовать вот это публичное политическое пространство.
И вопрос, как дальше пойдет Республиканская партия. Она будет радикализироваться вместе с амбициями Дональда Трампа, либо она, скорее всего, пойдет по иному пути: попытается вытеснить из себя систематически Дональда Трампа, сосредоточиться, например, вокруг кандидатуры Десантиса, и, соответственно, все эти отрицатели выборов, которые сейчас их отрицают, смягчат свои позиции.
Собственно, по результату тех кандидатов, которых в важнейших штатах поддержал Трамп (Мичиган, Аризона, Невада, та же самая Джорджия), он везде проиграл. Даже Кэри Лейк, которая изначально считалась очень сильным кандидатом — у нее хорошо поставленная речь, у нее есть сильные доноры, она умеет заводить публику, она умеет заставлять голосовать, то есть буквально мобилизовывать своего избирателя — она тоже проиграла. С небольшим процентом, но всё равно проиграла. То есть получается, что ставка на протрамповских кандидатов себя совершенно не сыграла.
Поэтому здесь остается вопрос, что будет делать дальше Трамп. Наверное, с позиции Республиканской партии, если бы спросили мой совет как политконсультанта, я бы, наверное, старался максимально сливать Гершеля Уокера и завязывать поддержку Трампа именно на этой кампании. То есть буквально сливая собственного кандидата, потому что большинство они всё равно не получат (это место не решающее), соответственно, не привязывал бы неуспех Трампа как раз к этой кампании.
Но здесь вопрос, собственно, самого Трампа. Как я уже сказал, начались ралли, то есть поездки в штат Теда Круза. Вопрос, когда туда приедет Трамп. Вопрос, приедет ли туда Десантис. То есть попробует ли он заявить о своем лидерстве на всю Республиканскую партию, собственно, на все «красные» штаты, сказав: «Я теперь здесь власть, давайте объединимся вокруг меня». Собственно, как раз вот эти вопросы сейчас и остаются неотвеченными.
Мне кажется, что в ближайшее время мы поймем, как себя будет вести Трамп. Но пока могу сделать такой вывод, что если в ситуации 2016 года его политические высказывания и эксцессы смотрелись как что-то новое, что-то необычное, что-то яркое, то сейчас, в нынешней политической конъюнктуре они выглядят скорее как оскорбление, как политика ниже уровня пояса. Как политика максимально непрофессиональная, скажу так. Его высказывания деполяризируют саму Республиканскую партию, не дают ей сосредоточиться на своих избирателях.
И. СЛАБЫХ: Да, я тут добавлю, что, по сути дела, Республиканская партия с Трампом оказалась в ситуации цугцванга. То есть она или поддержит Трампа и будет иметь большой шанс проиграть из-за личности Трампа, его поведения и претензий, или она не поддержит Трампа и получит возможность того, что Трамп пойдет независимым кандидатом. Соответственно, этот независимый кандидат оттянет голоса именно у Республиканской партии, и она всё равно проиграет. То есть что ни делай, всё будет плохо. Ян, хотите что-то про выдвижение Трампа добавить?
Я. ВЕСЕЛОВ: Я единственно добавлю про республиканцев, которые в свое время голосовали за импичмент Трампа во время второго импичмента. Там 10 конгрессменов голосовали за импичмент. Из них двое смогли «выжить» и переизберутся в новом составе Палаты представителей. Остальные 8 либо проиграли партийные праймериз под таким жестким давлением со стороны Трампа, либо они, прекрасно понимая, куда дует ветер, уже тогда заявили о том, что они завершают политическую карьеру.
Тут еще забавно, что в двух из этих округов, где праймериз выиграли такие махровые трамписты у тех, кто голосовал за импичмент, эти два округа смогли забрать себе демократы, потому что там были относительно умеренные республиканцы.
В Сенате всё достаточно просто. Там было 7 сенаторов, но из них либо практически никто не избирался, потому что они не попали в этот электоральный цикл, либо там, по-моему, двое или трое тоже объявили о том, что они завершают свою политическую карьеру. Единственная, у кого были сложные выборы — это Лиза Меркауски на Аляске. У нее была довольно сложная кампания против другой республиканки, которую поддержал Трамп. Но она в итоге смогла одержать победу, в том числе благодаря новой системе подсчета голосов, которая позволяет избирателям в порядке приоритета выбирать кандидатов, и голоса там распределяются интересным способом. Это в том числе помогло ей победить.
И. СЛАБЫХ: Я думаю, что про Трампа мы достаточно поговорили. Если у телезрителей будут какие-то вопросы, нам их напишут, мы на них в следующий раз ответим. А сейчас предлагаю переключиться на Байдена, Я знаю, что вы делали целое исследование по поводу возраста президентов. Потому что действительно Байден пожилой, многие, особенно те, кто его не любит, говорят о том, что он уже чуть ли не из ума выжил, не может сам ничего делать и так далее в силу возраста. Ну вот расскажите о вашем таком мини-исследовании: что у нас с возрастом президентов.
Я. ВЕСЕЛОВ: Да, действительно, 20 ноября у Байдена был день рождения. Ему исполнилось 80 лет и он стал самым старым человеком на посту президента в истории США. Но при этом, конечно, не самым старым человеком, занимающим этот пост, потому что президенты США живут на самом деле довольно долго — в среднем намного дольше, чем усредненный американец. Особенно в последние годы, естественно, на фоне развития медицины. Сейчас, если мне память не изменяет, 4 или 5 бывших президентов всё еще с нами. Достаточно вспомнить Джимми Картера, которому 98. Шедший после него Рейган уже скончался, но он тоже на самом деле прожил довольно долго — по-моему, ему за 90 было.
То есть в этом плане, конечно, не стоит ждать, что Байден умрет на своем посту — президенты живут долго, хотя, конечно, на посту президента они стареют несколько быстрее. Но, тем не менее, да, достаточно много критики касательно того, что Байдену уже пора на покой. Но пока не очень понятно, чем это всё закончится. С одной стороны, есть, особенно со стороны левого крыла партии, кампания за то, чтобы Байдена всё-таки отправить на пенсию. С другой стороны, сам Байден пока говорит, что собирается всё же баллотироваться в 2024 году, Хотя окончательное решение он вроде как должен принять в начале следующего года, посовещавшись с семьей и ближайшими советниками.
Но за исключением Байдена, в целом можно сказать, что Демократическая партия всё же решила пойти на такое небольшое омоложение. Потому что спикер Палаты представителей Нэнси Пелоси заявил о том, что она, ну, не уходит на пенсию, но покидает именно этот пост, а останется просто рядовой конгрессвуман. А ей уже 82, то есть она еще старше Байдена. Она возглавляет партию в Палате представителей уже 20 лет.
Вместе с ней уходят второе и третье лицо во фракции Стени Хойер и Джим Клайберн. Им тоже 83 и 82 года — тоже на самом деле такие мастодонты американской политики. Поэтому ожидается, что их сменят на посту главы фракции 55-летний конгрессмен из Нью-Йорка Хаким Джеффрис, а второй и третий посты займут 59-летняя Кэтрин Кларк и 43-летний Пит Агилар. То есть всё-таки небольшое омоложение есть — по крайней мере, в Палате представителей. В Сенате всё же остается сенатор от Нью-Йорка Чак Шумер. Он тоже довольно возрастной, но пока вроде как в партии нет желающих бросить ему вызов.
И. СЛАБЫХ: Павел, может быть, хотите что-то про возраст сказать? А еще у нас же есть и молодые кандидаты, которые бросают вызов в том числе и Трампу, и Байдену. В частности, рэпер Канье Уэст. Он сказал, что он тоже будет баллотироваться в президенты. С точки зрения политтехнологии расскажите нам про это тоже, пожалуйста.
П. ДУБРАВСКИЙ: Тут добавлю кратко про Нэнси Пелоси. Несмотря на то, что она покидает свой самый главный пост, еще остается ее дочка, которая в мире политтехнологий написала отличную книгу «The Campaign Boost» и провела, собственно, очень много кампаний. По-моему, она как раз и ведет кампанию Нэнси Пелоси — предыдущую кампанию.
Что касается Канье Уэста, то здесь стоит учитывать, что это его вторая попытка избраться. Первая попытка была неудачная. Его кандидатура была зарегистрирована в 12 штатах, потому что он не смог получить выдвижения ни от одной из партий. Он собрал примерно 60 тыс. голосов, причем 10 тыс. из них в штате Теннесси.
Собственно, кампания была тогда неудачной, она была очень спорной. До сих пор наши телезрители могут посмотреть предвыборный сайт, он до сих пор существует. Основная повестка сводилась к тому, что нужно поддерживать Господа Бога и веру в целом. Второе — нужно сократить, по-моему, расходы. Третье — нужно заняться национальной безопасностью и в целом относиться к людям иначе. То есть это были, наверное, такие метафизические лозунги более, чем какие-то материалистические. Я бы так это охарактеризовал.
Что касается в целом Канье Уэста, здесь стоит учитывать один немаловажный факт. Недавно он встречался с Дональдом Трампом — по-моему, буквально 2 дня назад. И Канье Уэст, который обычно отзывался о нем хорошо и носил кепочку MAGA (Make America Great Again, главный слоган кампании Дональда Трампа по выборам 2016 года), вышел очень разочарованный и сказал, что Дональд Трамп на него наорал. Не получилось у Канье Уэста предложить Трампу стать его вице-президентом на этой кампании. К сожалению, они не договорились. То есть такого интересного дуэта у нас уже не получится. Единственное, интересно, что, собственно, сказал Дональд Трамп.
Здесь в целом еще стоит отметить, что недавно был как раз разблокирован аккаунт в Твиттере Канье Уэста и самого Дональда Трампа. И мне кажется, что можно обсудить как раз события, которые происходят возле Твиттера и вообще вот этого движения «Твиттер-2.0».
И. СЛАБЫХ: Да, абсолютно. Такую небольшую подводку дам — напомню, что Маск в какой-то момент решил купить Твиттер. Твиттер публичная компания, и он решил выкупить все акции. Он сделал очень выгодное предложение. Я могу ошибаться — по-моему, это было по 54 доллара за акцию, в общей сложности 44 млрд. долларов. Ну и пока шли переговоры, собственно, цена за акцию уже несколько уменьшилась. И Маск сказал как-то там «Мне эта сделка неинтересна». Он это объяснил тем, что слишком много ботов, ему было предоставлено мало информации от Твиттера, чтобы проверить, есть ли боты, сколько их и так далее. Ну и, в общем, он отказался от этой сделки.
По условиям договора между Маском и Твиттером, тот, кто откажется от сделки безосновательно, заплатит штраф в 1 млрд. долларов. Соответственно, даже только с этой точки зрения Твиттеру было выгодно идти в суд. Но Твиттер пошел дальше. Он пошел в суд с иском о том, чтобы суд обязал Маска выкупить компанию. Потому что Маск это обещал, юридически всё было оформлено в документах — пожалуйста, всё готово. И на самом деле суд уже был готов стартовать в октябре-месяце.
И за 2 или 3 дня до того момента, когда должны были допросить Маска… В ходе допроса, во-первых, адвокаты Твиттера истребовали бы sms-переписку, емейлы Маска и кучу всякой информации. Я думаю, что Маск понимал (это мое предположение), что на допросе его просто разорвут, потому что вся подноготная — что Маск думал, кому что говорил по поводу сделки — показала бы, что не так всё чисто с отказом Маска. И в итоге за 2 или 3 дня до этого допроса адвокаты Маска написали информацию, что они решили всё-таки исполнить договор. Судья дала время и в итоге в означенное время Твиттер был выкуплен Маском.
Поэтому Маск сейчас единоличный хозяин Твиттера. Он сразу стал там наводить свои порядки. В частности, буквально сразу же уволились со своих постов и генеральный директор, что понятно, и, по-моему, финансовый директор или технический. И самое главное, что Маск уволил юристку, которая занималась большим блоком, связанным с регулированием: как что регулируется, кто банится, кто не банится, с правилами Твиттера и так далее. То есть сейчас это такой абсолютный «Дикий Запад». Маск вручную устанавливает правила.
Ну и, собственно говоря, давайте обсудим эту ситуацию с Твиттером, с Маском. Как она повлияет на политическую жизнь страны, что будет? Павел, давайте, может быть, начнем с вас как с политтехнолога, потому что, мне кажется, вам это ближе будет.
П. ДУБРАВСКИЙ: Что касается Твиттера, основной аргумент, который был у Маска, почему он задерживает сделку и не хочет покупать — количество ботов, которые есть в социальной сети. Они действительно распространены, они действительно есть и любой медиаэксперт, который занимался анализом аккаунтов политиков, всегда находит те самые 5-7,5%. Если их больше 30%, аккаунт, скорее всего, фейковый и там были нагнаны эти самые подписчики.
Что касается Твиттера, мне кажется, что здесь стоит в целом рассуждать о том, почему такая ситуация произошла. Проблема Твиттера сейчас буквально красной линией делит людей на сторонников более левых идей и более правых. Более левые люди считают, что пришел миллиардер, который выкупил уютную социальную сеть и, соответственно, пытается разрушить все правила и социальные устои, которые там были. Более правые считают, что вот наконец-то происходит ренессанс, наконец-то разбанят всех правых, кто присутствовал. Это если очень сумбурно, очень вульгарно и кратко.
Мне кажется, что проблема с Твиттером заключается в том, что началось как раз в 2020 году — так называемый twexit, когда сначала начали банить аккаунты известных правых консерваторов. Причем радикалов: альт-уайтов, альт-райтов, различные версии правых политических течений, которые есть в США. Собственно, забанены были аккаунты и того же самого Роджера Стоуна, и МакГиннесса, комика и стендапера (он, правда, из Канады). У Джордана Питерсона был забанен аккаунт, собственно, аккаунт самого Дональда Трампа и различные другие радикалы тоже были забанены в Твиттере.
При этом главная проблема, почему вообще происходит этот дискус вокруг Твиттера, говорит о том, что есть такое понятие социального капитала. Люди, которые были зарегистрированы 10, 15 или 5 лет, успели накопить вокруг себя аудиторию, просмотры, охваты, какие-то рекламные контракты, какие-то связи, какую-то узнаваемость в целом. То есть для них Твиттер стал не столько площадкой, где они высказывают какое-то свое политическое мнение, сколько платформой иногда даже для заработка.
Соответственно, здесь можно посмотреть на Твиттер, на то, что эта ситуация связана, если кратко, с одним тезисом. Была публичная оферта, что раньше, лет 10 или 8 лет назад, в Твиттере можно было писать почти что угодно и, соответственно, за это не было бана. Со временем правила Твиттера менялись. Они менялись как технически, так и, собственно, идеологически — сами правила того, как можно вести дискуссию в Твиттере.
Технологически они позволили создать такой культурный мыльный пузырь вокруг своего аккаунта. Например, сделать так, чтобы не было рекомендаций тех людей, которые вам противны, не нравятся и вы не хотите их читать. То есть со временем человек всё больше уходил в сферу общения вокруг своих взглядов, своей идеологии или того, что ему интересно. И технологически алгоритмы еще помогали этому как раз работать. При этом правила постоянно менялись,
Собственно, я как раз писал об этом статью, которая называется «Twexit», на Republic, признанном иностранным агентом в России и прочее. Как мне показалось, нынешняя волна позволит немножко нормализировать, возможно, те правила, которые существуют в Твиттере. Опять же, вопрос: будут ли они установлены. Что будет, например, с радикалами, которые буквально призывают и, соответственно, делают что-либо негативное по отношению к другим людям, то есть буквально нарушают неприкосновенность частной собственности, тела, личности и жизни — и, собственно, как эти правила будут работать.
Но пока это выглядит так, что Маск выступает такой иконой нейтральности между консерваторами и либералами, правыми и левыми, пытается урегулировать популярный мейнстримный леволиберальный дискурс. (это, если что, его цитата, это не мое собственное мнение), поставить что-то другое, какой-то более правый нарратив. Поэтому он пытается объединить в Твиттере два этих движения, чтобы они оба могли высказываться. И, собственно, как раз он разбанил Канье Уэста, Дональда Трампа и прочих правых и не только правых активистов.
И. СЛАБЫХ: Ян, что-то хотите добавить? Возразить, может быть, поспорить?
Я. ВЕСЕЛОВ: На самом деле я соглашусь с Павлом в том плане, что в Твиттере действительно была такая тенденция к созданию таких закрытых политических экосистем, где люди в своем таком действительно уютном мире общались только с теми, кто им нравится, и с теми, с кем они всё время согласны. Это, конечно, всегда имеет определенные последствия в виде поляризации и такого большего ожесточения, скажем, к отличной точки зрения.
Но вопрос на самом деле в том, насколько у Маска получится как-то выправить эту ситуацию. Потому что сам его стиль управления пока как-то не очень этому способствует. Буквально же был случай, когда он уволил одну из сотрудниц, по-моему, с одного из руководящих постов буквально во время подкаста. Она была очень шокирована этим. Потом начали сокращение уже в том числе среди обслуживающего персонала непосредственно. Многие ушли сами, не согласившись с такой политикой именно конкретно в политическом плане и просто, грубо говоря, с точки зрения человеческого отношения.
Дошло до того, что у людей, которых увольняют, автоматически блокируют доступ к серверам, к рабочим местам. Был один курьезный случай, когда заблокировали бейджи для того, чтобы проходить в офис. Заблокировали, по-моему, все бейджи и какая-то достаточно большая группа людей просто не могла выйти из здания, где расположены офисы Твиттера. При этом Маск запретил удаленку своим сотрудникам и сказал, что все должны работать в офисах. И получилось, что люди оказались заперты в собственных офисах, а кто-то, наоборот, не мог попасть на рабочее место. В какой-то момент даже, по-моему, начались уже чисто технически неполадки с замедлением скорости, со стабильностью работы сервиса, и многие пользователи в Твиттере уже начали откровенно хоронить сайт, прощаться со своими подписчиками, предлагать какие-то альтернативные площадки. Ну, посмотрим, насколько у Маска получится этот негативный имидж сбить.
И. СЛАБЫХ: Да, я от себя добавлю, что еще на самом деле группа работников Твиттера подали в суд на Маска и на Твиттер за увольнение. Потому что, с одной стороны, в Америке в абсолютном большинстве штатов есть то, что называется at-will employment, то есть как бы труд по воле. Что это означает? Что, как в России, нет, что ты должен 2 недели отработать или что тебя просто так не могут уволить. То есть ты пришел сегодня с утра на работу к 9 часам, а в 10 тебе работодатель сказал: «Ты уволен», ты собрал вещи и ушел. Это компенсируется тем, что ты можешь сделать ровно то же самое: пришел к 9-ти на работу, в 10 решил, что что-то мне тут не нравится работать, забрал свои вещи и ушел.
Единственный способ бороться с таким увольнением — это только доказать, что была какая-то дискриминация. То есть что человека уволили за что-то: за расу, например, за сексуальную ориентацию, еще за что-то. Но это прямо должны быть такие кондовые случаи, чтобы бороться. Но в Калифорнии есть свои законы, которые регулируют массовые увольнения. И вот по мнению истцов, как раз Твиттер и Маск нарушили эти законы штата о массовых увольнениях.
Плюс я слышал, что началась еще проблема с тем, что Маск сказал в Европе увольнять людей. А в Европе-то нет at-will employment — там, соответственно, вполне себе социализм в большинстве стран. Ну, в том плане, что, как в Советском Союзе (российское трудовое законодательство на 99% наследник советского), в Европе просто так людей тоже не уволишь. Это такая большая юридическая проблема пошла. Посмотрим, чем закончится, интересно.
О’кей, коллеги, у нас остается, наверное, буквально 3-4 минуты. Я предлагаю быстренько обсудить тогда назначение специального прокурора. Я коротко скажу, чтобы зрители понимали, что произошло. Генеральный прокурор Меррик Гарланд объявил о том, что отныне он назначает специального прокурора, который будет расследовать дела, именно федеральные дела, связанные с преследованием бывшего президента Дональда Трампа.
Гарланд объяснил это так, что Трамп объявил о том, что он будет избираться в 2024 году. И Байден вроде как собирается избираться — еще не до конца решил, но вроде как он тоже будет избираться в 2024 году. И получается, что Гарланда назначил Байден, и Гарланд будет копать под будущего возможного кандидата. То есть поэтому есть конфликт интересов, Поэтому был назначен специальный прокурор.
Для понимания, что такое специальный прокурор. Он не один. Ему выделяется бюджет. По сути дела, можно говорить об офисе специального прокурора. Он нанимает людей. У него ровно такие же полномочия, как у обычных прокуроров, и он всё свое время, все свои усилия тратит на расследование каких-то специальных дел. Во всяком случае, то, о чем сейчас говорит Гарланд в приказе о назначении специального прокурора — это изъятие документов у Трампа в его резиденции во Флориде, это предполагаемые попытки Трампа удержать власть в 2020 году, ну и, собственно говоря, всё, что с этим связано.
Поэтому сейчас у специального прокурора будут такие достаточно развязанные руки и он будет действовать против Трампа. При том, что уволить его может только генеральный прокурор лично. Например, если даже назначение продлится до 2024 года и даже в 2024 году Трамп станет президентом, он не может напрямую уволить специального прокурора. Он должен заставить генерального прокурора уволить специального прокурора. Но мы знаем, например, по ситуации с Уотергейтским скандалом, когда Никсон потребовал уволить специального прокурора, в итоге у него были большие проблемы у самого. Просто генеральные прокуроры отказались.
Аналог действующего, который сейчас будет действовать, специального прокурора — это, собственно говоря, Роберт Мюллер, который проводил расследование, или Джон Дюрем, который проводит до сих пор расследование. Мюллер проводил расследование о связях Трампа и избирательной кампании Трампа с Россией. Дюрем проводит расследование, почему вообще началось расследование об этих связях с Россией. Это два (один был, другой есть) специальных прокурора, которые действуют абсолютно самостоятельно.
С моей точки зрения, это ускорит, конечно, действия Генеральной прокуратуры. Как минимум, по документам моя оценка, что Трампа в итоге будут привлекать к ответственности, потому что там всё достаточно ясно. Если зрителям будет интересно, как-нибудь в программе посвятим этому время и более подробно расскажем. Ну а сейчас это очень сильно будет влиять, конечно, на темпы расследования. Они ускорятся. Хотя в целом даже предъявление обвинения не помешает Трампу юридически быть кандидатом в президенты или вести политическую деятельность. То есть даже если его осудят и даже если он будет в тюрьме, всё равно Трамп может продолжать выступать претендентом на пост президента. Коллеги, что-то хотите к этому добавить?
Я. ВЕСЕЛОВ: Хочу только сказать, что российские сторонники Дональда Трампа теперь могут выдохнуть спокойно, что это никак не помешает его кандидатуре. Хотя стоит напомнить, что помимо двух федеральных, есть еще два дела на уровне штатов: одно в Джорджии, о котором мы уже говорили, и еще одно в Нью-Йорке, связанное с потенциальным мошенничеством с налогами.
И. СЛАБЫХ: Павел, хотите что-то сказать?
П. ДУБРАВСКИЙ: Я, наверное, в целом такое заключение сделаю. Мне кажется, что Дональд Трамп — это та политическая фигура, от которой хочет избавиться не столько даже политический истеблишмент, сколько вся политическая система.
И. СЛАБЫХ: О’кей. Коллеги, спасибо! Я напомню, что это был первый выпуск программы «Трифекты». Мы рассматриваем текущие политико-правовые события в Соединенных Штатах Америки с точки зрения политических технологий, политологии, права. Сегодня мы вели этот разговор с политологом, автором telegram-канала «One Big Union» Яном Веселовым. Спасибо, Ян, большое! Также принимал участие в нашем разговоре политтехнолог, руководитель компании «Дубравский Консалтинг» и автор telegram-канала «Campaign Insider» Павел Дубравский. Павел, вам тоже отдельное спасибо! Ну и, не знаю, сам себе скажу спасибо. В общем, с вами были Веселов, Дубравский и Слабых. Всем спасибо! Мы ждем ваши вопросы. Пожалуйста, задавайте, в следующей программе обязательно на них ответим. Спасибо, пока!