«Текущий момент» с Виктором Шендеровичем: Меняется пейзаж — Трамп. «Выборы» Лукашенко. Карты Таро. Сигма-бой. Зона здравого смысла
Вот путешествуешь по миру — и там, где у власти были фашисты, на стенах серп и молот. В Испании, в Италии серп и молот на стенах, фашистских знаков нет. А там, где были коммунисты, в ГДР какой-нибудь — там свастика. Это вот этот самый маятник. Потому что эту дрянь люди попробовали и больше не хотят, и они отшатываются в противоположную сторону. А с точки зрения прав человека это в одну цену…
Подписаться на «Ходорковский live»
Купить книгу «Девяноска» Виктора Шендеровича на сайте «Эхо Книги»
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Здравствуйте! Вы смотрите «Текущий момент». Меня зовут Елена Малаховская, а на связи со мной писатель и публицист Виктор Шендерович. Виктор Анатольевич, здравствуйте!
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Добрый день, Лена!
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Напомню цель того, зачем мы здесь все сегодня собрались: чтобы вспомнить новости ушедшей недели и поговорить о них. Поговорить о том, что с нами произошло за ту неделю, пока мы не виделись. Так что ставьте лайк — чтобы потом не отвлекаться просто от беседы, можно уже сейчас его поставить, — подпишитесь на «Ходорковский Live», и сразу начинаем.
Ну конечно, такой информационный «слон» у нас случился на прошедшей неделе, которого все равно не обойти. Но, с другой стороны, уже все сказали по этому поводу что могли. Поэтому, Виктор Анатольевич, на вас особая миссия: копнуть куда-то глубже, иначе зачем? Я говорю про Илона Маска и его лихой салют — вот показываю, а то вдруг кто не видел. А вопрос простой: зиганул или это так вот он просто поблагодарил публику?
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Слушайте, то, что хромает как утка, ходит как утка, крякает как утка и выглядит как утка, то это, видимо, утка. И если десяткам миллионов людей на всем земном шаре показалось, что это зига, то это, видимо, зига. Что там было в голове у Маска — это другое дело. Этот жест совершенно не делает его фашистом, это другой разговор. Это интересная, кстати говоря, тема. Ведь это же импульсивная штука, откуда это взялось. Но это совершенно отдельный разговор. Но вот последующие разговоры адвокатские о «салюте Беллами», о скаутском салюте — вот это все в пользу бедных. Символ — он на то и символ, что он символизирует что-то одно и очень ясное. И этот жест символизирует очень ясно и вызывает с 30-х годов прошлого века очень ясные ассоциации, и никаких других. Никаких скаутских салютов, это только для историков.
Еще раз — я писал об этом, прошу прощения за самоповтор: гениальный бизнесмен, организатор полетов на Марс имеет право не понимать, не разбираться в таких вещах. Советник президента Соединенных Штатов Америки желательно, чтобы понимал связь символа и цену символа. Это теперь его новая работа — желательно, чтобы он в ней разбирался так же, как он разбирается в собственном бизнесе.
Насчет «глубже», насчет «копнуть глубже» — послушайте, это все уже 8 лет так или иначе комментируется. Это длинная история. Когда в 2016 году Трамп впервые пришел к власти, только ленивый и глупый не написал о том, что это реакция на, так сказать, левизну, на дефекты либеральной политики. На провалы, дефекты, на демагогию. На огромную роль государства растущую, на бюрократию, на извращение смысла, на презрение к здравому смыслу. На то, что, выхолощена, собственно говоря, идея прав человека, перевернуто все наизнанку, поставлено на уши. Что Трамп, первое пришествие Трампа 8 лет назад — это реакция, раздражительная реакция общественного организма на провалы левой политики.
И когда в 2020 году вернулись те, кто символизирует, по крайней мере, риторику либеральную, то все-таки казалось, что этот урок будет выучен. Нет, он не был выучен. Они втопили газ еще сильнее, и через 4 года маятник с еще большей дистанцией с разлету пролетел, и уже в 2024 году не потребовалось никаких внимательных подсчетов. Трамп победил абсолютно. Причем не за счет собственной поддержки, а за счет уничтожения поддержки тех, кто голосовал за левых. Неважно, кто: Байден, не Байден — это уже неважно, имена тут неважны. Это было протестное голосование.
И сейчас этот жест Маска — это ерунда, это уже давно не «слон», это все давно уже в прошлом. Уже с тех пор столько всего произошло, и так ясно администрация Трампа, Трампа дает понять, что все всерьез, и что сменилась не просто администрация, а абсолютно очевидно продолжаются серьезные тектонические процессы, меняется пейзаж. Поскольку это все-таки не Сальвадор с Гондурасом, а Соединенные Штатов Америки, то такой силы изменение пейзажа в Штатах — это, конечно, глобальное изменение пейзажа. Это меняется мир, на наших глазах меняется мир.
Надо понимать — и я писал об этом, еще раз прошу прощения за самоцитирование: второе пришествие Трампа — это уже просто рвотный рефлекс. В организме скопилось огромное количество совершенно несовместимого с организмом. Организм мутит. Мутит человечество от этой левой дряни. А это продолжалось все, так сказать, десятилетия напролет, это с 90-х годов. Мутит — и просто вырвало. Это совершенно спазматическая реакция организма, это так вот человечество вырвало. Ничего хорошего, ничего особенно приятного эстетически, никаких приятных ощущений, но это а) неизбежно, б) в каком-то смысле когда выворачивает, это хорошо. Если ты отравился и тебя выворачивает, то слава богу. Гораздо хуже, если тебя тошнит и ничего с этим сделать нельзя, и оно остается в организме. Вытошнило вроде.
Дальше, опять-таки, не я один вспомнил, что очень многие правые повороты, которые плохо заканчивались для человечества, заканчивались именно как реакция на левые перегибы. В диапазоне от Гитлера до Пиночета. Ну, Франко — это мягкий даже вариант, можно сказать, НРЗБ интербригад. В том-то и дело, и мы об этом говорим каждую программу уже много лет, по-моему, когда говорим о международной политике — не о России, где все более-менее понятно, а вот о таких процессах международных: это постоянный маятник. И ужасно плохо и очень опасно, когда выбивает здравый смысл, когда выбивает золотую середину. Когда выбор оказывается между «Союзом Михаила Архангела», погромщиками, Победоносцевым и всем этим закручиванием гаек, всеми этими избиениями студентов силами казаков и нагаек, вот этого всего, а альтернатива не Милюков с Набоковым, а Ленин с Дзержинским. Когда надо выбирать между двумя формами тоталитаризма, и тот, который приходит на смену, который как бы освобождает, оказывается гораздо более тяжелым и, в общем, смертельным для страны. То же самое Германия с Гитлером.
Да, ничего не повторяется буквально, разумеется. Оговоримся, что речь не идет о буквальном повторе, никогда ничего не повторяется. Но не видеть симптоматики нельзя. И то, что на смену левой демагогии, левому популизму очевидно приходит правая демагогия и правый популизм — по общественному запросу, очень понятному, потому что маятник очень далеко слева, и сегодня раздражает именно левое. Поэтому маятник летит направо.
Интересное наблюдение — я об этом много лет назад писал, когда не было так остро. Вот путешествуешь по миру — и там, где у власти были фашисты, на стенах серп и молот. В Испании, в Италии серп и молот на стенах, фашистских знаков нет. А там, где были коммунисты, в ГДР какой-нибудь — там свастика. Это вот этот самый маятник. Потому что эту дрянь люди попробовали и больше не хотят, и они отшатываются в противоположную сторону. А с точки зрения прав человека это в одну цену.
Еще раз: я сейчас говорю не про Трампа и не про Маска. Парадоксальным образом они делают — по крайней мере, декларируют и вроде бы уже начали делать, — очень много вещей чрезвычайно правильно. Забавно, что системный Байден, системные левые довели до абсолютной катастрофы, до этого Гутерриша. И эта катастрофа сказалась виднее всего на реакции мирового сообщества на 7 октября, на резню в Израиле. Вот до какой стыдобы и позора, до поддержки ХАМАС… Как все системные международные институты, от Гутерриша до CNN, оказались просто подельниками ХАМАС, а как несистемный Трамп, экстравагантный, и Трамп, и Маск, экстравагантные люди, возвращают некоторый здравый смысл.
Повторяю, очень сложные тектонические процессы сейчас происходят. Очевидно, это надолго. Очевидно, что 2025 год… Вот мы говорили, каким будет 2025 год. Вот то, что 2026 год человечество встретит в каком-то уже очевидно другом пейзаже, что пейзаж меняется на глазах — вот это кажется довольно уже понятным. Посмотрим.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: А давайте теперь наши внутренние симптомы, там, где пейзаж максимально устойчивый. Мы посмотрим сейчас, вот прямо сейчас — на Трампа еще посмотрим, а прямо сейчас посмотрим на Путина, потому что он по-прежнему есть и никуда не делся. И на днях он выступал на попечительском совете, кажется, МГУ, и там речь зашла о зарплатах молодых кадров вуза. Захотелось Путину их сравнить со средней по Москве, и получилась вот такая вот сценка — по-другому не назовешь.
***
В. ПУТИН: Среднее начисление по Москве у нас сейчас какое, уровень заработной платы по Москве?
С. СОБЯНИН: 140–160 тысяч рублей.
В. ПУТИН: Да ладно, больше!
С. СОБЯНИН: Не больше.
В. ПУТИН: Да нет, средняя зарплата.
С. СОБЯНИН: Да, средняя зарплата 160.
***
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Вот как-то даже почти возразили ему, но никто, конечно, не нашелся… Жалко, кто бы его спросил. Вот Сергей Семенович бы вот так взял и в ответ такой: «А вы сколько думали, Владимир Владимирович? Нет, 160». Это что, оторван от народа?
В. ШЕНДЕРОВИЧ: А тут непонятно, что имелось-то в виду: что меньше или что больше, чем он ожидал. Тут действительно непонятно.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Он ожидал, что больше,.
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Ну нельзя от теневого лидера списка «Форбс» требовать, так сказать, знания предмета. Я не знаю — я, который 3 года назад был москвичом. Я бы уже сейчас не сориентировался. Для этого надо жить, ездить в метро, ходить за хлебом, чтобы понимать, какая сумма является минимумом действительно, что является легким жирком и так далее. Что вы хотите от Путина? Путин-то вообще уже давно «начальство на другой планете живет», как сказано в «Кин-дза-дза». О чем вы говорите, оно всегда жило на другой планете.
Я вспоминаю, как открывали в Москве «Русское бистро» 30 с лишним лет назад — это был наш ответ «Макдоналдсу», лужковский, — и как привезли под телекамеры Бориса Николаевича для рекламы «Русского бистро». Ему дали поднос, он там что-то взял и пошел к кассе. Самую красивую девушку посадили за кассу. И вот он подошел, ему перед кассой дали рубли, и Борис Николаевич, будучи человеком чрезвычайно органичным, начал эти рубли с интересом рассматривать: какие-то бумажки, там Кремль изображен — интересно! Он начал их рассматривать, он их впервые видел.
А с тех пор — слушайте, с тех пор отрыв… Эта планета, на которой живет начальство, уже на таких орбитах! Не будем много требовать от Владимира Владимировича. Сергей Семенович — вот у него записано, да, он подготовился. А от Владимира Владимировича вообще не надо ничего требовать.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Ох, находимся здесь — все тут же, все те же. Это я сейчас уже про выборы в Белоруссии. Лукашенко чуть-чуть переплюнул Путина, судя по экзитполам — мы записываем еще в понедельник программу, утром, — переплюнул Путина немножко по процентам. Вот 87% — он никак не позволил бы себе не взять эти 87%, как у Путина, и еще чуть-чуть выше.
Но отношение к этим выборам, конечно, все обсуждают, как показала его собачка. Лучше всяких европейских чиновников она вот отметилась своим мнением по поводу этих выборов. Но дело в том, что потом еще он отвечал перед журналистами на всякие журналистские вопросы и заявил, что в ближайшее время разместит на территории страны тот самый путинский «Орешник». Давайте посмотрим.
***
А. ЛУКАШЕНКО: У нас вот буквально со дня на день будет «Орешник». Мы договорились с президентом Путиным, что следующая установка — она даже раньше будет поставлена в Беларусь, нежели в Россию. Я правильно поступил? Мы не отказываемся от ядерного оружия, нет. Но это страшное оружие, а «Орешник» — страшное оружие, но не такое. Пускай будет у нас.
(смех)
***
Е. МАЛАХОВСКАЯ: И всем смешно. Это такое вот «гы-гы» лукашенковское, лукашенковский вариант?
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Нет, там самое главное в этой истории, самое симптоматичное и ранящее, конечно, психику — это вот этот смех, заискивающий смех за кадром. Это вот элита вот эта вся, это вот журналисты. Никто из них не сказал: «Александр Григорьевич, вы понимаете, о чем вы говорите, о чем эта шутка ваша?». Но о другом сначала. Ну, про выборы я слышал, что были выборы — как бы типа выборы в Беларуси. Но вы меня совершенно сразили романтическим словом «экзитпол».
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Это они так сами называют, это не я придумала.
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Это такое волнующее слово — у меня прямо сердце забилось. Экзитпол — это очень волнующе. Это еще официальных результатов нет, а люди выходят с участков, и у них спрашивают. И, собственно говоря, результаты становятся известными. Если есть хорошая социология, то результаты, в общем, становятся известными по экзитполам. Да, это такое волнующее слово, когда вот… Ну какие экзитполы, послушайте! Зайдите к Лукашенко и спросите у него, сколько будет процентов, или к начальнику его Центризбиркома. Он вам скажет, сколько процентов — он же их нарисовал. Какой экзитпол?
И вот здесь… Простите, все время банальности, но, тем не менее, эти банальности надо повторять, чтобы они и были банальности. Дело в том, что в свободной стране выборы — это испытание для администрации. Это администрации ставят оценку. Вот в случае с Байденом неудовлетворительно — поменяли администрацию. Потому что народ в целом оценил отрицательно работу администрации.
В тоталитарных странах выборы — это народ получает оценку от руководства, от начальства: народ достоин ли этого начальства? А, 87%, достоин. Тогда живите. А когда народ говорит «3%», 3% дает «Таракану» и выходит на улицы праздновать — да, народ не выдержал испытания. Тогда этот народ надо казнить. Этот народ надо запытать, поубивать, повыгонять из страны, а самому остаться у власти. Народ должен пройти.
И выборы в этом смысле — это проверка для элиты: все ли готовы кивнуть, подхихикнуть, спросить: «Как вам удается поддерживать такую хорошую форму?», умилиться собачке… Все ли правильно улыбнулись? Это проверка не для народа, это проверка для собственной элиты: все ли хорошо себя ведут?
Лукашенковская, прости господи, элита прошла эту проверку, я всех поздравляю. Только выборами, конечно, это называть не надо, ну или понимать, что некоторое закавыченное, так сказать, описание. Человек не уйдет от власти, это понятно. Ни он, ни Путин, ни остальные мугабы эти все от власти не уходят. Все это пожизненно.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: А вот еще одна новость в такой же рубрике. Она значительно более неприметная, но не менее, а может, и более интересная, потому что, значит, в Костромской областной Думе все депутаты единогласно проголосовали за то, чтобы местной психиатрической клинике присвоить имя академика Снежневского. Имя Андрея Снежневского малоизвестно в широких кругах, но зато очень хорошо в широких кругах известны имена пациентов Снежневского. Это, например, Валерия Новодворская, Владимир Буковский, Наталья Горбаневская, Виктор Файнберг. Но это прямо вот только самые известные, а еще десятки можно называть. Он специалист по работе с инакомыслящими — просто вот та самая карательная психиатрия. Это он автор того самого диагноза «вялотекущая шизофрения». Это такая шизофрения, кто не знает, которая заметна только одному-единственному врачу, который этот диагноз и ставит по заданию партии и правительства.
Так вот, самое время, как вы считаете, присвоить его имя психиатрической клинике? А может быть, уже и улицу надо или город назвать? Чего мелочиться?
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Вот тут поразительная вещь. Потому что даже в те времена, когда пытали Новодворскую, Буковского, Файнберга… Это пытка, психиатрическая лечебница. И Горбаневская говорила, что если кто будет гореть в аду, то вот этот Снежневский. Это потому что это чудовищно патентованный негодяй, который… Вот это клятва Гиппократа — данная вместо клятвы Гиппократа клятва на верность КГБ. Человек помогал пытать в психиатрических лечебницах лучших людей страны. Да, среди подонков того времени он стоит особняком.
Так вот, даже в то время, когда пытали этих людей в застенках… Кстати, Бродский вспоминал о паре недель в психиатрической лечебнице как о самых тяжелых временах своего заключения — гораздо более тяжелых, чем архангельская ссылка, гораздо более. Так вот интересно, что даже в те времена как-то стеснялись все-таки имена уж так засвечивать. А сегодня нет.
Поразительно, что сегодня автор… Ну это как в Германии назвали бы именем доктора Менгеле. Вот понимаете, это очень похоже, это из той серии. Вот именем доктора Менгеле сейчас в какой-нибудь земле немецкой назвали бы лечебное заведение — вот это такой серии, это из этой серии, это шок абсолютный. Представляете, в Германии об этом стало бы известно? Это черти чего было бы просто. Это не стало бы никакой администрации в этой земле немедленно. У нас — нормально. Никто даже не заинтересовался: а что такое? А депутаты единогласно проголосовали.
Хочется им, конечно, пожелать недельку провести под таким диагнозом. Чтоб сменилась власть, а новая власть сказала: «А ну давайте-ка вот…». Как бы «каждому по вере его», как сказано в одной старой книге. Каждому по вере его. Вам нравится эта медицина? Давайте попробуем на себе. Недельку, одну недельку. Давайте попробуем на себе — спеленатыми, обколотыми. Давайте попробуем? Не хотят. Сталина, Суслова, Андропова все хотят для других. Для себя-то никто не хочет. Как до них дойдет, так адвокаты и права человека, это даже не сомневайтесь. И будут крики о нарушении прав человека. А нарушения прав человека, разумеется, будут. Разумеется, потому что на смену этим придет не Вацлав Гавел.
Они этого ничего не понимают. Я все время цитирую Сергея Гандлевского: «Простейшие не ошибаются». Они простейшие, они бактерии. Они того цвета и той температуры, которая вокруг бульона, и они в этом бульоне благополучно кормятся и обитают.
Это стыдоба, конечно, и это чрезвычайно поганый симптом. Впрочем, чего говорить о симптоматике? О симптоматике можно было говорить 10 лет назад, 15 лет назад, и мы говорили, насколько возможно, что это тяжелая симптоматика и хорошо не закончится. Но это уже не закончилось хорошо, и в текущем пейзаже это уже просто часть пейзажа. Потому что торжество доктора Менгеле при Гитлере — это уже не событие, это данность.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Новость про вас, Виктор Анатольевич. Ну, про вас в том числе, скажем так. Учитель-репетитор по русскому языку и литературе опубликовал у себя в telegram-канале список писателей-иноагентов. Она указала, что при сдаче ЕГЭ на них нельзя ссылаться, потому что есть такой критерий К6, кто не знал — этическая ошибка, и вот по этому критерию оценку могут снизить. Это вот выделено на экране. Сейчас как раз, Виктор Анатольевич, ваше имя. И мне понравилось, что там рядом с вами указано: «худ. анализ последних эпох российской жизни». Как вам формулировочка? Вот чем вы занимаетесь, если не знали. Меня только «последних» в данном контексте очень смущает — очень могут угадать. Я бы предпочла, несмотря на всю неграмотность, слово «крайних».
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Да-да. Нет, мне понравилась формулировка, она лестная для меня. Мне кажется, что женщина, которая составляла этот список, вообще, так сказать, со знанием дела и с симпатией вполне. Мне очень нравится эта формулировка. Это действительно то, чем я пытаюсь заниматься.
Слово «художественный» — оно очень обязывающее, разумеется. Некоторое осмысление последних эпох — должен со всей присущей мне скромностью сказать, что этим занимались и Салтыков-Щедрин, и Достоевский, и Диккенс в Англии, и Бальзак во Франции. Не в смысле размеров дарования, разумеется. Писатель, любой писатель занимается осмыслением прошедших эпох и современности, которая вытекает из прошедших эпох. Это приписывают, кажется, Черчиллю — что чем дальше ты видишь назад, тем яснее ты видишь вперед. Чем яснее вы видите дефекты прошлого и откуда что взялось, тем больше шансов на какое-то более-менее пристойное будущее. Поэтому это наша работа, собственно говоря. И я должен сказать, что я в целом в этом списке просто в очень лестной компании. Это в очередной раз очень приятный для меня список, мне приятно находиться в числе этих людей.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: А как вам вообще вот этот критический… Не критический, а «этическая ошибка», вот этот пункт К6, который она упоминает. То есть, видимо, он существует. Я, например, не знала, но я не большой знаток того, как сдавать ЕГЭ. Там, видимо, есть этот пункт действительно, и он, я думаю, скорее всего, рассчитан на неправильное понимание каких-то там… Ну, чтобы, условно говоря, не цитировать Гитлера в положительном ключе — вообще-то, наверное, это подразумевают, но вот туда могут попасть иноагенты. Сама репетитор не очень-то уверена в своем ответе, она просто распространяет эту информацию в качестве «а вдруг». Как вы думаете, нужен такой критерий, этический критерий, для оценки той молодежи, которая идет в вузы?
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Этический критерий нужен, но формализация этого, вот это вот К6 — это и есть, на мой вкус, этическая ошибка. Самое печальное — это когда человек перестает думать. Или когда он боится подумать, или боится сказать то, что он подумал. Мне кажется, что в школе, а потом и в институте надо приветствовать любую самую смелую, самую экстравагантную, а иногда даже самую ошибочную, но мысль, собственную мысль. Не повторение того, что… А за что ставят пятерку? Вот это? Ну я вот это и скажу, отлично. Не повестку ту или другую транслировать: налево пошли — дайте левую мне повестку, направо — дайте правую. Я хочу получить пятерку. Дайте мне тезисы, за которые я получу пятерку — я не совершу этической ошибки.
Так вот это и есть этическая ошибка. На мой вкус, это есть этическая ошибка, когда молодому человеку предлагается запомнить и воспроизвести то, за что дадут хорошую оценку. Вот это этическая ошибка. Да пусть он сморозит любую ерунду. Для этого и есть педагоги. Для этого и есть, извините, высокое слово «учитель», чтобы зацепившись за эту ерунду или за эту катастрофическую какую-то там ошибку, действительно этическую, при всем классе начать разбираться. Не стыдить, ставить двойки, выгонять из класса и не принимать в институт, а разобраться, чтобы эта этическая ошибка стала очевидной всем. Это работа учителя.
А это работа, собственно говоря, даже не знаю кого. Это учетчица может там сидеть и учитывать, совпадает с ответом или нет. Смотрим лекала: совпадает? Нет. Совпадает — берем, не совпадает — не берем. И потом мы получаем винтики вместо людей. Шурупчики, винтики… Рычаги. Был такой рассказ у Александра Яшина в хрущевские времена — «Рычаги». Которые будут голосовать как скажут, делать что скажут. Вместо людей.
Так вот особенно на ранних этапах, особенно в школе, в детстве на вес золота выпускник школы, которого за 10 лет школы не утрамбовали, не закатали под асфальт, а он думает сам. Я бы хотел иметь дело с любым думающим, что угодно думающим молодым человеком, чем с человеком, который запомнил то, что надо сказать. Этот пункт К6 — я о нем впервые узнал из этого списка, — на мой вкус, явная этическая ошибка.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Россияне, оказывается, скупают карты Таро — это такие гадательные карты, — ну и, естественно, инструкции к ним, рассказывало на этой неделе издание «Форбс». Это выдающиеся рекорды, пишут журналисты. За последние годы продажи карт Таро выросли в 7 раз — это за 4 года. Только за 2024 год и только на двух маркетплейсах «Вайлдберриз» и «Озон» россияне потратили на гадательные карты почти 2 млрд. рублей. Что-то невероятно катастрофическое происходит с головой россиян, или это просто люди занимаются психотерапией вот в такой форме, как доступно?
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Слушайте, происходит катастрофическое, но не невероятное, потому что это типовое. Потому что в смутные времена, во времена обрушения идеологии, какой-то веры… Веры, идеологии — тут даже неважно, с каким знаком. Неважно даже, мы не будем оценивать. Ну вот когда есть какая-то вера, а в скобках «идеология», когда люди каким-то образом чувствуют себя внутри времени и реализуют, так сказать, некоторые установки времени, и они чувствуют себя частью этого времени — тогда не до карт Таро. А вот когда болото наступает, когда безверие… В широком смысле безверие, в широком смысле: когда, так сказать, ни Бога, ни черта, ни коммунизма, ни либерализма, ничего, а просто… С какого года, за 4 года? С обнуления! Вот как Путин обнулился, стали карты Таро покупать и уже у них узнавать, что будет и когда это обнуление как-то естественным путем закончится.
Это нормально, что вот эта вся туфта, простите, эта вся туфта иррациональная вылезает и становится мейнстримом именно в такие гнилые времена. Это свято место пусто не бывает. Это там, где раньше был коммунизм, или православие, или либерализм, строительство «прекрасной России будущего» — что-нибудь, какая-нибудь идея о будущем; каком-нибудь будущем, в строительстве которого мы можем участвовать. Когда все это накрывается ржавым тазом, то под этим ржавым тазом обнаруживается колода Таро. Да, и семикратное увеличение продаж. Все это очень… Ну, Распутин в предреволюционные годы. Все эти гадания, все эти столоверчения, весь тот пышный рассвет всей этой иррациональной экзотики — это все на такие времена и попадает. Так и тут. Это отвратительно и вполне катастрофично… Нет, не то чтобы отвратительно. Это печально, и в историческом смысле симптоматика очень плохая, но ничего невероятного. Мы знаем, почему это.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Тут такая еще история случилась. Я иногда подбираю специально новости нетипичные для нашей программы, чтобы этот постоянно крутящийся кубик Рубика, который мы с вами каждую неделю пересобираем, в нем вдруг была какая-то неожиданная комбинация.
Так вот, поговорим про «Сигма Бой». Это песня такая, кто не слышал. «Сигма Бой, Сигма Бой», поют две девочки. С вашего позволения, процитирую всего две строчки: «Сигма Бой, Сигма Бой, каждая девчонка хочет танцевать с тобой». Это самые осмысленные две строчки из песни, дальше какая-то буквально непереводимая игра слов. И, может быть, непереводимость этих слов сыграла с этой песней плохую шутку.
Дело в том, что эта песня держится во всех чартах вроде американского журнала «Билборд» в десятке танцевальных треков. Ну, короче говоря, девочки стали мировыми звездами. В Европарламенте этим озаботились, а именно депутат Нела Риль выступила против этой песни. Она не уточнила конкретно, как она собирается с ней бороться, но я процитирую, что в этой песне ей показалось плохого. Значит, сейчас я найду: «Это вирусный русский троп, используемый в социальных сетях, который передает патриархальные пророссийские взгляды на мир», — сказала депутат Европарламента.
Наверное, ей в голову не приходит, при всем уважении к депутату, что в данный момент, когда она это все говорит с трибуны, она как раз распространяет вирусный русский троп Государственной Думы Российской Федерации. Ну а вдруг нет? А вдруг она понимает, что делает? Вот у путинских же получается — ну смотрите, вся страна под контролем за счет такой риторики. А она просто взяла ее на вооружение. Нет?
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Слушайте, с девочек спрос небольшой. Они маленькие, им на двоих там 25 лет — и 25-ти лет нет, по-моему. Совсем малышки. 30 лет назад, когда их и в помине не было, когда их родители друг друга не встретили, пели с той же рифмой «Америкен бой, уедут с тобой». Вы не помните?
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Помню, конечно, очень даже хорошо.
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Да-да. Вы танцевали под это, да?
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Я да.
В. ШЕНДЕРОВИЧ: «Америкен бой, уеду…». Я уже не танцевал, но я помню.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Медведев даже танцевал. Все видели, как Медведев танцевал под это.
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Да. Значит, рифма та же самая, наполнение идеологическое совершенно противоположное. Нет никакого там идеологического наполнения, это просто рифма «бой — с тобой». Ну и, значит, немножко можно поскакать под это. А вот депутат Европарламента, которая выступает… Это продолжение прошлой темы. Вот она в тренде. Вот есть левый тренд, и она его транслирует, этот левый тренд. Вот она депутат Европарламента, она начеку: «Это трансляция патриархальных ценностей из России». Вот она на работе. Вот наши депутаты свою херню мелют, во всем видя заговор Запада, а эта свою, во всем видя заговор России. Она отрабатывает повестку.
Понимаете, девочки повзрослеют, поумнеют, я надеюсь, и когда каждой из них по отдельности будет по 25 лет, то, наверное, они будут петь другие… Надеюсь, они будут петь другие песни. Ну, сейчас они немножко разбогатели — ну и слава богу. Я надеюсь, они поумнеют. А вот за депутата Европарламента я уже не поручусь. Отвратительно и стыдно в этой истории мне и неловко за депутата Европарламента. А девочки переболеют этой сигмой, или кто он там есть. Переболеют, и все будет хорошо, я надеюсь.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: А в целом… Давайте вот к болеутоляющему перейдем таким плавным путем. Кстати, у депутата Европарламента есть еще все шансы. Это молодая — ну, довольно молодая по внешнему виду; не проверяла, сколько ей лет, — девушка, Нела Риль ее зовут. Она, может быть, тоже переболеет. А вот вы мне скажите: мы сидим каждую неделю тут, Виктор Анатольевич, смотрим на разные симптомы очевидные, мировые и конкретно российские, и вот у каждого же из нас есть такая надежда, что переболеют. Вы много раз говорили, и за сегодняшнюю программу, и вообще, про тот самый маятник, который от крайности до крайности раскачивается, и приводили еще и исторические примеры. А может вообще, теоретически возможна эта ситуация, когда маятник устаканится в какой-то разумной точке, которая бы всех устроила, а всеми симптомами мы все — и девочки, и депутаты, и все на свете, — переболели? Или это просто какая-то утопия, к которой надо стремиться, но без претензий достигнуть?
В. ШЕНДЕРОВИЧ: Нет, маятник, который не раскачивается — это значит, что часы стоят. Этого не надо, он должен раскачиваться. Но когда он раскачивается от Гора к Бушу-младшему — это одна история. Когда он раскачивается от Камалы Харрис к Трампу — это другая история. Он и должен раскачиваться. Администрации должны меняться, ошибки, перекосы должны выправляться. Каждая администрация совершает там — левая левые ошибки, правая правые и так далее. Это постоянный… Рука общественности должна быть все время на пульсе. Для этого существуют СМИ, для этого существует разделение властей, суды, выборы — для того, чтобы корректировать это. Но в здоровые периоды жизни… Ну, пульс — он же есть, он всегда есть. Просто иногда он бывает учащенный, а иногда до такой степени учащенный, что это уже опасно для жизни.
И вот здесь, возвращаясь к первой теме, очень важно все-таки попытаться чуть-чуть уменьшить… То, что маятник идет направо — это хорошо. Это правильно, что он идет направо. Впрочем, оговорюсь, что все эти «правая», «левая», где сторона — это как в той старой песне. Это все попутано очень давно. Это отдельная тема для отдельного большого разговора: как так получилось, кто сегодня левый, кто правый и так далее. Там очень много попутано. Мы не об этом сегодня. Но так или иначе, как бы сделать так, чтобы… Правильно, что он идет сегодня в сторону Трампа. Разумеется, правильно. Это, повторяю, реакция на дикие перекосы предыдущих десятилетий. Вопрос в том, как бы сделать так, чтобы это не улетело действительно к крайне правым показателям.
А все говорит о том, что дело не в Трампе, разумеется — это мировая симптоматика. Мы видим в Европе победу правых. Мы видим чудовищное или, по крайней мере… Это уже вопрос оценки, чудовищное или благотворное, но мы видим невероятные проценты ультраправых партий. И хочу напомнить, что в той же Франции Ле Пен, папаша, больше своих 4-5% никогда не набирал. Когда он однажды к первому туру набрал под 10%, это была тревога на всю Францию. Эта симптоматика очень опасная. Но именно ошибки левых, именно просчеты, ошибки, злоупотребления, демагогия бесстыжая, потеря здравого смысла — именно они привели к тому, что вполне вменяемые люди (и я знаю таких людей) голосуют за правых и ультраправых. Электорат Трампа — это вовсе не малограмотный белый фермер, как пишут. Нет-нет, как минимум не только. Я знаю очень много очень образованных людей и вполне либеральных, между прочим, по убеждениям, которые голосуют за Трампа, потому что увидели чудовищную опасность в уходе маятника налево.
В этом смысле, повторяю, как бы сделать так… Маятник будет качаться, и слава богу. И слава богу, что сейчас он пошел в противоположную сторону. Важно, чтобы это движение продолжалось и потихонечку выходило из опасной зоны совсем вот такой раскачки. Чтобы он не проносился слишком далеко, чтобы вместе с водой не выплеснуть ребенка. Чтобы осознать злоупотребления, которые были на этом либеральном пути, но не сойти с этого либерального пути. Потому что, извините, по большому-то счету альтернатива глобализации и либерализму — это только обратно в пещеры.
Тут очень важны такие тонкие настройки. И очень важно, чтобы в Америке — мы сейчас говорим прежде всего про Америку, от которой очень сильно зависит мир, — чтобы в Америке и слева, и справа нашлись люди, склонные к тонким настройкам, а не к раздаванию пощечин друг другу. Потому что вот напоследок — Байден напоследок, а Трамп для начала, — вся история с помилованиями. Это ведь в чистом виде назло. Это назло другим, это назло тому. И это назло тому, и это назло тому — все это делается назло. Потому что я в принципе не против помилований, но все это вообще-то делалось очевидно назло. Вот как бы так дожить (как можно скорее, желательно) до маятника, повторяю, Гор-Буш, до уважительного разговора, до того, чтобы это не было назло.
Но это я так, фантазирую. А по поводу того, что все будет хорошо, как я сказал — нет, всего хорошо не будет, но вопрос только в том, чтобы действительно мы какие-то уроки из прошлого извлекали. И в том числе, как мы сейчас говорим, о последних десятилетиях, которые прошли под знаком глобализации и либерализма. Чтобы человечество смогло правильные уроки извлечь из этих десятилетий, оставив то, что необходимо оставить, и искоренив то, что необходимо искоренить. Мне кажется, здесь огромная зона здравого смысла, в которой могут сойтись и либералы, и консерваторы. Найти эту зону здравого смысла — вот это задача сегодня для человечества. Но я самым общим образом просто ее описал, это очевидно.
Е. МАЛАХОВСКАЯ: Нет-нет, вот эти самые слова «зона здравого смысла» мне, например, льются просто как микстура для больного. Очень хорошо, зона здравого смысла — этого было бы вполне достаточно, мне кажется, для начала. Ну, я выписываю, собственно, болеутоляющее. Оно такое: пока симптомы есть, маятник качается, пациент скорее жив, чем мертв. Вот, друзья, еще неделю поживем, а дальше будем разбираться заново. Спасибо всем, кто к нам сегодня присоединился. Не забывайте поставить лайк этому ролику, так вы помогаете нам распространять его в интернете. Ну и подписывайтесь на «Ходорковский Live», так нам удобнее встречаться. И скоро увидимся.