«Суть событий» с Сергеем Пархоменко
Путинский режим относится к Навальному не только как к своему непримиримому врагу, но и как к важному обменному активу. Именно это заставляет людей, которые держат Навального в тюрьме, истязают его, следить за тем, чтобы Навальный оставался жив…
Поддержать канал «Живой гвоздь»
С.ПАРХОМЕНКО: Я Сергей Пархоменко. И это традиционный пятничный стрим. Как обычно, в это время мы обсуждаем события недели. Начинаем всегда с одного и того же — с того, что я в ожидании, пока собираются зрители, наблюдают за тем, как растет число тех, кто смотрит этот стрим в прямом эфире.
С увлечением разглядываю географию нашей аудитории. И вот вижу здесь город Балаково Саратовской области, вижу Москву, конечно, Петербург вижу, Беларусь, Минская область — Молодечно; Варна — Болгария, Нью-Джерси, Пермь, Самара, Новомосковск; Арта — Греция, Казань, Караганда, Краснодар, Алма-Аты, Тула, Анталья, Курс, Саратовская область, Тавда Свердловской области, Ташкент, Мурманск, Нижний Тагил Екатеринбург, Бакшеевка, Бологое Тверской области.
Я очень рад, что так много зрителей, что такая широкая география. Скажу еще, что буду чрезвычайно вам благодарен за ваши лайки, они помогают для распространения этого эфир в YouTube. Не забывайте подписываться. И вашем распоряжении разные способы помогать моей работе пожертвованиями. Можно это делать, если вы находитесь за пределами России. Посмотрите на ссылку на экране. Можно это делать, если вы находитесь внутри России. Для этого смотрите описание этого стрима, там несколько ссылок и способов мне помогать. За это я буду вам чрезвычайно благодарен. И это было бы для меня важно не только потому, что на эти деньги существует этот стрим, но и потом, что я вижу в этом какой-то знак внимания и подтверждение того, что эта аудитория, действительно, настоящая, она существует, я ее не выдумал, и могу увидеть еще и таким способом. Очень рад всех здесь видеть, народу становится все больше и это хорошо.
Вы видели, наверное, анонс моего стрима и видели, что он выглядит необычно. И на этом анонсе стоит портрет человека, который, несомненно, станет главным героем сегодняшнего нашего разговора. Это Алексей Навальный. На днях исполнилось ровно 2 года с того момента, как он оказался в заключении в России. Я очень хорошо помню тот день в середине января 21-го года, когда множество друзей Навального, его сторонников собрались в аэропорту Внуково, где должен был приземлиться самолет компании «Победа», на котором Навальный возвращался в Россию. Мы прекрасно понимали, что никакой встречи организовать там не дадут. Так, действительно, и произошло. В последний момент этот самолет был направлен в другой аэропорт, он приземлился в Шереметьеве. Все представляли, что это примерно так и будет.
Но это один из тех случаев, когда люди собираются вместе и делают это потому что это им важно, прежде всего. Они хотят что-то сказать друг другу, они хотят сделать этот жест и для них это более содержательно, чем возможная встреча даже с тем, вроде бы, ради кого они там собираются. Так что это была такая символическая акция.
И с этого дня и по сей день продолжается спор о том, должен ли был Алексей Навальный вернулся в Россию, притом, что было совершенно очевидно и ему, и он много раз говорил об этом до своего приезда и после возвращения, что в России его ждет немедленный арест и заведомо неправосудный приговор и тюрьма по выдуманному обвинению. Так в действительности и произошло.
Я думаю, что позиция, которую я высказывал по этому поводу и которую я только могу повторить сегодня, вам хорошо знакома. Эта позиция заключается в том, что для политика, который сумел целое десятилетие своей жизни построить на политической борьбе и которые сделал это целью своей жизни, для него, когда надо было принимать это решение, это был вопрос о том, стоит чего-нибудь тот жизненный проект, который он для себя выбрал и в который он превратил свою жизнь. Не вернуться в Россию для Алексея Навального означало бы перечеркнуть ту работу, которой он посвятил годы своей жизни и сказать самому себе, что всё, заканчиваем с этим, ничего не получилось, переходим в другое качество, в другую профессию.
Для профессионального политика отсутствие в России означает конец его дела и конец его профессиональной репутации. Эта логика, несомненно, присутствует и в том, что делали уже после Навального Владимир Кара-Мурза и вел себя Илья Яшин, Пивоваров, например, замечательный политический активист и целый ряд других. Для них это был вопрос о том, остаются ли они политиками или переходят в другое качество.
И упрекать Алексея в том, что он как-то плохо рассчитал или что он не ожидал того очевидного, что с ним должно произойти — это разговор очень наивный. И я думаю, что только люди, которые не знают Алексея, не представляют себе всей его жизненной логики, могли удивляться этому его решению.
И вот он 2 года находится в тюремных условиях. Совершенно очевидно, что тот срок, который ему назначен, является резиновым, что ли. Он будет находиться в заключении ровно с времени, сколько будет существовать этот режим. Совершенно очевидно, что содержание этих судебных решений не имеет, в сущности, никакого значения. Сколько надо будет продлевать его срок, столько и будут продлевать. Очевидно, что Навальный не выйдет на свободу до того момента, пока у власти остается Владимир Путин.
Мы видели несколько дней назад сообщение о комиссии, которая будто бы появилась в тюрьме в ответ на заявление Алексея Навального о пыточных условиях содержания. На протяжении уже многих месяцев мы видим, как власть не ограничивается просто тем, что удерживает его в одной и самых жестоких колоний российской пенитенциарной системы, но и постоянно подвергает его вполне в издевательском тоне бесконечным дисциплинарным наказаниям. Он провел уже больше сотни дней в штрафном изоляторе. Это помещение, которое специально предусмотрено для того, чтобы специально мучить людей, которые там находятся.
И к тому же тюремная администрация постоянно изобретает еще специальные способы издевательств над ним, подселяя к нему людей, которые лишают его сна, лишает его возможности нормально просто существовать даже в этих условиях каменного мешка.
И вот несколько дней тому назад в тюрьме у Навального появились люди, которые относятся сегодня к ОНК. К сожалению, история, которая произошла с этими комиссиями, она очень характерна для российского правозащитного сообщества в целом. Когда-то это была эффективная структура, работали реальные правозащитники, люди с безупречными репутациями, люди, с которыми невозможно было договориться, люди, которые очень широко ставили свои профессиональные обязанности и выполняли их чрезвычайно тесно и был настоящим по-настоящему надзором над российской тюремной системой.
Государство, разумеется, не могло с этим смириться. И спецслужбы российские предприняли по заказу кремлевской администрации целую серию акций, которые были предназначены для того, чтобы выхолостить эту систему, вычистить ее изнутри и заменить тех правозащитников, которые в ней работали, на людей подчиненных, покорных, на людей, с которыми договориться проще простого, на людей которые совершенно иначе понимают свою задачу и по существу, имитируют деятельность этих наблюдательных комиссий.
Было создано несколько таких фальшивых имитационных общественных организации, которые командировали своих людей в эти ОНК. Это произошло, по сути, во всех российских регионах, в том числе, и в Москве. И эти наблюдательные комиссии довольно быстро превратились в сообщество людей, которые имитируют эту правозащитную деятельность. И реальные правозащитники были оттуда удалены. И сегодня мы видим людей абсолютно покорных, лояльных властей, от которых власть может не ждать совершенно никаких неожиданностей.
И вот они появились у Навального. И если мы прочтем отчет, то окажется, что с ним совершенно все в порядке, никакие его требования прекратить над ним издеваться, предоставить ему разумную медицинскую помощь, потому что человек, который находится в этих издевательских, пыточных условиях, нуждается в том, чтобы ему врачи помогли справиться с тем, что с ним происходит, — все это было этими наблюдателями опровергнуто. И, по существу, они объявили его требования несостоятельными.
Это все техника. На самом деле за этими ежедневными обстоятельствами, ежедневными новостями, которые приходят из тюрьмы от Алексея Навального, не нужно забывать о существе этого противостояния. Абсолютно очевидно, что Навальный сегодня является наиболее эффективным, наиболее непримиримым, наиболее принципиальным врагом путинского режима, человеком, которого путинский режим осознает как прямую угрозу себе, с которым путинский режим пытался справиться максимально криминальными методами.
Мы хорошо помним историю отравления Алексея Навального, которая очень подробно был расследована. Мы знаем с точностью до мельчайших деталей, как была организована попытка покушения на Алексея Навального, кто были эти люди, которые на протяжении нескольких лет подробнейшим образом следили за ним, преследовали его, готовили это покушение, потом, в конце концов пытались его реализовать и не смогли.
Помним эту историю, когда единственным аргументом против была фраза: «Если бы хотели, отравили бы». Ну вот хотели, но не сумели отравить. И даже тот распорядок, в котором происходили суды над Алексеем Навальным, как соотносились сроки, назначение этих судов с важнейшими событиями последнего времени, в частности, с началом войны, — эти совпадения заставляют нас еще раз убедиться, что путинские политические тактики в Кремле очень внимательно продолжают сделать за Навальным и очень внимательно продолжают планировать всё, что с ним происходит, таким образом, чтобы максимально заглушить общественную поддержку, которую он может получить. И совершенно не случайно суды над Алексеем Навальным по датам, буквально по дням совпадали с важнейшими решениями о начале военного вторжения в Украину. Нет никаких сомнений за этим, нет случайный совпадений, есть совершенно очевидный расчет, есть циничное, хладнокровное решение прикрыть одно и другим и решить заодно и эту проблему.
Разумеется, нет недостатка в вопросах такого типа, а что же, собственно, мешает властям убить Навального? Отчего он остается живым в тюрьме? В конце концов, это продолжение тех вопросов, которые мы слышали много раз, пока он был на свободе. Сколько раз я слышал это: «А чего это, если Навальный такой эффективный, если его расследования наносят такой большой ущерб репутации Путина и его ближайшего окружения, — чего это его не убьют до сих пор?» Сам Навальный очень любил всегда шутить по этому поводу и говорить, что основной вопрос, на который ему приходится отвечать бесконечно в интервью, которые он дает, это вопрос о том, «а чего это вас до сих пор не убили?» Этот же вопрос существует и сегодня.
Я думаю, то сегодня путинский режим относится к Навальному не только как к своему непримиримому врагу, но и как к важному обменному активу. Именно это заставляет людей, которые держат Навального в тюрьме, истязают его, как-то соотносить свои силы с реальностью и следить за тем, чтобы Навальный оставался жив.
Меня очень часто это спрашивают разные люди, и я вижу эти вопросы и накануне этого эфира и комментарии в разных соцсетях: «А как вы думаете, на кого могут обменять Навального и существуют ли такие планы обмена Навального. Я думаю, что планов этих не существует в качестве готового плана, но есть общее ощущение, что на что-нибудь пригодится. И когда мы говорим об обмене Навального, следует говорить не об обмене на кого-нибудь, а об обмене на что-нибудь. Следует говорить о том, что Путину, по всей видимости, в ближайшее время, все чаще и чаще нужны будут разные политические уступки, потому что он с этой военной операцией заходит не просто в тяжелое, но абсолютно невыносимое положение. И передышка ему чрезвычайно необходимо. И не случайно мы слышим бесконечные разговоры людей из путинского окружения, в том числе, Лаврова, Шойгу и самого Путина о том, как важно было бы получить перемирие. Как важно было остановить войну. Поговорим чуть позднее об этом желании.
Но в любом случае понятно, что инициатива находится не в руках Путина. И ему важно собирать какие-то аргументы, какие-то элементы усиления своей позиции для того, чтобы иметь возможность на этом настаивать. Конечно, самым эффективным способом настаивать на этой позиции были бы военные успехи. Военных успехов нет. Их нет достаточно давно. И мы видим ту грандиозную истерику, которая поднялась вокруг маленьких городков на Донбассе, вокруг которых идут колоссальные по напряженности бои, в частности, вокруг Соледара, который рвали из рук друг у друга официальные представители российской армии и те люди, которые высказываются от имени армии негосударственной. Это всё не оттого, что кому-то особенно полюбился Соледар, а оттого, чтобы были хоть какие-то успехи, а их нет.
Очень много разговоров о предстоящем большом наступлении, но тоже это наступление пока кажется какой-то фантазией. Нет никаких ясных представлений о том, как это наступление могло бы быть подготовлено. Много разговоров о том, что плацдармом для этого преступления могла бы быть Беларусь, но нет реальных указаний на то, чтобы там собиралась какая-то большая армейская группировка.
В общем, короче говоря, в военном смысле предъявить нечего. Поэтому надо будет предъявлять какие-то другие аргументы. И вот одним из таких аргументов, несомненно, является жизнь Алексея Навального.
Мы с вами даже не замечаем иногда, как постепенно и неуклонно меняется эта логика разговора. Потому что мы погружены в сам процесс, мы наблюдаем его вплотную вблизи, день за днем. И нам не очень ясно, как со временем меняется и интонация и содержание этого разговора. Если чуть-чуть отодвинуться, посмотреть на расстоянии, то видно, что разговор с окружающим миром, который начинался в чрезвычайно наступательном, чрезвычайно суровом диктаторском тоне, когда в распоряжении у Путина, казалось бы, были чрезвычайно мощные инструменты. И говорили о том, что вот он сейчас организует колоссальный экономический кризис в Европе, он наставит людей мерзнуть, он возбудит какие-то беспорядки и массовое недовольство в европейских странах, которые будут вызваны, эти беспорядки, бесконечными лишениями и страданиями населения, которая вдруг окажется без отопления, без света, без предметов первой необходимости, без возможности передвигаться, потому что не будет топлива для автомобилей. Дома начнут замерзать, улицы окажутся в темноте и так далее. Постепенно эти разговоры куда-то делись, этих разговоров нет.
Если присмотритесь к сегодняшней повестке дня, то обнаружите, что совершенно все это куда-то ушло. И, действительно, наблюдая за этими событиями изнутри, из какой угодно европейской страны, вы увидите, что не существует абсолютно никакой паники. Вот я нахожусь сейчас в Германии, вижу, что происходит с людьми, разговариваю с людьми, и до меня все чаще доносятся сведения о том, что не произошло никакого роста цен на газ, нет никаких проблем с топливом. Я тут ездил по некоторым делам со своим немецким коллегой, он сидел за рулем и говорил: «Знаете, мы как-то немножко даже удивляемся, что происходит с бензином — он чего-то дешевеет и дешевеет существенно. Мы этого и не ожидали».
Вообще вся эта тематика куда-то подевалась, от нее, собственно, ничего не осталось. Хотя предпринимались беспрецедентно решительные и иногда варварские действия. Сначала было объявлено о том, что Россия в одностороннем порядке изменяет условия продажи своих энергоносителей. Вы помните большой скандал вокруг того, что Россия стала требовать расчеты в рублях. Потом завила, что она не будет ничего поставлять недружественным странам. Потом вообще произошел взрыв крупнейшего газопровода. История, кстати, продолжается. На днях буквально появились сообщения шведских расследователей, которые продолжают изучать, что же там произошло на дне Балтийского моря. И совершенно ясно видят следы диверсии, обнаруживают следы взрывчатых веществ на остатках разрушенного трубопровода. И совершенно очевидно, что сделано это было Россией по приказу российского диктатора для того, чтобы как можно более резко, брутально, грубо поставить Европу в тяжелое положение, лишить ее нефти и газа. Зачем? Вот для этого — для того, чтобы осуществлять этот диктат.
Мы помним дипломатические усилия, которые предпринимала Россия, пытаясь договориться с разного рода альтернативными поставщиками, например, большое давление было развито на страну под названием Алжир, о которой как-то не очень было слышно в российской внешней политике, но оказалось, что это важнейших стран, потому что она является очень значительным поставщиком больших объемов газа на европейский рынок и могла бы очень сильно смягчить этот удар, который Россия наносит. Но в результате это кончилось совершенно ничем. Мы видим, что крупнейшие европейские страны объявляют с удовлетворением, что «мы покончили с зависимость от российской энергии». Прежде всего, об этом заявила Германия — о том, что всё, ноль поставок из России в Германию газа и нефти. И Германия может считать себя свободной от российского давления.
Что осталось? Осталась ядерная угроза, о которой во все более и более карикатурной форме со все более истеричным нажимом говорят люди в путинском окружении. Нет сомнения, что они это делают не по собственной инициативе. Они это делают для того, чтобы оттянуть разумность, уверенность и договороспособность самого диктатора.
Мы долго спорили — и я тоже принимал участие в этих спорах — о том, чем объясняется какая-то невероятная истерическая активность бывшего местоблюстителя президентского престола и бывшего главы российского правительства Дмитрия Анатольевича Медведева. Он с каждым днем забирает все более и более высокую ноту и поднимается на все более какие-то высокие частоты своего визга. После каждого его текста кажется, что дальше, круче уже невозможно, уже истеричнее, визгливее не может быть. Нет, может! — отвечает нам Дмитрий Медведев и выкладывает следующий текст. Уж я не знаю, кто для него пишет, где он нашел этих спичрайтеров, но где-то раздобыл таких очень специальных людей.
Зачем это делается? Затем, чтобы люди, которые отказываются сегодня разговаривать с Путиным осознали всю неизбежность того, чтобы разговаривать именно с ним для того, чтобы на этой фоне Путин выглядел разумным, у мереным и достойным внимания человеком. Тем не менее, от этих разговоров ничего не осталось. Обратите внимание, что на протяжении уже несколько месяцев нет даже никаких разговоров о том, чтобы с Путиным происходили какие-нибудь переговоры, чтобы его куда-то звали. Помните, последний раз, еще давно, в конце лета, в начале осени прошли последние разговоры о том, не может ли оказаться, что Путин приедет на очередной саммит «большой двадцатки» в Индонезию. Но как-то эта история быстро рассосалась. Вместо него в итоге поехал Лавров и то оставался там, по существу, один день и довольно быстро вынужден был оттуда выметаться, получается, стало понятно, что прием, который они там указывают, этот прием абсолютно невозможен.
И вот теперь какие-то объяснения этому он пытается найти в своей пресс-конференции. Может быть, чуть-чуть попозже я поговорю на эту тему более подробно.
Так что остается, собственно, эта общая угроза: «Если будете себя плохо вести, то прибегнем ядерному оружию».
Почему я про это говорю и почему я перешел сюда от темы Навального? А потому что это связанные темы, потому что Навальный остается одним из очень немногочисленным аргументов и очень немногочисленных инструментов, которые остаются по-прежнему в руках Путина. Именно поэтому его и берегут.
Означает ли это, что ему ничего не угрожает, что его жизнь вне опасности? Нет, разумеется, не означает. Потому что мы имеем дело с криворукими дебилами. И криворукость этих дебилов иногда оборачивается тем, что им приказывают отравить, а они отравить, как следует, не могут. И пациент остается жив, а они потом судорожно замывают трусы, да еще рассказывают об этом по телефону. Если вы помните всю эту историю. Ведь эти же самые криворукие дебилы, — ну, не эти по именам, но абсолютно из этой же компании, этого же класса, этого же типа, — это те самые люди физически в руках который находится Алексей Навальный сегодня. И зачем они там уследят или не уследят, что они там допустят или нет, куда они пережмут или передавят, никогда не можем быть уверены в том, что то, что они делают, не приведет к гибели человека, который оказался в их руках, который сегодня находится абсолютно в зависимости физической от людей, которые его держат. Человеческий организм очень хрупкий, человеческий жизнь держится в человеческом теле очень ненадежно, а, тем более, когда речь идет о человеке, который перенес то, что перенес Алексей Навальный. Мы на самом деле не знаем, никто не знает последствий, которые имели для его организма воздействия того боевого отравляющего вещества, которое было к нему применено.
И здесь, конечно, очень важен поступок большой группы врачей, которые, несмотря ни на какую опасность, высказались в пользу Алексея Навального. Я отмечаю эту линию. Заметим, кстати, что среди этих людей было некоторое количество — я пока не буду называть их имена, я думаю, что мы их еще услышим людей, которые имели отношение к истории, собственно, наблюдения. Я даже не решаюсь назвать это лечением, то, что произошло с Алексеем Навальным после его непосредственно отравления. Но среди тех людей, которые имели отношение к наблюдению за ним, за его состоянием в Омске до того момента, когда специальный санитарный самолет, который прилетел за ним из Германии, вывез его в Берлин и где, собственно, Навального приводили в себя в знаменитой клинике «Шарите» и потом под наблюдением врачей он там восстанавливался, реабилитировался, — так вот среди тех врачей, которые подписывали сегодняшнее заявление, есть некоторое количество тех. При внимательном наблюдении мы можем обнаружить, кто имел отношение к этому раннему этапу борьбы Навального за жизнь.
Это создает вероятность, может быть, даже надежду на то, что мы однажды узнаем кое-какие подробности по этому поводу и что люди, которые тогда имели отношение к подержанию жизни Навального, они начнут, может быть, уже начали менять свою позицию. Они приближаются к тому, чтобы начать говорить о том, как, собственно, обстояли дела в реальности тогда, летом 20-го года непосредственно после отравления.
Навальный, находясь в чрезвычайно опасных для его жизни условиях и рискующий каждый день тем, что он находится в руках варваров, в руках профессиональных убийц и мучителей, каковыми являются те тюремщики, которые, собственно, сейчас его держат, Навальный остается одним из очень немногих аргументов, ценностей в руках кремлевского режима. И этим я объясняю то, что нет прямого приказа о его убийстве сегодня, а есть, по всей видимости, приказ о том, чтобы сохранять его для какого-то дальнейшего политического использования. Вот, что я думаю.
И здесь я должен перейти к сюжету общеполитического характера. Потому что я сказал бы, что он несомненно, фигура Навального имеет сегодня очень важное символическое значение. И она важна не только для его друзей, соратников, его коллег, которые продолжают свою работу. И обратите внимание, что команда Навального за это время создала несколько очень мощных медиа, которые продолжают и расследовательскую работу и аналитическую работу и новостную работу. И мы все знаем с вами о существовании канала «Популярная политика» и вообще целого куста разных медиа, которые делает навальновская группа, навальновский штаб, который существует и никуда не делся. Так вот Навальный нужен не только им и не только людям, которые на протяжении многих месяцев, а на самом деле многих лет следили за Навальным, смотрели на Навального и старались поддерживать его инициативы, участвовали в разного рода акциях, которые он создавал и надеялись на него как на важную перспективную политическую фигуру в России. Нет, фигура Навального нужна как символ огромному количеству людей в России, которые продолжают свое сопротивление, иногда молчаливое, иногда активное.
И вот здесь я должен снова вернуться к этой теме и вступить в воображаемый спор с теми, кто говорит о том, что как так вышло, что в России нет никого. Как так получилось, что Россия осталась вообще без? Как так вышло, что все, как один, до единого поддержали эту агрессию, сломились перед диктатором и так далее? Я абсолютно не разделяю этого мнения и не готов согласиться с этими «вообще не», «никто абсолютно…», «все как один…». Это неправда.
Все-таки мы должны с вами понимать, что то, что произошло в России с общественным движением с гражданскими инициативами, с протестным движением, продолжалось больше 20 лет. Больше 20 лет российский режим уничтожал гражданскую активность в России. Уничтожал после того, как она в свое время доказала свою высокую эффективность, свою массовость, свою действенность и так далее. Давайте все-таки помнить о событиях конца 80-х, начала 90-х годов, о тех событиях, которые сделали неизбежным крушение советского режима и те демократические реформы, которые на пространстве бывшего Советского Союза произошли.
Люди, которые говорят о том, то в Украине произошла сначала «оранжевая революция» в начале 2000-х годов, потом Майдан, что это что-то беспрецедентное, что никогда в России не было и не могло бы быть, эти люди просто забывают о том, что в России произошел свой майдан в совершенно других формах, в другом темпе и другим способом, но с чрезвычайно мощным результатом. Это произошло в 90-х годах тогда, когда правозащитное движение, активистское движение, гражданское движение оказалось важнейшей силой, продвигавшей реформы и создававшей гражданские и демократические институты в России. Это просто произошло существенно раньше. Успело забыться и успело смениться другим периодом, другими событиями. И сменилось оно не само. Эта возвратная форма глагола, как будто бы что-то происходит под своим собственным внутренним воздействием, а на самом деле оказывается результатом злой политической воли — это, конечно, всё совершенно несправедливо.
Совершенно очевидно, что на протяжении 20 лет Российское государство во главе с Путиным и с людьми, которые вместе с ними захватили и удерживали власть в России, последовательно создавало ситуацию криминализации любой гражданской активности, любой правозащитной деятельности, любой самостоятельной политической деятельности в России. 20 лет государство последовательно уничтожало свободную прессу, гражданские сообщества, некоммерческие организации, активистские группы и сети.
Последние 10 лет, начиная с 2013 года, это было прямо объявлено преступлением, это было прямо криминализировано сначала на уровне гражданского кодекса, гражданской ответственности. За такую деятельность стали полагаться все большие и большие штрафы. Бесконечно эти сообщества подвергались административному давлению, их закрывали, лишали регистрации, отнимали собственность, их выгоняли из их офисов, им не давали исполнять свои обязанности. Давайте вспомним, что происходило с теми, кто последовательно на протяжении многих лет занимался наблюдением за выборами, как на них была объявлена охота. Вспомните, что происходило с ассоциацией «Голос» и людьми, которые были с ней связаны, как их сживали со свету день за днем.
Постепенно это перешло к обвинениям в уголовных уже теперь преступлениях, появлению специальных статей в Уголовном кодексе, которых теперь уже немало. И статьи за так называемые фейки, за дискредитацию Российской армии, статьи отдельные за приравнивание или вообще за разговоры о том, в какой мере похоже то, что происходит в России на то, что происходило в нацистской Германии в 30-е годы — годы становления гитлеровского режима. Так что все это происходило на протяжении многих лет с использованием всех сил, которые есть у государства и экономического давления и прямого политического давления и силового, буквально военизированного давления. Создавались специальные структуры типа Росгвардии и ее вооруженных сил. Все это мы видим.
И в этих обстоятельствах удивительно, наоборот, то, что у большого количество людей, что у России есть миллионы людей, которые продолжают отказывать этому режиму в поддержке, продолжают искать и находить независимую информацию, продолжают протестовать в тех формах, которые оказываются для них доступны.
И здесь я вспомнил бы то, что происходит в последние дни в России, когда очень немногочисленные следы былого уважения к украинской культуре, украинской истории, украинской литературе, то небольшое количество памятников, памятных мест, географических названий, названий улиц, которые остаются в России — вот эти объекты превратились в места, куда люди приходят, чтобы выразить свое отношение к тому варварству, которое проделывает Российская армия и другие армии, воюющие на стороне путинского режима. Сегодня уже этих армий несколько. Мы с вами помним о том, что существует и наемническая армия, создаваемая день за днем уже на протяжении уже несколько лет на тех территориях, которые были захвачены и отторгнуты от Украины — Донецкая и Луганская область. И то есть уже огромная, потому что речь идет о многих десятков тысяч людей, наемнических формирований с использование уголовников, причем самых страшных, которые сидели по самым жестоким статьям о насилии над личностью. Речь идет об убийцах, разбойниках, насильниках, людях занимавшихся бандитизмом в России. Именно эти люди пригодились сегодня режиму и постепенно из них куют новое поколение героев, нового поколение уважаемых ветеранов. И мы с вами еще столкнемся с этой историей, когда само понятие ветерана, человека отличившегося, проявившего героизм в ходе военных действий — и мы знаем, что такие люди реально существуют и заслуживают всяческого уважения, — само это понятие будет испачкано, замарано тем, что, в сущности, так же называют и такие же государственные привилегии предлагают — ну, в то время, пока еще будет существовать путинский режим, понятно, что с его концом все немедленно прекратиться, — бандитам, которые были рекрутированы, мобилизованы на исполнение всей этой бандитской работы.
Это то, что остается сегодня от российского государства и то, в условиях чего продолжают существовать миллионы людей, которые по-прежнему считают себя обязанными продемонстрировать свой протест, которые приходят сегодня к некоторым памятникам в Москве, в частности, к памятнику Леси Украинки и Тараса Шевченко, классикам украинской литературы. И так это происходит и будет происходить по всей России. И именно голос этих людей будет слышан все больше и больше и на них будет направлено, разумеется, после этого разрушительное воздействие карательной системы России. Для всех этих людей Навальный остается и с каждым днем становится все в больше мере человеком символического значения, человеком, с именем которого связана возможность и необходимость этой борьбы и этого сопротивления, и сам факт существования которого бесконечно раздражает тех, кто от этой борьбы отказался, кто ее предал, кто вступил на тропу коллаборационизма. Я здесь имею в виду таких прогосударственных сегодня, вступивших в союзнические отношения с путинским режимом, бывшее оппозиционные структуры, в частности, лидеров партии «Яблоко», которые сегодня день за днем отстаивают, по существу, путинскую позицию, требуя перемирия, передышки, требуя возможности для диктатора и для агрессора восстановить свои силы. Это, конечно, абсолютно недопустимо.
Я бы здесь обратил ваше внимание на очень точное сравнение. Иногда бывает, что слова работает, бывает, что точно найденная аналогия, она точно прочищает ситуацию и помогает понять, о чем в точности идет речь. Я обратил бы ваше внимание на интервью депутата Максима Резника, известного вам по многолетней работе в Петербургском законодательном собрании, человека, который сам подвергся довольно существенным репрессиям, несправедливым, абсурдным обвинениям, был, в конце концов, выдавлен из России, вынужден находиться за ее пределами. Он очень точно сказал, разговаривая с моими коллегами в программе Breakfast Show, которую вели Александр Плющев и Татьяна Фельгенгауэр, сравнил эту ситуацию с приостановкой изнасилования. Вот представьте себе, что происходит, собственно, акт насилия. Насильник напал на свою жертву и осуществляет над ней свои ужасные действия. И вдруг появляются какие-то люди, которые говорят: «Приостановим это. Давайте паузу как-то… Необходимо немножечко подождать». И вот они приостанавливают. И они не скручивают этого насильника, не удаляют его из помещения, не сажают его под арест и не устраивают над ним следствие, не выносят ему приговор. Нет, они просто приостанавливают его действия: «Вы тут полежите еще, побудьте в этой позе пока. А мы сейчас тут попробуем с вами поговорить». Вот в точности это. Мне эта аналогия кажется абсолютно ясной и необыкновенно точно. Это требуют те, кто выступает за путинское перемирие.
Не существует никакой возможности использовать это перемирие для чего либо, кроме усиления агрессора, кроме восстановления его сил и создания для него новых перспектив развития его агрессии. Вот и всё, больше ничего.
Я бы на этом перешел к другим темам, отметив про себя эту важную двухлетнюю дату тюремного заключения Алексея Навального. Отметив, что за эти два года он остался и, несомненно, не ослаб как действующий российский политик. Он каждый день продолжает присутствовать в российских политических событиях. Он продолжает служить важным ориентиром и важным символом для людей, которые по-прежнему готовы сопротивляться. И в этом сегодня его роль. И когда вы спрашиваете, зачем, собственно, вернулся Алексей Навальный, чего такого он может сделать сегодня, находясь в России, мы отвечаем — вот это. Этим человеком, ориентиром и символом какой-то важной символической силой и важным моральным ресурсом для людей, которые продолжают сопротивление в России. Сегодня в этом положении не может оказаться никто из тех, кто продолжает свою агитацию, свои призывы, свою активность, находясь за пределами. Я не хочу сейчас называть никаких имен. Вы сейчас сами, загибая пальцы, легко вспомните тех людей, о которых в этой ситуации можно было бы вспомнить, и вы легко сами убедитесь, что ни один из этих людей не находится в том положении и не обладает тем политическим потенциалом, каким обладает сегодня навальный. Это абсолютно очевидно. Вот вам и ответ зачем — вот за этим. За тем, чтобы продолжать быть действующим политиком, работающим в России в этих невыносимых и чрезвычайно опасных для жизни условиях.
Из последних новостей, которые мне кажутся важными. Об одних я сказал уже. Я очень высоко ценю усилия тех людей, которые выходят сегодня на улицу даже с очень мирными акциями, с очень символическими, но очень важными действиями, когда они приносят цветы и какие-то другие знаки внимания к тем символическим местам, которые по-прежнему существуют в России. И каждый может эти места найти.
Меня спрашивают, кстати: «А как же Яшин и другие?» Да, совершенно справедливый вопрос. Яшина можно сравнить сегодня с Навальным. Яшин находится в этой же ситуации, в этом же положении и проделывает эту же работу. И Яшин и Пивоваров и Кара-Мурза, и Горинов, и еще целый ряд людей — вот они составляют ту работающую политическую силу. Несомненно, она состоит не из одного Навального. Навальный просто среди них наиболее яркий лидер, наиболее заметная фигура и так далее. Но они вместе с Навальным, конечно, составляют этот отряд. А люди, которые не приняли того чрезвычайно тяжелого, мучительного, может быть, самоубийственного решения, которое принял каждый из них, — нет, этого отряда не составляют. В этом принципиальная разница между ними. Яшина я готов и других упомянутых мной людей перечислять в одном ряду с Навальным, а других — нет, не готов.
Так вот среди других новостей я бы отметил совершенно очевидно, протестную, хотя с и очень скромными, казалось бы, по своей форме действиями людей, которые приходят, чтобы почтить память погибших в варварских атаках Российской армии на украинские города.
И, кстати, я здесь, не углубляясь в конкретные споры или конфликты вокруг конкретных людей, не называя даже лишних имен, просто напомнил бы свою позицию, которая заключается в том, что абсолютно, по-моему, не только бессмысленно, но и недостойно использовать аргументы, которые использует российская пропаганда, говоря о том, что в разрушении жилого дома в Днепре, которое произвело такое душераздирающее впечатление буквально на весь мир, и эти кадры остаются уже несколько дней кадрами, которые заполняют мировые медиа и люди смотрят с ужасом, не веря, что такое подобное может происходить совсем недалеко, по существу, в центре Европы. Так пытаться списать это на действия защитников, на действие ПВО, которая что-то не так сбила и не так уронила абсолютно безнравственно, потому что совершенно очевидно, что ответственность за такого рода разрушения и ответственность за жертвы, которые за этими разрушениями следуют, несет тот, кто организует этот обстрел, кто использует это варварское оружие.
Ведь давайте вспомним, что речь в данном случае идет о колоссальных разрушениях, которые были принесены ракетой, которая является просто отдельным, особенным в своем варварстве видом вооружений. Эта ракета, класс этих ракет «воздух-земля» или, точнее, они называются «воздух-поверхность», потому что они предназначены в основном для использования в море, а не на суше. Это ракеты, которые предназначены для борьбы с крупными группировками военного флота, авианосными группами или большими конвоями военными или чем-то еще. Это ракета, которая своими конструкторами была предназначена для того, чтобы из нее стреляли в белый свет, как в копеечку. Ею стреляют приблизительно «вот в этом направлении», и она прилетает куда-то туда и падает на поверхность моря и взрывается плюс-минус сто метров туда, 600 метров сюда, туда километр, туда полкилометра, в общем, не имеет значения, получается, она создает колоссальный взрыв.
Первоначально эти ракеты предназначались для того, чтобы снабжать их ядерными боеголовками. Потом через некоторое время эти ядерные головки заменили на просто взрывчатые вещества, но чрезвычайно мощные в очень больших количествах. Она не предназначена для поражения каких-нибудь целей, она предназначена для уничтожения всего живого на некоторой территории, некоторой окружности от места своего падения. И люди, которые придумали использовать эти ракеты для стрельбы по городам — это люди какого-то совершенно отдельного, невыносимого уровня подлости. Потому что куда прилетает эта ракета, в этот дом она попадает или в соседний, или на площадь, в торговый центр, в школу, вокзал или еще куда-нибудь — для начала просто никто этого не знает. Она принципиально не предназначена для того, чтобы ею целиться в какое-то конкретное место и говорить, что цель поражена. Какая цель? Там не было никакой цели? Целью был город целиком и люди внутри этого города. И после этого у них еще хватает наглости, притом, что это абсолютно известные факты, которые понятны любому военному эксперту, любому следователю, которому предстоит собрать материал и который сейчас уже этим занимается, для о такого рода действиях для международного трибунала, это будет совершенно очевидно. И в суде они будут объяснять, что они куда-то там целились, а им будут на это отвечать, что «вы целиться никуда из этого не могли, вы стреляли в сторону городу, в сторону большого скопления живых, мирных людей. Вот, что вы сделали.
Ну понятно, когда появляется возможность свалить это на жертву и сказать: «А чего сбили-то? Летела и летела бы. А чего вы ей мешали лететь, куда мы ее запустили?» Примерно на таком уровне эти обвинения.
Это важная очень вещь, важно это понимать и важно не ловиться на такого рода, прости господи, дискуссии. Мне кажется, что это нелепая очень вещь. И зря в ней участвуют те, кто соглашается это обсуждать на таком уровне.
Еще из важных событий недели. Зеркальная новость, о которой я здесь должен был бы сказать, это новость о том, что на крышах домов в центре Москвы стали замечать системы ПВО. Российские власти, военные источники отказываются это комментировать. Первоначально сообщения об этом были довольно мутные. Я старался проследить, собирал источники. Источники были не очень надежные. Но сейчас просто реальные люди это видят. Сейчас интернет наводнен фотографиями, где на крышах зданий, — и здания эти очень узнаваемы, среди них например, здание Министерства обороны на Фрунзенской набережной, которую ни с чем не перепутаешь, — на крышах этих зданий стоят системы ПВО, разумеется, совершенно не предназначенные для действия в большом городе. И вопрос не только в том, что они могут что-нибудь сбить и что-то куда-нибудь не туда упадет. Опять эта логика здесь не работает. Но важен сам факт установки этого свидетельствует о том, что российское командование допускает перенос непосредственных военных действий не просто не территорию Россию, как это произошло в тех областях, которые примыкают к украинской территории — в Белгородской области, в Воронежской области, в Ростовской области. И вот здесь, в центре столицы. Я думаю, что это, несомненно, произойдет. Я абсолютно не удивлюсь, что если окажется завтра, что украинское командование работает над этим — над тем, чтобы совершить, по меньшей мере, демонстративные акции здесь, в Москве. Я не допускаю, что украинская армия будет использовать вот такие варварские силы, как эти громадные ракеты, предназначенные для использования против целых флотов, да и у Украины их, как я понимаю, их нет, и нет носителей, с которых эти ракеты могли бы быть запущены. Потому что такие ракеты базируются на стратегических бомбардировщиках вполне определенного класса и у Украины, насколько я слышал, их нет. Но я думаю, что какие-то атаки в больших российских городах будут, и это будет чрезвычайно важным открытием для людей, живущих в России, для той части российского населения, которая по определению убеждена в том, что не существует никакой опасности, что эта война придет на российскую территорию.
Рамштайн, о котором меня спрашивают многие слушатели. Действительно, вчера и сегодня чрезвычайно важные консультации с участием министров обороны европейских стран, стран НАТО. смысл которых заключался в том, чтобы определить новый график, наметить новые этапные важные ориентиры в поставках современного вооружения в Украину. Все это, конечно, развивается не теми темпами, о которых мы мечтали бы. Все это, несомненно, выглядит гораздо медленнее и гораздо осторожней, чем хотелось бы тем, кто ждет победы Украины, кто считает, что победа Украины и поражение Российской армии является обязательным неизбежным фактором уничтожения тоталитарного путинского режима и возвращение России или тех государств, которые на месте России окажутся после того, как это произойдет в круг нормально, разумно развивающихся демократических государство, в которых уважают права человека, в которых жизнь человека не оказывается отданной в заложники капризом сумасшедшего диктатора. На пути к этому обязательно лежит этап поражения российской агрессии, этап возвращения российским агрессором всего того, что он успел награбить и отобрать у соседнего государства. Для этого Украине нужно оружие.
Опять здесь тот же самый эффект, который мы наблюдаем в экономических обстоятельствах, которые кажутся нам мягкими, плавными и ничего вроде не меняется. Что, собственно, такого изменилось? Какие такие товары пропали из российских магазинах? Да ничего, жизнь развивается по-прежнему, ничего такого не случилось. В действительности мы видим через несколько месяцев радикальное изменение ситуации: страну, полностью утратившую свои политические перспективы. То же самое, собственно, происходит с оружием. Каждый отдельный день кажется нам зря потерянным, кажется лишним днем: Ну вот еще один день прошел — а танков «Абрамс» на Украину так и не привезли, на украинскую территорию. Вот еще один день прошел, а выписали всего одну батарею «Пэтриот», а почему не 50? Потому что так важно было бы закрыть украинское небо.
Но как только мы смотрим на это в насколько большем масштабе, мы видим колоссальные изменения, мы видим колоссальное движение вперед и понимаем, что то обсуждение, которое кажется нам слишком медленным, слишком медленным, слишком робким, слишком непоследовательным сегодня, сердит нас тем, что вот они что-то стоят на месте и все обсуждают. Это то обсуждение, которое было совершенно невозможно еще месяц тому назад. Просто отлистайте назад ленту любого хорошего медиа, которому вы доверяете, на месяц назад. И попробуйте там месяц назад найти что-нибудь из того, что вас сейчас раздражает как недостаточно быстро развивающееся. Кто месяц назад говорил о тяжелых танках? Кто месяц назад говорил о «Пэтриот»? Посмотрите, как это развивается, это очень помогает, это очень примеряет с действительностью, и ты понимаешь, что речь идет о чрезвычайно сложных процессах, в которых тем странам, от которых зависят эти поставки, приходится справляться с чрезвычайно важными событиями внутри них самих. Приходится справляться, чтобы не оголить собственную армию, чтобы не оставить свои собственные Вооруженные силы без современного вооружения, чтобы не пришлось нести какие-то ненужные изменения в деятельность своей собственной экономики.
Никто не может в современной развитой демократической стране коленом надавить на частные компании, которые являются производителями этих видов вооружений, чтобы они работали в другом режиме или предпринимали другие усилия. Все это делается только рыночными механизмами, только заказами, только ценами, только оплатой, только государственными ассигнованиями на это. Все это развивается достаточно не быстро. И когда вы удивляетесь: Что ж такое — деньги выделены, а в Украину они и не поступили? А они и не должны были поступить в Украину. Эти деньги предназначены для совершенно другого. Они предназначены для тех компаний, которые будут производить то самое оружие, которое Украине так нужно. И логику это все-таки нельзя забывать. Нельзя с одной стороны говорить, что Украине требуется оружие, а, с другой стороны, искать какие-то конспирологические затеи в том, что «ага, это все на самом деле выгодно военным корпорациям, которые производят оружие, это они все и устроили, в этом всем есть заговор». Так подождите, заговор или вы хотите поставки танков Украине? Вы на какой стороне, вы за этих или за тех? Вам это кажется позитивным явлением или вы его осуждаете? Нельзя одной рукой туда, другой рукой сюда, так не бывает.
Тем не менее, я очень часто у одних и тех же людей эти противоположные интонации слышу. То они жалуются, что недостаточно быстро поставляют, то они начинают играть заговор в том, что международная оружейная промышленность от этого чего-то выиграет. Конечно, выиграет. И нам бы хотелось, чтобы она выиграла бы побольше, потому что только это является гарантией того, что Украина получит то, что ее армии так нужно.
Не забывайте про это. Это такие внутренние противоречия, которые закладываются в нашу логику, в наши дискуссии, а на самом деле очень много от этого зависит.
И последний сюжет важный, он, может быть, самый общий, общефилософский, но я все-таки к нему вернусь. Я даже найду у себя в Телеграм-канале «Пархомбюро» точную формулировку этого вопроса.
Спрашивает меня мой читатель под ником «Ник». Бывают такие ники: «Вот вы везде говорите, что Путин есть, пока есть война. Но есть такой авторитетный человек, как и вы, Иноземцев. Он выдвигает позицию, что Путин может продать людям поражение, мы, дескать, пытались помочь нашим братьям, но против нас всё НАТО, поэтому не получилось». Режим окуклится, огородится колючей проволокой и просуществует десятилетия. Как говорит Иноземцев, «мы сейчас находимся в 1922 году. Что такое 22-й год? 1922 год — это начало Советского Союза, заложение основ Советского Союза. Что вы об этом думаете?»
Я думаю, что Иноземцев — голова. Я отношусь к Вячеславу Иноземцеву с большим уважением. Мы с ним много лет дружим, много времени проводили за разными обсуждениями и спорами, и мне кажется, эти разговоры очень плодотворными, а сами эти разговоры… я от них получаю большое удовольствие, от общения умным человеком. И то, что говорит Иноземцев, несомненно, соответствует действительности.
Да, это основной мотив сегодня российской пропаганды: «Мы не воюем с Украиной, мы воюем со всем миром. С нами воюют, — как Лавров сказал на этой пресс-конференции, — по доверенности». С нами воюют американцы, Запад и так далее. Дальше начинаются совершенно безумные и лживые исторические аналогии. Сейчас, как вы заметили, началась новая мода объяснять, что во время Отечественной войны 12-го года против России воевала вся Европа. Это ложь. Неправда. В России было в Европе много союзников и союзники, в конце концов, и победили Наполеона при Ватерлоо. Напомним, что Россия в этой битве не участвовала, а участвовали другие европейские страны.
А также, что вся Европа воевала против Советского Союза во время Второй мировой войны. Это ложь, неправда. Мы хорошо помним союзников Советского Союза, не только американцев и англичан, но и французов, которые сыграли роль при освобождении своей территории. Италия, которая в какой-то момент после муссолиниевского режима, свергнув его, воевала против гитлеризма. Сопротивление, которое оказывалось и в Северной Европе, в Скандинавских странах и так далее. И в Восточной Европе, несомненно. Короче говоря, достаточно понимать, что это очередной оборот лжи, который на вас вываливают. Излюбленная история российской пропаганды. И все это нужно для того, чтобы объяснить, что против нас всё надо, мы воюем с ним, и ничего нет позорного в том, что у нас не очень хорошо получается, потому что на нас ополчился весь мир и противостоит вот такой соперник. Да, конечно, так то и будет. Но вопрос в том, что дальше. Да, они это объясняют. Они это продают населению. Предположим, что какая-то часть населения еще какое-то продолжительное время будет продолжать это покупать, будет продолжать считать эти объяснения убедительными, достаточными для того, чтобы продолжать сочувствовать, не поддерживать, а хотя бы сочувствовать этому режиму. Но сможет ли этот режим существовать?
Мое утверждение заключается в том — и, как я понимаю, его не опровергает ни Вячеслав Иноземцев, никто из моих собеседников — в том, что от российского государства отваливаются сегодня такие громадные куски, российское государство сегодня теряет такие важные государственные институты, без которых оно неспособно существовать, не просто удерживать свою территорию. Понятно, что территория России, так или иначе, понесет какие-то потери. Понятно, что какие-то территории, входящие сегодня в Российскую Федерацию в ситуации, когда Российское государство падет, не смогут сами себе объяснить, почему им нужно продолжать в этом историческом эксперименте, почему они должны продолжать быть частью этой исторической общности. И мы, несомненно, с вами увидим какие-то части нынешней России, которые изберут какой-то другой путь. Это может быть связано и с Кавказом, с Дальним Востоком, с территориями, прилегающими к Китаю и Монголии, на крайнем Юге современной России.
Вопрос не только в этом, не только в корках этого большого российского каравая, которые, возможно, начнут отваливаться. Речь идет о том, что сами механизмы управления, реагирования на те вызовы, которые стоят перед любым государством, в России окажутся отсутствующими. Прежде всего, полностью отсутствует правоохранительная система. Она разрушена. Она нужна государству. Государству нужен суд, нужна полиция, нужна уголовно-исполнительная система, государству нужны судебные приставы, налоговые органы, которые умеют настаивать на выполнении налоговых обязательств, таможня, пограничники и так далее — всё это нужно государству. И все это должно действовать эффективно и по закону. Мы видим сегодня день за днем, как эти системы России оказываются, во-первых, абсолютно варварскими с точки зрения целей и логики их действия. Они подчиняются чему угодно — любому произволу, любому указанию любого начальника, они подчиняются капризу, истерике — но не закону. Закон полностью разрушен.
Шутки шутками, но это бесконечное насилие над российским законодательством — изменение Конституции произвольное, введение бессмысленных карательных законов за безумные наборы преступлений, которые, невозможно определить. Сегодня криминализовано неправильное изображение российской территории, притом, что изобразить российскую территорию правильно технически невозможно. Никто не знает, где заканчиваются границы захваченных Россией территорий. И как справедливо замечено несколькими внимательными людьми, даже на новой российской сторублевке присутствует кусочек карты Российской Федерации, на беду как раз западная часть Российской Федерации там совершенно отсутствует то, за отсутствие чего полагается сегодня уголовное наказание в России. Вот эти захваченные территории, они на новых российских ста рублях почему-то не отражены.
То же самое с дискредитацией армии. Вы не можете сегодня процитировать министра иностранных дел России, президента России, во всяком случае, человека, который продолжает себя таковым называть, потому что в их словах есть запрещенные формулировки. Есть слово «война», за которое вас, по идее, должны подвергнуть уголовному преследованию. Вы не можете описать, не нарушая сегодня российские законы, свое посещение германского музея под названием «Топография террора». В котором подробно описано и подробно проиллюстрирована — потрясающая совершенно коллекция фотографий — история становления тоталитарного режима в Германии. История невероятно узнаваемая, история, которая в каждом своем движении, в каждом решении, которое там описано, когда в Германии, например, постепенно внедрялась система «защитных арестов», с помощью которых германское общество, видите ли, защищалось от разных подозрительных личностей, разных неприятных людей, которые мешали развитию этого прекрасного германского общества. Без суда, по произволу чиновников, военных, верховных начальников тайной полиции и политических карательных органов типа СС и так далее людей подвергали аресту, отправляли в концлагеря, и они там погибали просто потому, что кто-то выносил решение: Наше общество должно от этого человека защититься. Это вредный человек, неправильный, неприятный. Мы в защиту от этого человека его арестовываем. Вот отправляем ему бумажку, на которой написано: «Вы арестованы. Мы защищаемся от вас». Ничего не напоминает?
Вот описание этого сегодня является уголовным преступлением. То, что выглядит как намек, а то, что в действительности является не намеком, а прямой констатацией того, что события, которые происходили в нацистской Германии в период ее становления, находят прямые аналогии в том, что происходит в России, сегодня является уголовным преступлением.
Так вот вопрос не только в том, что это вреди сегодняшнему Российскому государству, это лишает государству надежды на будущее. Государство лишенное этого, у которого отсутствует важная часть мозга, у которого кровеносная система состоит из дыр, не может существовать. Вот что утверждаю я. Вот и всё. В этом разница между нашими позициями.
Напоследок я напомню вам о лайках, которые были бы чрезвычайно полезны для этой программы и моего канала, с помощь которого канал мог бы распространиться еще шире в YouTube. Те, кто не подписались еще на YouTube-канал Сергея Пархоменко могут в любой момент это сделать. Потому что это сделает ваши просмотры удобными, вы будете получать уведомления о предстоящих эфирах, а их довольно много. Зайдите ко мне в канал и посмотрите, я за последние несколько недель очень много участвовал в разных сторонних канала по приглашению моих коллег. Я все это собираю. И мои друзья, которые помогают мне с этим каналом, аккуратно все это раскладывают в моем канале. Так что вы можете видеть много выступлений. Если они вам нужны, если вам кажется, что вам полезно будет их послушать, и обо всем этом вы будете получать уведомления, если подпишитесь. Пожалуйста, сделайте это. Потому что мне как-то обидно, что до 100 тысяч остается совсем немного и никак этот порог не оказывается преодолен.
И у вас есть возможность помогать мне донатами. Меня спрашивают, почему я ничего не сказал, как Пригожин грозится YouTube закрыть. Ну, так его давно грозятся закрыть. Попробуют закрыть — будем как-то этому сопротивляться. Будем стараться общаться с вами с помощью такие видео, распространяемых каким-то другим способом. Может быть, это будет менее удобно и эффективно, но все равно будет. YouTube — это почта, это способ доставки. А то, что доставлять, что мы говорим друг другу, что как мы рассуждаем о том, что происходит вокруг, то Пригожин не решает и то от него не зависит.
Вот на этом я бы приостановился с вами до будущей среды, когда мы с вами точно увидимся на программе «Особое мнение» на канале «Живой гвоздь». До следующей пятницы, когда продолжаться наши традиционные вечерние эфиры. Будьте здоровы, всего хорошего, до свидания!