«Самый настоящий детектив»: Дело об ОМОНе на пляже. Эпизод 8
«Примерно, в начале первого ночи мне на сотовый телефон позвонила девушка, сказала, что она работает в баре „Оазис“, и моего сына забрали омоновцы. Если я сейчас пойду, то я еще успею забрать сына. Она сказала еще: „спасайте ребят“. Я сказала, что девушка наверное, ошиблась», — Елена Мартынова вспоминает день, когда ее сына увезли бойцы ОМОНа…
Подписаться на YouTube-канал «Эхо Подкасты»
Слушайте следующий выпуск на любой удобной вам подкаст-платформе, мы есть в Apple Podcasts, Spotify, YouTube и YouTube Music, а также на других платформах. Если вам понравился подкаст, поставьте ему оценку и напишите отзыв — это правда помогает в продвижении.
***
«Примерно, в начале первого ночи мне на сотовый телефон позвонила девушка, сказала, что она работает в баре «Оазис», и моего сына забрали омоновцы. Если я сейчас пойду, то я еще успею забрать сына. Она сказала еще: «спасайте ребят». Я сказала, что девушка наверное, ошиблась», — Елена Мартынова вспоминает день, когда ее сына увезли бойцы ОМОНа.
Это Самый настоящий детектив — трукрайм-подкаст «Эха». Меня зовут Кирилл Набутов, и сегодня мы перенесемся далеко в нулевые годы. В тёплый июль на черноморском курорте. Времена тогда тоже были совсем другие — государство намного охотнее сотрудничало с правозащитниками.
Сегодняшнюю историю мы восстановили по многочисленным свидетельствам, озвучив их другими голосами. История не очень детективно запутанная, но очень яркая, и по нынешним временам дикая. Будет много описаний полицейского — вернее, тогда еще милицейского — насилия, будьте осторожны.
Правозащитники выдвигаются
«Я в то время работал в организации которая называлась „Матери в защиту прав задержанных, подследственных и осужденных“. Это была краснодарская правозащитная организация», — говорит правозащитник Роман Веретенников. События, о которых он рассказывает, произошли летом 2006 года.
«И нам значит написал или позвонил, я уже не помню, корреспонденту, по-моему, он работал тогда в «Новой газете», Евгений Титов. Ему кто-то из врачей из Сочи сообщил, что массово ребята обращаются с телесными повреждениями. И мы с этим Женей Титовым сразу же поехали туда, в Сочи, на место».
«Я помню, приехал в Нижнее Макопсе как корреспондент газеты „Вечерний Краснодар“», — вспоминает журналист Евгений Титов.
Вместе с Романом они были первыми, кто обратил внимание на странную историю из курортного поселка на черноморском побережье. В тот момент было ещё непонятно, что именно там произошло. Похоже, замешан ОМОН. И похоже, есть много пострадавших. Евгений связался с Романом, и они направились в Нижнее Макопсе. Об этом Евгений рассказывает так:
«Вот вы можете представить, чтобы сегодня в крупном городе, миллионном, была независимая газета, которая пишет жестко, хлестко и профессионально. Ну, я, например, не могу себе такого представить, а в 2006 году была газета „Вечерний Краснодар“, я приехал как корреспондент этой газеты, со мной был Роман Веретенников, известный правозащитник, нас встретил Илья Мелконян на такой старой ладе, там, 80-х годов, может быть, 70-х. Ну, вот знаете, как в советском кино, и вот, значит, на этом автомобиле мы поехали, я помню, к нему домой».
«Мы сняли жилье у родителей одних из потерпевших ребят, и там организовали такой штаб. И туда приходили родители потерпевших ребят, ребята приходили, мы их опрашивали. Руководитель нашей организации связалась с комитетом против пыток. Тогда он еще был с Каляпиным. И сообщила об этой ситуации. На место сразу же приехал Олег Хабибрахманов. И мы вдвоем там с ним немножко развернули нашу работу», — правозащитник Роман Веретенников.
На месте правозащитников и журналиста встретило уже организованное общество — в первый же день к ним пришли около 15 человек, готовых рассказать, что с ними произошло.
«Я там иду искать свидетелей, либо каких-то других потерпевших, там ребята стоят возле пляжа на какой-то следующий или через день, ну, торгуют сувенирами. Разговорились с ними. Они, оказывается, тоже были тогда в том кафе. Ребят, ну вы же потерпевшие, да Ну, давайте тогда, может быть, будем добиваться справедливости для вас. Ну, конечно, давайте. Вот таким образом, в итоге мы выявили где-то 29 потерпевших», — правозащитник Роман Веретенников.
О том, что же произошло неделей ранее в том кафе, мы знаем из 29 объяснений, которые дали правозащитникам потерпевшие и свидетели. Для этого подкаста мы озвучили фрагменты из этих объяснений, и постарались воссоздать картину происходящего.
Последняя Дискотека
Теплая июльская ночь в городе Сочи. На часах уже половина второго, но в кафе Оазис кипит жизнь — в самом разгаре дискотека. За столиками сидят веселые компании молодых людей и девушек, а в центре веранды несколько человек пританцовывают под хиты нулевых.
Среди танцующих — 24-летний Юрий Аксёнов, местный предприниматель. Его слова и цитаты других очевидцев здесь и далее мы озвучили другими голосами. Вот что Юрий вспоминает о той ночи:
«Во время танцев ко мне подошёл мужчина на вид около 20 лет, подробнее внешность его я описать не смогу, но смогу опознать. Он сказал мне, чтобы я не танцевал рядом с его девушками. Я отошёл от него. Потом он стал приставать к другому не знакомому мне мужчине и также о чём-то говорил с ним».
Незнакомец по-очереди приставал к посетителям, постепенно продвигаясь к барной стойке. В тот момент возле нее стоял другой местный житель, 23-летний Петр Петров. Он рассказывает об этом так:
«Я стоял у барной стойки в кафе и пил вино через трубочку. Внезапно я почувствовал удар сзади в область почек. Обернулся и увидел двоих мужчин. Один из них был ростом около 175 см., со светлыми волосами, светлой кожей, плотного телосложения, лицо овальной формы, я очень хорошо запомнил его. Он возмутился, почему я пью вино через трубочку».
Петр вспомнил, что недавно перенес операцию, и ему явно не стоит лезть в драку. Он решил не давать сдачи, и просто отошел от барной стойки. Двое мужчин стали искать, кому еще можно испортить дискотеку.
«Я так понимаю, они выпили, стали приставать к каким-то девушкам, унижать их парней, вроде как местных», — говорит правозащитник Роман Веретенников. Это он в далеком 2006 году записал слова очевидцев.
«Мы установили этих девушек, к которым они приставали. Это были пионервожатая и ее сестра. Сестра приехала буквально сопровождающей. Ребят привезли из Татарстана Мы их опрашивали. Насколько я помню к девчонкам по пьяной лавочке приставали. И что-то там над парнями издевались. Характер был такой унижающий. То есть парней там унижали при всем, значит, честном народе. Вот что-то такое было».
Петр, которого ударили возле барной стойки, не помнит деталей этой перепалки — снова обратил внимание на двух неспокойных посетителей он только когда те уже начали размахивать кулаками.
«Потом я увидел, что эти мужчины дерутся с каким-то отдыхающим. Я знаю, что его зовут Алексей и он из Риги. Потом в драку вступило ещё несколько мужчин. Как я понял, все избивали двух людей, один из которых ударил меня до этого по почкам. Потом хозяин кафе и другие люди стали растаскивать дерущихся. Двое избитых мужчин заявили окружающим, что являются сотрудниками ОМОН и пригрозили расстрелять всех».
Экспозиция 1: поселок
Кафе Оазис — небольшое здание с окошком, как у ларька, и массивным подоконником в качестве барной стойки. Над ней висит большая пластиковая модель стакана «Кока-колы», а с другой стороны — рекламный плакат мороженого «Ля фам». К домику примыкает просторная терраса. Невысокий заборчик условно разграничивает столики из дешевого красного пластика — их примерно по пять с каждой стороны от прохода. Такой же заборчик отделяет террасу от галечного пляжа. До Черного моря тут всего метров 20.
Кафе Оазис только ночью превращается в бар для молодежи. Днем оно живет совсем другой, но еще более шумной жизнью. Все места забиты детьми: от самых маленьких с родителями до компашек школьников постарше. Это не местные жители, а постояльцы детского лагеря Дружба.
«Практически весь поселок живет за счет того, что там находится детский пионерский лагерь „Дружба“ и плюс частные гостиницы у людей. Рядом с поселком находится федеральный пост ДПС Магри. А летом в Сочи и на побережье направляют дополнительно командированных сотрудников внутренних дел. Ну, потому что, скажем так, количество населения увеличивается, и, соответственно, нужно побольше сотрудников внутренних дел. И вот, значит, к этому посту Магри было прикомандировано несколько сотрудников сочинского ОМОНа. И они, значит, несли службу на посту Магри, но проживали в каких-то помещениях в этом детский пионерский лагерь „Дружба“, который располагался в Нижнем Макапсе».
Так те двое развязавших драку молодых человека, действительно служивших в Сочинском ОМОНе, оказались этом в маленьком курортном поселке. Побитые, по словам другой очевидицы, всего лишь тремя мужчинами, ОМОНовцы пообещали отомстить и ушли. Жизнь продолжилась, но слух о драке быстро прокатился по маленькому поселку, и были те, кто опасался последствий. Среди них был и 18-летний Геворг Мелконян, гражданин России, с раннего детства проживающий в этом поселке.
«Я знал, что это именно ОМОН, т. к. за два дня до этого, в баре „Оазис“ была драка между сотрудниками ОМОН и посетителями бара. Я предполагал, что будет милицейский рейд и говорил своим друзьям, чтобы они не ходили в бар, чтобы избежать конфликтов», — Геворг Мелконян.
Но на второй день, вечером 18 июля, он проходил по пляжу и все же решился ненадолго заглянуть в кафе — купить напиток и поздороваться с друзьями. Вместе с ним был его 13-летний племянник Артем Оганесян. Они взяли «пепси» и сели за столик. Оставалось несколько минут до полуночи.
У ворот
Лагерь Дружба тянется вдоль речки Макопсе, которую местные называют Макопсинка. Своей дальней частью он прилегает к железной дороге и пляжу, а въезд на территорию находится в 500 метрах выше. Именно там, у ворот лагеря, на КПП сидел уже порядком уставший 32-летний охранник Николай Сердюк. На дежурство он заступил в восемь утра, а на часах было уже 23:30. К счастью, мимо проходил его знакомый Иван Михайлов — местный 25-летний парень, продающий отдыхающим надувные матрасы. Он остановился поздороваться, они о чем-то разговорились и присели на лавочку возле КПП. А еще через пару минут к ним присоединился другой их общий знакомый, 15-летний Эдуард Адамян.
Через несколько минут к воротам подъехал микроавтобус УАЗ, который еще называют «Буханкой» или «Таблеткой». Охранник встал с лавочки проверить, кто это приехал, а его знакомые продолжили разговор. Подходя к машине, Николай обратил внимание, что номера были синего цвета, а окна тонированные. С водительского места выскочил мужчина в камуфляжной форме и ничего не говоря ударил Николая в лицо, а затем в затылок. Охранник упал. Иван и Эдик сидели спиной к воротам, как вдруг услышали шум и крик Николая «Что вы делаете?!». Они обернулись и увидели, что их знакомый лежит возле машины, а его избивают руками и ногами трое человек в камуфляже с эмблемами ОМОН. Еще несколько омоновцев направились к парням. Иван попытался убежать, а Эдик остался стоять на месте.
«Я испугался и растерялся, я спросил: “Можно мне позвонить родителям, мне всего 15 лет”. Омоновец ничего не ответил. Когда меня подвели к УАЗу, один омоновец, ни говоря ни слова, схватил меня за шею и, нагнув к земле, коленом ударил в область живота, отчего мне стало сильно больно, и я согнулся пополам, присев. Он же закинул меня в уазик.
Я понял, что Эдика били — его затащили в машину волоком, он плакал. Я обратился к присутствующим в машине: “Что вы делаете? Он еще пацан!”. Мужчина в темных шортах, красной футболке и тапочках, сидевший справа от прохода, нанес мне удар в область виска.
Внутри находилось пять омоновцев, которые наносили удары по лежащему на полу охраннику Николаю. Как только я оказался в салоне, омоновцы начали наносить мне удары ногами и руками в голову. Я полз в конец салона, где была лавка, чтобы спрятать под ней голову. Когда я спрятался, я продолжал слышать крики Николая и парня-торговца матрасами. Омоновцы, не переставая, матерились. Я почувствовал, что автобус куда-то поехал», — вспоминает Геворг Мелконян.
Буханка въехала на территорию лагеря. Эдик вспомнил, что уже ни раз видел эту машину на территории «Дружбы», а водителя много раз встречал в кафе «Оазис». Машина остановилась в самом конце внутренней улицы лагеря, возле 10-го корпуса. Всех троих грубо вытолкали из машины и усадили на корточки с руками за голову. Эдик заметил стоящий рядом милицейский джип УАЗ. Он вспомнил, что часто видел эту машину на территории лагеря. Последний раз — в ночь недавней дискотеки, когда УАЗ ехал в сторону ворот.
Со стороны второй машины подошли еще несколько омоновцев и один человек в гражданском. Подходя, он по очереди пнул всех троих. А затем, указывая на Эдика, сказал: «Этот был, и с ним еще один в майке с номером 69». Мужчина в гражданском пнул Эдика в спину, тот упал. Несколько омоновцев принялись его избивать, при этом смеясь. Лежащих рядом Николая и Ивана тоже били, и продолжалось это около трех минут. Трех долгих минут. Затем мужчина в гражданском спросил у Эдика, армянин ли он. Получив утвердительный ответ, он сказал: «Сколько у тебя букв на майке, столько ты и получишь», пнул Эдика ногой в бок и отошел. Вскоре ОМОНовцы потребовали от всех троих залезть в багажник УАЗа-внедорожника.
Эдик вспоминает, что они не могли захлопнуть дверцу, потому что им мешала его нога.
«Я не мог ее поджать, потому что в заднем отсеке уже находились Николай и торговец матрасами, и я не мог никак поместиться. Моя нога торчала наружу, ОМОНовцы хлопали по ней дверью, мне было больно».
С усилием Эдик все-таки смог втиснуть ногу, крышка багажника захлопнулась. Омоновцы ушли в сторону пляжа, оставив караулить одного. Было очень душно. Через 20 минут Эдик заметил через маленькое окно заднего отсека знакомую женщину.
«Я знал ее как Анжелу, подругу моей тети Валентины. Через закрытую дверь я попросил ее позвонить моей тете и сообщить, что я задержан и нахожусь в уазике. После этого дежурный ОМОНовец начал ей угрожать: „Позвонишь — уью!“».
Но Анжела Горбань позвонила — сначала родителям Эдика, а потом и другим. Вскоре подошел отец Эдика, и его отпустили из машины. Тем временем основные события разворачивались на пляже.
В «Оазисе»
В кафе «Оазис» все идет своим чередом. Возле стойки сидит Геворг со своим племянником Артемом, которые зашли взять «Пепси». Рядом, на лестнице заброшенного моста снаружи кафе сидит Петр Петров, — тот самый, к которому позавчера пристали за то, что он пил вино через трубочку. За вторым столиком возле стены сидит Елена Мартынова из Ростова вместе со своим сыном Александром, его другом и двумя подругами. Напротив вокруг двух столиков расселась большая компания: пять парней и пара девушек. У самого входа на террасу сидит пара: Юрий Аксенов, который был свидетелем драки накануне, и его подруга Юлия Бокова.
Наступает полночь, и в кафе вламываются тридцать вооруженных людей в камуфляже и масках. Вспоминает Елена Мартынова:
«Я увидела такое, что повергло меня в шок. В кафе вбегают два омоновца в масках, мне показалось, что у них в руках были автоматы. Без каких-либо объяснений они начинают бить прикладами клиентов кафе, в том числе в лицо. Следом за ними вбегают еще 25-30 омоновцев в масках, с дубинками и электрошокерами, и без каких-либо предупреждений начинают избивать всех мужчин-посетителей кафе».
Юрий Аксенов, сидевший ближе всех ко входу, попытался покинуть кафе.
«Они стали кричать: „работает сочинский ОМОН, всем лежать“. … они стали насильно класть на пол людей. Я вскочил и перелез через заграждение, ведущее на пляж. Однако кафе было окружено, и двое сотрудников ОМОНа повалили меня на землю, они тоже были в масках. Я упал на гальку лицом вниз. Омоновцы начали наносить мне удары по спине резиновыми дубинками. Они нанесли более 10 ударов по спине», — вспоминает Юрий Аксенов.
Буквально через несколько секунд ОМОновцы добираются и до большой кампании в центре веранды. Елена Калайда, 26-летняя учительница физкультуры, приехавшая на отдых из Мурманска, запомнила, как кто-то не успел быстро лечь на пол, и омоновец ударил его стулом по спине. Красный пластмассовый стул разлетелся вдребезги. Омоновцы подошли к столу, где сидела Елена, спросили «а вы чего сидите» и ударили по шее одного из ее друзей. Сидевший за этим же столиком Александр Лыжов сразу понял, что к чему, и попытался скрыться.
«Мне показалось, что они пришли отомстить за своих коллег. Однако убежать мне не удалось, меня догнали, повалили на землю и одели наручники сзади. Меня вернули в кафе, и стали задавать вопросы о драке, которая происходила в кафе накануне. Я ответил, что во время драке в кафе не был и мне неизвестно, кто её учинил. После этого один из омоновцев нанес мне удар по спине каким-то предметом, возможно дубинкой. Милиционер сказал мне, чтобы я перелез через ограждение в кафе и пошёл на пляж. Я отказался сделать это, так как был в наручниках. Тогда сотрудники милиции перебросили меня через ограждение. Я упал на гальку, но ударился несильно», — рассказал Александр Лыжов.
Еще попытался убежать Геворг Мелконян — тот самый, который боялся заходить в кафе, но все же зашел за «пепси».
«Я сидел почти в конце бара, ближе к стойке и все хорошо видел. Омоновцы били сидящих, просто сказать, раздавали удары направо и налево, от чего люди падали на пол. При этом омоновцы кричали только „на пол суки“. Я испугался за племянника, ему 13 лет, и я подумал, что его надо уводить с собой. Я перепрыгнул через перила, и когда я еще был в полете, как почувствовал удар в спину. От удара я упал на камни пляжа, и меня стали избивать, человек пять или шесть. Били по различным частям тела, по голове и по лицу. Били ногами, сколько ударов нанесли точно, не могу сказать. Но очень сильно, мне было больно. Также применяли электрошокер», — Геворг Мелконян.
Племянник Геворга, 13-летний Артем Оганесян, не видел всей этой сцены. Он понял, что ОМОНовцы бросаются вслед за теми, кто пытается убежать, и попытался уйти спокойно. На выходе из «Оазиса» человек в маске преградил ему дорогу. Артем сказал, что ему всего 13 лет, и он тут с братом. На самом деле Геворг приходился ему дядей, но Артем называет его братом в своем объяснении — видимо, двое росли вместе и были очень близки.
Омоновец потребовал, чтобы Артем шел на пляж и лёг рядом с Геворгом. Артем послушался. Там сотрудники ОМОНа стали пытаться выяснить, кого они все-таки ищут. Похоже, сами они даже не запомнили лица, поэтому стали допрашивать тех, кто был в тот день в «Оазисе». Одним из них был Юрий, которого только что перебросили через ограждение в наручниках.
«Я сказал, что по-моему это был человек из Ростова. После этого один из омоновцев закинул меня через ограждение обратно в кафе. В кафе уже все лежали на полу. Я оставил свой мобильный телефон на столике и попросил разрешения взять его. Один из милиционеров схватил меня руками за горло и стал душить. Он был в маске, очень высокого роста, около 195-200 см. Он сжал очень сильно, я почти потерял сознание. Меня опустили обратно на пол, один из омоновцев вновь нанёс мне удар резиновой дубинкой», — Юрий Аксенов.
Там же рядом на полу лежала Елена Мартынова из Ростова вместе со своим шестнадцатилетним сыном и его компанией. Омоновцы сказали, что женщины могут покинуть заведение. Елена встала, вместе с ней поднялся и сын Александр. К нему обратился один из омоновцев.
«„Ты что, женщина?“ Мой сын лег. Этот омоновец подошел к к сыну, схватил его за волосы, поднял от земли, развернул к себе лицом и спросил „Ты откуда?“. Сын ответил: „Из Ростова“. Тут же омоновец нанес сыну правой ногой в ботинке удар такой силы, что сын пролетел два метра вместе со столом и стульями, врезался в стену спиной и отлетел на пол. Я просто опешила. Отойдя от ступора, я кинулась к омоновцу с криками: „Что вы делаете! Вы не имеете права, это мой сын!“. Он развернулся ко мне, и обращаясь к двум другим омоновцам, сказал „уберите эту суку отсюда“. Эти двое скрутили мне руки и вытолкали из кафе», — вспоминает Елена Мартынова.
На гальке
Юрия уже в третий раз бросили через ограждение обратно на пляж. Там ОМОН уложил всех мужчин лицом вниз в один ряд, после чего произошла сцена, которую запомнили все участники событий.
«Один из милиционеров пробежал по спинам лежащих, считая при этом вслух. Все остальные смеялись над этим. Один из сотрудников милиции подошёл ко мне и ударил электрошокером в область спины. Потом они спросили, кто тут не русский. Мои знакомые Геворг и Артем подняли руки. Омоновцы сказали, что будут бить их в два раза сильнее», — Юрий Аксенов.
Геворг тоже вспоминает, как он поднял руку и его принялись избивать ногами по всему телу, но в основном целясь в голову или лицо.
«Били примерно минут пятнадцать. При этом оскорбляли нецензурной бранью, имея в виду мою национальность. Били также моего племянника».
Тринадцатилетнему Артему, который, напомню, сообщил омоновцем про свой возраст, досталось не только за национальность. После того, как Юрий сказал, что кажется кто-то из участников драки был из Ростова, омоновцы задали этот вопрос лежащим. Артем Оганесян вспоминает, что поднял руку:
«Кто-то из омоновцев сказал: „зря ты поднял руку“. После этого меня приподняли за волосы и стали бить по лицу. Нанеся несколько ударов, от меня отстали. Через некоторое время меня подняли и отвели в сторону туалета кафе. Двое омоновцев меня подняли под мышки, а третий стал меня бить по рёбрам. Это продолжалось 2-3 минуты. Когда я кашлял, мне наносили очередной удар, после которого я задыхался и кашлял».
После жестокого избиения 13-летнего Артема вернули к остальным на гальку. Там ему и его племяннику Геворгу по очереди наносили удары и требовали рассказать, что случилось ночью 17 июня. Они не могли ничего сказать, потому что их там не было. Когда Геворг сказал, чтобы они не били Артема, ведь он маленький, его обозвали «гнидой черножопой» и дополнительно избили. Похоже, все это продолжалось не менее получаса — из воспоминаний Артема следует, что его успели еще раз отвести, на этот раз к кроме воды, и избили там еще раз.
Другим мужчинам досталось не так сильно, как двум подросткам-племянникам. Александр Лыжов вспоминает, что омоновцы осмотрели его костяшки, на которых не нашли повреждений. Но потом подошел человек в гражданском.
«Как я понял это был тот сотрудник ОМОН, который пострадал во время драки накануне. Я часто видел его в этом кафе. Он был без маски, на вид около 23 лет, он был в панаме, в майке с надписью „ОМОН“ и в шортах. Милиционер, который был в маске сказал, что посмотрел мои руки, они чистые и я не дрался. Милиционер, который был без маски сказал, что его били ногами. После этого он нанес мне удар открытой ладонью по лицу».
Друга Александра, местного ветеринара Анастаса Апостолова, тоже ударили электрошокером и несколько раз ногами. Примерно такие же омоновцы поступали со всеми другими мужчинами посетителями кафе, не представлявшими особого интереса. А вот Петру Петрову, к которому накануне приставали за то что пил вино через трубочку, не повезло — его узнали в лицо.
«Ко мне подошёл милиционер и ударил меня электрошокером несколько раз, потом он приказал мне пройти на пляж и лечь лицом вниз. Затем ко мне подошёл омоновец, который был в кафе ночью с 16 на 17 июля. Он поднял меня за уши и сказал, что узнал меня. После этого он вновь уложил меня на камни и стал бить головой о землю, к нему подошли ещё несколько сотрудников ОМОН и стали бить меня шокерами в область паха, причиняя мне невыносимую боль. Когда я пытался сопротивляться, меня били ногами и бамбуковой палкой по голове», — Петр Петров.
Смолл-ток
Пока все это происходит на пляже, внутри кафе остаются женщины. В целом к ним насилие не применялось, но Елена Калайда видела, как спрятавшуюся под столом женщину ударили электрошокером. А еще она тоже запомнила главного зачинщика беспорядка:
«Среди омоновцев был мужчина в гражданской одежде, точно помню у него была на голове белая панама. Его называли „Петровичем“. Я видела, как омоновцы брали со столов вещи, кто-то из них допивал вино. Один из омоновцев присел к нам с сестрой за стол, в руках у него был электрошок и стал нас спрашивать „чего девчонки делаете, отдыхаете? Как отдыхается“? Мы сказали, что из Мурманска. Он сказал, что там то ли жил, то ли служил. Он называл некоторые улицы нашего города. Потом к нам подошел омоновец в белой панаме. Он сказал, что прожил в Мурманске 18 лет», — Елена Калайда.
Пока этот смолл-ток продолжался, на фоне то и дело допрашивали и избивали лежащих в ряд мужчин, некоторые сильно кричали. К девушкам подсел третий ОМОНовец. Елена узнала его — он был в кафе ночью, когда случилась драка. Он тоже служил недалеко от Мурманска и начал вспоминать местные топонимы.
«Один из омоновцев подошел к нам и положил к нам на стол дубинку, она была из бамбука, я так поняла, что дубинка не их специальная, а они ее взяли на проходной лагеря. Омоновец сказал, что мы дубинку можем взять на память. Я сказала, что может дубинку мы обменяем на кого-нибудь. Он сказал, что такой вариант возможен. Но потом кто-то из другой сказал, что ни кого обменивать не будут. Я просила у омоновца в белой панаме отпустить наших молодых людей, объясняла что нас еще не было, когда его избили. Он ответил, что ему все равно, что никто не сможет уйти от наказания», — Елена Калайда.
В это время Елена Мартынова, которую силой вывели из кафе, пыталась подойти к сыну — его уложили на пляже вместе с остальными. Ее не пускали и грубо отталкивали. В какой-то момент двое отвели сына в сторону, стали бить ногами и электрошокером. Елена стала отталкивать омоновцев от сына, смогла отвлечь их внимание на себя, и Александр смог убежать. В центре веранды сидел человек в красной футболке и белой панаме, которого называли Петровичем. К нему поочереди подводили мужчин с пляжа. Елена спросила у него, что происходит.
«Он сказал, что здесь недавно 20 человек толпой избили двух омоновцев, теперь мы приехали избивать вас. Я сказала: „омоновцы дрались двое не трое“. Я была свидетельницей той драки, в которой вы участвовали. Он ответил: „я вас не помню“. Я сказала: „естественно, вы были пьяны“. Помните вы приставали к девушкам и пытались их изнасиловать? Он, обращаясь к стоящему рядом со мной омоновцу сказал: „так, эту суку в автобус“».
Елену отвели на пляж и не давали сойти с места несколько омоновцев. Она наблюдала, как всех молодых людей на пляже то и дело избивают, и слышала крики и плач ее знакомого Петра Петрова, которого около 15 минут пытали несколькими электрошокерами в области паха.
Под мостом
Не ушли от этого «наказания» не только посетители кафе, но и все, кто попался омоновцам на глаза. Около полуночи по пляжу вдоль гуляли четверо подростков. Левон Каракеян и Армен Кесян, местные 17-летние школьники, а вместе с ними — москвички Оля и Даша, приехавшие на отдых. Когда они сели возле пирсов с видом на море, мимо них пробежал неизвестный им человек и сказал «если что, вы меня не видели». Через пять минут к ним подошли двое мужчин в форме, у одного из них был фонарик. Вспоминает Армен:
«Я сначала подумал, что это, какие-то охранники. Они сказали встать. Я спросил, что случилось, как тут же получил удар дубинкой по спине. Потом меня ударили дубинкой в грудь. Я закрыл голову руками. Тогда мужчина в камуфляже меня спросил: „Ты че в такую стойку встал? Подошел ближе“. И ударил меня локтем по левой щеке. Я сделал полшага назад, и меня ударили дубинкой по левому уху. От удара я упал. Тут девчонки стали кричать: „Не трогайте их, тот убежал вон туда!“»
Левону тоже досталось несколько ударов дубинкой по голове. После этого омоновцы отвели парней под железнодорожный мост. Там стояли еще несколько силовиков, которые принялись допрашивать школьников:
«Один из них обратился ко мне с вопросом: „Драться любишь?“ Я сказал, что нет. Тогда омоновец осмотрел мои руки. Потом омоновец спросил, часто ли я бываю в кабаках. Я ответил, что нет. Он спросил о драке, которая произошла несколько дней назад. Я ответил, что о драке ничего не знаю. Омоновец стал демонстрировать, как работает электрошок. При этом он говорил, чтобы я ему все рассказывал, иначе он меня будет пытать. Вернее, он кричал на меня. После этого омоновец ударил меня электрошоком в ногу. Я отскочил от удара электрошоком. Другой омоновец в это время стал душить за горло моего друга Левона», — рассказал Армен.
«Высокий спросил меня, сколько мне лет. Я ответил, что мне 17 лет. После этого он ударил меня в ногу электрошокером. Затем он стал меня душить и требовать от меня, чтобы я всё ему рассказал. Он ударил меня электрошокером в правый бок, затем ударил в область сердца, оцарапав кожу. При этом он продолжал душить меня. Я отвечал, что мне нечего ему рассказывать.
Истязание продолжалось около 20 минут. Они ничего не добились от нас, потому что мы так и не поняли, что от нас требовалось. Потом они спросили нас, как проехать к кафе «Оазис». Мы показали дорогу. Потом я видел, как два милицейских УАЗика проехали через речку, впадающую в море. Они застряли».
Через лагерь к автобусам
Ближе к часу ночи мужчин с пляжа стали поднимать, заламывать им руки и вести к автобусам. Вспоминает Александр Соргош, местный 22-х летний парень:
«Нас стали выводить в сторону лагеря „Дружба“. Один из омоновцев заломил мне руку за спину так, что я не мог распрямиться и мне пришлось идти, согнув ноги и спину. Через некоторое время я понял, что не смогу идти, так как ноги сильно затекли от такого положения. Я сказал омоновцу, который меня вёл, что я сейчас упаду. Он не среагировал на это. Потом я потерял равновесие и упал на землю. Ко мне подошёл ещё один омоновец и они нанесли мне несколько ударов ногами. Один из омоновцев применил ко мне электрошок. Они подняли меня на ноги и, завели обе руки за спину и повели уже вдвоём».
Елену Мартынову тоже повели к автобусу под конвоем из восьми омоновцев. Все это время она наблюдала, как молодых людей вокруг постоянно подгоняют электрошокером.
«Впереди меня вели Геворга. Он обратился к одному из омоновцев с просьбой отдохнуть, на что тот сказал: „Ложись“. Геворг просто упал обессилев лицом вниз. Сразу омоновец со словами „остановка сердца“ применил к Геворгу электрошок в область ягодиц, отчего Геворг закричал», — рассказала Елена Мартынова.
В автобусе молодых людей клали на пол, и новых заталкивали поверх предыдущих. Юрий и Александр вспоминают, что там их тоже били электрошокером. В то же время омоновцы, очевидно недовольные тем, что пока не нашли своих обидчиков, пошли искать их уже в детском лагере «Дружба».
Двадцатилетний вожатый Евгений Максимов, приехавший на смену из Томска, не знал о происходящем. В половине второго ночи он вышел покурить на центральную аллею перед седьмым корпусом лагеря. К нему подошли трое омоновцев в масках. Один из них без объяснений ударил Максима коленом в в живот, а затем палкой по спине. Вожатый упал, омоновец наступил ему на голову.
«На мой вопрос „что случилось?“ они ответили „остановка сердца“ и стали применять ко мне электрошокер, раз пять-шесть, после чего я кратковременно потерял сознание. Когда я очнулся, я стоял на коленях, мои руки были заведены за спину и их держали», — рассказал Евгений Максимов.
Рядом очнувшийся Максим увидел свою маму Елену. Он протянул ей порванную силовиками цепочку. За это омоновцы начали бить его ногами по телу, а затем заломили руки и повели в сторону КПП, по дороге продолжая наносить удары палками и электрошокером. Максима швырнули на пол стоящего у ворот лагеря уазика, следом затолкали другого вожатого Дмитрия. Максим видел, что его тоже избивали возле седьмого корпуса.
Примерно в это время по территории лагеря шла Елена Сердюк, жена охранника Николая — помните, омоновцы его избили первым и затолкали в багажник уазика? Елена хотела встретить его возле КПП.
«Я увидела милицейскую машину и почувствовала какое-то нехорошее предчувствие и ускорила шаг в сторону КПП. На территории лагеря была какая-то суматоха. Была паника. Кричали женщины. Я видела, что омоновцы кого-то бьют. Я когда бежала к КПП лагеря, обратила внимание, что омоновцы хотели пройти в помещение одного из отрядов лагеря, но воспитательница кричала: „куда вы идете, ведь здесь же дети!“ Когда я прибежала к КПП, там тоже была какая-то паника. Я увидела, что двое омоновцев вели с заломленными руками за спину воспитателя лагеря по имени Женя. Он кричал, что ему больно. Сзади шел третий омоновец и он пинал Женю», — вспоминала Елена Сердюк.
Кто-то сказал Елене, что ее мужа уже увезли в РОВД, поэтому нужно взять его документы и ехать за ним. Немного ранее собравшиеся возле автобусов ОМОНа видели, как Николая вывели из уазика, куда его посадили еще в самом начале нападения силовиков, и повели к автобусу. Увидев толпу, Николай начал кричать: «Звоните родителями и родственникам, иначе они нас всех поубивают». ОМОНовцы его сбили с ног, начали бить ногами и несколько раз применили электрошокер. От этого Николай потерял сознание — это мы знаем из его показаний. Пришел в сознание он уже в автобусе, на полу. На нем кто-то стоял. Он попытался подняться, его придавили сильнее и снова ударили электрошокером, и сказали: «Будешь дергаться еще получишь».
Родители и РОВД
Родители сыграли большую роль в этой истории. Нижнее Макопсе — поселок маленький, и сообщения о нападении омоновцев быстро облетели семьи пострадавших. Точную цепочку событий восстановить сложно, но похоже, что одной из первых начала всех обзванивать сотрудница «Оазиса».
«Примерно, в начале первого ночи мне на сотовый телефон позвонила девушка, сказала, что она работает в баре „Оазис“ и моего сына забрали омоновцы. Если я сейчас пойду, то я еще успею забрать сына. Она сказала еще „спасайте ребят“. Я сказала, что девушка наверное, ошиблась., но она ответила, что в бар ворвался ОМОН, всех избили и хотят увезти в милицию, что моего сына Максима, тоже забрали», — Татьяна Добробаба, мама Максима.
Максим тоже работал охранником лагеря, и был схвачен омоновцами одним из первых. А мама работала продавщицей в местном магазине «Вега», и в момент тревожного звонка находилась на смене. Узнав о ситуации, директор магазина отпустила Татьяну за документами, а затем уже вместе они пошли к автобусам, рассказала женщина.
«Мы подошли к автобусу и стали звать ребят, чтобы они назвали номера телефонов, чтобы можно было позвонить их родителям. Отозвался, знакомый моего сына Лыжов Саша, но сразу же замолчал. Я тогда обратилась к омоновцам, чтобы они отпустили задержанных. Но в ответ мне и Наталье Николаевне стали хамить и оскорблять нецензурной бранью».
Когда первый автобус тронулся, родители попытались помешать его проезду. Из него вышел тот самый двухметровый омоновец в маске, который душил некоторых на пляже, и грубо отпихнул отца Лыжова. Автобусы уехали, а родители на нескольких машинах поехали следом.
Один из похищенных омоновцами, Михаил Саркисян, вспоминает интересный диалог в автобусе после того, как он тронулся. Похоже, кто-то из омоновцев хотел продолжить пытки в новом месте, но другой отверг эту идею:
«Я слышал, что один из омоновцев сказал другому, что нас собираются везти в аул Аше. Я предполагаю, что они нас собрались везти туда, так как этот посёлок малонаселенный и там много лесов. Однако другой омоновец сказал, что это неразумно, так как следом за нами едут родители задержанных ребят».
Вслед за омоновцами ехал крестный отец Михаила, 48-летний машинист водонасосной станции Виктор Коряков. Автобусы проехали мимо Аше, и остановились только во дворе РОВД в большом поселке Лазаревский, в 13 километрах по дороге в сторону Сочи. Там всех незаконно задержанных вывели и построили лицом к забору, с руками за головой. Подъехавший следом Виктор хорошо запомнил эту сцену и очень эмоционально описал ее в объяснении:
«Ребят построили во дворе РОВД, как на расстрел. Мне сразу это показалось странным, так как я знаю многих ребят как нормальных, непьющих юношей, никогда ни в чём криминальном не замеченных. Потом я увидел, что Геворг Мелконян очень сильно избит, он стал терять сознание. Меня это очень сильно возмутило, меня сильно расстроило, что сильные крепкие мужчины в погонах били детей. Я почувствовал собственную беспомощность перед правоохранительными органами. Я всегда думал, что милиция призвана защищать граждан. Я допускал применение силы при задержании особо опасных преступников, но когда бьют ни в чём неповинных детей я считаю это тяжким преступлением».
Вместе с Виктором была его жена Ольга. Показав документы, ей удалось забрать своего крестника Михаила у омоновцев. Вместе с другими родителями она добивалась, чтобы остальных тоже отпустили. Свой разговор с одним из омоновцев она описывает так:
«Потом мы все-таки добились, чтобы один из омоновцев показал нам свое удостоверение, это был помощник начальника штаба ОМОН, капитан милиции Пруидзе. Он нам сказал, что команду ехать и задерживать дал вот тот человек и показал на человека в гражданской одежде. Пруидзе это сделал, чтобы как бы пояснить, что он не виноват в этой ситуации».
Командир представляться отказался и сказал, что разговаривать будет только с прокурором. Все это время омоновцы по очереди заводили молодых людей в здание РОВД. Ольга рассказывала, что шла за ними следом:
«Я стала спрашивать, зачем вы его сюда привели, ведь у него документы есть. Мне стали говорить, чтобы я вышла. Но я отказалась выходить. Тогда один из омоновцев, он был очень высокого роста, он был без маски, опознать я его смогу, ударил меня локтем в бок».
Внутри здания от всех незаконно задержанных требовали подписать бумажку о том, что они не имеют претензий к сотрудникам ОМОН. Охранник Николай Сердюк вспоминает, что отказался подписывать, и тогда один из сотрудников ударил по почкам, после чего он решил все-таки поставить подпись. Николая выпустили только после того, как одна из матерей задержанных начала угрожать устроить митинг.
В это время к РОВД подъехал участковый из Нижнего Макопсе, Николай Новиков, хорошо знакомый с некоторыми родителями.
«Мы стали от него требовать, чтобы он как-то оказал нам помощь, поспособствовал, чтобы вызвали скорую, т. к. Мелконяну Геворгу стало плохо, а омоновцы не хотели вызывать скорую помощь, они ко всему же и перегородили выход из РОВД», — вспоминала Ольга.
Позже Геворга все-таки забрала скорая. Ему диагностировали сотрясение мозга. Участковый тут же на месте стал помогать жителям своего поселка составлять заявление о преступлении на омоновцев. Они пытались ему мешать. Роман Веретенников вспоминает, что активная позиция участкового в ту ночь сильно повлияла на ход дела потом:
«И вот они, значит, стали писать заявление о преступлении, что вот превышение должных полномочий и подавать тут же в полицию. Повезло, что участковый сразу… Мы, кстати, по-моему, даже потом просили руководство главного управления МВД по Краснодарскому краю поощрить данного сотрудника, потому что он поступил именно в рамках закона, да? Потому что одна основная цель полиции — это защита прав граждан. И он именно так и поступил».
Следующие дни
Около 5 утра всех отпустили из РОВД. На следующий день участковый продолжил собирать заявления в прокуратуру. Но некоторые побоялись даже обратиться за медицинской помощью, ожидая новой расправы. Среди них был и Петр Петров, у которого возникли осложнения:
«09 мая 2006 года я получил ножевую рану живота, после этого долгое время проходил лечение. После применения насилия сотрудников ОМОН у меня защемило кожный нерв в области раны и теперь я не чувствую кожу. Кроме того, у меня были боли от применения электрошокера в паховой области, были гематомы на голове. В правоохранительные органы и за медицинской помощью я не обращался, так как всерьёз опасаюсь давления со стороны сотрудников ОМОН».
Но многие из пострадавших все же обратились ко врачам, и рассказывали о произошедшем. Услышав рассказ пациента, один из врачей связался с журналистом Евгением Титовым, а тот, в свою очередь, с правозащитниками. Первые объяснения пострадавших Роман записал по телефону уже на второй день после случившегося, а через неделю они с Евгением и другим коллегой приехали на место.
Правозащитники понимали, что для успешного расследования нужно собрать максимум свидетельств, поэтому не остановились на пятнадцати объяснениях. Роман вспоминает, как они ходили по пляжу и спрашивали случайных людей о случившемся. В поселке почти все были в курсе нападения ОМОНа, и часто подсказывали, где можно найти свидетелей.
«У нас был потерпевший по фамилии Мелканян. И вот он говорит: „меня схватили, били бросили там на камни. Это видела там такая-то девушка, она жительница нашего поселка. С ней была еще одна девушка, фамилии этой девушки я не знаю, зовут так то так, живет в этом доме“. Мы шли в этот дом там, она в тот момент слава богу еще была там».
Сразу стало понятно: работы много, а время поджимает — не все пострадавшие были местными, многие уже возвращались с отдыха. На помощь Роману и Олегу выехала сводная мобильная группа — объединение правозащитников, о котором мы уже рассказывали в самом первом выпуске подкаста.
«Там если не ошибаюсь 5-8 человек, которые также с нами помогали. Мы установили примерно количество, объем работы предстоящей, и высадился десант, так называемая сводная мобильная группа. Мы не вдвоем с Олегом эту всю работу провели».
Мы достоверно не знаем, чем в эти дни занимались ОМОНовцы, но как минимум на четвертый день один из них попытался помешать расследованию. Вспоминает пострадавший Анастас Апостолов:
«Приблизительно через три или четыре дня после вышеописанного инцидента ко мне домой пришли двое мужчин. Дома я был вместе со своей матерью. Один из них представился офицером ОМОН, показал своё удостоверение, но фамилию его я не запомнил. Другой, как я понял, был его адвокатом. Офицер ОМОН предложил мне деньги взамен того, что я откажусь от претензий к сотрудникам милиции либо дам ложные показания в пользу омоновцев. сказал, что один я этот вопрос решить не смогу, мне нужно посоветоваться с другими ребятами. После этого они ушли.»
Сцена с фотографиями
Правозащитникам удалось оперативно собрать объяснения большинства пострадавших, но для успешного расследования все еще оставалось много проблем. Главная — маски на лицах большинства омоновцев. И вот в какой-то момент Роману показалось, что есть шанс преодолеть и эту проблему:
«Была информация, следователь позвал в отдел полиции всех омоновцев, зачем, я не помню. А у нас на тот момент была задача установить по максимуму кто там чего делал из этих омоновцев. Потому что там были какие-то описания внешности, фотографии этих омоновцев. И вот была информация, что омоновцы должны к такому-то часу приехать в отдел полиции. Рядом со входом в этот отдел полиции, ну метрах там в 50, стояло какое-то заброшенное здание двухэтажное или трехэтажное. И вот я на балконе, по-моему, на втором этаже залег с камерой хорошей, чтобы фотографировать всех, кто заходит в отдел полиции. Для того, чтобы в последующем эти фотографии показать потерпевшим, может, они кого-нибудь узнают».
Роман уже плохо помнит детали этой миссии в духе фильмов о снайперах. Ещё бы. Это лето. Сочинские субтропики. Палящее солнце. Но, кажется, он пролежал на балконе с фотоаппаратом зря — омоновцы так и не приехали в тот день по вызову следователя. Однако, для общего хода дела это было уже не так важно, потому что прокуратура всерьез приступила к работе.
Следствие и суд
«Следствие вел на месте следователь. Это был следователь по особо важным из Краснодарской прокуратуры краевой Зиниша Юрий Станиславович. Ну и они очень конструктивно принимали нашу помощь, мы ему сразу привезли, можно сказать, все на блюдечке», — рассказал Роман.
Следователь охотно допрашивал всех, кто уже успел дать объяснения Роману и коллегам. Более того, правозащитники помогли следствию добраться до свидетелей, которые успели уехать из Сочи.
«Какие-то свидетели, у них заканчивается срок отпуска, отдыха, им нужно убывать домой. Вот они улетали, а мы установили, что они являются свидетелями. И потом следствию заявляли соответствующие ходатайства, что нужно допросить таких-то лиц, потому что они такими-то сведениями обладают. Мы помогали следствию, оплачивали этим свидетелям проезд, из Мурманска, предположим, даже были свидетели, заставляли их следовать на следственные действия».
Следствие установило первых подозреваемых довольно быстро — пятерых омоновцев взяли под стражу. Но главный зачинщик побоища, человек в белой панаме и красных шортах, оставался не под стражей на все время следствия. Его зовут Максим Ожгихин, и он якобы уволился из ОМОН за день до нападения на кафе и детский лагерь. Его приятель Алексей Ковалев, с которым они вместе влезли в драку накануне, прошел по делу как свидетель.
В ходе следствия выяснился еще один эпизод, в котором эти двое попытались решить проблему похожими методами. Всего за неделю до этих событий Ковалев позвал Ожгихина решить конфликт между его дядей и жителем города Сочи по фамилии Кафтанов. Вот как омоновец попытался решить конфликт.
«С целью скрыть свои дальнейшие преступные действия от окружающих Ожгихин завел Кафтанова за угол дома, где нанес ему два удара рукой в область головы. Затем, демонстрируя не установленный органом следствия топорик, взял его за руку и, высказывая угрозу отчленения руки, стал имитировать удары им по руке Кафтанова», — это цитата из приговора.
Также следствие установило больше подробностей судной ночи возле кафе Оазис. Например, этот же Ожгихин после пыток шокером угрожал утопить Петра Петрова в море, и двое омоновцев потащили его к воде. А в автобусе вожатому Евгению Максимову угрожали сексуализированным насилием, заставляли спускать штаны и тыкали палкой в область ягодиц.
«В общем, их было человек 45 омоновцев, в итоге только где-то 7 человек, если я не ошибаюсь, стали обвиняемыми по делу, потому что их могли опознать свидетели, потерпевшие. Ну, остальные были в масках, естественно, остальные сбежали от уголовного наказания», — говорит правозащитник Роман.
Перед следствием и судом омоновцы отрицали, что применяли какое либо-насилие. О планах провести рейд не знал никто, все попали на него случайно. Какое совпадение! При этом они меняли показания по ходу дела, пытаясь исключить из обвинения применение спецсредств. Но другие сотрудники ОМОН подтвердили: на рейд выезжали сразу с шокерами и дубинками.
Также помогли милиционеры из РОВД, в которое привезли задержанных. Дежурный вспоминает, что подготовил бланки для составления протокола, но омоновцы не стали их заполнять. Наблюдая сцену во дворе с построенными вдоль стены подростками и скандалящими родителями, дежурный создал группу разбора незаконного задержания.
Кроме семерых обвиняемых суд установил еще несколько омоновцев, которые находились на рейде, но не смог доказать их участие в избиениях. Их свидетельства помогли подтвердить вину тех, кого смогли опознать потерпевшие. В октябре 2008-го суд приговорил Максима Ожгихина к пяти годам по трем статьям — превышение полномочий, побои и угроза убийством. Остальные получили от трех до четырех лет реального срока.
Эпилог
Роман тогда только начинал работать правозащитником. За следующие почти 20 лет в профессии он не припомнит, чтобы когда-то еще следственные органы настолько охотно шли навстречу правозащитникам:
«Я просто не помню, чтобы вот именно так мы совместно поработали по какому-либо делу. Постоянно приходилось государство пинать, заставлять, устанавливать, находить виновных, наказывать их справедливо. А вот в данном случае прям… Это, может быть были такие времена, травоядные. Мы, помнится, давали пресс-конференцию в Краснодаре, На ней присутствовала представитель ГУВД, представитель администрации Краснодарского края, прессы много было. То есть, представляете, да? То есть, прямо как-то приятно вспоминать вот этот формат работы».
Журналист Евгений Титов тоже вспоминает с теплотой те времена.
«И я совершенно свободно, безо всяких препятствий взял у него интервью, я записал все обстоятельства произошедшего, никто не препятствовал, никто не приезжал, я совершенно свободно обо всем этом написал, и вышла большая публикация в газете „Вечерний Краснодар“. Конечно, 2006 год, это уже были не 90-е, но отголоски 90-х, они еще чувствовались. Слово прессы еще что-то значило. Действительно, по результатам публикации кто-то мог принять меры. То есть буря свободы в 90-е пронеслась над Россией, но после этой бури вот этот последний ветерок еще чувствовался».
Но дело было не только в духе времени. Евгений видит много вполне прагматичных причин, по которым государство было заинтересовано в раскрытии именно этого дела.
«Знаете, я уже почти 9 лет живу в Литве, но даже здесь, когда я встречаю, скажем так, серьезных людей, они говорят: „О, Сочи, ну это же армянский город“. И в этой шутке есть доля шутки, потому что действительно доля армянского населения в городе Сочи значительна. Может быть, даже очень значительна.
И вот представьте, в Сочи избили армян, оскорбили по национальному признаку, но это серьезно. И если бы власти или правоохранительные органы должным образом не среагировали, то родители вот этих избитых подростков могли, к примеру, начать решать вопрос через армянскую диаспору. И вот этого никто не хотел, то есть никто не хотел чтобы здесь еще появился вот этот межнациональный аспект потому что Кавказ это дело еще более тонкая чем восток.
Еще один важный момент состоит в том, что Сочи это не просто какой-то там рядовой российский город, а это все-таки главный российский курорт и легендарный мэр города Сочи Вячеслав Франков, ныне покойный, говаривал так: «Сочи — это курортный район Москвы». Это действительно так, это город на глазах у всей России. И вот представьте, в разгар курортного сезона ОМОН избивает местных жителей, избивает отдыхающих. Для курорта это была огромная антиреклама, значит местный бизнес теряет свои деньги, а если местный бизнес теряет свои деньги, значит и местные чиновники теряют свои деньги и прокуратура теряет свои деньги. Понимаете, и в этом смысле наказать виновных было выгодно всем».
Это был подкаст «Самый Настоящий Детектив» от «Эха». Текст прочитал я, Кирилл Набутов, написал сценарий Олег Ян, редактировал Артем Беседин, композитор и звукорежиссер Антон Образина. За материалы дела спасибо «Команде против пыток». Чтобы поддержать наш подкаст, вы можете совершить пожертвования по реквизитам в описании, это нам очень поможет. А еще нам поможет, если вы поставите положительные оценки или лайки там, где вы его слушаете, и оставите комментарии — так нас услышит больше людей. Спасибо и до встречи!