«Пастуховские четверги»
На всякий случай пригодится легитимность, особенно в общении со всякими внешними супостатами. И по характеру Путин не очень любит пасовать и прятать голову в песок. Много, конечно, разговоров насчет того, что «бункерный дед». Был бы он бункерным дедом, вы бы сейчас ходили все победителями по Красной площади. Надо реальность уметь признавать…
Поддержать канал «Живой гвоздь»
А.ВЕНЕДИКТОВ: 21 час, 5 минут в Москве. Всем добрый вечер! Владимир Борисович Пастухов. «Пастуховские четверги», на своем месте. Четверги, они и есть четверги, куда деться. Владимир Борисович, добрый вечер!
В.ПАСТУХОВ: Добрый вечер, здравствуйте, Алексей Алексеевич! Рад вас слышать.
А.ВЕНЕДИКТОВ: И видеть. Это канала «Живой гвоздь», оно же «Эхо Москвы». Всем привет! Не буду обманывать наших слушателей. За две секунды до эфира вы сказали о том, что вам кажется, что сейчас наступает время, которое очень похоже на март, апрель 22-го год. Давайте ее поясните, и это будет затравкой перед рекламой.
В.ПАСТУХОВ: Мое понимание, как движется история: она всегда движется от точки до точки. Потому что есть определенные точки, в которых открываются какие-то точки возможностей, какие-то варианты развития событий. И дальше в силу тех или иных обстоятельств в силу каких-то обстоятельств, он реализуется — правильный, неправильный — какая разница? То есть в этот с момент как на картине про русского богатыря есть три (на самом деле в десятки раз больше, как в теории струн) очень много дорог. И потом происходит какой-то выбор, правильный, неправильный, сознательный, несознательный — это не имеет значение. И когда ты этот выбор сделал, ты какое-то время становишься его рабом. То есть становишься рабом сделанного тобой, не тобой выбранного.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Владимир Семенович Высоцкий песню «Колея» написал об этом.
В.ПАСТУХОВ: Да, и ты в этой колее движешься. Тебе все время кажется, что «да я могу из этой колеи выскочить, я это могу, я то могу… а если этот так сделает, а этот так ответит». А на самом деле очень долгое время из этого колеи уже выскочить невозможно, потому что каждый твой следующий шаг, он обусловлен дорожкой шагов предыдущих. И так продолжается до какой-то следующей точки, где происходит накопление. И — бац! — и пригорок. И там как бы тверже почва, глинистая, не глинистая, я тут не специалист, и колея становится не такой глубокой, и опять ты перед выбором.
То есть у меня глубокое убеждение в том, что был момент, если мы говорим конкретно про эту войну, когда все эти задумки широкого масштаба с Гостомелем, с быстрым входом, с переворотом — я не знаю, какой там хлеб должен быть в Украине ( не бородинский) арнаутка там, условно говоря, — с хлебом-солью на входе. Всё это провалилось. То есть, условно говоря, стало понятно через неделю-полторы, от начала марта. И, условно говоря, до Рамштайна первого был какой-то выборы. Опять, лучше, хуже — не мне судить.
А.ВЕНЕДИКТОВ: В смысле соглашение.
В.ПАСТУХОВ: В смысле соглашения, в смысле вообще поворота войны. Соглашение — это часть. Но там была точка, когда можно было реально какой-то путь выбирать. Потом, мне кажется, что, несмотря на все сложности, перипетии, так дальше оставалось только на зубах — то одна сторона, то другая, — на зубах держать, держать, идти. И все это было предопределено: и русские наступления и украинские контрнаступления, и как бы одно вытекало из другого — и позиция Америки и позиция Европы, потому что выбор уже тогда был сделан.
И сейчас мы подходим ко второму пригорку за два года, когда возникает некая возможность выборов, или, по крайней мере , к этому подталкивают. То есть это зенит этой войны. Дальше либо продавится и движение пойдет по этой колее, либо выскочит, пойдет в другую колею, на что многие рассчитывают. Больше всего рассчитывают в Москве и в Вашингтоне, то есть у них интересы сейчас парадоксальным образом совпале.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Во-во, я почувствовал ваше пересечение. Я напоминаю, что это потому что… мы через 3 минуты вернемся. И мы продолжим, безусловно, эту тему. И сегодня же, 7 декабря в четверг, как вы знаете, принято решение о назначении президентских выборов в Российской Федерации. Мы тоже поговорим, зачем нам это.
Пока идет реклама, вы можете зайти на shop.diletant.media, потому что у меня есть для вас хороший подарок. Это диски Шевчука. Винил.
В.ПАСТУХОВ: А я?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Я услышал. Более того с автографами на каждом диски, причем ДДТ двойной. У вас есть три минуты, чтобы зайти, быстро схватить и побежать. Это экземплярчик мы оставим для Владимира Борисовича Пастухова.
В.ПАСТУХОВ: Напросился. Мне даже не стыдно. Так хочется, что не стыдно.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Мы с вами бесстыдные, это давно известно. Сами слушатели пишут в чате. А пока реклама
РЕКЛАМА
А.ВЕНЕДИКТОВ: В Москве 21 час, 14 минут, мы продолжаем «Пастуховские четверги».
Владимир Борисович, президентские выборы в России — нам это зачем? Собственно говоря, в четырех регионах введено военное положение и по смыслу Конституции это новые территории, так называемые, можно было отложить. Какого хрена тратить на это деньги? Их и так не много. Напрягать несчастных этих бюджетников, их много. Напрягать 100 тысяч членов участковых комиссий. Нафиг это надо? Господи, Украина продлила, а мы чем хуже?
В.ПАСТУХОВ: Здесь очередь многослойная. Это не объясняется каким-то одним способом. Поэтому проводим, а поэтому не проводим. Мы все понимаем, что при желании можно было бы эти выборы отменить, забыть и ничего бы абсолютно в реальной жизни российского общества не произошло.
Второе. Мы можем себе также понять, что если завтра, условно говоря, некий условный Кирилл на некоем условном Соборе, скажет, что пора возродить русскую монархию и предложит начать с Владимира Первого-2.0, то абсолютно тоже ничего не произойдет. И коронуют строго в те сроки, которые предусмотрены для президентских выборов, и никакой проблемы не будет. Даже представителей найдут предыдущей династии Романовых, которые скажу, что он их дальний родственник.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Кирилл Михайлович, вы слышите, к вам обращается Владимир Борисович. Надо уже и о судьбе подумать.
В.ПАСТУХОВ: Меня книга, родственники подарили, гигантского совершенно размера, но я ее не смог осилить — там под страниц под 1.5 тысячи — родословная Путина.
А.ВЕНЕДИКТОВ: У меня нету.
В.ПАСТУХОВ: Я вам покажу скоро.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Если вы мне покажете, я ее потом найду здесь.
В.ПАСТУХОВ: Я-то рассчитывал, что там все по-простому закончится — дедушкой поваром, а там проводится, что это, в конечном счете, все равно Рюрикович.
А.ВЕНЕДИКТОВ: В варяжской дружине участник.
В.ПАСТУХОВ: Да-да.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Берегите книгу! Сеня, береги руку!
В.ПАСТУХОВ: Теперь я понял, чем могу вас удивить.
То есть то же бы ничего не произошло. То есть мы понимаем, что политически прямой потребности жизненной проводить — нету.
Первое: У него есть определенное самоуважение. Он вообще-то на самом деле считает искренне, что народ его любит. Он абсолютно всерьез верит, что те, кто против него выступает, это кучка вырожденцев. Есть 5% населения (где ж их нету?), всегда есть девиационные 5% населения.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Девианты. Чтобы не оскорбить.
В.ПАСТУХОВ: Да, политические девианты. Он реально считает, что это дело чести его. Во-вторых, он считает, что не должен лишать людей праздника.
То есть он не чувствует угрозы и считает, что так оно должно быть.
Второе: При всем притом они на инстинктивном уровне понимают, что есть какая-то ерунда, они из пакостной западной политической философии. Там верить этому не верить — это еще большой вопрос, но на всякий случай, есть такое слово «легитимность».
А.ВЕНЕДИКТОВ: Не помешает.
В.ПАСТУХОВ: Да, не помешает. Потому что, может быть, ерунду говорят, брешут, конечно, как всегда, но черт его знает? Есть такое слово «легитимность». Поэтому если есть такая возможность взять и отрезать как бы легитимность, — будет, как у Зеленского на самом деле. То есть пройдет срок и все равно появится какая-то часть людей, которые будут вести себя как Шура Балаганов с Паниковским. — «Ты, кто такой?» — «А ты кто такой?»
А.ВЕНЕДИКТОВ: Нехорошо.
В.ПАСТУХОВ: Это как бы второй вариант.
Третий вариант связан с тем, что на самом деле эти попытки избавиться от выборов, они носят плохие коннотации, потому что вроде даже Борис Николаевич Ельцин в гораздо худшем состоянии их отверг. Мы же понимаем, что вся дилемма 96-го года бы не в том, что Ельцин только и Зюганов, а в том, что была как бы третья сила, которая назвалась Коржаков со товарищи. Причем не просто Коржаков, за ним стояли люди, которые говорили, что всё, чрезвычайное положение, всех — под диван, и вообще закончили с этой всей ерундой.
И тогда Ельцин в гораздо худшем состоянии сказал: «Нет, проведем выборы». Тогда, конечно, это жуткое зрелище танцующего Ельцина на всю жизнь запомнил. Несчастный человек, и тяжело ему было…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Только давайте скажем, что сам выбрал, никто его не заставлял.
В.ПАСТУХОВ: Сам выбрал этот путь. С высоты сегодняшнего дня, что я могу сказать? Что хоть 96-й год и сломал нам, можно сказать, историю…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Поспорим когда-нибудь.
В.ПАСТУХОВ: Поспорим когда-нибудь. Я бы сказал, не сам по себе. В цепочке. Вот мы 30 лет 91-го отметили, 30 лет 93-го. Вот дойдем до 30-летнего 96-го…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Договорились.
В.ПАСТУХОВ: Да, бог любил троицу. Если Ельцин тогда… все-таки, выборы все равно достойны опять-таки в сравнении с переворотом, в сравнении с тем, что спрятать голову в песок…
То есть набор обстоятельств. То есть нет и не ощущается угрозы. На всякий случай пригодится легитимность, особенно в общении со всякими внешними супостатами. И в третьих по характеру он не очень любит пасовать и прятать голову в песок. Много, конечно, всех этих разговоров идет насчет того, что «бункерный дед». Был бы он бункерным дедом, вы бы сейчас ходили все победителями по Красной площади. Тут надо реальность уметь признавать.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Вы сказали о том, что в политико-военных действия интересы России и США начали совпадать. Что вы имели в виду?
В.ПАСТУХОВ: Во-первых, я ориентируюсь по эмпирике, то есть не надо ходить в лес к гадалке, искать Вангу в землянке. Смотрите, что происходит. В Америке идет замораживание помощи Украине.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Слушайте, ну, проголосуют, Владимир Борисович. До 15 декабря, через неделю.
В.ПАСТУХОВ: Проголосуют, дай бог. Но сколько нервничать заставляют-то. И России это выгодно. Каждый день нервотрепки — это выгодно. По крайней мере , внешне эмпирически это все совпадает.
У меня ощущение, что совпадение их интересов носит… как раз вот связанные вопросы, это электоральное совпадение. То есть там, в принципе, никакого сближения позиций нет ни на грош. И могли бы сожрать друг друга — сожрали бы. И проблема в том, что жизнь показала, что не могут сожрать Ни Путин Байдена, ну и Байден Путина пока не может. Что бы ни говорили, не может.
И получается ситуация. Надвигаются выборы, и в этих условиях есть такой выбор…
А.ВЕНЕДИКТОВ: То есть американские выборы.
В.ПАСТУХОВ: И российские тоже. И выбор такой: Если ты не можешь во время этой гонки во время электорального цикла победить, ты, по крайней мере , не должен проиграть. Вот такая формула. Программа максимум: конечно, хорошо победить. А если не получается? То есть надо исключить тогда какой-то разгромный проигрыш. Надо прийти с каким-то результатом. Это их сближает. Байден хотел позитив, сюрприз — ну, кто же у нас не любит подарки на Новый год, — но боязнь получить совсем не тот подарок, на который рассчитывали, она, похоже, превосходит.
И в России: надо прийти с каким-то результатом. Лучше, конечно, с Авдеевкой.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ой, я вас умоляю! Вот это ваша зацикленность — ваша, в смысле всех, — то тебе Бахмут, то тебе Авдеевка. Ну nihil. Ну Авдеевка. Завтра — Мавдеевка, послезавтра — Шавдеевка. Ну, не Херсон же. И не Харьков же.
В.ПАСТУХОВ: Можно я побуду Венедиктовым?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Рискните.
В.ПАСТУХОВ: Они живут короткими периодами времени. Вот сейчас конкретно идет некий трехмесячный цикл, в который они вступают. И в рамках этого трехмесячного цикла нужны какие-то минимальные результаты. А там, что она значит, что она не значит — это второй вопрос. Вот нужно показать конкретный электоральный успех.
Второе: Есть некая надежда, что взятие Авдеевки — это будет как бы психологическим ударом, после которого, если еще американцы подмогнут, то вот тут-то, наконец, Зеленский и сподобиться сказать: «Давайте о чем-нибудь договариваться».
А.ВЕНЕДИКТОВ: За Авдеевку. Не смешно.
В.ПАСТУХОВ: Ну, мечтать никому не запретишь.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Это правда.
В.ПАСТУХОВ: Я боюсь, что они смотрят на это из своей амбразуры Генерального штаба еще чего-то немного иначе, чем мы с вами.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Это понятно. Я просто думаю, что Владимир Владимирович смотрит иначе. То есть можно превратить любое действо в победу — любое.
В.ПАСТУХОВ: Это очень интересный вопрос. Мне кажется, что все-таки нельзя недооценивать ведущую роль Владимира Владимировича, но и нельзя ее переоценивать.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Не-не, это его выборы. Я согласен кроме одного: «Это моя кампания, это мои выборы — и я буду решать».
В.ПАСТУХОВ: А дальше появляются люди, которые понимают, что его кампания, его выборы. Эти люди пытаются на фоне этой кампании сделать ему приятно.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Это точно.
В.ПАСТУХОВ: И сейчас будет просто кастинг людей… Вы знаете, в молодости мы где-то далеко-далеко в Подмосковье снимали какую-то халабуду, куда ребенка вывезли.
А.ВЕНЕДИКТОВ: А вы уверены, что это можно публично рассказывать?
В.ПАСТУХОВ: Да. И там был кот. И это кот очень хотел нам понравиться. Но поскольку там было много мышей, то он их ловил. И в этом все было классно, кроме одного: когда он хотел, чтобы мы его похвалили, он их выкладывал прямо на постель утром рядком.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Понимаю.
В.ПАСТУХОВ: Сейчас вот этих котов, которые будут выкладывать мышей дохлых на кровать…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Это я понимаю и одобряю такой подход. Новый камзол пошили, ваше величество! Понятно. Поэтому Авдеевка как дохлая мышь…
В.ПАСТУХОВ: Авдеевка исключительно, как эта дохлая мышь.
А.ВЕНЕДИКТОВ: «Прямая линия», которая будет ровно через неделю, в четверг — видимо, он решил перебить «Пастуховские четверги», но не удастся ему это сделать, — я думаю, что он там про СВО, конечно, поговорит. Но мы увидим некие мазки новой кампании, которые, на мой взгляд, будут отнюдь не про военные победы.
В.ПАСТУХОВ: Это очевидно. Это уже видно по предварительным… по увертюре, я бы сказал. Увертюра уже позволяет приблизительно прикинуть, какая будет опера и что будут писать опера. Поэтому да, кампания будет о том, что эта война — это маленькая такая погрешность на нашем великом пути в будущее. И они постараются компенсаторно замазать эту реальность методом дополненной реальности. То есть, я, в принципе, вижу эту электоральную кампанию как такие замечательные… Гугл.Гласность…. Я не знаю, есть ли уже Яндекс.Гласность. Вот некие очки дополненной реальности. Все то, чего жизни реально не хватает, будет гипертрофированно дорисовываться.
И вот гипертрофировано будет дорисовываться страна, идущая своим мерным шагом к возрождению. И там, где-то на периферии для адресной аудитории будет что-то говорится в духе того, что говорилось на Соборе с Кириллом.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, похоже на правду. Хотя, конечно, может быть, какой-то кундштюк будет придуман, не знаю.
До сих пор, не пойму почему, внутри администрации, ведутся дискуссии: «А нужно ли нам организовывать голосование на новых территориях? Понятно, что там будет, как в Чечне, — 99%. Но, знаете, все-таки это подрывает легитимность…». — «Да что ты говоришь! Как подрывает легитимность? Все это в Конституции». — «Нет, но все равно там границы невнятные». Что они там спорят? Это вот дохлые мыши?
В.ПАСТУХОВ: Ну, там есть и реальная как бы проблема. Я навскидку. Тут же вам известная история с этим проколом с детьми, которых массово там вывозили. И вроде как они считали, что делают благое дело.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Спасибо из-под бомб.
В.ПАСТУХОВ: Вот они сейчас быстро спасут детей и дадут им гораздо лучшее… Они дадут гораздо лучшую жизнь.
А.ВЕНЕДИКТОВ: А то!
В.ПАСТУХОВ: Я считаю, естественно, что те дети, которые окажутся в семье Миронова, как они считают, что это же просто золотой как бы лотерейный билет выпал детям. Поэтому когда они двигались в этом направлении, я вас уверяю, они ни о каком международном суде… из всего того, что они там натворили, именно это подведет ближе всего под Международный трибунал, никто не задумывался. И когда это вдруг выплыло, то это было как снег на голову. И пришлось давать заднюю и искать выход, договариваться и предлагать тысячу усилий.
Поскольку там часть людей обожглась, то есть часть людей, которая говорит точно так же: «Ну, как бы да, но надо ли дразнить гусей? Мы же без этого справимся». А принудительное голосование на как бы только что присоединенных территориях…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Зашквар.
В.ПАСТУХОВ: Да, зашквар. А, во-вторых, там же есть осторожные люди, которые… Ну, присоединить-то присоединили, но, в принципе, как отсоединили, так и присоединить можно. Там же есть куча людей, которые по долгу службы они считают, как шахматист: можно взят коня, можно отдать коня, можно запороть коня. Поэтому там расчет-то идет. И эта мысль о том, куда оно еще все повернется, бог его знает, — она присутствует.
А, с другой стороны, там есть упертые ребята, которые говорят: “Вы понимаете, как это будет воспринято?”
А.ВЕНЕДИКТОВ: То есть они что, вам не граждане, что ли? Да я все это слышу каждый день просто.
В.ПАСТУХОВ: То есть какая-то, условно говоря, линия Володина какого-нибудь. И она соединяется с недобитыми остатками линии какого-нибудь Суркова.
А.ВЕНЕДИКТОВ: На самом деле условная линия Володина, которую назвали — это действующая линия Кириенко, который сейчас за это отвечает. Чтобы понимали зрители, что этим занимается Сергей Владиленович.
Тут, конечно, решения еще нет. Выборы объявлены, а решения нет. Потому что был принят специальный закон. Я вам как юристу говорю. Что, оказывается, на новых территориях, где введено военное положение даже частично, выборы могут быть отложены. Какой-то юридический нонсенс.
В.ПАСТУХОВ: Есть же еще вопрос реальной безопасности. Вот сегодня расстреляли в Подмосковье, не на новых территориях, на старых территориях, — расстреляли этого Киву.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Очень интересный персонаж
В.ПАСТУХОВ: Не то слово, как. Истина, как всегда, посередине. С одной стороны, когда только началась оккупация, то было у какой-то части горячих голов ощущение, что там сейчас начнется движение типа армия Ковпака пойдет рейдом по степям Украины. Этого, конечно, не произошло.
Не произошло также понятно, почему. Там ситуация естественным образом разрушилось. То есть значительная часть естественным образом разрулилось, то есть значительная часть населения, которое проукраинское, оно стало беженцами, оно просто эту территорию покинуло. Там населения сейчас 40-50% от того, что было.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Это называется раскол.
В.ПАСТУХОВ: Это и называется раскол. То население, которое идентифицировало себя как украинцы, не все, естественно…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Те, кто смог уехать.
В.ПАСТУХОВ: Те, кто смог уехать, уехали. Среди тех, кто остались, там есть, естественно, часть, которая продолжает чувствовать себя, как под оккупантами. Но там реально есть та часть, так называемые «ждуны». Но, я, думаю, от первоначального населения там процентов 30 их было. И эти люди не просто ждали, они мечтали о таком развитии ситуации — о присоединении и так далее.
Поэтому там такое базы для массового партизанского движения не оказалось. Но базы для совершения диверсионных актов сколько угодно осталось. И мы видим, что там постреливают то в Бердянске… Там постоянное напряжение есть.
И когда начнется этот пердимонокль с организацией предвыборного участка и прочего, — какая Служба федеральной охраны, какое ФСБ, какое ГРУ даст гарантии, что там не будет кучи терактов?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Это, конечно, обсуждается.
Вчера в конгрессе в комиссии по образованию были на ковер вызваны президенты четырех американских самых великих университетов…
В.ПАСТУХОВ: Нет, не следил. Но от вас выслушаю подробнее.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Я быстро скажу: Гарвард, MIT, Пенсильванский университет, не помню четвертого. По поводу антисемитских действий студентов и преподавателей, или антиеврейских, или антиизраильских, которые в открытую начали — и эти факты установлены, в том числе, полицией , — шельмовать европейских студентов, не пускать. А руководство университетов не принимало никаких мер для остужения горячих голов.
И там есть эпизод. Я вам рекомендую послушать. Вы ведь по-английски в отличие от меня — ага… Когда одна из конгрессменов, из сенаторов, сенаторок задает вопрос президенту Гарварда и говорит: «Вот то, что призывали к холокосту еврейских студентов, к геноциду — это нарушает внутренние Гарвардские правила?» И получает ответ: «Это, смотря какой контекст». Говорят: «Нет, подождите, это нарушает или нет? Да или нет?» И остальные президенты отвечали приблизительно то же самое другим сенаторам. То есть они говорили: «У нас свобода слова». — «Да, но это призывы к уничтожению». Ну, вот если они перейдут к действиям, тогда, конечно, мы рассмотрим вопрос». Это университеты, где вырастает элита США. Всегда казалось что университеты американские — это дух учености, образования, карьеры. Что мы видим, и почему мы это видим?
В.ПАСТУХОВ: Надо рассмотреть разные уровни студенчества, и почему мы видим на уровне руководства университетов…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Давайте на уровне университетов, потому что студенты всегда разные. Мы знаем палестинскую улицу.
В.ПАСТУХОВ: С моей точки зрения, это общий показатель разложения американского истеблишмента. Если говорить одним словом, то это просто трусость. Это трусость менеджера. Я почему сказал, что надо разделять? Там есть абсолютно левацкий, такой доминирующий тренд в студенческой среде именно этих элитарных учреждений. Он левацкий.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Но это студенты. Это мы видим не только в Штатах.
В.ПАСТУХОВ: Это не только в Штатах. Дальше. Если мы переходим на уровень преподавателей, то там ситуация сложнее. Но там, я бы сказал, эти левацкие настроения, они в какой-то степени присутствуют. Я не готов сказать, что на уровне профессорско-преподавательского состава там такое же однозначное доминирование, как студенческой среде, но там есть серьёзные вкрапления, и это серьёзное влияние.
А дальше есть администрация, которая на самом деле не про то. Что такое сейчас эти университеты? Это огромные бюрократические и экономические уже институты, механизмы. Это корпорации, огромные корпорации. И это в очень значительной степени про деньги. И это такой же значительной степени. Мне очень стыдно, мне очень так неудобно говорить, но это в большой степени про институциональную коррупцию.
Опять же, это не так пошло и не так варварски всё это делается, как у нас, не дай бог. Ни о каких взятках речи быть не может. Но там — это классическая формула Маяковского, я её обожаю, пока его никто не переплюнул. — о том, что пресса в Америке считается неподкупной, поскольку в природе не существует денег, способных перекупить раз запроданного журналиста.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Вы знаете, там председатель MIT спросили, сенатор спрашивает — а они под присягой, — «Сколько денег за прошлый год MIT получил с Ближнего Востока?» Он говорит: «Я не помню». Но вы под присягой». — «А я не помню».
В.ПАСТУХОВ: Почему я практически не занимаюсь живой практикой юридической на территории незнакомой. Я просто понял, что я не смогу это преодолеть. У меня остаточные…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Это вы из коррупционной России не можете преодолеть коррупцию в США?
В.ПАСТУХОВ: Я абсолютно с романтическими представлениями. Когда я по падал в ситуации, когда западные адвокаты готовят клиентов подобного рода — а это неважно, суд или такая же комиссия и все прочее, — моя позиция, она на самом деле неправильная совершенно, но тем не менее, она была в том, чтобы искать какой-то способ содержательно отвечать на возможные вопросы, в том числе, самые неприятные. Это была моя позиция.
И эта моя позиция натолкнулась на абсолютное неприятие британских и американских коллег. Потому что единственный способ, который они видят в этих ситуациях, учитывая именно систему права, реальную презумпцию невиновности и всё остальное, это тот ответ, который вы сейчас озвучили.
То есть я могу твердо сказать, что этот человек провел часов 30 с адвокатами, на мой взгляд, мое предположение, прежде, чем появиться на этих слушаниях. И проведя эти 30 часов с ними, единственное слово, которое он должен говорить на эти вопросы: «Не знаю, не помню… Это было без меня… Затрудняюсь сказать».
А.ВЕНЕДИКТОВ: Что это значит, с точки зрения политической? Это же транслировалось… 5 часов…
В.ПАСТУХОВ: Я возвращаюсь к первому пункту — трусость. Это ничего не значит политически. Им плевать. Они чувствуют себя достаточно уверенно и знают, что есть этот Deep state, который их на самом деле вытащит.
Но ключевое там: не соврать под присягой. Причем не соврать в негативном смысле. Они могут сколько угодно не отвечать. Самое главное, чтобы тебя не схватили за руку, что ты сказал неправду.
Оттого, что он скажет, что он не помнит, максимальное ему наказание — испанский стыд и пересуды в прессе. Начхать.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Зависит от контекста, я понимаю.
В.ПАСТУХОВ: А если он скажет, что он получил, условно говоря, миллиард, а там на самом деле было 5 — это будет очень много проблем.
Вы правильно угадали ход моей мысли. Это гигантские институты. Они обросли кучи совершенно легитимных фондов, фондиков, куда все желающие своих отпрысков отправить, имеют все-таки, так или иначе, отправить деньги. В этом смысле, конечно, в отличие от России я должен сказать, что этих отпрысков натаскивают. Их натаскивают, чтобы они формально требования… То есть просто взять такого дебила, который дважды два четыре не может сказать и засунуть туда, как это делается у нас и за взятку, — этого там невозможно.
Там, естественно, этому отпрыску возьмут с трёх лет тех же преподавателей Гарварда, которые даже кота научили бы говорить за эти деньги. А уж человекоподобное существо тем более. Конечно, там всё это не выглядит….
Ну, в принципе, да. Это репетиторство.
А.ВЕНЕДИКТОВ: То есть всё законно?
В.ПАСТУХОВ: Да, всё законно. И это деньги. И это огромное предприятие. И потерять эти места, потерять этот престиж — это невозможно.
Поэтому ответ на ваш вопрос про руководство университетов. Они не хотели и не хотят идти против тренда. Они видят, что этот тренд. Они видят, что это мощный тренд в студенческой среде. Они видят, что этот тренд в преподавательской среде. Если они попытались бы принять меры, это, в их понимании создало напряжение, они бы стали непопулярными. И тогда вся та ненависть, которая пришлась на голову абстрактных и евреев, которые ещё непонятно где, обрушилась бы на них. Зачем?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Нет-нет, Это их студенты.
В.ПАСТУХОВ: Они бы перевели стрелку на себя.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Владимир Борисович, Там была история, которая в Конгрессе обсуждалась, и выступали студенты еврейские, говорили, что они пожаловались на то, что они идут на занятия через практически коридор позора. Им кричат: «Израиль долой!» Они обратились с жалобой в администрацию. И что им сказала администрация? Ходить через чёрный ход.
В.ПАСТУХОВ: Надо рассмотреть разные уровни студенчестваи, и почему мы видим на уровне руководства университетов…
А теперь дальше моделирую ситуацию. Если бы администрация вмешалась и применила меры и, по всей видимости, силу и так далее, во что бы это превратилось? Вот эта энергия, которая была направлена против небольшого числа еврейских студентов, она бы преобразовалась в энергию против администрации. И тогда через коридор позора шёл бы ректор. Ну, там он иначе называется. А зачем ему это надо? Он просто пожертвовал этими еврейскими студентами ради того, чтобы не иметь проблемы себе.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Ведь очень много денег еврейские семьи вложили в эти университеты, в фонды.
В.ПАСТУХОВ: Знаете, на моей исторической Родине — Украине, был один замечательный депутат Верховной Рады мирных ещё времён. Он мне подарил замечательную фразу: «У нас в стране ранее оказанная услуга не считается предоставленной».
А.ВЕНЕДИКТОВ: Я думаю, что это не только украинская формула.
Потому что на самом деле была более лёгкая структура. Что стоит услуга, которая уже оказана? Ну вот то, что ранее предоставлено, считается не предоставленной. Это круто.
В связи с этим. Как вы видите развитие на Ближнем Востоке?
В.ПАСТУХОВ: От студентов пора к донорам, пора их отцам.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Вот перерыв в действиях, отказ ХАМАСа возвращать заложников, переход Израиля в зону Южной Газы, обострение на Западном берегу Иордан, снова угрозы Ливана и Сирии. Что видите?
В.ПАСТУХОВ: Я меняю свою точку зрения сегодня по ходу. Сегодня я следил, куда это развивается. Есть же такая фраза up to date. То есть моя точка зрения, что пока мы не увидели итог этого всего.
Общее моё впечатление, что здесь Кремль, лично Путин решили встрять в чужую игру и пытаться срубить себе в условных единицах политические дивиденды. Это моё ощущение. Я думаю, что предположительно Кремль не то чтобы участвовал, но приблизительно был в курсе того, как нагнетается обстановка, и понимал, что Иран будет предпринимать все возможные усилия для того, чтобы сорвать сделку с саудитами Израиля.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Это да. Это очевидно.
В.ПАСТУХОВ: Это очевидно. И дальше, возможно и, скорее всего, вряд ли был посвящён в те садистические детали этой провокации, как это было сделано.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Давайте не пропустим, что это была провокация.
В.ПАСТУХОВ: Нет, это моя абсолютно позиция с первых дней. И в этом сложность для меня. Я считаю, что именно провоцирование жёстких действий Израиля, которые поставили бы его в ситуацию изоляции как в арабском мире в первую очередь — программа минимум, так и в мире в целом — это программа, — максимум было единственной и главной целью этого мероприятия. И именно поэтому эти совершенно немыслимые со времён реального холокоста меры с детьми, женщинами, Это ни в какой степени не было каким-то эксцессом исполнителя. Это было заложено в меню. Это было предустановлено в меню изначально.
И собственно, ради этой садистской картинки всё и затевалось потому что оно она должна была поставить правительство Нетаньяху, при этом правительство достаточно слабое в силу внутреннего расстройства, в такое положение, когда не ответить всей мощью он не может
И я на самом деле считаю что к сожалению большому после этого у Нетаньяху после всего этого уже и не было выбора, роме того что он сделал. Но эта ситуация была абсолютно смоделирована. То есть Израиль, к сожалению, должен был поступить так, как от него добивались.
Там есть негативная как бы сторона сорвать сделку с саудитами, её можно приостановить. Но если бы там дальше ничего не предпринимать — ну через какую-то паузу всё затирается, пройдёт год-два и всё вернётся. И я думаю, что второй ход — он направлен на то чтобы перехватить инициативу, что не просто сорвать сделку, но попытаться — это моя гипотеза — провернуть альтернативную сделку, попытаться, возможно, нормализовать каким-то образом отношения с саудитами. А Саудиты и иранцы — два главных конкурента за влияние в регионе со стороны арабов. И сказать: «Ну, зачем вам евреи? Мы лучшие евреев, мы вам предложим лучшие условия, у нас более ценный мех.
То есть мое впечатление, что началась вторая часть этой операции.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Смотрите, Путин едет к саудитам. Иранский президент едет в Москву в течение двух дней. С обоими игроками.
В.ПАСТУХОВ: У Путина есть интерес на трех уровнях от примитивного до заморочек. Что такое примитивный интерес, с точки зрения его электоральной ситуации? Ну, это просто, как там говорил Марадона — рука бога, а это просто пас в ноги. То есть Путин, которого травили этим МУСом как дустом, который пережил несколько унизительных моментов с БРИКСом и Южной Африкой, который ездит только по маршруту Москва — Пекин с остановкой в Средней Азии последнее время. И Пекине особо не выпендришься, потому что там это все выглядит реально, как приезд кого-то из русских князей в Орду. И тут вот такая картина — как в прежние времена. То есть страна, она вроде между Америкой и нами, и там его принимают, и эти боевые верблюды… Слушайте, шеренга боевых верблюдов! О чем еще можно мечтать в качестве картинки?
А.ВЕНЕДИКТОВ: Я бы не отказался.
В.ПАСТУХОВ: То есть уже, честно говоря, если дальше ничего не произойдет, то он абсолютно окупил поездку в 10 раз. То есть на рубль — 10 прибыли.
Второй уровень опять же совершенно разумный, практичный. У людей большое горе — почему бы не поторговаться?
А.ВЕНЕДИКТОВ: В общем, да. У соседей сарай сгорел — так ковры выносят.
В.ПАСТУХОВ: То есть в данной ситуации у Байдена очевидный сбой.
Дальше. Нетаньяху в некотором Тупике, но, по крайней мере, до тог момента, пока он не овладеет этой Газой, о чем-то определенном говорить трудно. Я думаю, овладеет, если не помешают, но это требует времени. Пока все только развивается.
Европа вообще как бы наблюдает и держится за сердце и пытается справиться с этим левацким движением внутри. Ну что? Спаситель.
То есть он просто, как этот мужик в фильме Михалкова «Сибирский цирюльник» — я надеюсь, что ему по морде на дадут с обеих стороны — там был такой эпизод под Новодевичьем монастырем, где стенка на стенку идет, и баянист все хочет поучаствовать, но никак не может. Потом баян бросает… бежит… Конечно, огромный соблазн в этом поучаствовать. То есть развести, поговорить… Это нормально.
Теперь третий уровень — это то, с какой, собственно, идеей они туда приедут. Он же должен там кроме верблюдов что-то на ухо и принцу и шейху сказать…
А.ВЕНЕДИКТОВ: Я хочу только вам сказать, обратили ли вы внимание, что за многие годы внутрь делегации включена и поехала директор ЦБ, наш председатель Эльвира Набиуллина.
В.ПАСТУХОВ: Это очень интересно. Это значит, что евреи евреями, конфликт конфликтом, а прорыв через ближневосточные банки в международные финансовые отношения никому не мешал. И они там по ходу дела еще и о многом своем поговорят.
Поэтому они и всовываются. Это хороший предлог — всунутся и там порешать кучу своих дел. То есть это нормально. У людей большое горе — прекрасно можно под это дело поторговаться.
И третье — это если он захотят совсем выглядеть весело и сунутся туда в типично русском стиле с какой-нибудь глобальной идеей типа мы сейчас…
Условно говоря, как был коридор армянский, который плохо закончился, но какое-то время смотрелось. Ну тут, Путин, наконец, придумал, всех разрулил.
А у нас мозг, он же холистический. Русская ментальность, как Бердяев писал, она всегда нацелена на потусторонние какие-то глобальные перспективы. Нас же реальность никогда не интересует. Нас интересует великая фантазия.
Для меня вопрос: Привез ли он помимо Набиуллиной с понятными целями, — привез ли Путин для обсуждения с этими прагматичными мужиками какую-то великую русскую фантазию. Ну, например, давайте мы сейчас договоримся и введем в сектор Газа войска Лиги арабских государств с русскими миротворцами или еще что-то в этом роде. Я не знаю, это я фантазирую. Это вот интересно, смогли ли они родить еще какую-нибудь идею фикс.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Это интересно. Надо подождать. Когда у нас президент Ирана тут отработает в Москве, потому что интересно, что поездка Путина сначала в ОАЕ, не забывайте, которые признали Израиль в прошлом году. И Саудиты, которые были готовы признать, то есть умеренные, как принято режимы. А потом Иран, который говорит, что сбросить его в море и сбросит на него бомбу.
В.ПАСТУХОВ: В общем, ситуация для Путина на самом деле хорошая, игроватая, я бы сказал. Не был бы он Путиным, если бы не попытался выжать из этой ситуации по максимуму.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Я хотел нехорошо пошутить, сказать, что он похож на повара, который помешивает поварешкой уже кипящий суп, но подумал, что сравнение его с поваром — я тут же вспомнил Пригожина — как-то неконгруэнтно.
В.ПАСТУХОВ: Тут две ситуации. Особенно с учетом поездки к принцу в Саудовскую Аравию. Там вообще всё, что помешивают поварешкой, непонятно, чем окажется.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Это Владимир Борисович Пастухов. Это «Пастуховские четверги».
Сейчас на shop.diletant.media выставлены два новых альбома ДДТ. «Волки в тире» и сборник номер 2. Это винил. На обратной стороне каждого альбома — личный автограф Юрия Шевчука для зрителей.
Вот маечка тоже на shop.diletant.media.
Я с вами прощаюсь до 14-го числа. В следующий четверг — «Прямая линия», она же пресс-конференция Владимиром Владимировичем. Будет, что обсудить.
В.ПАСТУХОВ: Она будет такая маленькая… кривая линия.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Совсем кривая. Всем пока! И Дмитрий Быков — через 5 минут.