«Пастуховские четверги»
Можно было ссориться с Арменией и дружить с Азербайджаном, можно было ссориться с Азербайджаном и дружить с Арменией, но надо быть большим мастером для того, чтобы поссориться с Арменией и Азербайджаном одновременно. Вот тут уже возникает какая-то геополитика. Здесь все кивают на Путина. Но для меня ключевой триггер, который все эти нервы сплел сейчас, это Алиев…
Поддержать канал «Живой гвоздь»
А. ВЕНЕДИКТОВ: Всем добрый вечер. Это «Пастуховские четверги», которых не миновать. Редко бывает, что после среды сразу наступает пятница. Поэтому вам придется с нами в четверг, с Владимиром Борисовичем Пастуховым, провести час. Добрый вечер, Владимир Борисович.
В. ПАСТУХОВ: Добрый вечер, Алексей Алексеевич. Рад вас видеть.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я тоже. Конечно, мы не минуем тему Россия на Южном Кавказе, Россия и Азербайджан. Первый вопрос. Я хотел бы все-таки нырнуть в Украину. Президент Зеленский своим указом лишил украинского гражданства предстоятеля Украинской православной церкви Московского патриархата 80-летнего Онуфрия. Я начал в этом копаться и обнаружил, что еще восемь митрополитов лишены украинского гражданства, что, собственно говоря, должно, по мнению Стаса Белковского, привести к тому, что Украинская православная церковь Московского патриархата будет практически демонтирована. Хотя все эти восемь митрополитов живут в Украине, служат в Украине. Предстоятель Онуфрий, кстати, осудил войну, в самом начале призывал Путина вывести войска и так далее.
Какую роль, с вашей точки зрения, сейчас в Украине вообще имеют и церковные институты разные, и, собственно, вера, православие? Является ли это политическим фактором? Все, что меня интересует.
В. ПАСТУХОВ: Я абсолютно далек, честно говоря, от понимания в этом смысле реалий Украины. Просто в моменте сейчас надо там находиться, чтобы ответить на ваш вопрос. Я могу сказать о своих ощущениях. Когда был ковид, я смотрел на антиковидные силы, которые были в России чрезвычайно активны. Я считал, что это просто за пределом всего, чего можно было только увидеть о роли церкви. Но потом я посмотрел на позицию украинских священников и понял, что то, что я видел в России, это еще не запредел.
Поэтому, с моей точки зрения, церковь в любом обществе играет в зависимости от разных периодов то большую, то меньшую роль, то низводится до уровня ниже плинтуса, а потом, как птица Феникс, снова расцветает. Видимо, это все-таки связано с какими-то глубинными пластами человеческого сознания. На ближайшую перспективу, не знаю, какую-то сотню с лишним лет, извести ее совсем будет невозможно.
Поэтому роль, безусловно, церковь играет. Но она ее играет не в том политическом смысле, как мы себе это, как из романов каких-то приключенческих, привыкли видеть: какой-то кардинал Ришелье расставляет своих людей, ходит с гвардейцами по Парижу, руководит политикой. Мне кажется, что церковь, безусловно, продолжает оказывать влияние на какие-то структуры сознания. Условно говоря, в России бы сказали, что это глубинный народ. Я бы сказал, что это просто обыватель. И поэтому остается силой. То есть это не прямое воздействие, конечно, всегда. Это воздействие через определение, что есть добро и что есть зло. Ну вот является ли определение добра и зла политическим процессом? Интересный вопрос.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну да, конечно, интересный.
В. ПАСТУХОВ: Формально вроде бы нет. А на практике, как дойдет дело до того, за что и как надо умирать, так прямо сущностный политический вопрос. Поэтому церковь играет роль. Нравится ли мне то, что происходит сегодня с Русской православной церковью Московского патриархата в Украине? Мне не нравится. Нравится ли мне сама Русская православная церковь Московского патриархата в Украине? Еще больше не нравится.
Но надо понимать, что это ведь не только структуры, институции и какие-то конкретные лица, половина которых, я могу предположить, действительно исторически инфильтранты КГБ СССР и еще там чего-то. Это вот именно то, что мы сказали. Это определенная привычка сотен тысяч, если не миллионов, людей ходить и исповедовать свою душу именно в этом месте, именно там, вот в этой институции. И когда идет такая вот, скажем… Я не хочу называть слово «гражданская война».
А. ВЕНЕДИКТОВ: Аккуратнее, аккуратнее.
В. ПАСТУХОВ: Я сказал, что я не хочу называть. Но тем не менее такая серьезная в обществе перепалка. И эту институцию, в общем, можно, конечно, обозначить и вражеской, и какой угодно. И с ней можно все что угодно сделать. На самом деле, можно ее и разогнать и так далее. Но она же станет катакомбной. Есть такое название «катакомбная церковь». Она уйдет в какое-то полуподпольное существование. И дальше мы что получим-то? Получим ли мы то, чего хотели? Или мы получим каких-то соловьев-разбойников, которым приделают статус мучеников, и они на новом этапе исторического развития вернутся к нам с этим ореолом мучеников в венце терновом над головой?
То есть на что считать, на какую дистанцию? Считать на дистанцию до ближайших выборов президента Украины – одна ситуация. Считать на ближайшие 10-15 лет, пока будет кровоточить рана этого ужаса, агрессии и войны – другая. А считать на две дистанции, на два-три поколения – это уже сложнее будет. То есть я просто считаю, что это возможно, объяснимо, но недальновидно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Еще случился такой интересный факт. Сегодня второй раз президент, внимание, Эстонии, страны сейчас не самой благорасположенной к России, отклонил поправки в закон, который принял парламент, практически о подчинении Эстонской православной церкви, церкви Константинопольского патриарха, то есть от Москвы к Константинополю. Президент Эстонии уже второй раз отклоняет эти поправки, не дает распустить Эстонскую православную церковь, скажем, связанную с Москвой. Такие разные позиции у Украины и Эстонии.
В. ПАСТУХОВ: Тут же вопрос опять упирается в то, на сколько копать, на одну лопату или на две. Можно ли издать закон о подчинении московской церкви Константинополю? Да. Можно ли добиться исполнения этого закона на институциональном уровне функционерами этой церкви? Да. Можно ли одним махом, росчерком пера убедить сторонников этой церкви, количество которых уже исчисляется, безусловно, тогда десятками тысяч, наверное, в Эстонии, чтобы они вот так вот по приказу в счет раз переориентировались с московской на константинопольскую? Нет, нельзя.
Что будет с теми, которые не переориентируются? Ответ: они озлобятся. Что будет с озлобленными этими сторонниками, которых задели за святое? То есть это все такая сущная вещь. Они будут радикализовываться. Готовы ли мы тогда дальше иметь дело уже не со спокойной вот этой русскоязычной массой внутри страны, а на порядок с более радикализованной? Хотим ли мы это? Вот в чем вопрос. Сделать-то на бумаге можно все что угодно. Что сделать в жизни?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Что сделать в жизни? Хотел бы вам напомнить, через несколько секунд мы уйдем на рекламу. Хотел бы вам напомнить, что вы смотрите «Пастуховские четверги». И хотел бы вам напомнить, что сейчас на Diletant.shop выставлены винилы Юрия Шевчука с его автографами на конвертах. Он специально для вас подписал конверты. Так что пока идет реклама, зайдите посмотрите. Тем более, что у нас было девять наименований, а за сегодняшний день два наименования просто смели. Осталось семь. Торопитесь. Diletant.shop. А мы уходим на три минуты.
РЕКЛАМА
А. ВЕНЕДИКТОВ: Напоминаю про «Пастуховские четверги». Мы с Владимиром Борисовичем Пастуховым. Напомню также, что сейчас совершенно исключительные у нас подарки на Diletant.shop – это виниловые альбомы Юрия Шевчука с автографами на конвертах. Я просто говорю о том, что это очень хороший подарок еще. Если у вас есть еще сумасшедшие, которые любят винилы, вот это можно. Меня спросили, посылаем ли мы в Штаты. Да, мы посылаем в Штаты. Да, мы посылаем в Израиль. Я вам скажу больше, они даже в Украину приходят, подарки эти. Я не знаю, каким образом. Сразу вспоминается «Три грека в Одессу везут контрабанду». Да, про Багрицкого, конечно.
Но мы сегодня поговорим в первую очередь, а что случилось у России с Азербайджаном. Ну, разбирали какие-то разборки десятилетней давности. Видимо, правоохранительные органы убили, видимо, двоих подозреваемых из этой ОПГ, как они говорят. Но вышло-то на государственный уровень: отменяются гастроли, не приезжают парламентские делегации, хватают российских граждан, угрожают выйти оттуда или войти туда. Что случилось, Владимир Борисович?
В. ПАСТУХОВ: Самое смешное, что от меня сейчас ждут какой-то оценки, вот я сейчас приду и расскажу, вот конкретно что именно случилось, это будет той единственной правдой. А я, не поверите, три дня с пинцетом разбираюсь в этой истории, как препарируют лягушку, мышцы начинают разделять одну от другой.
И, в общем, я скажу вам, что я не готов сейчас сказать, что случилось. Я могу вам перебрать мышцы некоторые, которые меня наводят на разные размышления, которые не совпадают во многом с комментариями людей, которые радостно говорят: «Вот, наконец, кто-то показал средний палец Путину! Как здорово, что это сделал Азербайджан». Ну и вторые говорят: «А что вы еще ожидали? После того как карабахский конфликт исчерпан, все, руки развязаны». А третьи говорят: «Понятное дело, что Турция сейчас возьмет все». Все это присутствует.
Но на самом деле там очень много вопросов. И вот что именно главное и это ли главное – это еще предстоит нам установить в ближайшие несколько, наверное, недель, пока мы будем разбирать. Но я могу поделиться тем, на что я обратил внимание.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Давайте. Соврите.
В. ПАСТУХОВ: Да, совру немножко. Начнем с того, что вообще изначально это выглядит как разборка внутри азербайджанской диаспоры.
А. ВЕНЕДИКТОВ: О! Почему?
В. ПАСТУХОВ: Почему? Потому что вот те самые убитые, по поводу которых, это как раз другие азербайджанцы, которые боролись с этими азербайджанцами за контроль строительных, овощных и прочих рынков этого региона. То есть у нас конфликт изначальный 2001-2011 годов – это конфликт, условно говоря, если я правильно запомню, клана Сафаровых с кланом Гаджиевых, если я не ошибаюсь. То есть пока там русских я не вижу. При этом там есть довольно прямые, толстые намеки на тонкие обстоятельства этого убийства, потому что первый убитый, пока не умер, его довезли до больницы, успел назвать имя заказчиков, это были как раз те двое, которых убили сейчас. То есть я предполагаю, что здесь есть какая-то мистическая такая связь, что элемент мести, отложенный там на четверть века, он здесь присутствует. Это первое.
Второе. Мне подсказку дала Ольга Романова, и это тоже надо иметь в виду, что, в общем, все это как-то совпадает с гигантским переделом сверхвлияния в криминальном мире после выхода Шакро Молодого. И дальше мы вспоминаем уже дальше всю целую историю о том, что есть, собственно говоря, борьба клана Усояна с кланом Равшана Ленкоранского. Второй убил первого, потом убили и второго в Турции. У Усояна есть наследник этой империи, он сейчас на свободе, разворачивается. По всей видимости, что-то в этом есть.
То есть дальше мы говорим о том, что поверх этой внутренней разборки накладываются интересанты. И первый интересант – это криминальный мир, внутри которого что-то происходит. В этом криминальном мире, скажем так, азербайджанские иерархи являются сильно не последними.
Дальше разбираем эту лягушку. Но это так, чтобы просто не бросаться сразу политическими этими ярлыками.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, давайте сначала это. Но потом бросимся все равно.
В. ПАСТУХОВ: Мы бросимся. Не-не, я к этому подойду. Я закончу с этим. Но просто понять. Чтобы к тому подойти, туда надо грамотно зайти, в ту сторону. Туда надо грамотно зайти. Третью подсказку мне дала Катя Котрикадзе. Рад воспользоваться случаем передать ей заочный привет, тем более что вы меня с ней познакомили. Она обратила внимание в своей передаче на то, что вообще характер действий силовиков в этом регионе резко поменялся после того, как был назначен парень с Донбасса.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Жога.
В. ПАСТУХОВ: Жога. После того, как там новый губернатор появился. И, в общем, там и до этой сцены стали отмечать, что силовики действуют абсолютно как раз в таком духе ЛНР-ДНР.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Махновски.
В. ПАСТУХОВ: Все-таки донбассизация России, вот как в свое время чеченизация России происходила и экспорт этих технологий ментальности, мы говорим, колонизировал Россию. Ничего подобного. Россия такая странная империя, что в ней всякая окраина, периодически которая присоединяется, колонизирует страну и навязывает ей свои методы, подхода, ментальность свою, если хотите. Вот что-то в этих вывертах, конечно, стало напоминать методы Донбасской Народной Республики.
То есть атмосфера эта там накаляется. То есть это как-то связано с какими-то глубинными внутренними процессами. То есть это не то чтобы какой-то заказ. То есть идет естественный процесс. Что это за естественный процесс? Это естественный процесс такой гниения империи путинской. То есть так она обычно разлагается на атомы. То есть противоречия растут дальше.
Насколько это является все необычным? Если положить руку на сердце, оно является, с моей точки зрения, абсолютно нормальным и обычным для не только путинской, но для советской, российской империи и так далее. То есть я в этих разборках, в этом мордобое, в общем, ничего вообще необычного для России не вижу.
Но если мы к такому авторитету обратимся, как Владимир Ильич Ульянов (Ленин), по поводу которого теперь возобновились жаркие своры о том, выносить или не выносить, то он же когда описывал истоки революции, той еще, 17-го года прошлого века, он говорил о чем? О том, что в основе этой революции лежит стремление освободиться из тюрьмы народов. А кто главный в тюрьме народов? Русский держиморда городовой. Ну что, это случайно было сказано «держиморда городовой»? Потому что вот эта манера кулаком размазывать инородцев, она абсолютно является сквозной. Она никуда не девалась. Она иногда при большевиках уходила куда-то во второй, в третий слой, но при первой возможности выскакивала обратно.
Я когда-то, еще когда только началась украинская эта эпопея, опубликовал в «Новой газете» статью, которую мне до сих пор не простили. И со мной многие не согласны. Но там первый тезис был очень простой, что в основе своей русские – расисты. Это сейчас тысячи интеллигенцев скажут, что они абсолютно не такие, что они замечательные люди. Я про вас и не говорю. Но, в принципе, вот это ощущение превосходства своего над другими, имперского превосходства, религиозного превосходства, оно абсолютно присуще русскому менталитету. И оно, в общем-то, сквозное. Сотни лет оно развивалось. Тут нет ничего нового.
Громят мигрантов. Ну что, первый раз в России громят мигрантов? Унижают. Первый раз в России унижают? То есть вопрос переносится за пределы России. То есть в России не произошло ничего сверх того, что происходило в России всегда. И гниение такое нормальное идет, и великодержавный шовинизм вполне себе. То есть, значит, проблему надо искать вне России.
И вот тут я выскажу некую парадоксальную мысль, что причиной произошедшего – по-моему, этого еще не высказывали, тогда я буду первым – является рост азербайджанского национализма, который явился следствием победы Азербайджана в Карабахской войне. То есть Алиев до такой степени разогнал вот это самосознание, ощущение себя равновеликими многим в азербайджанском обществе, что то, что было приемлемо 5, 10, 20, 100 лет тому назад, вдруг стало неприемлемым. Порог боли другой, понимаете? И самолет поэтому сбитый не затерли. То есть пытались, помогали, все, но когда Путин занял обычную, абсолютно обычную и для русских, и для американцев, между прочим, позицию, это уже не смогли принять.
И сейчас. Тут есть какой-то, безусловно, личный момент. То есть, допустим, я должен сказать, что я абсолютно не исключаю, зная, как устроено это все в Азербайджане, что люди этого клана как-то ближе Алиеву, чем люди другого клана. Но самое главное не это. Самое главное то, что в этих обстоятельствах агрессивного по экспоненте сейчас роста азербайджанского национализма обычное имперское наглое поведение, которое всегда сходило с рук, оказалось невозможным. То есть на это надо было отреагировать.
А тут дальше сошлись звезды. Дальше уже вот этот фактор, вот эта готовность и необходимость вести себя уже с позиции победителя, она наложилась на то, что, по мне, Азербайджан – это такой наш локальный Ближний Восток. То есть это такое нервное сплетение, где сходятся геополитические интересы пятерки как минимум крупнейших игроков, которые вошли сейчас в клинч друг с другом.
Все сейчас говорят, Иран, Турция. Я начну с простого и близкого – Британия. Азербайджан, British Petroleum, Великобритания – один нерв. Азербайджан, Эрдоган, Турция – второй нерв. 10-миллионный иранский Азербайджан – третий нерв. Израиль, поддержка Азербайджана, вторая после Турции существенная, которая помогла выиграть эту войну, участие Азербайджана непрямое в том, что только что произошло – четвертый нерв. И наконец Россия со своей имперской политикой на Кавказе – пятый нерв. То есть мы видим нервное сплетение пяти волокон, причем каждое из них – как закрученная спираль. То есть там не разберешься, где начало, где конец. Я сказал, что с этим надо разбираться.
Где было слабое звено? Россия. Рвется всегда там, где слабо. Почему Россия слабое звено? Потому что, увязнув в украинской войне, Россия оказалась, во-первых, не способна уже тратить ресурс сюда. То есть Кавказ ей уже не по силам. Во-вторых, потому что происходит общая дебилизация русской имперской, подчеркиваю, это не всегда плохо, когда она хорошая, но тут происходит дебилизация русской имперской политики. Она на Кавказе запуталась в трех своих извечных соснах. Можно было ссориться с Арменией и дружить с Азербайджаном, можно было ссориться с Азербайджаном и дружить с Арменией, но надо быть большим мастером для того, чтобы поссориться с Арменией и Азербайджаном одновременно. Вот тут уже возникает какая-то геополитика.
Здесь все кивают на Путина. Но для меня ключевой триггер, который все эти нервы сплел сейчас, это Алиев. Является ли это его большой ошибкой, что я в глубине души пока думаю, или, наоборот, прорывом, который изменит всю геополитическую ситуацию не просто в Закавказье, а вообще во всем регионе, и прорубит мечтаемый Бжезинским коридор из Средней Азии в обход России? Этого я не знаю. Скорее ошибка, скорее переоценка сил. Но триггер в Баку, триггер не в Москве.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Скажите, а в чем может быть ошибка Алиева? Вы говорите о возможной его ошибке. А в чем?
В. ПАСТУХОВ: Когда у тебя амбиции, всегда надо считать амуницию. А амуниция – это не только турецкая военная база в регионе, которую якобы он объявил, что они откроют. Это полумиллионная, а на самом деле, думаю, миллионная азербайджанская диаспора в России, у которой гигантские экономические интересы и которая на самом деле очень существенно подкармливает и Азербайджан, и играет и в экономике, и особенно в жизни элиты Азербайджана колоссальную роль. Люди меряются разными предметами, мы знаем, в жизни, но кому чего ближе, даже боюсь углубляться в подробности, но некоторые меряются и количеством потенциальных заложников.
То есть то, чем может похвастаться Алиев? Это небольшие группы русских бизнесов, поверивших в то, что Азербайджан – это такой безопасный транзитный хаб в условиях войны, какая-то группа айтишников, еще что-то. Можно, конечно, устроить в «Спутнике» погром, тем самым подтвердив, что люди, которые в свое время придумали название этого черносотенного журнала, обладали большим видением будущего, но это не много. Можно ли сейчас поджарить миллионную диаспору в Азербайджане? Да, можно. Вот просчитал ли он все это? Просчитал ли он реакцию этой диаспоры, которая не последнюю роль в самом Азербайджане играет? Я не знаю. Может быть, просчитал. Может быть, нет.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Чуть назад. Когда перед последней Карабахской войной в Москве начались вокруг рынков схватки этнических армян и этнических азербайджанцев, я не знаю, их гражданства, но в Москве, тогда московские власти вызвали к себе лидеров диаспор и Собянин по очереди предупредил их, что если они хотят сражаться, он не может им помешать, но он договорился, что есть военно-транспортные самолеты, он всех из Москвы отправит туда, на место событий, там и стреляйте. И все прекратилось.
В. ПАСТУХОВ: В предыдущей итерации когда это намечалось, в 90-е, точно так же поступал и Лужков абсолютно. И у него, собственно говоря, отдел по работе с диаспорами исключительно для того и создавался, чтобы можно было вызвать и сказать: «Вот вам пряник, если будете жить мирно, а вот вам два кнута, и вы можете похлестать друг друга, но мы можем и сами за вас».
А. ВЕНЕДИКТОВ: Интересно, что после этого, даже во время Карабахской войны и затем бегства 100 тысяч армян карабахских в Армению, в Москве просто не было ни одной драки между армянами и азербайджанцами этническими. Диаспоры просто вот…
В. ПАСТУХОВ: Алексей Алексеевич, вы знаете, во время каких-то событий прошлого такого напряжения между Израилем, я помню, и Египтом меня все время поражало то, что… Я в Лондоне живу как-то так в странном таком перешейке. Вот вы не доедете до меня никак, а там интересно. Это между районом синагог и между главной лондонской мечетью. И тут с одной стороны – сплошные синагоги, а с другой стороны – Эджвер-роуд со всеми ее кальянами и так далее. И был какой-то критический момент, я думаю, господи… А ничего. Вы знаете, как-то наличие лондонских бобби в этом районе в усиленном режиме патрулирования сводило это все к вполне себе мирному сосуществованию.
То есть вопрос в том, что когда возникают такого рода конфликты, это всегда провал власти той страны, внутри которой это происходит. Это всегда провал власти при всем при том.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Тут есть еще история в том, что часть из тех… Вернусь к самому началу, криминальной части, криминальной базе. Те люди, которые погибли, которые были убиты, возможно, представителями правоохранительных органов, следствие должно закончиться, но сейчас видно, что, скорее всего, так, они российские граждане. Или так, они и российские граждане. Они 30 лет в России.
В. ПАСТУХОВ: Это такая вишенка на торте. Они российские граждане, но кто же их российским считает.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Россия, государство.
В. ПАСТУХОВ: Это к моему первому главному вопросу о менталитете. Мы сейчас вообще не понимаем, на каких уровнях это все происходило, потому что это могут быть озверевшие силовики, это могут быть силовики, которым дали заказ, это могут быть силовики, которые получили приказ от ФСБ, но сама ФСБ могла получить указание, потому что кто-то зашел такого же уровня, который нельзя было игнорировать. Мы живем в стране разлагающегося тоталитаризма. К сожалению, ни одна институция нормально не работает, ни ФСБ, ни МВД, ни Следственный комитет.
Мы сейчас по формальным каким-то признакам не можем установить, что там было и был ли это эксцесс исполнителей или это был, например, чей-то заказ коммерческий, или это был чей-то политический заказ. Мы это увидим чуть позже. Мы можем просто понять, что история многоуровневая, коннотаций у нее очень много и все противные, и в конечном счете эта история бы вообще ничего не значила, если бы в Баку не нажали на красную кнопку.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я поэтому как раз хотел уточнить, а какой политический заказ может быть внутри?
В. ПАСТУХОВ: Политический заказ внутри очень простой. Это комбинация из двух-трех пальцев. Первое. Мы видим, что происходит сейчас с разгонкой мигрантской темы. Опять сразу говорю, что в России никто не отдает себе отчет, получили ли эти мигранты русское гражданство, не получили ли эти мигранты русское гражданство. Вам тут не Америка, где считают легальных и нелегальных мигрантов. Тут если ты лицо нерусской национальности, то ты можешь обвеситься хоть 30 паспортами. Бьют, как известно, не по паспорту в России.
Мы видим сейчас по каким-то причинам возгонку вот этой антимигрантской волны, темы. Понятно почему. То есть нужно стигматизировать еще какую-то очередную группу населения. Иноагентов все-таки очень мало. Конечно, можно было бы иноагентство объявить национальностью. Классно. Я, кстати, дарю идею. Я предлагаю ввести национальность. Русские, башкиры, иноагенты.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я передам.
В. ПАСТУХОВ: Да. То есть мне кажется, что это хорошая идея. Но просто мало. Просто мало. Это такой вымирающий народ, как народ Севера. А азербайджанцев много. Это удобно в некотором смысле слова. То есть сколько можно мобилизационного ресурса на этом сделать. Это первый шаг.
Второе. Ну вот я слушал азербайджанских комментаторов. Они говорят, что в Екатеринбурге это просто дошло до крайности. Но, по их сведениям, команда «мочить» была по всей России, аналогичные вещи стали происходить одновременно в нескольких регионах, что не бывает случайностью. Дальше. Мы знаем, что у нас есть Следственный комитет, глава которого, скажем так, уделяет этой тематике – борьбе с мигрантами – какое-то особо болезненное внимание. Поэтому тоже логично. То есть я вполне допускаю, что это может быть побочным эффектом, в принципе, как власть считает полезной для нее, раскрутки мигрантской темы.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я напоминаю, это «Пастуховские четверки». Владимир Борисович Пастухов. Не забывайте ставить лайки, нам это приятно. Кроме того, я хочу сказать тем, у кого проблемы с Ютюбом, идет прямая трансляция в Телеграм-канале «Живой гвоздь». И вы можете зайти на «Живой гвоздь», нажать кнопочку воспроизведения и видеть в прямом эфире, смотреть, если вам там удобнее. Вроде там не подвисает.
В. ПАСТУХОВ: Алексей Алексеевич, а можно я вам задам вопрос?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Рискните.
В. ПАСТУХОВ: Скажите, пожалуйста, а если мы с вами захотим зарегистрироваться и начать транслировать нашу передачу в сети MAX, нас туда пустят вообще?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Не, мы иноагент. Нас не пустят.
В. ПАСТУХОВ: А почему?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Потому что иноагенты с 1 сентября не могут заниматься…
В. ПАСТУХОВ: До 1 сентября пустят?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Можно попробовать, но я думаю, что… А зачем? Мы с вами можем во Вконтакте.
В. ПАСТУХОВ: Они нас троллят. Почему нам их не потроллить? Из спортивного интереса.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А, из спортивного интереса. Я подумаю, да. Из спортивного интереса потроллим. Не уходим далеко с Кавказа, уходим на Северный Кавказ. Очень много комментаторов, которые касаются свадьбы сына Рамзана Кадырова, молодого Адама Кадырова, 17-летнего. Очень бурно обсуждают его часы (реально за 27 миллионов долларов), золотой пистолет, эксклюзивный Мерседес и меньше обсуждают тех, кто приехал к нему в гости или его поздравил, и меньше обсуждают фамилию невесты, теперь жены. Что главное? Может быть, это не главное, может, вообще, для светской хроники знаете, «Экспресс газета»: невеста в бриллиантах, жених в часах и на Мерседесе.
В. ПАСТУХОВ: Алексей Алексеевич, давайте будем честны перед публикой.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Не будем ни с ними честными, никогда.
В. ПАСТУХОВ: Нет, надо. У нас был перерыв на рекламу, и мы все равно продолжали обмениться между собой в режиме общения. И оказалось, что как опытный журналист Алексей Алексеевич, прожил гораздо дальше и глубже меня, и поэтому… Когда мы начали этот разговор, я сказал, что меня все время интересовало, я пытался это сделать, но у меня не вышло. Меня вообще в ноль интересует Адам Кадыров, вот в ноль, он мне неинтересен с часами, без часов, с золотым пистолетом, с серебряным пистолетом, но я пытался понять, на ком же он женился.
И тут мне Алексей Алексеевич сказал нечто, что абсолютно перевернуло картину. Я считаю, что самая главная информация, которая вообще может касаться вообще всего, что происходит в Чечне сегодня, и которая абсолютно все ставит на свои места. Я потом готов включиться в комментарии, но, Алексей Алексеевич, поскольку вы мне сказали, то вы и скажите публике.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Адам Кадыров женился на внучке Адама Делимханова, депутата Государственной Думы, героя России и очень близкого человека, силового человека, который является пистолетом или автоматом, или пулеметом Рамзана Кадырова.
В. ПАСТУХОВ: То есть мое вообще представление о Делимханове как об очень серьезном человеке.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, да. Он очень серьезный. Он отвечает за все силовые акции.
В. ПАСТУХОВ: Да. Второе. Насколько я понимаю, исторически у него вообще роль была почти регента при самом Рамзане Кадырове, насколько я понимаю. И в моем представлении, этот брак – это продолжение истории регентства. То есть все говорили, как будет обеспечено. Понятно, что Кадыров довольно тяжело болен. Я не доктор, его историю болезни в руках не держал. И, кстати, должен сказать, что я ни одному человеку на этой земле не желаю зла. Вот за все, что делает, пусть он отвечает по закону, а в части здоровья пусть выздоравливает. Потому что это божеское, это не мое. За все остальное пусть ответит так, как положено ответить. Но понятно, что мы видели все эти кадры.
Понятно, что там идет очень серьезная работа всего клана по подготовке бэкап-опции, резервной. И понятно, что нет готового взрослого наследника. Там, очевидно, создана система монархическая, будем называть вещи своими именами, но при этом нет готового взрослого престолонаследника. И получается, что года три назад они уже начали вытаскивать совершенно молодого человека, то есть в еще более худшей ситуации, чем в той, в которой находился сам Рамзан Кадыров, потому что он все-таки был постарше, когда убили его отца. И было совершенно непонятно, как этот человек молодой…
Вы знаете, у меня был клиент и друг в Украине в свое время, еще в 90-е годы, он мне подарил фразу киевскую, которую я считаю просто замечательной, она звучит так: «В нашей местности ранее предоставленная услуга не считается оказанной». Вот в делах престолонаследия любые ранее предоставленные услуги не считаются оказанными.
То есть встал вопрос о том, что ты можешь назвать Адама, ты можешь назвать любую из дочерей, кого угодно ты можешь назвать престолонаследником, но в тот момент, когда ты ушел, игра начинается с нуля. И вот этот брак, он проливает свет на то, куда чеченская мысль сейчас движется. То есть она движется в том направлении, что главным человеком, гарантом клана является Делимханов. А что если сам Делимханов продаст, предаст и так далее? И вот здесь найден совершенно уникальный институт такого династического брака, который должен скрепить это регентство и гарантировать вечный союз двух кланов. Ну что я могу сказать на это? Вся история Средневековья показывает, что династические браки мало чему помогали.
А. ВЕНЕДИКТОВ: При этом я бы еще на один аспект обратил внимание. На свадьбу к 17-летнему парню, сыну главы важного, но все-таки района России приезжают два вице-премьера (Мантуров и Новак), приезжают из Москвы послы исламских государств (Ирана, Турции, Объединенных Арабских Эмиратов), звонит Путин младшему, телеграмму направляет глава администрации президента Антон Вайно, приезжают несколько губернаторов, в том числе губернатор Подмосковья Андрей Воробьев. Вот эта часть, она про что?
В. ПАСТУХОВ: Она очень интересная часть. Она про то, что это не район Российской Федерации.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну да, ну да.
В. ПАСТУХОВ: Это не район Российской Федерации. Это зависимое, аффилированное, ассоциированное, но самостоятельное государство внутри некой Российской империи. Вы знаете, первая высь, которая у меня возникает. Был такой роман Пикуля, один из моих любимых, я очень Пикуля любил, на самом деле, по-моему, назывался «На задворках Российской империи».
А. ВЕНЕДИКТОВ: Был такой, двухтомник.
В. ПАСТУХОВ: Да, двухтомник. Серьезный роман, погружал в эту атмосферу. И там мне запомнился какой-то совершенно смешной эпизод. Там описывается какой-то прием в Петербурге, там чиновники тоже со всех регионов. И ходит в своем халате бухарский эмир, и он там со всеми якшается, кому-то что-то дает, какие-то взятки. Ну, живет своей жизнью. И совершенно понятно, что он абсолютно там чужероден, то есть он вообще не часть этого процесса,
А. ВЕНЕДИКТОВ: Он в халате.
В. ПАСТУХОВ: Он в халате, да. Он ходит в халате, к одному подходит, к другому подходит, тут постоял, там похлопал по плечу, исчез. И стало понятно, что империя устроена, как матрешка, что в ней есть, собственно, империя, регионы, губернаторы (универсальное), а есть некие территории, которые живут совершенно своей жизнью, и империя туда не заглядывает. Это, знаете, как в самые худшие времена в Нью-Йорке, которые теперь, наверное, скоро опять настанут, полиция не заглядывает куда-то в отдаленные районы Гарлема. Есть во многих столицах мира районы, куда полиция не заглядывает.
То есть там достаточно двух вещей. Там даже дань не всегда платят. Иногда платят, но в основном достаточно лояльности и того, что там русские военные базы находятся, русское присутствие по минимуму, чтобы там чужаков не было. Условно говоря, там есть русское присутствие и ограниченное, например, британское присутствие. Этого достаточно. Они считаются русскими, но живут своей жизнью.
Чечня в реальности давно получила политическую независимость. Это факт. Как там у нас Владимир Владимирович любит говорить, мне так нравится, потому что я никогда не могу понять смысл этих слов, но он говорит, это медицинский факт. Я вот слушал его последний раз, думаю, как расшифровать «это медицинский факт»? Но мне само слово понравилось. Так вот, то, что Чечня является независимым государством, ассоциированным с Россией, рассматривайте это, говоря путинским языком, как медицинский факт.
А. ВЕНЕДИКТОВ: В этой связи рядом Дагестан, кстати, где живут и азербайджанцы тоже, рядом Ингушетия, рядом Карачаево-Черкесия. В общем, Северный Кавказ. И у нас, с одной стороны, с вами история кризиса с Азербайджаном, а с другой стороны, история, возможно, начавшегося транзита в Чечне.
В. ПАСТУХОВ: Если уж, как говорится, по гамбургскому счету, то есть большими мазками, то перспективы две. Или Россия находит в себе силы, слушайте, я не могу рекомендовать уже ставшую раритетом, потому что у меня уже осталось несколько экземпляров, свою книгу, но там написано, переучредить Россию.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да-да, читали.
В. ПАСТУХОВ: Или происходит некое чудо, и Россия перезапускает свой цивилизационный движок. А для этого она должна просто реально перезапустить себя как некая федерация, в которой появляется новая мотивация совместной жизни. Либо эта империя на зубах удерживается Путиным и в лучшем случае еще парочкой его преемников. Это как после Сталина. Там же не сразу Хрущев даже был, там Булганин, там Маленков. Ну, еще кто-то будет, конечно, до начала всеобщего фестиваля распада. Она держится на зубах. Дальше Путин, не знаю, в какой ситуации, но рано или поздно произнесет эти знаменитые николаевские «держи их всех так в кулаке» своему преемнику.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Николай I, да.
В. ПАСТУХОВ: Николай I, да. Или еще в худшем случае, как Петр I, захочет что-то произнести, будет хватать воз на крутом и так и не назовет.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, дайте всё.
В. ПАСТУХОВ: Да. Поэтому с этого момента начнется обвальный отлив империи. И вот в этом отливе империи – как сейчас разлив империи, будет отлив империи – сразу проступят вот эти мели. И первая мель – это будет Кавказ. Почему? Потому что вообще само завоевание Северного Кавказа было мотивировано двумя факторами: необходимостью защищать территории Краснодарского (нынешнего Ставропольского края), и второе – нужен был доступ к Грузии, то есть Закавказью (то есть завоевали, а пользоваться не можем). Значит, Грузия, Закавказье – смотри часть первую нашего разговора – может стать вообще неактуальной темой. Ну да, после всего произошедшего Краснодарский край и все остальное будут защищать казаки.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это такая конструкция, которая пока через туманку.
В. ПАСТУХОВ: Пока через туманку. Это некая абстрактная, я бы сказал, пока возможность, которую все считают, что все предотвращают ее, делая государство жесткой конструкцией, но все забывают, что именно жесткие конструкции ломаются в первую очередь.
А. ВЕНЕДИКТОВ: «Пастуховские четверги». Не забывайте ставить лайки. У нас осталось пять минут. И здесь вот на что я обратил внимание. Не знаю, обратили внимание вы, Владимир Борисович, или нет. Вот если брать телефонный разговор Путина с Макроном, то даже по официальным коммюнике он безумно интересен. По иранской проблематике совпали, по украинской не совпали, но договорились общаться на эту тему. Сегодняшний разговор с Трампом вообще ни про что. Я имею в виду официально. Я пока еще не нарыл там, в отличие от Макрона. Но в коммюнике вообще вот ни про что. Ни Белый дом, ни Кремль. Не за что даже зацепиться. Не то что зубами или когтями, хвостом не за что зацепиться. Очень такое милое.
В. ПАСТУХОВ: Выскажу спорное суждение.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Давайте.
В. ПАСТУХОВ: Зная разговорчивость Макрона, смею предположить, что этот интересный разговор, скорее всего, был ни о чем. Зная ситуацию с Трампом и Путиным, думаю, что этот разговор ни о чем – реально это дуэль уже. Это сейчас дуэль. То есть это оголенный нерв и борьба концепций. Макрон – мастер. Он то не говорит, то говорит, то говорит то, что хотят слышать, то говорит то, что считает нужным сказать. Последствий больших я не ожидаю, честно говоря.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, я не согласен. Вы увидите скоро по иранской проблеме. Я думаю, что быстрой ногой мы идем.
В. ПАСТУХОВ: По иранской проблеме, я думаю, тут интересно, что французы и европейцы за спиной Макрона отодвинуты вообще в сторону от всего, что происходит сейчас на Ближнем Востоке, хотят туда тоже войти. Знаете, это как в анекдоте. Путин предложил свои услуги Трампу, Трамп их отбросил, сказал: «Мне не надо». Европейцы посмотрели: «Может, себе?» Знаете, как этот анекдот: «У нас тут яблоки выбросили». То, что Трамп выбросил, европейцы говорят: «Может, мы подберем?» То есть это такой анекдот исторический. То есть Путин готовил этот козырь для того, чтобы торговаться с американцами, и ни во что не ставил европейцев. Оказалось, что американцам не потребовался, но европейцы подобрали.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Значит, какой-то результат.
В. ПАСТУХОВ: Да, посмотрим. Но вот что-то я не верю в Макрона. Но дай бог, чтобы я ошибся.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Посмотрим. Я думаю, что мы идем к резолюции Совбеза. И Макрону нужно, чтобы ни Путин, ни председатель Си, с которым, видимо, завтра будет разговор у Макрона, не заблокировали резолюцию по Ирану. Видимо, вот эта история идет. Мы к этому движемся, к договору о нераспространении ядерного оружия.
В. ПАСТУХОВ: Я все время думаю о том, что когда уже падают 12-тонные или сколько бомбы, то в этот момент уже резолюция Совбеза ООН имеет менее существенное значение. Это уже другая дипломатия. Но дай бог. То есть я хотел два слова сказать о разговоре Путина и Трампа. Сколько у нас осталось? Одна минута?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Две.
В. ПАСТУХОВ: Две минуты. У меня сложилось ощущение, что это уже такая последняя стычка, потому что Трамп вернулся к Путину, собственно говоря, с неприемлемой для Путина совершенно идеей прекращения огня без договоренностей, на что Путин ему ответил абсолютно в дружеской манере, что эта идея как была, так и остается для него по-прежнему неприемлема. И дальше Трамп по одной из двух: либо завтра надо будет ломать Зеленского на то, чтобы Зеленский шел на неприемлемое для него подписание соглашений о каких-то уступках до прекращения огня, либо решаться на серьезные поставки вооружений в отношении России, чтобы уломать Путина. Трамп подходит к моменту истины, ему надо кого-то ломать, но он никак не может решить, кого ему будет легче и дешевле сломать.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Посмотрим. «Пастуховские четверги». Не забывайте ставить лайки. Напомню, что на Diletant.shop стоят виниловые диски Юрия Шевчука с его автографами. Заходите покупайте. Отличный подарок себе, а может быть, и кому-то. Хотите кого-то поразить, любителей Юрия Валерьяновича, вперед! А мы с Владимиром Борисовичем увидимся ровно через неделю. Напомню, что в субботу у нас стрим с утра до вечера. Присоединяйтесь. Там мы будем говорить на разные темы. Владимир Борисович, спасибо вам большое.
В. ПАСТУХОВ: Спасибо большое, Алексей Алексеевич. Всего доброго.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Лайки не забывайте. Всем привет.