«Особое мнение» Валерия Соловья
Отличаются они довольно просто. Разница в росте. У них разный череп. У Васильевича вследствие не очень удачной пластики плавающие скулы, они то поднимаются, то опускаются. Он моложе на несколько лет. А главное, он просто откровенный идиот, и это очень хорошо заметно по его репликам последнего времени…
Поддержать канал «Живой гвоздь»
О.БЫЧКОВА: Добрый вечер, добрый день! Это «Особое мнение» на «Живом гвозде». С вами — Ольга Бычкова. С особым мнением — Валерий Соловей. Добрый вечер!
В.СОЛОВЕЙ: Добрый вечер, Ольга, добрый вечер! уважаемые зрители и слушатели.
О.БЫЧКОВА: Я хочу напомнить, что у нас есть чат трансляции. Пока идет прямой эфир, вы можете писать вопросы и соображения. Я смотрю, что там появляется, и что-нибудь соответствующее нашим темам я буду, конечно, забирать.
Я хочу спросить, вот сегодня показывали, как Владимир Путин посещал детский медицинский центр. И он там прямо фотографировался с детьми. И там были их родители, были люди в белых халатах. Исходя из всех ваших концепций, из того, что вы нам рассказываете про российского президента, почему иногда он появляется в непосредственной близости от живых людей, а иногда при этом продолжает сидеть за многокилометровыми столами? И все это происходит практически одновременно. Последний раз за таким столом он сидел, кажется, с хамасовцами или с какими-то арабскими товарищами. В общем, это было только что. Почему так?
В.СОЛОВЕЙ: С хамасовцами сидел не Путин, Путина уже тогда не было в живых. Сидел его двойник по прозвищу Васильевич… Что касается разницы в манере поведения, дело в том, что сейчас Васильевич страдает ковидом. И если во время встречи с китайским представителем он сидел за длинным столом, чтобы его не заразить, но на деток в диспансере, на врачей ему наплевать, что очень характерно для России. Так что ваш вопрос и ваше недоумение имеет очень простое, типичное для России людоедское объяснение.
О.БЫЧКОВА: Я, может быть, пропустила. Я видела, что вы рассказывали про этого Васильевича. Почему он Васильевич, откуда он взялся, и есть ли там еще Иванович, Петрович и кто-нибудь еще?
В.СОЛОВЕЙ: Откуда он взялся, я точно не знаю, но, по-моему, он не из Российской Федерации. Васильевич — это его подлинное отчество.
О.БЫЧКОВА: Как это не из Российской Федерации?
В.СОЛОВЕЙ: Так. Он не гражданин Российской Федерации. Слушайте, а что, русские живут только в России? Русские живут также на Украине, в Беларуси. Тем паче, что белоруса, этнического украинца очень сложно отличить от этнического русского, если уж на то пошла речь. Появился он довольно давно. Готовили его крайне плотно. Его даже заставили год назад выучить немецкий язык, так что, по крайней мере , что-то по-немецки сказать он может, особенно, если у него наушник в ухе. И где-то с сентября он полностью замещал действовавшего на тот момент, пока еще живого президента Путина. Последний раз президента Путина на публике видели, когда он встречался с Эрдоганом 4 сентября. После этого мы его уже не видели.
О.БЫЧКОВА: А как вы отличаете Путина от Васильевича, Владимировича от Васильевича?
В.СОЛОВЕЙ: Отличаются они довольно просто. Разница в росте. У них разный череп. У Васильевича вследствие не очень удачной пластики плавающие скулы, они то поднимаются, то опускаются. Он моложе на несколько лет. А главное, он просто откровенный идиот, и это очень хорошо заметно по его репликам последнего времени. Допустим, по поводу постельных клопов, которые, к счастью, не переползут к нам из Европы, по поводу того, что Россия, к счастью для нее, прошла на поклон к татарам и тем самым сохранила скрепы, и так мы будем впредь. По поводу его реплики в ответ на вопрос мальчика: «Вы Путин?» — «Ну, сейчас да, я Путин».
Такой, знаете, воинствующий идиотизм. Если покойный вождь был не семи пядей во лбу, но все-таки он имел неплохое образование и широкий кругозор, поднатаскался во время президентства, то этот, конечно, изначально отличался очень низким IQ. А что делать? Выбора не было. Кто был, того и нашли. Но зато сейчас это все очень хорошо… Заметно это стало выпирать, потому что Остапа понесло. Он на кураже, он куражится. Помните: «И глумится горбаты главарь…»? Вот почувствовал двойник, что у него есть какая-то власть, какая-то сила, и он может издеваться над людьми и может свой «богатый внутренний мир» сделать достоянием публики, что он и делает, вызывая оторопь…
О.БЫЧКОВА: Кстати говоря, по поводу издеваться, богатого внутреннего мира и шуток про клопов, тут нет ничего уж прямо радикально нового, чего бы мы более-менее не слышали до этого сентября. Потому что много лет мы слушали эти искрометные шутки.
В.СОЛОВЕЙ: Да нет, градус идиотизма растет, причем растет стремительно. Объяснить это только угасанием, старческой деменцией никак нельзя. Потом, вы же как медийщик понимаете, что если вы смотрите на структуру медийного поля, она очень о много говорит. А скажите, кто сейчас в фокусе медиа находится? Неужели Путин?
О.БЫЧКОВА: Вы говорили, что Патрушев. Да, я читала.
В.СОЛОВЕЙ: Патрушев. А кто делает концептуальные заявления? Никогда такого раньше не было, чтобы в течение 10 дней доминировал и делал концептуальные заявления секретарь Совета безопасности. Всё довольно просто?
О.БЫЧКОВА: Какие концептуальные заявления?
В.СОЛОВЕЙ: Все, что касается стратегических вопросов, стратегической безопасности, ядерного оружия, это всегда было прерогативой российского президента. А сейчас так называемому президенту отведена роль петрушки. Ну, как там… «клоуна на службе у пидорасов», буквально по Пелевину. Вот он в этой роли сейчас подвизается, небезуспешно можно сказать.
О.БЫЧКОВА: А чем отличается риторика Патрушева от риторики Путина, если верить в вашу легенду, того, предыдущего Путина?
В.СОЛОВЕЙ: Это не легенда, это абсолютно медицинский факт. Он очень скоро станет достоянием общественности. Хотя я понимаю, слепые никогда не захотят разглядеть даже очевидные вещи. Как говорил один исторический персона, кто не слеп, то не увидит, а кто слеп, тот им навсегда останется. Это медицинский факт.
О.БЫЧКОВА: Кто не понял, тот поймет.
В.СОЛОВЕЙ: Да, совершенно верно. Подхватили мою логику, спасибо. Что касается риторики, дело ведь не в том, чем она отличается, хотя она отличается. Путинская риторика была угрожающей. Патрушевская риторика, она настораживающая, но не угрожающая. Патрушев относится к идее ядерного сдерживания совсем по-другому. Он же неспроста сказал, что мы незамедлительно готов начать переговоры по стратегической стабильности, что Путин покойный никогда не делал, потому что Путин хотел угрожать ядерной дубинкой. Патрушев угрожать ею не намерен, за это его очень ценят американские контрагенты — а его пугающую, но все же сдержанность в отличие от путинской абсолютной несдержанности и непредсказуемости.
О.БЫЧКОВА: А чем это объясняется, кроме личных каких-либо свойств?
В.СОЛОВЕЙ: Очень просто вещью: Патрушеву надо получить легитимацию со стороны Запада. Они прекрасно знают, что Путина давно уже заменил двойник. Об это знают китайцы, тем паче они привечали двойника во время визита в Пекин. Туда двойник ездил. Они все об этом знают, кроме русской общественности, естественно, он не знает и в большинстве своем даже не хочет знать. Ну, ничего, глаза ей все равно откроют рано или поздно. Потому что американцы заинтересованы — это главное — в стратегической стабильности. А основание стратегической стабильности — это политическая стабильность в Российской Федерации, дабы ядерное оружие не расползалось, Российская Федерация не расползалась. И в этом смысле они готовы принять в России отъявленного крокодила, лишь бы он им гарантировал стабильности. Они, в принципе, достигли соглашения с Патрушевым в ходе еще предварительных консультаций, в ходе еще предварительных консультаций, до еще смерти российского президента, которая случилась вечером 26 октября.
Так что всё очень логично, очень последовательно опять же для тех, кто хочет разобраться.
О.БЫЧКОВА: А почему он вечером 26 октября помер? Это я пропустила как-то.
В.СОЛОВЕЙ: А помер он оттого, что страдал фатальным раком, а лечить его уже весной этого года перестали. Страдал он фатальным раком где-то с рубежа 19-20-го годов. Его смогли поддерживать, ему сделали успешно довольно операцию израильские врачи, но сказали, что болезнь все равно остановить не удастся, можно лишь замедлить ее прогресс. Они и замедлили с помощью таргетной терапии. А весной сего года они сказал — ну, надо полгать, что здесь воздействовали, как они сказали, шашни Российской Федерации с Ираном, — что далее возможности медицины исчерпаны, и «ваша жизнь в руке божией, президент».
А в сентябре уже российские врачи ему сказали, что осталось ему жить столько-то и столько. Вот и всё. Такова медицинская история его кончины. 26 октября ему стало плохо, он очень быстро скончался, несмотря интенсивные реанимационные мероприятия в течение 40 минут.
О.БЫЧКОВА: А зачем он сейчас лежит, как вы говорите, в холодильнике в морге?
В.СОЛОВЕЙ: В морозильнике. Если бы он даже если бы в морге лежал, это было бы не так унизительно. Он лежит в бытовом морозильнике в своей Валдайской резиденции.
О.БЫЧКОВА: А зачем его там, в морозильнике?
В.СОЛОВЕЙ: Потому что надо обеспечить преемственность власти. И об этом было достигнуто соглашение между ключевыми элитными группировками еще до его смерти. Ну, а сразу после его кончины они провели консультации, договорились о временном консенсусе, об объединении вокруг фигуры Николая Патрушева, он сейчас управляет Россией. Ядерный чемоданчик находится под его контролем — первый симптом, кто управляет Россией. Он поэтому и делает концептуальные заявления как человек, выступающий от имени Российской Федерации, не так называемый Лжевладимир, так называемый президент. Ничего подобного. У того нет никакой власти, кроме как власти презентовать покойного президента.
О.БЫЧКОВА: Так я не поняла, зачем его держать в морозильнике?
В.СОЛОВЕЙ: А они будут определять, когда будет выгодней объявить о его смерти. Потом объявят и представят как якобы свежее тело. Никто же не будет подходит и пальчиком тыкать, правда?
О.БЫЧКОВА: Не знаю. Может быть, кто-нибудь и ткнет.
В.СОЛОВЕЙ: А когда хоронили российских, советских вождей, что, кто-нибудь подходил, тыкал пальчиком в тело Леонида Ильича Брежнева, Юрия Владимировича Андропова, Константина Устиновича Черненко? Как вы себе представляете? Нет. Сколько глубокой заморозке подверглось его тело. Никто, конечно же, этого делать не будет. Вот что скажут, так это и воспримут.
О.БЫЧКОВА: А Васильевича куда денут?
В.СОЛОВЕЙ: Это интересный вопрос. Я боюсь, что ответ на него для Васильевича был бы крайне неутешителен. Но он надеется на лучшее, он питает надежды, связанные с его начальным низким интеллектом.
О.БЫЧКОВА: То есть Васильевича — в расход тогда?
В.СОЛОВЕЙ: Я этого не сказал. Я сказал, что сомневаюсь, что его жизнь после окажется успешной и продолжительной. Хотя ему, конечно, надавали всяческих обещаний, миллион обещаний. Но вряд ли можно оставлять такого свидетеля.
О.БЫЧКОВА: Я вас спрашивала раньше об этом в каких-то прошлых жизнях и вас, наверное, об этом спрашивают все, но я вас все равно спрошу: Откуда это всё известно?
В.СОЛОВЕЙ: Это известно из ближайшего окружения российского президента. У меня есть возможность получать оттуда информацию.
О.БЫЧКОВА: Ближайшее окружение — это Патрушев или кто это?
В.СОЛОВЕЙ: Нет. Неужели только Николай Платонович входил и входит в ближайшее окружение президента? Нет, конечно.
О.БЫЧКОВА: Я не знаю.
В.СОЛОВЕЙ: Там много достойных людей, подчеркну, которые хотели бы, чтобы эта чувствительная информация стала общественным достоянием. Есть такая римская формула Pro bono publico. Вот это ими и движет.
О.БЫЧКОВА: А что такое «достойные люди» из путинского окружения? Достойные относительно чего? Относительно ХАМАСа более достойные или Лукашенко?
В.СОЛОВЕЙ: Ольга, я думаю, вы не раз убеждались в том, что многие люди оказываются лучше тех учреждений, в которых они служат. Мир разнообразнее, чем кажется. Не стоит руководствоваться социологическими абстракциями, это было бы крайне ошибочно. Вот, допустим, ваш шеф по «Эху Москвы», он дружил с Песковым, правда, и с Марией Захаровой? То есть он дружил с патентованными лжецами, на которых просто пробы ставить негде. Он же находил в них, видимо, что-то человеческое, находил какое-то обаяние, правда? А есть люди, гораздо боле достойные, чем эти, достойные по-человечески во всех отношениях, гораздо лучше некоторых либеральных журналистов. Уж они точно никого не обманывают и соблюдают свое слово. Когда я говорю о либеральных журналистах, это так, фигура лечи, вы понимаете, исключительно.
О.БЫЧКОВА: Да, я не люблю обсуждать реальных людей, которых я реально знаю, как Алексея Венедиктова, в его отсутствие, но, тем не менее я знаю точно, я это говорила публично много раз, что после начала этой войны многие вещи как бы обнулились, и многое, что имело какой-то вид до войны, после войны стало выглядеть совершенно по-другому, в том числе, отношения со многими людьми. Вот это вот объясните мне, пожалуйста.
В.СОЛОВЕЙ: У него да…
О.БЫЧКОВА: Мы не обсуждаем Венедиктова…
В.СОЛОВЕЙ: А у меня нет, мои контрагенты ничуть не изменились. Они были против этой конфронтации, они сделали все возможное и невозможное, чтобы избежать ее начала, потому что была возможность, что эта конфронтации начнется раньше. Когда они не смогли ей в воспрепятствовать, они хотя бы сделали все возможное, чтобы предать эту информацию гласности, в том числе, через меня, но не только через меня.
О.БЫЧКОВА: А через кого еще? Больше никто не говорит, что Путин умер, кроме вас.
В.СОЛОВЕЙ: Ну, почему же? Говорит Телеграм-канал «Генерал СВР». А разве нас двоих мало? Посмотрите, это же обсуждается всей Россией. И это глобальная повестка. Нас достаточно уже, чтобы сформировать, по крайней мере, общенациональную повестку.
О.БЫЧКОВА: Нет, этого недостаточно, потому что, во-первых, это может быть одно и то же или, по крайней мере, что-нибудь родственное. А, во-вторых, этого все равно недостаточно. А самое главное, что все остальные люди, которых мы считаем тоже осведомленными и которые реально, например, имеют отношения с какими-то, действительно, к Кремлю людьми, никто из них этого не говорит. Наоборот, говорят, совершенно неизвестно, что там происходит, это типа черный ящик и всё такое.
В.СОЛОВЕЙ: Это неправда. Это для них неизвестно. Не надо никогда судит по себе осведомленность других. Вот это большая методологическая ошибка. Если я не понимаю ядерной физики и квантовой механики, я говорю: Я не понимаю. Но я признаю этих людей, которые в этом разбираются. Если я знаю, то это не означает, что должны знать другие. Не надо никогда судить других людей по себе. Они не знают того, что знаю я. Для них это черный ящик, для меня — нет. Для некоторых других людей тоже нет. Очень важно понимать это отличие.
О.БЫЧКОВА: А почему так получилось, что с вами кто-то вот так откровенен?
В.СОЛОВЕЙ: Потому что моему слову можно доверять.
О.БЫЧКОВА: Это аргумент, да, понимаю. Хорошо, в сказали, что объявлено об этом будет через два или три месяца.
В.СОЛОВЕЙ: Нет, я не сказал, что через два-три месяца, я сказал, что в течение двух-трех месяцев будут появляться аргументы, доказательства, свидетельства в пользу того, что я говорил. Возможно, придется объявить о этом раньше. Это зависит уже от внутриполитической динамики. Она может оказаться очень стремительной и непредсказуемой. То есть вот это плавное течение передачи власти, на которую сейчас рассчитывают и консолидация власти Патрушева — это может не случиться, или это может пойти через пень-колоду. То есть непредсказуемость динамики способна вызвать и появление не просто утечек, а информационных взрывов.
О.БЫЧКОВА: То есть два-три месяца — это типа в январе, не позднее.
В.СОЛОВЕЙ: Да, я полагаю, что да.
О.БЫЧКОВА: Но вы раньше тоже говорили, что Путину осталось сколько-то, совсем немного, я уже не помню, кажется, потому что много было таких…
В.СОЛОВЕЙ: Нет, я говорил, что он политически прекратит свое существование не позже конца 22-го года. Я никогда не говорил, что он прекратит свое физическое существование. Врачи-убийцы, врачи-вредители смогли продлить его жизнь еще на несколько месяцев.
О.БЫЧКОВА: Не, ну как, вы же про этот терминальный рак говорите уже довольно давно.
В.СОЛОВЕЙ: Ну и что? При терминальном раке люди могут жит. Сейчас блестящая медицина, если вы обладаете доступом к ней, если у вас есть деньги. У меня несколько знакомых с терминальным раком. Один из них живет 7 лет. У него есть деньги, он получает таргетную терапию. Его лечат экспериментальными лекарствами. В России если бы он лечился, наверное, он прожил бы не больше года. Он лечился, я имею в виду в районном онкологическом диспансере.
О.БЫЧКОВА: Мне тут пишут в нашем чате много людей. Вы так популярны с этим прекрасным сериалом, который, надо сказать, вне зависимости от того, верю я вам и как я к этому отношусь, он, конечно, очень украшает жизнь в этом всем, где мы сейчас находимся.
В.СОЛОВЕЙ: Согласен.
О.БЫЧКОВА: Это прекрасно. В любом случае это шоу совершенно замечательно. И тут многие люди так считают. Пишут, что Явлинский полтора часа общался с Путиным и ничего такого. Идея такая этого сообщения.
В.СОЛОВЕЙ: Дело в том, что… задайте вопрос Григорию Алексеевичу, когда он последний раз видел президента Путина до вот этой якобы встречи с Путиным. Он встречался с двойником. И помнит ли он вообще, как Путин выглядит? Ну, задайте вопрос. Исходя из этого ответа, вам все станет понятно. Последний раз виделся с Путиным в 2018 году в течение 30 минут или 40, может быть, часа, когда Путин принимал бывших кандидатов в президенты. После этого они не виделись. Мне кажется, что сказать после этого, что «я хорошо знаю, как выглядит президент, и постоянно с ним общаюсь, выглядит некоторым лукавством, по крайней мере. Поэтому заявление Явлинского ничего не значит ровным счетом. Это так, между прочим.
О.БЫЧКОВА: Я, честно говоря, не проверяла, когда Явлинский последний раз общался с Путиным. Понимаю, что это было не вчера, не накануне этой встречи. Но 5 лет это не очень много. А до этого, я так понимаю, он общался с Путиным ни один раз и не два. Вот вы сколько раз общались с Путиным?
В.СОЛОВЕЙ: Очень редко он общался с Путиным: раз в насколько лет. Я не хочу сказать, что Григорий Алексеевич лукавит. У него создалось такое впечатление. Могу сказать, это впечатление ошибочное.
О.БЫЧКОВА: А какое на самом деле имеет значение? Вот мне, например, все равно, честно говоря, Путин там, Владимирович, Васильевич…
В.СОЛОВЕЙ: Ольга, да, для вас все равно. А вообще для общества, для жизни это не все равно. Потому что в России произошел государственный переворот. В России управляют люди, которых никто не уполномочивал, и никто не избирал. Это государственное преступление. Это заговор с целью насильственного захвата и удержания власти. Это колоссальное государственное преступление. Это первое. Это юридическая констатация. Но, мне кажется, что когда на наших глазах происходит преступление, надо как минимум об этом сказать.
И второе. Представьте себе, вместо того, чтобы вести дискуссию о том, как повести себя на выборах, которые то ли будут, то ли нет, потому что вопрос о проведении президентских выборов не решен, достаточно запустить кампанию под прекрасным слоганом: «Царь ненастоящий! Требуем анализа ДНК!» Пусть предъявит анализ ДНК, подтвердит, что это и есть Путин. И это как раз прекрасно будет воспринято обществом, потому что вы не спорите, Путин хороший или плохой, в чем его промахи и ошибки и в чем его достижения, он понял Россию с колен или опустил ее на колени. Вы не спорите, вы говорите: «Царь ненастоящий». А это прекрасно укладывается в русский стереотип — стереотип нашего национального самосознания. Сколько у нас было Лжедмитриев?
И, наконец, я сказал уже «Царь ненастоящий!» — это из фильма, вот вам, пожалуйста, стереотип массового сознания. Прекрасная возможность по проведению массовой кампании по делегитимации режима. Потому что автократический персоналистский режим держится на одном человеке. И когда вы говорите, что этого человека нет, и об этом слышат все вне зависимости от того, как вы сказали, верю я или нет, происходит делегитимация. Сам факт этого обсуждения, сам факт этой кампании является мощнейшим политическим ударом по легитимности этого режима. Так что да, это представляет огромную политическую ценность. Просто надо уметь им воспользоваться, оценить эту важность и начать это знание использовать.
О.БЫЧКОВА: Так вот вы сейчас говорите и много лет до этого… Хорошо, не будем говорить, что было много лет до этого. Сейчас вы говорите, что царь ненастоящий. Ну и что? Небо не рухнуло. Все жрут. Ну и всё. Где делегитимизация?
В.СОЛОВЕЙ: Это кому-то смешно, а, допустим, офицерам силовых ведомств не смешно. Они к этому относятся по-другому. Они это воспринимают как вполне серьезную, абсолютно надежную информацию. Потому что у них есть еще другие каналы информирования, по которым они смогли убедиться в адекватности и абсолютной достоверности того, что говорю я и говорил и продолжает говорить телеграм-канал «Генерал СВР». Это вызывает изменение отношения к власти, к происходящему. Это вызывает у них раздумья о будущем. И это, в конце концов, подтолкнет их, в конце концов, к определенным действиям, не только сама информация. Информация лишь один из компонентов, но очень важных, происходящего. Потому что происходит очень многое, но происходит в элите, то, что большей частью нам пока что не видно. Хотя изменение медийного поля, как я уже объяснил, мы уже увидели. Не увидеть это может только категорически не желающий видеть человек или человек, которому судьба бросила вызов. Таких тоже немало, к сожалению.
Масса косвенных признаков, которые на это указывают. В конце концов, все они рано или поздно образуют систему, а потом появятся еще и прямые доказательства, недвусмысленные. Помните, «железные бумаги» появятся.
О.БЫЧКОВА: Мы уйдем на рекламную паузу, но прежде, чем уйдем, я хочу в этой части задать последний вопрос. Вы сказали про ДНК. В чем проблема с ДНК? Любой человек может предъявить, что угодно…
В.СОЛОВЕЙ: Общественная комиссия.
О.БЫЧКОВА: Какая общественная комиссия? Которая будет смотреть, как берут анализы?
В.СОЛОВЕЙ: Да. Дело в том, что анализ ДНК делается очень быстро. Его можно сделать очень быстро. Вот Путин, вот его дочери. Давайте сделаем анализ ДНК и сравним. Всё. Больше ничего не надо. Под камеры. Давайте. Вот здесь и сейчас. Это очень легко осуществимое требование. Это не мы должны доказывать. Доказывать, что он настоящий, должен он. Он должен доказать, потому что речь идет о колоссальной проблеме.
О.БЫЧКОВА: Он вам докажет всё, что угодно.
В.СОЛОВЕЙ: Нет, пусть попробуют, если это будет делаться под прицелами камер. Пусть попробуют. И с приглашением врачей из других стран мира. Пусть попробуют доказать. Это же так просто, не правда ли?
О.БЫЧКОВА: Гораздо проще с этим всем не связываться. А поступить, например, как всегда до сих пор делалось с выборами. Ну, докажите, что такое-то количество людей проголосовали за Путина или не проголосовали.
В.СОЛОВЕЙ: Это не выборы, это не модели Шпилькина. Здесь стопроцентная надежность. Подтвердите. Может быть вы 146-процентно обеспечите? Замечательно! Это же так просто проверить.
О.БЫЧКОВА: Я уже потеряла мысль. А зачем нужно кому-то это всё доказывать, что Путин настоящий?
В.СОЛОВЕЙ: Ему
О.БЫЧКОВА: Почему нельзя просто игнорировать?
В.СОЛОВЕЙ: А он и будет игнорировать. Он, Патрушев, эти люди, которые возглавляют власть. Но если бы была кампания, игнорировать это было бы: а) гораздо сложнее, б) это убедило бы все общество, что тут дело нечисто. Обратите внимание, почему Песков все время отнекивается на вопрос о двойниках? Почему он за две недели три раза говорит — нет двойников?
О.БЫЧКОВА: Его три раза об этом спросили.
В.СОЛОВЕЙ: Потому что ему эти вопросы задают чаще и чаще и потому что есть доказательства, подтверждающие наличие двойников. Они есть. Есть данные исследований, они опубликованы. Они опубликованы в Японии, они опубликованы в ряде западных таблоидах. Они опубликованы, в том числе, в одном российском издании. И это широко обсуждается. И если смерить или жизнь Путина еще под сомнением, то в наличии двойников уже мало кто на самом деле сомневается. Ему приходится говорить: «Нет, нет, этого не может быть». Так заставьте его отвечать постоянно, что нет, Путин жив. Он пока еще жив». Заставьте. Для того, чтобы заставить, надо проводить кампанию. Как только начинается кампания, человек вынужден реагировать. Это называется тематизация дискурса. Вы не сможете игнорировать такую кампанию. Даже сейчас, последние две недели я обсуждаю только один вопрос. Мне задают как раз вопросы, связанные с центральной темой. Это называется тематизация дискурса. Вне зависимости от того, как вы сами сказали, верится или не верится, это то, что будет обсуждаться, потому что это находится в фокусе повестки. И более того, внимание не рассеется. Вы это увидите, оно будет усиливаться по мере того, как будут появляться все новые свидетельства, а они будут появляться. Эта тема теперь будет находиться долго в фокусе.
О.БЫЧКОВА: Может, это называется не тематизация дискурса, а, может быть, это просто как бы прикольно. Почему нет?
В.СОЛОВЕЙ: А не важно, как вы это назовете, важно, как вы это обсуждаете. Вы же это обсуждаете.
О.БЫЧКОВА: Значит, правы люди, которые говорят, что Валерий Соловей — хайпожор, извините. Неважно, что обсуждаем…
В.СОЛОВЕЙ: Нет, они неправы. Я сказал, на такой новости нельзя спекулировать ни в коем случае. Я бы себе никогда не позволил. Это побочный эффект такой огромной и разрушительной новости.
О.БЫЧКОВА: Хорошо. В любом случае до января уже недолго осталось, посмотрим.
В.СОЛОВЕЙ: Конечно.
О.БЫЧКОВА: У меня есть еще пару вопросов в продолжение этого сериала. Я сейчас должна рассказать о том, о чем меня просили рассказать мои коллеги из книжного магазина shop.diletant.media. Давайте прервемся буквально на одну-две минуты. Потому что у нас есть, что предложить. Во-первых это книга с печатью от «Эха» «Как умирала династия Романовых». Собраны все легенды, мифы, документальные свидетельства. Там можно найти реконструкцию этого преступления, которое было совершено в Ипатьевском доме в ночь с 16-го на 17-е июля 18-го года. Это событие, которое до сих пор остается очень важным для России и до сих пор обсуждается, исследуется, и они пишут книги. Одна из таких новых версий это книга «История дома Романовых глазами медицинского эксперта». Там не только медицинские, криминалистические данные в современном осмыслении, но и ранее недоступные архивные материалы.
Другое предложение это несколько сразу книг. Это серия литературных памятников. Все хорошо ее знают, это академическая серия, где издавалось очень много серьезных изданий. Эта серия снова в магазине «Дилетант»: Овидий, Лафонтен и так далее.
Вы в нескольких интервью последних описывали дальнейший сценарий и говорили не только про Патрушева. Расскажите подробней, как вам кажется, исходя из той концепции, которую вы активно продвигаете, которая, безусловно, пользуется популярностью, — как вам представляется дальнейший сценарий? Ну вот, январь у нас наступил. До января ничего не произошло принципиального, но, в конце концов, что-то произошло. Вытащили из морозильника то, что там лежит — предъявили миру и стране. И что дальше происходит?
В.СОЛОВЕЙ: Это сейчас все зависит от реализации тех основных линий, которые наметились. А линии две: проводить президентские выборы или перенести? Если переносить, под каким предлогом? Второй вопрос, взаимно переплетенный с первым: А кто вообще пойдет на президентские выборы? Вообще кто? Васильевича двигать не хотят, боятся, слишком много рисков. Чем больше он замещает вождя, тем больше шансов на разоблачение. Он либо сам наговорит массу глупостей или кто-то что-то еще заметит и кто-то его сдаст.
Поэтому один из сценариев, который обсуждается: если находится фигура консенсуса в качестве преемника. Николай Патрушев продвигает своего сына Дмитрия, действующего министра сельского хозяйства.
О.БЫЧКОВА: Сам не будет фигурировать?
В.СОЛОВЕЙ: Нет, конечно. Он и не планировал. Они предпочитает управлять страной за кулисами. Даже за кулисами он сейчас, видите, не удержался. Он именно делает концептуальные и стратегические заявления. Именно он, Патрушев.
О.БЫЧКОВА: Вы только что сказали, что Патрушев вполне устраивает Запад, и он уже с ними обо всем договорился.
В.СОЛОВЕЙ: Запад устраивает его сын в качестве преемника. Он договорился о преемственности власти, то есть о сохранении путинского режима без Путина, — об этом он договорился. А кто во главе, об этом ему надо договариваться с теми элитными группировками, которые сейчас вокруг Патрушева на время объединились. Интересы этих группировок очень серьезно расходятся, и они все хотят получить что-то за свою лояльность. Нельзя удовлетворить аппетиты всех. Сценарий написан такой, как и с Ельциным, и с Путиным в 99-м году. Назначается новый премьер-министр, а потом действующий якобы президент объявляет о своем уходе. Но так ли это сработает, что произойдет, одному богу известно. То есть мы вступили в турбулентность колоссальную. Она пока носит внутриэлитный характер, очень важно понимать. Она не пробивается особо на поверхность. Вы знаете о ней благодаря тому, что рассказываю я, и кое какие отзвуки доходят, может быть, еще от пары-тройки информационных линий.
О.БЫЧКОВА: Как вы сказали «Генерала СВР», вы уже прорекламировали, а кто еще там пробивается?
В.СОЛОВЕЙ: Не буду больше никому делать рекламу. Но есть вполне себе каналы, которые если читать и понимать, на что надо смотреть… здесь же очень важен фокус. Очень важно понимать, что ты наблюдаешь. Здесь нужна правильно выбранная оптика. Ты много обнаружишь, очень много. Допустим, сообщение канала Brief о том, что портреты Мишустина исчезли из продажи, больше они в продажу не поступают. Пожалуйста. Они просто больше не потребуются. Ну, правда, смешная новость да? Но на самом деле очень много говорящая российским чиновникам. Их в канцелярии придворной печатают. Больше их в продаже нет. Вы можете найти в сегодняшнем Brief новость.
О.БЫЧКОВА: А были портреты Мишустина в продаже?
В.СОЛОВЕЙ: Конечно, они были. Их покупали государственные учреждения. Ну, Ольга, не мы же с вами покупали портреты Путина, Мишустина…
О.БЫЧКОВА: Нет, я вообще только от вас узнала…
В.СОЛОВЕЙ: Вот вы теперь знаете теперь. Более того, как ни странно, они стоили еще дороже портретов Путина.
О.БЫЧКОВА: Почему?
В.СОЛОВЕЙ: Я не знаю. Ну, может быть, Мишустин сам объемный, как буквально по Гоголю: «Ну, на вас-то сколько краски уйдет». Хотя размер, конечно, был один и тот же. Но стоили они на тысячу рублей дороже. На треть дороже, чем портреты Путина. А сейчас всё, их нет и больше продавать не будут.
Надо знать, куда смотреть, вот о чем я и говорю. Можно получить много информации, если вы знаете, если вам понятно, что происходит именно. Дело в том, что ситуация характеризуется слишком большим количеством перемен, слишком высокими рисками для того, чтобы сказать, что возобладает этот или этот сценарий. Никто не знает. Даже люди, встроенные в эту систему взаимоотношений, относящиеся к этим элитным группировкам, они не знают, как пойдут дела. Это принципиально новая реальность, важно понимать. Та эпоха, в которой мы жили, закончилась. Начинается новый мир. Как обычно он начинается формироваться, строиться неслышно.
О.БЫЧКОВА: Мне кажется, новый мир уже начался как минимум в феврале прошлого года.
В.СОЛОВЕЙ: Да, я тоже об этом много говорил. На самом деле те события, которые ожидают нас, будут гораздо масштабнее по своим последствиям стратегическим, они превзойдут то, что мы наблюдали на рубеже 91-го, 92-го годов.
О.БЫЧКОВА: А если вы так осведомлены, почему вы не предсказали нападение на Украину?
В.СОЛОВЕЙ: В эфире «Эха Москвы» 31 декабря с Максимом Курниковым я сказал, что это произойдет на последней неделе февраля или начала марта. И говорил абсолютно уверенно, как уже о решенном. Это, действительно, было решено. И запись, пожалуйста, вы можете найти на YouTube-канале. Максим легко подтвердит. Я не только это рассказал. Я рассказал, как будут развиваться более-менее военные действия.
О.БЫЧКОВА: Ну, тогда расскажите, как будут сейчас развиваться сейчас эти действия.
В.СОЛОВЕЙ: Если есть в одних случаях вещи предрешенные, то они более-менее предсказуемые. Если есть вещи не предрешенные, то я могу вам лишь обрисовать поле, в котором будут происходить битвы. Я это поле обрисовал. Я уточняю, что несколько элитных группировок, которые будут вести ожесточенную войну, их консенсус вряд ли продлиться так долго, как они планируют. Кто из них выступит первым, я не знаю, никто не знает. Но может произойти что-то совершенно непредвиденное и неожиданное для всех. Вот, например, я ожидал выступление Пригожина на рубеже августа, сентября, а он выступил раньше, выступил в июне. Кстати, он жив, он вернется в Россию.
О.БЫЧКОВА: На белом коне, я надеюсь.
В.СОЛОВЕЙ: Он вернется с бойцами, это очень важно.
О.БЫЧКОВА: Чтобы что?
В.СОЛОВЕЙ: Чтобы довести до конца то дело, которое не довел до конца силу уж каких причин, не берусь судить, 24 июня. Но в это раз у него будут влиятельные союзники.
О.БЫЧКОВА: То есть, что он хочет войти в Кремль и стать президентом?
В.СОЛОВЕЙ: Он захочет отомстить своим хулителям и обидчикам. А у него очень много обидчиков и хулителей среди тех людей, которые сейчас управляют Россией, очень много, и он хочет им отомстить. Люди вообще существа иррациональные.
О.БЫЧКОВА: Отомстить, в смысле кувалдой, вот это всё?
В.СОЛОВЕЙ: Ну, уж какой инструмент у него под рукой окажется. Почему бы и нет? Кувалда — оружие люмпен-пролетариата. Вполне можно использовать ее. Его боятся. И знают, что он жив, и знают, где он находится. Достать его просто не в состоянии.
О.БЫЧКОВА: А где он находится?
В.СОЛОВЕЙ: Последнее время он находился в Венесуэле. Вчера израильтяне сообщили, что видели его в Ливане, что он вел переговоры с Хезболлой. Но, я думаю, что это не соответствует действительности.
О.БЫЧКОВА: Израильтяне кому сообщили, вам?
В.СОЛОВЕЙ: Нет, сообщения были в израильских медиа вчера. Мне прислали несколько ссылок. В израильских медиа появились сообщения о том, что Пригожин был замечен в Ливане, где он вел переговоры с Хезболлой. Я сомневаюсь. Что это эта информация соответствует действительности, но само по себе появление, мне кажется, показательным.
О.БЫЧКОВА: А зачем Пригожину вести переговоры с Хезболлой?
В.СОЛОВЕЙ: Там где война, там, где запах наживы, там появляется он. Стервятники всегда прилетают на поле битвы.
О.БЫЧКОВА: А какая нажива в Ливане от Хезболлы?
В.СОЛОВЕЙ: Деньги. Конечно же деньги от продажи наркотиков, наркотрафик. Огромный контрабандный бизнес. Там уже миллиардные обороты. А он знает в этом толк — в контрабанде, в черном трафике. Во всем этом Евгений Викторович прекрасно разбирается.
О.БЫЧКОВА: А зачем искать контрабанду наркотиков в Ливане у Хезболлы, когда на свете есть много других, прекрасных для этого мест.
В.СОЛОВЕЙ: Есть места, где уже все занято, а есть места, где могут потесниться. Потом, я уже сказал, что я не уверен, что он на самом деле там находится. Но если говорить о том, что если бы он там находился, что могло бы привлечь — там много, что привлекает. Ливан важная транзитная страна. Это известно всем, кто занят в черном бизнесе, в сером бизнесе. Это традиционно страна транзитная и важная с античных времен, даже с до античных времен.
О.БЫЧКОВА: Понятно. Вернемся к тому, что будет происходить по вашей версии. Итак, Пригожин возвращается тоже. А сын Патрушева выдвигается в президенты.
В.СОЛОВЕЙ: Нет, я сказал, что это лишь один из вариантов.
О.БЫЧКОВА: А еще какие есть?
В.СОЛОВЕЙ: Есть другие. Какие, я не знаю. Я не знаю, что в конкретный момент обсуждается. Я знаю, что Мишустину дали полный и окончательный отлуп, что он не подходит. То же самое относительно Собянина было сказано, было решено. Но это не значит, что ситуация не может измениться.
О.БЫЧКОВА: А почему Мишустин не подходит?
В.СОЛОВЕЙ: Потому что у него недостаточно ресурсов для того, чтобы участвовать на равных в этой схватке. Плюс, видимо, есть какие-то еще другие соображения. Я не знаю, какие. Я же не могу знать всё. Знать всё — это было бы чрезвычайно опасно для собственного здоровья.
Поэтому всё может измениться. Вдруг они договорятся о какой-то фигуре консенсуса и скажут: «Вот Сергей Семенович Собянин нам подходит». Но только, скорей всего, после схватки. Потому что сейчас, перед схваткой нет, это не кандидаты.
О.БЫЧКОВА: А Собянин, почему не подходит?
В.СОЛОВЕЙ: Если откровенно, то те, у кого сейчас контрольные позиции, они не любят жуликов. Жуликов и слабаков.
О.БЫЧКОВА: А все остальные там прямо святые, бессребреники.
В.СОЛОВЕЙ: Они считают, что они по праву, а вот эти не по праву. Они вообще недолюбливают тех, кого можно назвать олигархами. Это очень важно, кстати. Это указывает на направление удара, куда они направят свое недовольство и свой гнев, и что может быть воспринято обществом позитивно и даже восторженно.
О.БЫЧКОВА: Так никаких олигархов же не осталось.
В.СОЛОВЕЙ: Потому что эти люди не участвуют в принятии политических решений за исключением путинских олигархов, тех друзей покойного, которые благодаря ему стали миллиардерами. Они ходили в тренировочных шароварах в свое время по Петербургу и крышевали ларечки, а потом за 10 лет превратились в миллиардеров. Вот они, действительно, олигархи. Они участвовали в принятии важных политических и экономических решений.
И вот я указываю, куда может быть направлено недовольство тех людей, которые хотели бы сейчас лучше контролировать Россию и консолидировать свою власть.
О.БЫЧКОВА: То есть это еще какие-то другие люди, не путинские…
В.СОЛОВЕЙ: Да зачем? Это путинские люди, они прекрасно известны. Но это не означает, что интересы этих людей совпадают с интересами чекистов. Нет, они не совпадают. Да, они сейчас договорились о консенсусе, но не более чем.
О.БЫЧКОВА: Подождите. Я думаю, что там все более-менее чекисты или, по крайней мере, люди с погонами. Но объясните мне, чекисты, с одной стороны, например, это кто?
В.СОЛОВЕЙ: Это группировка Патрушева в первую очередь. И это группировка ФСБ.
О.БЫЧКОВА: И там, например, кто в ней?
В.СОЛОВЕЙ: Кто возглавляет ФСБ? Его зам Королев. Этого уже достаточно. Это самые влиятельные люди.
О.БЫЧКОВА: А, с другой стороны, кто?
В.СОЛОВЕЙ: А, с другой стороны, есть Чемезов. Он такой, прагматик. Есть Ротенберги, есть Ковальчуки. Всего, как мне сказали, около 20 человек составляют сейчас этот правящий синклит или постпутинское политбюро.
О.БЫЧКОВА: И эти люди должны оказаться смещенными?
В.СОЛОВЕЙ: Нет, они между собой будут договариваться. Если не смогут договориться, будут разбираться. Пока они договорились только на какое-то время делать вид, что Путин жив, а в качестве фронтмена выдвинуть Васильевича. Об этом договорились на какое-то недолгое время. Все остальное неясно.
О.БЫЧКОВА: Они договорились об этом для того, чтобы дать себе возможность продолжать договариваться дальше?
В.СОЛОВЕЙ: Конечно. Чтобы обеспечить преемственность режима, что можно сохранить основание путинского режима без Путина, и даже будет лучше. Они когда в субботу 9 дней отмечали, так они даже радостные были.
О.БЫЧКОВА: А где они отмечали 9 дней?
В.СОЛОВЕЙ: Я не знаю, где они отмечали, но отмечали.
О.БЫЧКОВА: Ну где можно отмечать?
В.СОЛОВЕЙ: Я не знаю. Много мест в Москве и в Подмосковье, где можно отметить 9 дней, собраться и отметить.
О.БЫЧКОВА: Типа пошли в ресторан там…
В.СОЛОВЕЙ: Нет, в ресторан они не пошли естественно. Все было по первому классу обеспечено, еда и питье. А потом, как в старой шутке: хоронили тещу — порвали два баяна. Потом кое-кто, напившись, стал удивляться, почему наоборот музыки.
О.БЫЧКОВА: А потом кто-то из них пошел к себе домой, взял мобильный телефон, позвонил вам и все это рассказал.
В.СОЛОВЕЙ: А как вы думаете? У каждого из них есть референты, помощники. И у всех есть мобильные телефоны и у некоторых даже почтовые голуби. Передать эту информацию вообще никакого труда не составляет. Раз плюнуть, без всяких проблем.
О.БЫЧКОВА: Хорошо. Итак, мы договорились, что январь — это самая последняя дата…
В.СОЛОВЕЙ: Предположительно да.
О.БЫЧКОВА: Сразу после Нового года, надеюсь, не в новогоднюю ночь?
В.СОЛОВЕЙ: А, может быть, и до.
О.БЫЧКОВА: До — это понятно. Но самый поздник срок — это в январе это какой?
В.СОЛОВЕЙ: Ну, давайте рубеж января, февраля брать.
О.БЫЧКОВА: А уже февраль появился?
В.СОЛОВЕЙ: Ольга, а что, я определяю логику этих событий? Вы думаете, что исторические события можно предсказать с точностью до суток? Я первый раз слышу такое предположение, честно. Исторические перемены с точностью до суток? Я и так сказал публично, что Путин не переживет осень и повторил это несколько раз, а потом уточнил: он не переживет и октябрь.
О.БЫЧКОВА: Но это не значит, что он их не пережил, правда?
В.СОЛОВЕЙ: Он их и не пережил. Кто не слеп, тот видит.
О.БЫЧКОВА: Спасибо вам большое! Я еще раз должна сказать по поводу книжек на сайте shop.diletant.media, чтобы никто не пропустил.
Спасибо больше всем, кто был с нами в этой студии, счастливо, до встречи, пока! Спасибо, Валерий Дмитриевич!