«Особое мнение» Сергея Пархоменко
Агрессору, России, путинскому режиму мир не нужен. И никогда, ни одного дня, ни одного часа Путин не вел переговоров о мире. Он вел переговоры о капитуляции Украины, которая казалась ему нужной, и он вел переговоры о передышке. Вел, и я подозреваю, что ведет…
Поддержать канал «Живой гвоздь»
С. ПАРХОМЕНКО: Добрый день, дорогие друзья! У меня такое впечатление, что Оля не совсем нас слышит, поэтому я сам начну этот эфир. Я Сергей Пархоменко и это «Особое мнение», как всегда, на канале «Живой гвоздь» в этот час, по средам в 4 часа по Москве. И конечно, как всегда, я начну с того, что есть много способов связи с нами. Есть чат, который работает прямо непосредственно в прямом эфире, и telegram-канал «Пархомбюро», где я всегда выкладываю заранее сообщения о предстоящем эфире. Не просто так… А, вот, Оля, ты слышишь нас, все хорошо?
О. БЫЧКОВА: Все, я тебя слышу, да. Простите меня, пожалуйста.
С. ПАРХОМЕНКО: Чудесно. Я тут немножко высказал…
О. БЫЧКОВА: Ты уже все рассказал, отлично.
С. ПАРХОМЕНКО: Да, я на том месте — давай уже тогда про это и закончу, — на том месте, что у меня есть telegram-канал «Пархомбюро», и там совершенно неслучайно появляется анонс об этих эфирах. Потому что именно там можно задать вопросы, можно оставить ваши предложения о том, какие темы мы обсуждаем в этот раз. Ну, мне кажется, что на сей раз все вполне очевидно с выбором этих тем. И теперь, Оля, твоя очередь.
О. БЫЧКОВА: Ну, собственно, да, очевидно, потому что, конечно, 1000 дней этой войны в Украине. 1000 дней, как мы живем в этом ужасе. А в каком ужасе живут люди в Украине, даже страшно себе представить. Вот сегодня буквально пришло сообщение на лентах, что сразу несколько иностранных посольств — вначале американское начало посольство распространять эту информацию на своем сайте, потом еще несколько европейских сказали, что они сегодня не работают, потому что ожидают очередной массированной атаки по Украине с российской стороны. Ну, в общем, 1000 дней и просвета никакого пока не видно. И, в общем, несмотря на все, что обещает, например, товарищ Трамп, это тоже все не выглядит как большой просвет.
С. ПАРХОМЕНКО: Да, я написал вчера просто такой пост-напоминание для тех, кто не учился в советской школе. Потому что те, кто учились в советской школе — у них в голове навсегда есть цифра 1418, которую нам много-много раз повторили за время нашего советского детства. 1418 дней продолжалась Великая Отечественная война.
Конечно, сегодня мы прекрасно знаем, что это не вся война. Что в действительности война началась раньше, никакого не 22 июня 1941 года, а в сентябре 1939, а закончилась она существенно позже, никакого не 9 мая, а гораздо позже, когда закончилась действительно Вторая мировая война. Но это та часть, которая для советских людей была особенно важной — 1418. Именно с этой цифрой мы как-то автоматически, рефлекторно сравниваем нынешнюю цифру. Вот сегодня 1001-й день войны.
Хотя если считать российскую агрессию тогда, когда она началась, она началась, конечно, не 24 февраля 2022 года, а началась она в феврале 2014 года. Есть всякие расхождения относительно точной даты — то ли 20 февраля, то ли 23 февраля, но вот первые такие силовые действия с использованием вооруженных людей были, по всей видимости, 23-го. Ну вот сегодня 3922 дня с этого времени — с тех пор, как Россия напала на Украину, напала в Крыму.
Потом была спровоцированная Россией и поддерживаемая, подпитываемая Россией война в Донбассе. Кто забыл, тому еще раз очень советую найти — очень легко гуглится, очень легко ищется, — интервью Гиркина (он же Стрелков) газете «Завтра», где он очень подробно, очень откровенно, день за днем рассказывает о том, как он по заданию из Москвы явился с отрядами бандитов, боевиков в Донбасс и завел там войну, ее разжег. Не один, конечно, их там много таких было, и они пытались это сделать не только в Донбассе. В их планах была такая же война и в Одессе, и в Херсоне, и в Днепре, и в Харькове. Но вот зажглось в Донецке, в Донецке и Луганске, а в остальных местах их как-то погнали и ничего у них там не вышло.
А дальше Россия методично, день за днем эту войну наращивала с тем, чтобы в феврале 2022 года организовать уже то, что называется полномасштабной агрессией — то, что называется в мире, есть уже такое сложившееся словосочетание, — полномасштабной агрессией, от которой мы отсчитываем вот этот самый 1001 день.
Разумеется, никакого плана, работоспособного плана остановки этой войны сегодня нет. Его нет ни у НАТО, ни у Трампа, ни у Байдена, ни у кого из лидеров западных стран: и тех, кто активно в этом участвует — Германия, Франция, Великобритания, — или, скажем, скандинавские страны, о которых меньше говорят, но которые очень энергично включены во все переговоры и поставки оружия, поскольку их размеры и их военный потенциал, иногда довольно скромный, это позволяет.
Нет ни у кого этого плана. Разумеется, его нет и у России, его нет и у Эрдогана, хотя время от времени возникают какие-то вполне сенсационные сообщения о том, что вот наконец разработан план и сейчас этот план кто-то предъявит.
Дело просто в том — и хорошо бы понимать это, хорошо бы помнить про это каждый день, — что агрессору, России, путинскому режиму мир не нужен. И никогда, ни одного дня, ни одного часа Путин не вел переговоров о мире. Он вел переговоры о капитуляции Украины, которая казалась ему нужной, и он вел переговоры о передышке. Вел, и я подозреваю, что ведет. Мы снова и снова слышим о том, что какие-то происходят смутные контакты между какими-то разными переговорщиками на всяких нейтральных площадках — то в Турции, то где-то на Ближнем Востоке, то еще где-нибудь происходят контакты.
Путину не нужен мир. Путину даже не нужна Украина — я в этом абсолютно убежден. Он пришел на Украину не для того, чтобы оторвать от нее еще кусок или даже захватить ее целиком. Он организовал эту агрессию для того, чтобы уничтожить мировой порядок, во-первых, который его не устраивает: ему не нужен закон во взаимоотношениях между государствами. И во-вторых, он очень быстро убедился в том, что он предполагал — что война прекрасный способ управления страной и прекрасный способ оставаться у власти вечно, как ему кажется. Потому что война снимает с него какие бы то ни было обязательства, война уничтожает какие-либо правила, война аннулирует какие-либо гарантии, которые он, по идее, как гарант конституции Российской Федерации, должен дать российским гражданам. И главное из этих гарантированных прав — это право на жизнь. Никто не гарантирует сегодня российскому гражданину ни право на жизнь, ни право на работу, ни свободы слова, ни свободы совести, ничего еще, потому что война. И этот ответ — «потому что война» — настолько универсален, что нет ничего более удобного для диктатора, чем эта война.
Вот, собственно, и вся геополитическая подоплека того, что сейчас происходит, и всех тех попыток усадить за стол переговоров и так далее. Вы пытаетесь усадить за стол переговоров силу, режим, которому эти переговоры не нужны, который в этих переговорах ищет совсем не того, чего в них ищете вы. Вы хотите мира, вы хотите остановить войну, а они хотят продолжать войну. Пусть после небольшого перерыва, который им нужен для концентрации сил и для зализывания ран, пусть для того, чтобы во время этих переговоров получить еще какие-то дополнительные уступки, добиться снятия санкций или закрепить за собой уже захваченные территории, но мир не нужен — нужна война.
Вот итог этих 1001 дня войны на сегодня. И вот объяснение, почему то, что многим из нас вначале казалось какой-то краткосрочной бедой, каким-то событием, которое имеет начало и конец и которое, собственно, вот-вот на наших глазах закончится и приведет к какому-то закономерному результату, то есть к краху диктаторского режима — никто не сомневается, что рано или поздно эта война закончится именно так, но вот объяснение того, почему этого не произошло и почему война эта будет продолжаться еще очень долго.
О. БЫЧКОВА: Из этого можно сделать вывод или предположение, что из всех вот этих как бы миротворческих усилий, которые ты перечислил, самые большие перспективы имеют именно трамповские предложения, потому что уж Трампу точно никакого мира не нужно. Ему совершенно все равно, что будет через 4 года, когда он в конце концов уйдет из Белого дома. И то, что он предлагает — это как раз такая вот передышка, фиксирование плюс-минус существующего положения. Ну и почему, собственно, нет? Путина здесь все должно устраивать. Плюс еще санкции обещают снять и не пускать Украину в НАТО в обмен на что-нибудь.
С. ПАРХОМЕНКО: Скажу тебе откровенно, что я сформулированных этих предложений еще не видел. Мы имеем эти предложения в очень смутном, зыбком, часто меняющемся изложении разного рода людей, которые претендуют на то, чтобы высказываться от имени будущей администрации Трампа, прогнозируя или предсказывая каким-то образом их позицию. Заметим в скобках, что люди, которые это делают, не имеют права этого делать, потому что буквально по американским законом и по традиции американской политики до того, как администрация нового президента вступила в свои полные политические права, до этого они не могут высказываться от имени американского государства.
Все это очень зыбко, все это еще умножено на хорошо известную, хорошо изученную всем миром манеру Трампа менять свои заявления, абсолютно не смущаясь, абсолютно не помня о том, о чем он говорил вчера. Поэтому я бы сильно на анализе предложений Трампа сейчас не задерживался и не концентрировался. В целом понятно только одно на сегодня — что ровно насколько Путину в этой ситуации не нужен мир, ровно настолько Трампа в действительности не интересует то, что произойдет в этих взаимоотношениях и в этих событиях на далеком от него и неинтересном ему краю Европы. Его интересует он сам, его собственное реноме, его собственная возможность говорить «Я решил, я остановил, я сделал; вы никто не можете, а я один умею». В этих обстоятельствах он будет готов совершенно на все, что угодно, если это сулит ему возможность лишний раз этим похвастаться.
Это, конечно, сильно осложняет дело. Вот ровно как в той знаменитой фразе, кажется, Михаила Жванецкого — помнишь, была у него такая реприза: «Это если вас не интересует результат». Так вот я абсолютно убежден, что Трампа не интересует результат. Трампа интересует возможность лишний раз надувать щеки и оказываться героем дня. А какой уж там получится результат — ну какой получится, такой получится. Главное, что это я сделал, а не вы. Поэтому сейчас гораздо интереснее…
О. БЫЧКОВА: Сейчас гораздо интереснее нашим слушателям и зрителям про новую путинскую доктрину ядерного сдерживания: возможен ли ядерный удар? И в связи с этим американское решение разрешить стрелять ракетами большой дальности внутрь территории России, поскольку одно как бы увязано с другим. А может, и нет.
С. ПАРХОМЕНКО: Да, совершенно верно. Именно в этом порядке, конечно, это и надо обсуждать — сначала долгожданное решение разрешить использование дальнобойных ракет по целям, которые находятся на так называемой международно признанной территории России.
Напомним, что эти ракеты давно используются по целям на всех тех территориях, которые Россия незаконно захватила. И в Крыму… Ну, Крым вообще этими ударами почти демилитаризован. Мы помним, что и российский Черноморский флот изгнан из мест своего традиционного обитания, и, в общем, Крым находится полностью в зоне этого поражения, так же, как и другие захваченные территории в Донецкой, Луганской, Херсонской и Запорожской областях. А вот теперь речь идет о том, что по ту сторону международно признанной границы.
Мы имеем уже по меньшей мере один подтвержденный удар по целям в Брянской области. Похоже, что этот удар был именно уже дальнобойными ракетами, видимо, типа ATACMS, и результат его можно видеть на разных видео. Хотя, конечно, российские военные, российская пропаганда немедленно отчитались о том, что атака оказалась неудачной, но только похоже, что все, что собирались разрушить в этом объекте в Брянской области, все это благополучно удалось разрушить.
За этим явно идут и другие решения. Вот сегодняшнее или вчерашнее, я не помню точно, решение о передаче Украине специальных противопехотных мин, особенность которых заключается в том, что они естественным образом в своей, так сказать, конструкции самой решают сложнейшую проблему противопехотных мин. Дело в том, что противопехотные мины остаются после войны и потом долгими десятилетиями — это происходило и на Балканах, это происходит в Африке во многих местах, это происходит в зонах разных других конфликтов, — многими десятилетиями приходится очищать эти территории от этих остатков войны, от противопехотных мин, которые продолжают убивать местное население. Так вот нынешние противопехотные мины, которые решением Байдена предоставлены — они имеют очень ограниченный срок действия. Они сами себя, так сказать, выключают через некоторое время: в них просто садится батарейка, насколько я понимаю, и все, они становятся безопасны.
Но это интересно потому, что это начало, видимо, какой-то достаточно большой серии решений, на которые у Байдена есть немного времени — чуть больше месяца. Даже, я бы сказал, немножко меньше двух месяцев. И я думаю, что мы и другие решения, достаточно резкие и долгожданные, увидим.
Вопрос в том с этими ракетами прежде всего, что принять решение о разрешении их использовании — это только начало, а еще хорошо бы, чтобы эти ракеты были. Нет никаких оснований считать, что в распоряжении украинской армии этих ракет сейчас много. Некоторые эксперты говорят, что осталось буквально несколько штук, потому что последний раз их предоставляли в начале нынешнего года и, по всей видимости, эти запасы довольно сильно уже исчерпаны. Ну, может быть, несколько десятков остается, но не более того. Требуется срочная поставка этих ракет. Ну, посмотрим, последует ли одно за другим, последует ли за разрешением использовать еще и поставка. Мне почему-то кажется, что да, но слишком часто нас удивляли американские политики прежде всего своей склонностью очень долго тянуть с реализацией тех решений, которые они, казалось бы, уже приняли. Ответ на это…
О. БЫЧКОВА: Ядерная доктрина.
С. ПАРХОМЕНКО: Да, ответ на это был, так сказать, долгожданный. Этот документ давно лежал, так сказать, в кармане. Опубликован он был вчера. Это новая версия доктрины ядерной… Ну, неформально это называется доктриной ядерного сдерживания, а так это основа государственной политики ядерного сдерживания.
Там есть две новости. Одна новость заключается в том, что здесь совершенно отчетливо впервые устанавливается право России — это право Россия сама себе дает в лице Путина, — право России применять ядерное оружие против неядерной страны. До сих пор всегда, в разных вариантах, с разными оговорками, с разными подробностями, ближе, дальше, там, сям, но всегда речь шла о том, что все ядерные вопросы предназначены для взаимоотношений с другими ядерными странами. Их не так много. Есть очевидный ядерный клуб, где Соединенные Штаты, Англия, Франция, Китай. Есть неочевидный ядерный клуб, где и Иран, и, возможно, Северная Корея, и, возможно, Пакистан, и Индия. Тем не менее, всегда речь шла о том, что либо это удар в ответ на какое-то ядерное воздействие, либо в последнее время, когда внешняя политика Путина стала особенно агрессивной, ответ на прямую ядерную угрозу, на прямую ядерную опасность. Здесь речь идет о совершенно неядерных опасностях, о неядерных противостояниях, о неядерных странах, против которых может ядерное оружие применяться.
Вот, собственно, текст звучит так: «Ядерное сдерживание осуществляется также в отношении государств, которые предоставляют контролируемую ими территорию, воздушное и/или морское пространство и ресурсы для подготовки и осуществления агрессии против Российской Федерации». Обратите внимание, нет в конце этой фразы опять слова «ядерной» — не «осуществление ядерной агрессии против Российской Федерации», а осуществление просто агрессии против Российской Федерации. Совершенно очевидно, что эта формулировка прямо указывает на Украину и на вот эту концепцию российской внешней политики о том, что это не Украина воюет с Россией, а это страны НАТО, Соединенные Штаты в частности, воюют против России, используя украинскую территорию, украинскую армию, украинское население и так далее. Вот на что идет совершенно прямой намек.
И вторая, собственно, часть этого же самого заявления: «Агрессия против Российской Федерации и/или ее союзников со стороны любого неядерного государства с участием и/или при поддержке ядерного государства рассматривается как их совместное нападение». Опять совершенно очевидное указание на Украину и указание на блок — что агрессия любого государства из состава военной коалиции против Российской Федерации и ее союзников рассматривается как агрессия этой коалиции в целом. Таким образом Путин дает сам себе право применять ядерное оружие против тех стран, которые ничего против него не применили, а просто состоят в том или ином союзе, в том или ином военном блоке, или политическом объединении и так далее. Это тоже можно трактовать…
О. БЫЧКОВА: И агрессией называется то, что Путин сочтет агрессией и захочет выдать за агрессию.
С. ПАРХОМЕНКО: Разумеется, конечно. То, что Путин сочтет агрессией. А блоком или, как здесь сказано, союзом можно тоже назначить что угодно. В конце концов, Европейский Союз тоже союз. И страны Европейского Союза, не являющиеся членами НАТО, тоже оказываются в этой ситуации ответственными за то, за что хочет их назначить ответственными Путин.
Это чрезвычайно агрессивный документ. Сам по себе, разумеется, он не открывает для Путина никаких новых возможностей, потому что нет оснований считать, что Путин и так считал себя чем-то ограниченным. Но это прямая угроза, прямое заявление, прямое указание на то, что Путин не готов остановиться перед этой возможностью. До сих пор он много раз этим угрожал, но вот сделал еще один такой письменный шаг. Ну что, перерыв?
О. БЫЧКОВА: Да, есть еще один вопрос сюда же про Путина, но я его задам после маленького перерыва на рекламу. Потом мы расскажем, что у нас есть на «Живом гвозде», и еще одну книжку я представлю.
АНОНС.
О. БЫЧКОВА: И прежде, чем мы продолжим наше «Особое мнение» с Сергеем Пархоменко, я быстро представлю новое поступление в онлайн книжном магазине «Дилетанта». Это 21-й уже по счету роман Виктора Пелевина под названием «Круть». В аннотации очень завлекательно написано, что «идет III век Зеленой Эры. Имплант-коррекция открытого мозга превратила женщину в доминантный гендер». Там еще много, да, ты не пугайся. Там еще много что есть, но я продолжать не буду. Я не уверена, что я буду это читать…
С. ПАРХОМЕНКО: Пожалуйста, не надо продолжать!
О. БЫЧКОВА: Нет-нет, не буду, так и быть, я же тебе говорю. Мне нужно сохранить тебя на ближайшие полчаса для других целей. Вполне возможно, что среди наших слушателей и зрителей есть поклонники Виктора Пелевина, в чем я не сомневаюсь. Вот они могут пойти на сайт «Дилетанта», книжного магазина онлайнового, и там найти эту зеленую обложку и, наверное, много еще что для себя интересного.
Но возвращаемся к нашему «Особому мнению». Тут какая-то тоже такая история, какая-то мутно беллетристическая, как обычно. Ее обнаружила Фарида Рустамова на своем telegram-канале, который она ведет со своей командой, Faridaily, где сопоставлены появления Путина в телевизионном эфире и обнаружена масса каких-то нестыковок, когда люди, с которыми он там общается, какие-то официальные чиновники, в этот момент находились в каких-то других местах. Все совершенно непонятно. И предполагается, что это на самом деле вот эти вот «консервы», что называется на телевизионном сленге, то есть заготовленный заранее материал, который выдается за свеженький, сегодняшний. Из чего telegram-канал Faridaily делает вывод, что Путин уже довольно давно не появлялся на публике и куда он вообще опять делся.
С. ПАРХОМЕНКО: Да, это на самом деле очень интересное и простое, в сущности, но очень аккуратно сделанное наблюдение. Оно не имеет никакого отношения к каким-то конспирологическим клоунским докладам людей, которые нам рассказывают про тело диктатора в холодильнике или еще про что-нибудь такое. Нет, это просто внимательное наблюдение за реальным развитием событий и за тем, что кремлевские информационные службы день за днем на протяжении последних по меньшей мере двух недель выдают в качестве свежих старые записи встреч Путина с разными людьми.
Очень легко можно установить, что они старые, просто внимательно прислушавшись к тому, что они обсуждают. Ну там, я не знаю, Слуцкий, который встречался — формально, как говорят, по официальной версии, — с Путиным 14 ноября, почему-то рассказывает ему об избирательной кампании, которая кончилась, как мы с вами хорошо помним, в начале сентября. А кто-то рассказывает о первом чтении — вот Владимир Васильев рассказывает о первом чтении бюджета Путину сильно после того, как бюджет был принят целиком. А, скажем, лидер фракции «Новые люди» Нечаев обсуждал с ним подробно бюджет тоже в первом чтении, в то время как почти за месяц до этого бюджет уже был благополучно одобрен. Что это означает?
О. БЫЧКОВА: Какие выводы можно сделать из этого, кроме морозильника? Что это может значить?
С. ПАРХОМЕНКО: Да, это означает, что это прекрасный способ скрыть отсутствие Путина на рабочем месте. Что в действительности Путин ни с кем не встречается, а занят своими какими-то совершенно другими делами. К сожалению, у нас есть предположение, которое похуже того, что он заболел и плохо себя чувствует. Это первое, конечно, что приходит в голову, но, к сожалению, скорее всего, речь идет не об этом. Скорее всего, речь идет о том, что такие исчезновения имели место в недавней истории перед какими-то важными, критическими решениями, которые Путин принимал на протяжении последних нескольких лет — и перед атакой на Крым в 2014 году, и в некоторых других случаях.
Здесь нужно помнить о том, что, по многократно подтвержденным сведениям, Путин — религиозный фанатик. Путин — человек, который склонен совершать разного рода обряды, посещения каких-то религиозных авторитетов, каких-то церковных мудрецов, каких-то старцев и так далее. И откровенно говоря, я очень опасаюсь таких исчезновений Путина. А в свете всего того, что мы обсуждали только что, в свете его заявленной готовности помахать перед миром ядерными боеголовками, это все становится особенно тревожным. И я бы это связал в какую-то одну цепочку и сказал бы, что это плохой признак, это исчезновение Путина. И боюсь, что нам предстоит в скором времени узнать, что и с кем он там обсуждал и у кого он испрашивал благословения на что. Вероятность этого, на мой взгляд, довольно велика.
Но я бы перешел к внутренним российским событиям, которые напрямую связаны с войной. В последние дни их произошло несколько, на мой взгляд, довольно интересных. Одно из них — это то, о чем довольно давно шла речь. В окончательном чтении принят законопроект, и он немедленно был одобрен Советом Федерации сейчас же. То есть он ожидает только подписания диктатором. Законопроект, который обязывает кредиторов списывать долги в огромных суммах, в размере до 10 млн. рублей, тем людям, которые заключили контракт с Минобороны — контракт на участие в убийстве, контракт на участие в преступной войне в Украине, — заключили такой контракт после 1 декабря 2024 года.
Это часть вот этой гигантской кампании покупки человеческих жизней, которую ведет сегодня путинский режим, предлагая все большие и большие деньги за то, чтобы люди продавали свою собственную жизнь, или предлагая деньги семьям за то, чтобы они продавали жизни своих мужчин. При этом все это, разумеется, подается как, не знаю, поездка на какую-то рыбалку или на игру «Зарница», а не на настоящую войну, где людей убивают и где очень велика вероятность, что люди эти так и останутся.
Тем более, что по-прежнему, по существу, такой контракт остается бессрочным. То есть люди продают свою жизнь навсегда, на столько времени, сколько идет война, и никто им не обещает, что их кто-нибудь куда-нибудь отпустит до окончания этой войны или даже после окончания этой войны. Все это совершенно неясно, все это юридически абсолютно никак не определено.
А главное, что не определена никакая ответственность — вот что очень важно. В этих контрактах и даже за пределами этих контрактов есть очень много разнообразных обязанностей собственно самого контрактника, ограничений для него и наказаний для него, но нет совершенно никакой, по существу, ответственности со стороны того, кто его нанимает на смерть. По одной простой причине — нет арбитра. Невозможно себе представить, чтобы этот контрактник отправился, скажем, в суд, судился с государством и отсудил то, что ему там недодали или то, в чем были перед ним обязаны, или какие еще ограничения или обязанности взяло на себя государство в лице Министерства обороны, в лице российской армии, подписывая с ним этот контракт.
Так вот теперь еще плюс к этим деньгам еще и списание этих денег. Это, конечно, часть общего такого разложения, общего демонтажа вообще устройства российского государства. Мы хорошо помним, как это началось с того, как была уничтожена прямая связь между преступлением и наказанием в России. Когда выяснилось, что человек, совершивший преступление, имеет много разных вариантов для дальнейшего. Совершенно необязательно он будет найден, судим и понесет наказание. У него есть много всяких возможностей. Он может отправиться на войну, и выяснится, что его уголовное дело закрыто, его преступление забыто, никто его больше ни в чем не обвиняет. А если он уже получил срок за совершенное преступление, то этот срок может быть аннулирован.
В общем, выяснилось, что есть вещи поважнее правосудия, поважнее обязанности государства находить и карать преступников, поважнее страха преступника — это, собственно, основа любого правосудия, — страха преступника перед неотвратимым наказанием. Все это было совершенно разрушено. Сегодня Россия — это уже совершившийся факт, это не какой-то там прогноз или какое-нибудь там будущее, — Россия сегодня живет в ситуации, когда за преступления не наказывают. Вот в общем смысле можно сказать так. Точнее, наказывают только тех, кто соглашается быть наказанным. А кто хочет как-то по-другому распорядиться своей судьбой, тот распоряжается своей судьбой по-другому и никакого наказания ему не полагается.
То же самое теперь, по существу, происходит в экономической сфере. Это, в конце концов, основа экономических взаимоотношений — ответственность участника этих отношений (это и компания, и частное лицо), — ответственность участника за принимаемое им решение. Если вы берете взаймы, вы обязаны вернуть. Если вы заключаете сделку, вы обязаны ее исполнить. Если вы продаете что-то, то товар должен быть доброкачественным. Если вы предлагаете какие-то услуги, они должны быть оказаны в срок. И так далее. На наших глазах происходит разрушение этого. Вот оно началось с этого конца — оно началось со сферы кредитов, со сферы частных финансов, когда выясняется, что возвращать долги должны только люди, которые хотят возвращать долги. А если вдруг вам почему-то неохота, если у вас есть другие представления об этом, другие планы жизненные, то вы можете поступить по-другому и долги не возвращать. И кредитор обязан вам разрешить это, обязан списать с вас эти долги, обязан согласиться на принятое вами решение.
Так что это имеет отношение не только собственно к процессу мобилизации, не только к тому, что вот какое-то количество людей еще согласится отправиться на фронт или вдруг увидит в этом какую-то возможность поправить свое материальное положение, выбраться из долговой ямы, но это имеет отношение к чему-то гораздо большему. Это имеет отношение в целом к принципам, основам функционирования российской экономики. Вот как я для себя это трактую. И второе решение…
О. БЫЧКОВА: Государственная Дума сегодня и Совет Федерации очень, надо сказать, крепко поработали и напринимали много всего. Там и этот закон о чайлдфри, который одобрили, и еще там что-то. Но изучил ли ты внимательно, как иностранный агент, вот этот вот законопроект, принятый сегодня в первом чтении, по поводу специальных счетов, благодаря которому российские граждане — вернее, наоборот, иноагенты должны прекратить обогащение за счет российских граждан? Прочитал ты такой?
С. ПАРХОМЕНКО: Ну, раз уж ты спрашиваешь персонально у меня, как у иноагента, я тебе признаюсь, что я сам к этому закону, вот в своем личном качестве, в качестве Сергея Пархоменко, отношусь довольно равнодушно. По одной простой причине: у меня нет давно уже никаких доходов в Российской Федерации.
О. БЫЧКОВА: Нечего терять, кроме своего иноагентства.
С. ПАРХОМЕНКО: Абсолютно. Мои банковские счета, те, которые я еще не закрыл, совершенно пусты, на них не происходит никакого движения ни от моих творческих доходов, ни от каких-нибудь еще моих доходов. Ничего этого со мной не происходит и, в общем, казалось бы, меня это не касается. Но с другой стороны, я, конечно, не могу наблюдать безучастно и равнодушно за этим, потому что, во-первых, иностранных агентов в России огромное количество уже сейчас, и среди них есть множество достойных людей, живущих в России. И совершенно очевидно, что это их прямо касается и является прямой угрозой просто для их повседневного существования.
А кроме того — и это, может быть, главное, — вот эта самая индустрия производства иностранных агентов устроена сегодня в России таким образом, что она абсолютно ни в чем себя не ограничивает. Юристы говорят нам, что не существует такой жизненной стратегии, которая позволила бы вам гарантировать себя от того, что вас назначат иностранным агентом. Даже если вы молчите, позакрывали все свои, не знаю, социальные сети, не произносите ни одного слова вслух, не пишет ничего ни на бумаге, ни в интернете и так далее, все равно при желании можно сказать, что вы находитесь под иностранным влиянием. На вас может написать донос ваш коллега, ваш, не знаю, соперник, человек, которому понравилось ваше имущество, или еще кто-нибудь. Или просто скучающий участковый, которому нужно поставить очередную галочку, или просто желающий получить новую звездочку и новую благодарность начальства какой-нибудь фсбэшный доносчик. Никто из нас, из вас, из тех, кто еще не является иностранным агентом, не может считать себя гарантированным от того, чтобы попасть в этот реестр.
И мы видим, как возможности для пополнения этого реестра с каждым днем только увеличиваются, только размножаются. Еще ни одной возможности ни Минюст, ни какие-то другие государственные органы себя не лишили за это время. Они только добавляют себе разных прав. И вот, собственно, что предлагается.
О. БЫЧКОВА: А что это значит для человека, если он иноагент и живет в России, и ему есть что терять?
С. ПАРХОМЕНКО: Это начало общего подхода, который заключается в том, что иноагент, человек, внесенный в этот реестр, может быть государством ограблен. В отношении этого человека ровно так же, как последовательно в последнее время этого человека лишали его профессиональных прав, его социальных прав, его гражданских прав… Сегодня люди, внесенные в этот реестр, не могут, скажем, быть избраны куда бы то ни было, включая муниципальные органы власти, не могут преподавать, им запрещены самые разные виды деятельности и так далее. Так вот теперь оказывается, что у такого человека можно просто отнять деньги. Потому что совершенно очевидно, что оговорка о том, что речь идет сейчас о творческой деятельности, о доходах, я не знаю, от произведений искусства, или от изобретений, или от использование товарных знаков и так далее — эта оговорка очень временная, и никто совершенно этого не скрывает. Сам главный идеолог этого закона Володин говорит о том, что «мы рассматриваем и разные другие возможности». Более того, они рассматривают возможности отнесения этих же правил к людям, которые сами не являются иностранными агентами, а являются близкими, так или иначе близкими иностранным агентам — их деловые партнеры, члены их семей, их жены, родители, дети, мужья и так далее.
Это только начало. Так же, как мы видели, что все эти законы об иностранных агентах имеют вот эту тенденцию: открывается новая возможность, новое направление для дискриминации и дальше это направление разрабатывается все больше и больше. Теперь это пошло в финансовую сферу. Речь идет о том, что доходы — пока творческие, но совершенно очевидно, что долго так не продлится, — любые в ближайшее время доходы такого человека или, по всей видимости, близкого к нему человека должны будут зачисляться на какой-то специальный счет, и после этого они могут быть оттуда конфискованы по решению суда. А как происходит решение суда? Догадайтесь, кто у нас управляет сегодня решениями суда. Они могут быть конфискованы или уж, по меньшей мере, они могут быть заморожены там навсегда. В законе пока написано, что до того момента, пока человек не будет исключен из реестра иноагентов, но практика показывает, что быть исключенным из реестра иноагентов — тоже для этого не существует никакой гарантированной стратегии. Есть несколько таких случаев, но отказы получают и люди, которые полностью прекратили свою общественную, какую бы то ни было публичную деятельность, и благополучно в этом реестре остаются. То есть это навсегда, это для всех, это по любому поводу и это каким угодно способом: люди могут быть лишены денег.
Это продолжение. Я совершенно неслучайно захотел сегодня говорить о двух вот этих законах подряд — об одном, который отменяет, списывает долги с тех, кто отправляется на фронт, и о другом, который списывает деньги, фактически списывает заработанное человеком, если предварительно позаботиться о том, чтобы внести его в этот самый реестр иностранных агентов. Это две части одного и того же процесса — две части тотального разрушения экономических отношений в Российской Федерации.
По существу, речь идет о демонтаже рыночной экономики. Потому что это важнейшая часть рыночной экономики — ответственность людей: ответственность государства перед гражданином, ответственность должника перед кредитором, ответственность банка перед вкладчиком и так далее. Все это объявляется ненужным, поскольку это не нужно режиму. Режим таким способом а) борется со своими врагами и б) собирает людей на фронт. Вот это сегодня ему важнее: чтобы не было никого, кто посмеет что-нибудь сказать, как-нибудь противоречить этой диктатуре, и чтобы люди покорно уходили сами, отдавали свои жизни или отдавали жизни своих близких для продолжения этой войны.
Вот, собственно, о чем идет речь. Вот в какую картину это складывается в целом. Все в конечном итоге очень логично. Я не знаю, замечу, понимают ли эту логику сами те люди, которые это делают. Я думаю, что они, конечно, от себя вот эти мысли об уничтожении экономики гонят и уговаривают себя и всех окружающих, что они на самом деле решают какую-то важную, нужную, полезную задачу. Более того, я даже не знаю, понимают ли они связь между этим, понимают ли они, что это звенья одной цепи и части одного процесса. Наверное, они при желании могут сказать, что да нет, это одно к другому не имеет отношения. Но мы с вами обязаны это видеть. Мы с вами обязаны приложить это А к этому Б и понять, что они складываются в совершенно очевидную картину. Это объективно. Это, собственно, и есть последствия диктатуры, это и есть последствия войны. Они ничего не щадят, война и диктатура. Они разрушают все, что стоит на их пути. Вот сейчас они разрушают экономику таким способом.
О. БЫЧКОВА: Тут есть серия вопросов у тебя в telegram-канале «Пархомбюро». Я спрошу посредством вопроса Андрея Новоселова, который просит прокомментировать недавнюю демонстрацию российской оппозиции в Германии. Андрей Новоселов спрашивает, почему в полной безопасности поддержать антипутинский протест вышло так мало россиян, пострадавших от режима и вынужденных эмигрировать. Мало или много — смотря с чем сравнивать. И надо ли вообще заниматься такого рода подсчетами? Потому что, насколько я понимаю, разброс оценок там был достаточно большой. Но имеет ли это вообще значение? Я, например, не уверена.
С. ПАРХОМЕНКО: Ну, точно не нужно злоупотреблять жонглированием всякой статистикой. Я за эти последние дни насмотрелся очень много разных разговоров про то, что вот, в Германии живут сотни тысяч россиян, и почему из этих сотен тысяч всего только две-три-четыре (по разному оценивают это количество) тысячи вышли на эту демонстрацию. Послушайте, ну совершенно не все те, кто живут за границей, или те, кто живут в Германии, или те, кто живут в Берлине, почему-то считают себя оппозиционно настроенными и вообще интересуются этими событиями. Более того, наоборот, к сожалению, мы отлично знаем, что среди выходцев из России есть огромное количество того, что в Германии называют «путинферштейерами» — людьми, которые готовы понимать Путина, любить Путина, сочувствовать Путину, выгораживать Путина… Ну, в лице Путина всю сегодняшнюю Россию, весь сегодняшний режим.
О. БЫЧКОВА: Единственное, к чему они не готовы при такой любви к Путину — почему-то вернуться обратно под его…
С. ПАРХОМЕНКО: Да, это точно. Об этом лучше с ними не разговаривать, они очень сразу огорчаются.
О. БЫЧКОВА: Обижаются.
С. ПАРХОМЕНКО: Да, обижаются на такой разговор. Но, в общем, эта цифра совершенно одна к другой не прикладывается. И совершенно не нужно как-то опираться на вот эту общую статистику присутствия людей, говорящих по-русски, в Германии или даже в Европе в целом.
Есть действительно существенное количество, тем не менее, людей — я думаю, что эта цифра выражается десятками тысяч, — людей, которые непосредственно вынуждены были бежать из России, вопреки своей воле уехать из России, оказаться в эмиграции после начала войны. Среди них есть значительное количество людей, совершенно равнодушных к этому. Например, это люди — часто их называют айтишниками, — обладатели профессий, которым, в общем, совершенно все равно, где этим заниматься…
О. БЫЧКОВА: У нас остается буквально минута. Понятно, что ты хочешь сказать, давай сразу к выводу и ответу.
С. ПАРХОМЕНКО: Короче говоря, я совершенно согласен с выводами тех, кто говорит о том, что появление на улицах Берлина 4 тысяч демонстрантов ровно на 4 тысячи лучше, чем отсутствие этих людей. Это первая проба. Это попытка нащупать возможности разговора и общения, которые, надо сказать, изрядно пострадали, изрядно обтрепались и во многом забылись за эту тысячу дней. К сожалению, этот навык нужно приобретать заново. И очень хорошо, что нашлись люди, которые попытались возглавить этот процесс и привлечь к себе других людей, говоря: «Теперь давайте попробовать учиться снова высказывать свое мнение громко, публично, собираясь в одном месте. Эту технику давайте осваивать». Это начало. Вот так к этому нужно относиться. Нет ничего глупее в этой истории, чем задавать вопрос: «Ну что, а Путин уже ушел в отставку после этого одного выступления?». Нет, Путин в отставку не ушел и не уйдет до тех пор, пока это не станет массовым, регулярным и заметным.
О. БЫЧКОВА: Это было «Особое мнение» на «Живом гвозде». Мы с вами встретимся ровно через неделю. До встречи, пока!
С. ПАРХОМЕНКО: Спасибо, счастливо!