«Особое мнение» Сергея Пархоменко
Все эти няни, боны, несчастные дети, которые полностью лишены общения со своими сверстниками, сидят взаперти всю свою жизнь, не видят своих ни родителей, ни друзей, никаких друзей у них нет и так далее. В общем, на мой взгляд, ничего особенно расследованного во всем в этом нет. Есть, конечно, безумный страх Путина, который выражается в том числе и в этом. Его невероятная нелепость, неуклюжесть, бесчеловечность. Он человек озверевший…
Поддержать канал «Живой гвоздь»
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Добрый вечер, добрый день. Это «Особое мнение» на «Живом гвозде». С вами Ольга Бычкова с «Особым мнением» Сергея Пархоменко. Привет тебе.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Привет. Добрый вечер. Очень рад быть в этом эфире.
ОЛЬГА БЫЧКОВА:И я напомню сразу нашим слушателям, что у нас есть трансляции вот здесь, вот чат, пока она идёт, и можно туда писать самые разные ваши вопросы, комментарии, пожелания. У нас есть вопросы, которые приходят, и есть, собственно, телеграм-канал Сергея Пархоменко, Пархомбюро, для этих целей. Я тоже туда посматриваю время от времени одним глазом или даже двумя. Ну и есть у нас лента новостей, которая второй день нам приносит ужасающие новости про ракетные обстрелы в Украине. Вчера была Полтава, сегодня Львов. И там, и там речь идет о больших разрушениях, о погибших, о большом количестве раненых и пострадавших людей. Я уж не говорю про то, что ударили по историческому центру Львова. Это тоже отдельная история. Ну, вот так вот. Предполагается, что это месть за Курскую область. Если они могут в Курской области победить врага, то вот бьют по тылам и по беззащитным гражданам. Похоже это на правду?
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Да нет, конечно. При чем здесь месть за Курскую область. Россия систематически разрушает украинские города на глубину всей Украины до самых западных ее областей. К сожалению, могут доставать российские и крылатые ракеты, и разные другие дальнобойные средства. Ближе к российской границе используются вот эти управляемые авиабомбы. У них небольшая дальность, но зато очень большая мощность. Дальше там крылатые ракеты и дроны. И понятно, что Россия, российское командование, хладнокровно выбирает разные города, стараясь, чтобы это было всегда неожиданно, стараясь всегда, чтобы люди страдали как можно больше. Ну вот, добрались и до Львова, до его, ну, не совсем еще исторического центра, там я, в общем, хорошо знаю Львов. Это очень важный, можно сказать, родной для меня город. Я много там времени провел, поэтому я понимаю, что такое Франковский железнодорожный район – такая западная, юго-западная часть города, чуть в стороне центра, но все равно там много, очень много исторических зданий, старых, красивых, еще со времен Австрийской империи. И всего этого, конечно, страшно, жалко. Хотя понятно, что российское командование утверждает, что вот они целились по каким-то военным объектам, там какой-то танковый завод, что-то такое. Понятно, что этого будет еще много. Столько времени, сколько диктатор Путин будет издеваться над Украиной, над Европой, столько это будет продолжаться. С Полтавой немножко другая история. И надо сказать, что…
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Там пишут о том, что очень был короткий интервал между объявлением воздушной тревоги и, собственно, ударом.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Когда речь идет о таком типе ракет, то люди, которые, к сожалению, теперь уже стали специалистами и понимают, как это устроено часто по себе, на себе, так сказать, понимают, говорят о том, что вот время, вот момент объявления тревоги обнаружение того, что что-то сюда летит, объявление тревоги до собственного удара, разрыва, это обычно буквально минута, полторы, две. И, в общем, более или менее невозможно успеть никуда от этого спрятаться и так далее. Но там была важная часть, о которой говорят сейчас много в Украине, и мои собеседники в Украине тоже об этом говорят. Говорят об этом, так сказать, не просто горько, а говорят в большой ярости о том, что, судя по всему, это, конечно, какой-то очередной очень большой просчет людей, которые управляют людьми там в Украине. И, к сожалению, он такой не последний. Действительно, в тех условиях, в которых Украина сегодня существует, нужно всячески избегать концентрации людей, особенно как бы ценных людей. А в данном случае речь идет об этом, речь идет о, по всей видимости, центре, где происходило обучение пилотов-дронов. И это важный объект, и это важные люди. И это люди, которые очень нужны сегодня Украине, украинской армии, украинской обороне. Их нельзя терять в таких количествах. Но вот они были собраны в одном месте. Более того, им там устроили какое-то построение на улице. Они стояли без всякого укрытия на открытой площадке, куда, собственно, и пришелся удар. И когда это произошло, то немедленно украинские блогеры и украинские журналисты нашли в социальных сетях, в Твиттере, в Инстаграме, в разных других местах, Нашли еще такие собрания в других местах, в других городах. Опять на каком-то плацу собираются какие-то люди, и офицер им что-то такое докладывает, кто-то им произносит речь, у них там происходит какое-то торжественное построение, и немедленно в Украине поднимается этот голос. Что происходит? Почему нельзя за этим уследить, почему нельзя начать как-то избегать этих ситуаций. Понятно же, что Россия систематически, российские силы бьют по таким скоплениям людей. Понятно, что здесь не обходится, конечно, без наводчиков, без каких-то людей на месте, которые сдают время и место таких скоплений, и, видимо, окончательно избежать этого невозможно. Вот, так что, ну, это здесь есть, помимо, так сказать, жестокости агрессора, который вообще объясняется все, и всю ответственность за это, несомненно, несет агрессор. Любая смерть на этой войне – это смерть, которая лежит на человеке, который эту войну начал, и людях, которые эту войну ведут. Но в данном случае, конечно, речь идет еще и о халатности кого-то в украинском командовании и среди тех, кто отвечает за безопасность людей. Это такой страшный урок, который Украина извлекает из этого, и я очень надеюсь, что урок этот будет запомнен, и повторов в таких масштабах во всяком случае не будет.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Ну да, тем более известно, что очень давно такую же тактику использовали в отношении скоплений российских войск.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Да, конечно.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Тут ничего нового, неожиданного.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Конечно, это абсолютно двусторонняя история. Это абсолютно двусторонняя история, но просто мы привыкли к тому, что Украина ведет себя в этом смысле гораздо более осмотрительно. И украинские командования, они вообще берегут своих людей, они вообще озабочены тем, как бы, что будет с этими жизнями и что будет с этими семьями. Россия ведет себя невероятно расточительно, чрезвычайно подло по отношению к своим собственным гражданам, к своим собственным военнослужащим, и так сказать, расходует их как дешевые расходные материалы. Нас это давно перестало удивлять. И этих случаев на российской стороне было колоссальное количество. Нелепых каких-то. Самого разного вида и типа. Начиная действительно от каких-то армейских построений. И кончая днем рождения Рогозина, когда ему в задницу попали. Собственно, это из этой же компании, истории, когда они собрались в ресторане, фактически, прифронтовой зоне. Но они дебилы как-то. Ну и как-то пусть, так сказать, пусть теория Дарвина позаботится о том, чтобы они не оставили потомство. Но об украинском командовании хочется думать другое, и хочется, чтобы там ничего похожего не происходило, конечно.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Российское военное командование… Уже, честно говоря, я сбилась со счета и уже перестала вспоминать фамилии генералов, которых опять арестовали очередного какого-нибудь, арестовали за очередную коррупцию. Все это, конечно же, больше, как правило, ну, то есть, наверное, я не знаю, 99% это люди, имеющие отношение к…
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Ну, в мелкую сошку. А тех, кого просто после смены министра обороны просто заменили, отправили в отставку, назначили кого-то другого. А вот если брать только тех, кто прямо обвинены в коррупции и кто прямо как-то за решеткой уже сейчас в ожидании следствий, судов и так далее, то это пятый. Есть замглавы Минобороны Тимур Иванов, есть Юрий Кузнецов, который начальник главного управления кадров Министерства обороны. Есть Иван Попов, который бывший командующий одной из армий. И есть начальник главного управления связи Вадим Шамарин. Вот до сих пор их было четверо. Теперь пятый. Его отодвинули уже немножечко. Этого вот пятого зовут Валерий Муминджанов. Он как-то на тот момент, когда он был задержан и обвинен вот сейчас, он заместитель командующего Ленинградским военным округом. Но понятно, что главное его приключение относится к его предыдущему месту службы. Он был вот просто на самом сладком месте Министерства обороны. Он был, ну, я не знаю, наверное, Иванов только мог бы с ним спорить, потому что Иванов строил. Иванов – это стройка и все, что с этим связано. А Муминджанов – это снабжение, все, что с этим связано. Это обмундирование, это разного рода, так сказать, имущество, материальное довольствие, не знаю, все, включая подушки, одеяло, койки и тумбочки. Ну, прежде всего, конечно, обмундирование. И, собственно, это тот самый человек, о котором мы все думали, не называя его вслух, потому что, конечно, многие из нас или почти никто не знал его имени, но это тот самый человек, о котором мы думали тогда, когда происходила в России массовая мобилизация, скажем, весной 22-го года. И поднималось вот это безумие, когда жены, матери, семьи занимались, так сказать, снаряжением своих мужей, сыновей, отцов на эту рыбалку. Ну, они к этому относились так, как будто бы они их отправляют куда-то в пионерские лаги. На самом деле они отправляли их на фронт, на войну, на смерть, абсолютно этого не понимая, совершенно про это не думая, отгоняя от себя эти мысли. Это отдельный разговор и история, почему это так происходило. Но на поверхности было вот это, вот эти нескончаемые поиски каких-то носков, бронежилетов, обуви, теплого белья, прокладок, фляжек и всякого такого прочего. Вот это все украл этот Муминджанов. Ну, условно говоря, Муминджанов с маленькой буквы. Вот это все, чем они занимались и что они там скупали по каким-то по каким-то интернет-доставкам и всему прочему, это, собственно, то, что украл этот Муминджанов и еще тысячи других Муминджановых поменьше. Это классическая российская игра, хорошо нам известная, не знаю, с русско-японской войны, а до того с крымской войны, а еще до того с наполеоновских войн. Это игра в откупа, что называется. Когда появляется кто-то, кто сидит на потоке материального имущества разнообразного для армии. Кому в служебной обязанности вменено снабдить армию всем, что ей предстоит надеть на себя, чем ей предстоит укрыться от холода. Или наоборот, от жары, на чем ей предстоит ездить, чем ей предстоит питаться, в чем ей предстоит варить свой ужин армии. На этом всегда существовали какие-то колоссальные астрономические заработки. На чем? Ну, на том, что теперь называется откатами. Это же простейший на самом деле механизм. Любой человек, не имеющий никакого отношения к коррупции, никогда даже не представлявший себя, как устроены все эти схемы, хорошо себе представляет, как это устроено. Вот есть нужда. Нужно поставить в армию 10 тысяч сапог через неделю. И есть два поставщика. Один говорит, я поставлю сапоги по 500 рублей за штуку, а другой говорит, а я поставлю сапоги по 1000 рублей за штуку. Ну, казалось бы, понятно, что первый должен их подставлять. Это же дешевле. Но подставляет, конечно, второй, потому что он договаривается с тем, кто принимает решение. Вот с этим самым Муминджановым, с маленькой буквы, еще 10 тысяч разных Муминджановых, договаривается с ними о том, что, окей, ты возьмешь мои сапоги, они вдвое дороже, но 10% я тебе верну. Положишь просто в карман наличными. Или 20%, 30%, половину пополам распилим. Скорее всего так, потому что ставки там гигантские, деньги там громадные. Но механизм вот такой простейший. Это прямое воровство из государственной казны. При этом чаще всего оказывается, что эти сапоги не только вдвое дороже, но они еще и вдвое хуже, потому что поставщику совершенно не надо думать о том, чтобы они были там какими-то качественными и так далее. Ну, зная, что Россия ведет захватническую, агрессивную, преступную, несправедливую, воровскую войну, мы, в общем, можем этому только радоваться. Очень хорошо, что эти условные сапоги, а также все то, что Муминджанов и еще тысячи Муминджановых за откат, за взятку ввалили в эту российскую армию, что все это будет говеного качества, что все это будет дороже, что все это будет хуже, что все это будет позже, что всего этого будет не хватать и так далее. В общем, это лишний шанс и лишний шаг тому, чтобы агрессор в этой войне был наказан, а чтобы армия, которая осуществляет агрессию в Украине, была бы оттуда, из Украины выброшена. Но нам важно понимать, как это устроено. Нам важно понимать, как устроено сегодняшнее путинское государство. Нам важно понимать, на чем эти люди, так сказать, живут. И ровно так же, как мы наблюдаем с зоологическим интересом, в смысле, не мы, мы зоологи в этой ситуации, мы по принципу профессора Дроздова, давайте не будем им мешать, а просто понаблюдаем за ними, мы наблюдаем за тем, как они грабят салон мобильной связи в Курской области, как они растаскивают посылки на пункте доставки в Wildberries. А вот теперь мы, значит, будем наблюдать, как они воровали на поставках этой самой материальной части, и как это делал вот этот человек, этот Муминджанов, который командовал департаментом ресурсного обеспечения. Вот я нашел, пока говорил, нашел, я не мог запомнить наизусть, как это в точности называется, Департамент ресурсного обеспечения Министерства обороны Российской Федерации. Ну вот пока его обвиняют в том, что откаты были на сумму 20 миллионов рублей. То есть нет, 20 миллионов это то, что он получил. Это не сумма сделок. Сумма сделок вот с этими 20 миллионами оценивается в полтора миллиарда. Нет никаких сомнений, что этим дело не кончается. Потому что вот только недвижимость этого Муминджанова оценивается в 120 миллионов, то есть шесть раз по столько, поскольку его обвиняют сейчас. Понятно, что он эти 120 миллионов не выиграл в лотерею, не получил от бабушки графини, а это все ровно таким же способом раздобыто. Так что можно себе представить эти объемы, можно поделиться этим объемом. Окей, не будем им мешать, просто понаблюдаем за ними и будем знать, как это устроено в российской армии.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Возникает вопрос про, собственно, бывшего министра обороны Сергея Шойгу, но прежде чем мы к этому перейдем. Очень маленький вопрос и ответ Ире Быковой, 1962, которая пишет, прокладки это вроде как только для дам. Ира, вы не помните, при чем тут дамы..
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Прокладки это сапоги.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Нет, сапоги тоже. Но если ты помнишь, ты тоже уже забыл, как и Ира. Это же позорнейшая история, потому что они получили не только рваные сапоги и дырку от бублика в виде экипировки, они получили какие-то чудовищно позорные из прошлого века аптечки, в которых не было вообще ничего в этих аптечках. В общем, все люди, которые, например, исполняют правила ГИБДД в Российской Федерации или исполняли, они помнят, как выглядит официальная аптечка, которую нужно поместить в машину, которая тоже никогда никого не спасет. Ну и эти аптечки были точно такие же. И это был знаменитый лайфхак солдатских жен и солдат, когда покупались прокладки и прикладывались к ране по любому отверстию, потому что это был единственный способ что-нибудь сделать, чтобы остановить кровотечение. Никаких других средств для этого, кроме того, что купили жены в аптеке, не было предусмотрено. Это просто иллюстрация.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Да, это был такой яркий, я бы сказал, эпизод этой истории с мобилизацией в осени 22-го года. Тогда как-то об этих прокладках много было разных разговоров и о разных народных способах их применения.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Ну, так и товарищ Шойгу, которого не видно и не слышно. Мы вообще не знаем, где он, жив ли он, что с ним.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Всему миру было продемонстрировано, что никакого Шойгу больше не существует. Где-то он есть, физическое тело его где-то болтается. Но это, конечно, было с путинской стороны такое изощренное издевательство и изощренная демонстрация. Он по пути в Монголию заехал в Тыву, а, собственно, Тыва – это Шойгу, и ничего, кроме Шойгу, в этой Тыве в политическом смысле никогда и не могло быть. И известно много случаев, когда Шойгу возил Путина ровно в эти края, он там его пытался увлечь. всякими шаманскими практиками, какие-то грибочки они собирали, и с голым торсом они какую-то рыбу ловили. И все это был такой символ их взаимоотношений, символ их взаимопонимания, и в конечном итоге символ влияния Шойгу на Путина. Это то, на чем строилась легенда о том, что Шойгу чрезвычайно важный, могущественный, доступающий, так сказать, до самого уха и всякое такое. Вот ровно на этом месте, на этой земле, так сказать, и было продемонстрировано, что никому ни к черту он больше не нужен. И, в общем, конечно, если это приложить, так сказать, к истории, о которой мы говорили только что, о том, как одного за другим отправляют за решетку людей, которые абсолютно точно существовали на этих постах благодаря Шойгу, воровали благодаря Шойгу, воровали под прикрытием Шойгу, под присмотром со Шойгу. На глазах у Шойгу. Осталось только выяснить, какова была, так сказать, доля, которую они этому Шойгу там отщепляли, отслюнявливали от этого заработанного. Наверное, однажды выяснится и это. Но, в общем, он, конечно, сидит и ждет своей очереди. Его приберегают на случай какой-нибудь неприятности. Если на фронте украинском случится что-то серьезное, какой-то провал, какая-то серьезная украинская контратака, какой-то серьезный украинский прорыв, какая-то могучая недостача каких-нибудь вооружений, боеприпасов, какой-нибудь бунт или что-нибудь еще вроде этого, есть человек, он заранее привязан к столбу уже, он уже там. Есть человек, который будет в этом виноват. Есть человек, который будет объявлен виноватым, ответственным за это за все, организатором этого всего, недосмотревшим, прошлепавшим, пропустившим, пригревшим змею и всякое такое прочее. И это будет, конечно, он. И он это знает. Ну, опять, в некотором роде поделом. В общем, в этом есть даже своя какая-то маленькая справедливость. Когда его сожрут как-то, и мы услышим хруст как бы этих разгрызаемых его костей, ну, мы как-то пожмём плечами и скажем, ну, вот пришла и его очередь. Но, к сожалению, всё это было основой войны. И это и есть то, от чего война стала возможной. От того, что эти люди управляют государством вот на этом уровне, вот таким способом, исходя из этих соображений. Это и есть основа войны. Это и есть тот строительный материал, из которого создан путинский диктаторский режим. Поэтому смеяться над этим невозможно. Это слишком серьезно и имело слишком серьезные последствия, и будет их иметь дальше. Это то, из чего сделана война. Она сделана из Шойгу и других шойгов поменьше. И просто сейчас мы это видим все более и более отчетливо в полной, так сказать, наготе и убожестве этой системы.
ОЛЬГА БЫЧКОВА:Ну да, только имеем, извините за эту затертую цитату, легион, буквально применительно к генералам и министрам обороны. Ну, Шойгу, ну и арестовали пятерых генералов. Ну, арестуют еще 55. Но там же эти же солдаты, они встанут же тут же эти генералы наденут свои мундиры и продолжат же то, что они делают.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Конечно, а других-то у них нет.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Нет, нет, я не за коррупцию тут волнуюсь, бог с ней, с коррупцией, но их же там неисчерпаемое просто количество. То есть Путин может арестовать еще неизвестно, не знаю, сотни таких людей. В запасе еще очень много людей.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Оно неисчерпаемое прежде всего потому, что на смену приходят ровно такие же. И никаких других у этого режима нет, не может быть. Потому что это природа этого режима. Потому что это не эксцесс. Потому что это не сбой системы, это сама система есть. Она так ровно устроена, она сложена из этих кирпичей. И странно в куче этих кирпичей искать вдруг какое-то совсем другое строительный материал. Откуда бы ему там взяться? С чего бы там появиться каким-то людям другим?
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Ну да. Путин был в Тыве не просто так, а по дороге в Монголию. И в Монголии его, ну, в общем, ожидаемо не арестовали по ордеру Международного трибунала. Ну, как бы никто не ждал, что Монголия как-то это сделает. Но я, честно говоря, не ожидала, что Монголия, вернее, один из ее руководителей, так прямо скажет: А это потому, что у нас энергетическая зависимость от Российской Федерации. А вы чего, собственно, хотели? Они прямо вот открытым текстом. Вот это вот было прям смешно. С другой стороны, ну, человек правдивый.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Честные ребята, видать, там эти, которые руководят Монголией. Послушай, ну, нет, конечно, никто не рассчитывал и не было абсолютно никаких шансов, что там вдруг произойдет какая-то вот эта фантастическая ситуация, но что важно понимать? Это то, что, как, собственно, мы и обсуждали это уже много раз, вот это проклятие международного уголовного суда, оно, что называется, висит над Путиным, и он теперь с ним живет. Это теперь фактор его жизни. Это то, что он непрерывно должен обсуждать. Вот как-то в мире есть многие сотни, много стран вообще в мире, у каждой есть руководитель. И руководители этих стран, они как-то не обсуждают со странами, в которые они собираются ехать, или со странами, сквозь которые они собираются проехать, или над которыми они собираются пролететь. Они не обсуждают эти темы. А вы меня арестуете? Вы нас не выдадите? А что вы про это думаете? А какие у вас обязательства? А как вы трактуете статью такую-то, статут о международном уголовном суде? А в соответствии с ним, как вы считаете, вы должны или вы не должны? Они живут теперь в этом аду. И Путин, и вся его администрация. Это сегодня часть действительности для них. И я вполне согласен с теми, кто говорят, что в значительной мере, конечно, это была еще и некоторая демонстрация. Как кто-то справедливо сказал, что он подошел на берегу к воде и пяточкой попробовал воду. Да, он как-то пытается понять, как оно бывает. И в какой-то мере это было, может быть, основным смыслом этого визита, потому что иначе невозможно понять, а что, собственно, там в этой Монголии ему делать, и почему именно сейчас, и какая такая нужда, потому что все прочие версии про какие-то истории с газопроводами, еще чего-то, они, в общем, кажутся вполне фантастическими, они не оправдываются, ничего там, в общем, так.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Газопровод, газопровод серьезная вещь?
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Ну, что называется, мнения разошлись, как я понимаю. Похоже, что этот газопровод как-то его не очень-то и строят, и, в общем, во всяком случае, это не тот сюжет, ради которого надо устраивать целый государственный визит. Но вполне возможно, что это некоторое создание прецедента. Вот смотрите, потому что прецедент из ЮАР не получился. ЮАР далеко. В ЮАР по дороге надо пролетать через миллион разных стран. Они все какие-то ненадежные. Поэтому в конечном итоге после всех разговоров ни в какой ЮАР, помните, был там саммит БРИКС, ни в какой ЮАР Путин не поехал. Дальше он ездил в страны, где ему как-то… В Китай ездил, не грозит ему там эта история. В Иран ездил, не грозит ему там эта история. А в Монголии теоретически грозит. Сугубо теоретически, конечно. Ну вот теперь есть и такой прецедент. Оказывается, есть… У нас будет такой пример, когда мы можем сказать, ну как же такое было, когда он ездил в страну, подписавшую этот статут, присоединившуюся к системе международного уголовного суда, и ничего в этой ситуации не было. Ну да, но только весь визит был вокруг этого поста. Только все разговоры были ровно про это, и, собственно, незачем больше он туда и не летал. Это как-то, я не знаю, похоже не столько на историю с пляжем и пяточкой, которой измеряют, пробуют температуру воды, это похоже вот как-то с каким-то прыжком из бани в прорубь. Зачем люди прыгают из бани в прорубь? Вот чтобы как-то потом рассказывать, чтобы показать этот контраст. А я вот и в прорубь прыгал, и ничего. Ну вот Путин теперь сможет сказать своим близким. А я и в страну международного уголовного суда ездил, и ничего мне не было. Вот примерно такого же это уровня дипломатии.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Видимо, теперь вот как-то устаканивается эта система в мире. Есть страны, которые имеют дело с Россией, есть страны, которые не имеют дела с Россией. Есть страны, которые, например, пускают Путина, несмотря на все ордеры. Есть страны, в которые даже подумать об этом невозможно. Есть страны, которые, например, не знаю, там пускают путинских и разных людей, и путинские деньги, как Эмираты или Турция или кто-то еще. Есть страны, которые этого не делают никогда. Видимо, вот эта вот система как бы, как фракции там в жидкости разложились по плотности, вот так вот по-разному. Ну вот она теперь устоялась.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Россия запирается в своем пузыре. Это то, про что мы говорим бесконечно по поводу разных конкретных международных дипломатических и разных прочих коллизий. Все это вместе описывается одним общим процессом. Процессом закукливания России внутри очень небольшой группы стран, которые готовы на этом зарабатывать. На самом деле же речь идет об этом. Речь идет о том, кто зарабатывает на продаже дронов, кто зарабатывает на создании серых систем. Вот мы иногда какие-то анекдотические вещи слышим, что продали, когда африканская страна продала России 300 килограмм долларов наличных. Это очень забавно, потому что…
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Руанда.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Руанда, да. Потому что проблема с наличными долларами. Потому что система развалилась. Потому что Россия оказалась в ситуации, когда нормальные связи, в конце концов, ни для каких стран это не представляет никакой проблемой. Кому нужны наличные доллары, можно взять, есть для этого абсолютно естественный путь заказать этих долларов в американской резервной системе, и тебе их пришлют. Хочешь евро, пришлю ты евро, если надо наличных. Хочешь такими купюрами, хочешь всякими. Хочешь такой упаковки, хочешь всякой. Для России это становится сложной операцией дипломатии и спецслужб. И при всем анекдотизме как-то этого случая, это просто еще одна маленькая, но яркая иллюстрация вот этого тотального разрушения связей России с окружающим миром. Люди это видят обычно на других примерах, которые касаются прекращения авиасообщения. Россия сегодня с очень небольшим количеством стран имеет авиасообщение. Прекращение работы консульских служб, прекращение выдачи виз, огромные сложности при пересечении границ. Вон Финляндия взяла и закрыла. Это экстраординарная совершенно ситуация. Две соседние страны, у которых есть общая граница, протяженная, большая, с активной деятельностью по этой границе, всегда десятилетиями там происходило очень много. Финляндия объявляет, все, мы запираем это герметично. Вот так это чувствуют люди. А диктаторы чувствуют это по-другому. Их не беспокоят ни визы, ни перелеты, у них есть для этого свои другие способы, но они это начинают чувствовать вот так, что они вынуждены бесконечно этим заниматься. Они вынуждены выстраивать свои отношения, свои планы, свои программы, предпринимать какие-то специальные усилия для того, чтобы в этих изменившихся условиях демонстрировать какую-то минимальную, остаточную свою способность к деятельности, о которой, собственно, у Путина осталось совсем немного.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Давайте сейчас сделаем небольшую паузу, расскажем нашим слушателям и зрителям, что есть хорошего на “Живом гвозде”. Потом быстро скажу про еще одну книжку в книжном магазине онлайновом «Дилетант». Потом продолжим наше особое время.
Ну, мы вернёмся к нашему особому мнению и к нашим сегодняшним темам. Важная тема… А нет, подожди, еще забыла тебя спросить про одну российскую историю. Про Германию тоже спрошу обязательно, успею это сделать. YouTube, который, несмотря на все заверения, что отключить его полностью или замедлить его радикально все равно невозможно. И вроде как были исследования, что в разных регионах как бы по-разному это идет. И где-то даже не очень успешно с точки зрения замедлителей. Однако мы понимаем, что отключение Ютуба постепенно продвигается. И, в общем, например, Герман Клименко дал буквально какие-то считанные месяцы уже.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Если вдуматься, это совершенно фантасмагорическая история. Значит, российское государство предпринимает на общегосударственном уровне громадную по масштабам, по стоимости, по сложности, по количеству вовлеченных людей, по количеству включенных туда ведомств и так далее, операцию под названием «Уничтожение доступа российских граждан к Ютубу». Делает это на глазах у всего мира. И при этом интенсивно это отрицает. Вот новость сегодняшнего дня, буквально сегодняшнего, заключается в том, не знаю, обратили ли вы внимание, что Роскомнадзор выпустил специальное заявление, которым он угрожает провайдерам интернета, то есть тем компаниям, через которые граждане России получают доступ к мировой сети, угрожает им страшными карами, штрафами и закрытием в конечном итоге, просто уничтожением этого бизнеса, в случае, если они попытаются сопротивляться блокировкам YouTube. Потому что какое-то количество этих провайдеров действительно попытались, так сказать, сыграть в наивных. Распоряжений-то никаких нет относительно запретов на YouTube. Официальных сообщений никаких нет. Более того, наоборот, есть официальные сообщения о том, что российское государство ничего не имеет против YouTube, что российское государство очень сожалеет, что Google, который владеет YouTube, допустил такую печальную ситуацию, которой оборудование, при помощи которого YouTube работает в России, оно как-то устарело, оно как-то износилось, его как-то не хватает, оно как-то не справляется и всякое такое. И вот я нашел, готовясь к этой программе, несколько совершенно гомерических, если бы можно было смеяться, трагических историй, заявлений. Вот 12 июля 2024 года, недавно совсем, полтора месяца тому назад, Ростелеком на своем официальном сайте информирует, это цитата, информирует о наличии технических проблем в работе оборудования, принадлежащего компании Google и используемого на сетевой инфраструктуре операторов и пиринговых стыков. Данное оборудование применяется для кэширования и ускорения загрузки контента сервисов Google, в основном видеохостинга YouTube. Из-за проблем с эксплуатацией указанного оборудования, невозможности его расширения, наблюдается серьезная перегрузка. Это может повлиять на скорость загрузки. То есть граждане очень вам сочувствуем, говорит Ростелеком. В конце июля, буквально месяц тому назад, Хинштейн, депутат, известный своим негодяйством ровно в этой области, говорит: “Деградация качества работы видеохостинга YouTube в России вызвана проблемами с хранением данных в российских дата-центрах”. То есть сами они виноваты. Мы тут ни при чем, мы ничего. Это у них вот как-то все устарело. В этих обстоятельствах целый ряд российских вот этих самых провайдеров. Сделали круглые от удивления глаза и сказали, да, мы технически, ну хорошо, давайте мы попробуем помочь с техническими проблемами. Мы поможем нашим клиентам обойти эти осложнения, эти замедления. Мы направим, так сказать, к ним ютубовский сигнал, ну немножечко в обход, немножечко вот альтернативными путями, в обход этой вот устарелой, как-то изношенной техники, и у них все будет хорошо. Кстати, мы про это сообщим нашим пользователям. И, кстати, мы даже используем это в рекламных целях и скажем, что вот если вы покупаете интернет у нас, то у нас-то YouTube летает просто как птичка. Приходите к нам, бросайте ваших интернет-провайдеров, у которых вы сейчас, у которых с YouTube плохо, приходите к нам, потому что мы заботимся о наших клиентах. Они еще пытались заработать на этом. Вот тут начался дикий скандал. А как это вы помогаете обойти? Как это вы помогаете спастись? Вы что, противодействуете государственной политике? И пошло, и началось. То есть, с одной стороны, государство говорит, мы здесь ни при чем, мы ничего не закрываем. С другой стороны, оно карает тех и заявляет об этом открыто, битым словом прямо публикует, кто помогает людям как-то уберечься от неприятностей, связанных ровно с этим закрытием. Ну, мы видали, конечно, в разных обстоятельствах лицемерие российской власти, лживость российской власти и готовность российской власти обманывать своих граждан невероятно как-то нагло, невероятно демонстративно. Ну, скажите уже, ну, уже заявите это. Ну, уже как-то объясните это членораздельно. Вот тем самым людям, мы же говорили про это много раз, что колоссальное количество людей страдает от этих проблем с Ютубом не потому, к сожалению, что им хочется какой-то независимой политической информации, что им хочется свободы слова, что им хочется правды о важнейших там политических, общественных, социальных и всяких прочих проблем. Нет, им надо мультики, им надо гастрономические шоу. Им надо моду, им надо спорт, им надо эротику всякую. Ну, надо им, да. То, зачем большинство, на самом деле, статистическое большинство людей идет в YouTube за этим, за фильмами, за клипами, а не за пенаточащими политическими дискуссиями. И вот этим людям объясните, что мы лишаем вас этого всего, потому что мы боремся, там, не знаю, с Дождем, с Плющевым, с Живым гвоздем и там со всякими прочими. Мы не хотим, чтобы вы что-то знали. Поэтому мы отнимаем у вас мультики. Нечего вам. Ни мультики, ни спор. Ни на голых баб не будете смотреть. Нет. Они, конечно, этого сказать не смеют. Они, конечно, врут, что это не мы. Оно само сломалось. Но тем, кто попробует подчинить, мы руки оторвем. Вот, собственно, сегодня эта ситуация обстоит так. И, в общем, намерение российского государства здесь абсолютно понятное. Российская диктатура намеревается с Ютубом разобраться радикально и отрезать его окончательно. И, по всей видимости, готовится сделать это наиболее, так сказать, внезапным и скоростным способом для того, чтобы в тот момент, когда это решение будет принято, чтобы никакие вот эти обходные пути, которые предлагают некоторые провайдеры сегодня своим клиентам, чтобы они к этому моменту уже заведомо были невозможны, чтобы заведомо все это было обрублено и ничего этого не происходило. Ну, значит, независимые медиа будут искать, и они ищут это уже, и, собственно, они находятся на этом пути, искать альтернативные каналы. Ну, до сих пор много ставили на Телеграм. В связи с последними событиями большое количество людей как-то усомнились с Телеграм. На мой взгляд, ничего такого существенного в этом смысле не произошло. И по-прежнему Телеграм может быть альтернативной системой доставки и тех же самых видео, и аудиосообщений, и, разумеется, текстовых медиа. Все это может быть, но я нисколько не сомневаюсь, что тогда, когда от этого придется отказаться, появится какая-то альтернатива. Вот это место точно… не было. Совершенно очевидно, что нас ждет, видимо, какие-то еще прорывы по этой части. Нас ждут какие-то новые предложения по этой части. Развивается это все достаточно быстро. Я думаю, что развитие того, что связано с искусственным интеллектом, вот это невероятное, лавинообразное, колоссальной скоростью происходящее, будет этому способствовать. И на этих интеллектуальных технологиях мы получим что-то новое. Ну, да, будет нелегко. Будут, наверное, сбои, паузы какие-то. Но в конечном итоге эта пуля дырочку найдет. Нет никаких в этом сомнений.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Да, это гонка воружений такая, конечно. Конечно. Которая просто все время переходит на другие уровни, но никогда не заканчивается. Да, так вот важный вопрос про Германию, наконец. Прежде всего, да, прежде всего две правых партии, которые одна получила, одна выиграла земельные выборы, другая получила очень успешное количество голосов там. И это является ли свидетельством некой тенденции… и радикализации, которую мы наблюдаем в самых разных частях света? До этого мы в основном ее смотрели так очень изумленно, например, на примере американских выборов и вообще всего, что происходило и происходит с избирательной кампанией. Или это все-таки эксцесс и единичный случай?
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Ну, это то и другое. Это эксцесс, но у этого эксцесса есть причины, как почти у каждого эксцесса. Значит, речь идет о земельных выборах, о выборах в двух германских землях, Саксонии и Тюринге. Они обе небольшие, они обе находятся в довольно трудном экономическом положении, особенно Тюринге. Они оба ГДРовские. Если кто-то думает, что Германия в конце 80-х годов слилась в одну страну и теперь вот есть только Германия, он глубоко ошибается. К сожалению, этот, так сказать, рубец, этот шрам существует на теле Германии и очень хорошо понятно, где восточные земли, где западные, где ГДРовские, где ФРГшные земли. И отношения там сложные, и происходят всякие социальные противоречия, и экономическая ситуация очень неравномерна, неравноправна. И, как всегда в таких случаях, существует то, что называется ресентимент. Есть какое-то количество людей, которые считают, что они от этого проиграли. Они жили в относительно бедной, но защищенной ситуации в ГДР, где им многое было, так сказать, советской властью германской гарантировано. И вдруг их пустили, так сказать, по волнам рынка, по волнам капитализма, они на этом потеряли, их карьеры не задались, их судьбы не сложились, их имущество как-то не увеличилось, они чувствуют себя проигравшими и так далее. На этом это существует всегда в условиях вот такого территориального неравенства, даже если это неравенство продолжается на протяжении десятилетий, на этом всегда находятся какие-то политические силы, которые готовы на этом сыграть. И вот в данном случае на этом играют две партии, Альтернатива для Германии и совсем недавно созданный вот этот Союз Сары-Вагенкнехт, которая, собственно, вывалилась из этой альтернативы для Германии. Вот, и они конкурируют между собой, и это, в общем, хорошая новость, потому что они между собой не договорятся. Если они могут набрать достаточно много голосов именно в ситуации, в которой они действуют по отдельности. Как только они попытаются слиться, они рухнут, и те, и другие. Но они набрали много в этих двух землях, и они будут, получится там или не получится у них прямо сформировать правительство, скорее всего, не получится ни там, ни сям, потому что никто не хочет с ними ни в какой союз, никто не хочет создавать с ними никаких коалиций, а единолично им не хватает большинства в земельных парламентах для того, чтобы там что-нибудь сформировать. Так что правительства, скорее всего, не будет, но влияние будет, тем не менее, существенным. Воспроизведется ли это на всю Германию? Нет, это не воспроизведется. Как говорят, не я говорю, я, конечно, не самый большой в мире специалист по германской политике, я вообще никакой не специалист, но люди, которые в этом хорошо понимают, говорят, что нет, это не является отражением общей тенденции. Не будет этого происходить на федеральном уровне, не будет этого происходить в западных землях, не будет этого происходить на большей части территории Германии. Но, конечно, это тот случай, когда эти две партии, не управляя фактически ничем, не формируя никаких правительств, влияют на внутреннюю политику. Они давят на тех политиков, которые правят Германией, заставляют их делать какие-то шаги и жесты, заставляют их отказываться от каких-то решений, заставляют их противодействовать этому заигрыванию с публикой и заигрывать в свою очередь со своей стороны. Так что, конечно, это важный фактор, ничего приятного в этом нет. Что касается того, что это пропутинские партии, ну, как сказать, они не столько пропутинские, сколько антиамериканские. Они настроены на то, что вот есть НАТО, есть главный натовский партнер Германии Америка, есть вытекающие из политики действующего германского правительства шаги, например, снисходительное покровительственное отношение к иммигрантам, рост количества иммигрантов. Собственно, вся их политика, по идее, может быть описана одной фразой «отнимите у иммигрантов, отдайте нам». Вот это вполне описывает то, что они хотят. И те, и другие. И вот эти крайне правые, и вот эти крайне левые, и Альтернатива, и Союз Вагенкнехт. Нет, отнимите у иммигрантов, дайте нам. И в этих обстоятельствах они считают, что вот как-то раз нам вот это все не нравится, значит, давайте мы будем как-то прославлять тех, кто заявляет о том, что он этому всему противостоит. Кто противостоит? Путин противостоит. Он прямо с этим воюет. Поэтому давайте мы будем любить Путина публично, истошно. А Россия, люди из России, партнёры из России, предприниматели из России, деньги из России, инициативы из России, что угодно из России, им не нужно. Они совершенно этого не хотят и в Германии этого не ждут и не для этого пытаются влиять на германскую политику. Это тоже надо понимать и на этот счёт как-то не надо никаких лишних иллюзий.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Не знаю, минута у нас остается. Есть одна тема. Поэтому я хочу тебе… Я не знаю, какие у тебя темы, но у меня есть одна тема, которую, ладно, уже раз осталось полторы минуты, я тебя так и быть спрошу, потому что вот это вот расследование “Досье” по поводу детей, сыновей Владимира Путина, мы не можем оценить, где там правда, где там нет. Но я только всё равно не понимаю, прочитав всё это и страшно удивившись в очередной раз, вне зависимости от того, сколько там действительно реально проверенных фактов, я всё равно продолжаю не понимать. Ну, дети, ну, новый брак, предположим. У всех дети, у всех новые браки.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Ну, вообще, я должен признаться. Я должен признаться, что на меня это расследование не произвело большого впечатления, потому что, ну, когда читаешь этот текст, то ты понимаешь, что, в общем, это все можно было бы и не расследовать, потому что это все полностью соответствует нашим представлениям о том, как живут дети султана, дети императора, дети фараона, дети Шахин-Шаха и всякое прочее. Это совершенно стандартная такая абсолютная монархия и истерика на том, что как-то семья государя должна быть спрятана, защищена и все остальное. У Путина, несомненно, паранойя на безопасности. Ну, можно было это все предупреждать. Все предвидеть, предполагать, что это ровно так будет устроено. Все эти няни, боны, несчастные дети, которые полностью лишены общения со своими сверстниками, сидят взаперти всю свою жизнь, не видят своих ни родителей, ни друзей, никаких друзей у них нет и так далее. В общем, на мой взгляд, ничего особенно расследованного во всем в этом нет. Есть, конечно, безумный страх Путина, который выражается в том числе и в этом. Его невероятная нелепость, неуклюжесть, бесчеловечность. Он человек озверевший. Часть его озверений выражается в том, как он разговаривает о своей собственной семье. Об этих женщинах, об этих маленьких, как он недавно их назвал.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Говорят на китайском языке.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Часть озверений, вот и все. Звери выглядят вот так в человеческом облике.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Всё, закончили на этом. Спасибо большое. Это было «Особое мнение» на «Живом гвозде». До встречи через неделю.