«Особое мнение» Сергея Пархоменко
Никто абсолютно не ассоциирует себя с этим воюющим государством. Никто не осознает это как какую-то геополитическую катастрофу – вот враг пришел, ступил сапогом на нашу землю… Это всё остается только в арсенале пропагандистов. Это всё остается на языке у Соловьева и Скобеевой. Люди же, даже непосредственно затронутые этим всем, они оперируют совершенно другими понятиями. Где транспорт? Где убежище? Что будет с нашим жильем, что будет с нашим имуществом, кто защитит от мародеров?..
Поддержать канал «Живой гвоздь»
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Добрый вечер, добрый день. Это «Особое мнение» на Живом гвозде. С вами Ольга Бычкова с «Особым мнением» Сергея Пархоменко. Привет тебе.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Добрый день. Очень рад снова быть в эфире. Привет.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: И мы, как обычно, следим очень внимательно. Ну, в смысле, я следим за тем, что происходит в чате. Что-то случилось.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Я прошу прощения. Моя ошибочка. Всё, выключил.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Короче говоря, это только подтверждает, что я всё держу руку на пульсе и знаю, что происходит в этой трансляции в Ютубе. И не только слышу, но также и вижу, что пишут наши слушатели и зрители в своих комментариях. Поэтому комментируйте, задавайте вопросы. Всё, что имеет отношение к нашим сегодняшним разговорам, я буду пытаться как-то использовать. Ну и смотрю тоже, что пишут люди у тебя в телеграм-канале «Пархомбюро». Разумеется, мы начнем с ситуации в Курской области, где уже больше недели происходят совершенно неожиданные вещи. Сегодня Зеленский сказал, что президент Украины сказал, что 74 населенных пункта находятся под украинским контролем. И за минувшие сутки один или два километра сумели еще продвинуться ВСУ. Ну и взять около сотни российских пленных.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Дело в том, что это перестало быть происшествиями, перестало быть событиями такого краткосрочного какого-то характера, а это стало большим явлением, которое имеет последствия. И вот, собственно, новость заключается в этом, что теперь это имеет разнообразные последствия. Какие последствия это имеет для Украины, в общем, вполне понятно. И как-то много есть споров по-прежнему на тему того, каков тактический смысл происходящего. Зачем именно Курская область? Почему именно в этом направлении? Почему именно эти населенные пункты? Почему именно эти бригады и другие боевые части были сняты с тех или иных участков фронта в Украине, оставим эти технические, так сказать, споры военным экспертам. Если нас интересует политическая сторона дела, то она как раз вполне очевидна. Для Украины это событие, вот это большое длящееся событие наступления украинских войск, вторжения украинских войск на российскую территорию в Курскую область носит огромный, я бы сказал, моральный характер. Совершенно очевидно, что перед Зеленским стояла и продолжает стоять эта задача. Ему нужно каким-то образом поддерживать боевой дух не только отдельных частей, не только отдельных фронтов, не только своих вооруженных сил в целом, но и Украины целиком, как таковой. Потому что действительно после неудачного наступления прошлого года постепенно Украина погружалась в ощущение некоторого застоя, некоторого тупика. Это было очень видно.
Это видно потому, что пишут украинские журналисты, потому как разговаривают между собой украинские блогеры в разных социальных сетях, по тому что пишут сторонние наблюдатели и аналитики из мировых медиа, Украине нужно было почувствовать какой-то новый смысл в том, что происходит, ощутить какой-то прилив энергии, прилив, если хотите, оптимизма, и Курская операция эту роль исполнила. И это, несомненно, так. И для украинцев это очень важное событие, которое показывает им самим, что их перспективы не столь очевидны, как они кажутся российским пропагандистам. И на самом деле Украина может многое, и на самом деле Украина может пользоваться очень эффективно теми вооружениями и теми ресурсами, которые она получает от своих западных союзников. И, конечно, это дополнительный аргумент в разговоре с этими самыми западными союзниками. Тут смысл очень простой. Смотрите, что мы можем сделать, когда у нас чуть-чуть развязываются руки, чуть-чуть появляется какая-то возможность вздохнуть, так сказать, в военном смысле. Что бы мы могли сделать, если бы вы более ответственно подходили к вашим союзническим обязанностям, если бы вы не держали нас на голодном пайке, если бы вы не отставали так сильно с вашими решениями, действительно. Ну, как-то все уже заметили, что в среднем полгода время отставания важнейших решений украинских союзников от того момента, когда эти решения были Украине страшно важны. Так было и с дальнобойными ракетами, так было и с танками, так произошло с авиацией. Вот, собственно, эти самые F-16, знаменитые только что, появились в распоряжении Украины, и это сразу стало каким-то образом чувствоваться в ежедневной военной хронике. Что бы мы могли сделать, говорит этим всем Украина, своим союзникам, если бы вы относились по-другому к вашим союзническим обязанностям и не держали нас на таком голодном пайке. И это, конечно, очень эффективная демонстрация, очень впечатляющая и очень яркая.
Что касается России, то, что нам как русскоговорящим и, так сказать, россиицентричным наблюдателям за этим совсем особенно важно. Последствий много разных. Начиная от сугубо военных, Россия вынуждена перемещать свои военные силы. И мы видим много разных типов перемещений, начиная от удивительной истории с постепенной демилитаризации, как ее уже назвали, Калининградской области. Оттуда выводятся довольно существенные военные контингенты и переводятся в Курскую область. Сам характер этих перемещений и удаленность этих перемещений свидетельствует о том, что Россия испытывает очень большой дефицит этих сил. Резервов у нее нет, что никаких накопленных где-то сил, которые стояли бы где-то в холодке и ждали бы своего часа. Их нету, что приходится их вынимать вот так, аж из Калининградской области. Есть сведения о том, что боевые части на других активных военных направлениях, в частности из Харьковской области, это совсем недалеко от Курска, и из Донбасса, это тоже относительно недалеко от Курска, выводятся и переводятся туда на защиту.
Важнейшая тема – это использование призывников. До сих пор считалось на протяжении всей этой войны, что призывники – это, так сказать, табу. Призывники не должны непосредственно принимать участие в боевых действиях, во всяком случае, не должны принимать участие открыто. Другое дело, что на призывников оказывалось колоссальное давление. Их заставляли, и продолжают заставлять, подписывать контракты, их пытаются шантажировать, их пытаются перевести, так сказать, из призывников в мобилизанты, и, так сказать, заменить им категорию для того, чтобы появилась легальная возможность их использовать. Но, во всяком случае, в открытую никто их не использует. Теперь это не так. Теперь пошли прямые разговоры и на уровне пропагандистов и, так сказать, пропагандистских политиков, таких как, я не знаю, знаменитый генерал Гурулев или еще другие военные и полувоенные депутаты, которые заговорили о том, что вот, это родная земля, это долг, а зачем же нам еще нужны призывники, если они не будут использоваться вот в таких сложных ситуациях для защиты Родины и так далее. В общем, вся эта пропагандистская дрянь пошла в дело. Но, кроме того, есть и прямые сведения. Вот некоторое время тому назад поступили сведения о том, что в частности из Мурманска, смотрите на карту, где Мурманск, далеко, север. Из Мурманска довольно существенный контингент срочников должен быть переведен в Курскую область. Там сильно заволновались родители этих призывников, они создали там такое целое уже сообщество, общаются между собой, пытаются каким-то образом этому помешать, пытаются пожаловаться и призывать к себе на защиту какое-то военное и гражданское начальство. Ничего у них, разумеется, не получается.
Но вот вам, пожалуйста, свидетельство того, как события в Курской области приводят к изменению довольно важных, довольно, я бы сказал, глубоких, принципиальных, концептуальных подходов к ведению этой войны со стороны России. Сразу возникает вопрос о том, чревато ли это все новой волной мобилизации. Это вопрос, который немедленно раздается здесь вслух. Я по-прежнему склонен был бы считать, что никаких волн мобилизации нет и не будет. Но бывают более интенсивные, менее интенсивные попытки мобилизовывать граждан, искупать граждан. И мы, конечно, с вами должны ждать очередной очередного подъема активности по этой части, говорят о том, что военное командование российское оценивает в цифру примерно от 50 до 100 тысяч человек то, что необходимо для того, чтобы заткнуть эту дырку. И понятно, что это не единственная дырка, что те области, которые находятся рядом вдоль границы России с Украиной, они ровно так же могут оказаться в какой-то момент объектом атаки. И вот этот метод, который был применен Украиной в данном случае, теперь, в общем, понятно, что произошло. Украинские силы накапливались постепенно на территории Сумской области, и это никого особенно не волновало и не удивляло, потому что именно там, в Сумской области, существовала опасность. наступлений и вторжений российских войск. И именно так это и трактовала российская разведка. Ну да, они накапливают силы для того, чтобы крепить свою оборону на территории Сумской области. И вдруг, бац, эти накопленные там силы перешли в неожиданное наступление и в течение буквально первых двух дней продвинулись очень далеко. Кстати…
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Я сегодня видела очень много публикаций в западной прессе о том, что предыдущие не один месяц были признаки того, что происходит какое-то движение с украинской стороны.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Да, но их трактовали вот так. Их трактовали таким образом.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: А кроме того, сегодня, вот по уже факту случившегося, очевидно, и украинцы очень этим удивлены, украинские военные начальники, что эта атака произошла очень быстро и на много лет они предполагали. То есть это говорит о том, что ни подготовка к этой атаке, ни то, как она проводилась, ни защита Курской области ничего этого не происходило и российскому руководству не приходило, видимо, в голову, что такая возможность вообще с украинской стороны может существовать.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Да, и в течение первых двух дней, конечно, продвижение было очень быстрым, фактор внезапности был здесь на стороне украинских наступающих сил. Абсолютную бессмысленность продемонстрировали части вот этой самой линии Суровикина, которые были там выстроены. Речь идет о фортификационных всяких сооружениях, укреплениях, каких-то линиях бетонных надолбов, которые были разложены там, расставлены на довольно длинной территории. Мы знали и много говорили про это на протяжении многих уже месяцев, о том, какое колоссальное количество денег там просто разворовано и насколько это все так сказать, нагло было сделано строительство всей этой линии. Но простое обстоятельство. Все эти фортификации абсолютно бессмысленны, если они не наполнены людьми. Фортификации нужны тогда, когда за этими фортификациями стоят какие-то части. И там какие-то живые люди. Там военный персонал. Солдаты и офицеры. Они вооружены, они обучены, они готовы, они настороже и так далее. Поскольку ничего этого не было, то выяснилось, что эти бетонные пирамидки можно разметать одним выстрелом из танка, а все эти там какие-то канавы, рвы, которые были выкопаны, они тоже сами по себе абсолютно ничего не означают, потому что у любой армии украинской в том числе есть достаточное количество инженерных частей, инженерной техники, которая позволяет быстро эти канавы преодолевать.
Вот, собственно, военная сторона дела, она вот такова. Российская армия и на уровне разведки, и на уровне планирования, и на уровне подготовки обороны, и на уровне концентрации резервов, и на уровне маневров этими резервами совершенно провалилась в этой истории. И сейчас вот такими мучительными какими-то попытками собрать туда всех, кого только можно, решили. использовать призывников, использовать пограничные части, совершенно не предназначенные для ведения такого рода боевых действий, использовать разного рода силовиков, полицию и так далее. Можно подумать, что война идет какие-то первые дни. Вот это уровень командования и уровень подготовки российской армии в целом, российского государства, и это очень хорошо. Мы как-то рассчитываем на то, что это важный шаг на пути к прекращению этой российской агрессии и на пути к тому, что она закончится позорным для агрессора способом. Есть, конечно, важные политические последствия у этого всего, они связаны с вот этой лицемерной идеей так называемых переговоров о мире, которые предлагает Путин. Путин никогда не предлагал никаких переговоров о мире. Он предлагает только переговоры о капитуляции. И предлагает переговоры о полном разоружении Украины, об уничтожении украинской армии, о запрете ей на вступление в разного рода военные блоки. Он хочет получить все.
И именно вот эта история с примерно тысячей километров, которые в той или иной степени контролируются украинской армией. Кстати, здесь важно понимать, что вот это в той или иной степени это важное соображение, потому что среди этой тысячи километров квадратных есть те территории, которые действительно находятся под полным контролем украинских сил. Есть те, которые находятся под таким спорадическим контролем, когда украинские силы то заходят, то выходят, то появляются там время от времени и, в общем, чувствуют себя более или менее свободно на этой территории, более или менее не скованы в своих передвижениях, но нельзя сказать, что целиком оккупируют эту территорию. И, наконец, есть такая территория, которую украинская армия просто прошла мимо, оставив у себя за спиной. И она оказалась как бы уже в тылу вот этих наступающих украинских сил. И не очень понятно, кто в действительности ее контролирует, кто, собственно, осуществляет власть на этой территории. Тем не менее, вот в том или ином статусе находятся примерно тысячи квадратных километров сегодня. С точки зрения масштаба этих военных действий, этого гигантского многотысячекилометрового фронта, этих колоссальных военных пространств, на которые уже растянулась российско-украинская война за вот эти почти три года активных боевых действий, это, конечно, ничего.
Но это абсолютно опрокинуло идею и концепцию вот этих самых путинских переговоров, которые строились на том, что прежде всего все должно замереть, где стоит. Прежде всего вот статус-кво. Мы устанавливаем линию разграничения там, где она есть сейчас. Более того, мы приписываем к ней еще неконтролируемой, незанятой Россией территории четырех областей Херсонской, Запорожской, Донецкой и Луганской. Они совсем не целиком контролируются российскими войсками, но мы их приписываем России целиком. А главное, мы закрепляем, фиксируем вот эту самую линию противостояния и от нее начинаем танцевать. Вот это тысяча километров квадратных, занятой украинской армией, немедленно продемонстрировала абсурдность этого подхода. Ну так с чего, хочется спросить, закрепляем? Вот так закрепляем? В этом состоянии закрепляем? То есть вот этот кусок Курской области закрепляем за Украиной, правильно? И начинаем как-то дальше переговариваться. Вы про это? Нет, разумеется, никто так переговариваться не будет. И, разумеется, немедленно вся эта путинская концепция обрушилась. И все, что осталось Путину, это изображать из себя обиженного, капризного. И говорит, нет, ну тогда я не согласен. Тогда они от меня переговоров не получат. Мы не будем тогда с ними переговариваться. Помните этот странный спич, который произнес Путин во время своей встречи с силовиками?
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Да, он еще сказал, что нехорошо нападать на…
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Да-да-да, нехорошо, да. Он на 901-й день войны…
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Такой терроризм, такой терроризм.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: На 901-й день войны вдруг вспомнил, что, оказывается, у стран бывают границы. И эти границы что-то означают. И, оказывается, нехорошо переступать эти границы. А кто переступил эти границы, тот агрессор. Вдруг все это открылось ему на 901 день войны, который он ведет именно в форме вот этой самой интенсивной агрессии. Так вот, есть еще важнейшее политическое обстоятельство, которое заключается в том, что эта ситуация по существу обрушила систему, так сказать, армейского иерархического командования в России, что называется при живом генеральном штабе. Я уже не говорю здесь про министра обороны. Ну, окей, мы все смирились с тем, и мы все согласились с тем, что министр обороны нужен Путину не для войны, а для каких-то совершенно других целей. Он хозяйственник, он завхоз, он занимается тылом, снабжением и всем прочим. Окей, ладно, он не имеет к военным действиям никакого отношения. Но есть генеральный штаб.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Кто-то же должен, кто-то руководить коррупционерами. Они же сами собой не руководят.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Ну, конечно, да. Но есть генеральный штаб. И генеральный штаб, казалось бы, должен руководить всем тем, что непосредственно связано с этой войной. Но выяснилось, что есть такие куски этой войны, которые этому генеральному штабу не по зубам. И нужно из каких-то других, более лучших, каких-то более гораздо подготовленных людей, способных решать такого рода проблемы. Ну вот нашелся Дюмин. В очередной раз такая палочка-выручалочка, которую и Янукович выкрадывал из Украины, когда надо было. И занятием Крыма руководил, когда надо было. И уговариванием Пригожина руководил, когда надо было. И вообще в самых разных обстоятельствах Дюмин очень нужен, чтобы застрелить очередного медведя. С тех пор, как он отогнал, говорят, медведя от Путина, есть такая легенда. Когда Путин посещал какие-то сибирские дали, Вот, значит, теперь вот опять, опять теперь нужен Дюмин, опять, что называется, Рабинович, ложись, давай план. И опять Дюмина назначают начальником каких-то специальных сил, непонятно чего, при этом отдельно специально для него играют словами. Говорить про то, что в этих территориях объявляется военное положение, невозможно. О том, что там есть чрезвычайное положение, невозможно. Вообще никакого положения там нет. Там есть ситуация.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Чрезвычайное положение уже объявили.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Нет, нет, нет. Это режим чрезвычайной ситуации. Они запали на слово ситуация, потому что им кажется, что так не больно, что так не страшно. Ну ситуация, она сейчас есть, завтра нет. Ситуация то сложилась, то разложилась. В отличие от положения, которое уж если появилось так иди потом, выйди из этого положения. В общем, идет интенсивная игра словами. И она, например, привела в совершеннейший ступор наших западных коллег, журналистов, которые мучительно пытаются разобраться во всей этой терминологии и спрашивают, во-первых, какая разница между этими ситуациями и положениями? А во-вторых, вот обсуждается ли это в России и какое впечатление это производит на россиян, что у них теперь в некоторой части страны чрезвычайная ситуация. Я прилежно, например, объясняю и подозреваю, что этим же заняты многие наши коллеги, прилежно объясняю, что никак это не обсуждается и никакого не производит впечатления, потому что это маленькие такие пропагандистские игры, это маленькие жульничества и шулерства, которыми занимается российская власть в отношении своих собственных граждан. Потому что типа разница заключается в том, в каких обстоятельствах государство несет ответственность, за какие ущербы, в каком случае оно должно возмещать стоимость разрушенного жилья, в каких не должно, в каких случаях оно может взимать налоги, в каких не может, в каких случаях у него оно несет ответственность за сохранность имущества. И так далее, и так далее.
На самом деле, это, разумеется, никого совершенно не волнует и абсолютно никак не влияет на реальную ситуацию. А что влияет на реальную ситуацию, это отношение людей к этому всему. Здесь мы видим поразительные совершенно вещи. Помимо того, что разрушилась вертикаль генерального штаба, и теперь, оказывается, не всей войной командует генеральный штаб, а некоторыми частями войны. Какие-то специально отдельно назначенные люди, у которых будут какие-то специальные отдельные полномочия. Интересно, что будет, когда в голове одного и того же лейтенанта встретятся два приказа. Один приказ от Дюмина, А другой приказ от Герасимова. Дюмин будет велеть идти налево, а Герасимов направо. И что будет делать этот лейтенант в этих обстоятельствах, не очень понятно. Ему, видимо, пока не объяснили. Но есть еще следующая история. Это история того, как к этому относятся люди. Люди к этому не относятся, и мы это уже совершенно ясно можем видеть и совершенно твердо констатировать, не относятся к этому как к вторжению врага на родную территорию. Никакой дубины народной войны не случилось. Никакого подъема, я не знаю, патриотического движения, никаких партизан, никто не взялся за оружие, не пошел защищать родной кров и порог. Ничего этого не произошло. Все, что люди говорят своему государству, это спасите нас, прикройте нас и верните нам. Полное впечатление, что то, что там произошло в Курске, это какое-то стихийное бедствие. Это какой-то пожар, наводнение, вот что-то вот такое. А вы, власть, пожалуйста, значит, нас в этой ситуации защитите. Мы будем оттуда убегать, а вы нам помогайте.
Никто абсолютно не ассоциирует себя с этим воюющим государством. Никто не осознает это, как какую-то, я бы сказал, геополитическую катастрофу. Вот враг пришел, ступил сапогом на нашу землю. Это все остается только в арсенале пропагандистов. Это все остается на языке у Соловьева и Скобеевой. Люди же, даже непосредственно затронутые этим всем, они оперируют совершенно другими понятиями. Где транспорт? Где убежище? Что будет с нашим жильем, что будет с нашим имуществом, кто защитит от мародеров. Люди заняты совершенно практическими обстоятельствами. Никак они не воспринимают это как что-то такое, что требует от них совершенно другого, так сказать, идеологического подхода к происходящему. И окружающие этих несчастных беженцев, люди, ведут себя так же. Со всех сторон мы получаем сведения о том, как растут цены на аренду жилья в Курске. Как растут цены на транспорт в Курске. Как люди хладнокровно на этом зарабатывают. Никто не осознает это, похоже, там на месте, как то, что вот наши братья, наши соседи, наши соотечественники попали в ужасную ситуацию, враг вступил и всякое такое. Нет. Если раньше аренда этой комнаты стоила 200 рублей в сутки, то теперь она будет стоить 500 рублей в сутки. И ничто нас не остановит от этого. Потому что вам надо где-то переночевать? Ну, заплатите. Вам надо ехать? Заплатите. Вам надо еды? Заплатите. Вам надо телефон, заплатите. И так к этому относятся люди. Повсюду совершенно мы не видим ничего иного. Путин получил то, что он воспитал. Он хотел, чтобы эта война была способом поправить свое пошатнувшееся материальное положение для миллионов людей. Вот они поправляют это. Он хотел, чтобы люди не относились к этому как к чему-то, что их напрямую касается. Война где-то далеко, война это не про нас, не с нами воюют, это где-то там, а в моей жизни ничего не изменилось, я политикой не интересуюсь, прекратите тревожить меня этими неприятными новостями, ну вот, пожалуйста. Люди, которые не интересуются политикой, они поднимают цены на жилье, на транспорт, на еду, на связь, на все подряд. Потому что это не их война. Они не осознают это как свою войну. И сколько ни объявляем чрезвычайных ситуаций, как это произошло, например, в Белгородской области, это абсолютно ничего в их жизни не поменяет.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Ну, давай все-таки я справедливости ради скажу, что мы с тобой там не находимся, и все-таки мы по более или менее косвенным признакам судим о том, что происходит в головах людей. Я видела сегодня новость, например…
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Но они ясные эти признаки.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Да, я видела, например, сегодня сообщение о том, что в несколько раз увеличивалось количество людей, которые приходят на этот пункт, куда записываются добровольцами. И как бы не вполне понятно, насколько добровольцы добровольно туда приходят, но тем не менее количество людей, которые из Курска отправляются сразу в зону боевых действий, многие, например, отправляются куда-то, а многие остаются, как там было сообщено официально, это ТАСС сказал, многие остаются в самом регионе, в Курской области, они там будут для чего-то нужны.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Ну, если ТАСС сказал, то мы должны, конечно, немедленно ТАССу поверить. ТАСС, как известно, никогда не врет.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Нет, это понятно. Это разумеется, да. Кроме того, речь идет о контрактниках. Военные жены тоже, конечно, никогда не врут. Мы понимаем, что это кристально честные люди, которые все делают только правду и только правду. Но, тем не менее, я просто говорю, что да, наверное, да, наверное, ты прав, скорее всего, но какие-то вариации тоже возможны. Давай мы сейчас прервемся, может быть, на несколько минут. У нас короткая реклама и небольшой рассказ о новой книжке, которую наши слушатели и зрители могут приобрести в онлайн-книжном магазине «Дилетанта». И потом продолжим наше особое мнение с Сергеем Пархоменко. Ну а мы возвращаемся к нашему особому мнению. Сегодня с Сергеем Пархоменко. Блокировка YouTube. Противоречивые сообщения поступают из России. Где-то пишут, что вроде бы как-то работает, где-то говорят, что летает, но очень низенько, где-то говорят, что люди уже нашли все способы обхода. Но очевидно, что рано или поздно эта блокировка полностью произойдет. Правильно я понимаю?
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Да, во всяком случае, если не блокировка, то снижение скорости YouTube до какого-то вполне невыносимого для пользователей состояния. Я наблюдаю этот процесс одновременно с двух точек зрения, двух, так сказать, наблюдательных пунктов. С одной стороны, я участвую там в разных чатах, где разговаривают теперь уже профессионалы, люди, для которых работа в YouTube, политическая информация, информационная работа ежедневная стала профессией. Люди, которые ведут большие каналы, люди, которые общаются с большой аудиторией, обсуждают между собой, я думаю, не для кого-нибудь секретом, если я это скажу, обсуждают между собой довольно интенсивно, что происходит, собирают всякую статистику, делятся своими собственными наблюдениями за своими собственными аудиториями и так далее. Что я вижу по результатам всех этих разговоров, что для серьезного политического Ютуба ущерб пока небольшой. Можно по-разному это объяснять. Может быть, потому что значительная часть этой аудитории давно уже освоила разные системы обхода. Может быть, потому что это совпало со всякими важными политическими событиями. И, например, к русскому YouTube присоединилось значительное количество европейской русскоговорящей и украинской аудитории, которым важно, что происходит в России. Курский…, которым важно, что происходит в российских верхах. Именно в этот момент они стали больше смотреть российского контента и отчасти компенсировали эту убыль. Мы это поймем через некоторое время. Но пока никакой катастрофы не видно. Не видно никакого радикального падения аудитории и так далее. С другой стороны, я смотрю на то, что происходит просто в в обычной российской сфере социальных медиа, в разного рода чатах, в каких-то обсуждениях в разных социальных сетях и так далее. А там происходит то самое, чего российские власти больше всего боялись на протяжении всех этих лет, теперь уже лет, когда обсуждали необходимую и такую желанную для них блокировку Ютуба.
Происходит массовое обучение людей пользованием системами обхода. Люди, которые в жизни своей не слыхали, что бывает какой-то VPN, какой-то браузер Tor, какие-то специальные штуки для того, чтобы чего-то обходить, куда-то вторгаться и так далее. Они к этому ко всему всегда относились как к такой… Знаете, есть такое классическое музыкальное произведение «Прощальная симфония Гайды». В ходе которой на сцене сначала сидит камерный оркестр, а потом музыканты по одному начинают складывать свои инструменты и выходить со сцены. Ну, вышел и вышел, оставшиеся играют. Вот примерно так это выглядело. Ну, этот сайт заблокировали, еще этот, еще этот, еще тот. Ну, ничего, обойдемся. Максимум, какой-то недовольный… Сейчас это происходит совершенно не так. Люди в массовых количествах обучаются пользоваться системами обхода. Почему? От того, что они так страшно хотят политической информации и независимой? Нет, потому что они хотят мультиков, они хотят спорта, они хотят музыки, они хотят любимых гастрономических шоу, они хотят своего порно время от времени или чего-то, что на это порно похоже и что, тем не менее, содержится в Ютубе. Люди разные. У них, знаете ли, разные бывают, так сказать, потребности в том, что они смотрят. И люди много смотрят Ютуб, совершенно не для того, чтобы узнавать из него текущие новости про войну. Вот сейчас они все это потеряли. Ребенок вечером на сон грядущий хочет свои мультики. Эти мультики надо где-то взять. А если их не взять, ребенок спать не ляжет. И так далее. И люди начали учиться.
К чему это приведет? Это приведет, несомненно, к тому, что они начнут интересоваться и тем, что рядом с этими мультиками, и рядом с этими гастрономическими шоу. То есть происходит тот самый эффект, которого российские власти больше всего опасались. Понятно, что замедление Ютуба – это замедление, которое зависит от российских провайдеров, это зависит от того, где, так сказать, ваша точка входа в интернет. Если вы с этой точкой входа что-то умудряетесь сделать, замедление вас не касается. Разумеется, российская пропаганда сейчас начнет интенсивно орать. Орать она начнет ровно так же, как она в свое время это сделала тогда, еще в 2014 году, когда Путин первый раз объявил свои идиотские самосанкции, когда был объявлен эмбарго на ввоз в Россию разных продуктов питания и разных полезных товаров. Что тогда сказали российским гражданам? Это Запад у нас отнимает. Это Запад к нам не пускает свои яблоки, свой сыр и свой майонез. Какой ужас! Это они не дают нам, сажают нас на голодный паёк, хотят, чтобы мы питались одними макаронами и то отечественного производства. Ровно это же самое будет происходить сейчас с Ютубом. Запад отрезал нас от мультиков. Запад не дает нам своего спорта, своих гастрономических шоу и своего всего остального. Вот, суки, как они нас дискриминируют. Вы увидите это в огромном количестве разнообразных опросов. Вы увидите обсуждение этого, если вы смотрите за это, и вас не тошнит на третьей минуте в разных пропагандистских шоу и так далее.
Вот как это будет происходить. Будет происходить борьба между инструментарием отключения и инструментарием обхода этих отключений, этих блокировок. И в ней будут принимать участие все больше и большее количество людей, потому что вот что важно еще понимать, никакой альтернативы YouTube, никакого своего нашего отечественного YouTube, который лучше их, ничего этого создать за все эти годы. Разумеется, российской пропаганде не удалось, сколько не вваливалось туда денег, колоссальные были ассигнования, колоссальные обещания, связанные с освоением этих ассигнований, они были освоены, благополучно распиханы по карманам, но ничего этого, собственно, не произошло. Так что люди будут учиться VPN, VPN будут разные, их будет много, они будут постепенно этому обучаться. Это мы с вами увидим. Последнее, что я здесь хочу сказать, хочу обратить…
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Я только хочу добавить, что нечто подобное мы уже наблюдали на примере Фейсбука и особенно Инстаграма. Потому что Инстаграм – это не просто место, где люди выкладывают свои фотки с котиками и всякое такое. Но Инстаграм также это важная вещь для малого бизнеса, потому что все рестораны, маникюрные салоны, спортивные комплексы, тренеры, дизайнеры, множество магазинов и все что угодно, они все ведут свою торговлю и свою работу, занимаются своим бизнесом именно через Инстаграм, куда они выкладывают собственные.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Ну да, это же нужная людям вещь.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Делают свои контакты, общаются с клиентами и так далее. Это реально нужно людям не только для чего-то легкомысленного, но и просто для нормальной жизни. И мы видим, что запретили, но все равно все продолжает более или менее работать.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Я хотел дополнить к этой теме блокировок, закрытия, отрубления и всякого прочего. Одну совершенно практическую вещь и практическую информацию. Я думаю, что среди наших слушателей есть немало таких, которые пользуются мессенджером сигналом. У него довольно хорошая репутация.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Который теперь тоже того.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Он тоже, казалось бы, того. Да, у него хорошая репутация. Он так устроен, что его довольно трудно взломать, за ним довольно трудно проследить. И люди, которые заботятся о конфиденциальности своей переписки, часто с удовольствием им пользуются. Формально он тоже теперь запрещен закрыть заблокированный на территории Российской Федерации. Но не все знают, что внутри сигнала есть свой собственный встроенный механизм обхода блокировок без всяких VPN-ов работающих. Его нужно найти. Я вам очень советую, просто погуглите встроенный механизм блокировок в сигнале. Это очень простая процедура. Вам нужно переключить два переключателя в настройках, и ваш сигнал будет в большинстве случаев сам помогать вам обходить эти блокировки и будет работать даже там, где он, собственно, работать не должен. Очень всем советую обратить на это внимание. Это полезная вещь, вам пригодится.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: А что ты хотел теперь, скажи, что ты хотел еще обсудить? Вот это, вот это.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Нет, про YouTube я вот это, помни, хотел обсудить, да. Я это хотел на сигнал перескочить. Перескочил, все нормально, пойдем дальше.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Хорошо. Важная новость и прямо, не знаю, мучительно, мучительно-возмутительная, я бы сказала так, потому что как-то она бьет вот прямо по больному. Это выход на свободу Темирлана Эскерханова, который был осужден за убийство Бориса Немцова. И теперь, как утверждает Новая газета Европа, он вышел из колонии, уехал на войну, как вот эти многие заключенные, которые таким образом освобождаются. Но утверждает Новая газета Европа в Мариуполе, в комфортных и безопасных условиях, и ездит в отпуск в Чечню. То есть у человека, который имел прямое отношение к убийству Бориса Немцова, на сегодняшний день все в порядке.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Мы это подозревали и, в общем, исходили из того, что вот эта отвратительная система обмена на свободу, на формальную готовность принимать участие в войне приведет к тому, что на свободу выйдет огромное количество настоящих преступников, реальных террористов, реальных убийц, реальных насильников и так далее. Причем мы помним, об этом тоже говорили с самого начала, с того самого момента, когда лицензию на такого рода освобождение получил еще Пригожин. И если помните, начал ездить, это было лето 22-го года, уже довольно давно, начал ездить по зонам и вывозить оттуда людей. Это немедленно превратилось в бизнес, и это немедленно превратилось в способ освобождения. Совсем не обязательно ехать на какой-то фронт, участвовать в каких-то боевых действиях, подвергать жизнь опасности. Можно заплатить, можно еще иначе как-то договориться, можно воспользоваться какими-то связями, каким-то покровительством и под это дело, под эту, так сказать, дудку, под этим прикрытием освободиться. Мы много раз про такое уже слыхали, но вот теперь дело дошло до совсем, так сказать, ярких, знаковых для нас людей. Эту фамилию Эскерханов мы помним со времен расследования убийства Бориса Немцова. Это был один из самых важных фигурантов этого дела. Он провел заключение. Мы еще не знаем, в каких условиях он провел. Как он там сидел, что он ел в это время и, так сказать, как выглядел его быт на протяжении этих лет. Но, во всяком случае, считается, что он провел в заключении примерно половину своего срока и благополучно вышел на свободу.
Опять, мы ничего не знаем в реальности о том, где он там воюет, и что там с ним происходит, и насколько его жизнь подвергается опасности. Мы знаем, что он свободен. Мы знаем, что он находится там, где он хочет находиться, и никто его больше в этом не ограничивает. Как видим дело, так сказать, дело Пригожина, живет и сильно после Пригожина. Пригожина нет, а вся эта процедура благополучно продолжается, и мы много еще будем этого видеть. Мы будем видеть вот такими выходящими на свободу больших коррупционеров, мы будем видеть и бандитов, и убийц, и разного рода террористов, и так далее, тех, кто сможет себе это организовать. Я, в общем, мало сомневаюсь в том, что даже вот эта волна генералов, которых по одному сейчас отлавливают, так сказать, вот это наследие Шойгу, как это называется в армии, что в результате мы не обнаружим это же самое. Как их там сначала поймали, выпотрошили, что называется, обезжирили, отобрали у них все, что они за это время успели навоевать, настроить себе, наворовать, натащить, насосать. Все это из них вынимают, и после этого короткая передержка в тюрьме, а дальше пинком под зад и свободен. Вот так это ровно будет выглядеть. Если кто-то думает о том, что впереди какая-то справедливость, что будет совершена какая-то юстиция по этому поводу, не будет там никакой юстиции и никакого правосудия. Все это будет выглядеть именно вот так. Но случай Эскерханова останется здесь таким символическим, что вот на исходу третьего года войны, к 900 дням со дня начала этого полномасштабного вторжения, дожил путинский режим до того, что и Эскерханова благополучно выпустил под этим прикрытием на свободу. Запишем, поставим на этом месте свою галочку.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Вот тут нам в Пархомбюро слушатель Мджи напоминает про ядерное оружие. И что, казалось бы, ядерная доктрина России именно сейчас и применима. Ведь ядерное оружие можно применять только при нападении на страну. И именно сейчас они упорно об этом молчат. Это, кстати, такое тонкое замечание, потому что мы помним эти громогласные заявления про ядерное оружие в самом начале этой войны после 22 года. В 22 году, собственно. И сейчас действительно эту тему как-то не поднимают. Есть объяснение?
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Ну мы же и не относились к ним, я бы сказал, буквально. к этим громогласным размахиваниям, к этим крикам про ядерный пепел и к обсуждению…
ОЛЬГА БЫЧКОВА: В смысле не относились, относились.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Нет, мы относились к этому серьезно, но мы не относились к этому формально. Мы прекрасно понимали что возможность этого применения и развитие этой эскалации зависит вовсе не от каких-то формальных признаков. Вот кто-то собирается исполнять какую-то доктрину. Вот кто-то собирается посмотреть, а что написано в законе по этому поводу и поступить в соответствии с законом. Это мне очень напоминает споры о том, когда пошли первые слухи о возможном обмене политзаключенных на всяких путинских убийц и шпионов, начались важные споры по поводу того, а что говорит закон по этому поводу? А вот как в законе? А можно или нельзя человека, так сказать, выпихнуть с российской территории без его согласия? А что вот согласно процедуре, должен ли он написать какую-то бумагу и так далее. Какая процедура? Какой закон? Какая конституция? У фараона нет никакого закона и никакой конституции. Нету там никаких правил. Нету там никаких законных ограничений. Что захочет, то и сделает. Вот ровно так же происходит это теперь со всей этой ядерной доктриной. Разумеется, никого не волнует ни доктрина, ни закон, ни описание. В данном случае, слава богу, что никто не обращает на это внимание. Ядерное оружие будет применено, и опасность этого чрезвычайно велика, на мой взгляд, и с каждым днем все более велика, будет применена тогда, когда фараон велит. Вот и все.
А не тогда, когда для этого наступят какие-то условия, появятся какие-то формальные причины, появятся какие-то признаки ситуации, в которой полагается сделать то или иное. В гробу они видали, что им полагается. Вот, собственно, и простое объяснение этого всего. Тогда, когда Путин решит, что пора, когда он поймет, что приперло, когда он поймет, что надо уже размахивать этой дубиной, а иначе поволокут на виселицу, тогда он это и прикажет. Ни днем раньше , ни днем позже. Вот, по-моему, как это все объясняется. Давай в оставшееся время перейдем к американским делам. Мне кажется, что они важнее, как ты думаешь?
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Давай, да. Ну, Трамп дал интервью Илону Маску. Очень странное.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Очень странное, потому что истерическое.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: И такое впечатление, что как-то вдруг он внезапно запаниковал, потерял лицо и не держит его, по крайней мере.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Об этом говорят очень многие американские лидии сейчас и констатируют то, что даже очевидные сторонники Трампа Даже те, кто очень рассчитывают на его победу и на дальнейшие политические дивиденды от этого, они очень заволновались по поводу того, что он понес в последнее время. И очень много раздается голосов, в частности, в американском конгрессе, о том, что неплохо было бы ему и помолчать. Потому что он бесконечно умножает какие-то российские высказывания, какие-то оскорбляет то там одно, то другое, то другую группу в американском обществе. Бесконечно врет, бесконечно манипулирует какими-то данными, цифрами. Все мучительно пытаются понять, откуда он это взял, откуда он это вытащил. Выясняют, что ниоткуда он это не вытащил, просто выдумал. Истории про инфляцию, истории про безработицу, историю про поток иммигрантов, историю про то, как у него украли выборы, и сколько именно у него украли на выборах 2020 года. Все это продолжается бесконечно. И конца этому не видно. И, в общем, основная задача сейчас штаба Трампа, как я понимаю, его заткнуть. Потому что с каждым лишним словом он говорит какие-то нелепые совершенно вещи. Поразительным образом именно в этом духе выступила одна из ближайших его советниц, Киллиан Конвей.
Есть такая дама, довольно известная в американских политических кругах, которая занимала очень важную фактически позицию В Трамповской администрации сразу после его избрания в 2016 году и очень много как бы говорил от его имени, считалось во многом таким, так сказать, мозгом и одновременно языком трамповской администрации, с которой он общался ранее. с окружающим миром, вот она начала говорить, что как-то, в общем, неплохо бы ему немножко успокоиться. Он явно впал в некоторую панику, потому что, по всей видимости, был момент сразу после покушения, вот когда он очень странно сделал выбор относительно своего вице-президента, был момент, когда он совершенно уверился в том, что все, Америка лежит у его ног, и его уже ничто не остановит. По-прежнему его шансы довольно велики. По-прежнему его статистика говорит, что у него есть огромное количество сторонников, очень, так сказать, преданных сторонников, которых ничто не способно от него отвернуть. А среди сомневающихся, среди колеблющихся, это, собственно, самое важное на американских выборах, немало людей, которые по-прежнему говорят, что, по всей видимости, им придется проголосовать за Трампа. Но тенденция совершенно очевидна.
Вот я посмотрел последние данные. Они были, по-моему, в New York Times, буквально два дня тому назад. Это данные о том, как движется общественное мнение по самым последним и надежным опросам в семи решающих штатах. Все, в общем, сходятся на том, что есть среди 50 американских штатов 7, в которых, собственно, и решается судьба выборов. Это традиционно вот эти самые колеблющиеся штаты. Мичиган, Пенсильвания, Висконсин, Северная Каролина, Невада, Аризона и Джорджия. Обычно к ним приписывают еще Флориду, но в данном случае Флорида выпала, так сказать, из этого состава, потому что в ней все понятно, она совершенно точно за Трампом. Вот осталось 7 штатов. за которыми все очень внимательно следят. В двух из них, в Пенсильвании, в Висконсине и, в общем, похоже, что и в Мичигане, преимущество перешло на сторону Харрис. Сегодня она там лидирует, в Мичигане более или менее поровну. В остальных по-прежнему преимущество за Трампом. Но очевидна тенденция. С того момента, как Байден вышел из избирательной кампании. И стало понятно, что основным кандидатом демократов является Камалла Харрис. Во всех этих штатах примерно 2% пункта. Это много в этих обстоятельствах. Примерно 2% пункта, где-то существенно больше. Например, Мичигане 2,6%. Джорджии 2,4%. Но в общем среднем примерно 2% пункта передвинулись в сторону Харрис, и либо обеспечили ей преимущество, либо сократили ее отставание. Если это будет происходить с такой скоростью, то очень скоро мы увидим во всех этих штатах преимущество Харрис и проигрыш Трампа, что будет выглядеть для него катастрофой.
Тем временем общие цифры по, так сказать, общенациональным предпочтениям давно и отчетливо переместились на сторону Харрис. Сама по себе это ничего не означает, как мы всегда повторяем, потому что Американская избирательная система такова, что не в этом как бы решается и довольно часто бывает, и последние разы, собственно, точно так и было, что тот, кто выигрывает, в результате, ну, во всяком случае, так было с Трампом в 2016 году совершенно очевидно. Тот, кто выигрывает, тот не получает общенационального большинства. Но, тем не менее, для анализа тенденции это полезная цифра. Это для того, чтобы понимать, как у людей меняются настроения. Есть еще, кстати, один интересный показатель во многих американских штатах. Имеет значение то, как люди записываются, так сказать, в сторонники партии. Это совсем не обязательно. Можно голосовать и не записываясь заранее в сторонник той или иной партии, но в некоторых случаях эта регистрация оказывается очень важной. И вот, например в Северной Каролине и в Пенсильвании это так и происходит. И мы видим мощный рост людей, которые записываются в сторонники демократов. И факт, что они и так проголосуют, хотя очень велика вероятность, что так проголосуют.
И, конечно же, это не все, кто будут голосовать за демократов, но опять в качестве тенденции это очень важная, интересная статистика. Мы ждем 19 августа, это последнее, что я скажу на эту тему. Мы, это все люди, которые интересуются американской политикой и понимают, что от исхода американских президентских выборов зависит очень много. Здесь поблизости от нас зависит в российско-украинской войне, зависит в Европе. Многое зависит от этих выборов. 19 августа в Чикаго произойдет общенациональная конвенция, так сказать, съезд Демократической партии, который формально утвердит, в общем, можно уверенно этого ждать, Камалу Харрис в качестве официального кандидата от Демократической партии вместе с ее вице-президентом. Ну вот, это будет, так сказать, важный такой формальный момент, который, по всей видимости, тоже приведет к какому-то скачку статистических данных. Так это произошло с Трампом, когда он был утвержден на конвенции республиканцев, хотя, в общем, никто в этом не сомневался, в этом не было абсолютно никакого сюрприза, совершенно всем было очевидно, что так и произойдет, но это дало довольно мощный рывок поддержки. В статистике его избирателей. Так, по всей видимости, это произойдет и с другой стороны. Так что вот эти самые процентные пункты, за которыми мы следим, во всяком случае, в разных важных штатах, они, скорее всего, еще шевельнутся и в этот момент. 19 августа есть такой у Харрис резерв. Вот, пожалуй, что можно сказать по этому поводу на настоящую минуту.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Закончим на этом. Спасибо тебе большое. Это было особое мнение Сергея Пархоменко. Спасибо нашим слушателям и зрителям, которые были здесь. До встречи через неделю. Пока. Счастливо.