«Особое мнение» Сергея Пархоменко
Они заинтересованы в том, чтобы война все-таки кончилась. Потому что они теряют с каждым днем. Они теряют возможность жить по-человечески, возможность отстаивать минимальные свои права, ориентироваться на минимальные гарантии… Всё переходит в частные руки. В руки тех, кто лоялен вождю и войне. Они получают над людьми неограниченную власть, и мы видим это в самых разных обстоятельствах. И в тех обстоятельствах, когда Бакальчук приходит сдаваться Кадырову и просить у него заступничества…
Поддержать канал «Живой гвоздь»
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Добрый вечер, добрый день. Это «Особое мнение» на живом гвозде. С вами Ольга Бычкова с «Особым мнением» Сергея Пархоменко. Привет тебе.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Привет, привет. Очень рад всех видеть и слышать снова на этом канале.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Я хочу быстро напомнить нашим слушателям и зрителям, что у нас есть здесь в трансляции в YouTube чат. Пока идет трансляция, можно туда писать разные сообщения, вопросы, соображения, комментарии. Ну и я смотрю, что происходит, конечно, как обычно, в телеграм-канале Сергея Пархоменко «Пархомбюро». А начать я хотела сразу с сегодняшних новостей. Вот я сегодня целый день смотрю, как украинский министр иностранных дел Кулеба в Китае встречается с китайским министром иностранных дел. И все ленты, все агентства сразу пишут; “Кулеба сказал, что он допускает возможность переговоров Киева с Москвой”. Но, конечно, когда начинаешь вчитываться дальше, то как бы возникают некоторые нюансы. В том числе он говорит в действительности, он сказал о том, что при определенных обстоятельствах и условиях это может произойти, если Москва проявит необходимую готовность, а пока она ее не проявила. Но понятно, что, в общем, все так ждут, весь мир, можно сказать, и все, кто в этом заинтересован, ведут такого рода переговоры, что готовы уже поверить во все, что угодно.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Слушайте, ну, когда раздаются в очередной раз, а это довольно часто происходит, такого рода новости, то часто слышишь, как люди, прислушавшись к этому, говорят, о, лед тронулся как-то, теперь совсем другое дело. Ну, в этом смысле лед никогда, собственно, не останавливался. И очень многое становится понятно, если все-таки не остановиться на том, что вот там такой-то или такой-то сообщил о готовности к переговорам. А все-таки хотя бы чуть-чуть поинтересоваться тем, о, собственно, переговорах, о чем. И тут выясняется, что да, Россия всегда выражала в лице Путина свою готовность к переговорам о том, как Украина… подпишет безоговорочную капитуляцию, свой безъядерный и внеблоковый статус, обязуется не иметь никакой армии и согласиться с тем, что Россия заберет себе даже большие территории, чем те, которые она сейчас оккупирует. Поскольку сегодня в российской Конституции значатся в совершенно неопределенных границах области Украины, Крым, Донецкая, Луганская, Запорожская, Херсонская и все это, согласно Российской Конституции, давно принадлежит России, отдайте. Вот об этом Россия готова вести переговоры. Украина со своей стороны тоже готова вести переговоры о том, что Россия освободит оккупированные ею территории, включая Крым, о том, что Россия прекратит агрессию. О том, что Россия признает существование украинского государства в его границах 1991 года. О том, что Россия согласится на компенсацию того колоссального ущерба, который ее агрессия нанесла экономике и хозяйству Украины. И по существу речь идет о громадных репарациях. И тут хочется вспомнить смысл слова «репарация». Репарация от слова «репарасью», то есть ремонт. Россия согласится отремонтировать Украину, которую она разломала. Вот о чем готовы вести переговоры. Ну и, наконец, Россия согласится на расследование и наказание тех, кто виновен в этой агрессии, в убийстве людей, в разрушении городов, в истреблении мирных жителей и так далее. Вот о чем готова вести переговоры Украина. Она всегда была готова вести эти переговоры. Там время от времени Зеленский подчеркивал и даже, кажется, один раз подписал указ о том, что эти переговоры не могут быть не могут вестись лично с Путиным, ну, так понятно, что такие переговоры, чего вестись лично с Путиным, когда он и есть тот самый преступник из пункта пятого, перечисленного мною, с которого, собственно, все, пожалуй, должно и начинаться. А в остальном, да, Украина готова вести переговоры, Россия готова вести переговоры. Все дело в начальных условиях. Все дело в том, с чем приходят стороны к этим переговорам. Собственно, за это и происходит война. Война происходит за то, в каких позициях, в каком положении, с каким, так сказать, военно-политическим багажом Стороны придут к этому самому долгожданному столу переговоров, которого они оба так хотят. Придут ли они с таким количеством оккупированных территорий или с сяким? Придут ли они с признанием преступности этой войны или с отрицанием преступности этой войны? Придут ли они с тем, что Украина должна поступиться своим суверенитетом, своим международным статусом, согласиться на отсутствие армии и так далее? Или нет? Вот, собственно, за что и идет война. Вот мы видели на протяжении последних недель и, может быть, даже пары месяцев последних, мы видели историю о том, как Россия попыталась организовать так называемую санитарную зону в Харьковской области. Отодвинуть украинские войска от российской границы с тем, чтобы вот получилась такая санитарная зона, в которой нет никаких украинских ракетных систем, дальнобойных артиллерийских установок, из которых можно было бы украинской стороне обстреливать российскую территорию. Это зачем было нужно? Это было нужно для переговоров, для того, чтобы начинать переговоры с этой позиции, с того, что вот вы там, а мы тут, вы до нас не дотягиваетесь, а мы до вас дотягиваемся, а вот теперь давайте вести переговоры. Что получилось в результате? Похоже, что мы видим санитарную зону наоборот на территории Белгородской области, на территории России зону по существу брошенными российской властью, российскими военными населенными пунктами, с выведенным оттуда населением, с прекращенной там всякой экономической и хозяйственной деятельностью, потому что эта зона слишком опасна, и эта зона постоянно находится под угрозой обстрелов с украинской стороны. Вот что получилось. А зачем Украина это устроила? А затем, чтобы иметь к началу переговоров эту позицию достаточно сильную. Так что нужно относиться к этим заявлениям о готовности к переговорам, я бы сказал, не просто внимательно, а относиться к ним содержательно, относиться к ним с пониманием того, о каких, собственно, переговорах идет речь, кто про что собирается переговариваться. И в этом смысле, конечно, очень интересна другая история. Я думаю, что мы тоже должны с тобой поговорить про эту историю об интервью, который дал заложник.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Министр обороны.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Не министр обороны, а командующий украинскими силами, к сожалению, не американскими, а командующий украинскими силами для отражения российской агрессии, он теперь посол Украины в Великобритании, и вот он впервые дал в этом качестве большое интервью, но понятно, что хотя он давал это интервью как посол, как дипломат, но в действительности все разговоры были по поводу его, так сказать, первой основной профессии. по поводу военных разного рода дел.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Давай уточним, что это было интервью в Guardian, и это было его выступление на конференции Института Института оборонных исследований, там было еще несколько важных заявлений, но все они так или иначе были вокруг одной темы “Что такое война России в Украине с точки зрения мировой политики и мировой военной науки и того, как будут выглядеть войны в будущем”, потому что Залужный утверждает, что это, собственно, не война, а только такое предисловие к тому, что будет происходить дальше.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Залужный сказал там очень интересную вещь, вещь, которая, несомненно, будет иметь развитие, продолжение, которая станет сюжетом для долгих, может быть, многолетних дискуссий в Европе и в мире. Он стал говорить о том, что европейские страны и вообще страны Запада должны, и политики этих стран, должны начать готовить свое население к отражению агрессии и объяснять своему населению, какова его будущая роль и каково его место, его место, этого населения в отражении путинской агрессии против Европы и цивилизованного мира. Все очень сосредоточились на том, что вот разные страны должны помогать Украине. Вот эта Украина воюет, мы им должны, а другие говорят, не должны. Дать больше, а другие говорят меньше, вооружений, боеприпасов, денег, экономической поддержки, дипломатической поддержки и так далее. Вот мы все это должны вложить, так сказать, в руки Украины. Большим или меньшим количеством, быстрее или медленнее. А Залужный говорит о другом. И на мой взгляд, он совершенно прав. он возвращается к вопросу о том, а, собственно, чья это война? Против кого Путин ведет эту войну? И он абсолютно прав, что людям в Европе предстоит понять. И они постепенно начинают понимать это. Хотя, конечно, российская пропаганда всячески этому противодействует, и российская поддержка всяких популистских партий, собственно, для этого и нужна, для того, чтобы этого не допустить. Но, тем не менее, население начинает понимать, что это война и против них тоже. И вопрос о том, а что это мы платим за какую-то далекую, ненужную, неинтересную нам войну, которая происходит где-то далеко, мы даже в точности не понимаем где, мы не понимаем за что, это вообще нас не касается, это вообще не по нашей части, а мы тем не менее платим, а мы рискуем, а у нас осложняются всякие экономические обстоятельства, а у нас растут цены, а у нас проводят там какие-то непопулярные пенсионные реформы для того, чтобы как-то поддержать ситуацию в нашей экономике. Это вообще зачем нам нужно? А это затем вам нужно, что это война с вами, что вы, в сущности, участники уже этой войны и будете, несомненно, ее участниками дальше, потому что угроза непосредственно распространяется на вас. Вот о чем говорил Залужный, он не первый, кто про это говорит, об этом, например, активно говорил французский президент Макрон на протяжении последних месяцев его за это, так сказать, всячески критиковали, говорили, что он придерживается слишком жесткой, слишком, так сказать, экстремистской позиции. Но он, конечно, абсолютно прав, ну, с моей точки зрения. И теперь вот как бы в поддержку его высказывается и Залужный. И это, мне кажется, важный момент, когда речь начинает идти именно вот об этом, когда дискуссия принимает именно такой оборот, и именно такой она будет продолжаться по мере продолжения этой войны. И Залужный, например, сказал другую интересную вещь. Он сказал, что в сущности, ну я цитирую это не дословно, конечно, но мысль его была такова, что помогая Украине, вооружая украинскую армию, помогая Украине расширять свои вооруженные силы, увеличивать, совершенствовать, перевооружать, переобучать и так далее, вы создаете крупнейшую армию в Европе, которая Европе очень нужна. И это, кстати, тоже некоторый такой косвенный отсыл к теме переговоров. Потому что важнейший пункт тех ультиматумов, которые Путин ставит Украине и всему остальному миру, заключается в том, что Украина должна отказаться от своей армии. Украина должна согласиться на то, что армия ее будет по существу игрушечная. Там что-то 60 тысяч человек он готов, так сказать, оставить Украине, а больше Украине ничего не полагается. Украина должна разоружиться и распустить свою армию. Так вот, говорит Залужный, ничего подобного. Эта армия очень нужна Европе, потому что это та самая армия, которая может защитить Европу, которая может в значительной мере заместить собою те силы, которые сегодня находятся на защите Европы, в частности, американские силы, которые Соединенные Штаты вынуждены держать в Европе. И это очень правильный момент и очень правильная мысль, что украинская армия не одноразовая вещь, которая вот сейчас нужна на коротком промежутке времени для отражения путинской агрессии. Это нечто, что меняет расстановку сил Европы и делает Украину защитником Европы на перспективу, на длительный срок. В какой-то мере НАТО, Европа должны выступить гарантом безопасности Украины, а Украина и ее армия должны выступить инструментом безопасности для Европы. Такой, так сказать, обмен услугами, обмен гарантиями, обмен возможностями, о котором начал говорить Залужный. И это очень интересная и правильная мысль, далеко идущая мысль. И я думаю, что мы будем с вами обсуждать это в ближайшее время все больше и больше.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Ну и, например, дальше наступает осень, наступает ноябрь, и американцы выбирают президента Дональда Трампа, который как раз очень хочет скорее все это свернуть любой ценой, любой ценой потерь, любых потерь для Украины, лишь бы он только все это наконец закончилось.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Ну, я, конечно, понимаю, что ты дразнишься, так сказать, такими формами вопроса и правильно делаешь, да. Но в действительности, конечно, в этом вопросе содержится очень много допущений, очень много предположений, начиная с того, что избрание Дональда Трампа президентом Соединенных Штатов гарантированно и неизбежно. Оно весьма вероятно по состоянию на сегодня. Это состояние меняется каждый день. Мы обнаружили, собственно, на протяжении последних суток мы обнаружили о том, что появились разнообразные опросы, а мы, в общем, серьезно относимся к социологии предвыборной в Соединенных Штатах. Появились разнообразные опросы, которые показывают, что Камала Харрис, едва начав свою избирательную кампанию, едва оказавшись в положении основного претендента на позицию кандидата от Демократической партии. Это, кстати, тоже еще не произошло и должно еще произойти после конвенции, которая предстоит в скором времени после съезда Демократической партии. Так вот, оказавшись едва только в этом положении, совершив какие-то первые буквально шаги, первые выступления, первые поездки, совсем-совсем начало, очень сильно продвинулось вперед, очень сильно изменило вот этот предполагаемый баланс сил. И по многим, по некоторым из запросов, которые мы видим, она уже сейчас в целом обгоняет поддержку Дональда Трампа. Это само по себе ничего не означает, конечно, потому что в действительности исход этой борьбы определяет положение в нескольких ключевых штатах, а вовсе не в общей, так сказать, цифре, но как тенденция, как некий, так сказать, столбик термометра, за которым мы можем следить, для того, чтобы понять, что, собственно, вообще вокруг нас происходит, это интересный эффект, будем внимательно за этими термометрами следить дальше и смотреть, что получается. Так вот, нет, это не гарантия. Действительно, появление в этой позиции Камалы Харрис создало новую конфигурацию, новую расстановку сил, породило новые надежды у одной стороны, новые тревоги у другой стороны, новые конспирологические многочисленные предположения со всех сторон о том, что «а, так это так, значит, и было задумано, вот все эти долгие месяцы избирательной кампании, когда Трамп, значит, вынужден был стрелять Байдена, ну, в переносном смысле слова, теперь надо все время внимательно оговариваться, кто в кого как стреляет. Нет-нет, в переносном, в пропагандистском смысле слова. Вот, он должен был, значит, целиться в Байдена, а бац, никакого Байдена нет, и выяснилось, что вся эта стрельба была впустую. И на самом деле кандидат будет совершенно другой, и все эти усилия пропали даром. Ага, это они, значит, так и задумали. Ну да, и, конечно, демократы тоже все это задумали заранее, все рассчитали, вот эту всю историю с болезнью Байдена ковидом, а еще раньше с этими странами, вроде бы никак не спровоцированными, никому не нужными дебатами, которые обернулись такой ужасной психологической катастрофой для всего, так сказать, байденовского лагеря. Это они специально это все устроили, чтобы вот таким способом подменить кандидатов. Ну, слушайте, это все, конечно, разнообразная конспирология, потому что это, в конце концов, все гораздо сложнее и рискованнее, чем было бы обойтись без этого всего. И, конечно, добровольно никто бы не пошел на все эти сложные комбинации. Но факт остается фактом. Ситуация изменилась. И расчет демократов заключается в том, что какое-то количество людей, значительное количество людей, так сказать, с облегчением выдохнет, что нет больше этого ужасного выбора между ужасным Байденом и совершенно недопустимым Трампом, а тем не менее приходится из этого выбирать. Появляется некоторая новая возможность, появляется некоторый новый исход из этой ситуации, и следует им воспользоваться. Меняется расстановка сил, меняется отношение очень важных для американских выборов современных социальных слоев, речь идет о выходцах из Африки, о разного рода меньшинствах в американском обществе. Речь идет там и о молодых избирателях, речь идет о цветных избирателях, речь идет о недавних мигрантах, получивших относительно недавно право голосовать и так далее. Многое меняется. Так что это первое, что позволяет нам относиться ко всем прогнозам осторожно. Нигде еще не сказано, что именно Трамп окажется президентом. Второе…
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Я просто добавлю к тому, что ты говоришь, что, конечно, очевидно, самое первое, что бросается в глаза и невозможно не заметить, то, что, конечно, это в первую очередь большая поддержка для мобилизации стран, демократического избирателя.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Да, конечно. Он действительно получил свет в конце тоннеля. Это очень смешно. Я тебе расскажу, потому что я сейчас как раз нахожусь в Америке. И буквально позавчера я слышала, как двое мойщиков окон. Знаешь, которые вот висят за окном и моют окна снаружи. Вот такие большие стеклянные окна, они их моют. Они, пока вот они вот это вот все делали своими приборами там какими-то с водой, они обсуждали как раз всю эту ситуацию. Я с некоторым облегчением все это слушала и думала, да, действительно, байденовский демократический электорат явно мобилизуется, потому что два этих человека очень-очень-очень не одобряли товарища Трампа. Прямо резких выражений.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Это очень важная вещь, когда исчезает ощущение безысходности и вынужденности. Грубо говоря, когда ситуация перестает быть унылой, потому что, к сожалению, в последний период байденовской кампании ситуация была очень унылая. Это была ситуация растерянности и неясности, а что же делать дальше, а как дальше это продолжать. И вроде как-то и насчет праймериз нет никаких сомнений, что он лидер. Вроде и денег собрали немало. Надо сказать, что Байден собрал много пожертвований на свою кампанию. А что делать, непонятно. И вот на что бы теперь эти деньги потратить? Вот как теперь про это разговаривать? Вот это ощущение, как я понимаю, ушло сейчас. Есть люди, которые поддерживают. Камалу Харрис. Есть люди, которые протестуют по этому поводу. Есть люди, которые говорят, мы еще посмотрим, кто будет вице-президентом при ней, кандидатом в вице-президент. Точнее, это тоже очень важная вещь. Но ощущение вот этого такого какого-то тупика, оно точно прошло как-то впереди. Какие-то еще важные решения, события, перспективы, важный выбор во всех смыслах этого слова. И это то, что следует уже сейчас констатировать, это явно произошло. Теперь, мы говорили еще о том, что Трамп утверждает, и, собственно, это важная часть его риторики, важная часть его обещаний предвыборных, что он моментально прекратит эту войну. Буквально вот двумя телефонными звонками. Один телефонный звонок Путину и ультиматум, который он ставит Путину “Немедленно соглашайтесь, а то завалю Украину оружием, и они вам покажут”. Один телефонный звонок Зеленскому. “Немедленно на все соглашайтесь, а то перекрою вам кран и не получите больше ни одного патрона и ни одного снаряда, и тогда русские вам покажут”. Вот, значит, два звонка, два ультиматума, и все решилось. На самом деле, обращайте на себя внимание то, что абсолютно непонятно, а дальше что? А что за этими? А что за этими двумя телефонными звонками? Как-то нет у этого никакого продолжения. А если нет? А если те и другие пожимают плечами и говорят, ну, подожди, ты не единственный вообще игрок на свете. Еще есть Европа, НАТО, говорит Зеленский. Ну да, без тебя, конечно, худо будет, что сказать. Но что же делать? Придется воевать без тебя. И что тогда? И что тогда дальше? Пока все истории про прекращение войны выглядят неправдоподобно. Они выглядят фантазийно, я бы сказал. И сколько бы ни было утечек от каких-то сторонников, и будущих, может быть, сотрудников и влиятельных участников команды Трампа, не появляется никакого ощущения того, что за этим за всем есть какое-то сколько-нибудь ясное представление о том, что с этой войной делать. И прежде всего, что с ней делать, возвращаясь к началу нашего разговора, понимая, что это война не между Россией и Украиной, а это война между Россией и цивилизованным миром. Для начала война с Европой. А там как пойдет, что называется. И вот это понимание полностью в планах Трампа отсутствует. И поэтому превращает его разговоры об этом в общем пустопорожние разговоры, к которым пока невозможно относиться серьезно.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Давай сделаем маленькую паузу на этом месте. У нас небольшая реклама того, что можно сейчас увидеть и услышать на живом гвозде. Потом я расскажу про несколько новых книжек, которые можно найти на сайте Дилетанта. Ну и мы продолжим очень скоро, буквально через пару минут или меньше, наше особое мнение.
РЕКЛАМА
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Ну а мы с тобой продолжим наше особое мнение сегодняшнее. Давай поговорим теперь о том, что происходит внутри России. Тут прямо, конечно… невероятная история раздела огромной компании Wildberries.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Да, это поразительный спектакль. Действительно, шутки шутки, но речь идет о громадной компании, услугами которой пользуется колоссальное количество людей в России до сих пор, и которая, в общем, стала важной частью какого-то образа жизни, потому что я знаю немало семей, которые просто перестали ходить по магазинам, а пользуются исключительно возможностями интернет-торговли. И Wildberries там играет очень важную роль и занимает очень большую, так сказать, часть этого рынка. Всего, что касается, так сказать, товаров повседневного какого-то спроса. Что мы видим? Мы видим последствия катастрофы российской системы юстиции. Опять. Я, конечно, понимаю, что я как-то выгляжу человеком, который бесконечно долбит в одну точку и выгляжу персонажем того старого анекдота про студента, который выучил только на экзамене один билет, кажется, про червяков, а ему достался билет про птиц. И он как-то начал свой ответ так. Он сказал, что птицы питаются червяками. А червяки и дальше стал чесать ту единственную тему, по которой он был хорошо подготовлен. Да, я хорошо подготовлен по теме крушения российского правосудия, по теме того, что Россия осталась без суда, без следствия, без прокуратуры. без какой бы то ни было законной системы арбитража, я бы сказал, в широком смысле слова. Речь идет не только об арбитражных судах. Я имею в виду арбитраж – это такое место, куда можно прийти за отстаиванием своих интересов. В целом, в широком смысле слова.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: И это место называется Рамзан Кадыров.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Теперь это место переместилось в разные другие инстанции. Это не только Рамзан Кадыров. Ведь одна сторона, как мы видели совершенно фантастическое это видео, где взрослый серьезный человек, судя по всему, очень богатый, судя по всему, серьезный предприниматель, управлявший колоссальным штатом этой компании вместе со своей женой и их сотрудниками. Я имею в виду супруга госпожи Бакальчук, что вот он, значит, пришел, обнял за колени, фигурально выражаясь, Рамзана Кадырова, так сказать, прижался щекой к этим коленям и умоляет о поддержке и спасении. И тот ему эту поддержку и спасение обещает. Но на другой стороне происходит то же самое. А там пошли в администрацию президента. А там, если я правильно понимаю, в этом во всем какую-то роль играет Сулейман Керимов, тот человек, которого Кадыров называет «и другие известные кавказцы». Вот есть такой известный кавказец Сулейман Керимов, он, правда, не чеченский кавказец, а, по-моему, дагестанский. Но действительно известный, ничего не скажешь, действительно кавказец, как-то не опровергнешь. И там эта сторона, там люди, которые используют свои связи. И действительно очень правы те, кто говорят, что совсем не случайно во всей этой истории принимает участие такая странная штука. Вот, собственно, кто осуществляет этот раздел компании? Крупнейшая в России группа, которая занимается наружной рекламой. А что такое наружная реклама? Это очень специфический вид бизнеса. Это вид бизнеса, который весь, целиком, полностью, на 100% зависит от плотного прилегания к властям. Потому что ничего больше, собственно, для этого не надо. Нужно получать разрешение на установку всяких рекламных конструкций, нужно делиться доходами от этого, нужно уметь договариваться с самыми разными начальниками на самых разных уровнях, на муниципальном, на городском, на региональном, на местном, на федеральном, на разных. И от этого происходит все благополучие в этом бизнесе. Это очень специальная вещь. Это бизнес тех, кто умеет и любит дружить с властью. Они пошли, так сказать, к своим арбитрам. Месье Бакальчук пошел к своим арбитрам, и вот они с мадам Бакальчук теперь делят эту историю.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Смешно написал кто-то в каких-то комментариях в Фейсбуке или где-то. Ну, не в полицию же им идти в самом деле.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Вот-вот, да, конечно. Не в полицию же, не в суд же, не в арбитражный же суд им идти. Не пытаться же им обращаться к адвокатам, не пытаться же им обращаться к букве закона. Не пытаться же им обращаться к каким-то, я бы сказал, корпоративным обыкновениям, которые обычно имеют смысл там, где люди выстраивают свой крупный бизнес и обращаются в частности к тому, как принято вести дела в этой стране. Вот теперь принято их вести так. Искать человека с огромными бицепсами политическими, Человека, готового применить насилие, и совершенно не случайно, Кадыров, которому обращаются здесь за помощью, первым делом выдвигает вперед человека по имени Адам Делимханов, человека, который известен своей крайней агрессивностью, человека, который известен склонностью к силовому, в буквальном смысле этого слова, к силовому выбору методов для решения любой проблемы. Я вас просто затопчу, я вас просто разорву. Вот, собственно, что отвечает иносказательно Кадыров на это обращение. И, собственно, все, что он говорит, это угрозы. Я даю слово, мужчина, не мужчина, это я как-то все установлю и как-то разведу руками. Это и есть крах государства. Огромное количество людей в России по-прежнему считает, что их это не касается. Ну, я же не вор, я же не насильник, я не собираюсь совершать никаких преступлений. Поэтому мне это совершенно не важно. Я не интересуюсь ни судами, ни следствиями, ни прокуратурами. Это меня никогда не коснется, и это со мной никогда не случится. И вот оказывается, что в самых разных сферах человеческой жизни, наверху и внизу, в огромном масштабе или, наоборот, в крошечном масштабе, в масштабе гигантской компании, где сотни тысяч служащих по всей стране, или в масштабе одной семьи, оказывается, что отсутствие механизма, отсутствие того, что высокопарно называют институт, то есть, собственно, установленный в этом обществе и в этом государстве способ решения такого рода проблем, превращается просто в насилие. Это и есть бандитизм. Это и есть вот то, что всегда приписывали к 90-м годам, когда все проблемы решаются за городом, на таком-то километре кольцевой автодороги. Вот мы как-то остановились, вы вылезли из машин, мы вылезли из машин, мы вытащили наши пистолеты, вы вытащили ваши обрезы, мы наставили это все друг на друга, и дальше у кого у первого нервы дрогнут, кто первый сморгнет, так сказать, тот первый выстрелит, и проблема будет решена, и спор на этом будет закончен. Вот это принято обсуждать как самый страшный период в истории послевоенного Советского Союза и послевоенной России. Когда вот все кончилось, все рухнуло, обвалилось и осталось только вот это. Право криминального сильного наставить на тебя пистолет. Вот оно. Вот получите это сейчас, сегодня, в качестве итога 25-летнего правления путинской группировки в России. В качестве обмена. Да, я хочу сказать, что это то, на что Путин обменял, так сказать, государство, обменял любые, так сказать, перспективы построить нормальные государственные институты, обменял их на военную экономику и военное устройство общества. Вот так оно выглядит. Вот во время войны это делается вот так. И так оно и будет, несомненно, делаться дальше.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Что значит «получите», потому что Путина и всех людей в сапогах и погонах вокруг него все это вполне устраивает, и не только в сапогах и погонах. Ну да, это вполне себе такая гармоничная система устройства государства, где все…
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Она гармонична для тех, кто является, так сказать, пользователем и получателем, говоря простыми словами, от этой системы государства. Но всякий человек, который в какой-то момент оказывается внутри этой системы и оказывается вынужден ей воспользоваться, вот этот месье Бакальчук, пришедший сегодня к Кадырову, у него на лице не написано большого счастья. Он-то думал, что он сделал главное дело в своей жизни. Он создал вместе с Житной громадную компанию, она имеет колоссальный успех, они заработали колоссальные деньги, они самая богатая семья в России по спискам Forbes, если иметь в виду их совокупное состояние. Они навсегда обеспечили своих семерых детей. И сколько бы ни было у них внуков, они тоже будут обеспечены. Все в порядке. Жизнь удалась. И вдруг он обнаруживает себя вот в этом положении. В положении человека, который пришел блеять Кадырову. И жалобно блеет. И умоляет его спасти. Потому что больше нет никакого другого способа. Нет больше никакого расчета и никакой надежды больше ни на что. Что? Вот это и называется получите. И это совсем не обязательно должно происходить в таком громадном масштабе. Если кто-то думает, что ну это вот у них там богатые тоже плачут, это где-то так высоко, так далеко, там такие огромные деньги, вот у них там так принято, а мы здесь выращиваем смородину как-то и нас это совершенно не касается. Да когда вы при выращивании смородины обнаружите, что ваш сосед по садоводческому товариществу подвинул на 40 сантиметров забор, вы куда пойдете с этим? Вы пойдете к какому-нибудь маленькому Кадырову, который там недалеко от вас. И вы, взрослый человек, как-то построивший дачу и довольный ею, будете умолять его о том, чтобы он вас спас от этого злого соседа и подвинул этот забор обратно. Потому что больше некуда и больше некому. Если вдруг окажется, что ваш развод с вашей собственной женой происходит не совсем по тому сценарию, или если вы женщина с вашим собственным мужем, наоборот, не совсем по тому сценарию, на который вы рассчитывали, вдруг оказывается, что ваше совместно нажитое имущество разделяется по какой-то непонятной вам формуле, куда вы пойдете? Вы пойдете к тому, что является доступным для вас заместителем администрации президента. До Путина вам не добраться, значит, вы будете искать своего маленького чиновничка, который вам поможет, и будете как-то ползать перед ним для того, чтобы он спас вас от этой ужасной жены, которая у вас что-то такое отнимает. Это касается каждого.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Есть еще один вариант. Можно написать, например, донос, и сказать, что кто-нибудь, кто вам не понравился, кто неправильно поставил забор или неправильно разводится, или что-нибудь еще делает, что вас не очень устраивает в вашей жизни. Он, например, сказал что-нибудь экстремистское. Или даже просто подумал, но вам об этом доподлинно известно.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Прекрасный способ. Кстати, прежде чем мы заговорим, собственно, о том, на что ты сейчас намекаешь, я понимаю, в какой теме ты клонишь. Давай скажем, что в этой конкретной истории с Вайлдберрис и Бакальчуками тоже есть этот макет, потому что там тоже не просто какие-то люди решили договориться с мадам Бакальчук, и слиться, так сказать, в бизнес-экстазе с ее империей. А они еще для того, чтобы заручиться поддержкой высоких, так сказать, арбитров из администрации президента, они еще наврали 144 короба по поводу того, что они благодаря этому слиянию решат важнейшие задачи, которые стоят сегодня перед российским государством и путинской администрацией в условиях войны. Они создадут систему, которая будет круче Свифта, то есть всемирной системы межбанковской связи и обмена банковской информацией, без которой сегодня не работает никакая расчетная банковская система. Они построят систему, которая будет круче Амазона, а также Алибабы, а также всех остальных, которые по-прежнему так или иначе напрямую или через посредников продолжают участвовать в российской экономике и затыкать дыры в российской экономике, образовавшейся в связи с санкциями. Вот что они вынуждены были, они немедленно подвели под это, что называется, такую военную базу. Они подвели под это некоторую, так сказать, актуальную тематику для того, чтобы продемонстрировать, что они не просто так придумали хитрую бизнес-комбинацию с объединениями двух компаний и с выведением из этого бизнеса месье Бакальчука, но они еще и сейчас окажут неоценимые услуги власти в ходе этой войны, для продолжения этой войны. Для компенсации ущерба, который нанес этой войной Путин и его режим Российской Федерации.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Да, и ты, наверное, прав, потому что я видела сегодня сразу в нескольких таких провластных, то, что называется, телеграм-каналах комментарии, что как это такая огромная компания, как Wildberries, которая зарабатывает огромные деньги, обеспечивает огромное количество людей товарами и услугами, и вот это вот все, и так сильно влияет на экономику в нынешних условиях, и она до сих пор негосударственная, задаются вопросом эти благородные. А мы прекрасно понимаем, что как только кто-нибудь заикается о том, что государство должно более правильно и более лучше чем-нибудь управлять, то мы же понимаем, что государство это какие-то конкретные люди, а не просто так.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: И прежде всего не просто так, а это прежде всего конкретные люди, которые принимают на себя вот эти вот арбитражные обязанности. На одном конце Кадыров, на другом конце какие-то люди из администрации президента, там вот Орешкина называли в качестве интересанта во всей этой во всей этой истории. Да, все это, собственно, продолжение путинского лозунга «обогащайтесь, возьмите все». Вы потеряли на международных санкциях, ну, награбьте в России. Как-то страна лежит у ваших ног, можете пользоваться. Ну, так они и пользуются. Это условия их лояльности путинскому режиму, который ведет войну. Все начинается с войны, и все кончается войной во всех этих темах. Несомненно. А мы хотели с тобой еще поговорить, мне кажется. Ты даже начала.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Возвращаясь к выращивателям смородины, собственно, которые могут оказаться экстремистами в любой момент времени. Сразу несколько у нас сейчас есть каких-то важных сообщений о предстоящих или уже реализующихся законодательных нововведениях, которые касаются того, Какие организации теперь могут быть нежелательными, экстремистскими и так далее? Какие люди могут оказаться с этим ярлыком? Самый простой ответ, он же спойлер, он же лежит на поверхности. Какие угодно. Теперь, как вы знаете, какие угодно. И это оказывается вполне законно с точки зрения российского законодательства.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: Да, логика расширяется. Логика, собственно, я бы сказал, что логическое развитие не прерывается. Российская власть, я как-то с большим и большим трудом произношу слово российских государств, потому что, ну вот, как мы видим, государства, собственно, остаются все меньше и меньше. Российская власть, российский режим поставил на то, чтобы произвольно изымать людей из гражданского оборота. Для этого их нужно назвать чем-нибудь ужасным. Назвать их экстремистами, назвать их террористами, назвать их иностранными агентами. И инструменты для называния оказываются все более и более обширными и все более и более доступными для тех, кому предлагается ими пользоваться, и все меньше и меньше связанными с какой-то процедурой. Потому что речь на минуточку идет о том, что вот есть человек, он живет какой-то своей человеческой жизнью, он участвует в каких-то отношениях, у него есть какие-то права, перед ним есть какие-то обязательства у других людей, компаний, организаций, с которыми он имеет дело. И вдруг этому человеку говорят, ты больше никто. Ты избой, ты отлучен, как раньше человек мог быть отлучен от церкви, и никто не имел права подать ему кусок хлеба и кружку воды. Ты отлучен от российского государства и общества. А кто это сделал? В соответствии с какой процедурой это произошло? На основании каких доказательств, каких аргументов, каких обвинений. А что у вас есть для того, чтобы подкрепить эти обвинения? Чем, собственно, вы располагаете? Почему вы считаете, что я и так далее? Постепенно расширяется тот инструментарий, который путинский режим предлагает своим чиновникам для того, чтобы они имели возможность отвечать. Пока чиновник. Потому что мы так считаем. Вот так было с иностранными агентами. Когда-то на заре можно было обратиться в суд и потребовать, чтобы Министерство юстиции обеспечивал. А где там какие-то финансовые транзакции с заграницей? Где какие-то деньги, получаемые от иностранного интересанта или что-нибудь? Где это все? И они что-то такое там демонстрировали или что-нибудь выдумывали или что-нибудь фальсифицировали. Но, во всяком случае, это был какой-то труд. Сегодня мы находимся в совершенно другом обстоятельстве. В других обстоятельствах. Когда на такой вопрос вам отвечают. А мы не обязаны вам ничего этого показывать. А мы не обязаны ничего аргументировать. От того, что у нас нет бумаг относительно ваших финансовых отношений с кем-то там за границей, из этого совершенно не следует, что у вас нет таких отношений. Ну, у нас нет бумаг. Ну и что? А мы не обязаны эти бумаги иметь. Вот в сущности новости, которые распространились в последние дни о том, что имеется новая концепция борьбы с экстремизмом и терроризмом и соответствующий новый президентский указ имеется, он выставлен на всеобщее обозрение, проект такого указа о том, чтобы в соответствии с этой концепцией осуществлять эту самую борьбу. Это, собственно, совершенствование вот этих механизмов. Вот этого механизма отсутствия механизмов. Вот этого механизма полной, тотальной пустоты во взаимоотношениях между властью, режимом и гражданином, лишаемым прав. Разных прав. Гражданских прав или его экономических прав. Когда речь идет о его бизнесе, ваш бизнес льет воду на мельницу. Ваш бизнес способствует террористам и экстремистам. Поэтому мы его отменяем, закрываем, отбираем, конфискуем или еще что-нибудь вроде этого. Почему? По кочану. Мы не обязаны вам ничего доказывать. У нас есть такое право. По существу речь идет о таком произвольном праве на репрессии, на преследование людей по принципу их неблагонадежности. Это то, что заменяет собою энтузиазм и, так сказать, душевную поддержку этой войны и тех, кто ее затеял. Ничего с этим не вышло. Не удалось, это уже совершенно очевидно, не удалось организовать никакого истерического энтузиазма в российском обществе, который поддерживал бы агрессию против Украины, Европы, цивилизованного мира и так далее. Все, что там работает, это деньги. И, кстати, еще одна новость последних недель, это целая волна изменения тарифов. Растут тарифы, растет Растут цифры премиальных, которые полагаются за то, что вы отдадите свою жизнь в руки людей, которые повезут вас воевать и умирать. Теперь вот и в Москве, и в Татарстане, и в целом ряде других субъектов Российской Федерации за это полагаются еще большие деньги. Плюс предлагаются всякие премиальные деньги за то, что вы кого-то приведете, сдадите кого-то. Интересно, как будет происходить это технически. Достаточно украсть паспорт у человека и прийти с чужим паспортом и сказать, вот вам паспорт человека, я вам его сдаю. Заплатите мне за это премиальный. Или приходит муж с женой, и муж говорит, я иду… а жена говорит, а это я его уговорила, заплатите мне премиально и за то, что я к вам его привела, а то бы он сбежал по дороге. Так что ли это будет происходить?
ОЛЬГА БЫЧКОВА: А уже сегодня были сообщения, в каком-то регионе 15 тысяч дают. А в каком-то побогаче 100 тысяч дают за привод.
СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО: За привод, да. Да, да, да. Это такой, так сказать, дополнительный вид бизнеса. Будем с вами видеть в скором времени разные удивительные случаи того, как люди этим пользуются и как они раньше… было известно, что ни в коем случае нельзя потерять паспорт, потому что на него кредит кто-нибудь где-нибудь возьмет. А теперь вот имейте в виду, ни в коем случае не теряйте паспорт. А то кто-нибудь получит премию за то, что вас сдал на войну, а вы не будете ничего об этом знать. Вам потом сообщат об этом отдельно, в последнюю очередь. Ну так вот. Собственно, в условиях, когда работают только деньги, когда никаким другим способом вовлечь человека в войну не удается, нужно людей лишать возможности каким бы то ни было образом высказывать свое мнение или противостоять этим тенденциям. Нужно делать их как можно более бесправными. Это и есть форма бесправия. Это, собственно, воплощение этого принципа. Он принимает вот такие… Он реализуется вот в таких документах. Документах, согласно которым любой может быть объявлен экстремистом или террористом, внесен в список. Причем, обратите внимание, что огромное количество списков уже существует. Люди, которые осуждены по этим статьям. Или люди, которые обвинены по этим статьям, против них идет следствие. Существует процедура внесения туда, в списки этих людей. И вот они, значит, там теперь значатся. Люди, у которых заблокированы банковские счета, они сильно ограничены в передвижении, они не могут нормальным образом распоряжаться своим имуществом и так далее. Они уже находятся в этих списках. Но теперь поверх этого всего будет еще какой-то новый список, Куда человека можно внести вообще без всяких оснований? Не потому, что против него заведено дело или выдвинуто обвинение, или на него, не знаю, кто-то показал, дал какие-то свидетельские показания, или появились какие-то документы или что-нибудь. Нет. Просто мы его вносим в этот список, потому что мы его вносим в этот список. Потому что мы считаем это нужно. У нас есть теперь такой отдельный список, в который мы вносим всех, кто нам не нравится. Ну, мы их называем, можно было назвать их березовым поленом, а мы их называем экстремистом-террористом. Мало ли какое слово употребляем. Ну, вот решили употреблять такое для тех, кто нам не нравится. Так что, к сожалению, ситуация по мере развития войны развивается, и, собственно, все, что предстоит понять гражданам России – это то, что и в этом смысле тоже они заинтересованы в том, чтобы война все-таки кончилась. Потому что они теряют с каждым днем. Они теряют возможность жить по-человечески. Они теряют возможность отстаивать минимальные свои права. Они теряют возможность ориентироваться на минимальные гарантии, которые предложены им государством, законодательством, конституцией и так далее. Все переходит в частные руки. В руки тех, кто лоялен вождю и войне. Они получают над людьми неограниченную власть, и мы видим это в самых разных обстоятельствах. И в тех обстоятельствах, когда Бакальчук приходит сдаваться Кадырову и просить у него заступничества, и в той ситуации, когда совершенно простой, обыкновенный человек, маленький, беззащитный, нищий во многих случаях, оказывается перед лицом машины, которая лишает его всяких прав и отправляет его на крону.
ОЛЬГА БЫЧКОВА: Закончим на этом. Это было особое мнение на живом гвозде. Спасибо Сергею Пархоменко и нашим слушателям и зрителям, которые были с нами. До следующей среды. До следующей среды обязательно. Счастливо. Спасибо большое всем.