«Особое мнение» Сергея Пархоменко
Мы всегда говорили об этом в будущем времени, что однажды война должна прийти в Россию, это неизбежно. Так не бывает, чтобы она оставалась на территории только одной из воюющих стран. Это произошло, можем говорить об этом в настоящем времени, это случилось…
Поддержать канал «Живой гвоздь»
О.БЫЧКОВА: Добрый вечер, добрый день, это «Особое мнение» на «Живом гвозде», у микрофона Ольга Бычкова. У микрофона, говорю я по привычке, ну в общем вы поняли, у чего я тут нахожусь – как и Сергей Пархоменко со своим особым мнением. Привет тебе.
С.ПАРХОМЕНКО: Привет, привет, привет, Оля, очень рад, привет.
О.БЫЧКОВА: Ну что, ведь действительно оторваться нельзя прямо от ленты новостей, буквально отвлечёшься на какие-нибудь минуты, а тут уже Путина взрывают. Кремль заявил, что Украина попыталась нанести удар беспилотниками по кремлёвской резиденции Путина, господи, в результате предпринятого военными и специальными службами своевременных действий с применением систем радиолокационной борьбы аппараты были выведены из строя. Вследствие их падения и разлёта осколков пострадавших нет, материального ущерба нет. Даже не знаю, как вот, что про последнее сказать. Ещё в Кремле заявили, что Владимир Путин в результате атаки не пострадал и ни один график его работы не изменился, это я по «Медузе» читаю.
С.ПАРХОМЕНКО: Давайте разделим две вещи. Во-первых, это важное событие, и мы сейчас чуть-чуть позже поговорим о том, почему оно в действительности важно. А во-вторых, что касается самого покушения, дронов, которых нам показывают сейчас, весь мир сейчас в настоящую минуту внимательнейшим образом разглядывает эти красивейшие картинки, снято ручной камерой, в смысле не стационарной камерой наблюдения, а это камера, которую человек держит в руках, она трясётся, и эта камера направлена в точности туда и в точности тогда, где очень красиво, над куполом, который доминирует над Красной площадью за спиной у Мавзолея, где реет флаг…
О.БЫЧКОВА: Здание Сената.
С.ПАРХОМЕНКО: Да, бывшее здание Сената, прямо фактически ударяясь о флагшток этого флага, взрываются сначала один, потом другой дрон, не нанося, кстати сказать, этому флагу никаких повреждений, он продолжает гордо реять.
О.БЫЧКОВА: Я беспокоилась, я беспокоилась за сохранность архитектурных памятников истории, архитектуры и культуры, если честно.
С.ПАРХОМЕНКО: Что можно сказать по этому поводу: с точки зрения безопасности Владимира Путина Кремль ночью – это самое надёжное и самое безопасное место относительно того, где вы его точно не найдёте. Значит, можно рассказывать сколько угодно людям в Париже, в Вашингтоне, в Пхеньяне, в Пномпене, Аддис-Абебе и где угодно ещё про то, что вот тут покусились на Путина в Кремле. Путин по ночам в Кремле не бывают, люди, которые живут в Москве, отлично помнят эти громадные конвои, огромные процессии автомобилей, которые возят Путина в Кремль и вывозят Путина из Кремля. Попытка найти Путина в Кремле ночью, особенно в нынешние времена, когда мы знаем, что он прячется по множеству своих резиденций, одна на севере в Тверской области в районе Завидово, другая на юге возле Сочи, третьи какие-то на Урале, четвёртые где-то в Кремле. Где только у него нет этих резиденций, но только не в Кремле. Мы знаем эти истории про то, что у него есть множество одинаковых кабинетов с абсолютно одинаковыми интерьерами, чтобы было неизвестно, где он в настоящую минуту находится и так далее. С точки зрения покушения на Путина это абсолютно бессмысленно. Я бы сказал, что это демонстративно бессмысленно. Но с пропагандистской точки зрения, с точки зрения картинки, с точки зрения так сказать, месседжа это совершенно безошибочная вещь. Ну как же, ну на что покусились, на Кремль, разумеется, покусились. Дальше немножко про технику. Нам показывают сейчас склейку из двух разных видео. Одно видео – видео, снятое из окна, по всей видимости, дома на набережной, дом на набережной – для тех, кто не очень хорошо знаком с московской географией – большой дом, который находится на противоположной стороне Москвы-реки, в районе улицы Серафимовича, большого каменного моста и смотрит на Кремль как бы, как бы это сказать, с юга, с той стороны реки. Там это видео, которое снято примерно в половине третьего ночи, оно было выложено в телеграм-канале «Соседи. Якиманка», это один из таких, так сказать, районных чатов, которых очень много в Москве, и вот в районе Якиманки и Серафимовича тоже такой чат. Там было выложено два фрагментика крошечных этого видео, на которых ничего не видно. Виден дымок над Кремлём и написано, что что-то такое громыхнуло, что-то такое непонятное и так далее.
О.БЫЧКОВА: Какой-то хлопок, похожий на раскат грома, пишут в этом чате.
С.ПАРХОМЕНКО: На них ничего не видно. Есть другая съёмка, которая приклеена к этой первой. Она снята с совершенно другой стороны, снята с крыши ГУМа или, может быть, какого-то здания, которое дальше ГУМа, просто на большом удалении и как-то видно оттуда. Но что важно, это ручная камера. Камера, которую человек держит в руках. Она дрожит, и она направлена в точности на нужное место, это сделано профессионально, так сказать, пропорции этого кадра выбраны очень тщательно, картинка очень красивая, купол, этот флаг, эти два взрыва. Там ещё есть смешная деталь, что на этом куполе есть лесенка, и по этой лесенке забираются два каких-то человечка. И тоже каким образом они знали. Что нужно забираться именно в этот момент, как-то стремиться вот к этому самому флагу, это тоже интересный вопрос. Ещё один интересный вопрос, как так получилось, что этим беспилотникам дали долететь ровно до этого места и фактически удариться об этот флагшток? Короче говоря, мы видим максимально зрительную, максимально впечатляющую, максимально красивую картинку, максимально выстроенную съёмку, и это лажа, точка.
О.БЫЧКОВА: А есть возражение, знаешь? Есть один аргумент, можно сразу его тебе предложить? Потому что до сих пор все съёмки, которые мы видели, вот стоит, например, Путин на фоне каких-то людей в военной форме, у которых вот так обрезаны головы, вот что-то ещё. То есть, до сих пор все вот эти вот кремлёвские съёмки – они делались людьми, у которых как бы руки были прилажены не к тем местам, к которым обычно должны быть прилажены руки. А тут всё, как ты говоришь, всё красиво, выверено и профессионально. Это смягчает. Наконец-то они взяли…
С.ПАРХОМЕНКО: Наконец достучался до нужной двери, достучались художники Первого канала, сказали: «Да что ж вы с ужасными этими, возьмите, наконец, нас, уже наконец давайте, мы профессионалы, займёмся этим делом». У этого всего есть, можно долго очень хихикать по этому поводу хихикать и стебаться, но у этого всего есть серьёзная сторона, обратная сторона, и эта сторона – ответ на то, зачем это потребовалось сейчас. Конечно, первое, что люди тут начинают говорить – что вот, Путину, российскому военному командованию, политическому руководству, Кремлю и так далее, и так далее нужен повод для того и сего. Значит, повод им не нужен, для того чтобы совершить какое-то страшное преступление, уничтожить людей в Буче, разбомбить Мариуполь, подвергнуть бомбардировкам Умань или любой другой украинский город – поводов для этого им не нужно. Но им нужны объяснения, просьба эту разницу всё-таки понять и почувствовать. Одно дело – реальный повод ,реальное что-то, что снимает с них внутреннюю ответственность, убирает некий внутренний тормоз. Ну, теперь-то я имею право и так далее – думает человек, которого ужасно обидели или, не знаю, подвергли какой-то опасности, он теперь говорит – значит, я теперь могу ответить, у меня развязаны руки, и так далее.
О.БЫЧКОВА: Это не наш случай.
С.ПАРХОМЕНКО: Это объяснение для публики. Объяснение для публики нужно, оно нужно всегда, и нужно чем дальше, тем больше. Публика бывает разная, есть внутренняя публика, которой нужно объяснять, почему российская армия так зверствует. Почему российское командование требует всё больше и больше людей, почему обращается с этими людьми так чудовищно, я бы сказал, бросая их в бессмысленные мясорубки. Ну как, вот почему, потому что враг нас не жалеет, враг идёт до последнего, враг в самое сердце пробирается, посмотрите, он на самого нашего Владимира Владимировича и так далее. Второе – есть ещё внешнее информационное поле, я тут принимал участие буквально только что, 10 минут назад я вышел из эфира французского информационного канала, где очень подробно с участием всяких специалистов и военных экспертов и аналитиков и так далее обсуждается эта новость, для них это очень важно, и там, между прочим, один из историков, который присутствовал, напомнил, как, простите, у меня тут всё время со звуком какие-то сложности. Ты меня слышишь?
О.БЫЧКОВА: Да. Прекрасно, тебя все слышат и видят.
С.ПАРХОМЕНКО: У меня на экране, что я выпал из звука.
О.БЫЧКОВА: Нет, не выпал, у тебя может немножечко гуляет вай-фай, нет, не трогай экран, верни свою голову, пожалуйста. Вот так. Но как бы будем надеяться, что ничего ужасного не произойдёт.
С.ПАРХОМЕНКО: Так вот, этот французский историк вспомнил одну очень важную вещь про то, что именно российское командование совершенно спокойно и хладнокровно убило двух чеченских лидеров, когда им это было нужно, Дудаева и Масхадова. Убили их ракетами, поэтому, в принципе, сама идея убийства главы зарубежного государства совершенно не представляет из себя ничего экзотического для российского руководства, для российского командования. Понятно, что в 20 и начале 21 века встречались различные обстоятельства, и мы помним американский удар по иранскому важному генералу и так далее – но всё-таки речь не шла о главе государства, поэтому это выглядело не так. Поэтому объяснить на внешнем рынке, почему мы, Россия, начинаем охотиться за Зеленским, тоже нужно. Предлога не нужно ,а объяснение нужно.
О.БЫЧКОВА: Ты хочешь сказать, это ради объяснения охоты за Зеленским?
С.ПАРХОМЕНКО: В частности. Я абсолютно не удивлюсь, что, на мой взгляд, из этой постановки с этими дронами над Кремлём вытекает, на мой взгляд, одна вещь. Их, на мой взгляд, две, но сначала одну. Одна вещь – это вот те самые долгожданные удары по тому, что российское командование всегда называло центрами принятия решений, то есть правительственным зданиям в Киеве, где есть шанс обнаружить в реальности если не Зеленского, то каких-нибудь серьёзных людей, которые имеют отношение к принятию решений в Украине. Эти центры действительно живые, населённые людьми и имеют своё значение. Я легко себе представляю объяснение по каким-то дипломатическим ли, разведывательным или ещё каким-то каналам в адрес, например, американского руководства, с которым например, путинское окружение пытается поддерживать тайные связи всё это время, не терять канал коммуникации на всякий случай – представляю, как они говорят: «Теперь держите меня четверо, теперь мы можем всё, теперь нам разрешено что угодно, они первые начали». И любые объяснения о том, что не они первые начали, видим, что это постановка. Мы же видим, что эта съёмка фальшивая. «Нет, мы уверены, у нас есть сведения, мы твёрдо знаем, что это они первые начали». Это первое.
О.БЫЧКОВА: Подожди, а что в этом нового, потому что с самого начала войны, как только вот всё это произошло 24 февраля, сразу шла речь о том, что три дня на Киев, а там, значит, вот хватаем Зеленского, ведь это уже всё было.
С.ПАРХОМЕНКО: Только в самом начале войны существовала эта самая идея расправиться лично с Зеленским. Дальше, вот давайте вспомним пример, поездки Зеленского по Украине, которых было довольно много. Поездки других европейских лидеров, которых было довольно много. Не было поводов ни для каких инцидентов. Я думаю, что есть некие ограничение, и моё предположение заключается в том, что оно на уровне российско-американском – это единственный уровень диалога, на котором можно что-то Путину по-прежнему втолковать. Есть некие ограничения. Для меня наиболее яркий элемент этого ограничения – знаменитый эпизод с поездкой Байдена в Украину, когда Байден, точнее, его люди, сообщили предварительно Кремлю о том, где и когда будет ехать Байден, во избежание всяких недоразумений, во избежание того, чтобы мы могли сказать: «Ой, мы не знали, мы нечаянно выстрелили по этому поезду». Нет, мы знали, кто едет, в каком поезде и когда. И это тот случай, когда история вышла на поверхность, она стала всем известна. На мой взгляд, существует это ограничение. Теперь есть вероятность, что оно будет снято, и опять же не нужен повод, а нужно объяснение. Это одна вещь.
Вторая – мы знаем, что в России во многих городах последовательно отменяются всякие мероприятия, связанные с 9 мая. Они не отменяются в Москве и Санкт-Петербурге. И было много объяснений и объявлений, и в этот раз, кстати, тоже было какое-то объявление, в этот раз уже после мнимого покушения, о том, что всё на своём месте, что это не затронет празднование 9 мая и так далее, так же точно, кстати, как ровно после этого покушения так же точно прозвучали слова о том, что Россия оставляет за собой право ответить как угодно, где угодно, эти слова уже произнесены, они их уже сказали. И про 9 мая они тоже уже сказали, но обратите внимание, что празднование 9 мая в Москве, каким бы оно ни было мимолётным, а понятно уже, что оно будет происходить по сокращённой программе. Отменили шествие «Бессмертного полка», думаю, в этот раз мероприятия будут очень короткими и проведёнными по минимуму. Тем не менее, какие-то будут. И это создаёт уникальную ситуацию, когда появляется конкретная точка земного пространства и конкретный момент времени, когда тут должен оказаться Путин. Вот мы знаем, что в эту секунду и на этом месте он должен быть. Путин давно не попадал в подобные ситуации. Всё, что происходит с ним не только во время войны, но и задолго до начала войны, – это ситуация географической и временной неопределённости. Когда он летит, куда он летит, где он находится, в каком он бункере, поездом, самолётом, прилетел, улетел, до, после, Мариуполь, в машине, он, не он, двойники – мы ничего в точности про это не знаем, и всё устроено таким образом, чтобы никто точно не знал. И вдруг появляется исключение – точка и минута, где он должен оказаться. Что из этого следует: из этого следует, что он не должен оказаться в этой точке в эту минуту. Очень велика вероятность, что то, что происходит сегодня и то, что происходит с утра, вот это бесконечное раскачивание истории про покушение и так далее – это объяснение тому ,почему этот парад пройдёт при другом участии Владимира Путина, в виде большого экрана, голограммы, я не знаю, чего ещё.
О.БЫЧКОВА: Вот эта версия выглядит убедительной, да.
С.ПАРХОМЕНКО: Константин Эрнст распорядится, я думаю, что он решит эту проблему, как сделать так, чтобы этого не произошло в реальности и чтобы опять произошла какая-то подмена в том смысле, что снять можно в одно время, показать в другое время, а что там было в действительности в тот момент на Красной площади – это мы ещё посмотрим, и это ещё много лет будут в лупы рассматривать, а в этот ли момент это снято, а так ли расположено солнце, а так ли падают тени, а так ли поднимается пар изо рта, помните прекрасную историю про Сталина, который снимался зимой, якобы снимался зимой у Мавзолея, а пар у него изо рта не шёл, несмотря на то, что было…
О.БЫЧКОВА: Минус сорок, да.
С.ПАРХОМЕНКО: И так далее, будет много всякого интересного. Вот эти два повода необыкновенно своевременны, необыкновенно уместны. По-моему, важнее для понимания этого инцидента, вместе с третьим обстоятельством, с которого я начал и на котором я настаиваю. С точки зрения реального покушения на Путина это совершенно бессмысленно. Атаковать Кремль беспилотниками через крышу здания Сената, ударяя их об флагшток, который там торчит, ну это максимально изящная, но глубоко неэффективная операция. Вот что могу сказать по этому поводу.
О.БЫЧКОВА: Тем не менее, прежде, чем мы перейдём сейчас а нашей рекламной паузе и всякому такому, давай начнём следующую тему, потому что она плавно вытекает из этого, потому что какой бы лажей, как ты говоришь, ни была бы история с этим покушением, но тем не менее, взрываются поезда, взрываются товарные вагоны, происходит что-то с хранилищами, летают беспилотники через границы – и это никакая не лажа.
С.ПАРХОМЕНКО: Мы не должны пройти мимо этого. Это как в том анекдоте, «однако мы видим тенденцию». Мы видим тенденцию, которая заключается в том, что в России это превратилось в рутину, происходят разного рода акты диверсии и саботажа, как это раньше называлось. Давайте отметим, что пока они носят довольно скромный масштаб, за исключением вот, на мой взгляд, самое серьёзное, что было – это большой пожар на нефтехранилище в Севастополе три дня тому назад. Ещё один пожар произошёл буквально сегодня ночью или вчера вечером в Тамани, это недалеко от Новороссийска. Остальное – это небольшие события, которые носят, в основном, случайный характер. Сошёл с рельс поезд, опрокинулось несколько вагонов, в общем, какие-то случайные поезда, которые везут то цистерны с каким-то топливом, то какие-то доски, то какой-то асбест там, ещё чего-то – в общем, не серьёзно. Это не танки, не боеприпасы, не живая сила, не какие-то военные эшелоны, не что-то серьёзное. Тем не менее, мы видим, что какое-то количество людей на территории России пытается как-то освоить эти технологии. И у нас нет никаких оснований утверждать что-то определённое по этому поводу, тем более, что, скорее всего, эти вещи носят ну как бы разнообразный характер. Что-то из этого, особенно там, где это касается, скажем, Брянской области или областей, которые примыкают к территории Украины, что-то из этого, скорее всего, это диверсии, организованные с украинской стороны. Что-то это могут быть какие-то отдельные одиночки или очень небольшие группы, я здесь правда согласен с теми, совершенно правы те, кто говорит: «Мы всё время говорим о каких-то таких диверсионных действиях, представляем себе какие-то сцены из партизанского отряда Ковпака во время Великой отечественной войны. Какие-то сотни людей с какими-то огромными обозами, артиллерией, передвигаются по лесам и болотам и там устраивают какие-то партизанские действия. Нет, в современных условиях, когда пространство наводнено средствами наблюдения, когда всё видно со спутника, когда всё утыкано камерами наружного наблюдения, утыканы самые разнообразные места, летают самые разнообразные летательные аппараты, которые наблюдают за этим, это всё совершенно не так работает. И понятно, что в этих условиях единственное, что может существовать – это какие-то одиночки или очень небольшие группы из 1-2 человек, которые делают какую-то свою маленькую работу. Этого становится всё больше, и это становится рутинным обстоятельством этой войны. Вот мы всегда говорили об этом в каком-то будущем времени, что однажды война должна прийти в Россию на российскую территорию, это неизбежно, так не бывает, чтобы она оставалась на территории только одной из воюющих стран. Это произошло, можем говорить об этом в настоящем времени, это случилось. Это касается и всех этих диверсий, и это касается правильных элементов этой войны, но про это давай поговорим с тобой. Наверное, после перерыва.
О.БЫЧКОВА: Да, давай после перерыва. Сейчас прервёмся буквально на минуту, покажем, что у нас есть ещё нашим слушателям и зрителям на «Живом гвозде», у меня есть ещё книжка, которую я тоже, про которую я тоже расскажу, потом продолжим наши разговоры в «Особом мнении»
—-
О.БЫЧКОВА: Ещё добавлю я к тому, что вы сейчас слышали, как обычно, новинку на сайте shop.diletant.media. Это книжка Евгения Акельева под названием «Русский мисопогон» – эта книжка о том, зачем Пётр Первый приказал рубить бороды. Знаменитое распоряжение Петра о брадобритии, больше похожее на анекдот, чем на обдуманную инициативу мудрого преобразователя, написано в аннотации – но что, если за этой инициативой стояла более глубокая цель? Ответ, конечно же, интригует нас автор книги, автор аннотации и сайт shop.diletant.media, ответ вы найдёте в книге «Русский мисопогон. Пётр Первый, брадобритие и десять миллионов московитов». Да, заинтриговали, удалось.
Возвращаемся к «Особому мнению» на «Живом гвозде». Ты начал говорить версии о том, что будет происходить со всем с этим завтра.
С.ПАРХОМЕНКО: Да, отдельно стоит остановиться, наверное, на этой дроновой войне, которая происходит совершенно уже вне всякой связи с этим так называемым покушением сегодняшним. По его поводу я бы сказал, что технически факт прилёта в Москву украинского дрона, на мой взгляд, не представляет для меня ничего такого невероятного – их уже находили довольно много вблизи Москвы, я не сомневаюсь, что рано или поздно это произойдёт, и в общем понятно, что все как бы технические возможности для этого существуют, здесь мне не кажется совершенно невероятной такой история про одного украинского предпринимателя, у которого фамилия, мне кажется, Яценко, если я ничего не путаю, который является владельцем предприятия, которое занимается разработкой и производством боевых дронов, который объявил премию 20 миллионов, по-моему, гривен, это, по-моему, полмиллиона евро, тому, кто докажет, что его дрон долетел до Красной площади. Мне кажется, господин Яценко имеет все шансы потерять свои полмиллиона евро в какой-то момент, потому что это рано или поздно произойдёт. Что не добавляет правдоподобности с этими двумя дронами, которые взрываются вот таким вот замечательно наглядным изобразительным способом в самом красивом месте самого известного вида Кремля. Тем не менее, мы видим эти дроны, которые летают по приграничным областям, видим эти дроны, которые теперь уже применяются для нанесения уже реального ущерба, последняя история с взрывом нефтехранилища в Тамани на Северном Кавказе – один из как раз таких случаев, и этого, несомненно, будет больше, и с этим следует смириться как с фактором войны. И люди, которые считают, что война должна продолжаться – они автоматически должны считать, что удары над их головой должны продолжаться тоже, тем более, что российская армия тем временем демонстрирует исключительное варварство в атаках по украинским городам. Последняя история с Уманью, конечно, была чрезвычайно такая враждебная, потому что Умань – город вдалеке от всех фронтовых событий. Умань – город символический во многом, это такой важный центр и украинской истории, и центр украинского еврейства, и вообще мирового еврейства, поскольку это родина одного из основателей хасидского течения в иудаизме. В общем, удар по Умани – это удар по чему-то, я бы сказал, дорогому. Дорогому не в рыночном смысле, а в психологическом смысле. Это попытка нанести моральный удар, моральный урон украинцам и Украине, и, мне кажется, это удалось. Резонанс был очень тяжёлый, и зрелище это ужасное. Ответ – ну вот такие ответы, какие только могут быть. И я бы сказал, возвращаясь к теме разного рода диверсий и так далее – что чем дальше, тем меньше это будет контролировать украинское командование, украинское руководство. Нужно понимать, что война обладает вот таким саморазжигающимся, самоуглубляющимся эффектом. Всё больше и больше людей начинают чувствовать эту войну как личное событие из их личной истории, как свою личную трагедию.
О.БЫЧКОВА: И они не нуждаются ни в каких командованиях.
С.ПАРХОМЕНКО: Они не нуждаются ни в чьих разрешениях, ни в чьих поручениях или чём-нибудь ещё таком, они делают то, что могут делать, дотягиваются до того, до чего могут дотянуться. История самых разных войн, идущих в мире, многолетних противостояний, которые мы видим в разных регионах мира, нам показывает, что это абсолютно неизбежная часть этих событий, и в данном случае её тоже не избежать.
О.БЫЧКОВА: Ну и сюда же история с отказом Путина ехать в ЮАР, на большую международную встречу, потому что теперь существует такая вещь, как Гаага.
С.ПАРХОМЕНКО: Близкая вещь, действительно. Есть ну вот эта манера Путина тотального пребывания в безопасности, в укрытии, что создаёт большие проблемы для российской пропаганды, потому что невозможно не заметить. Невозможно отвернуться от того контраста, который существует в образе Путина и образе Зеленского сегодня. Зеленский, который в общем достаточно свободно передвигается и по территории Украины, и попадает в какие-то сложные тяжёлые точки, вот он относительно недавно был и в Бахмуте, где, собственно, средоточие этого противостояния, а вот сегодня он, по-моему, в Финляндии, и это тоже такой символический визит, и очень яркий – Финляндия та страна, которая только что присоединилась к НАТО, и страна, с которой идут переговоры о размещении там натовских сил. Это очень наглядный результат международной политики Путина и. так сказать, его режима. Хотели отодвинуть – вот они отодвинули, так что даже Финляндия сделалась членом НАТО и непосредственно граница с НАТО в одну секунду удлинилась на тысячу с лишним километров. Это важное политическое событие. Путину тоже хочется ярких важных политических событий, но очень страшно. И история с ЮАР – она, конечно ,демонстрирует это. Путин сегодня просто не может себе позволить пролететь, что называется, над каким-то количеством недружественных государств, а недружественные у него теперь более-менее все государства, за исключением Сирии, Северной Кореи, Венесуэлы и чего там ещё – Никарагуа, может быть, и то не уверен. Последние страны, которые голосуют против резолюции, как это несколько дней тому назад произошло, голосуют против резолюции, в которой российский режим назван агрессором. Когда-то это был целый big deal, большое событие, как это в ООН в отношении России произносится слово «агрессор»? Сегодня остаётся, по-моему, пять стран, которые проголосовали вместе с Россией против. Всё остальное – недружественные страны. Это страны, над которыми, в частности, нельзя лететь. Достаточно посмотреть на карту, чтобы убедиться, что долететь до ЮАР, не пролетая ни над чем недружественным, технически невозможно, не получится. Кроме того, вот вам продолжение разговора о смысле выдачи ордера на арест Путина в Международном уголовном суде и всех разговоров о том, что это бессмысленно, никакого практического значения и так далее. Вот ещё одни возможности для контактов таким образом отрезаны, потому что что там придёт в голову этим юаровским людям и под чьим влиянием это им придёт в голову? То они утверждали, что они утвердят, ратифицируют своё вступление в этот самый так называемый римский статут, и, соответственно, присоединение к Международному уголовному суду, то они собираются оттуда выйти и стали опровергать это решение, нет, они из этого не выйдут – в общем, понятно, что лучше с ними не связываться. А это, между прочим, при чём ЮАР, какое значение, какой смысл этой поездки в ЮАР и вообще каких-то тесных взаимоотношений с Южно-Африканской республикой? Это БРИКС, это, собственно, на сегодня важнейшая международная структура, которая остаётся последним серьёзным аргументом, последней серьёзной опорой российской внешней политики во всех её разговорах о том, что у неё есть, вообще-то, какое-то будущее. Это последняя возможность говорить: «Ну послушайте, вообще большинство людей, которые живут на Земле, просто физически, статистически большинство людей как-то не против, они нас не осуждают за нашу войну, они с нами разговаривают». Что они имеют в виду? Они имеют в виду механическое сложение населения Индии, Бразилии ну и, как-то из-под кровати ещё достают Китай, который в БРИКС не входит, но заодно туда давайте и Китай. И, значит, вот тогда получается большинство. Выясняется, что нет – с БРИКС тоже не выходит, контакты с ним тоже невозможны, потому что вот влезает история, а нет, прошу прощения, почему я сказал, что Китай не входит?
О.БЫЧКОВА: Да, я как раз жду тебя остановить. Конечно, входит.
С.ПАРХОМЕНКО: Да, конечно. Вот отсюда, конечно, берётся. Бразилия, Индия, Россия, Китай, Южная Африка. Есть ещё несколько стран, которые заявляли, что они не против туда присоединиться, но пока вот эти вот и Китай тоже. Вот и получается вот это техническое большинство. Вот, тоже не выходит. С Китаем сложности, как мы понимаем, видим все эти сложности, все эти метания, все эти приезды Си Цзинпиня в Россию, потом разговоры с Украиной, потом странные заявления разных послов, потом извинения за заявления этих послов, опровержения этих послов, присоединение Китая вот к этой самой резолюции, которую я упоминал, где российский режим назван агрессором. Вот. Сложно очень. Теперь оказывается, что взаимоотношение с этой структурой в целом оказывается под угрозой, ничего хорошего там не получается, таким образом опереться на это и превратить в такую цитадель, что мы сейчас в БРИКСе загородимся от всего остального мира и будем там сидеть как в крепости – нет, ничего из этого не получается. Так что это тоже очень важное событие этой недели, и про него тоже полезно было бы вспомнить.
О.БЫЧКОВА: Тут спрашивают про Пригожина, который то ли распоясался, то ли набивает себе цену, то ли хочет о себе напомнить, то ли наоборот занял слишком большую позицию.
С.ПАРХОМЕНКО: Конечно, мы наблюдаем чрезвычайно пристальное внимание, вообще в мире, что меня, конечно, удивляет, к тому, что происходит с Пригожиным, вокруг Пригожина, что он говорит и так далее. «А вот Пригожин заявил, что, может быть, он покинет свой участок фронта, не создаёт ли это для Украины интересных новых возможностей для начала контрнаступления?» Это реальный вопрос, который я получил от одного моего западного коллеги, который интересовался моим мнением. Как-то хочется сказать: «Господи боже мой, вот перспективы украинского контрнаступления, оказывается, зависят не от того, что происходит в Украине с ПВО, с авиацией, со снабжением её разного рода дальнобойной артиллерией – не от этого зависит, а, оказывается, это зависит от того, Пригожин оставит свой участок фронта или не оставит свой участок фронта.
Давайте с вами не будем забывать ни на минуту, кто такой Евгений Пригожин. Евгений Пригожин – политический авантюрист и человек, который пытается свои политические контакты, своё влияние личное и свои личные отношения с рядом высокопоставленных российских путинских, с которыми его тоже связывают какие-то, мы не знаем, близкие, очень близкие, средние, далёкие – какие-то, несомненно, есть отношения, мы это видели по тому, что именно он получил, а несомненно он этого не мог получить нигде кроме самого высокого уровня, он получил разрешение на вербовку заключённых , по существу, на разрушение российской пенитенциарной системы, системы российского правосудия – все же понимали, что это означает, все же понимали, что это взрывает систему взаимоотношений, если это можно назвать взаимоотношениями, между российским государством и криминальным миром. Ему разрешили это, и это доказывает, что связи есть, доступ есть, контакты есть и так далее. И это доказывает гораздо больше, чем все разговоры о том, что он там сместил какого-то генерала, нажаловался на какого-то там маршала или ещё что-нибудь вроде этого.
Он пытается, зачем ему всё это нужно, эти контакты обратить в расширение своего влияния в том, что касается финансовых и промышленных ресурсов. Задача Пригожина в этой ситуации – обогатиться. Задача Пригожина – заглотать кусок побольше. И ему в значительной мере это удаётся, мы помним много разных разговоров, НРЗБ которые разграбляются при участии этих пригожинских войск и попадают под контроль, я не знаю, то какое-то соляное производство на территории Украины, то контроль над какими-то сельскохозяйственными ресурсами, всё это время происходит разграбление запасов продовольствия, которые остались на Украине после того, как остались нераспроданными запасы прошлого урожая, которые не смогли продать из-за войны, там остались огромные запасы.
О.БЫЧКОВА: Судя по всему, та же самая схема в Украине используется его этими наёмниками, что и в разных странах Африки, где что-то прибрали к рукам.
С.ПАРХОМЕНКО: Да, конечно. Его что, интересуют африканские республики? Его там что. Интересует свобода и справедливость что ли? Его интересует счастье центрально-африканского народа? Нет, его интересуют ресурсы. И он, внедряясь туда и создавая систему безопасности для какого-то коррумпированного лидера и так далее, участвуя в разного рода гражданских войнах, боевых действиях и так далее, на самом деле, получает просто контроль над финансовыми и промышленными ресурсами. Ровно это же он проделывает в Украине, это ровно то, что его интересует.
О.БЫЧКОВА: Это не значит, что у него нет других амбиций, кроме того, как прибрать к руками новые активы. Хотя мы не можем влезть в его голову, конечно.
С.ПАРХОМЕНКО: Я думаю, у него сейчас нет амбиций. Но эти амбиции появятся, и он это сам знает, и он этого не скрывает, в ту секунду, когда вообще какие бы то ни было амбиции в России начнут иметь значение. Если Россия после падения путинского режима, после гибели самого Путина или во всяком случае устранения его от политического руководства страны, что неизбежно в конце концов, если России предстоит период хаоса и этап междоусобицы- то нет сомнений, что Пригожин вместе с созданной им армией, если он сам уцелеет, будет принимать в этом активнейшее участие, и вот тогда его амбиции будут простираться гораздо дальше и, так сказать, развиваться гораздо шире. Это, несомненно, так. Но сейчас его задача – укрепить своё влияние и за счёт этого влияния заграбастать побольше. В зависимости от этого он и действует. И этим объясняются все его заявления и все его столкновения с военным командованием, с разного рода политическими силами, которые окружают Путина, и так далее. Всё, на самом деле, очень прозаично. Всё очень понятно. всё анализируемо, и в этом смысле не нужно ничего преувеличивать.
Речь не идёт о том, что Украина воюет с Пригожиным. Война происходит между Украиной и Россией. А Пригожин – это маленький кусочек сейчас этой войны, это несколько месяцев в нескольких небольших городках, которые имеют символическое значение, но, несомненно, не имеют стратегического, это десятки тысяч людей на фоне многих сотен тысяч людей, которые в целом участвуют в этой войне с российской стороны, это если и эффективность боевых действий, то на очень ограниченных участках. Я бы сказал, она не просто тактическая, она такая супер-локальная, измеряется десятками метров на тысячекилометровом фронте – вот что такое Пригожин с точки зрения этой войны. И вся его фанаберия, конечно, все его издевательские какие-то демарши, когда он там обращается к Зеленскому с предложением чем-то меняться. Как-то учитывать его точку зрения, вместе с ним решать какие-то проблемы, давайте мы с вами обсудим, как будет решаться то и сё – это пропаганда, это публичная демонстрация силы, которая рассчитана, прежде всего, на простую непритязательную публику, а с другой стороны, конечно, на кого-то из чиновников в путинском окружении, которые могут в какой-то момент этим впечатлиться. Отдельно, конечно, стоит вся пропагандистская, так сказать, империя Пригожина, тут он накопил довольно много сил, и действительно, под его началом создано несколько предприятий, результаты действия которых мы видим довольно ясно, мы видим в российском интернете, мы видим в социальных сетях, где вот эти вот армии троллей работают день за днём, и кстати, я хотел бы про это, если есть пара минут, поговорить про это.
О.БЫЧКОВА: Давай пару минут, потому что тут есть ещё одна важная тема, о которой спрашивают зрители и слушатели, я хочу всё-таки успеть.
С.ПАРХОМЕНКО: Куда я хотел уклониться, вы знаете. может быть, вас это удивит, но я смотрю с ужасом и в то же время с каким-то особенным интересом как на предмет для анализа на спам, который стал доминировать во многих соцсетях, в частности, в телеграме. Я его вижу очень много, у меня есть телеграм-канал «Пархомбюро», там много народу, довольно интенсивно происходит переписка, потому что она открытая, открыты комментарии, милости прошу присоединяться. Я выгребаю колоссальное количество спама, но это очень специфический спам. Что продают? Жестокость, продают какие-то чудовищные изощрённые свирепые издевательства и пятки, предлагают пойти, чем приманивают: «Пойдите вот сюда, посмотрите, как поймали, я не знаю, украинскую снайпершу, вот как её страшно мучают там всей ротой. Чему её подвергли, как её изуродовали, идите посмотрите». Что важно, в спаме ведь продаётся то, что покупается, что пользуется спросом. Если кто-то пытается на это поймать аудиторию, значит, аудитория этого хочет, аудитория ждёт этой чудовищной жестокости, этих каких-то невероятных пыток. Этого не просто порно, порно – ладно, что они какую-то порнографию рекламируют. Они рекламируют садистскую, изуверскую порнографию, и вот это, мне кажется, очень характеризует этих людей, которые пытаются овладеть русским интернетом сегодня. Это вот тот разговор, они предлагают свирепую страшную жестокость, какие-то чудовищные издевательства, мучения, пытки и так далее, и пытаются поймать людей на желании это увидеть, на желании Китай-то в это всё включиться. Это интересный материал для психолога, который когда-то будет изучать подробно, но это говорит довольно много и об аудитории, и о том, для кого это делается, и о том, кто это продаёт. А что за последняя тема, которую ты хотела?
О.БЫЧКОВА: Несколько пользователей твоего «Пархомбюро», в частности, Денис Хусманов, ну просто беру этот вопрос. потому что он самый обобщающий – он спрашивает про оппозиционный съезд в Берлине, что это, зачем оно нужно и правильно ли ФБК не поехали, спрашивает Денис, ну и также другие люди.
С.ПАРХОМЕНКО: Прежде всего, когда я смотрю на эту историю и слушаю разные рассуждения о ней, я вспоминаю старинный анекдот, точнее, целый класс анекдотов, есть целый миллион одинаковых похожих о том, как пациент приходит к доктору с ужасным диагнозом – разные диагнозы называют, начинает с ним советоваться, как же быть, и доктор ему говорит: «Заваривайте ромашку, пейте перед сном. – А что, поможет? – Не повредит». Вот ровно это главное, что я могу сказать об этой декларации. Она точно не повредит. Ничего плохого в ней нет, ничего вредного в ней нет. В ней есть некоторое количество разных видов пользы. Во-первых, я высоко ценю любые упражнение, любой навык, любые тренировки в области какой-то совместной примирительной работы между разными людьми, которые в целом по-разному относятся к одним и тем же событиям, к одним и тем же действиям – и вот они садятся вместе и начинают сочинять какой-то документ, обсуждать какие-то слова, пытаться договориться о том, что устроит и вас, и нас, хотя мы думаем об этом по-разному – тем не менее, давайте найдём какую-то формулировку… Это очень полезно, это очень важный и нужный навык, без которого никакое дальнейшее политическое движение вперёд невозможно. И если это произошло, если мы имеем вот этот образец перед глазами, остаётся сказать: «Ну, прекрасно, хорошо, у нас есть этот образец».
Что касается содержания этой декларации: как я уже сказал, не вижу в ней ничего вредного, ничего неприятного, там есть несколько, так сказать, неочевидных слов, которые мне кажется, может быть, недостаточными, действительно, речь идёт о компенсации жертвам, я бы произнёс слово «репарации», ну вот они решили не произносить – ну ничего страшного, в конце концов, мы понимаем, о чём идёт речь. И там есть несколько вот таких моментов, которые являются результатом некоторого компромисса – пусть. Ничего плохого в этом нет. Пусть будет результат компромисса. Но главные заявления, которые там сделаны, главная констатация, которая там сделана – они бесполезны. Они для меня не представляют ничего нового, ничего сложного. Ничего необычного, я тысячу раз говорил, бесконечно говорил о том, что это путинский режим преступный, что война преступная, что украинские территории аннексированы – все, в том числе и Крым, и что они должны быть возвращены, вот опять много там спорят о том, что в этой декларации речь идёт о том, что должны быть восстановлены границы России 91 года. А почему там не написано, что должны быть восстановлены границы Украины 91 года? А потому что это декларация российской оппозиции, она занимается Россией. И действительно, эта формулировка полностью обнимает всё, что нам нужно, она включает в себя и Крым, и Донбасс, и вот эти вновь оккупированные территории типа там части Херсонской и Запорожской области. Более того, она включает в себя и Южную Осетию, и разного рода другие территории, на которые Россия замахивалась, разевала рот на протяжении этих лет на протяжении после 91 года. Так что в целом формулировка вполне возможна. Для меня нет никакой проблемы это произнести. Вот Каспаров там страшно удивился, что не объявили, что война преступная, режим криминальный, а Крым украинский. Да я это произношу 52 раза в год, произносил, пока «Эхо Москвы» существовало, пока еженедельная программа «Суть событий» там была. А здесь произношу чаще, чем 52 раза в год, потому что у меня стримы чаще, чем раз в неделю. Я бесконечно про это говорю. Если для кого-то есть с этим проблема – ну для меня этой проблемы нет. Поэтому…
О.БЫЧКОВА: Закругляемся, пять секунд.
С.ПАРХОМЕНКО: Поэтому я думаю, что эта вещь полезная, главное – что произойдёт из неё дальше. Она как бы снимает некую первичную…
О.БЫЧКОВА: Это уже будет следующий вопрос для дальнейших эфиров, спасибо большое, «Особое мнение» на «Живом гвозде».
С.ПАРХОМЕНКО: Спасибо, пока!
О.БЫЧКОВА: Пока.