«Особое мнение» Сергея Пархоменко
Это последняя надежда путинской России. Больше опереться не на что.
Сегодня путинское фараоново царство висит на одном гвоздике. Этот гвоздик – китайский…
Поддержать канал «Живой гвоздь»
О. БЫЧКОВА: Добрый вечер, добрый день! Это «Особое мнение» на «Живом гвозде». С вами Ольга Бычкова, с особым мнением Сергей Пархоменко. Привет!
С. ПАРХОМЕНКО: Привет, привет, очень рад тебя видеть! Рад вернуться сюда, в эфир. Меня больше недели не было в связи с разными разъездами, но вот теперь все на своем месте.
О. БЫЧКОВА: Да, у нас тут поднакопилось, конечно, всяких новостей. Прямо сегодня у нас, конечно, день каких-то неожиданно разных международных событий и сообщений. Сейчас мы к ним перейдем, но я только хотела напомнить нашим слушателям и зрителям, что у нас есть чат в YouTube прямо в нашей трансляции. Я буду туда посматривать, и если будет что-то важное, интересное и срочно важное, заслуживающее того, чтобы немедленно тебя спросить, я тоже все это буду следить. Ну и, конечно, в Телеграме канал Сергея Пархоменко «Пархомбюро». Туда уже пришли какие-то вопросы. Продолжайте писать, пока еще эфирный час у вас для этого есть.
С. ПАРХОМЕНКО: Да, но послушайте, свежайшая новость сегодняшнего дня — ей, правда, уже несколько тысяч лет, этой новости, но все-таки она стоит того, чтобы ее упомянуть — сегодня Песах, еврейский главный праздник, праздник исхода из-под власти фараона.
О. БЫЧКОВА: Праздник свободы и освобождения.
С. ПАРХОМЕНКО: Да, это праздник в ознаменование того, что власть фараона всегда когда-нибудь кончается. И народ, если этот народ стоит того, иногда ценой больших усилий, потратив на это много времени и как-то вооружившись мужеством и терпением, выходит из-под власти фараона. Поэтому эта новость, на мой взгляд, весьма актуальная, весьма свежая: о фараоне нам часто приходится говорить. И праздник этот свидетельствует о том, что фараоны всегда плохо кончают.
Но после того, как фараоны плохо кончают, требуется иногда 40 лет. Почитайте, кто не читал, откуда взялась эта странная история про 40 лет хождения евреев, ушедших от фараона в свою землю. При том, что географически, если посмотреть на карту, в то время всего-то там было пути — как и сейчас, география не сильно изменилась — пути было на неделю. Можно было, в общем, дойти довольно быстро, особенно даже не торопясь. Ну за 2 недели, черт с ним. Но ходили 40 лет, потому что нужно было…
О. БЫЧКОВА: На 40 лет тут не нагуляешь, это правда.
С. ПАРХОМЕНКО: Да, ходили 40 лет специально. Специально ждали 40 лет, тренировались 40 лет, пока те, в ком жило ощущение рабства и в ком по-прежнему существовала ценность этого рабства, то есть, грубо говоря, кому казалось, что вообще-то там, у фараона, было как-то поспокойнее, как-то было посытнее, понадежнее, в общем, как-то было привычно — «Чего мы, собственно, оттуда дернулись-то, от фараона?», — вот пришлось ждать 40 лет, пока те, для кого жизненная философия была вот такой, просто естественным образом как-то куда-то делись.
Вот, с чем я всех и поздравляю — с тем, что надежда все равно остается. И о надежде вспоминаешь именно в такие дни, как сегодня, в праздник Песах. Безотносительно к тому, к какой вы принадлежите конфессии или не принадлежите ни к какой, верите ли вы какого-нибудь бога или не верите ни в какого — неважно. Важно, что вот эта мудрость про фараона имеет значение.
О. БЫЧКОВА: Ну да, и вот эта прекрасная местная поговорка про то, что «пережили фараона — переживем и это» (нужное поставить под словом «это», потому что появилась она тоже сильно не вчера).
С. ПАРХОМЕНКО: О’кей, пойдем к сегодняшним новостям.
О. БЫЧКОВА: Пойдем к сегодняшним. А давай я прямо уже по такой… Ой, это у меня тут как раз новости буквально приходят. Новости приходят одна за другой. Одна из сегодняшних новостей, которая выглядит довольно неожиданно, надо сказать — это после всех рассуждений про отношения России с Китаем вдруг сегодня мы читаем, что посол Китая в Европейском Союзе Фу Цун, который дал интервью американской газете «Нью-Йорк Таймс», сказал, что все эти заявления про безграничную дружбу между Москвой и Пекином не что иное, как риторика, и никакой аннексии украинских территорий Пекин тоже не признавал. В общем, как бы все это оказалось небольшой ошибочкой, вырванной из контекста.
С. ПАРХОМЕНКО: Это, я бы сказал, довольно жирное заявление, сделанное по китайской дипломатической табели о рангах очень высокопоставленным чиновником. Он посол в Европейском Союзе. И очень многие обратили внимание на это заявление, потому что послы в Европейском Союзе, китайские, как, впрочем, и всякие другие их послы, в общем, не очень склонны просто так трепать языком.
О. БЫЧКОВА: Как и вообще любые послы на самом деле.
С. ПАРХОМЕНКО: Ну, в разных странах по-разному. Знаем мы послов — в частности, российских послов, которые несут с моря и с леса. Один Небензя чего стоит. Или нынешний британский посол, посол Британии, который черт знает что время от времени из себя исторгает. Но за китайскими послами этого не замечено. Особенно за такими — посол в Европейском Союзе.
Он, по существу, стал говорить о том, что довольно часто разные политики, дипломаты и журналисты в особенности склонны как-то странным таким лобовым, буквальным образом трактовать один из самых ярких документов последнего времени. На самом деле он уже сильно несвежий. Это совместное российско-китайское заявление, которое вышло в начале февраля 2022 года, то есть еще до войны. Это тогда, когда, если помните, Путин ездил в Китай, были китайские Олимпийские игры в Пекине, когда прошел такой слух (впоследствии много раз к нему возвращались), будто бы китайское руководство попросило Путина не начинать войну, которой к тому моменту уже все как-то ждали. Все читали с изумлением сообщения всяких западных разведок о том, что агрессия России в Украине вот-вот может случиться буквально в ближайшие дни. Но вот будто бы китайское руководство попросило Путина не начинать войну, пока не кончатся Олимпийские игры. И тогда появилось вот это заявление, в котором были чрезвычайно цветастые выражения. В частности, было сказано, что дружбе между Китаем и Россией и их взаимопониманию нет границ. Они как-то безграничны широки, безгранично хороши, это взаимопонимание и эта дружба.
Прошел год, больше даже. И вот теперь, после того, что в течение этого года случилось, и после того, как случился уже обратный визит Си Цзиньпина в Россию и появились новые заявления, тоже достаточно велеречивые и достаточно вычурные местами в языковом смысле, китайской дипломатии потребовалось напомнить о том, что вы вообще не относитесь к этому уж так дословно. Относитесь к этому как к дипломатическому, так сказать, пению. Это все фигуры речи, это все метафоры, это все, так сказать, изящные слова. А в действительности, напомнил он, Китай не признает этих самых российских приобретений. Он напомнил о том, что Китай не оказывает России никакой военной помощи, вопреки утверждениям, которые звучат иногда из России. Достаточное количество всяких пропагандистов очень любят моргать обоими глазами и говорить: «Вы просто не знаете, вы просто не в курсе, в действительности все ого-го как» и так далее.
И действительно, Китай относится к этому конфликту, как было еще раз подтверждено, собственно, в этих заявлениях, как к какому-то сложному событию. Глубинные причины конфликта сложнее, чем их такая лобовая, поверхностная, упрощенная трактовка, которая встречается в речах европейских политиков. Вот о чем говорил этот посол по имени Фу Цун. И мы вправе, в общем, считать эти его заявления не просто его мнением или каким-то его комментарием, а таким достаточно серьезным разъяснением китайской политики.
Но это, собственно, к вопросу о том… Может быть, кто-то помнит, я говорил об этом, когда появился вот этот так называемый план урегулирования, предложенный Китаем. Я тогда обращал ваше внимание (это совсем несложная мысль, не надо быть совсем китаеведом для того, чтобы это понять), что там, в общем, вмонтирована одна очень важная вещь. Туда прямо битым словом вставлено уважение территориальной целостности всех стран. Всех стран. Украины тоже. А по нынешним временам за словами о территориальной целостности Украины стоят совершенно конкретные вещи, и в том числе вещи, для России в ее путинском исполнении, для вот этого фараонова царства, абсолютно невыносимые. Например, Крым.
И снова сейчас этот самый Фу Цун прямо сказал о том, что Китай не оказывает России военной помощи и не признает российскими аннексированные территории Украины, включая Крым и Донбасс. Эта штука дорогого стоит, потому что, в общем, все те танцы и все те песни, которые мы услышали и увидели после совсем недавнего визита Си Цзиньпина в Москву, это очень интересно оттеняет и позволяет очень ясно понять, что было выдумано в российской интерпретации итогов этого самого китайского визита.
А значение этого совершенно колоссальное. Потому что, конечно, Китай, мощь Китая, влияние Китая, экономический потенциал Китая, политические амбиции Китая, страх перед Китаем в том, например, что касается вечной истории: а не захочется ли китайскому руководству воспользоваться моментом и тем временем, пока идет война, решить какие-то свои вопросы? Прежде всего имеется в виду тайваньский вопрос. Вот это всё — это последняя надежда путинской России. Больше опереться не на что. Все истории про то, что если мы будем очень стараться, нас поддержат ЮАР и Бразилия (нас — в смысле, вот эту путинскую Россию) — все это, конечно, не стоит и гроша без главной и единственной поддержки, на которой все держится. Сегодня путинское фараоново царство висит на одном гвоздике. Этот гвоздик китайский. Это единственное, что может их спасти или, во всяком случае, как-то продлить их историю, историю их фараонова царства.
О. БЫЧКОВА: Ну и сюда же, конечно, идет эта невероятно смешная, конечно, новость из Совета Безопасности Организации Объединенных Наций, где Марии Львовой-Беловой, российскому уполномоченному по правам ребенка, которая, как мы знаем, сейчас оказалось в этом списке из двух фамилий для… как бы это поприличнее высказаться-то?
С. ПАРХОМЕНКО: Для ордера на арест в Международный уголовный суд.
О. БЫЧКОВА: Для ордера на арест в Гаагу. И вот ей прямо буквально в Совете Безопасности сказали: «Будешь свои доклады делать непосредственно в Гааге». Британская делегация заблокировала видеотрансляцию.
С. ПАРХОМЕНКО: Это все имеет такой немножко театральный оттенок — вся вот эта борьба вокруг трансляции: а появится ли она, будет ли звучать ее голос хотя бы из динамиков, будет ли ее светлый образ хотя бы на экранах там, в ООН? Нет, не будет. Если хотите давать показания, то давайте их в суде. По-моему, очень точно и решительно сформулировано. Но за этим за всем есть одно важное обстоятельство: Россия несколько дней тому назад, российская делегация, заступила на председательский пост в Совете Безопасности.
О. БЫЧКОВА: Песков уже обещал яркое представительство. Председательство.
С. ПАРХОМЕНКО: Да, это все, надо сказать, довольно быстро. Представительство меняется каждый месяц, что ли, что-то такое. Во всяком случае, недолго сидеть на этом стуле гражданину Небензе. Но вот что важно. Первое же, что они бросились делать, первое, на что они употребили свои председательские полномочия, первое, что они начали продавливать изо всех сил — это слушания по поводу проблемы вывоза детей из зоны боевых действий. Вот ничего важнее сегодня нет, что можно было бы обсуждать. Ни, собственно, саму войну, ни поставку вооружений, ни географическое перемещение тактического ядерного оружия на белорусскую территорию и последствия этого шага — ничего. Вот главное сейчас — это выяснить, а что же там на самом деле происходит с этими детьми, которых то ли вывозят, то ли не вывозят, то ли добровольно, то ли злодейски, то ли под давлением, из зоны боевых действий.
Это в точности, один в один, история про то, что «я скакала 3 дня для того, чтобы сказать вам, как вы мне безразличны». Вся эпопея с выпуском ордера на арест Путина и Львовой-Беловой до такой степени не имеет никакого значения, до такой степени безразлична, до такой степени презираема, до такой степени смешна, до такой степени безосновательна, до такой степени вот это все, что первое, что делает Россия, оказавшись в этом положении временного председателя Совета Безопасности ООН — это бросается как-то с этим справляться. Добывать какие-то новые аргументы, как-то оправдываться. И на это им совершенно справедливо говорят: «А чего вы здесь-то оправдываетесь? Вас же в суд вызвали, а не в ООН».
О. БЫЧКОВА: Когда судья спросит, тогда и…
С. ПАРХОМЕНКО: Да, все это вы объясните дяденьке прокурору. Чего вы нам-то хотите это все объяснять? Это, конечно, что называется, дернулись. Дернулись и продемонстрировали, до какой степени они не боятся, до какой степени не придают значения и до какой степени считают заведомо ничтожным.
Вот в такие моменты мы понимаем, что на самом деле важно, что неважно. И вот в такие моменты весь разговор о том, что выдача этого ордера на арест является началом какого-то очень важного процесса, который меняет ситуацию, который меняет психологию всей ситуации, когда сегодня любой человек, находящийся вблизи этого самого фараона, в тени этих его пирамид, прикладывает это к себе и думает: «А как я буду выглядеть тогда, когда это придет ко мне, когда я окажусь в этом списке и когда мы вместе с госпожой Львовой-Беловой будем выпрашивать разрешение выступить в свое оправдание? Вот пока она выпрашивает — точнее, для нее выпрашивает российская делегация, — а однажды это будет и для меня тоже».
Вот и разница. Вот что произошло. С некоторым опозданием мы получили это доказательство. Потребовалось чуть-чуть подождать, прежде чем это стало до такой степени ясно. Зато стало ясно окончательно и с необыкновенной отчетливостью, я бы сказал, проявилось.
О. БЫЧКОВА: Некий малообъяснимый ассоциативный ряд сразу направляет меня в сторону президента Трампа, которому светит 136 лет тюрьмы по 34 обвинениям. Даже не знаю, что это за ассоциация такая у меня возникла. Но тут тоже люди просят прокомментировать, конец ли это его политической карьеры и так далее.
С. ПАРХОМЕНКО: Нет, конечно, это не конец никакой карьеры, потому что американская политика построена на избирателях. До тех пор, пока у этого человека есть сторонники, до тех пор, пока есть люди, которые хотели бы видеть его президентом, люди, которые ему доверяют, и люди, которые его ценят… А таких людей в Америке по-прежнему немного. Социологи говорят нам, что их количество постепенно сокращается и сократилось довольно радикально с тех пор, как Трамп перестал быть президентом. И можно понять, почему это происходит — сейчас скажу про это несколько слов. Но, тем не менее, какое-то количество есть, а значит, карьера сохраняется.
Вся американская политическая система и американское законодательство построены таким образом, будто специально, что даже человек, находящийся под обвинениями, даже человек, находящийся в состоянии судебного процесса, который может кончиться для него очень плохо — даже в этих обстоятельствах человек может и участвовать в выборах, и даже выиграть выборы, и даже отправлять обязанности этого выбранного лица, которые (обязанности) он на этих выборах получил. Так что нет. Те, кто хотели бы как-то разрушить Трампа, навсегда избавиться от Трампа и забыть о Трампе, давайте еще немножко потерпим. Еще не совсем это произошло.
Но факт остается тем, что опять… Это, конечно, очень опасно для любого наблюдателя, любого комментатора — в той позиции, в которой я сейчас нахожусь, в позиции комментатора — оказываться в ситуации, когда приходится ссылаться на самого себя и напоминать о каких-то своих собственных утверждениях, о своей собственной позиции. Но ничего тут не могу поделать. Действительно мои прогнозы на протяжении многих лет, еще в то время, когда Трамп был президентом и готовился к своим выборам на второй срок, и меня спрашивали: «Собственно, в чем сейчас вопрос для Трампа? Собственно, за что он сражается?». Я говорил тогда, что для Трампа в тот момент, когда он выезжает из Белого дома, когда он перестает быть президентом, жизнь состоит только из одного — из бесконечных, нескончаемых судебных процессов или попыток от этих судебных процессов избавиться, как-то их отодвинуть, отсрочить, сделать вид, что он не имеет к ним никакого отношения, но это превращается, собственно, в содержание его деятельности.
Когда я это говорил, я еще не знал, что будет эпизод со штурмом Капитолия, со всеми этими бесчинствами толпы, которые Трамп спровоцировал и которых он, во всяком случае, не захотел предотвратить тогда, когда это началось, не захотел остановить. И это, конечно, добавило мотивов, добавило обвинений, добавило будущих приговоров, которые Трампу еще предстоят по этой части.
Этого всего я еще не знал, когда я это говорил. Я думал, что дело ограничится только теми злоупотреблениями, которые были за ним, пока он был кандидатом в президенты и пока он был президентом. Этих злоупотреблений было предостаточно, и американская пресса много об этом писала. Это был странный президент, который много чего себе позволял и обращался и с законом, и со своими обязанностями, и со своими возможностями, со своими полномочиями и с теми деньгами которые оказались так или иначе от него зависимы — обращался с этим всем довольно вольно.
Я говорил о том, что ему предстоит всю оставшуюся жизнь как-то спасаться от обвинений в этом. Так оно, собственно, и происходит. Те обвинения, которые сейчас — это, собственно, самый кончик. Это маленькая штучка. Это, собственно, начало — по поводу того, что вот он на этапе избирательной кампании заткнул каких-то…
О. БЫЧКОВА: Женщин и швейцаров.
С. ПАРХОМЕНКО: Да, каких-то актрис, которые что-то такое пытались про него рассказывать, а он не хотел, чтобы рассказывали. Заплатил немножко денег по сравнению с теми колоссальными суммами, которыми он ворочал в ходе своей избирательной кампании и в ходе своего президентства.
При том, что сам он, как впоследствии выяснилось (вот сейчас выяснилось), оказался человеком в экономическом смысле довольно неблагополучным. Известно, что он много раз оказывался банкротом. Вот сейчас тоже выяснилось, что его богатства в значительной мере воображаемые. И, видимо, именно поэтому он столько лет скрывал свои налоговые документы. Вы помните — а кто не помнит, погуглите и посмотрите, — это, в общем, тоже вполне смехотворная история: сколько лет из него пытались добыть эти налоговые декларации, чтобы понять, у него вообще за душой есть что-нибудь или нет.
Тем не менее, он много чем, так сказать, вращал за это время. И те суммы, о которых идет речь — они, в общем, почти ничтожны. Какие-то там несчастные сотни тысяч долларов, подумаешь? С их точки зрения, «подумаешь?». Но это начало. Это некоторое, я бы сказал, лишение судебно-политической девственности. И следующим будет проще. И если сейчас выходит журнал «Тайм» с оранжевым, а точнее, рыжим отпечатком пальца на обложке, который свидетельствует, собственно, то, что происходит с Трампом, которого заставляют давать отпечатки пальцев, вот в этом смысле — в том смысле, в каком их дает человек…
О. БЫЧКОВА: Которого сажают в тюрьму.
С. ПАРХОМЕНКО: Ну, не сажают еще в тюрьму, но которого, так сказать, берут под стражу. Пусть на какие-то мгновения, на очень непродолжительный срок, пока проделывает с ним какие-то околосудебные процедуры. Вот сейчас по первому разу это как-то очень страшно необычно. И на этой же обложке «Тайм» появляется надпись «Беспрецедентно». Все, теперь прецедент. И следующим будет проще. Следующие отпечатки пальцев пойдут как по маслу. И в следующий раз, когда ему будут говорить вот эти знаменитые знакомые нам по разным детективным фильмам и боевикам слова: «Любое слово, вами сказанное, может быть использовано против вас»… Вообще этот текст должен быть у Трампа вытатуирован на лбу, потому что, собственно, все, что он намолотил за свою жизнь, используется непрерывно против него. Но в следующий раз это пойдет уже проще.
Вот, что называется, мечты сбываются. Прогнозы сбываются тоже. Вот они сбываются пока в такой форме, но, конечно, это еще не конец. Мы с вами еще поговорим про Трампа и посмотрим на Трампа. И праймериз с Трампом, и чего только еще не будет с Трампом. Хотя, конечно, этот Трамп уже не тот. Совершенно очевидно, что идей у него немного, и, собственно, вот это срок, пока он находится не в президентском кресле, уже срок Байдена, он употребил вот на это — на то, чтобы оправдаться, объясниться за прошлое, как-то побороться за ранее проигранное. Но совершенно очевидно, что это человек, который не движется вперед, не предлагает ничего, не задумывается ни о чем, что будет завтра. Он весь живет, так сказать, с шеей, вывернутой назад, и мучительно стряхивает с себя всех этих чертиков, которые на него напрыгнули за все эти годы его политической несчастной карьеры.
О. БЫЧКОВА: Давай сейчас прервемся буквально на минуту-полторы, чтобы нашим зрителям и слушателям напомнить, что у нас есть прекрасного на «Живом гвозде», рассказать про еще одну новую книжку на shop.diletant.media. Это все пройдет сейчас очень быстро. Вернемся.
АНОНС.
О. БЫЧКОВА: Мы продолжаем наше «Особое мнение» на «Живом гвозде». Прежде, чем продолжить обсуждение сегодняшних политических новостей, я расскажу очень коротко буквально про еще одну книжку на сайте shop.diletant.media. Это «История Российского государства» Бориса Акунина. Красивая книжка с открыткой от автора. Тут написано, что попробуем разобраться в причинах гибели Российского государства, Российской империи. В общем, я ее не читала, но если бы могла заказать, заказала бы тоже, потому что можно и читать, и дарить, ну и радоваться тому, что Борис Акунин дал нам сейчас еще один замечательный повод для обсуждений и рассуждений. Не забывайте заходить на shop.diletant.media и смотреть, что там еще появляется.
А мы вернемся к нашим сегодняшним событиям, и в том числе к тому, что о них спрашивают слушатели и зрители. И один из вопросов — это прямо в Фейсбуке тебе написал Павел: «Как вы отнеслись к откровениям бежавшего сотрудника ФСО? Насколько достоверными они вам кажутся? Будут ли еще подобные побеги в будущем?». Последний вопрос мне нравится больше всего, на него ответ самый простой.
С. ПАРХОМЕНКО: Вы знаете, удивительным образом, когда я читал это интервью, у меня есть мои собственные личные воспоминания в связи с этим. Дело в том, что я однажды летал с этими людьми — собственно, с этой службой, которая обеспечивает связь президента Российской Федерации во время его зарубежных командировок.
Это, правда, было очень давно, это было еще в эпоху президента Ельцина. Я был журналистом, который сопровождал президента во время американского визита. Я работал в газете «Сегодня» тогда. И мне предложили быстренько залететь вперед, чтобы встречать президента, который перелетал из города в город (он перелетал из Нью-Йорка в Сиэтл), залететь заранее в Сиэтл и там ждать Бориса Николаевича Ельцина. Что я с удовольствием сделал. Вместе с еще парой коллег мы сели тогда в такой военно-транспортный самолет, который вез в Сиэтл один из двух комплектов президентской связи. Они работают как бы попеременно — то один, то другой. Их забрасывают заранее на место пребывания президента.
И я за время этого многочасового перелета — представляете себе: через всю Америку, из Нью-Йорка в Сиэтл — успел поговорить с этими людьми, посмотреть на их быт. В общем, это такие, я бы сказал, пролетарии политического труда. Это люди с очень тяжелым образом жизни, которые вот таким вахтенным образом летают с этой аппаратурой. Но там было еще дополнительное смешное обстоятельство — что весь этот самолет, который, разумеется, поскольку там секретная президентская связь, не досматривается никем и ничем, никакой таможенник не может туда сунуть нос, — так вот этот самолет был битком набит всякой контрабандой.
Впрочем, довольно невинной контрабандой. Там везли какой-то огромный холодильник. Кто-то вез двигатель от «Мерседеса», очень красиво упакованный, в такую толстую пластиковую пленку. Какие-то бесконечные автомобильные шины, какие-то ящики, мешки с чем-то, какие-то лекарства, одноразовые шприцы — чего там только люди с этим самолетом не перевозили, пользуюсь тем, что никто на него не посмотрит.
Но в остальном это люди, которые заняты этой самой президентской связью. И это такие люди — я бы сказал, они сами мало что знают, мало к чему допущены. Это не политический персонал, прямо скажем. Это в прямом смысле этого слова технический персонал. Как я понимаю, вот человек ровно из этих. Не знаю, возит ли он холодильники и двигатели от «Мерседеса» — сейчас, наверное, это все уже как-то иначе устроено. Но обязанности его вот такие. Поэтому ждать каких-то больших политических откровений от него, конечно, невозможно.
О. БЫЧКОВА: Но детали прикольные там, согласись.
С. ПАРХОМЕНКО: Несомненно.
О. БЫЧКОВА: И выглядят правдоподобно.
С. ПАРХОМЕНКО: Да, это люди, которые все-таки видят этот процесс вблизи, видят какие-то подробности этого процесса вблизи. Вся вот эта история с бесконечной боязнью заразиться, бесконечной мнительностью по поводу вирусов и прочее — все это мне показалось довольно правдоподобным и похожим на наши представления о том, как это все устроено.
О. БЫЧКОВА: С одинаковыми кабинетами.
С. ПАРХОМЕНКО: Да, ровно как и животрепещущая тема со всякими подменами, всякими двойниками и всем остальным. Я должен вам сказать, что я давно свою позицию сложил по этому поводу и много раз говорил по про это. Я абсолютно убежден, что у Путина есть не двойники, а дублеры. В таком, я бы сказал, кинематографическом смысле. Вот ровно так же, как мы знаем, что когда, не знаю, Брюс Уиллис выпрыгивает из окна в каком-нибудь очередном боевике и приземляется на крышу автомобиля, кубарем с нее скатывается, немедленно садится верхом на лошадь и скачет дальше, это делает не он. Это делает человек, который по каким-то общим очертаниям на него похож. Ну и что? Он не становится от этого Брюсом Уиллисом. Он каскадер кинематографический.
Вот такие каскадеры, которые могут где-то пройти вдалеке, посидеть за рулем автомобиля, помаячить за затемненным стеклом, помахать откуда-то рукой, сделать вид, что президент здесь присутствует — таких людей должно быть предостаточно. И это, в общем, технически совсем не сложно. Найти человека, похожего по габаритам, приблизительно его замаскировать, приблизительно его постричь, одеть его в такой же костюм, научить его примерно так махать рукой — вот, собственно, и все.
Но что касается содержательных действий, в чем часто подозревают каких-то вот этих двойников президента — «вот это выступил не Путин», «вот это говорил не Путин», «вот это сейчас здесь стоял не Путин», — нет, это абсолютно невозможно, во-первых, пластически, потому что такой уровень имитации абсолютно невозможен. Я говорил с актерами на эту тему, в том числе с актерами очень мастеровитыми именно в этой области, в области перевоплощений. Не буду сейчас раскрывать вам имен, но это прямо звезды первой величины, которые умеют, так сказать, принимать разные образы. Они твердо мне сказали, что это абсолютно невозможно.
А кроме того, есть технические системы, средства анализа — прежде всего средства анализа голоса. Вот это невозможно скрыть никаким способом. Голос анализируется по частотам и всяким характерным модуляциям чрезвычайно точно, чрезвычайно детально.
О. БЫЧКОВА: Да, это как отпечатки пальцев.
С. ПАРХОМЕНКО: Никаких шансов нет это подделать. Поэтому не надо это преувеличивать. Но главное, что мы извлекаем из этой истории — это образ человека, отделенного от действительности. Это важно, потому что это действительно один из ключевых факторов, который привел много к чему, что произошло с нами со всеми и с Россией за это время: во главе России стоит человек, который далеко от реальности. Который не контактирует с этой реальностью, у которого нет никаких возможностей прямой связи с этой реальностью — альтернативной связи, проверяемой связи. Который находится в рабстве у тех, кто обеспечивает ему, так сказать, каналы знакомства с действительностью.
Вот это полностью подтверждается этим интервью. И в этом смысле оно очень правдоподобно и полностью соответствует тому, как мы это себе представляем: эта бесконечно запоздалая информация, вечная подготовка к уже случившимся, уже прошедшим и давно отставшим событиям и, главное, бесконечная ежеминутная подверженность разнообразным влиянием.
Вот это удивительный парадокс этого самого путинского фараонства, когда, с одной стороны, мы все время говорим о человеке, который абсолютный самодур, который не слушает никого и ничего и поступает в зависимости от каких-то теней и бесов, которые живут у него в голове, а с другой стороны, этот человек естественным образом невероятно зависимый, собственно, от тех, кто поставляет ему эту информацию. Кто-то когда-то сказал ему, что у него сильная армия. Кто-то когда-то сказал ему, что Украины как государства не существует, что украинские граждане не ценят свое государство, свою независимость, свой язык, свою власть, свои возможности, свои перспективы и так далее. Кто-то когда-то ему сказал, что Запад не вступится за соседнюю страну, если он подвергнет ее агрессии. Ему ведь кто-то когда-то это все рассказывал. Кто-то ему объяснял это — что доллар рухнет, что не выживут без газа и все прочее. Он же не с потолка это взял, ему кто-то рассказывал это. И вот он попал в эту чудовищную зависимость. Интервью в данном случае это подтверждает.
И это, конечно, очень плохая новость. Это очень плохая новость, что человек, который принимает решения, от которых в конечном итоге зависит жизнь миллионов людей — этот человек принимает их, опираясь на ложные обстоятельства, на ложную информацию, на ложные представления о мире.
Конечно, это повышает шансы на то, что история этого человека сметет. Рано или поздно это даст (собственно, оно уже дает) о себе знать. Никакого 3-дневного блицкрига не получилось, а получилась изматывающая война, которая убивает его власть и убивает его царство постепенно. Да, конечно, история, обстоятельства, события, человечество когда-нибудь его накажут за это. Но много еще будет принято ужасных, безумных решений, построенных на ложном представлении о том, как что устроено. И однажды может быть принято и решение о применении ядерного оружия точно так же. И однажды может быть принято решение о применении другого оружия массового уничтожения. Потому что кто-нибудь ему скажет, что, во-первых, это эффективно, а во-вторых, нам ничего страшного. «Как-нибудь мы сами, принимающие решение об этом, — скажут ему. — мы сами как-нибудь выживем». Это будет ошибка. Это будет ложь. Это будет подлая дезинформация. Но узнает он об этом позже, и узнает вместе со всеми нами. Вот о чем это интервью и почему оно важно.
О. БЫЧКОВА: Не избежим этой темы, конечно, хотя последние несколько дней уже все, кажется, было сказано и обсуждено, и ясности пока нет. Но вот этот взрыв, этот теракт, который произошел в Петербурге, это убийство так называемого военкора Татарского — я все равно, конечно, должна тебя об этом спросить, потому что многие люди здесь тоже задают вопросы, слушатели и зрители, что ты думаешь и что вообще можно думать по этому поводу: кто террорист, кто убил, почему, кто за этим стоит и так далее.
С. ПАРХОМЕНКО: Об этом следует думать главное — что это война. Это полномасштабная война. Войны такого масштаба и такого, так сказать, разворота не идут в аквариуме или в каком-то загончике, на какой-то ограниченной территории, на территории только одной из воюющих стран и так далее. Это абсолютно исключено и рассчитывать на это нельзя. Война будет идти на территории тех стран, которые ведут эту войну. Одной из этих стран является Россия, и на ее территории будет идти война.
Она будет идти в разных формах, в том числе в форме терроризма. Терроризм сопутствует войне, диверсии сопутствуют войне, убийства в той или иной мере, таким или иным образом значимых людей на вражеской территории, так сказать, во вражеском стане являются естественным элементом войны.
И если кто-то почему-то думал… Вот, например, возвращаясь к нашей предыдущей теме: тот человек, который сидит в замкнутом бункере в Кремле и общается с миром через каких-то нелепых посредников — если они ему говорили, если они ему врали, что без этого обойдется, так это они ему врали. И вот теперь всем — и ему в том числе, и всем на свете — предстоит убедиться, что нет, так этого не будет. Теракты будут, диверсии будут, люди будут гибнуть. И будут гибнуть и те люди, которые должны были погибнуть в этих обстоятельствах, то есть разжигатели войны, непосредственные участники агрессии, люди, на которых построена агрессивная идеология, и так далее — то есть те, против кого, собственно, и направлены эти теракты, — так и случайные люди.
На войне гибнут случайные люди. И виноват в этом тот, кто начал эту войну, кто развязал эту войну и кто организовал эту агрессию. Вот он несет ответственность за гибель людей на обеих сторонах. Потому что в конечном итоге ответ на любой вопрос: «А как так вышло, что разбомбили именно этот дом?», «Как вышло, что ракета прилетела именно сюда?», «Как вышло, что взорвали именно в этом кафе?», «Как вышло, что эти люди оказались недалеко от той бомбы, которая взорвалась в кафе?», «Кто в этом виноват и как так вышло?» — вот он и виноват, тот, кто организовал войну. Если бы войны не было, ничего этого бы не было.
И все разговоры о том, что мы начали эту агрессию, потому что кто-то собирался на нас нападать — ложь по той простой причине, что если кто и собирался, то тот не напал. Ничего этого не произошло. Все это осталось в ваших фантазиях, все это осталось в вашем воспаленном мозгу. А вот ваша агрессия настоящая. Она случилась, ее можно потрогать рукой. Можно палец окунуть в ту кровь, которая течет благодаря тому, что вы действительно сделали. А все остальное — ваше выдумки и ваши фантазии.
Так что этот теракт, этот взрыв — когда-нибудь мы узнаем, кем он организован. Организован ли он украинским военным руководством, или украинской разведкой, или людьми, которые сочувствуют Украине, или людьми, которые разбираются внутри каких-то российских политических интриг и борьбы за российскую власть, или людьми, которые имеют претензии к тому конкретному уголовнику, убийце и грабителю, который скрывался (да, в общем, даже и не скрывался) за этим псевдонимом Владлен Татарский… Уже кто только ни видел этот знаменитый отрывок, как он говорит, что «всех убьем и всех ограбим».
О. БЫЧКОВА: «Как мы любим».
С. ПАРХОМЕНКО: Как мы любим, да. Он очень любил убивать и грабить. И любил еще третью вещь: он очень любил хвастаться этим. И вот результат: его, так сказать, жизненная философия привела его вот сюда, в эту точку, где случился этот взрыв, в котором он виноват, несомненно, и сам. И его, так сказать, биография — это биография бандита и убийцы. Биография человека, который должен был кончить как-нибудь ужасно.
И ничего удивительного, что это произошло таким образом, практически на наших глазах. Ничего удивительного в этом нет. Но вне зависимости от того, что стоит за этим конкретным терактом, терактов будет еще много, и они будут происходить в России, в том числе в больших городах, в том числе в присутствии мирных жителей, которые рискуют всякий раз. Кстати, здесь надо иметь в виду, что те люди, которые были в этом кафе — они, конечно, рисковали особенно. Они знали, что они идут в логово, они идут в притон.
О. БЫЧКОВА: В пригожинский притон.
С. ПАРХОМЕНКО: В притон агрессивного, я бы сказал, информационного разврата. Вот так я бы обозначил это заведение. Они идут, чтобы что там делать? Они идут бесноваться. Вот так можно было бы описать то, что происходило там. Там происходило такое коллективное беснование на военные темы, по военному поводу — по поводу агрессии в Украине, по поводу убийства мирных жителей, по поводу грабежей и мародерства, которое там произошло. Они там бесновались на эту тему. Ну вот частью этого беснования оказался этот взрыв.
Есть еще вторая сторона этого дела — те обвинения, которые немедленно после этого прозвучали. Совершенно очевидно, что агрессивной российской государственной машине, карательной машине сегодня нужны поводы, нужны враги и нужны способы разворачивать еще дальше, еще шире свои репрессии против людей. И понятно, что они будут цепляться за любые поводы.
Я абсолютно убежден, что никто не взрывает бомбы, не убивает сторонников и, так сказать, бесноватых пропагандистов для того, чтобы получить повод для дальнейшего агрессивного нападения. Но если он появился, то почему им не воспользоваться? Если этот взрыв произошел, если этот труп лежит и если этот, так сказать, человеческий материал таким образом отработан, то почему бы, собственно, не употребить это в дело?
Вот они и употребляют в дело. Они немедленно это подхватили. Большого ума для этого не надо, большой реакции для этого не требуется. Немедленно подхватили и немедленно объявили, что это вот, значит, сторонники оппозиции, что это сторонники Навального, что это еще кто-то. А что еще они должны были сказать? «Это мы, идиоты, развязали войну и теперь нас убивают на наших собственных улицах»? Они в этом, что ли, должны были признаться? Нет, разумеется, они повесили это всё на тех, кого они больше всего ненавидят и кого они больше всего боятся в российском обществе. Это те, на кого они готовы употребить каждый патрон — политический, пропагандистский патрон, который в их руках появляется.
Ну вот, употребили. Употребили таким способом. И будут продолжать это делать. Совершенно очевидно, что репрессии будут разрастаться, и все большее и большее количество невинных людей по все более и более абсурдным обвинениям будут оказываться под этим давлением и будут служить инструментом для устрашения остальных. Задача же в чем? Как можно более свирепо разорвать тех, кто попал к ним в руки, для того, чтобы потом эти окровавленные ошметки продемонстрировать остальным и сказать: «Вот смотрите, что с вами будет, если вы тоже попробуете дернуться». Все очень просто.
О. БЫЧКОВА: А Эвана Гершковича, московского корреспондента «Wall Street Journal», захватили в качестве заложника?
С. ПАРХОМЕНКО: Да, конечно. Это совершенно другая история. Это обменный фонд, который нужно каким-то образом формировать. Сейчас уже есть несколько вариантов того, зачем в точности мог бы понадобиться вот такой, я бы сказал, высококачественный заложник, корреспондент крупного, влиятельного западного издания с огромной аудиторией, известный журналист, имя которого очень многое говорит западной публике.
Это, конечно, дорогой товар. И тут опять надо иметь в виду, что расчет ведь, достаточно циничный, идет и на западное общественное мнение, которое в этой ситуации начинает давить на политиков. Любой президент в этой ситуации начинает получать требования, начинает получать упреки. Он начинает чувствовать вокруг себя достаточно агрессивное отношение своих собственных избирателей, которые говорят: «Да спасите же вы его! Да что ж такое? Почему вы не можете его вытащить? Немедленно сделайте что-нибудь!». Вот это вот «сделайте что-нибудь!» — это, конечно, тот фактор, на который сейчас те, кто организовали это похищение Эвана Гершковича, очень рассчитывают.
Есть несколько вариантов. Первая фамилия, которая приходит в голову в качестве того, на кого мог бы быть рассчитан этот дорогой обменный товар — это Вадим Красиков, человек, который сидит сейчас в берлинской знаменитой тюрьме Тегель на пожизненном заключении за то, что он убил здесь, в Берлине, человека по фамилии Хангошвили, Зелимхана Хангошвили, чеченского активиста.
Это было очень нагло, это было как-то очень демонстративно, это было, что называется, на глазах у всех. Моментально нашли, моментально разоблачили, моментально судили. И тем не менее, совершенно очевидно, что это подготовленный наемный убийца. Никакой там бытовой вражды, не знаю, никакого конфликта в данном случае между убийцей и его жертвой не было. Совершенно ясно, что это заказное убийство, и совершенно ясно, что это присланный специально из России человек. Кем присланный, это другой вопрос. Прислан ли он чеченским руководством, или Кремлем, или российскими спецслужбами, или кем-то еще — здесь есть несколько разных вариантов.
Но вот один претендент, так сказать, на обмен — это вот этот самый Вадим Красиков. А другой претендент — это человек по имени Сергей Владимирович Черкасов, недавно разоблаченный, один из последних таких глубоких нелегалов российской разведки. Вы, может быть, помните: под бразильскими документами медленно, очень терпеливо на протяжении почти 15 лет он продвигался в высокие европейские сферы. Между прочим, прежде всего в Международный уголовный суд. И в какой-то момент умудрился наняться сотрудником Международного уголовного суда под поддельной личностью. У него был бразильский паспорт, поддельное бразильское имя — он там назывался Виктор Феррейра.
Это очень дорогая и очень ценная фигура, потому что, во-первых, сам этот разведчик, что называется, дорогого стоит. По всей видимости, это такой высококачественный, высокопрофессиональный кадр, в отличие от Петрова и Боширова, которые шпиль едут смотреть. Он все-таки продержался 15 лет, пролез достаточно глубоко и сумел создать целую огромную легенду. А кроме того, это очень важный источник для того, чтобы понять, как вообще устроена вся эта система нелегальной разведки, где этих людей готовят, как их готовят, каковы особенности их, так сказать, профессионального почерка и так далее.
Понятно, что многое из этого Черкасова уже добыли. Как я понимаю, он довольно давно уже находится в руках тех, кто его разоблачил и арестовал. Но понятно, что каждый лишний день здесь добавляет ущерба. И понятно, что в этой ситуации можно было бы специально подбирать какой-то обменный фонд для того, чтобы этого человека вытащить.
Вот, собственно, на сегодня есть два основных варианта, на кого можно пытаться обменивать. И понятно, что будут со всех сторон оказывать давление сегодня на политическое руководство Соединенных Штатов, на руководство НАТО с тем, чтобы стимулировать этот обмен. И в зависимости от того, получится ли это, будет ли это удачно — в зависимости от этого, видимо, эта добыча заложников будет превращаться в более или менее массовую процедуру. Мы вообще вправе, к сожалению, ждать, что этих случаев будет еще много. К сожалению, в России сегодня по-прежнему остается довольно много иностранных граждан, в том числе и много журналистов.
И здесь я должен обратить ваше внимание на то, что, пожалуй, впервые за вот этот год огромный список подписей журналистов, известных журналистов, появился под письмом с требованием освободить Эвана Гершковича. Я и сам подписал это письмо и принимал некоторое участие в его подготовке. Я бы сказал, что это важный факт такой появляющейся солидарности российских медиа, уехавших из России. Вы можете видеть это письмо и в «Медузе», и в «Новой газете. Европа», и на сайте «Редколлегии». В общем, в очень многих медиа сегодня оно появилось. Вот такого рода агрессия против наших коллег возбуждает и противодействие в виде вот такой появляющейся солидарности. Это очень важно, и я надеюсь, что что-то в результате получится из вот этих зарождающихся солидарных отношений между журналистами.
Но, к сожалению, это ровно так же, как терактами. Это не конец, а начало этой истории. Это не конец, а начало длинной серии. И эта серия будет настолько длинна, насколько длинной окажется война. И как-то надеяться, что без этого как-нибудь обойдется, невозможно, а противостоять этому невозможно тоже. Ну невозможно полностью опустошить Россию в смысле граждан иностранных государств, которые там находятся. Все равно там есть какое-то количество дипломатов, там есть какое-то количество журналистов, там есть какое-то количество специалистов. Понятно, что бизнес весь может и должен немедленно уехать, потому что речь идет всего только о деньгах. Значит, эти деньги, может быть, стоит потерять, и контроль над этими компаниями, может быть, стоит потерять, но людей сохранить. Но дипломаты хотя бы в каком-то минимальном количестве никуда не денутся. Совершенно очевидно, что это будет продолжаться.
И к тому же, это будет продолжаться еще и по мере развития всей истории с судом. И здесь мы должны вернуться к этому. Я нисколько не удивлюсь, если через некоторое время будет появляться все больше и больше этих ордеров на арест, и в том числе эти ордера будут касаться людей, которые реально передвигаются за пределами Российской Федерации. И в какой-то мере эти заложники могут пригодиться еще и для этого. Потому что если завтра в этом положении окажется, не знаю, кто-нибудь из российской миссии в ООН в Нью-Йорке, что я вполне могу себе предположить, потому что эти люди говорили чудовищные вещи, чудовищно врали, отвратительно лицемерили и вообще, что называется, наговорили себе уже на многие обвинения в поддержке и разжигании этой агрессии — я совершенно не удивлюсь, если однажды появится ордер на арест кого-то из них. Вот в этой ситуации заложник тоже может очень пригодиться.
О. БЫЧКОВА: Закончим на этом. Спасибо большое всем, кто был сегодня с нами в этом эфире! До встречи! Счастливо, пока!
С. ПАРХОМЕНКО: Спасибо, счастливо! До пятницы!
О. БЫЧКОВА: Пока!