«Особое мнение» Максима Шевченко
Заморозки и неготовность ЖКХ — не думаю, что в 24-м году что-то более ужасное, чем в 23-м или в 22-м. Из года в год повторяется одно и то же. Но существуют две реальности. Реальность, в которой это происходит, но не становится транслируемым по телеграм-каналам, которые аффилированы с каналами администрации президента. Мы это видим. Что по ситуации в Подмосковье разгоняли информацию, очевидно понижая Воробьеву KPI…
Поддержать канал «Живой гвоздь»
Н.ВАСИЛЕНКО: Понедельник 15 января. У микрофона — Никита Василенко. Приветствую всех наших зрителей и слушателей. Вы смотрите программу «Живой гвоздь». И, как всегда, на своем месте — программа «Особое мнение» политика и журналиста Максима Шевченко. Максим, здравствуйте!
М.ШЕВЧЕНКО: Здравствуйте, Никита, здравствуйте, уважаемые зрители.
Н.ВАСИЛЕНКО: Хочу начать сразу с главной новости: В России зафиксировали рост числа пациентов с алкогольной зависимостью. Вот с 10-го года планомерно снижалось, а теперь — бац! — снова пошло наверх. Максим, с чем вы это связываете?
М.ШЕВЧЕНКО: Волнения и переживания, доступность алкоголя.
Н.ВАСИЛЕНКО: Если честно, без шуток, для меня эта новость является индикатором.
М.ШЕВЧЕНКО: На фоне войны, на фоне тревог, на фоне бед, которые обрушились на люди, конечно, люди пытаются топить в вине. Это еще от алкоголя зависимость. От мефедрона зависимость не обнаружилась, рост. У нас есть информация, у общественности о том, что это ужасный наркотик, который сводит с ума людей, превращает их в животных, получил широкое распространение среди молодежи, среди элитной молодежи, в частности. Поэтому, я думаю, что алкоголь — это еще отвлечение внимания от большего зла. Наркотизация молодежи чудовищная просто в России. Если у вас даже в Питере на миллиард, по-моему, обнаруживают груз кокаина.
Н.ВАСИЛЕНКО: Но Питер, я так понимаю, является вообще столицей наркотической.
М.ШЕВЧЕНКО: На миллиард долларов или евро, какие-то невероятные объемы. Федеральная служба безопасности, за что ей спасибо, обнаружила этот груз. Это значит, есть рынок, есть потребление в таких масштабах, которое превосходит понимание разумное. Вряд ли Россия является перевалочным пунктом. Скорей всего, она конечный пункт. Где много денег, много беспредела, много сознательно культивируемого аморального поведения и презрения к людям среди детей правящей элиты и среднего класса. Там всегда наркотики будут. Спиртное, мне кажется, так… Потому что народ в основном вымер, который потреблял дешевую водку. В селе, в деревнях вымер, а в городах, наверное, что потребляют? Не знаю я сам ни того, ни другого не употребляю. Наверное, потребляют что-то такое, что позволяет забываться.
Н.ВАСИЛЕНКО: А вообще как можно описать настроение россиян, с которым они пришли в 24-й год, год выборный? Это фрустрация определенная?
М.ШЕВЧЕНКО: Как и настроение американцев, как настроение украинцев, как настроение практически сейчас всех на земле, кто живет, по крайней мере, в Западном полушарии. Я поясню сейчас свою мысль. Это отчаяние, ужас, неуверенность в завтрашнем дне и желание найти почву под ногами.
Людям, живущим в мире монотеизма, в исламском мире, в мире восточного христианства проще, потому что у них почва под ногами изначально существует — это вера. Можно ее критиковать, не соглашаться с этой верой, но это так. Семья, род, опора для человека. И семья и род идут сквозь тысячелетия во многих странах, во многих цивилизациях. Цивилизация Ближнего Востока, цивилизация Кавказа, которая не поддалась разрушению, сознательному разрушению и такой как бы деморализации, которая проводилась как политика по уничтожению кавказского сознания.
Как ранее такая же политика проводилась в отношении русского народа, и результаты этой политики вполне успешны. Русского народа практически нету, а Кавказ погрязает в грехе и разврате.
Есть регионы мира, где все не так на самом деле. Я в Стамбуле, на Палестинской конференции очень много людей видел. Исмаила Хания, он приезжал сюда, Мусу Марзука. Из разных стран исламского мира приехали. Многие палестинцы из диаспоры приехали, живущие в разных странах от Латинской Америки, США, Европы.
Приехал внук Нельсона Манделы, замечательный такой, очень красивый человек…
Н.ВАСИЛЕНКО: Он приехал, соответственно, из ЮАР.
М.ШЕВЧЕНКО: Я не знаю, может быть из Лондона. Я не уточнял, откуда он приехал. Но выглядит очень классно. Метр 90, такой спокойный, красивый, уверенный в себе вождь зулу.
Н.ВАСИЛЕНКО: А для чего все съехались в Стамбул?
М.ШЕВЧЕНКО: Большая палестинская конференция, которая посвящена иску ЮАР в международном суде и вообще тому, что пароисходит. Выступал Исмаил Хания лично, выступали другие люди, и представители палестинского руководства. Выступали представители ФАТХа, между прочим, несмотря на попытки поссорить ХАМАС и ФТАХ, не получается. Выступали представители других палестинских фракций. И все говорят, что, конечно, да, тяжело, все истекаем кровью, но, в общем и целом, говорят, победа будет неизбежной, «победа будет за нами, мы верим, что наша борьба — это не просто борьба Израиля…» Хания даже подчеркнул, что, мол, «мы не воюем с евреями, мы воюем с сионизмом».
Н.ВАСИЛЕНКО: Ну-ка, разделите тогда, пожалуйста, как это, по крайней мере, на конференции разделяется.
М.ШЕВЧЕНКО: Сионизм — это выдуманное политическое националистическое учение о том, что все евреи на земле, где бы они ни жили — в Латинской Америке, Иране, Йемене, в Европе или где-то еще, в Калининграде или Красноярске, на самом деле являются одним народом и бог им даровал землю, несмотря на то, что 30-40 поколений назад их предки не имели никакого отношения к Палестине. Абсолютно выдуманное… Это ничем не отличается от концепции немецкого национализма или французского…
Н.ВАСИЛЕНКО: Но интернационализм коммунистический ведь то же самое, по сути.
М.ШЕВЧЕНКО: Ничего не о же самое, никакой земли никому не дарил, никакой бог. В коммунистическом интернационализме его смысл был в том, чтобы угнетенные всех стран, невзирая на то, в их головы вкладывают правители про национальную всякую принадлежность, объединились на основе понимания общего состояния угнетения. И как раз именно в этом дело. Но сейчас не в этом речь. Вы не туда направили, потому что это вы уводите в сторону.
И в этом как бы суть. И палестинцы считают, уверены просто, что их борьба имеет эсхатологическое, историческое, даже религиозное значение. Тут и христиане были и мусульмане, представляющие палестинцев и коммунисты и фатховцы, самые разные люди. И в общем, это впечатляющее глубокое событие. Я чего-то думаю, что те люди, которых я видел на конференции, их родные и близкие… Тут, например, были трое детишек, у которых в семье погибло 25 человек в Газе. Когда они увидели фотографии свои мам, пап, дедушек и бабушек — и по 2,5 года, по 3 — это, конечно, слезы нельзя было удержать. Они стали из звать: «Идите сюда…». Это, конечно, нельзя инициировать, это на самом деле так. Трое детей, у которых 25 человек — бабушки, мамы, тети — все были убиты под бомбами израильскими.
Поэтому я что-то не думаю, что палестинцы, допустим, наркотизируются или списываются. У них нет отчаяния, у них есть уверенность в том, что их борьба является борьбой, которая меняет историю, и я уверен, что это так, и что их борьба имеет всемирно-историческое судьбоносное значение.
Когда у тех людей, которые сражаются, есть такая уверенность, мне кажется, ни наркотики, ни водка им не угрожают.
Н.ВАСИЛЕНКО: Но все-таки уточнить, как конкретно конференция может помочь остановить кровопролитие?
М.ШЕВЧЕНКО: Она консолидирует людей. Она показывает, что нет страха у людей, она показывает единство палестинского народа и многих в мире, кто его поддерживает…
Н.ВАСИЛЕНКО: Это только разжигает. Это, наоборот, мотивация на борьбу.
М.ШЕВЧЕНКО: Когда Америка оружие поставляет, бомбы и снаряды в бесконечных количествах для убийства палестинских детей — это не разжигает. А когда люди собираются на конференцию, где предлагают различные процессы и мирные сценарии, в том числе — это разжигает. Интересная у вас логика, Никита.
Н.ВАСИЛЕНКО: Я просо хотел увидеть позитивную повестку, конкретные предложения, чтоб остановить…
М.ШЕВЧЕНКО: Позитивная повестка такая. 100 дней идет борьба палестинского народа, за 100 дней Израиль не добился никаких положительны успехов. За 100 дней мир изменился радикальным образом. По Красному морю заблокировано судоходство. Хезболла наращивает свои силы и нависает над Израилем сверху. Американцы устали финансировать Украину и устали финансировать Израиль. Нетаньяху находится под угрозой международного преследования за совершение военных преступлений, геноцида, этнических чисток. И вот такая ситуация, такая повестка.
Поэтому это только начало. Мы в наших эфирах с 7 октября говорили, я сам говорил, что это начало большого пути. Если не остановится сейчас никто, то все вернется даже не к границам 47-го года, а придет к одному единому государству. Честно говоря, со временем — уже прошло 3 месяца после начала этой трагедии войны 7 октября, — я уверился в своих силах. Запад — а Израиль — это Запад — настолько не понимает изменившееся соотношение сил в мире, настолько не понимает, что его снарядов, бомб, самолетов, ракет, спутников, авианосцев уже никто не боится, что неизбежно просто идет к катастрофе. Мощь Запада и мощь Израиля как части запада не безусловны. Вы можете это не понять сейчас, Никита, то, что я говорю. Но они не безусловны. Люди их больше не боятся. Такой войны еще не было, чтобы Израиль, превосходящий по всем мыслимым и немыслимым техническим параметрам на самом деле ничего не мог сделать в Газе. Палестинцы же многие понимают иврит, они учили ирит в школах, читают свободно. Они рассказывают о выступлениях израильских военных. Там один полковник, допустим, рассказал: «Я после полутора месяцев боев — в интервью израильским СМИ — не видел никого убитого хамасовца. Я видел немало убитых палестинцев, но все они были убиты бомбами, ракетами, снарядами, ракетами. Но прямо, чтобы в бою мы убили хамасовцев каких-то и сказали, что вот убиты — ну, может быть, два человека. Сомнительные два-три трупа. Но так, хвастаться особо нечем».
Я так не хочу комментировать и углубляться в детали, но в целом могу сказать, что события в 24-м году будут развиваться довольно интересно и достаточно радикально в мире.
Н.ВАСИЛЕНКО: Я бы хотел все-таки уточнить, чтобы Израиль и представители сектора Газа сели за стол переговоров, должен быть взаимный запрос на мир.
М.ШЕВЧЕНКО: Нет никаких представителей сектора Газа, есть единый палестинский народ. Здесь разные партии. Я еще раз говорю: ХАМАС, коммунисты из Народного фронта, Демократического фронта, ФАТХа. Попытки расколоть палестинцев — не получится. Это пусть евреи между собой разбираются, кто из них ашкенази, кто из них сефарды… Это у евреев разные раввины. Один есть раввин для ашкенази, другой для сефардов. Это они относятся к фалашам, к йеменским евреям, как к людям второго сорта, как к животным практически. У палестинцев ничего такого нет. Палестинцы едины. А то, что есть разные партийные разногласия — ну, так это преодолимо в ходе исторического процесса. Поэтому не надо валить с больной головы на здоровую. И лучше на себя оборотились бы. Постоянно пытаются палестинцев стравливать между собой. …разберитесь между собой.
Н.ВАСИЛЕНКО: Израиль и единая Палестина — у них должен быть взаимный запрос на мир. Каждая сторона говорит, что будет бороться…
М.ШЕВЧЕНКО: Взаимный запрос на мир только один. Восстанавливается справедливость, то есть устраняется несправедливость, которая заключается в том, что непонятно, по какому праву людям из других стран вдруг дали все-таки политическую, экономическую, финансовую…
Н.ВАСИЛЕНКО: Ни одна сторона не отступится. Как тогда найти компромисс?
М.ШЕВЧЕНКО: Почему ни одна сторона не отступится. Я думаю, что и в Израиле и в Палестине найдется немало разумных людей, которые смогут прийти к компромиссу. Я лично уверен, что компромисс всегда был, есть и остается только один — это единое государство, в котором могут жить те люди, которые считают его своей родиной. И это могут быть евреи, мусульмане, христиане, друзы, естественно, которые живут там испокон веку. Другие. Бедуины, например, какие-нибудь поклонники Бакхаи, греков немело живет там, кстати, которые священно в церкви заняты или в других отраслях жизни.
Все люди, которые будут считать единое государство Палестина, Израиль, которое решит вопрос с соседями — там Голанские высоты и прочие своей родиной, будут эту родину строить. Эта родина не будет основана ни на каких принципах национализма, ни на каких признаках либерал-фашизма. Она будет основана на принципах уважения, понимания и свободы, вероисповедание и самосознания каждого человека.
Я лично верю, что так будет по всему миру. И Палестина — это только начало такой мировой революции.
Н.ВАСИЛЕНКО: А все-таки, какое место в этом конфликте занимаю хуситы? Мы видим, что идет развитие событий. Мы не могли допустить, что США, Великобритания, начнут бомбардировки.
М.ШЕВЧЕНКО: Хуситы занимают очень понятное, ясное, достойное место…
Н.ВАСИЛЕНКО: А можно сразу теоретический вопрос? Хуситы и «Ансар алла» — как это соотносится?
М.ШЕВЧЕНКО: Это одно и то же. «Ансар алла» — это движение, это название. А хуситы — это такое название западное в честь основателя этого движения аль-Хуси, йеменский религиозный и политических деятелей, которые не так давно жил. Я на самом деле детально не знаю Йемен. У нас Виталий Наумкин был специалистом по Йемену, руководитель Института востоковедения. Но советское, российское востоковедение уничтожалось беспощадно сионистской агентурой в России.
Н.ВАСИЛЕНКО: А кто у нас сионистская агентура?
М.ШЕВЧЕНКО: Сатановский, например, который со своим дебильным Институтом Израиля и Ближнего Востока всячески содействовал уничтожению Института востоковедения, Института стран Азии и Африки, кафедры востоковедения в РУДН. И прикормленными ими силовики, которые тоже этим всячески занимались. Это делалось специально, чтобы Россия не понимала, что происходит в исламском мире, не различало никаких нюансов в исламском мире, а доверяла просто какой-нибудь агентуре как Кедми или Сатановский выйдут, там чего-то…
Н.ВАСИЛЕНКО: Но у нас все-таки осталась сильная дипломатическая школа представительская…
М.ШЕВЧЕНКО: Уже сильной такой не осталось. После смерти Посувалюка, после смерти отца Дмитрия Пескова Сергея Пескова. Я знал Сергея Пескова. Он был в Палестине представителем. Эта школа, поверьте, уже не такая сильная и не такая объемная. Да, Богданов, дай ему бог здоровья есть, достойный дипломат и прекрасный востоковед. Его знают и уважают по всему исламскому миру. Но так, в целом в молодом поколении, честно скажу, не много. Потому что делалось всё, чтобы уничтожить именно разбирающуюся в огромном богатом исламском мире школу, которая была заложена и советские учеными, досоветскими учеными. Только одних переводов Корана на русский язык в досоветское или советское время, постсоветское было несколько. Некоторые из них потом запрещались. Почему-то был запрещен Эмира Кулиева, азербайджанского востоковеда, потом разрешен. Кадыров вмешивался и так далее. В общем, бардак какой-то.
В то время, как англичане усиливают и наращивают свое понимание происходящего в исламском мире.
Н.ВАСИЛЕНКО: Ну, это нормально. Это бывшие колонии для Британии, они хотят вернуть контроль.
М.ШЕВЧЕНКО: Не знаю, какие там колонии. Это просто разумное поведение. Не хотят они вернуть никакие колонии. Российская империя, которая влияла Средней Азией и Кавказом, которая с мусульманами, как у нас любят хвастаться наши чиновники и прикормленные ими разного рода политологи, живет уже несколько столетий. Ни хрена не разбираются ни в исламе, ни в его направлениях.
И вот пока Наукмкин жив, попросите лучше его прийти и рассказать вам про Йемен. Он-то Йемен очень хорошо знает. Как знал Йемен, допустим, умерший 13 декабря Андрей Константинов, замечательный писатель, автор целых серий, которые известны как «Бандитский Петербург», «Тульский — Токарев», по сериалам известный. Андрей Дмитриевич был востоковедом, закончившим факультет арабистики Ленинградского университета. Работал в Йемене, кстати. Одна из его первых работ, по-моему, был русский перевод, если мне память не изменяет, где он описывал, как молодой переводчик — ну, он себя имел в виду — оказался в центре гражданской войны в Йемене в 90-м году, и как он там с палестинцами… Очень такая детальная, документальная прекрасная вещь и сериал неплохой.
Н.ВАСИЛЕНКО: Мы ушли в сторону. Что «Ансар Алла»?
М.ШЕВЧЕНКО: Мы не ушли в сторону. Я до конца не понимаю этих нюансов, я спрашиваю людей, палестинцев спрашиваю. Они мне все говорят очень интересно. Они не шииты, — говорят «Ансар Алла». Они и не салафиты. Он скорее ближе к суннитам, но при этом они стоят на широких позициях, что признают имама Али, пречистых имамов, Хасана, Хусейна, но не добавляют как шииты, не поклоняются им.
М.ШЕВЧЕНКО: Я вам говорю. Все это слова бессмысленные для большинства людей, потому что все знают сунниты, шииты, но детали никто не знает. Утратили понимание. Глава вырваны, уши проколоты, мозги, понимаете, вычищены. Сидят и думают, что разбираются, будут выстраивать отношения с исламским миром. А исламский мир меняется, он просыпается.
Англичане понимают, что тут происходи в деталях. А в Москве — тук-тук — мало, что понимают.
Н.ВАСИЛЕНКО: Было же турне Путина в конце 23-го года довольно успешное, как нам рассказывают, в ОАЭ…
М.ШЕВЧЕНКО: Конечно, оно было успешным. Потому что пленных-то обменяли в итоге с Украиной через Арабские Эмираты. Вот вам и успех. Конечно, успешное турне. Но и Саудовская Аравия и Эмираты — есть очень важный нюанс…
Н.ВАСИЛЕНКО: Саудовская Аравия в РИКС идет, чего уж там.
М.ШЕВЧЕНКО: Государства исламского мира созданы западными дипломатами, кроме Турции, которая отбилась в свое время под руководством Кемаля Ататюрка от этой этого Сайкса – Пико декларации. И сама укрепила свой суверенитет. И только потом пошла на соглашение с англичанами.
Все остальные границы между Сирией, Ираком, Ливаном, Иорданией, Саудовской Аравией, Кувейтом проведены были британскими французскими дипломатами, а потом закреплены американскими дипломатами. Киссинджер как американский дипломат, Кэмп-Дэвид— такое последнее было соглашение по границам. И американцы решили продолжить эту традиции соглашением Авраама, указав палестинцам, где они могут жить, а где могут жить израильтяне.
Но эти времена уходят в прошлое. Государства исламского мира, я вас уверяю, в течение ближайших 10 лет изменятся.
Н.ВАСИЛЕНКО: Значит ли это, что буде война.
М.ШЕВЧЕНКО: Война всегда есть на земле.
Н.ВАСИЛЕНКО: Большая война, глобальная война.
М.ШЕВЧЕНКО: А сейчас что, маленькая, что ли? Вам не хватает, что ли?
Н.ВАСИЛЕНКО: Сейчас будто региональная. Некоторые регионы пылают.
М.ШЕВЧЕНКО: …говорят, только украинцев погибло официально по похоронкам 460 тысяч, а неофициально насчитывают до 700 тысяч. Это что, маленькая война, что ли? А сколько с нашей стороны?
Поэтому и так большая война идет, она просто другая. Просто вы ждете танковых колонн, армий и фронты…
Н.ВАСИЛЕНКО: Я жду по Гоббсу: всех против всех.
М.ШЕВЧЕНКО: Это про другую войну. Это про войну, которая сдерживается законами, а не беспредел такой. На Диком Западе, наверное, была такая война, да и то как бы люди саморегулировали ее.
Будет проблема не в войне. Проблема в том, что государственные структуры, которые существуют в исламском мире — это Западом созданные конструкции. Советские и постсоветские государства — это тоже созданные Западом, потому что это Запад указывал, где границы между Россией и Украиной…
Н.ВАСИЛЕНКО: Нет, почему же? Это были границы союзных республик. Они, в принципе, так и остались.
М.ШЕВЧЕНКО: Нет, это все равно указывал Запад. Будапештское соглашение, где американцы присутствуют и англичане. Это как бы все Запад указывал Ельцину, Кравчуку, Шушкевичу, как жить, где какие границы, какая экономика…
Н.ВАСИЛЕНКО: Границы ленинские же…
М.ШЕВЧЕНКО: Сейчас не об этом речь. Это абсолютно марионеточные были системы. Но все выходит из-под контроля. Запад больше не может контролировать мир, который он создал, создали его дипломаты. Да, возможно, это была великая эпоха с конца XVIII до конца XIX века. Но эта эпоха заканчивается безвозвратно по разным причинам. Потому что мир стал глобальным. Сетевые глобальные разного рода возникли коммуникации в мире, которых никогда он не знал. Возникла другая система информации, другая система обмена, другие способы вооружения и много чего другого.
Но, так или иначе, это приводит к тому, что на самом деле это всего лишь один из циклов истории. Такие уже бывали эпизоды. Искусственно созданные форматы, которые существуют примерно с 20-х годов XX века, то есть 100 лет. Это очень маленький срок 100 лет.
У вас королевства крестоносцев возникли в 1099 году при взятии Иерусалима, а погибли 100 лет спустя. Вот 100 существовала власть европейских королей на Ближнем Востоке. Если бы вы туда приехали в Иерусалим в каком-нибудь 1130-м году, вы бы там вообще, может быть, никаких мусульман не увидели бы. Вы приехали бы просто как в современный Израиль, такие же ходят рыцари, католические ордена стоят. И вам бы сказали: «Ребята, пройдет 30-40 лет, придет Салах ад-Дин и ничего не останется от вашего католицизма». Они бы вам в лицо просто рассмеялись, сказали: «Ты безбожник, еретик, сатанист. Мы тебе не верим». Но прав бы оказался тот, кто так предположил. Что все равно естественная природа цивилизации исламской и восточно-христианской — у Салах ад-Дин, напомню, православные христиане воевали в его армии, евреи. Всем не нравилась власть Запада.
Она возьмет свое эта естественная природа. Также и сейчас будет то же самое. Мне кажется — может, я ошибаюсь, — что эти искусственные конструкции, созданные Сайксом – Пико и другими выдающимися… Алленби генералом, лордом Бальфуром и другими выдающимися, безусловно, дипломатами своей эпохи и политиками, они отжили свое. И понятно, что эти короли и эмиры ищут возможность перейти в следующую эпоху.
Если у Израиля таких шансов практически очень мало, поскольку он являются частью Запада просто, об этом сам Нетаньяху говорил, то тут можно из себя изобразить мусульман, исламских лидеров. «Мы, мол, представляем мир ислама. Мы не Запад». Хотя формально и Эмираты и Саудовская Аравия, и Кувейт — это, конечно, часть Запада. Это либеральные конструкции. Несмотря на то, что там правят короли и эмиры. Это не имеет значение, формат в данном случае.
Но кто им противостоит? Им противостоят поднимающиеся снизу, из самой глубины исламской истории, исламской почвы исторической движения, опирающиеся на саму реальную природу ислама. Таких, как «Ансар Алла» или как ХАМАС или другие движения.
Поэтому я лично думаю, что этот процесс необратим.
Н.ВАСИЛЕНКО: Не должны ли они тогда по этой логике выступать за единый исламский халифат, то есть завоевание и распространение ислама по всему миру?
М.ШЕВЧЕНКО: Нет, это невозможная утопия. И в исламском мире на эту тему столько уже концепций проговорено. Так же, как христиане желают царства Божия на земле, так же мусульмане чают какого-то… Но с халифатом сразу начинается массу вопросов. А кто должен править: потомки Али, как сунниты говорят или еще кто-то? И так далее. Нет, это не имеет значения. Потому что по исламу, когда придет имам Махди, тогда все и разрешится.
РЕКЛАМА
Н.ВАСИЛЕНКО: Мы двигаемся дальше. И я хотел вернуться в Россию. Вы, когда отвечали на вопрос, который был связан с алкоголизацией нашей страны, вы сказали, что там, где есть сильная опора на веру, там этой проблемы не существует или находится не в таком большом масштабе.
М.ШЕВЧЕНКО: Я так не сказал. Потому что сильная опора на веру — это, знаете, двусмысленное выражение. Бывает, что попы лбы все искрестили, а сами мальчиков по попкам поглаживают. Как в католицизме, так и в православии мы это встречались. Поэтому, что такое сильная опора на веру, непонятно. Я сказал, где есть смысл исторического бытия, там этого меньше. А там, где этого смысла нету, люди оказываются перед экзистенциальным тупиком собственной жизни. Выясняется, что ты не часть большого проекта национального или религиозного, или политического, а просто какой-то маленький муравьишка, который живет, ругается с женой, а потом сдохнет. А для понимания этой мысли, что ты просто Акакий Акакиевич, которому шинель нужна, у многих людей крышу сносит. Они начинают квасить и наркоту жрать.
Н.ВАСИЛЕНКО: Правильно понимаю, что церковь как институт должна все-таки задавать позитивную повестку?
М.ШЕВЧЕНКО: Церковь не может задавать никакую повестку. Та эпоха, когда церковь задавала повестку, как это было в XII или в XIII веке, она давно уже ушла в прошлое. Церквей уже никаких не было в том смысле, какие они были при Клименте, при Урбане II, который объявил крестовый поход или при Серии Радонежском, который мог прийти в Нижний Новгород и запечатать ворота церквей для того, чтобы нижегородцы не бунтовали против власти великого хана Золотой Орды, не ссорили Дмитрия, московского князя с Тохтамышем. Такой церкви уже нету. Есть церковь как некое декоративное сообщество, которое требует себе каких-то особых преференций в обмен на то, что оно якобы будет символически свидетельствовать о чем-то патриотическом, глубинном и историческом, на что якобы опирается сознание россиян. Это не так совершенно, это разводка абсолютная. Это как часть бизнеса политологического в России, который является огромной частью бизнеса. Вот ты приходишь куда-то, говоришь: «Я отвечаю за 20% народа. Я делают так, что они любят власть и являются патриотами». — «А как вы это докажете?» — спрашивают вас? — «Ну, как. Мы молимся. У нас церкви по всей стране стоят, например». — «Хорошо, ладно, вот вам согласно 20% деньги из бюджета, например». Это очень большие деньги. Другие политтехнологи приходят и говорят: «Мы обеспечим всеобщую поддержку президента на его выборах». Но понятно, что президента и так выберут, и так поддержат. Дмитрий Песков сказал, недаром, что избыточная демократическая процедура — выборы президента. Но так же не оспоришь, не скажешь им: «Да вы нахрен нужны? И без вас выберут». Нет, надо играть в спектакль, что все едины и всё такое. И им выделяют. Бизнес. Ничего, кроме бизнеса. Вusiness as usual.
Н.ВАСИЛЕНКО: Вот я разделяю веру и церковь. И на церковь у меня марксистский взгляд, что церковь — это опиум для народа. То есть она должна приходить на помощь, смягчать тяжкое бытие угнетенного класса, — допустим, так. А вот сейчас РПЦ находится в какой-то череде скандалов. То владелец «Мутабора» подарит мощи Николая Чудотворца, которые оказались то ли похищены…
М.ШЕВЧЕНКО: Церковь всегда находится в череде скандалов. Всегда.
Н.ВАСИЛЕНКО: А вот что происходит с нашей церковью? Она все время в скандале.
М.ШЕВЧЕНКО: То же самое… А Католическая не находится в череде скандалов? То у вас там педофильский скандал, то папа заявит…
Н.ВАСИЛЕНКО: Это они пусть разбираются. А меня интересует наша, православная на одной шестой части суши.
М.ШЕВЧЕНКО: Наша, как всегда делится на иосифлян и нестяжателей. И про какие-то скандалы, в центре которых находятся нестяжатели, я не слышал. Разве что Ксения Собчак приедет с провокацией к какому-нибудь батюшке в провинциальный монастырь и сделает репортаж, какой он мерзавец, сталинист и антисемит. А так как бы у иосифлян, последователей концепции Иосифа Волоцкого, который говорил о том, что сильный монастырь, который собирает вокруг себя крестьянские земли — это защита веры.
Свои всегда проблемы. Потому что много имущества — много печали. Потому что много скорбей, много желаний, много страстей. Богатые большие монастыри — с одной стороны да, это крепости, которые защищают вас от поляков или литовцев, с другой стороны, это и огромная власть, огромные деньги. А у нестяжателей есть… меньше этого. Нестяжатель сидит Нил Сорский в келье молится. И говорят его последователи: «Спасись сам и вокруг тебя спасутся тысячи. И ничего этого не надо. Не бревнах бог, а в ребрах». И все такое прочее.
Я ни про какие скандалы, связанны с нестяжательской традиции РПЦ не слышал. В России очень много монахов, старцев, духовников, духовных людей, про которых я не слышал никаких скандалов. Ну да, кто-то любит, кто-то не любит, кто-то говорит, что это не старчество. Но это все описал Достоевский в «Братьях Карамазовых». Помните, там отец, который говорил: «К Зосиме захожу. Увидел черта — прищемил ему хвост и закрестил, закрестил. Лежит, воняет». Типа намекалось, что старчество — от лукавого. А вот другое монашество… Тоже такое продолжение иосифлянской нестяжательской традиции, к которой добавилась еще афонская традиция.
Н.ВАСИЛЕНКО: Нестяжатели. Но мы-то в медиапространстве. Главное — Московский патриархат.
М.ШЕВЧЕНКО: Мы находимся в том мире, в котором мы находимся. Я в своем, вы — в своем. Наши общие миры тогда, когда мы их обсуждаем, договариваемся, как сейчас. Поэтому я не обобщаю, что церковь находится в скандалах. В скандалах находится официальная епископская часть церкви, которая всегда больна болезнью симонии. Вот со времен первых апостолов говорилось про симонию, про стяжательство к деньгами, стяжательство к власти, к роскоши.
Н.ВАСИЛЕНКО: Симония или фарисеи или все вместе?
М.ШЕВЧЕНКО: Все вместе. Разницы никакой нет. Просто священник в отличие от мирянина берет на себя еще определенные обязательства, поэтому на него строже взгляд. Что мирянину простится — ну, что, как говорится, по бабам ходит, — то для священника уже так: «По бабам ходит? Ишь ты! Ну, хорошо, что по бабам, а не по мальчикам».
Но так, в целом я еще раз говорю: я не считаю, что русское православие находится в кризисе. В России полно духовных старцев, духовного монашества строгого, крепкого. Нестяжательская традиция. На котором стоит церковь во многом. Не значит, что иосифлянская традиция, она неправильная. В ней просто соблазнов гораздо больше зримых. В нестяжательской традиции тоже есть свои соблазны. Духовная власть, превращение духовного пасторства в сектантство. Это все очень глубокие вещи, которые детально изучены опытом церковным.
Мне приятно, что мы сейчас говорим об этом между Рождеством и Крещением 15 января. До Крещения 4 дня осталось. Тут будут плюхаться большие начальники пузатые с золотыми крестами в проруби по всей стране, с визгом их чада и домочадцы. Дай бог всем здоровья! Я никого не осуждаю и никого не сужу. Я не считаю, что церковь находится в кризисе. Если вы лично приходите в церковь, то ваши отношения с церковью и с богом — это ваш личный кризис.
Н.ВАСИЛЕНКО: Рекордно низкая явка: 1,4 миллиона была на Рождественской службе. Разве это не говорит, что церковь находится в кризисе, что доверие к ней упало?
М.ШЕВЧЕНКО: Это не имеет никакого значения на самом деле вообще. Это имеет значение, что они меньше денег получат от власти.
Н.ВАСИЛЕНКО: Даже в ковидный год было больше.
М.ШЕВЧЕНКО: Власть им скажет: «У вас 1,4?» — «Да». Ну, а раньше-то было 1,7. Поэтому мы вам выделим не 1,7, а выделим 1,4 согласно вашим показателям. Тут все имеет финансово-бюджетное значение, поверьте.
Н.ВАСИЛЕНКО: Это грустно, что все к финансово-бюджетным значениям…
М.ШЕВЧЕНКО: В мире всегда так, Никита. Выяснилось даже к концу жизни Сталина, что даже у социализма есть политэкономия. Он даже сел, говорят, писать такую книгу: «Политэкономия социализма». Но не успел — умер. А написал — может быть, многое и по-другому пошло.
Н.ВАСИЛЕНКО: А кто ж, знает-то?
М.ШЕВЧЕНКО: На эту тему написаны тоже десятки книги и диссертаций.
Н.ВАСИЛЕНКО: Давайте перенесемся в Башкирию, Башкортостан. Две новости, с ней связаны. Одна немножечко устарела — то, что арестовали Сергея Удальцова за то, что он поддержал марксистский кружок из Уфы. И это посчитали оправданием терроризма. А вы с чем связываете арест Удальцова?
М.ШЕВЧЕНКО: С тем, что Удальцов выходит на улицы. Когда он сидит в тоске и печали, он думает: «Выйду-ка я на улицы… Левого фронта».
Н.ВАСИЛЕНКО: Но он же абсолютный союзник. Выходит с портретами Сталина, в поддержку СВО.
М.ШЕВЧЕНКО: Ну, и что? Все равно уличная демонстрация да на Красной площади, когда тут все думают о том, как им надо оранжировать избрание Владимира Владимировича Путина. Ну, как бы раздражает людей.
Н.ВАСИЛЕНКО: Сделали бы из него союзника, доверенное лицо Путина.
М.ШЕВЧЕНКО: Удальцов никогда не согласится в жизни на это. Зачем так оскорбляете?
Н.ВАСИЛЕНКО: Ну, хорошо, Харитонова. Политтехнологический ход…
М.ШЕВЧЕНКО: Он его подержал Харитонова, он в суде говорил, что «наша поддержка Харитонова». Но я думаю, что не это. Я думаю, что уличными акциями своими Сережа…
Н.ВАСИЛЕНКО: Но они же абсолютно беззубые, признаемся честно.
М.ШЕВЧЕНКО: Не важно. Картинка важна.
Н.ВАСИЛЕНКО: А картинка для кого. Все уже видят, что все закрыты, и налево, направо — расстрел.
М.ШЕВЧЕНКО: Картинка нужна не для влияния на общество, а для отчета вышестоящему начальству в рамках распределения бюджетов.
Н.ВАСИЛЕНКО: Опять мы в распределение бюджетов утыкаемся.
М.ШЕВЧЕНКО: Ну, потому что это главное в стране. Вы что, не понимаете, что ли?
Н.ВАСИЛЕНКО: Я понимаю, но я отказываюсь в это верить.
М.ШЕВЧЕНКО: Вся эта государственно-политическая система пропаганды, она создает и имитирует видимости и под эти видимости потом получает бюджетные деньги. И так живут и кормятся десятки тысяч людей. Это их бизнес. Я как бы ничего против не имею. Я никогда к чужому бизнесу, если он не замешан на торговле детьми или убийствах, или на наркоте, не имею никаких претензий. Бизнес политтехнологический, по крайней мере , веселый. Там выдумывают люди что-то. А то, что они бюджетные деньги пожирают — как говорил, товарищ Сталин Фейхтвангеру: «Других писателей у нас для вас нет».
Н.ВАСИЛЕНКО: Можем ли поставить здесь знак равенства с делом Кагарлицкого или дело Удальцова — это все-таки другая плоскость?
М.ШЕВЧЕНКО: Вообще другая абсолютно. Я считаю, это несравнимые две фигуры. Борис Кагарлицкий — это ученый большой, мирового уровня, написавший десяток книг, переведенные на все языки мира. И его арест и суд над ним — это событие мирового масштаба. Это фигура мирового уровня движения международного, всемирного.
А Удальцов — это частный локальный союзник КПРФ, кажется, не помню. То ли Стрелкова, то ли КПРФ. Он там за Стрелкова тоже чего-то ратовал. Он сам, Сережа, не знает, что и как.
Н.ВАСИЛЕНКО: Стрелкова называл кандидатом в президенты от патриотических сил.
М.ШЕВЧЕНКО: Сергей Удальцов — это храбрый человек и в целом очень достойный человек, несмотря на то, что он меня всячески оскорблял и не следит за языком своим, но это храбрый человек. Но, к сожалению, это человек, который лишен не то что стратегического, но даже тактического измерения, на мой взгляд. Его храбрость… Если бы вот был Перекоп, надо саблю и на Перекоп — там беляки — уверяю, Сергей там был бы в первых рядах. Когда речь идет о политике, то тут, конечно…
Н.ВАСИЛЕНКО: Тут кто-то сказал, что готов отправиться на фронт в случае обвинительного приговора записаться в добровольцы.
М.ШЕВЧЕНКО: …надо было ждать приговора. Взял бы, записался добровольцем. Наоборот, еще и пиар был бы и своей жене — не знаю, развелись они или нет — Анастасия Удальцова.
Н.ВАСИЛЕНКО: Анастасия — я не обновлял Телеграм — в первые несколько дней вообще не упомянула…
М.ШЕВЧЕНКО: …упомянула, что ли? Я не видел вообще ничего.
Н.ВАСИЛЕНКО: Это ладно, это уже личные дела.
М.ШЕВЧЕНКО: Потому что достало ее очень сильно этими гуляниями с флагами по московским улицам, после которых он залетал… Знаете, как герой «Джентльменов удачи»: «Украл, выпил — в тюрьму. Романтика!» Настя хотела другой, системной политической жизни. А Сережа такой, уличной радикальной политической жизни. Я думаю, их пути разошлись, судя по ее молчанию и по тому, что она успешно делает карьеру за плечом Зюганова. А Сережа сидит в СИЗО и ждет приговора.
Я думаю, на фронт его отправят. Хотя, если будет 205-я — 205-ю на фронт не отправляют. Так что если хочет на фронт, пусть пишут подругой статье, чтобы его там… хулиганство, например, я не знаю, по какой. 205-ю на фронт не отправляют, контракт с ними не заключают.
Н.ВАСИЛЕНКО: Будем наблюдать. Это «Особое мнение» политика и журналиста Максима Шевченко.
М.ШЕВЧЕНКО: Серей Удальцов — это честный человек, который просто не понимает ту эпоху, в которой он сейчас находится .
Н.ВАСИЛЕНКО: Но это прямо описание всех нас.
М.ШЕВЧЕНКО: Нет, я понимаю эпоху. Мне кажется, вы понимаете, многие другие понимают. Вот Кагарлицкий понимает эпоху, например. А Удальцов не понимает. Он как бы герой такой вне времени. Но герой, поезд которого уже ушел, а лошадь ускакала. Поэтому пусть идее под Запорожье и там, как говорится… Если это правда, то заявление, о котором вы сейчас упомянули. Я не читал про это, не слышал. Но если он сам попросился на фронт, ну что ж..
Н.ВАСИЛЕНКО: В случае обвинительного приговора, подчеркну.
Уфа. Сегодня в Башкортостане многотысячный сход в защиту активиста Фаиля Алсынова и против руководителя Башкортостана Радия Хабирова. Как мы можем охрактеризовать…
М.ШЕВЧЕНКО: Я про это ничего не знаю, потому что я от вас только узнаю впервые. Я не могу комментировать то в деталях, в чем я не разбираюсь.
Н.ВАСИЛЕНКО: Если коротко, то Фаиль Алсынов — это активист, который защищал Куштау и, соответственно, был один из людей, который говорил о важности суверенитета республики Башкортостан. И он согласно митингующим был отправлен за решетку — он находится в СИЗО — лично Радием Хабировым. Поэтому против главы Башкортостана выступают, в том числе, на этом митинги. И сход, действительно, многотысячный.
М.ШЕВЧЕНКО: Башкиры между собой все друг друга знают, и все через одного имеют доступ… Наверняка он через двух человек знаком с Радием Хабировым, а, может быть, лично знаком. Поэтому это личные счеты, поверьте, во многом. Хотя Куштау — это важный момент. Это реликтовые заповедные горы, которые имели, говорят, еще сакральное значение для башкирского народа. Это вопрос, который вполне можно разобрать без тюрьмы и без насилия.
Я просто не могут тут давать советов. Я просто уверен, что они знакомы друг с другом неплохо и наверняка не один раз разговаривали. Я не знаю, так это или не так, но практически уверен, что это так. Поэтому давайте посмотрим на эти внутренние разборки. Со стороны ты не так поймешь, как там все на самом деле внутри.
Н.ВАСИЛЕНКО: Все равно, если абстрагироваться от конкретики, многотысячный сход в период президентской кампании в национальной республике. Может ли это стать «черным лебедем?»
М.ШЕВЧЕНКО: Конечно, разумеется. Это понижает KPI Хабирова, поскольку все главы регионов отчитываются по KPI, и контроль за протестной активностью входит в этот KPI. Поэтому, в частности, выход Удальцова в Москве сразу для Собянина — это понижение KPI . Я не уверен, что федералы Удальцова хватанули. Потому что Удальцов был тесно связан с Вадимом Куминым, который собянинско-зюгановский банкир. Хороший, достойный бизнесмен тоже. Внук Зюганова там и так далее. И Удальцова в Москве надо рассматривать во внутриэлитных разборках, но то, что для всех губернаторов уличные демонстрации даже если 5 инвалидов выйдет с флагами, это все равно понижение KPI , который им там выставляют в администрации президента. То, конечно, да, многотысячный митинг в выборный год, когда президент с Востока едет — Чукотка, Хабаровску — как бы приближаясь к Башкирии, — это, безусловно, болезненная вещь для Радия Кабирова. Тут вопросов нет.
Н.ВАСИЛЕНКО: Но может ли это запустить некий принцип домино, что во многих регионах заморозки, ЖКХ ломается, инфраструктура…
М.ШЕВЧЕНКО: Это чисто внутрибашкирские разборки.
Н.ВАСИЛЕНКО: То есть вы считаете, внутри региона всё и останется.
М.ШЕВЧЕНКО: Уверен просто. Эти заморозки и неготовность ЖКХ — я не думаю, что это что-то эксклюзивное, что в 24-м году что-то более ужасное, чем в 23-м или в 22-м. Из года в год повторяется все одно и то же.
Но ведь существуют две реальности. Реальность, в которой это происходит, но это не становится транслируемым по телеграм-каналам ,в том числе, которые аффилированны с некоторым каналами администрации президента или других властных холдингов. Мы это видим просто. Что по Воробьеву по ситуации в Красногорске, в Подмосковье, в Климовске разгоняли просто информацию, очевидно понижая Воробьеву тот же KPI . Потому что понятно, что Путин будет перед выборами…
Н.ВАСИЛЕНКО: За Воробьева Симоньян вступилась. Она описывала чуть ли не 11 подвигов Воробьева.
М.ШЕВЧЕНКО: Внимательно смотрите, к какой группировке кто принадлежит. Воробьев — это военные, потому что Подмосковье — это военные. Принадлежало Громову, потом Шойгу. Шойгу передал это Воробьеву. То есть Подмосковье — это вотчина военных, Шойгу. Шойгу человек семейный — семьи Юмашева, Ельцина. Он тогда стал политиком первого уровня. Он не путинский сам по себе.
Смотрите разные группы. Путин — над всеми. Как у Пелевина Гольденштерн. Восходящий и нисходящий как бы символ всеобщей баночной реальности.
Этим KPI понизить, этим повысить. Хабиров, который был при Муртазе Рахимове, потом при Суркове был правой рукой. Потом возглавлял в администрации президента общественное движение. Радий Хабиров очень известный, сильный, укорененный в регионе и в федеральных структурах политик. Кому он принадлежит? Я сейчас не хочу разбираться в эти деталях. Про Подмосковье — тут все ясно, чья вотчина. Но в остальном как бы разбирайтесь сами, без меня.
Н.ВАСИЛЕНКО: Владимирская область, за которой вы пристально следите?
М.ШЕВЧЕНКО: По-разному. Там есть разные группы. В свое время там был Бабич. Имел с ней теснейшие связи. А Бабич — это конечно, офицер ГРУ военной разведки. Военные предприятия, Ковров и так далее.
Владимирская область она сама по себе ресурсно не слишком интересна была до недавнего времени. Сейчас там губернатор, который является сотрудником «Росатома» в прошлом, это бывший мэр Обнинска Авдеев. Понятно, что это Кириенко, Харичев, по крайней мере — вот эта группа «Росатома». Очевидно, есть другие группы. Кто-то называет…, который всегда с военными был связан. Разные разборки — разные расклады. Но точно, во что я не верю — это в стихийные акции протеста и стихийные восстания.
Н.ВАСИЛЕНКО: То есть страну могут довести внутриэлитные разборки. Эта Византия.
М.ШЕВЧЕНКО: Они только и доводят любую страну. Народ сам не хочет никакого ужаса и кошмара. А элиты, деля между собой власть, приводят ситуацию в состояние кошмара. Вот как в итальянском сериале «Гоморры». Там боссы мафии, несколько семей друг друга мочат, заливают кровью Неаполь, …и окрестности. Люди на фоне этого живут простые. А у этих там — честь, деньги, власть. И в итоге дикая мясорубка, в фарш перемалывают.
Н.ВАСИЛЕНКО: То есть Володин прав: Путин есть Россия. Если Путин уйдет, начнется дележка, гражданская война?
М.ШЕВЧЕНКО: В каком-то смысле если исчезнет единый центр власти, который признается всеми, то начнется дележка. Не знаю, можно ли это назвать гражданской войной… Но беспредел будет.
Н.ВАСИЛЕНКО: То есть институтов у нас не никаких рабочих, которые могли бы заменить персону Путина?
М.ШЕВЧЕНКО: Есть. Они просто работат не так, как это написано в учебниках по классической политологии.
Н.ВАСИЛЕНКО: А как они работают?
М.ШЕВЧЕНКО: По-другому. Они работают на доверительном личном отношении. Вышестоящий говорит: «Я тебя ставлю на это место». И человек знает, что он лоялен по отношению к тому, кто его поставил.
Н.ВАСИЛЕНКО: Мафиозная субординация. Мафия в чистом виде.
М.ШЕВЧЕНКО: Ну, это вы так называете. Мафия — это не государство. Речь идет о государстве, то это уже не мафия. В вашем сознании есть какое-то идеальное государство, например, демократическое, которое должно по любому возникнуть. Я не считаю, что это так. Я считаю, что государство в каждой стране формируется, исходя из естественных отношений, которые в истории возникли внутри этой страны.
Да, есть определенная этика, к которой мы все стремимся, чтобы не было насилия, принуждения, чтобы была свобода личности и все прочее. Никакое государство не является носителем этики. Когда вам говорят, что демократия или что-то еще является безусловным носителем, заявляет претензию на это, является хранилищем этики, то это ложь. Государство в итоге — это люди, которые начинаю руководствоваться своими личными, либо групповыми интересами. Российское государство, по крайней мере , наиболее честное из всех остальных. Оно не изображает из себя демократию…
Н.ВАСИЛЕНКО: Вы хотите сказать, что Конституция и законы нигде в мире не работают?
М.ШЕВЧЕНКО: Нет, почему? Они работают во многих странах мира, Запада…
Н.ВАСИЛЕНКО: А что же мы рыжие такие?
М.ШЕВЧЕНКО: Ну, вот у нас такая судьба. Чего вы хотите. Советская Конституция великолепно работала. Человек трудящийся — Зиновьев Александр об этом свою книгу написал — имел все абсолютно. Но вам же это не нравилось. Вам нужно было что-то другое. Ну, не вам лично, вы тогда еще не родились. Нам, мне, не буду перекладывать ответственность.
Вот я жил при Советской Конституции, мы над ней смеялись. Брежнев, шамкая и чавкая… сиськи-масиськи… Ха-ха-ха! Как смешно. Но так оглядываться, была работающая Конституция. Все работало, все статьи. Хорошие, плохие. Хороших было больше, чем плохих. Все работало. Детские сады были бесплатны, школы были бесплатные. Образование — бесплатно. Медицина — бесплатно. Минимум прожиточный, квартиры…
Н.ВАСИЛЕНКО: Уравниловка убивала частную инициативу. Страна стагнировала.
М.ШЕВЧЕНКО: Да и хрен с ней, с частной инициативой. Зато Конституция работала. Вы уж выберите одно из двух. Как-то в России не получается, что частная инициатива и Конституция все работало.
Частная инициатива неизбежно приводит к появлению система кланов, групп.
Н.ВАСИЛЕНКО: Политик и журналист Максим Шевченко со своим особым мнением. Спасибо за эфир! И спасибо нашей аудитории, что были с нами. Всего доброго, до новых встреч!