«Особое мнение» Александра Кынева
Власть боится принципа домино. Они не могут отступить назад, потому что боятся, что система после этого рухнет. Стоять на месте они не могут, они должны этот образ жесткости поддерживать по мере сил…
Поддержать канал «Живой гвоздь»
А.АХМАДИЕВ: 19 часов и почти 5 минут, это московское время, я Айдар Ахмадиев, вы смотрите «Живой гвоздь», слушаете «Эхо», если слушаете – спасибо, скачивайте «Эхо online», переходите на наш сайт, там, кстати, после эфиров появляются и расшифровки, что для многих, насколько я знаю, очень удобно, мне, в частности, в том числе. Сегодня в гостях программы «Особое мнение» политолог Александр Кынев, Александр, рады вас видеть.
А.КЫНЕВ: Всем добрый вечер.
А.АХМАДИЕВ: Мы в прямом эфире, задавайте вопросы, отправляйте реплики, если смотрите на Youtube, там это можно делать свободно, благо. Ну а прежде, чем приступим – небольшая рекламная пауза. shop.diletant.media, опять вот, я сегодня и в дневном эфире рекламировал, и сейчас тоже, футболки, целая коллекция футболок со знакомыми для наших постоянных зрителей и слушателей фразами, например, «аптека за углом» и так далее. Эти футболки можно предзаказать, их начнут отправлять только, насколько я знаю, в сентябре, но ради этого можно заказать, и цена очень приятная – так что спешите, переходите, прошлый комплект футболок раскупили, насколько я знаю, достаточно быстро, так что shop.diletant.media.
Александр, с вами хотелось бы, конечно, начать с выборов, которые пройдут в сентябре, с предвыборной кампании, собственно, я слежу за этой кампанией благодаря вашему телеграм-каналу, призываю подписываться, ссылка в описании к этой трансляции есть, ну и, собственно, вот, остался месяц, да, 10 сентября единый день голосования. Какие особенности предвыборной кампании этого года вы наблюдаете сейчас?
А.КЫНЕВ: Сказать, что эта кампания как-то сильно отличается от остальных, наверное, неверно, вот, смотрите, обычно, когда мы сравниваем выборы, есть как бы два способа сравнения. Мы можем высчитывать по годам какие-то средние показатели, сравнивать с какими-то другими годами, вот, но можем сравнивать с федеральными выборами. В принципе, как бы важны оба момента, почему – потому что не всегда одного из них достаточно, поэтому когда мы говорим о выборах этого года, надо понимать, что есть такое понятие электорального цикла. Что это такое? Это период сроков полномочий. У нас считается, что федеральный цикл в основном считается от выборов в Государственную думу. И внутри этого электорального цикла большого федерального находятся региональные циклы, когда проходят выборы по регионам, и регионы распределены группами неравномерными за все эти 5 лет. Самое большое количество регионов, 39, выбирают парламент последние там 10 лет вместе с Государственной думой, остальные по годам. Вот прошлый год был самый, что называется, неинтересный, это был второй год цикла там были как раз самые управляемые регионы, когда меня в том году спрашивали, вот что ждать – да ничего не ждать! Это такие регионы, в которых как скажут, так и будет. Поэтому там, собственно говоря, происходит что-то, не происходит, если взять протоколы 17 и 22 года, увидите, что они ничем почти не отличаются, там даже до десятых долей. Просто такие регионы. В этом году всё иначе, в этом году как раз те самые регионы, которые голосовали в прошлый раз после 17, год пенсионной реформы, когда выбрали Фургала, выбрали Коновалова, сейчас как раз кончается их срок полномочий, потому что избрали на 5 лет, то есть, 16 заксобраний, не считая этих регионов, которых присоединили из Украины, с ними 20, плюс ещё горсоветы, причём горсоветы таких городов очень конкурентных, если среди горсоветов, просто список, кого мы избираем с точки зрения горсоветов. Красноярск городской совет, 5 лет назад эти выборы по спискам выиграла красноярская ЛДПР, потому что сняли сторонников Быкова, люди пришли, естественно, за власть они голосовать не стали, они проголосовали за ЛДПР. Значит, что у нас там ещё получается? Архангельск, городское собрание вместе с Красноярском в один день, якутская городская дума тоже вместе с госсобранием Якутии, Екатеринбург, городская дума, Нижний Новгород, это всё города, которые, в общем, достаточно протестны, и сказать, что они полностью подавляемы, что там кто-то рисует – это было бы, мягко говоря, натяжкой. Это неправда. То есть, там выборы всегда довольно конкурентны. Ну есть, конечно, территории там менее конкурентные, типа Магаса или Майкопа, ну что делать? Их роль в общем числе невелика. Поэтому среди региональных парламентов, из 16, жёстко подавляемы два с половиной, это Башкирий и Кемерово, сложно сказать, что сейчас в Ростовской области, Ростовская область на последних выборах, скажем, по самому городу Ростову, по Новочеркасску, по Таганрогу голосовала довольно протестно, плюс ситуация там довольно сложная, во-первых, с 14 года был фактор миграции и ухудшения криминогенной обстановки, социально-экономической из-за эмиграции из Донецкой и Луганской областей, вот, сейчас ситуация ещё более сложная, хочу напомнить, что у нас где начинался пригожинский мятеж? Да, в Ростове-на-Дону. Что там сейчас, я думаю, не очень просто, и я смотрю по публикациям в Ростовской области, следы этого видны. Там и там интриги по спикерам, кто останется, кто не останется, всё непросто в самой партии власти, вот, мы видим, что там и оппозиция ведёт себя более-менее активно, поэтому Ростов исторически был управляемым, но эта управляемость в последние годы снижалась. А остальные регионы, которых 13, они совершенно однозначно…
А.АХМАДИЕВ: Так, пожалуйста, подскажите, это у меня зависло или у всех зависло? И я перестал Александра… Александр, вы нас слышите?
А.КЫНЕВ: Это не только агитация, это способность защитить результаты. Соединение, судя по картинке, неустойчивое, не знаю, как со звуком.
А.АХМАДИЕВ: Да, вы на несколько секунд прервались, Александр. Если можно, последние предложений пять повторите, пожалуйста. И, по-моему, вновь. Ну что ж, сейчас попробуем восстановить связь, попрошу звукорежиссёра подсказать, это у меня только зависло или у всех? У всех зависло, мне подсказывают, что зависло у всех, ждём тогда Александра.
Вот вы к нам вернулись.
А.КЫНЕВ: Я вас слышу, давайте я переподключусь. Видимо, какая-то помеха, да, сейчас, видимо всё с помехами работает в последнее время.
А.АХМАДИЕВ: Это всё происки врагов.
А.КЫНЕВ: Которые всё рушат и так далее. Здесь тоже момент конкуренции, есть агитация, когда партии боятся что-то говорить, и понятно, что чем выше смелость партий, тем конкуренция выше. Но бывает так, что всё равно есть страх, сейчас он всё равно присутствует, и сейчас что очень важно – готовность защищать свои результаты. Ведь надо понимать, я уже упомянул выборы в региональный парламент, в местные советы, ещё есть губернаторские, там вроде как конкуренции нету, но, с другой стороны, есть такая особенность у наших избирателей, когда охота проголосовать назло – даже отсутствие конкурентов не может остановить. Вот на этот раз, казалось бы, такая кампания только в Хакасии, где Сокол против Коновалова, это действительно очень жёсткая борьба там, со спойлерами, с чернухой, со всем на свете там и так далее, в других регионах, где намечались какие-то более-менее серьёзные конкуренты, их не пустили, скажем, в Алтайском крае выдвигалась от КПРФ депутат Государственной думы Прусакова, да, её не зарегистрировали, но по муниципальному фильтру пытался вести довольно интересную кампанию Неселехов, это депутат заксобрания Краснодарского края от партии «Новые люди», он не преодолел муниципальный фильтр, но уже зная, что он не преодолевает, выпустил очень интересный ролик в интернете, его можно найти и так далее. Что-то выделялось, какая-то движуха была, этих как бы людей не пустили. Хотя среди некоторых прошедших тоже есть интересные какие-то персонажи.
Возвращаясь к тому, что означает ли это, что нет смысла в голосовании – если мы посмотрим, что было 5 лет назад, в том же там Алтайском крае тоже не было сильных кандидатов, вообще никого не зарегистрировали, были какие-то совершенные ноунеймы. Даже тогда Томенко, который сейчас идёт на второй срок, избрался с очень большим перевесом чуть больше половины, хотя конкурентов не было. То есть, люди всё равно голосовали за людей, которых никто не знал в этой кампании, просто потому что назло врагу. На выборы в Новосибирской области, Красноярском крае, конкурентов не было, были зарегистрированы абсолютно фейковые кандидаты. Тем не менее, фейковые кандидаты получили некоторые по 20% голосов, ничего вообще не делая, просто потому что люди приходили и таким образом выражали своё выражение.
А.АХМАДИЕВ: А это запрещённое «умное голосование» или это люди сами так?
А.КЫНЕВ: Нет, там никаких рекомендаций не было по этим выборам. Никого не советовали, тем более, 18й год. «Умное голосование» придумали в 19 году. Тогда его не было, оно было позже. Это была Московская городская дума, тогда. Это только-только, ещё были только некоторые намёки на него. Это говорит о том, что если есть раздражение, если губернатор не популярен, кампания ведётся плохо – даже если за вот пустых совершенно неярких кандидатов люди могут голосовать, это способ людей показать фигу в кармане, это российский способ протеста. И то, что кампания интересная в этом году, объясняется географией, только что говорили, что набор регионов исторически обусловленный, скажем так, традициями борьбы, сложным составом элит и так далее, но кроме этого есть фактор, связанный с тем, что в прошлом году дополнительно к тому, что регионы были слабо конкурентными, сами элиты были напуганы, находились в анабиозе, в шоке, не понимали, как будет развиваться ситуация, и боялись сболтнуть лишнего в любую сторону, потому что было не ясно, как повернутся – поэтому все просто молчали. Кампании фактически не было. Сейчас ситуация более-менее понятна, тренд на ближайшие годы тоже в общем-то очевиден, вот, и в этом смысле уже понятна проблематика, которая сложилась в стране, некая адаптация произошла к новой реальности, начались проблемы в этой реальности, и по ней, мы уже видим, идёт агитация. В прошлом году все молчали, в этом году уже оппозиция заявляется, партии пытаются работать на определённые ниши, в этом смысле есть уже некое движение.
А.АХМАДИЕВ: Вот об этом поговорим обязательно, Александр, как война сказалась на предвыборную кампанию и как сейчас позиционируют себя кандидаты. Но давайте мы переварим сейчас то, что вы сказали, например, про Красноярск и другие протестные города и регионы, скажите, а почему так, вас в чате спрашивают, почему так сложилось, что в Красноярске люди почему-то голосуют протестно? Или в Новосибирске, или ещё где-то, это какой фактор здесь в основе?
А.КЫНЕВ: Ну одного фактора нет, есть некая совокупность факторов, которые вместе усиливают друг друга. Первый факт – я бы назвал его, условно, историко-географический. Если мы возьмём в целом глобально наши федеральные выборы за последние там 30 лет, мы увидим, что стабильно наиболее протестный регион – это Крайний Север, и всё, что за Уралом, условно говоря – то есть, Урал, Сибирь, Дальний Восток и так далее.
А.АХМАДИЕВ: Это ненависть к федеральному центру или что?
А.КЫНЕВ: Нет-нет-нет-нет-нет, это исторический фактор, это история освоения, это там, где не было крепостного права, там, где были политические ссыльные, там, где люди, та территория, которая заселялась людьми, которые уходили от государства, я бы так это назвал. И территория достаточно большая, которую сложно контролировать. Самые консервативные регионы, самые лояльные всегда была главная глубинка центральной полосы, консервативная, плюс отдельные национальные регионы с особым типом культуры там, властью старых элит, уважением к старшим и так далее. Понятно, что из этого правила были, есть и будут исключения, понятно, что есть Тыва, она тоже в Сибири, но жёстко управляемая. Есть Кузбасс, который стал жёстко управляемым в конце 90х годов при Амане Тулееве, оппозиция там была уничтожена и раздавлена, пока не возродилась. Сейчас ситуация получше, чем была при Тулееве, но всё равно до уровня конкуренции в том же Новосибирске там достаточно далеко. Как правило, вот исключения из этого правила связаны, в основном, с личным фактором. Я вот уже как-то говорил, приведу пример республики Коми. Республика Коми всегда была регионом протеста. И даже там были губернатора, которые проиграл глава региона Спиридонов. Потом при Гайзере был сформирован довольно интересный политический режим, типа круговой поруки региональной, в итоге все фигуранты были арестованы и сели, включая главу Избиркома, и при Гайзере Коми стала таким сильно западным анклавом, напоминавшим голосования на Северном Кавказе, её называли северо-западной Чечнёй в кавычках, потому что проценты высокие. Но, как только Гайзера посадили и всю его тусовку тоже посадили, вся эта система круговой поруки рассыпалась управления выборами. И снова Коми стала протестным регионом. Скажем, была попытка в Марий Эл тоже при Маркелове тоже, как только Маркелова посадили, тоже всё развалилось, и регион вернулся туда же, где он и был. Все эти девиации, эти всплески управляемости, как правило, гасятся, как только исчезает их отец-основатель. Чтобы система изменилась довольно устойчиво, нужно сидеть довольно долго. Тулеев сидел 20 лет в Кузбассе, и да, Кузбасс при нём 20 с лишним лет, мы видим, Тулеева нет, а управляемость сохраняется. Но это очень редкий случай. Как правило, уход губернатора приводит к тому, что регион возвращается к некоей норме, которая для него является естественной. То есть, вот эта история – это чем более он был независимым с точки зрения освоения, чем более позднее освоение в нём пришло, тем он более независим.
А.АХМАДИЕВ: На самом деле, это очень странно, Александр, ведь как у нас принято обсуждать, неоднократно даже в эфире «Живого гвоздя» эксперты об этом говорили, что историческая память у россиян.
А.КЫНЕВ: Я не знаю, какие эксперты что говорят, я говорю вещи, которые являются признанными абсолютно вещами для любого человека, который занимается региональной географией. Что ещё влияет? Влияет сложность элит, чем больше в регионе больше конкурирующих элит, чем он сложнее устроен, тем он будет конкурентнее, вот, например, на конкуренцию накладывается сложный состав местных элит. На конкуренцию накладывается ситуация, когда, допустим, есть два конкурирующих в регионе за влияние. Или три там, или сколько-то ещё. Чем больше самостийных, тем тоже конкуренция выше. Любая внутренняя неоднородность – скорее всего, внутри территорий отдельно как бы региональных, каких-то ещё, которые ведут себя самостоятельно. Якутия огромная…
А.АХМАДИЕВ: Но они все лояльны Кремлю.
А.КЫНЕВ: Ну как сказать, что такое лояльные? Вы идёте по улице и на вас напал человек с пистолетом. По отношению к этому человеку вы будете лояльным до тех пор, пока он не стоит с пистолетом, направленным на вас. Вы ему являетесь лояльным? Нет, не являетесь лояльным. Вот мне кажется, здесь то же самое. Элиты, как и люди, не создают себе проблем там, где не надо. Соответственно, силой и добрым словом можно добиться больше, чем просто добрым словом. Поэтому, конечно, элиты борются как могут, как умеют, играют на противоречиях, заискивают перед начальниками, пытаются сделать им приятно, но это вовсе не означает, что они при этом тут же не конкурируют. В той же Якутии, например, она огромная по площади, гигантская, в таком регионе контролировать даже некие удалённые районы или улусы просто физически невозможно, точно так же, как в Красноярском крае там и так далее. Получается, что вот этот фактор территории, важных субрегиональных групп, каких-то местных кланов там и так далее, он ещё более накладывается вот на географию, и мы получаем в итоге очень конкурентную политику, где всё держится на личных договорённостях, на каких-то личных союзах, на каких-то временных там или постоянных, очень подвижных, при этом регион ещё с кучей социально-экономических проблем, с очень тяжёлыми условиями жизни там и так далее. И вот получается вот такой коктейль Молотова, да, сложные элиты, очень тяжело конкурировать с точки зрения географии, и протест, неоднородность там и так далее, регион получается очень сложно управляемый. В той же Якутии 21 год, выборы по одномандатному округу в Государственную думу выиграл коммунист, один из регионов, где победили коммунисты. Если мы посмотрим, скажем, выборы мэра Якутска, хочу напомнить, там была Сардана Авксентьева, та, которая прошла в Госдуму и сейчас возглавляет список «Новых людей», собственно говоря, туда же в госсобрание Якутии, которые будут в сентябре месяце. Поэтому всё это вместе и определяет то, что мы называем политической конкуренцией. Соответственно, надо понимать, что ЦИКи состоят целиком из живых людей, там работают не киборги какие-то запрограммированные, выполняющие жёсткие приказы, то есть, у нас, скажем, по стране работает около миллиона членов комиссий, наверное, не меньше, то есть, 98 тысяч, если в среднем брать даже 10 человек на комиссию, где-то больше, где-то меньше, около миллиона только членов комиссий. Это что, всё сплошные фальсификаторы? Конечно нет. Конечно нет.
А.АХМАДИЕВ: Ну вы туда включаете и участковые, все комиссии?
А.КЫНЕВ: Ну я считаю в том числе участковые. Они что, все фальсификаторы? Нет. Есть, конечно, отдельные люди, которые могут быть очень сильно заинтересованы в том, чтобы выполнять приказы сверху, но всё-таки основная часть членов комиссий – обычные нормальные люди. Если регион конкурентный, человек тоже в нём живёт, у него все друзья, родственники, знают друг друга, в этом смысле сказать, что участковая комиссия где-то в Новосибирске, Красноярске будет что-то фальсифицировать, было бы сильной натяжкой.
А.АХМАДИЕВ: У нас же есть новый фактор, Александр, у нас же есть электронное голосование, которое в этом году расширилось.
А.КЫНЕВ: Смотрите. Давайте точно так же, как те люди, кто говорят, что выборов нет, они забывают про географию, потому что страна очень разная – их это просто не интересует. Они просто вот занимаются шельмованием и всё, их не интересуют оттенки, их вообще ничего не интересует. То же самое и в ситуации с дэгом, с ним тоже ситуация неоднозначная. Дэг у нас существует в двух видах, московская платформа и есть федеральная, по которой голосуют в других регионах. Вот все скандалы, которые были по дэгу, были в Москве. По регионам ни одного такого похожего скандала не было. Во-первых, там количество голосующих…
А.АХМАДИЕВ: Может, там напряжёнки не было, поэтому скандалов не было?
А.КЫНЕВ: Нет, почему, там были вполне конкурентные кампании, значит, вот, возвращаясь, дайте мне договорить свою мысль. Во-первых, общее количество голосующих по дэгу на порядок меньше, чем в Москве, когда была Государственная дума, московские электронные голоса были почти 2/3 всех по стране. То есть, в совокупности вместе все взятые были меньше, чем половина в Москве. Никакого большого энтузиазма там пользоваться этим нет. Это и сложно, и компьютеризация, и всё остальное там, и так далее, и во-вторых, если мы посмотрим результаты по регионам по электронному голосованию .не было там по регионам таких колоссальных разрывов по сравнению с обычными участками. Это только в московских. Это уже отдельная история, что там было в Москве, чего там было больше, голосования по приказу, когда голосуешь на компьютере, а начальник за спиной стоит, смотрит, как ты проголосовал, или это были фальсификации полных электронных голосов, но это можно спорить до бесконечности. В любом случае, факт остаётся фактом, ситуация в Москве и по регионам – это не одно и то же. И вопить, что всё плохо, дэг всё нарисует – ну это, мягко говоря, нужно не знать статистику и малевать всё черной краской, так же, как люди не видят разницу, скажем, между Москвой, Чечнёй и Иркутском.
А.АХМАДИЕВ: Вы, Александр, и важны этим, что вы рисуете все как бы границы, формы. Да, в чате был вопрос, уже не помню, кто его задал, я выписал. Протестные настроения, о которых вы говорите, в Красноярске и других городах, почему, если это такие протестные города и регионы, там люди активно не выступают против войны? Вот у вас люди так спросили. Я расширю – не только против войны, но и против вещей, которые федеральным центром насаждаются, а регионы особо-то не хотели? Почему?
А.КЫНЕВ: Мне кажется, неправильно всех людей мерить через призму собственного личного, скажем так, через призму личных иерархий и проблем, потому что проблем очень много. Социально-экономические, спецоперация, личные, всякие разные, экологические там и так далее. Но важна их иерархия, важно то, что для человека является первоочередным. Что для нас ставится на первое место? Грубо говоря, человека может волновать проблема экологии, но на выборах она не сыграет, потому что для человека гораздо важнее проблема безработицы, доходов или незаконной эмиграции. Поэтому есть особенности территорий, регионов, конкретных людей, которые здесь проживают и будут голосовать. Вот если мы внимательно посмотрим на то, что творится в регионах на выборах, тема спецоперации, мягко говоря, не главная, не вторая и не третья – она присутствует, но присутствует она, в основном, в социально-экономическом. Если мы посмотрим, что говорят и пишут на этих выборах, в основном, это история про то, чтобы помочь семьям погибших, помочь семьям призванных, защитить права тех, кто там вернулся, потерял трудоспособность, что-то ещё. То есть, это совершенно очевидно…
А.АХМАДИЕВ: Вы как раз публикуете вот этих обратившихся.
А.КЫНЕВ: Да, это как раз там не призывов ни продолжать, ни закончить эту спецоперацию, это табуировано – видимо, не хотят злить ни людей, ни власть, никого, поэтому она на выборах присутствует в виде таком социально-экономическом, в виде защиты прав тех людей, которые так или иначе пострадали. Есть как общая инициатива по защите каких-то категорий, так и реклама идёт, что вот такая-то партия выделила столько-то денег, подарила, подарила какому-то там вернувшемуся или путёвки детям тех, кто призван или что-то ещё там и так далее. Вот таких инициатив много, но это вовсе не главная тема. Главная тема была и есть – это тема всё-таки социальная, это, в основном, то, что связано с доходами, с индексацией, с ценами и так далее. Это было всегда, грубо говоря, главным, это и остаётся. Плюс есть абсолютно локальные истории, связанные с благоустройством, какими-то проектами, больницами там, дорогами и так далее. Вот на этих выборах очень активно, например, обыгрывается проблема сокращений на почте. По многим регионам прошли протестные акции, на словах почти все там в регионах активно протестуют против ликвидации, значит, этих самых почтовых отделений в сельской местности там и так далее, в целом, если посмотреть на общую картину, я бы сказал так, что если оценивать «Единую Россию», кампания «Единой России», что там происходит? В основном, кампания «Единой России» идёт в классическом стиле, приписывание себе любых достижений, что вот построено столько-то больниц – пишут, что благодаря «Единой России», отремонтировано столько-то дорог благодаря «Единой России», столько-то детских площадок, что-то ещё. Всё, что делается в стране, является достижением партии «Единая Россия». Собственно говоря, так делали они всегда. Что кроме этого есть в их кампании? Есть встречи. Они объезжают трудовые коллективы, что-то там обещают, сейчас традиционная акция раздачи помощи «соберём ребёнка в школу» и так далее. Всё как всегда- приписывание всех достижений, какой-то мелкий социальный подкуп – ну и большое количество просто эфирного времени в освещении профессиональной деятельности. Ничего нового креативного в кампании «Единой России» нет. И про ту же спецоперацию тоже ничего особенного нет, были разговоры. Что вот, партия будет выдвигать какое-то количество ветеранов СВО – нет этого ничего, в основном, это те же самые чиновники, которые были всегда, которые там на два месяца ездили, приехали, стали теперь ветеранами.
А.АХМАДИЕВ: А что это было, зачем?
А.КЫНЕВ: Я тоже считаю, что это было стремление понравиться начальнику. Сказали, поднять социальную значимость – ну её подняли как могли, те же самые чиновники ехали. Они же боролись с ковидом, теперь эти же люди точно так же как борцы с ковидом, точно так же они ветераны СВО и так далее. Реальных ветеранов какое-то количество есть, но оно очень незначительное, оно вообще ничего в этой кампании не определяет.
Что делают остальные? Кампания КПРФ носит, я бы сказал так, очень регионально неоднозначный характер, самая сильная и яркая у них в Хакасии, где конкуренция – нынешний глава региона Коновалов против Сокола, депутата Государственной думы от «Единой России», и там КПРФ является площадкой, где объединились представители, по сути дела, самых разных в прошлом групп, которые никогда коммунистами-то не были.
А.АХМАДИЕВ: То есть, не только левые?
А.КЫНЕВ: Не только левые. Я об этом говорил, но, я думаю, поскольку вопрос – Штыгашев, спикер парламента уходящего от Хакасии, ветеран всего корпуса спикеров России, он возглавляет областной совет, а потом верховный Хакасии с 90го года, то есть, он 33й год там уже спикер.
А.АХМАДИЕВ: Путина даже обошёл.
А.КЫНЕВ: Член «Единой России», очень уважаемый человек. Хакасия – регион очень небольшой, там менее 400 тысяч избирателей, по сути, все знают друг друга. Штыгашев – очень уважаемая фигура. Он вышел под эти выборы за «Единую Россию», Коновалов сейчас идёт в списке КПРФ. В списке КПРФ идут депутаты и кандидаты, которые раньше шли, от «Партии пенсионеров», от ЛДПР уже как бывший региональный координатор идёт, от «Парнаса» и так далее. Все они сейчас идут в списке КПРФ. То есть, де-факто в Хакасии это коалиция местных элит в поддержку Коновалова. КПРФ – просто бренд. И кампания в этом регионе вовсе не про капитализм, не про социализм, она строится предельно персонифицированно. То есть речь идет о том, что сделала администрация, что смогла, что не смогла и что предлагается взамен. Проблематика сугубо местная, сугубо локальная, ничего другого там нету.
А.АХМАДИЕВ: Почему Единая Россия тут не играет, почему он вышел, это как объясняется?
А.КЫНЕВ: Он вышел потому что не поддерживает кандидата Единой России Сокола, который в Хакасии никогда не жил, избирался в 2021 году по одномандатному округу, но исторически отношения к Хакасии не имел. Сергей Сокол в прошлом когда-то работал в администрации Красноярского края, еще при Хлопонине, потом уехал на работу в Иркутск, работал в Иркутске тоже в администрации, был первым замом. Потом, если кто помнит, был такой губернатор Есиповский, он разбился на вертолете, после него Сокол был исполняющим обязанности, но его полноценным губернатором не назначили, потому что характер сложный, элиты не хотели. После этого он ушел в корпорацию Ростех, занимал там разные должности, в конце концов избрался в 2018 Иркутское государственное собрание, был спикером парламента, потом ушел в Госдуму уже по Хакасскому округу. В прошлом его сватали в губернаторы Красноярского края, в Иркутской области, в Тыве и ни разу нигде так и не назначили.
А.АХМАДИЕВ: А почему они его хотят-то куда-нибудь присунуть?
А.КЫНЕВ: Я думаю, что он сам хочет, вряд ли за ним бегают и просят. Мне кажется, что он сам амбициозный, но что-то не складывается, возможно, какие-то особенности характера ведут к тому, что многие выступают против и их его фигура не устраивает. В том же Иркутске, например, многие считали его конфликтным.
А. АХМАДИЕВ: Да, Александр, Вы написали у себя: “Коммунисты ставят лавочки своему электорату и правильно делают”.
А.КЫНЕВ: Да, кстати, что касается коммунистов, конечно, есть только базовый набор, который год от года не меняется, но в тех регионах, где организация КПРФ сильная, они ведут кампании, у них есть малые дела. Есть избиратели, которым конкретный депутат от данного округа помогает. То, что упомянули – это Архангельская, Ярославская область, там очень много в кампании КПРФ акцента на малые дела. Где-то отремонтировали лавочку, где-то защитили права работников какой-то больницы, их не уволили, что-то еще. То есть на этом делается акцент. Каких-то глобальных вещей в этой кампании я не вижу, нет сверхидеи. Темы спецоперации тоже по большому счету нет, потому что с одной стороны КПРФ была автором того самого постановления в Госдуме когда президента призвали признать ЛНР и ДНР, и это было одним из предвестников будущей спецоперации. Поэтому в этом смысле власть исполнила программу КПРФ. У КПРФ проблема в том что не понятно: власть они или оппозиция. Вы кого критикуете, себя? Или кого еще. Для них ситуация непростая. «Справедливая Россия». У «эсэров», мне кажется, кампания самая неудачная из всех. У КПРФ есть базовый электорат, который никуда не денется. У «эсэров» полная проблема с самоидентификацией, они метались последний год, дружили с Пригожиным, потом отошли от Пригожина. В итоге Пригожина в кампании нет, но кампании совершенно какая-то несуразная, то есть в ней нет никакой единой идеи. По разным регионам абсолютно разные плакаты, разные листовки. Если на них смотреть, такое ощущение, что партия перестала понимать кто у нее вообще избиратель. Откуда раньше брались голоса за ««Справедливую Россию»», два основных элемента. Первый – низкий антирейтинг, потому что ничего никто плохого сказать не может, и когда никто не нравится, за кого еще голосовать, если ни за кого не хочется? Ну «эсэры», наверное, вроде они самые хорошие. Как будто был второй выбор. Плюс было много сильных регионалов, которые были вынуждены искать себе партнеров когда Госдума перешла на выборы только по партспискам. Многие тогда пришли в «Справедливую Россию»: Шеин, Гартунг, Тулусов и т.д. Но это было тогда, прошло уже почти 15 лет, за это время ситуация сдвинулась в националистическую сторону, особенно история с Пригожиным, и многих это не устраивает. В итоге в последний год много людей стало уходить в регионах. Плюс это размыло повестку. Стал накапливаться антирейтинг. В результате мы видим, что в некоторых регионах очень странные агитационные материалы. В той же Якутии, где когда-то «эсэры» были сильными, рисуют плакат “Против подлецов и предателей”, где слово “против” занимает половину плаката. Это агитация кого, куда? Вообще надо сказать, что есть общий принцип, что в агитации слово “против” использовать нельзя. Потому что “Проголосуйте за”, а вы пишете слово “против”. Возникает смысловое противоречие в голове избирателя. В Смоленске какие-то совершенно безумные цитаты писателей о справедливости. К какому избирателю конкретно эти цитаты имеют отношение? Вы кого агитируете голосовать за себя, поклонников Достоевского?
А.АХМАДИЕВ: Может они понимают собственное бессилие
А.КЫНЕВ: Это говорит о том, что партия не понимает вообще о чем говорить. Она начала какую-то нить смысловую. Там всегда были темы пенсии, тарифов ЖКХ и т.д., но они во-первых перестали быть ноу-хау, они есть почти у всех. Они и у ЛДПР, и у КПРФ в агитации, и у «Новых людей». Никакого эксклюзива нет, яркие кандидаты разбежались. Бегство людей, полная невнятность повестки, попытка заместить ее какой-то мишурой бессмысленной, которая никого не мотивирует. И даже если мы посмотрим новостную хронику региональную, там «эсэров» почти нет.
А.АХМАДИЕВ: Хорошо, ЛДПР Вы сказали.
А.КЫНЕВ: Осталось две партии, «Новые люди» и ЛДПР. У ЛДПР агитации очень много, если смотреть региональную хронику. Я каждый день просматриваю несколько сот сообщений из тех регионов, где проходят выборы: региональные сайты, региональные порталы и т.д. Я думаю что о ЛДПР до четверти общего массива материалов. Там не так много тем, но они идут очень массово. Например, ЛДПР предлагает дать возможность использовать материнский капитал для оплаты всяких разных вещей.
А.АХМАДИЕВ: Уже сколько лет этой идее?
А.КЫНЕВ: Тем не менее, за эти два месяца компании уже идет по третьему кругу снова, что ЛДПР предложило, одна и та же история. Они очень активно берут, плагиатят я бы даже сказал, то, что говорят другие кандидаты и партии, и приписывают себе. «Новые люди» предложили что-то, они берут, копируют, предлагают от себя. «Справедливая Россия» скажем два года назад на Юге предлагала сократить рабочий день, ввести сиесту, потому что на жарко. Они копипастят то, что предлагали когда-то «эсэры», «эсэры» сами про это забыли, теперь это предлагает ЛДПР. Те же Новые люди предлагали например в ситуации, когда кто-то оформляет подписку на онлайн-услуги, где списание идет каждый месяц, чтобы каждый раз приходило уведомление о том, что можно отписаться. Чтобы не списывали по умолчанию, когда абонент не знает, что с него списали за что-то там, за какую-нибудь игру, приложение или что-то еще. Выходит ЛДПР и то же самое идет массово по кругу. Выходит идея о том, что ЛДПР внесла инициативу о присвоению регистрационных номеров электрическим самокатам, и это идет по всем регионам по кругу, по несколько раз выходит одна и та же статья в разных СМИ. Этого всего очень много, какой-то глобальной идеи нет, но есть постоянное напоминание о себе. И когда у «эсэров» непонятно что, они не могут ответить по поводу того же Пригожина вообще какая позиция, она есть или ее нет? Коммунисты тоже часто оказываются в невнятном положении: то ли они власть, то ли они оппозиция, то ли они за, то ли они против.
А.АХМАДИЕВ: А «Новые люди»?
А.КЫНЕВ: Остаются «Новые люди». Скажем так, кампания довольно активная. Их точно больше чем «эсэров» на этих выборах по агитации. Их меньше чем ЛДПР, но больше, чем «эсэров». Также больше акцент на молодежь, на образованную публику. Яркие кампании – это Якутия, Сардана Аксентьева лидер списка, очень хорошая кампания на мой взгляд у них в Ростовской области, молодые кандидаты, очень неплохие листовки. Они пытаются очевидно апеллировать к людям недовольным, но с некой осторожностью. Один из лозунгов, который есть у них в регионах на плакатах, фраза “Коней на переправе не меняют”, они пишут “Переправы не будет, надо менять коней”.
А.АХМАДИЕВ: Хорошо, а как у них обыгрывается тема войны?
А.КЫНЕВ: Тема войны у них никак не обыгрывается. В агитации ее практически нет. В основном там идея защиты прав представителей бизнеса, идея развития, снимать все бюрократические препоны, которые этому развитию мешают. У них в частности профильный комитет в Госдуме возглавляет как раз депутат этой фракции, они этим активно пользуются, проводят круглые столы. Плюс можно считать осторожным оппонированием официальной точке зрения инициативу с тем чтобы не штрафовать людей за перепосты в интернете каких-то материалов, которые власть сочла экстремистскими или какими-то еще. По нынешним временам это все-таки мягкое, но оппонирование. Они предложили отменить ограничения, которые остались по коронавирусу, например. Кстати могу сказать, то это одна из партий, которая выступала против многих коронавирусных ограничений. И была еще перепалка Нечаева с Жириновским, когда Жириновский был уже в Госдуме, кто об этом помнит. То есть в целом это на горожан, на молодежь, на интеллигенцию. У них я вообще ничего не видел в агитации, направленного на село, но с другой стороны их избирателей там и нет. Только я думаю что при прочих равных, когда «эсэры» самоустранились, они могут забрать часть голосов, которые шли за ««Справедливую Россию»», они могут получить часть голосов тех партий, которые раньше участвовали, но сейчас их нету. Допустим у Яблока два списка на этих выборах. Только муниципальные выборы, городская дума Великого Новгорода и городская дума Екатеринбурга. И там и там это действующие депутаты, это фракции, Черепанова в Великом Новгороде и Константин Киселев в Екатеринбурге. У них тема спецоперации присутствует больше, чем у всех остальных. Черепанова выпустила газету, там прямо шло “За мир” и так далее
А.АХМАДИЕВ: Так у них же плакаты даже в городах висят.
А.КЫНЕВ: Жаловалась на возможность ее изготовить, в итоге ее напечатали. Проблема в том, что кандидатов этой партии больше нигде нет в других городах.
А.АХМАДИЕВ: А почему?
А.КЫНЕВ: А потому что партии де-факто давным-давно по сути не существует.
А.АХМАДИЕВ: Подождите, это партия виновата, она не выдвинула никого или это просто не зарегистрировали, не допустили?
А.КЫНЕВ: У них был один кандидат по округу Кушпите, даже не список, а один кандидат. Кандидатов нет. То есть партия никого не выдвигает. Это не сейчас сложилось, это сложилось еще давно. Яблоко на региональных выборах как сила перестала быть субъектом более десяти, даже более пятнадцати лет назад. Давным-давно просто все это увяло. Худо-бедно Северо-Запад России, Санкт-Петербург и ближние регионы: Псков, Новгород, Карелия. Это Москва частично с Московской областью, ну и были отдельные вкрапления типа Новосибирска, но тоже очень слабо. Хочу напомнить в Новосибирске когда были выборы в городской совет, выдвинутую в составе коалиции навальнистов лидера регионального отделения исключили из Яблока. В Екатеринбурге Киселев. А он же исторически не яблочник, он был до этого депутатом городской думы Екатеринбурга партии Гражданская платформа. То есть это не партиец, это внешний для партии политик, которого поддержали за неимением остального. И все, ничего больше нету.
А.АХМАДИЕВ: А на Ваш взгляд, если бы была более широкая представленность Яблока, то насколько их программа (вы же изучали) была бы привлекательна для россиян сегодня?
А.КЫНЕВ: Не была бы она привлекательной. Скажем так, одно дело -политизированная интеллигенция, которая готова с пеной у рта ругаться в чатах на фейсбуке, а другое дело – избиратель, который решает как ему выживать здесь и сейчас в Иркутске, в Чите, в Бурятии или что-то еще. Абсолютно другая совершенно проблематика. Партия слишком ушла в глобальные какие-то вопросы, которые для простого человека на местах очень и очень далеки. Это всегда было проблемой Яблока. Был снобизм, неспособность с простым человеком говорить, ну плюс очень часто и нежелание. Хочу напомнить, что на выборах мэра Москвы Сергея Митрохина партия сама не стала выдвигать. Сергей Митрохин хотел, он же кампанию начинал, его не выдвинули. Это вопрос к Яблоку, почему не выдвинули Митрохина. Ну его бы наверное не зарегистрировали, но его же не выдвинули.
А.АХМАДИЕВ: Вот кстати по поводу выборов мэра Москвы. Вы правильно сказали в начале, что нужно понимать, что есть выборы в Москве, есть выборы в регионах. Что в Москве, чего ждать? Там же тоже выборы мэра. Мы видим Сергея Собянина, я видел его буклеты где, помните, да, были разговоры что, вот Сергей Собянин – один из немногих российских крупных высокопоставленных и влиятельных функционеров, которые о войне-то особо так громко не заявляют и не говорят. Открываю буклет в онлайне, и вижу прямо посередине фотографию Собянина в камуфляжной форме, потом он дарит свое оружие кому-то из военных, то есть все же присутствует тема СВО.
А.КЫНЕВ: Ну смотрите, если в регионе конкуренции особой нету, то смысл агитации губернатора как правило поддерживающий. То есть просто напомнить о кампании, напомнить о себе и подсветить какие-то элементы имиджа не только для избирателей, но и для федеральной элиты, показывая свою лояльность. Поэтому зачастую апелляции к спецоперации, которые мы видим в агитации губернаторов – это не история борьбы за голоса, это демонстрация лояльности. Поэтому чтобы не было никаких инсинуаций, вот, мол, ходят разные слухи, что он недостаточно поддерживает, многие этого очень боятся. И в этом смысле публичные шаги связаны с тем чтобы эти слухи пресекать. Я думаю, что это касается очень многих кандидатов на этих выборах, потому что реально избирателей эта тема волнует очень мало, их волнуют зарплаты, пенсии, пособия, отсутствие лекарств, разрушенные больницы, сокращения на почте, и т.д. и т.п.
А.АХМАДИЕВ: Ну Москва, там ведь…
А.КЫНЕВ: В Москве мы кампаний почти не видим. То есть из агитации что есть: вышли по-моему один или два выпуска листовок под видом газеты за Леонида Зюганова, кандидата от КПРФ в мэры Москвы, есть еще какие-то буклеты я так понимаю, я сам не видел, но мне присылали фотографии буклетов. А у остальных дело ограничивается только публичными заявлениями какими-то, которые потом попадают в прессу. Я имею в виду Гусева, это «Справедливая Россия» и Чернышева, это ЛДПР. Никакой агитации на местности мы не видим. Причем у того же Гусева, который один из авторов закона об электронных повестках, человек, который публично защищал официальную позицию, каким образом можно идти на выборы в Москве, для которой проблема мобилизации является острой, потому что это вызывает массовое неприятие особенно молодежью, мне кажется это выглядит как некое самоубийство.
А.АХМАДИЕВ: Александр, это Вы помните, что Гусев – один из авторов. Москвичи-то может и забыли давно.
А.КЫНЕВ: Те, кто забыли, те и Гусева-то не знают, кто он такой.
А.АХМАДИЕВ: Хорошо, а сюрпризов ждать каких-то в Москве на выборах?
А.КЫНЕВ: Я думаю, главной в Москве будет история борьбы за второе место. Некий символизм, кто является в глазах власти антитезой. Либо это ультра коммунисты консервативные, которые по многим вопросам еще больше ястребы, чем власть, либо все-таки тут кто-то более умеренный за то, чтобы принимать решения с точки зрения здравого смысла, по мере сил завязывать со всей этой истерией, переключаться на экономику и т.д. Поэтому я думаю, что учитывая всю эту ситуацию сегодня, оценивая качество кампаний в Москве, Собянин победит, это не вызывает никаких сомнений. Есть борьба за второе место, это либо Леонид Зюганов, либо кандидат от «Новых людей» Даванков, я думаю кто-то из них займет второе место. И фактически между ними мы видим конкуренцию сегодня. Что Гусев, что Чернышев кампании ведут только номинальные, мне кажется для галочки. Еще будут муниципальные выборы в новой Москве. Районов старой Москвы там нету, но по новой Москве, честно говоря, ничего не знаю что происходит на местах, информации приходит очень мало, агитации никакой особо из этих районов новой Москвы, где будут выбирать депутатов, я не видел.
А.АХМАДИЕВ: Вот тут у Вас спрашивают про общественные настроения, я тоже хотел об этом с Вами поговорить. В последнее время Вы видите какие-то изменения, какую-то тенденцию, усиление поддержки провоенной активности либо все больше усталость? О чем пишут люди, чего люди хотят? Ведь это можно и по программам партий понять.
А.КЫНЕВ: Люди хотят выживания, нет выживания – нет определенности. То есть мы видим, что есть выход из апатии, потому раньше люди вообще молчали. Сейчас есть какая-то дискуссия о том что развивать, как развивать. Может быть где-то не хватает смелости, где-то не хватает решимости публично заявить, что мы против чего-то. Но во всяком случае дискуссия уже пошла, нет молчания. В том году было молчание. Сейчас пускай много тем табуировано, пускай есть страхи, но уже есть все-таки попытка какого-то разговора, и все-таки разговора про будущее. И на мой взгляд партии отличаются тем, что кто-то эти темы ведет, пускай и осторожно, и теми, кто пытается просто о себе напоминать, по возможности максимально нейтральными темами, не занимая никакой позиции ни о чем. Это то, что делает «Справедливая Россия». Потому что плакат «Справедливой России» в Архангельске “Голосуй” и точка, на кого он направлен? Это просто идеологическая импотенция, если называть вещи своими именами, когда партия не может обозначить за чьи голоса она борется. Все решит явка, потому что явка будет низкой. Соответственно если есть какие-то местные кандидаты, у которых сформирован электорат, который они мобилизуют традиционными способами через звонки, через списки кто кому когда-то помогал, и эти кандидаты идут на выборы от какой-то партии, конечно, вот эта местная сетка голосует за ту партию, в которой они сейчас. Это может быть ЛДПР, если кандидаты договорились, и она их выдвинула, скажем, в Красноярске, например. Или в Якутске будут таким образом голосовать за «Новых людей». Это те, кто вошел в список с Сарданой Авксентьевой, какие-то ее партнеры, союзники и соратники. Все объясняется ситуацией в конкретном регионе, качеством кампаний плюс наличием в списке каких-то ярких кандидатов. Где кандидаты будут, там и будут всплески.
А.АХМАДИЕВ: У Вас в чате спрашивают может ли какая-то партия в каком-нибудь регионе стать сосредоточением антивоенных настроений?
А.КЫНЕВ: Я еще раз говорю, что это не является темой номер один на этих выборах вообще.
А.АХМАДИЕВ: Нет, косвенно, экономические проблемы там, здравоохранение, санкции.
А.КЫНЕВ: Вы пытаетесь снова и снова задать вопрос так, будто это является главной темой этих выборов. Это не является главной темой этих выборов вообще, от слова совсем. Все понимают, что это от них не зависит, поэтому эту тему даже не обсуждают. Они обсуждают как в этих условиях выживать. Все это воспринимают как некую данность, дискуссии идут каким образом в условиях этой данности выживать дальше.
А.АХМАДИЕВ: Удивительно.
А.КЫНЕВ: Понимаете, когда корабль тонет, вы же не будете обсуждать почему он тонет.
А.АХМАДИЕВ: Как это не будем?
А.КЫНЕВ: Ну послушайте, можно до потери сознания спорить что мы делали всю прошлую жизнь. Но люди не будут этим заниматься, они будут заниматься тем как им выжить здесь и сейчас. Где найти лодку, из чего ее построить и т.д. Людей волнует проблема выживания сейчас. В этом нет ничего абсолютно плохого, это нормально. Я вообще в своей жизни не помню ни одной идеологической кампании. На местных выборах никогда людей не интересовали федеральные темы, никогда. Они интересуют только очень маленькую, узкую тусовку федеральную, которая считает, что народ очень плохой, потому что он очень приземлен. Он не приземленный, он обыкновенный.
А.АХМАДИЕВ: Это важные слова. Да, и напоследок, я тут узнал, что Вы пишете книгу об эволюции структуры и влияния региональных администраций в России как центров реальной политической силы. Ведь это интересно в преддверии выборов. А что, действительно некоторые региональные элиты – это реальная политическая сила? Где? Как?
А.КЫНЕВ: Поскольку речь зашла про книгу, она как раз о том как это было раньше. Почему региональные элиты были силой например условно говоря до начала-середины нулевых годов, каким образом, почему они перестали ей быть. Что в этом есть естественного, что в этом есть искусственного, то есть благодаря каким факторам это влияние снизилось. Если оно сохраняется, то в чем оно сохраняется, в каких институтах, в каких практиках, есть ли какая-то географическая разница в силе региональных элит сегодня, она неравномерна по территории. И это связано не столько с выборами, сколько с другими факторами. Это отражается, скажем, в том, что даже на уровне уставов и конституций регионов полномочия региональных парламентов у нас неодинаковые. Собственно говоря, об этом и книжка. Она еще пока не закончена.
А.АХМАДИЕВ: Алексей Навальный, напоследок, были вопросы, несколько штук. Не будем говорить “приговор”, 19 лет – это просто что можно сказать? Кошмар, много ужасно. Скажите, а зачем, зачем Навальный, зачем уголовное дело против Михаила Светова, зачем приговор Глуховскому и т.д.? Неужели это страх, попытка поиздеваться, ответка пацанская? Или Алексей Навальный – действительно персона, которая притягивает россиян, потенциально может объединить вокруг себя протестные настроения?
А.КЫНЕВ: Власти – заложники собственных решений. Когда вы постоянно работаете над образом таким маскулинным, то есть постоянно делаете слишком сильный акцент на силу, на угрозу и т.д., невозможно уже это отыграть назад. То есть если проявить милосердие, проявить гуманность, по каким-то вопросам открутить гайки назад, сразу появляется внутренний страх, что если я уступлю в одном, то все решат, что вот наконец-то, и начнется цепная реакция. Поэтому что они боятся принципа домино. Они очень боятся, что откат в одном может привести к всплеску энтузиазма по многим позициям. В этом смысле это самовоспроизводство страха, самовоспроизводство вот этой модели насилия над обществом, которая сложилась за все эти годы. Они не могут отступить назад, потому что боятся, что система после этого рухнет. Стоять на месте они не могут, они должны этот образ жесткости поддерживать по мере сил.
А.АХМАДИЕВ: А для чего? Перед кем? Перед той кучкой людей?
А.КЫНЕВ: Перед самими собой условно говоря, перед населением внутри.
А.АХМАДИЕВ: Так Вы же говорите население федеральные проблемы не волнуют.
А.КЫНЕВ: Секундочку, Вы никогда не даете договорить. Значит перед населением внутри, перед другими частями той же самой элиты, перед внешним миром, потому что есть разные аудитории: внешняя, внутренняя. Внутренняя аудитория тоже делится на две части, есть сами элиты, есть население. Это адресовано ко всем одновременно. То есть пока власть сильна, она ничего не боится, она не собирается отступать. И если кто-то что-то попытается вдруг взмыслить, он очень сильно пожалеет. То, что произошло в июне месяце с мятежом Пригожина конечно вызвало очень неприятные для власти разговоры про расслабление. Нужно это пресечь, нужно продемонстрировать, что жесткость никуда не делась, ничего другого, кроме демонстративной жестокости, власть не умеет. Поэтому я думаю таким образом она компенсирует в том числе и унижение, которое было в июне. И работает принцип у сильного всегда бессильный виноват. Не можем наказать одних – накажем других, да так, чтобы про них уже все забыли.
А.АХМАДИЕВ: Я думаю и без Пригожина был бы приговор Навальному, потому что мы же помним, Кара-Мурза 25 лет.
А.КЫНЕВ: Скажем так, этот фактор имеет свое место быть. Этот фактор удерживает от любых вещей, которые могут быть восприняты элитой, населением и внешним миром как некая слабость, как готовность к некоей либерализации, вот не будет такой готовности. Потому что власть боится, что все посыпется после этого.
А.АХМАДИЕВ: Спасибо большой, в гостях Особого мнения был политолог Александр Кынев, меня зовут Айдар Ахмадиев, после нас в эфире «Живого гвоздя» в программе «Цена вопроса» еженедельный Сергей Алексашенко, экономист, и Элиза Аникина. Поэтому никуда не переключайтесь. До свидания!