«Особое мнение» Ольги Романовой
Меня спросили: «При каких условиях ты вернешься в Россию? Когда ты скажешь: все, я возвращаюсь?». И вот я думала, думала, перечисляла, как бы это коротко ответить, а потом сказала: «Когда Аркадий Бабченко въедет на «Абрамсе» на Красную площадь, я вернусь»…
Д. ГУБИН: Добрый день всем, кто нас смотрит! Меня зовут Дмитрий Губин. С вами Youtube-канал «Ищем выход» — собственно говоря, реинкарнация в потусторонней жизни привычного «Эха Петербурга». В эфире программа «Особое мнение». Сегодня свое особое мнение высказывает правозащитница, берлинка Ольга Евгеньевна Романова. Ольга Евгеньевна, добрый день!
О. РОМАНОВА: Добрый день! Как торжественно.
Д. ГУБИН: Вот, у меня сразу вопрос, помимо обращения к уважаемой публике, которую я призываю ставить нам лайки, нажимать на колокольчики, писать комментарии, делиться ссылками со своими друзьями. Это очень помогает продвижению нашего канала в сети. Так вот, дорогая Ольга Евгеньевна, как мы будем — на «вы» и «Ольга Евгеньевна» и «Дмитрий Павлович», либо к черту условности?
О. РОМАНОВА: И что, забудем все, что между нами было? Как ты варил щи на моей кухне?
Д. ГУБИН: Да, было такое. Кормил всех — от депутатов Европарламента до режиссера Серебренникова. Было такое. О’кей, на «ты». Оля, у меня странная ситуация. Вот у поэта Давида Самойлова был друг из какой-то среднеазиатской республики, поэт-акын. Он говорил: «Слушай, Самойлыч, ты меня переводи. У меня стихи есть разные. Есть лирические, есть патриотические, есть академические». Вот у меня к тебе три группы вопросов: есть лирические, есть теоретические, есть политические. С каких начнем?
О. РОМАНОВА: С политических.
Д. ГУБИН: С политических, отлично. Смотри, ты в свое время входила в Координационный совет оппозиции российской непарламентской.
О. РОМАНОВА: Да, было дело.
Д. ГУБИН: Год, с 2012 по 2013. Правильно?
О. РОМАНОВА: Пока не рассыпалось, да. Пока все это не рассыпалось.
Д. ГУБИН: О’кей. Вот смотри, только что в Берлине состоялась крупнейшая встреча представителей российской непарламентской оппозиции. Там была принята Декларация российских демократических сил, к которой, кстати, не присоединилась Мария Певчих и прочие сторонники Навального. И у меня к тебе вопрос: принимала ли ты участие в этом сборе в Берлине?
О. РОМАНОВА: Да, принимала.
Д. ГУБИН: Так, а декларацию ты подписала?
О. РОМАНОВА: Нет.
Д. ГУБИН: Почему? Там 5 пунктов.
О. РОМАНОВА: Там есть одна маленькая сносочка, которая, в общем, не позволяет подписывать эту декларацию журналистам. Все-таки помимо правозащиты и прочего, я остаюсь на этом поле. Это маленькая сносочка, что мы не участвуем, не комментируем, никак не реагируем. Ну вот а как, что теперь? Теперь не брать Дудю интервью у Каспарова?
Д. ГУБИН: Нет, Дудь Каспарова причем дербанил как тузик грелку. Я не поленился, сосчитал. Когда Каспаров сказал, что Навальный в свое время совершил ошибку, не поведя народ (толпу) к Центризбиркому, и вообще Навальный легитимизировал путинский режим, Дудь ему 4 раза задал вопрос… Я не смогу сейчас скопировать интонацию Дудя, но представим себе этого Дудя, напоминающего речную рыбку, с его плоским профилем. Он говорит: «Что, по-вашему, должен был Навальный сделать? Гарри Кимович, я все понял, но что Навальный, по-вашему, должен был сделать?». Он 4 раза задал этот вопрос. В отличие от Манучи, который беседовал с главой профсоюза врачей..
О. РОМАНОВА: Потрясающее!
Д. ГУБИН: Да, об этом мы поговорим сегодня. Так все-таки, Оля, смотри, давай по этой декларации пойдем. Пункт 1-й. Война преступна. Ты согласна, нет?
О. РОМАНОВА: Война преступна.
Д. ГУБИН: Так, отлично. Путин нелегитимен. Режим Путина нелегитимен.
О. РОМАНОВА: Нет, нелегитимен.
Д. ГУБИН: Имперская политика недопустима.
О. РОМАНОВА: Недопустима категорически.
Д. ГУБИН: Политзаключенные, военнопленные, перемещенные лица, в том числе дети, должны быть возвращены по месту прописки, скажем так.
О. РОМАНОВА: Возвращены должны быть обязательно. Безусловно.
Д. ГУБИН: И в этой декларации выражается солидарность со всеми российскими противниками Путина.
О. РОМАНОВА: Да.
Д. ГУБИН: Тогда почему не подписать? Все равно же понятно, какая позиция стоит за Ольгой Романовой.
О. РОМАНОВА: В том-то все и дело: что подписывать, что солнце всходит на востоке? Но было хорошо.
Д. ГУБИН: Объясни, почему, если декларация — это солнце, которое восходит на востоке.
О. РОМАНОВА: Многие журналисты не подписали. Не подписал Александр Плющев, который принимал участие, собственно, в ее составлении, например. Не подписал Максим Кац. Хотя подписало вот такое суперсредство массовой информации, как Марк Фейгин, например. Потому что это нас ограничивает. Там есть слова, одна строчка по поводу того, что подписанты декларации не участвуют в обсуждении противоречий друг с другом. Ну ребята, мы не можем. Это означает, что мы с вами не обсуждаем Каспарова. Значит, мы не имеем права его обсуждать. Что это вдруг?
Д. ГУБИН: Отлично, ты перепрыгнула через стену, которая называется «срач внутри оппозиции, когда же вы все его там прекратите?». Должен сказать, что по поводу вот этих всех разборок внутри оппозиции есть две противоположные точки зрения. Одна: «Ну ребята, нужно жить дружно, нужно объединяться, у нас общий враг». А вторая: «Нет, простите, мы не откажемся от поиска истины, несмотря на понимание тактических задач». Значит, ты во втором стане?
О. РОМАНОВА: Нет, я в стане покойного Кахи Автандиловича Бендукидзе…
Д. ГУБИН: О-ля-ля!
О. РОМАНОВА: …который, я помню, на съезде российских промышленников и предпринимателей давным-давно, 100 лет назад, когда была мания поддержки отечественных товаропроизводителей, начал свою речь с прекрасной фразы, с которой я теперь иду по жизни: «Невозможно поддерживать то, что не стоит само».
Д. ГУБИН: Звучит двусмысленно.
О. РОМАНОВА: Если оппозиция не может объединиться по самым разным причинам, включая причины и личные, и структурные, и так далее, я, конечно же, как любая Агафья Тихоновна, очень хотела бы, чтобы в оппозиции были бы брови от Алексея Анатольевича, а нос от Михаила Борисовича. Я, конечно, хотела бы иметь оппозицию, которая учитывает очень серьезно внеполитический, другой опыт Ходорковского, вообще его опыт и умения, с одной стороны, а с другой стороны, потрясающий трибунный талант и мысли Алексея Навального. Мне бы очень хотелось это все объединить. Но оно не объединяется. Ну что нам теперь — сидеть, горевать и говорить: «А что же вы не объединяетесь, что же вы никак?». Ну пусть будут две большие партии. Ну что, ну ладно. Тем более, что я думаю, что в ближайшее время нам это все не пригодится.
Д. ГУБИН: Ладно, твою фразу о том, что нельзя поддерживать того, что само не стоит, я тебе припомню. Тут мировая фармакология, должен сказать, очень сильно на нее вскинется, очень многие потребители мировой фармакологии глубоко возмутятся.
О. РОМАНОВА: Смотря о чем ты думаешь. Я — об отечественном товаропроизводителе.
Д. ГУБИН: Ну Романова, исключительно об оппозиции, как ты понимаешь. Скажи, пожалуйста, все-таки в этой ситуации, допустим, мы смотрим интервью, которое дал Каспаров Дудю. Я об этом упоминаю, потому что большие интервью стали частью нашей политической жизни в условиях, когда больше никаких СМИ в России нет, потому что одни в эмиграции, а другие разгромлены и замещены пропагандой. Мы имеем право Гарри Кимовичу кое-что высказать? Или нет, или лучше подождать конца войны?
О. РОМАНОВА: Я все-таки, во-первых, заступлюсь за российские медиа, потому что я фанат маленьких региональных СМИ. Я их читаю каждый день. Есть прекрасная томская «Говорит не Москва». Сколько есть во Владимире… Есть маленькие чудесные. Я только что читала маленькое ростовское издание. Их много. А какие прекрасные в Бурятии издания!
Д. ГУБИН: Как упоительны в России вечера. Да, я понимаю.
О. РОМАНОВА: Да, они есть. Просто хочется заступиться за коллег, которые, несмотря ни на что… Я вот только что отправила девочку из Белгорода на ответственное задание из местного маленького прекрасного медиа. Это Белгород, вообще зачищенный!
Д. ГУБИН: Романова, не замыливай вопрос! Вопрос очень простой: нужно ли, если ты видишь свои противоречия с теми, кто так или иначе представляет оппозицию Путину в разных ее ипостасях, предъявлять им претензии? Вот в чем мой вопрос.
О. РОМАНОВА: Хочешь, предъявляй, хочешь, не предъявляй.
Д. ГУБИН: Нет, я тебя спрашиваю. Это допустимо, с твоей точки зрения? Да, нет, не знаю.
О. РОМАНОВА: Конечно, да. Почему нет-то?
Д. ГУБИН: Так, о’кей, все. Мне очень не хочется топтаться на этом сборе. Я не знаю, ты комментарии читала по поводу этого берлинского съезда оппозиции? Скажем так, если ты не читала, ты способна вообще спрогнозировать, какие первые комментарии появились, скажем, под сообщением Гудкова с декларацией? Неважно, какого Гудкова.
О. РОМАНОВА: Да, совершенно неважно. Я думаю, что там комментарии типа «Опять ФСБ нас куда-то ведет».
Д. ГУБИН: Нет, Оля! Включи знания пророка.
О. РОМАНОВА: Хорошо. Вспоминали… Хотя нет, не вспоминали. Это я все время вспоминала старое кино старшего Кеосаяна про корону Российской империи. Это я все время вспоминала молча.
Д. ГУБИН: Ну догадайся, что там пишут. Что пишет, например, украинская сторона. Ну что она пишет?
О. РОМАНОВА: «Покайтесь».
Д. ГУБИН: Нет! Она говорит: «Репарации давай! А где у вас там у Гудкова, где у вас у Пющева хотя бы одно слово про репарации, которые и вы всю свою жизнь, и дети, и дети ваших детей будут обязаны Украине платить?».
О. РОМАНОВА: Оно же «Покайтесь».
Д. ГУБИН: А, материально покайтесь.
О. РОМАНОВА: Материально, да. Нужно материально покаяться.
Д. ГУБИН: Второе, очень распространенное, со всех сторон: «Ну и что вы там встретились, поболтали в Берлине? Ну и что? Романова, чего это там тебе хорошо?».
О. РОМАНОВА: То, что встретились поболтали — это правда неплохо. Просто я тут живу. Мне нравится, когда приезжает много гостей, я со всеми вижусь и так далее. Это другое, потому что, конечно, видится необходимо. То, что это исторический 2-й съезд РСДРП в Лондоне — это, безусловно, не так.
Д. ГУБИН: Почему?
О. РОМАНОВА: Потому что нет никакой РСДРП, нет никакого Лондона, и волны Атлантического океана разбиваются о берег Шепетовки.
Д. ГУБИН: Валентина Ивановна Матвиенко, уроженка Шепетовки, как-то, понимаешь, при твоих словах вздрогнула.
О. РОМАНОВА: Да, потому что для любого политического процесса, помимо желания политического процесса, нужна историческая ситуация. Историческая ситуация сейчас другая. Да, видимо, мы должны быть готовы к переменам в России. Но мне кажется, к переменам в России нужно готовиться несколько по-другому. То есть это тоже нормально, это тоже хорошо, это тоже замечательно. Но я считаю, для перемен в России надо просто пахать.
Д. ГУБИН: То есть?
О. РОМАНОВА: Ну не знаю, заниматься визовыми вопросами для бегущих. Помогать украинским беженцам, чем можешь, включая последнюю рубаху, потому что, черт возьми, они там нужнее. И это, кстати, будет твоя репарация. Помогать Украине, по-прежнему собирать гуманитарную помощь. Как мы год назад собирали — отправляли грузовиками все это. А что сейчас-то изменилось? Привыкли? А грузовики по-прежнему нужны, между прочим. По-прежнему нужны каждый день. По-прежнему каждый день нужны лекарства. Мы видим, что скорые помощи в Бахмуте одноразовые. Они просто одноразовые: их покупаешь, и они, в общем, на один выезд. Ну, на два максимум.
Вот эти вещи надо делать, безусловно. Те же самые упомянутые маленькие региональные медиа — они же тоже это делают, они же тоже пашут каждый день. Да, каждый день нужно общаться с людьми, нуждающимися в помощи. Каждый день нужно смотреть, что делает в Черногории… Между прочим, маленький фонд. Три журналиста сделали ровно год назад. Три журналиста!
Д. ГУБИН: Что за фонд, какие три журналиста?
О. РОМАНОВА: «Пристанище». Вот наши с тобой знакомые Света Шмелева, Саша Шмелев и брат его Вова Шмелев сделали год назад. Просто сидели, выпивали, а тут война. Они говорят: «Давайте сделаем фонд». — «Давайте». Будем по всей Черногории снимать дома. Большие дома, которые будем полностью отдавать беженцам. Вот эти дома, вон там, с одной стороны — украинским беженцам, а с совсем другой стороны горы, вон там вот — российским беженцам. Потому что не надо это все смешивать, потом разберется. Помогать им с документами, помогать им с работой, помогать им обустроиться, помогать им ехать дальше. Это не просто благотворительность, поселил и дал конфетку, а заниматься, заниматься… Обустраивать людей, психологическая поддержка, особенно семьям, в школу устраивать, сопли вытирать. Вот это то, что каждый день. Вот это вытирать сопли — это тоже каждый день. Это то, что поможет прекрасной России будущего.
Д. ГУБИН: О’кей, хорошо, понял. Теория малых дел, только теперь перенесенная в эмиграцию.
О. РОМАНОВА: Да никакая она не малых дел теория. Вот вообще не малых дел. Сейчас вот большой проект стартует — школа муниципальных депутатов. Я сначала долго хохотала: ну какая школа каких муниципальных депутатов?
Д. ГУБИН: Погоди, у нас — это в Берлине?
О. РОМАНОВА: В Германии. То есть такая большая, повсеместно. Занимается этим прекрасный фонд, который уже очень давно существует — «Русско-немецкий обмен».
Д. ГУБИН: Да, но он теперь сменил свое название. В этом виде он не существует. Теперь он называется, по-моему, «Обмен Европа». Я боюсь сейчас ошибиться. Герр Мелле, который там очень долго проработал в России, там же работает.
О. РОМАНОВА: Штефан Мелле.
Д. ГУБИН: Замечательный парень,
О. РОМАНОВА: Да. абсолютно уникальный парень. Я действительно сидела хохотала, думаю: ребята, ну вы чего? Да, мы помогли вывезти около 300, если брать муниципальных депутатов с семьями со всей России, с чадами и домочадцами. И понятно, что это люди, которые тоже жили на земле. То есть они все знают: как починить водопровод, газовая труба — вот это все. Какие-нибудь кадастровые участки, их размеры и так далее. Тем не менее, все эти люди подписали в свое время обращение по поводу отставки Путина. Это избранные люди, за них голосовали конкретные избиратели. И мы их сейчас всех вывезли. Мы — это большое число организаций, которые этим занимаются. И большое спасибо МИДу Германии и конкретно депутату Европарламента Сереже Лагодинскому.
И вот сейчас школа мундепов. Я сначала хохотала, думаю: «Ну зачем, господи, какая школа мундепов? Чтобы что, чтобы они через год вернулись и снова строили прекрасную Россию будущего? Они не вернутся через год, и не будет никакой прекрасной России будущего». А потом я сообразила, что да, конечно, это необходимо. Во-первых, это такая вещь — это помогает людям активным, молодым, с опытом, например, перенять опыт Германии. Перенимая у Германии опыт местного самоуправления, возможно вписаться туда. Ведь, в конце концов, мы вчера поздравляли с победой на выборах упомянутого депутата Европарламента Сергея Лагодинского. Он 78% взял в Бранденбурге.
Д. ГУБИН: Просто, Оля, добавим, что это, пожалуй, жутко известный человек. Естественно, немец по паспорту, с российскими корнями, которого знают абсолютно все, кто находится в Германии.
О. РОМАНОВА: Мальчик родился в Астрахани. В еврейской семье мальчик родился, в Астрахани. То есть, понимаете, муниципальные депутаты просто приехали чуть позже. Но из них тоже может выйти…
Д. ГУБИН: Депутат Европарламента, например.
О. РОМАНОВА: Да, например. И поэтому зря я хохотала. Полезная вещь.
Д. ГУБИН: Оля, то, что ты сказала — есть одна очень важная вещь. Прости, пожалуйста, что я тебя перебиваю, но я тебя перебиваю, чтобы просто подчеркнуть то, что ты сама не заметила. То, что ты говоришь, базируется на простой модели: Россия — часть мира. Это очень важная модель, потому что любая попытка сказать «Россия — это особая страна, уникальная культура, третий путь» вырывает из мира. А то, что ты рисуешь — это просто Россия. Как и Черногория, как и, не знаю, Болгария, как Польша, Румыния. Пока еще нет, но в будущем это может стать полноценной частью мира. И еще одно. Сейчас, прости меня, 30-секундка ненависти. Сейчас нас начнут ненавидеть, Оля, все. Знаешь, почему?
О. РОМАНОВА: Что ты хочешь сказать?
Д. ГУБИН: Я хочу сказать, дорогие друзья, что мы здесь все, включая неодушевленное понятие, такое, как возможность видеть вместе Романову и Губина, существуем исключительно за счет ваших пожертвований. Ты понимаешь, при слове «пожертвования», при слове «деньги» все резко напрягаются. Вы могли бы вместо нас сейчас видеть рекламу зубной пасты, средства для чистки унитаза, но вы видите прекрасную Романову и совершенно ужасного Губина. Это все только благодаря тому, что вам не лениво зайти в описание канала «Ищем выход» и прочитать, как вы можете помочь нам. А помочь вы можете самым простым переводом, например, на телефонный счет. Вы можете пожертвовать любую микроскопическую сумму, которую считаете возможной. Вы можете сделать это пожертвование регулярным. Поверьте мне, мы это очень ценим. Ну а теперь пишите в комментарии: «Сколько можно рекламы, сколько можно рекламы?». Рекламы можно столько, сколько имеется вашей жадности. Это для тех, кто жалуется на нашу рекламу. Ну а теперь продолжаем.
О. РОМАНОВА: И вот однажды я слушала «Особое мнение» на этом канале, который существует благодаря тому, что есть люди, которые ему донатят. Я слушала особое мнение Дмитрия Быкова, которое мне… Извините, что я на канале «Особое мнение» повторю особое мнение Дмитрия Быкова, высказанное в программе «Особое мнение», но я вдруг за эту мысль уцепилась и поняла, что Дмитрий Львович, с которым я спорю как с телевизором… Ну понятно, все время. Дмитрий Львович много чего говорит такого, и я начинаю вопить, подскакивать, делать «Особое мнение» погромче и тут же писать свой коммент. Но тут я как-то очень сильно прониклась. Он сказал: «Понимаете, дело в том, что сейчас Россия просто вышла из своих берегов в очередной раз, второй раз за столетие. И то, что мы все сейчас разбросаны по всему миру — это ли не десант нормальной русской ментальности, нормальной русской культуры, нормального русского представления о мире?».
Ведь действительно получилось так (тут я, опять же, вспомнила мем имени Гарри Кимовича), что понятно, где какие русские. Опять же, год занимаясь в том числе визовыми проблемами, я понимаю, что понаехало, и есть люди, которые прорвались и с НТВ в биографии, и с Russia Today в биографии. А Роберт Шлегель, депутат и нашист, здесь вообще давно живет и представляет из себя зайчика. Но, тем не менее, все-таки фильтр поставлен.
Д. ГУБИН: Работу при этом, Оля, я напомню, он потерял. Я уж не знаю, заставили его уйти из компании, где он работал, или он сам ушел, понимая ситуацию. Да, Шлегель воспользовался своими немецкими корнями и осуществил релокацию в Германию. Но при этом не будем забывать, что он был комиссаром «Наших», «Ваших», «Даших» и, как говорил в свое время Доренко, «Параших».
О. РОМАНОВА: В любом случае… человек. Ну и вообще переобувшихся… фильтр стоит довольно жесткий. Я не хочу сказать, что те, кто остались в России — это плохие русские. Там много плохих русских. Но остались и люди, которые по разным причинам не могут уехать. Это уже тысячи раз повторено и можно повторить.
Ну слушайте, когда я листаю telegram-каналы малых медиа, я вижу протестную Тверь. Это то, что на заборе написано, извините. Тверь, Омск, Питер, Барнаул, Новосибирск. Когда они показывают стены домов, столбы у остановок… Антивоенные листовки, плакаты, граффити — кто-то их рисует, кто-то их расклеивает. И мы же с вами понимаем, чем люди рискуют. Очень многим они рискуют. Они свободой рискуют. Мы все это видим. Да, эти люди не могут уехать. И это тоже очень важно для России. Но в основном уехали именно такие люди, которые сейчас расклеивают на автобусных остановках Омска антивоенные листовки (спасибо им большое за это).
То есть мне кажется, Россия сейчас — Россия прошлого или Россия будущего, не нынешняя Россия, — она как раз сейчас постепенно становится частью Европы, Америки, Аргентины и так далее. Это та самая настоящая Россия, которую мы бы хотели видеть. Которая в Берлин съезжается. Я тут сижу и говорю через губу: «Да, вот тут такая декларация, не буду подписывать», а страшно было рада всех видеть. Это та прекрасная Россия, которой очень не хватает в России, собственно. Конечно, хотелось бы из всех этих людей создать парламент, и вот там как раз место для дискуссии, и давайте там будем ругаться. вообще с удовольствием. Так, чтобы стены дрожали, будем ругаться. Но в парламенте напротив Кремля.
Д. ГУБИН: О’кей, я эти слова запомню. Я, кстати, с ними согласен. Это действительно быковская идея, что эмиграцию нужно рассматривать как посланцев — посланцев будущего, посланцев другого варианта. Это очень хорошая, очень интересная мысль. Она сразу снимает некую стигму с тех, которые уехали.
Мне хотелось бы сюда же разобрать кейс Шендеровича. Шендерович записал небольшое видео (видимо, это была часть, которая широко распространилась в Украине), где он говорит следующее: русский либерал, русский демократ — попутчик с украинцем, сегодняшним патриотом, только до тех пор, пока идет война, пока не кончилась война или пока Путин. А дальше начинает расходиться. Потому что современная Украина мечтает о том, чтобы перестал существовать не Путин, а чтобы перестали существовать русские, Россия и русское как таковое. Чтобы оно сгинуло и исчезло вместе с Толстым, Пушкиным, Антиохом Кантемиром, Романовой, Губиным и, видимо, Бабченко, у которого российский паспорт и который сам очень активно эту идею исчезновения России продвигает. И Шендерович говорит о том, что дальше строительство новой России — это наша сфера ответственности. После чего поднялся невероятный подземный гул, и Шендерович, который иноагент, был внесен в украинский список «Миротворец», куда, как известно, враги украинского государства вносятся. Ну что скажешь?
О. РОМАНОВА: Война. Что я скажу? Война.
Д. ГУБИН: Это понятно.
О. РОМАНОВА: Сейчас, как мне кажется…
Д. ГУБИН: Ты на стороне Шендеровича? Да, нет?
О. РОМАНОВА: Нет.
Д. ГУБИН: Почему?
О. РОМАНОВА: Я очень люблю Виктора Анатольевича. Я готова его защищать и я буду его защищать. И в этой ситуации тоже. Я буду его защищать, считая, что зря он это сказал. Но я буду защищать именно его. Да, я считаю, что это было ошибочно. Я готова с ним по этому поводу поспорить, пообщаться, поговорить.
Д. ГУБИН: В чем ошибка? Скажи мне, я передам Шендеровичу на ушко.
О. РОМАНОВА: Зачем на ушко? Я не считаю, что все украинцы (хотя, конечно, такие есть) мечтают о том, чтобы не было русских. Я все время общаюсь с очень многими украинцами. У меня вот сегодня с ними большая встреча, и они инициаторы, чтобы я пришла поговорить о том, что надо объединять какие-то наши с ними общие инициативы. То есть у меня как-то не было проблем с украинцами. Я понимаю, откуда они у Виктора. Это из предыдущих его постов, когда на одно из его выступлений пришли двое украинцев — так сказать, полиция…
Д. ГУБИН: Нравов.
О. РОМАНОВА: То есть Витю, конечно, довели этой полицией нравов, безусловно. С любой стороны, со всякой стороны. Поэтому он это сказал. Я с ним не согласна и я буду его защищать.
Д. ГУБИН: В чем ты с ним не согласна?
О. РОМАНОВА: Я маленько Вольтер сейчас. Я не согласна ни с одним вашим словом…
Д. ГУБИН: Я тебе фельдфебеля в Вольтеры дам. Из полиции нравов. Тогда узнаешь.
О. РОМАНОВА: Извините, пожалуйста, что я так косплею Вольтера в открытую. Нет, он, конечно, неправ в том, что вся Украина мечтает о том, чтобы русские исчезли. Слушайте, можно я расскажу абсолютно имперский, отвратительный, но старый советский анекдот по этому поводу?
Д. ГУБИН: В 30 секунд уложишься? У нас дальше перерыв небольшой.
О. РОМАНОВА: Да. Ловят рыбку эстонец, еврей и русский. Литовец, еврей и русский — кто угодно. Золотая рыбка говорит: «Так, ваши желания? По одному, вас трое». Один говорит: «Так, хочу, чтобы в Литве больше не было евреев». Золотая рыбка — оп! Еврей говорит: «Хочу, чтобы больше не было литовцев», — оп! Русский говорит: «Чашечку кофе». Вот это случилось. Простите меня за этот отвратительный, чудовищный…Но я все равно его знаю. Он из советского времени. Тут скорее для антропологов есть… Ну просто люди об этом думали давно, 50 лет назад.
Д. ГУБИН: Оля, небольшой, на минуту, перерыв. Дорогие друзья, мы живем исключительно за счет вашего доброго к нам отношения. Не только к Романовой и уж тем более ко мне, а ко всему каналу «Ищем выход». Ваши лайки, ваши материальные вспомоществования заставляют солнце над всей планетой святить сильнее. Как заставить солнце светить сильнее, вы найдете в описании нашего канала. Небольшая пауза. Оставайтесь, пожалуйста, с нами!
АНОНС.
Д. ГУБИН: Дорогие друзья, вы смотрите канал «Ищем выход», который ведет прямую трансляцию из дома Романовых, если Муру, кошку, тоже считать. Она Романова, да?
О. РОМАНОВА: Шура Романова.
Д. ГУБИН: Шура Романова. Шура-Мура. В общем, мы ведем репортаж из дома Романовых. Правозащитница Ольга Романова, которая «Русь сидящая», сегодня с нами. Перемываем косточки всем, от Каспарова до Бабченко и Шендеровича. Оля, то, что мы недоговорили. Ведь есть 2 идеи все-таки. Одна состоит в том, что виновата вся русская культура и весь ход русской истории. Поэтому русское как таковое должно перестать существовать — оно виновато в войне. А вторая вещь состоит в том, что это нужно исправлять. Вот второй точки зрения придерживается Шендерович. Первой точки зрения придерживается, скажем, Бабченко, гражданин Российской Федерации. Очевидно, что все-таки тут ты наш стороне Шендеровича.
О. РОМАНОВА: Ну конечно, на стороне Шендеровича. Тем не менее, опять же, при всем моем скептическом отношении к Аркадию Бабченко, я как-то совсем недавно, например, искренне, совершенно серьезно оценила вклад Аркадия Бабченко в нашу культуру и вообще в наше время, когда меня спросили: «Как ты себе представляешь, при каких условиях ты вернешься в Россию? Вот когда ты скажешь: все, я возвращаюсь?». И вот я думала, думала, перечисляла, как бы это коротко ответить, а потом сказала: «Когда Аркадий Бабченко въедет на «Абрамсе» на Красную Площадь, я вернусь».
Д. ГУБИН: Мечты, мечты, где вечная к вам рифма — сладость?
О. РОМАНОВА: Тем не менее, он мне дал возможность ответить этим своим старым, древним мемом.
Д. ГУБИН: О’кей, ладно, я запомнил эту фразу. А уж как ее запомнили многие из тех, кто сейчас смотрит, ты просто не представляешь. Есть один конкретный вопрос. Знаешь, когда я советовался, какие вопросы тебе задать, для меня очень неожиданным было знаешь какое предложение? Никогда не догадаешься. «Попроси Романову, сказали мне, составить рейтинг страхов приличных людей, оставшихся в России. Как она себе это представляет?».
О. РОМАНОВА: Рейтинг страхов людей, оставшихся в России?
Д. ГУБИН: Людей нашего круга, скажем так.
О. РОМАНОВА: Рейтинг страхов… Все-таки мне кажется, что самый главный страх — это тюрьма. Это первый страх. Я вспоминаю Бориса Немцова, который вообще ничего не боялся. Ничего, кроме тюрьмы. И он об этом много говорил. Ему 55 лет тогда исполнялось, и как-то этот возраст… Мы знаем про юбилеи, какая на это бывает реакция. Я помню, ему тогда Владимир Константинович Буковский сказал прекрасную фразу. Я там присутствовала, я ее запомнила. Он говорит: «Борис, надо было по молодости отсидеть». Такое вот снятие страхов.
Поэтому если мы говорим, условно говоря, «люди нашего круга», мы имеем в виду и «нашего возраста», по всей видимости. Я, собственно, про это тоже и говорю — что оказаться в тюрьме с недолеченными зубами, с недовыточенным камнем из почки, с прострелом в пояснице, без очков… Или как один украинец, который был обвинен в шпионаже: его взяли с постели, и он оставил челюсти в баночке. В смысле, в стаканчике. И как ему мучительно 1,5 года добивались благодаря тогдашнему члену ОНК Марине Литвинович, что два зубных врача ходили туда очень много времени. Вставили ему эти зубы.Но он все равно погиб очень быстро после этого. Русская тюрьма не место для…
Д. ГУБИН: Для дискуссии.
О. РОМАНОВА: Для человека. Для Homo sapiens не место, туда не надо попадать. Это действительно одно из самых страшных мест на Земле. И сюда же, в этот страх, я бы впихнула все, что с этим связано. То есть страх пыток, страх избиений в полиции — все, что связано с применением как бы силового такого воздействия. Силового — то есть силовиков.
Д. ГУБИН: Оля, прости, что перебиваю. Я не перебиваю, я дополняю. Прости меня, пожалуйста. Вот ты сказала об этом страхе. Но только что, 29 апреля, Северский городской суд Томска приговорил 65-летнюю юристку Марину Новикову к штрафу по делу о фейках об армии — к миллиону рублей. Дело почти уже рутинное в России, если бы не одно обстоятельство. Сама Новикова — повторяю, 65-летняя юристка — просила дать ей реальный срок, потому что миллиона рублей у нее нет и никогда в жизни не будет. Значит, получается, либо она не боится тюрьмы, либо она не знает, что это такое, либо сложилась ситуация, когда действительно проще пойти в тюрьму. Откуда она возьмет этот миллион? Давай начнем с этого.
О. РОМАНОВА: Да, иногда проще пойти в тюрьму. Я вспоминаю одну женщину. Это был последний человек, с кем меня соединил Евгений Ройзман, прежде чем у него отключили все. Он сказал: «Помоги», а дальше все. И оказалось, что это случай страшно известный в Екатеринбурге. Простая женщина. У нее четверо детей — двое взрослых, двое небольших совсем. Она все время ходила на митинги, и все время ей влепляли штрафы. И вот уже за миллион рублей.
И вот она пришла к Евгению Вадимовичу на прием первый раз. И он сказал: «Да-а…». Посмотрел ее дела и говорит: «Да-а… Больше миллиона рублей тебе штрафов. Наверное, надо помогать выплатить?». Она говорит: «Нет, я платить не буду». Он говорит: «Да? А чего так?». Она говорит: «Я принципиально этому государству не буду ничего платить». — «А чего ты хочешь?». — «Уехать. Детей спасать. Потому что младшие дети, которые ходят в школу, начали говорить, и уже пошли неприятности. Начали говорить кто, что слышат в семье».
Ну вот помогали ее вывозить. Сейчас она в Польше. Нормально все, детки чудесные. Так тоже можно было до последнего времени, и я очень надеюсь, что еще можно сейчас. Я думаю, да, с обременениями. Я думаю, да, это будет очень тяжело. Но можно. И позицию этой женщины я очень разделяю.
Д. ГУБИН: Оля, если рядом появится Роман Абрамович, как он появился рядом с режиссером Серебренниковым, и заплатил за него немыслимые наложенные — сколько там? 200 миллионов, что ли, там было, какая-то чудовищная сумма — тогда да. Благодаря этому Кирилл Серебренников сейчас находится в Пренцлауэрберге неподалеку от тебя в городе Берлине.
О. РОМАНОВА: Да, мы с ним вчера ужинали.
Д. ГУБИН: Ну вот. Слава богу, что он не под домашним арестом в России. У меня сохраняется вопрос: миллионный штраф, наложенный на провинциального юриста, женщину пенсионного возраста — что ей грозит? У нее отберут квартиру?
О. РОМАНОВА: Если она у нее есть.
Д. ГУБИН: Отберут?
О. РОМАНОВА: Если она у нее есть, то да, наложат арест.
Д. ГУБИН: И вариантов у нее никаких, ей никто ничем помочь не может? И она не может обратиться в Европейский суд по правам человека, потому что Россия вышла из Совета Европы.
О. РОМАНОВА: Нет, я думаю, что ей помогут. Просто я, если честно, не хочу об этом громко говорить. Потому что я знаю людей в России, которые я занимаются бизнесом, вполне успешно, которые потом очень тихо эти штрафы оплачивают, если они это видят в новостях, если их попросить и так далее. Я не думаю, что мне нужно привлекать к ним внимание.
Д. ГУБИН: О’кей, понял. Имеющие уши, надеюсь, да услышали. Давай тогда вернемся. Я напомню еще раз, что мы возвращаемся только потому, что среди вас есть не только возмущающиеся обилием напоминаний о донатах, пожертвованиях, лайках, комментариях (желательно больше, чем из 5 слов), репостах и так далее нашего канала «Ищем выход», программы «Особое мнение», которое сегодня, как вы понимаете, высказывает Ольга Романова, но потому, что есть люди, которые это все делают. Они нам помогают так же тихо и незаметно, как те самые российские бизнесмены, которых Ольга только что упомянула. Оля, я возвращаюсь к рейтингу страхов. Скажи, пожалуйста, а в рейтинге страхов что самый большой страх для тех, кто уехал?
О. РОМАНОВА: Остаться одному. За границей очень страшно остаться одному. Здесь уже дальше наступает разное, у каждого свое. Одному — то есть без денег, без языка, без работы, без круга общения, без перспектив, некому стакан воды подать; а вдруг я ногу сломаю — куда я денусь, а больница, а страховка, сколько это стоит? Страх остаться одному. Вообще страх одиночества за границей, когда ты уехал и начинаешь жить сначала — я думаю, он превалирует. Страх будущего: пускать корни, не пускать корни, я через год вернусь, я не вернусь. И я вижу людей, которые возвращаются.
Д. ГУБИН: Да, я тоже таких знаю. Даже знаю их резоны, хотя это тема отдельного разговора. Но видишь, у меня в руках уже прошелестел журнал, который мы с тобой прекрасно знаем. Пожалуй, самое уважаемое издание в Германии, последний «Шпигель». Лицо вот этого человека, этого милого дедушки, надеюсь, ты узнала. А уж в России в Министерстве обороны все просто вздрогнули.
О. РОМАНОВА: Да, наш ястреб.
Д. ГУБИН: Да, главный немецкий ястреб Борис Писториус, которого мама назвала в честь Бориса Пастернака, кстати сказать. И вот этот добрый дедушка оказался волком с совершенно стальными зубами, который сейчас реформирует Министерство обороны Германии и так далее.
Но это просто обложка, чтобы мы знали. А там есть материал. Вот у меня здесь куча закладок разноцветных — это какие тексты я буду читать в первую очередь, какие во вторую. И вот здесь совершенно гигантский материал с названием «Я не хочу возвращаться на эту войну». Это довольно жуткий совершенно такой лонгрид, жутенький, о дезертирах из российской армии. Оля, догадаешься, в какой стране с ними встречались корреспонденты «Шпигеля»?
О. РОМАНОВА: Казахстан.
Д. ГУБИН: Да! Абсолютно точно. И рассказ об этих дезертирах из российской армии (там один — по-моему, его зовут Рембо, такой совершенно страшный человек, сам взявший себе этот псевдоним) начинается с цитаты из Нэнси Фезер. Это министр внутренних дел Германии. Цитата сентября 2022 года. «Международную защиту в Германии, как правило, получают дезертиры, которым угрожают жестокие репрессии. Любой, кто мужественно выступает против путинского режима и поэтому подвергается наибольшей опасности, может подать заявление на получение убежища в Германии из-за политического преследования».
«Шпигель» тем и хорош, что дает по сусалам всем, включая министра внутренних дел. 5 человек, которых проинтервьюировали его корреспонденты в Казахстане, в Астане — у них есть страх, что их возьмет ФСБ. У Казахстана, между прочим, договор о выдаче преступников. А они преступники по российскому…
О. РОМАНОВА: Он выдает. Я напомню, что он недавно выдал парня из ФСО, который сбежал туда. Получил уже 6 лет. Казахстан выдает.
Д. ГУБИН: Так, Оля, два вопроса. Первый: имела ли ты уже дело, как представитель правозащиты, с дезертирами из российской армии? И второй: что делать этим ребятам?
О. РОМАНОВА: Да, имела. Казахстан — очень хорошо, что они сбежали, но надо искать другое место. А другое место…
Д. ГУБИН: Другое место — Германия. И цитата из министра внутренних дел Германии прозвучала.
О. РОМАНОВА: Другое место — это, например, «Пристанище» в Черногории, где тоже не надо визу, но нужен загранпаспорт. Ребята, если у вас есть загранпаспорт, попытайтесь его все-таки использовать во благо. Если нет загранпаспорта, то надо соображать, уже тогда думать про Киргизию, Узбекистан и так далее.
Д. ГУБИН: Ты сказала, что сталкивалась с дезертирами. При каких обстоятельствах?
О. РОМАНОВА: Вот ровно при этих: когда есть загранпаспорт, а основание для получения визы только то, что сбежал из армии. Вообще мы доказываем, что уже сбежал из действующей армии… У нас был контрактник, у которого закончился контракт до войны, и его не отпускали. И он бежал уже… Он не ходил в военкомат, скажем так, он не воевал на украинских фронтах. Эти тоже, конечно, не воевали. Но я так понимаю, что будет большая сложность объяснить, как они вообще оказались на контракте сейчас. Вот это будет очень большая сложность. А дальше уже разные юридические моменты. Если они призывники, кто-то из них призывник — нет проблем. Если кто-то из них подписал контракт уже во время войны, а потом передумал — ну согласись, это проблема.
Д. ГУБИН: Да, Оля, там жуткие истории. Жуткие тем, что один хотел быть певцом, а мама сказала, что нужно идти в военное училище. Кто-то решил подписать контракт просто чтобы отвязаться, или на военную кафедру, чтобы не служить. И так далее. Там 5 историй. Я очень прошу тебя их прочесть. Скажи, пожалуйста, а кто может повлиять на получение этими людьми каких-то виз, допустим, или предоставление убежища в Германии? Сергей Ладогинский, упомянутый тобой, депутат Европарламента, может?
О. РОМАНОВА: Да, но нужны, конечно, кейсы, нужна история. Вообще вот так вот, по тому, что описано, я бы обратилась сначала в две организации. Одна организация — Алексей Тоболов. Это парень из Сибири. В Сибири очень хорошо известна организация, которая занимается, собственно, вот этими проблемами. Алексей сейчас, если я не ошибаюсь, живет под Кельном, но его легко найти в соцсетях. Алексей Тоболов. Второй человек, к которому я бы обратилась (а может быть, и первый) — это член правления «Мемориала», который возглавляет такую организацию, как «Гражданин. Армия. Общество». И я бы обратилась, конечно, к Грише Светлину, «Идите лесом» — прекрасная вновь созданная организация. То есть организаций таких, помогающих в этих делах, уже много, и они эффективны. «Идите лесом» — да, тоже очень хорошо.
Д. ГУБИН: А теперь, извини, я этот вопрос переиначу. Приходилось ли тебе — сейчас меня (и даже нас, наверное) многие возненавидят — иметь дело с украинскими дезертирами? Сейчас, одну секундочку, почему я об этом говорю? Потому что на сайте «Свободы» был текст Александра Подрабинека, которого уж никак не обвинишь в пропутинской позиции — знаменитого диссидента, автора блестящей книги «Диссиденты», которую лично я включил, наряду с твоей, Оля, книгой, в список «5 лучших современных книг о тюрьме. Что такое тюрьма в России».
Он говорит в том числе и об украинских дезертирах. Он говорит о том, что за неполный год с начала войны на границе вне пунктов допуска при попытке нелегального перехода границы задержано более 9 тысяч украинских мужчин. Еще почти 4 тысячи человек задержано в погранпунктах при попытке покинуть Украину по поддельным документам.
И Подрабинек, сразу скажу, приходит к следующему выводу. Он говорит, что «если человек не разделяет ценностей своей общины (в данном случае Украины), он вправе покинуть ее в любой момент. Не надо его задерживать, он не раб государства. Вероятно, и община вправе отторгнуть от себя такого человека». И делает оговорку: «Речь, разумеется, идет о тех государствах, в которых политическая власть действительно представляет интересы общества, избрана им и вправе говорить от его имени». Сталкивалась ли ты с украинскими дезертирами и разделяешь ли ты позицию Подрабинека?
О. РОМАНОВА: Полностью разделяю его позицию. Да, сталкивалась. Я понимаю, что статистика о задержанных дезертирах, конечно, не может включать незадержанных. Я разговаривала здесь с людьми, которые делали это, с украинцами. И они говорили: «Нам стоило 50 тысяч долларов».
Д. ГУБИН: 50 тысяч долларов?! Погоди, я слышал в начале войны о 3 тысячах евро. От украинцев, естественно.
О. РОМАНОВА: 50 тысяч долларов. Может быть, в начале войны, но сейчас самый разгар. Не мое дело никого здесь судить, будучи обладателем российского паспорта. Но ты знаешь, я тут участвовала в прекрасной сценке в банке. Она такая очень характерная по этому поводу. Мы сидели вдвоем с приятелем и разбирались с нашими банковскими проблемами. Это открытое пространство банковское, то есть за соседним столом сидят другие люди и разбираются со своими проблемами.
И в этот момент вошел молодой парень, украинец (мы сразу это поняли), который не говорил по-немецки.. А свободная барышня там не говорила ни на каком другом языке, кроме как по-немецки. Он пытался открыть счет для суши-бара. И он был на связи с адвокаткой, которая тоже не говорила ни на каком языке. Мы с приятелем переглянулись. Наши паспорта при этом лежали на столе у сотрудницы — две краснорожие паспортины. И мы пошли помогать этому парню. Все рассказали, все объяснили. И мы видели, как банковские работницы (это были женщины 50+) умилялись нашему общению — что русские пришли на помощь украинцу, украинец эту помощь принял, и вот мы открываем вместе счет. Боже мой, очень все сладко и сверху бантик.
Он ушел, и мы ушли, а они долго махали нам вслед и улыбались. А мы с Юрцом переглянулись — он говорит: «Но мы же понимаем, кто он?». Да, мы понимаем. Парень 30 лет, который только что приехал сейчас в Берлин открывать бизнес — мы понимаем, кто он. Мы понимаем, что это дезертир. Но помогли. А у немцев было совершенно другое представление об этом. Они видели акт невозможного единения двух народов. Ни он, ни мы ничего подобного не видели.
Д. ГУБИН: Немцы просто не знают, что если украинский мужчина в возрасте от 18 до 60 лет уезжает сейчас из Украины, ему десяточка, по-моему, светит там.
О. РОМАНОВА: Да, но бывают разные случаи. Я как-то разговаривала с братом одного из похищенных украинцев. То есть там младший брат был агроном, который вышел в поле в феврале, чтобы посмотреть, где что сеять. Его тут же забрали, он похищенный. Сережа Удовиченко. Он сидит сейчас, насколько я знаю, в СИЗО под Брянском, в Брянской области. Вот никак его не обменяют, не выдадут.
Я разговаривала с его старшим братом. Ему лет 40. Мы сидим с ним разговариваем. Он в киевском метро, потому что бомбежка идет, и у нас все равно с ним зум. И я его спрашиваю: «Слушай, все равно же будут приставать: чего ты сидишь здесь в метро? Тебе 40 лет, почему ты не на фронте? Все равно будут комментарии писать, поэтому я спрошу». Он сказал: «А что я могу сделать? Я инженер-энергетик, я электрик». Кто его пошлет на фронт? Он нужен для инфраструктуры, он нужен каждую секунду. Кто его отдаст на фронт?
Д. ГУБИН: Но он остался в Украине.
О. РОМАНОВА: Он остался в Украине, да, но он не может служить в армии, потому что у него специальность, которая дико всем нужна.
Д. ГУБИН: Хорошо. Лейтенант Генри, ты же помнишь, главный персонаж «Прощай, оружие» — романа, которым люди моего поколения (мальчики, по крайней мере) зачитывались в детстве. Мой любимый персонаж, главный положительный персонаж — человек, который объявляет сепаратный мир. Я не знал, что такое сепаратный мир, а в Советском Союзе, помнишь, довольно часто эта фраза использовалась. Я только у Хемингуэя понял, что такое сепаратный мир. Сепаратный мир — это я выхожу из вашей войны на личных условиях. «Чума на оба ваших дома», говорит он. Скажи, пожалуйста, сегодня лейтенант Генри с украинским паспортом для тебя был бы по-прежнему героем или нет?
О. РОМАНОВА: Я не имею права это оценивать. Я не имею права, у меня русский паспорт.
Д. ГУБИН: Ты читаешь роман.
О. РОМАНОВА: Слушай, иногда я просто должна заткнуться. Такого не было никогда, но с 24 февраля 2022 года я понимаю, что есть темы, на которые я затыкаюсь. Просто затыкаюсь и все.
Д. ГУБИН: Оля, тут я сдаюсь, потому что есть две утопии — это остановить Савранского и заткнуть Романову. Видимо, эти утопии возможны. У нас осталось буквально 4 минуты. Я хотел бы с тобой разобрать кейс, о котором мы начали говорить. Это кейс Васильевой, главы «Альянса врачей», очень уважаемого во время пандемии многими, в том числе и тобой, насколько я знаю, профсоюза врачей, которая дала интервью некоему Манучарову. Я впервые увидел, что такое, когда на стороне Путина играет оживший гномик. Потому что садовый гномик, которых много в Германии — если бы он брал интервью…
О. РОМАНОВА: Ладно, говорят, что он бойфренд самого Баскова. Ладно, гномик.
Д. ГУБИН: Слушай, но это тогда единственное, что мы должны сказать против Баскова, но зато в защиту Манучи. Оля, ты знаешь, прости меня, конечно, я забыл, как называется вот эта штука, когда за человека другие говорят, что он гей. Я это обсуждал как-то раз в эфире, но это можно делать только когда человек голосует за закон о гей-пропаганде. Вот тогда можно говорить вроде депутата Госдумы, что он был такой. Про Жириновского это можно говорить, потому что я знаю людей и знают суммы, за которые молодые люди приезжали на дачу к Жириновскому поплавать голенькими в бассейне. Без домогательств, Оля. 500 долларов и поплавать голеньким. Это было, это я могу сказать.
О. РОМАНОВА: Слушай, но это немного совсем как-то прямо.
Д. ГУБИН: Ты считаешь? Поплавать в бассейне? Мы живем в стране, где FKK и «Textilfreie Zone» в бассейнах — это норма. Здесь плавают голенькими бесплатно. А там целых 500 долларов, хорошая вещь.
О. РОМАНОВА: Зато некрасивые.
Д. ГУБИН: Но не суть, Манучи говорит как оживший садовой глиняный гно-мик. Господи, я правильно произнес это слово. А вот Васильева дает очень странное интервью по поводу Навального. Как говорят в былых ситуациях, тема сисек не раскрыта. Манучи говорит: «Но это же называется сексуальный харассмент». Васильева не опровергает, не подтверждает, но сказать не может. Она не может сказать, была ли она в роли Моники Левински по отношению к Навальному. Хотя вопрос после кейса Клинтон-Левински вполне закономерен.
Скажи, пожалуйста — у меня простой вопрос: что это было? Откуда наезд Васильевой на Навального и откуда поддержка главой «Альянса врачей» войны на основании того, что в Украине любят Бандеру, а Бандера был нехороший человек? И она считает, что это казус белли.
О. РОМАНОВА: А я после этого интервью, конечно, будучи потрясенной — совершенно не могла оторваться, — прочитала все, что было с этой женщиной за последние годы. Ее арестовывали, ее угрожали посадить, у нее отбирали детей. Она прошла на самом деле очень такой серьезный путь, который не каждый бы прошел. Я не знаю, насколько искренне она все это делает. Если это троллинг, то это троллинг, конечно, просто миллиардного уровня, какого-то совершенно недосягаемого, уж очень тонкий. Боюсь, что нет. Боюсь, что после всего, что с ней было…
Д. ГУБИН: Ее сломали?
О. РОМАНОВА: Ее сломали. Но с перебором, конечно. Мне кажется, сломали, но… Тут, конечно, она бежит впереди паровоза. И даже бог с ним, с херассментом и Навальным, потому что она говорит там очень смешные вещи. «Я, как человек, выросший в интеллигентную семье, очень нравственный и моральный, спрашивала Навального: «А ты нравственный и моральный?». А он говорит: «Нет, я не нравственный и не моральный»». Это была чудесная сцена — чудесная в части херассмента. Поэтому оставим это.
Д. ГУБИН: Оля, 30 секунд.
О. РОМАНОВА: А вот, конечно, девушка прочитала про Украину и про Бандеру и несет нам свет знаний — это пипец. Это перебор. Не делайте этого, не делайте так! Всякий предмет надо изучать все-таки глубоко и серьезно.
Д. ГУБИН: Нет, просто мы живем в стране, где не запрещены неонацистские партии. За ними следит Комитет по защите конституционного строя, но они имеют право в том числе на свои демонстрации. В одну какую-то такую демонстрацию я однажды даже влетел. И это, однако же, не казус белли и не повод нападать на Германию. Оля, действительно 30 секунд. Как относиться к сломленным людям?
О. РОМАНОВА: С сочувствием. Они достойны сочувствия.
Д. ГУБИН: Точка. Ольга Романова, правозащитница, перенесшая свою деятельность в Берлин по независящим от нее причинам, сегодня высказывала свое особое мнение на канале «Ищем выход». «Ищем выход» — это то, во что превратилось запрещенное в России «Эхо Петербурга». Оставайтесь с нами! И не просто оставайтесь с нами — ставьте ваши лайки, пишите ваши комментарии, делитесь ссылкой на наш канал и на этот эфир Ольги Романовой со своими друзьями. Ну и выйдите в описание файла. Может быть, вы тогда поможете нам, простите за банальность, материально. Меня зовут Дмитрий Губин. Я прощаюсь с вами. Желаю удачи, счастливо!