«Особое мнение» Ольги Романовой
На фронте появилось явление, которое мы не видели со времен чеченских кампаний, а именно ямы. В Чечне они назывались зинданы. Там держали русских пленных ваххабиты. Сейчас русские офицеры сажают туда русских солдат, прежде всего заключенных, за неповиновение, за пьянку, за наркотики, за хамство, за драки…
Д. ГАВРИЛОВ: Здравствуйте, друзья! Меня зовут Дмитрий Гаврилов. Это стрим «Особое мнение». Сегодня 12 октября, 596-й день войны. И сегодня с особым мнением на канале «Ищем выход» журналист, правозащитница, основатель движения помощи заключенным «Русь сидящая» Ольга Романова. Ольга, приветствую вас!
О. РОМАНОВА: Здравствуйте!
Д. ГАВРИЛОВ: Для начала, друзья, поставьте, пожалуйста, лайк этому видео для того, чтобы большее число зрителей увидело этот стрим, посмотрело это видео. Также, если вы еще не подписаны, подпишитесь для того, чтобы получать оповещения о наших программах. Достаточно нажать колокольчик и вам будет приходить сообщение о том, что опа, а вот в 11 часов уже «Особое мнение», и сегодня, напоминаю, Ольга Романова.
Ольга, в самом начале хотелось бы затронуть очень большую тему. Большое расследование вышла на «Радио Свобода» и на телеканале «Настоящее время». Их расследовательский проект раскопал и изучил данные на ЧВК «Редут» — данные 30 заключенных, которые были завербованы ЧВК «Редут». Речь может идти о том, что в этой ЧВК «Редут» около тысячи заключенных завербованных. Точной информации, понятно, нет, все это такие приблизительные оценки. Всего же — это так, справочная информация, — всего же в ЧВК «Редут» могут находиться несколько десятков тысяч заключенных. Вот был ЧВК «Вагнер», ЧВК «Редут» — насколько сопоставимы эти две организации?
О. РОМАНОВА: Я думаю, что эти организации сопоставимы по величине привлекаемых ресурсов. ЧВК «Вагнер» — мы знаем, Путин неоднократно говорил о десятках и сотнях миллиардах рублей, которые были переведены из государственного бюджета фактически в ЧВК «Редут»… в ЧВК «Вагнер». Вот, я уже начинаю замещать. И я думаю, что это далеко не все, поскольку в ЧВК «Вагнер» шли еще и частные пожертвования, шли какие-то поступления, собственно, пригожинские, от того же «Конкорда». И плюс ко всему, это были деньги от поставок Министерства обороны. Я напомню, что Пригожин был крупнейшим поставщиком армии продовольствия и непродовольственного снабжения. И явно не Шойгу подписывал с ним эти соглашения. То есть Шойгу-то Шойгу, но не по доброй воле. Велено было — и подписывал.
А сейчас все вот эти прекрасные блага — свято место пусто не бывает, — обрушиваются на ЧВК «Редут», который и без того, собственно, был одной из крупнейших ЧВК. Сейчас я думаю, что он такой ведущий. Именно ЧВК «Редут» заменяет сейчас ЧВК «Вагнер» в Африке, например. ЧВК «Редут» сейчас очень близок к Министерству обороны, там тоже есть соглашение с ним.
Я думаю, что наши коллеги из «Радио Свобода» и «Настоящего времени» (а мы принимали участие в этом расследовании тоже) совершенно правы, говоря о том, что они опросили 30 (даже 32) заключенных, которые воевали или воюют в ЧВК «Редут». Мы говорим о том, что заключенных там тысячи. И вы совершенно правы, когда говорите, что, скорее всего, не тысячи, а десятки тысяч. Хотя бы потому, что мы совсем недавно узнали про совершенно ужасающую статистику — что в России осталось 266 тысяч заключенных. Об этом сказал один из заместителей министра юстиции на прошлой неделе. Это большой сюрприз, это очень большой сюрприз. Это означает, что да, количество тюремного населения резко снизилось, сбылась вековая мечта правозащитников. Безусловно, это замечательно, что тюрьмы разгрузились.
Д. ГАВРИЛОВ: Ольга, мне казалось, что у нас в стране миллион заключенных, до миллиона.
О. РОМАНОВА: Это было 20 лет назад. На момент начала войны, на 24.02.2022 было 420 тысяч. Сейчас 266 тысяч. Арифметика здесь очень простая. 50 тысяч забрал «Вагнер». То есть мы считали по головам, «Медиазона» считала по Big Data, и у нас сошлись цифры. И Пригожин назвал 50 тысяч. А с 1 февраля вербует Министерство обороны.
Все-таки давайте не забывать, что речь идет еще и о пенитенциарной системе, где обычно сколько убыло, столько и прибыло. То есть за это время где-то порядка 50 тысяч должно было прибавится просто обычных осужденных, которых каждый день за что-нибудь осуждают. Итого получается, что Министерство обороны забрало с 1 февраля этого года не меньше 100 тысяч, а скорее всего, больше 100 тысяч заключенных из мест лишения свободы. И Министерство обороны, конечно, их не в состоянии переварить. В принципе не в состоянии.
Д. ГАВРИЛОВ: А как тогда получается, что «Вагнер» набрал 50 тысяч, а здесь в 2 раза больше цифра, и об этом мало кто знает? Информация об этом закрыта полностью. Сейчас речь идет о том, что, по вашей оценке, как я понимаю, «Руси сидящей», около тысячи. А вы сейчас говорите..
О. РОМАНОВА: Нет, тысяча — это в «Редуте» как минимум тысяча. А если всего Министерство обороны забрали порядка 100 тысяч с 1 февраля — именно так получается по статистике, — то это означает, что и в «Редуте» гораздо больше, действительно, десятки тысяч.
Собственно, почему мы об этом говорим? Потому что Министерство обороны не в состоянии переварить такое количество заключенных. Потому что заключенные все-таки довольно сильно отличаются от обычных мобилизованных и обычных контрактников. Представьте себе, что вот на фронт приезжает этап. Допустим, оттуда выходит 50 заключенных. Кто это такие? Это мужчины в среднем 45 лет, у которых за плечами 3, или 2, или, может быть, 5 ходок. И скорее всего, эти ходки связаны с насилием. Скорее всего, это нанесение тяжких телесных повреждений, или это убийство, или это покушение на убийство. И уж по крайней мере у трети из них это статьи, связанные с оборотом наркотиков.
И вот они приезжают. Перед ними выходит какой-нибудь мелкий командир — а каким он должен быть еще? — и говорит: «Рота, равняйсь, смирно!». Ну здрасьте, пожалуйста… Там же нет ни понятия о дисциплине, ничего. Эти люди не воевали, скорее всего, не служили в армии.
И поэтому сейчас на фронте появилось явление, которое мы не видели со времен двух чеченских кампаний, а именно ямы. В Чечне они назывались зинданы. Там держали русских пленных ваххабиты. Сейчас русские офицеры и солдаты сажают туда русских солдат, россиян, прежде всего заключенных, за неповиновение, за пьянку, за наркотики, за хамство, за драки и прочее.
Причем эти ямы — я спрашивала заключенных, бывших заключенных или пленных, что это такое. В Чечне же их просто копали, это были натуральные ямы, а здесь это подвалы разрушенных домов. И конечно, туда отправляют без суда, следствия, без гауптвахты, военного суда и так далее. То есть пока не исправишься или пока не будешь нужен на фронте. Это проблема. Это очень большая проблема. Недаром бюджет ФСИН…
Д. ГАВРИЛОВ: Ольга, извините, а насколько распространено это явление? Так разлагается, собственно, армия, потому что требуются дополнительные силы для контроля, для конвоирования, для обеспечения этих зинданов, и не хватает людей на фронте.
О. РОМАНОВА: Да в том-то все и дело, что ямы вещь удобная, никаких конвоиров не надо. Есть ямы ротные, ямы батальонные, ямы штабные — зависит от правонарушения и доступности правонарушителя. Бросил его в яму, бросил туда сухой паек, и пусть сидит. Не нужно ничего и никого. Ни конвоя, ни прокурора — ничего этого не нужно.
Поэтому бюджет ФСИН увеличен на 30% при резком снижении количества заключенных. То есть заключенных осталось совсем мало в России. Хотя, согласитесь, резерв тысяч в 200 еще есть для того, чтобы отправить на фронт. И давайте еще не будем забывать, что это не конечный резерв — тюрьма вещь все время пополняемая, бесконечно пополняемая.
Эти 30% увеличения будут брошены прежде всего на оккупированные территории — строительство 38 новых тюрем и колоний. Это при всем при том, что старые никуда не делись. То есть на оккупированных территориях, и в ДНР, и в ЛНР, всегда были колонии. Другое дело, что СИЗО на оккупированных территориях заняты партизанами, забиты различными сопротивлянтами оккупантам. ИК, колонии, забиты военнопленными. Соответственно, есть ямы для неподчиняющихся, прежде всего для заключенных. И, соответственно, сейчас все бюджеты брошены на строительство 38 новых больших тюрем на оккупированных территориях. Вот здорово — не университеты, не театры, не школы, не больницы, а надо срочно построить 38 новых тюрем. Понимаю. Если собрать вообще всех зеков со всей России, то, конечно, потребуются новые тюрьмы на оккупированных территориях, разумеется.
И конечно, армия неспособна ими всеми управлять. 100 тысяч головорезов — ну как? Конечно, нет. Поэтому их рассредоточивают по частным компаниям, вообще по подразделениям, где есть хоть как-то способные управляться с этим люди. У Минобороны, соответственно, есть большое подразделение, называется «Шторм Z». Вот там в основном воюют заключенные и туда же отправляют провинившихся в чем бы то ни было. То есть это мясной батальон, штурмовой мясной батальон. Все об этом знают. Он не носит официального звания «штрафной», но, тем не менее, по умолчанию это так, и все это понимают.
Но туда не влезет все количество зеков, которых завербовали. Поэтому их распределяют. Плюс еще заметьте, есть женские подразделения тоже из заключенных — «Волчица». Они тоже как-то держатся особняком и ими командуют отдельно. Вы знаете, там столько всего происходит на фронте и вокруг этого. Совершенно удивительно, что дорогих россиян, у меня такое ощущение, это как-то не очень даже интересует.
Д. ГАВРИЛОВ: А что они делают? Они на фронте, они строят те же самые следственные изоляторы и исправительные колонии? Какая их функция там, чем они занимаются?
О. РОМАНОВА: Нет, слушайте, кто же пустит строить строительные колонии непрофессионалов недорогих, рабский труд? Конечно, нет. Слушайте, строительство на войне — один из самых лакомых кусков на свете. Восстановление разрушенного хозяйства. Еще известно со времен, я помню, министра строительства под названием Кошман. Был такой. Не думаю, что он первопроходец метода. Это при чеченских кампаниях, когда тебе выделяют бюджет, ты там что-нибудь якобы строишь, а потом — ну война же, господи… Взорвали, бомба прилетела, еще что-нибудь.
Д. ГАВРИЛОВ: Ольга, извините, пожалуйста, я вас неправильно понял, что заключенные, которые не на фронте, которые не на первой линии, сидят в зинданах этих, а не строят что-то, не занимаются…
О. РОМАНОВА: Нет, они на первой линии. Это зинданы на первой линии, это ямы на первой линии. Это ямы, что называется, в шаговой доступности.
Д. ГАВРИЛОВ: То есть фактически это просто живое мясо.
О. РОМАНОВА: Ну конечно, да. Это пушечное мясо классическое.
Д. ГАВРИЛОВ: А вот эта ЧВК «Редут» — кем она финансируется? В расследовании «Настоящего времени» и «Свободы», да и другие медиа об этом сообщали, что все это контролируется ГРУ, то есть российскими властями. А все-таки есть какие-то бенефициары частные? Вот как Пригожин, например, в ЧВК «Вагнер» был.
О. РОМАНОВА: Вы знаете, в свое время ЧВК «Редут» плотно связывали с именем Олега Дерипаски. У наших коллег, по-моему, в «Важных историях» несколько месяцев назад было большое расследование. Там даже вербовочные пункты были в «Русале», и на объявлениях с вербовкой в ЧВК «Редут» публиковались телефоны именно «Русала». Но в последнее время, в последние несколько месяцев, все больше и больше говорится о том, что ЧВК «Редут» целиком и полностью перешла под контроль Министерства обороны и ГРУ. По крайней мере, в Африке очень часто его связывают еще и с Геннадием Тимченко, с которым, в общем, до сих пор не связывали.
Я думаю, что там в итоге сложилась довольно сложная конгломерация. А без ГРУ не обходится ни одна частная военная компания российская. Ну а как? Это такая штука, которая доказала свою эффективность и в Африке, и на войне в Украине. Я думаю, что мы еще услышим о роли каких-то ЧВК российских, например, в деле обучения боевиков ХАМАС. Инструктаж по обращению с беспилотниками — беспилотники все-таки играют, как мы видим, главенствующую роль в войнах 2023 года.
Д. ГАВРИЛОВ: Друзья, если вы досмотрели это видео, этот стрим до настоящего момента, значит, вам интересно то, что здесь происходит. Это программа «Особое мнение» и Ольга Романова здесь с особым мнением. Я вас прошу сейчас поддержать нас финансово, потому что наш канал существует на ваши пожертвования. Перечислить деньги достаточно просто. Можно сделать перевод на обычную российскую банковскую карту, это будет для вас безопасно. Все подробности, как это сделать, в описании к этому стриму, к этому видео. Также подписывайтесь на наш телеграм-канал с самыми актуальными репликами наших героев, которые появляются в тех или иных стримах на YouTube-канале «Ищем выход». Тоже ссылка в описании. Ищите там, в описании к этому видео.
Ольга, но все-таки вы не дорассказали, чем же занимаются женщины на войне, женщины-заключенные. Какая у них функция?
О. РОМАНОВА: Вы меня не спросили, я и не рассказала. Сейчас спрашиваете — рассказываю. Ну смотрите, давайте так. Давайте я начну с начала — как это, с устройства мира. Дело в том, что мужские зоны и женские зоны в России (ну и, собственно, везде, по всему миру) отличаются друг от друга очень серьезно. То есть если ты знаешь устройство мужской зоны, это не означает, что ты понимаешь устройство женской зоны. Вообще нет, ни разу. Это вообще разные миры. Иерархия построена совершенно по-другому, это совершенно другая перевернутая пирамида. Другие порядки, другие взаимоотношения. Жизнь без понятий, жизнь без запретов — в смысле, без приноса запретных вещей в зону, что всегда есть на мужской зоне, например. И конечно, никаких подобий мужских иерархий. Там каждый за себя. Никогда не бывает никаких бунтов в женских зонах — ну, просто по разным причинам, первая из которых физиология.
Но совокупность этих причин приводит к тому, что у женщин не бывает никогда никакой альтернативный информации — только то, что показывает телевизор. Поэтому я не видела ни одного заключенного-мужчину, который шел бы на фронт распропагандированный. Они прекрасно знают цену всем соловьевым и симоньян вместе взятым. чудесно знают цену. В любом случае, они по разным причинам не воспринимают пропаганду.
У них в начале войны был самый главный мотив просто вырваться из одного из самых страшных мест на земле, что есть российская тюрьма. Да, это пыточная территория, это страшное, унизительное место. Уже сейчас, наверное, с полгода назад… Пригожин, конечно, гениальный был пиарщик, придумал очень хороший метод, очень хороший слоган. Он говорил людям, которые никогда не чувствовали себя хоть кому-нибудь нужными… Ну нет работы и не будет, нет семьи и не будет, нет дома и не будет. Нет будущего, ничего нет. Твой дом тюрьма навсегда практически, 90% рецидив. А он вдруг сказал им важные слова: «Вы нужны. Мужики, вы нужны нам. Вы нужны фронту, вы нужны «Вагнеру». Мы вас тут ждем». Они впервые, может быть, это услышали и пошли за этим, за нужностью. Лишние люди, абсолютно лишние для России, для Путина лично люди услышали, что они кому-то нужны, и пошли за этой синей птицей.
Женщины нет. Женщины распропагандированы до изумления. Потому что на женских зонах круглосуточно работает пропаганда. Нет никакого альтернативного источника информации, нет интернета, нет мобильных телефонов запрещенных — ничего этого нет. Есть бесконечные культмассовые походы в кино, а это обычно фильмы типа «Зоя». И все это кончается тем, что вот нам пишут заключенные-женщины, с которыми мы давно общаемся, поддерживаем, что вот они сидят, плетут сети, жертвуют свою зарплату в какие-то там фонды типа «На победу». Им не хватает при этом денег на прокладки и на чай. Поэтому пришлите, пожалуйста, прокладки и чай, пока мы жертвуем свою зарплату в фонд «На победу», и помогите записаться в действующую армию, помогите уйти на фронт. Таких писем очень много, их сотни.
И женщин начали забирать. Начали забирать в этом году. Началось все в конце прошлого года. Женщин-заключенных было 50 человек, которых забрали из оккупированных территорий, с Луганской области, из колонии города Снежное. Вот они были первые. Это был конец прошлого года — начало этого. Потом было порядка 100 женщин-заключенных, которые работали в хозяйствах вокруг знаменитой Кущевки. Это были заключенные-женщины из разных женских мест лишения свободы вокруг. Их забрали. Но это тоже было зимой. Потом был некоторый перерыв, связанный с тем, что Министерство обороны меняло «Вагнер». И дальше пошло-поехало. Министерство обороны начало брать женщин просто таким скучным отлаженным конвейером — из липецкой зоны, из ленинградской зоны. Вот сейчас из Саблино забирают женщин, это зона под Питером. Вот так вот потихонечку приезжают какие-то блеклые агитаторы, или вообще никто не приезжает, а просто желающие записываются.
У женщин есть два ограничения, только два. Это статья… У женщин есть своя специфика: всегда скрывают детоубийц, потому что в традициях женской зоны убивать детоубийц, например. Не берут вот таких и не берут ВИЧ-инфицированных и болеющих гепатитом.
У мужчин тоже такое поначалу было, а потом брали и с гепатитом, и ВИЧ-инфицированных, и с туберкулезом. Если кто-то смотрит еще украинские паблики с рассказами военнопленных о своих приключениях, то могут обратить внимание, что у некоторых военнопленных, бывших заключенных, на руках могут быть браслеты — желтые, или красные, или все вместе, желтые и красные. Желтый — инфицирован гепатитом, красный — инфицирован ВИЧ. Есть еще туберкулез, включая открытый, но его никто никак не помечает. Это так называемые отряды Umbrella, если вдруг встретите такое.
Возвращаясь к женщинам. Женщин пока с этими заболеваниями не берут. Считается, что им предлагают три специальности, но я не вижу между ними никакой разницы: стрелок, снайпер (мне кажется, это одно и то же) и стрелок-снайпер. Вот я не вижу разницы между тремя этими специальностями.
Д. ГАВРИЛОВ: Стрелок, снайпер и кто еще?
О. РОМАНОВА: И стрелок-снайпер, через дефис. Я не понимаю. Может быть, нам расскажут наши слушатели, какая между этим тонкая разница, но я себе не представляю. У них есть самоназвание или название, которое прижилось я уж не знаю когда — «Волчица». Их так называют, и они сами себя так называют. Они отдельно воюют и отдельно содержатся. Еще набирают в зонах женщин-медиков. Они не воюют. Соответственно, женщины-снайперы и женщины-штурмовички — это один отряд.
Есть очень много рассказов заключенных о том, что довольно много вольных женщин-снайперов. В последний раз один заключенный рассказывал мне — мне кажется, он был, по крайней мере, кратким мигом влюблен в эту барышню, — про женщину-снайпера из Москвы по кличке Лаки. Как ее зовут, он никогда не узнал, но вот он Лаки как-то вспоминал с большим, надо сказать, воодушевлением. В общем, да, женщин на фронте есть немало.
Д. ГАВРИЛОВ: Я не очень понимаю. Если они подвержены пропаганде больше, чем мужчины-заключенные…
О. РОМАНОВА: Значительно больше.
Д. ГАВРИЛОВ: Почему нет такого большого интереса с их стороны?
О. РОМАНОВА: Там большой интерес. Просто я так понимаю, что, во-первых, женщин меньше сидит. Вообще во всех странах мира женщин сидит от 5% до 10% от числа преступников-мужчин. В России это 8%. Их просто меньше. И сейчас их да, стали забирать уже точно так же, как мужчин. И они с удовольствием идут.
Д. ГАВРИЛОВ: Каким-то образом — может быть, вы знаете, — оценивается их эффективность на фронте? Может быть, есть какие-то закрытые данные? То есть насколько они помогают, если можно здесь так выразиться, российской армии? Или, может быть, больше мешают?
О. РОМАНОВА: Слушайте, я мало что знаю по поводу показателей военной эффективности, поэтому вряд ли вам тут что-нибудь скажу.
Д. ГАВРИЛОВ: Просто в отношении мужчин понятно, что те, кто сидят в зинданах — они такой балласт, который непонятно куда деть.
О. РОМАНОВА: Ну понятно, куда деть. Это пушечное мясо, надо ими закидывать окопы противника. С этим как раз все понятно. А здесь нет, не знаю. Может быть, у женщин-медиков понятно. «Санитарка, звать Тамарка» — мы все это видели из фильмов и представляем себе, чем занимается медсестра или фельдшер на фронте. А осужденная она или нет, никто здесь разбираться не будет. А что касается эффективности снайперов, то, опять же, я могу вспомнить только голливудские фильмы про солдата Василия Зайцева и, собственно, больше ничего. О, Джуд Лоу — какой Василий Зайцев!
Д. ГАВРИЛОВ: Друзья, я призываю вас сейчас задонатить, потому что наш канал «Ищем выход» существует только с помощью вашей поддержки, ваших пожертвований. Чтобы выходили дальше «Особые мнения», прошу вас перейти по ссылке в описании. Можно перечислить деньги на банковскую карту — это безопасно для вас. Есть также возможности криптовалюту отправить. И все, что вы видите на экране, QR-коды — они тоже вам в помощь для донатов. И обязательно поставьте лайк. Я уже в середине не буду вам напоминать, как это важно, чтобы этот стрим посмотрело большее число зрителей.
Ольга, хотел вас спросить про такую лексику, которая стала использоваться президентом. Понятно, что дворовую лексику мы очень часто слышали, но тут что-то неожиданное появилось в речи президента, который 2 раза сказал «мля». То есть, может быть, это было, извините, «бля», но вот как расслышали. Тем не менее, хотелось бы спросить: вот этот завуалированный мат — а я думаю, что это завуалированный мат, — что он может означать?
О. РОМАНОВА: Мат. Мат обычно означает мат. Ну слушайте, Путин всегда говорил с народом на одном языке. И началось это не вчера, началось это 23 года назад. Мы все слышали про «мочить в сортире», про «размазывать сопли», «поураганить» и так далее. Страна тюремной культуры. Вот скажите, пожалуйста, Дмитрий, Владимирский централ — какого ветер направления?
Д. ГАВРИЛОВ: Ну понятно, что северного. И каждый знает это.
О. РОМАНОВА: А много у вас ходок за плечами, чтобы это знать? А гоп-стоп — мы подошли откуда?
Д. ГАВРИЛОВ: Ну да…
О. РОМАНОВА: Ну да, страна тюремной культуры.
Д. ГАВРИЛОВ: А почему раньше это не вырывалась? Почему сейчас что-то такое?
О. РОМАНОВА: Все-таки это было неприлично. Тюремная культура — это все-таки субкультура. Были действительно понятия и политических приличий, и общественных приличий и так далее. А сейчас эти представления о приличиях рухнули.
Например, давным-давно была такая легенда в городе Ленинграде, что первый секретарь обкома КПСС товарищ Романов, Григорий Романов, устраивал свадьбу своей дочке и была использована посуда из Эрмитажа. Популярнейшая была легенда. Потом обнаружилось, что ее специально придумали в КГБ, потому что Романов должен был быть преемником, по-моему, вместо Горбачева, если не ошибаюсь. То есть неприличные вещи.
Вот сейчас вот скажите нам, что условно говоря, на свадьбе дочки Лаврова или еще кого-нибудь используется сервиз из Эрмитажа — тю, а на чем еще они должны были есть? Ну конечно, пользуются, само собой. А тогда это было страшное даже не обвинение, а сам слух мог испортить карьеру. Что он, собственно, и сделал. То есть неприлично так себя вести.
А сейчас мы вот видим Рамзана Кадырова, который назначает всех своих дочерей-сыновей на все должности. Медальку Адаму Кадырову 15-ти лет вместе с Путиным в один день. Это же неприлично. Папа Кадыров — это неприлично. Нет, ну что вы, мы это все воспринимаем как само собой: такая древняя кавказская традиция…
Д. ГАВРИЛОВ: Мы сейчас вынуждены прерваться. Будет небольшая пауза 2-минутная. За это время, друзья, задонатьте, пожалуйста. Все способы, как это можно сделать, в описании к этой трансляции, к этому видео.
АНОНС.
Д. ГАВРИЛОВ: Продолжаем «Особое мнение». Сегодня это особое мнение Ольги Романовой. Я благодарен нашим зрителям Наталье и Любови, которые перечислили нам пожертвования для того, чтобы канал наши развивался. Напоминаю, что без ваших денег, без вашей поддержки мы не сможем дальше работать.
Ольга, хотел спросить вас по поводу очень странной истории отношения власти к российским релокантам, к людям, которые уехали и которые думают вернуться. Песков их сначала приглашает: чем же вам может родина угрожать? Потом Володин говорит о том, что Магадан вам обеспечен. Песков потом объясняется, что вы все не так поняли и что у людей есть ответственность за их высказывания. Обиделся губернатор Магаданской области, сказав, что вообще Колыма не принимает «предателей». Тут же Володин говорит о том, что эти люди должны быть не в Магадане, но хотя бы на рудниках и вообще там, где нет лета. Здесь же еще один спикер отличился, вице-премьер Юрий Трутнев. Тот вообще сказал, что могут вернуться на родину, но по-тихому и помогать.
Что это за шизофрения в российской власти? Понятно, что шизофрения продолжается достаточно долго, но как-то не могут определиться во власти, что же делать с релокантами: то ли наплевать на них, то ли на рудники отправить.
О. РОМАНОВА: Был еще и Песков, который за день до Володина сказал, что родина для всех одна и, типа, возвращайтесь, нормально. Но я бы здесь прислушалась скорее к Володину, поскольку мы с вами знаем, по крайней мере, несколько десятков случаев, когда люди не то что возвращались, а просто заезжали на родину хотя бы потому, что у всех есть какие-то свои причины: родители, подписание доверенности, еще что-то такое.
Я напомню, что Светлана Петрийчук, например, которая сидит вместе и, собственно, по одному делу с Женей Беркович, режиссеркой… Светлана Петрийчук, драматург, автор пьесы «Финист Ясный Сокол» — собственно, антивоенной пьесы, причем посвященной еще сирийской кампании. совсем антитеррористической, я бы сказала. Она, в общем, получила ВНЖ Германии и заехала на свою родину, как говорит Песков, собственно, по каким-то своим делам и была арестована в аэропорту Домодедово.
Или взять Даниила Холодного, которого сейчас осудили на 9 лет вместе с Алексеем Навальным, который был техническим сотрудником ФБК, который не был там в кадре, ни к чему никого не призывал и тоже заехал в Россию по делам. Вот, пожалуйста, вот вам релокация, которая обернулась 9-ю годами.
И таких случаев много. Мы знаем художников, которых арестовывали в аэропорту. Например, автор знаменитого стритарта на Яузском мосту 12 июня — такой антивоенный, мы все его знаем. То же самое. Да, сейчас он уехал, но, в общем, он был задержан, отсидел какие-то свои 15 суток или 30 суток.
В общем, все это опасное мероприятие. Я думаю, что и без призыва Володина люди не собираются возвращаться. И те, кто собирается, я думаю, должны об этом помнить — что родина видит, родина знает и никогда никого не простит, не поймет, не догонит. И собственные граждане для Володина были всегда первыми врагами. Все-таки сначала собственные граждане враги, а потом уже все остальные.
Мне очень понравилось, как Леонид Гозман написал по поводу высказывания Володина. Он там написал слова, которые мы все понимаем, да и сами говорим. И такая потом было приписочка, очень такая точная, что соратники Володина обычно зовут его «змея в сиропе». Это очень забавное такое высказывание — змея в сиропе. Красиво.
Д. ГАВРИЛОВ: Не кажется ли вам, что все эти уголовные и административные дела как-то рандомно возбуждаются и непонятно, на кого попадет?
О. РОМАНОВА: Лучше всегда думать о том, что на вас тоже попадет. Лучше всегда думать об этом, потому что береженого Бог бережет, а небереженого конвой стережет. Поэтому лучше не рисковать. Все-таки, в конце концов, сходите в консульство, сходите в посольство, оформите доверенность на кого-то, кто остается в России, передайте с теми, кто ездит. Пошлите, в конце концов, по почте — почта пока еще работает нормально.
Д. ГАВРИЛОВ: А в консульстве, кстати, не могут задержать?
О. РОМАНОВА: Нет, до такого еще все-таки не доходило. Нет, не могут. Поэтому так не делайте, помните все время о Володине. И уж если уехали — да, эмиграция не сахар, все понятно, всем трудно. Но вы понимаете, от чего вы уехали. От Магадана.
Д. ГАВРИЛОВ: Хочу вас спросить еще о статистике уголовных и административных дел. По данным по данным «ОВД-инфо», с начала войны в стране возбуждено 700 антивоенных уголовных дел и почти 8 тысяч административных дел, в основном по статье о дискредитации армии. В принципе, на 140-миллионную страну 700 антивоенных уголовных дел — это крохи. А с какого тогда числа можно говорить о репрессиях, можно говорить о том, что вообще жуть?
О. РОМАНОВА: Давайте так. Репрессии идут. Число уголовных дел за 9 лет, считая с 2014 года, увеличилось в 15 раз. Число политзаключенных увеличилось в 15 раз в России. Но, тем не менее, сейчас из сидящих, потому что люди уходят, освобождаются по концу срока — сейчас их больше 600. Это то, что считает «мемориал». Но «Мемориал» уже не успевает считать. Да, они справляются нормально. Но дело в том, что любой кейс — а кейсы поступают каждый день и не один день, — проходит достаточно большую проверку.
Ну и потом политзаключенным считается человек, в отношении которого уже вынесен приговор и он вступил в законную силу после апелляции. А вот эти 700 дел — они относительно свежие. Потому что, в принципе, такой серьезный судебный процесс длится год или больше года. Давайте посмотрим на Сашу Скочиленко, которая была арестована в первые дни войны. Сейчас судебный процесс в разгаре и до приговора еще довольно далеко все-таки.
В Белоруссии, которая значительно меньше России, 5 миллионов белорусов — там значительно больше политзаключенных. Но мы идем уверенно в сторону Белоруссии, да.
Д. ГАВРИЛОВ: Можно говорить об ужесточении наказаний? Потому что когда назначают 7, 8, 9, 10 лет за свою позицию — только за позицию, за убийство меньше люди получают, — наказания ужесточились.
О. РОМАНОВА: 25 лет давайте вспомним. 19 лет давайте вспомним. Это все все выдуманные преступление, который еще, плюс ко всему, никак не связаны даже и с насилием. Вообще никак. Да, это такие за позицию. Ну да, это стало уже общим местом говорить: мы приближаемся к сталинским срокам.
Но я хочу сказать, что меня совершенно поразил тут сенатор от Чувашии, бывший чувашский президент Николай Федоров, который разразился статьей по поводу обвинительного уклона в российском правосудие. Такая занимательная, я бы сказала, статейка. Она такая правдивая, но просто очень наивная, где сенатор анализирует число оправдательных приговоров и приводит на самом деле очень правдивую статистику, очень разумную статистику, где он говорит, что во времена войны и в сталинские времена было до 20% оправдательных приговоров. До 20%. А сейчас уже очень много лет — я бы сказала, десятилетия, — это держится на уровне меньше 1% приговоров.
Обычно это оправдание, что называется, для своих. Или это, например, суды присяжных, когда присяжные приходят к выводу, что маловато доказательств. Но дело в том, что, в отличие от многих стран, это оправдание присяжных входит в статистику, а то, что оно потом пересматривается и переходит в обвинение — это другое. Оправдание попадает в статистику.
Вот любопытно, что сенатор этим озаботился. Совершенно непонятно, с какого дуба он рухнул. Он даже спорил с Бастрыкиным, потому что Бастрыкин хохочет над западным правосудием и говорит: «Вот, на Западе 20%, 30% оправдательных приговоров (что действительно так), а у нас следствие так хорошо работает, так хорошо работает обвинение, что нет оправдательных приговоров. Это потому что следствие хорошо работает».
Но мы видели, как работает следствие, как работает обвинение, буквально не далее как вчера на суде над одним из основателей «Мемориала» Орловым, когда, собственно, ему фактически вменили в вину обостренное чувство справедливости.
Д. ГАВРИЛОВ: Которое требует психиатрического вмешательства и прохождения психиатрической экспертизы.
О. РОМАНОВА: Да-да. Так что и такие вещи могут лечь в основу обвинения, как мы видим.
Д. ГАВРИЛОВ: Это вообще жутко, когда прокурор фактически возвращает карательную психотерапию и говорит о том, что в советское время таких людей лечили в психиатрических больницах.
О. РОМАНОВА: Ах, если бы психотерапию. На карательную психотерапию, я думаю, любой бы из нас согласился.
Д. ГАВРИЛОВ: Психиатрию, да, извините. Я так в стиле «новой этики» говорю.
О. РОМАНОВА: Да, психиатрия другое дело. И мы это видим, например, на шамане Габышеве — на шамане здорового человека, я бы сказала. И таких случаев много.
Д. ГАВРИЛОВ: Смотрите, мы уже упомянули дело Саши Скочиленко. Вчера прошло очередное заседание и оно, мне кажется, стало таким просто откровением для многих. Во-первых, Саша была в совершенно другом настроении. Пропал ее оптимизм, она сорвалась, она заплакала. Над ней буквально издеваются. Потому что вначале ей не давали есть. Из-за того, что были длительные судебные заседания, она голодала 2 дня, например, никакой крошки у нее не было. Кроме того, вчера она пришла с прибором, с холдером для исследования сердечной деятельности. Ей нужно было поменять батарейки для того, чтобы исследование прошло нормально. Ее не отпустили для того, чтобы она поменяла эти батарейки, не дали ей возможности поесть, хотя она еду принесла с собой. Ей нужно было пройти сейчас в конвойное отделение, и ей этой возможности не дали. Ей не дают возможности, например, общаться с врачом. У нее завтра должен был быть врач, но на этот день назначили судебное заседание. Какое-то издевательство просто происходит над обвиняемыми.
О. РОМАНОВА: Да, происходит. Вы себе не представляете, каких усилий стоит этот холдер получить в тюрьме. Каких усилий стоит вызвать врача не тюремного, чтобы получить какое-то обследование. Это стоит невероятных усилий. И вот это все суд игнорирует. Но послушайте, когда человеку не дают из-за судов просто поесть и сходить в туалет, просто пойти в туалет — это уже даже не пытка, это не унижение человеческого достоинства. Это, мне кажется, нарушение каких-то всех человеческих принципов.
Но это уже стало обычным делом. Давно стало обычным делом. Давайте вспомним гибель Сергея Мохнаткина в тюрьме уже все-таки много лет назад. Надо сказать, что вчера было очередное судебное заседание. Ведь адвокаты Сергея Мохнаткина они до сих пор бесплатно, да, это принципиальная вещь… Он фактически был убит в тюрьме. Там был сломан позвоночник, на нем просто прыгали конвойные. И был очередной отказ от его реабилитации.
Я напомню, что на днях журналистка Мария Пономаренко, которая была осуждена на 6 лет, получила ШИЗО знаете за что? За то, что она упала в обморок. А как издеваются над Алексеем Гориновым, муниципальным депутатом, которого в очередной раз отправили в ШИЗО. У человека нет половины легкого. Он очень болен. И никого это совершенно не интересует.
Вспомним Владимира Кара-Мурзу, который сейчас тоже сидит в ШИЗО в Омске, который ухитрился получить штрафной изолятор на этапе. На этапе! Вот что нужно было сделать на этапе интеллигентнейшему Владимиру Кара-Мурзе, который прибыл в колонию уже с ШИЗО и имеет такой срок, фактически пожизненный.
Это происходит повсеместно, это происходит со всеми. И в тюрьме, и на свободе действует принцип «умри ты сегодня, а я завтра». Это же повсеместно происходит. Посмотрите на женскую реакцию на гибель или отправку своих близких людей на фронт. Как к этому мужчины относятся? Мне тут рассказывала недавно подруга. Она была в Сбербанке и мальчик, который ее обслуживал, с гордостью сказал: «Вот, я ухожу на фронт». Моя подруга сказала: «А зачем тебе уходить на фронт, подумай о матери». И вдруг он ей сказал: «А у моей мамы запасной есть». В смысле, есть младший брат у него. Он так о себе говорит — что у него есть запасной, у него есть дублер, так что с мамой ничего страшного. То есть если я погибну, нормально: у мамы есть запасной, у мамы деньги будут. Вот уже ты не понимаешь…
И ведь никто не говорит: «Я не хочу пойти на фронт, потому что не хочу убивать людей. Потому что не хочу убивать людей, которые мне ничего плохого не сделали и не нападали на мою страну». Говорят же как: «Я бегать не буду, я мужик». Да ради Бога, Бог с тобой. Делай ты что хочешь. Зачем ты идешь убивать? Почему ты думаешь только о себе? А убивать ты кого там будешь, мотыльков? Нет, ты идешь убивать людей. Это полное обесценивание и чужой жизни, и своей собственной.
Д. ГАВРИЛОВ: Друзья, я благодарен Валентине, которая перечислила нам донат, за ее пожертвование для того, чтобы продолжилась работа нашего канала. Потому что благодаря вашим пожертвованиям выходит и «Особое мнение», и авторские программы и Сергея Цыпляева, и Дмитрия Травина, и Максима Кузахметова, и Дмитрия Губина. Пожалуйста, подключайтесь к финансированию. Это для вас безопасно. Можно перевести деньги даже на обычную российскую банковскую карту. Как это сделать — в описании к этой трансляции, к этому видео. Там же ссылка на наш телеграм-канал со свежими новостями, с актуальными репликами наших героев. Кстати, благодаря вашим пожертвованиям нам удалось развить канал «Ищем выход» до новостей. Там появляются свежие новости. Так что, пожалуйста, помогайте нам, ну и себе для того, чтобы получать актуальную информацию.
Ольга, не могу не спросить вас о войне на Ближнем Востоке. Накануне «Нью-Йорк Таймс» опубликовала большое расследование со ссылкой на источники в израильской разведке. В результате этого расследования выяснилось, что израильская разведка допустила практически фатальные ошибки, которые привели к этой ситуации, в которой сейчас находится Израиль. Неспособность разведки отслеживать каналы связи ХАМАС, много техники на границе, которую, как оказалось, легко отключить. Много было командиров, военных на одной базе сосредоточено. Кроме того, израильские военные отказались воспринимать донесения об активности ХАМАС у границы.
В принципе, израильская разведка была известна как одна из лучших разведок мира. Как так получилось, что проморгали? Я вас просто хочу спросить как человека: у вас есть ощущение безопасности? Что спецслужбы — западные, европейские, израильские, американские, — могут обеспечить вашу безопасность?
О. РОМАНОВА: Нет, вы знаете, я о своей безопасности не думаю, поскольку это дело совершенно бессмысленное. Мне кажется, не о том должна голова болеть у нормального человека, а о том, что произошло в результате действительно ошибок «Моссада», видимо. Потому что кибуц Кфар-Аза, я думаю, останется вообще навсегда в сердце каждого человека. То, что мы видели — это непереносимо. Конечно, сразу же приходят на ум и в сердце сравнение с Бучей.
Этот ящик Пандоры, открытый Путиным, распространяется по всему миру. Если можно одному диктатуру, почему нельзя диктатуру поменьше это делать? Вот такие картинки, когда вроде как а вот можно, а я тоже так могу, а почему нет? Вот Кфар-Аза.
Я очень хочу, чтобы многие прочитали эту статью в «Нью-Йорк Таймс». Меня поразило то, что там цитируется советник по национальной безопасности Израиля. Его зовут Цахи Ханегби. Он за 6 дней до начала теракта сказал, что вообще все в порядке: ХАМАС тихий-тихий, ничего не собирается делать, и вообще у нас все зашибись. А в это время ХАМАС — кстати сказать, опять же, с помощью беспилотников (судя по всему, иранских), — дистанционно потихонечку отключал системы наблюдения за стеной. И в итоге, конечно, эта вылазка была неожиданной и солдаты израильской армии многие погибли в собственных казармах, в собственных постелях, не поняв вообще, что происходит.
Это, конечно, огромный провал и огромный повод для злорадства на Z-каналах, для военкоров, патриотов, для Путина. Но важно же, какие уроки из этого будут извлечены, конечно же. Я не думаю, что здесь обошлось без Путина. Те же самые беспилотники — есть же две версии. Первая версия, которая сразу же возникла, и я уверена, что она подтвердится — что некие инструкторы из пресловутой ЧВК «Вагнер» помогали боевикам ХАМАС, инструктировали их, как управлять и, самое главное, как сбрасывать с беспилотников бомбы или что там сбрасывается, и как с помощью их подавлять, собственно, системы отслеживания. Да, конечно, потому что есть асы этого дела, и прежде всего в ЧВК «Вагнер». Я не имею в виду заключенных русских, я имею в виду тех, кто прошел и Сирию, и Африку, и Украину.
Я думаю, что не обошлось. Слушайте, недаром все говорят, что как минимум год готовилась эта операция. А ровно год назад была опубликована фотография встречи лидеров ХАМАС с Сергеем Лавровым в Москве, и не факт, что и не с Путиным. Ну и путинское вчерашнее выступление вот с этим «мля» — оно же, в общем, тоже было в основном посвящено озвучиванию позиции Путина в отношении этой войны. И в общем, совершенно понятно, что несмотря на любовь Путина к Ротенбергом лично, конечно, Путин занял позицию поддержки ХАМАС. Это совершенно очевидно.
Д. ГАВРИЛОВ: А не кажется ли вам, что здесь есть ответственность западных политиков, которые могли бы выступить посредниками между Израилем и Палестиной и договориться? Как это было, например, когда Кеннеди встречал Арафата и израильского премьера, и тогда была договоренность о мире.
О. РОМАНОВА: Ответственность политиков есть всегда. Хотят они этого или не хотят, люди, которые занимаются политикой, должны понимать — и они понимают, особенно западные политики, — что это прежде всего про ответственность. У нас только у Путина ответственности нет никакой ни за что. Как было сказано Владимиром Путиным в романе Сорокина «Доктор Гарин», «Это я, это не я, это не я». Он бесконечно это говорит.
Ответственность лежит на всех на самом деле. В том числе, например, и на нас с вами, что мы не можем ничего изменить, а, может быть, в свое время могли. И как на избирателях лежит ответственность. Конечно, любой человек, который понимает, что такое свобода, прекрасно помнит, что свобода — это ответственность. И если вы с вами сражаемся за свободу, если мы хотим свободы, мы должны понимать, что свобода — это работа. Работа каждый день, с очень большой долей ответственности.
Д. ГАВРИЛОВ: Ольга, спасибо! Я благодарю Аллу и Елену, которые нам перечислили донаты. У вас еще есть возможность…
О. РОМАНОВА: Одни женщины перечисляют. Разбогатели женщины, я смотрю, просто не на шутку.
Д. ГАВРИЛОВ: Не на шутку, да. Ольга, а у вас я прошу извинения за то, что перебил, когда мы переходили к теме Израиля. Получилось очень некрасиво, пишут мне слушатели. Я не заметил, но если слушатели указывает на мою ошибку, то я прошу прощения.
О. РОМАНОВА: Исправимся и разберемся.
Д. ГАВРИЛОВ: Ольга, спасибо! Это было ваше особое мнение. Ольга Романова. Меня зовут Дмитрий Гаврилов. Всего доброго!
О. РОМАНОВА: До свидания, спасибо!