«Навигатор» с Дмитрием Быковым
После смерти Навального никаких иллюзий насчет мирной передачи власти нет и быть не должно. По репрессивному размаху путинская Россия уже переплюнула 50-е годы, сталинское последнее мрачное семилетие…
Подписаться на «Ходорковский live»
Д. БЫКОВ: После смерти Навального никаких иллюзий насчет мирной передачи власти нет и быть не должно. По репрессивному размаху путинская Россия уже переплюнула 50-е годы, сталинское последнее мрачное семилетие. Что еще, кроме как сажать и убивать соседей, умеет этот режим? В феврале случаются главные мерзости, а март, как правило, это такой месяц исторических возмездий, март – время отречения от престола. Но сегодняшняя Россия Путина по большому счету не боится, потому что человек, который так себя ведет, он вызывает не страх, он вызывает презрение. Вслед за страхом, вслед за параличом наступает такая стадия юмора висельника.
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Я приветствую из дома, а не из студии всех зрителей канала Ходорковский LIVE. Меня зовут Ренат Давлетгильдеев. Больным голосом вас приветствую. На время больной. Страна больная, больные и ведущие у канала Ходорковский LIVE. Ну, несмотря на это, время программы «Навигатор» с Дмитрием Быковым. Подпишитесь на канал, оставьте свой комментарий. И после этого мы, конечно же, тут же начнем.
Здравствуйте, Дмитрий Львович. Передаю вам пламенный болезненный привет.
Д. БЫКОВ: Здравствуйте, Ренат. Не комплексуйте. Вы прекрасно звучите. Я рад вас приветствовать. Я думаю, что и для всех остальных видеть вас – большое счастье.
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Для меня большое счастье каждую среду встречаться здесь с вами. Я уверен, что и для наших зрителей тоже это большое счастье. В последнее время как-то не получается задорно и радостно начинать наши беседы. Но вот я знаете, о чем подумал? Посмотрел на часы – 28 февраля, практически за полчаса до весны. Все-таки вот послезавтра уже эта весна наступит. Может она нам принести что-то теплое, что-то доброе, что-то светлое? Потому что уже нет никаких сил переживать этот традиционный российский февральский ужас. Потому что в феврале же у нас все главные беды случаются в России как будто бы, в феврале и в августе.
Д. БЫКОВ: В феврале случаются главные мерзости, а март, как правило, это такой месяц исторических возмездий, как мы помним, и не только первомартовского покушения, но и мартовского переворота Александра против Павла. Да много чего. Собственно, март – время отречения от престола. Тут проблема в одном. Я всерьез задумался, а какие в России есть новости, кроме репрессий? Ну и, разумеется, ядерные угрозы, которые продолжают повторять на самых разных уровнях. Не особенно обнаруживается какая-то в России новостная повестка, идеологические какие-то новации, сдвиги. Нет, все одно и то же.
Вот посадили Орлова. Я не очень понимаю, чем они Олега Орлова рассчитывают запугать. Это человек, который в 1995 году вместе с Ковалевым предложил себя в заложники Шамилю Басаеву. Это предложение было принято. Ценой их заложничества были выкуплены медсестры и больные в Буденновске. И действительно как-то такого человека, с большим опытом правозащиты, 70-летнего, с еще советским опытом противостояния системе, как-то рассчитывать сломить таким путем, ну, довольно наивно. Я не говорю о том, что это там подло, мерзко и все что угодно. Очень глупо просто. А вот сидит Орлов, которому дали 2,5 года за статью.
На эту тему я думаю, что сейчас уже по репрессивному размаху и по предлогам идиотским для этих репрессий, я думаю, что путинская Россия уже переплюнула 50-е годы, сталинское последнее мрачное семилетие. Может быть, по масштабу еще не догнала, но по характеру, по идиотизму, по предсказуемости абсолютной уже перегнала, я думаю.
На этом же фоне, естественно, вся продолжающаяся мерзость вокруг смерти Навального, запрет всем ритуальным конторам работать с ними и с его семьей, отказ предоставить помещение для прощания, весь этот панический ужас перед мертвым, что лишний раз доказывает наш тезис о том, что мертвый Навальный страшнее живого, о чем только что, кстати, замечательно спела группа Максима Покровского.
Все это, разумеется, наводит на некоторые мысли. Понимаете, я вот стал действительно думать, а что, кроме репрессий, они могут предложить? Ну, допустим, ленинская программа, она сводилась к какому-то просвещению, к какой-то вертикальной мобильности, к какой-то социальной справедливости, если угодно, для пролетариата, крестьянства и прочих беднейших слоев, включая люмпенов. Даже сталинская программа предлагала какую-никакую индустриализацию, коллективизацию, какие-то варианты общественного переустройства.
Что предлагает нам путинская власть, кроме непрерывных посадок и романа Маргариты Симоньян в качестве культурной революции, пока чего-то не очень видно, честно говоря. И я думаю, что эта повестка иссякает. Понимаете, это надоедает. Я не говорю о том опять-таки, что это омерзительно, что это глупо, что это огромная деградация огромной страны. Но прежде всего это должно надоесть. Пусть не исполнителям. Исполнители, конечно, от это садо-мазо не устанут никогда. Как сказал один солдат в фильме «Перехвачено»: «Мне, мама, очень понравилось пытать». С этой, в общем, действительно подсадки уже фиг слезешь.
Но, может быть, населению России надоест, что его только сажают. Ну правда, ну а что с ним еще делают? Да, происходят отдельные подражания (тут уже новость довольно сомнительная), происходят отдельные увольнения по идиотским предлогам и сажают. А что еще, кроме как сажать и убивать соседей, умеет этот режим? Вот я думаю, что простая мысль о таком иссякании ассортимента должна бы уже встревожить мозг большинства россиян, потому что гордиться тут, как хотите, решительно нечем.
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Давайте поговорим про страх перед мертвым Навальным. Я вот вчера вспоминал, годовщина же была, 9 лет со дня убийства Бориса Немцова, вспоминал те события, которые сопровождали прощание с Борисом, и те десятки тысяч человек, которые вышли на московские улицы и не только на московские. И параллельно с этим вспомнил, как разгорелся тот протест, тот протест Болотной, когда мы вышли, нас было 5000 человек, к станции метро «Чистые пруды» после фальсификации выборов. И потом день за днем этот протест разрастался-разрастался и привел к точке, к этой максимуме на Сахарова.
Условно говоря, власть боится мертвого Навального, потому что даже если попрощаться с ним выйдут 5000 человек, потом неизбежно в течение нескольких дней эти 5000 человек, увидев, что они не одни, превратятся в 100? Просто сейчас они сидят запуганные на кухнях. Но если они увидят хотя бы 100 человек рядом, то потом эти 100 превратятся в 100 тысяч. Превратятся? Этого боится Кремль?
Д. БЫКОВ: Во-первых, такое превращение неизбежно. Но беда в другом. Понимаете, ведь они не могут остановиться, они будут хватать, сажать, давать любые сроки ни за что. Сейчас, вы знаете, девочка получила два месяца ареста за то, что она стихотворение Шевченко приклеила к памятнику Шевченко. Ну, это просто его стихотворение, написанное 150 лет назад, напечатанное, документально принадлежащее ему. Здесь никаких новаций, никаких революционных ситуаций нет. Это Тарас Шевченко, который свое уже отсидел.
Естественно, они не могут перестать хватать. Естественно, они не могут перестать сажать. Естественно, что у всех схваченных и посаженных, понимаете, какой парадокс печальный, у них есть друзья, родственники, знакомые, у девушек – молодые люди, у молодых людей – невесты. То есть протест, вот это очень важно, протест ширится вовсе не потому, что кто-то увидел, вот мы не одни и, как говорили когда-то в Киеве, «разом нас багато, нас не подолати». Вот сейчас там нас стало больше, и нас труднее пересажать. Дело даже не в этом.
Они сами автоматически множат количество протестантов не потому, опять же, что кто-то агитирован Навальным или что кто-то поддерживает Юлю, или что кому-то надоел. Нет. Просто это сеть, которую они сами плетут, потому что родня, горизонтальные связи, друзья, соседи, одноклассники – это же все в России традиционно очень сильно. Если бы не было этих горизонтальных связей, нас давно бы забила по шляпку эта вертикаль, которая действительно как отбойный молоток хреначит по головам.
И в результате возникают подтверждения давней моей любимой гипотезы. Даже если никакого протестного движения не будет, эта власть будет уничтожать сама себя. Это Господь так придумал хитро, что у этого организма с какого-то момента начинаются аутоиммунные заболевания. Это как с алкоголиком: когда он опился, у него печень отказывает. То есть даже когда этот вампир опился крови, у него прекращаются какие-то простейшие пищеварительные функции.
Да, конечно, прав был совершенно Шаламов, что если репрессивная система создана, она обязана жрать. Но ведь проблема в том, что она может и обожраться. Потому что всякая репрессивная система должна быть заточена на какой-то конкретный результат. Тогда была армия бесплатных рабов. Сегодня армия бессмысленных сидельцев, людей, которых просто маринуют в тюрьмах, которые, как Беркович и Петрийчук, просто не могут выйти, потому что следствие на протяжении года ничего не предпринимает.
И продолжается вот это бессмысленное погубление, вымаривание лучших, по крайней мере самых перспективных людей страны. Одних самых перспективных выгнали, других самых перспективных посадили, а третьих, которые могли бы что-то для страны делать, мобилизуют и превращают в результате в пушечное мясо. То есть ничего в данный момент, кроме самоистребления, эта нация сама себе не может предложить, политическая нация, если она на это претендует.
В результате, как мне кажется, это аутоиммунное заболевание рано или поздно должно чем-то разрешиться. Просто, понимаете, когда я смотрю на массовые аресты, я ведь понимаю, что к 1953 году страна была в состоянии уже близком к коллапсу. И если бы Сталин не помер в марте и благополучно успел бы выселить евреев, как он планировал, а потом начать бы Третью мировую, мне кажется, ему уже свои начали бы смеяться в лицо.
И кстати говоря, у меня нет уверенности, что Сталин умер так уж своей смертью. Дело было просто даже не в преступном бездействии, когда они его в луже мочи обнаружили на Ближней даче и двое суток ничего не предпринимали, потому что панически боялись его поднять. Не в этом дело, а дело в том, что, скорее всего, Лаврентий Павлович понял, что поиски Большого мингрела рано или поздно приведут к нему. Иосиф Виссарионович говорил об этом открытым текстом. Судя по тому, что у него поверхность желудка была довольно сильно иссечена, видимо, все-таки чем-то его накормили. Конечно, велика была вероятная, что и сам перекинулся – давно страдал от гипертонии. Но так, в общем, по некоторым данным, помогли.
Я думаю, что ситуация, когда внутренние репрессии неизбежны… Не надо, пожалуйста, думать, что репрессии будут касаться только 16-летних девушек или там Саши Скочиленко, которая наклеивает ценники в магазинах. Нет, репрессии будут касаться своих, потому что именно свои являются самым лакомым товаром. Именно передел собственности и постепенный передел сфер влияния, а он после выборов вдвойне неизбежен, и выборы тоже пройдут явно не совсем гладко и не с такими результатами, которые ждут, все это приведет, конечно, к самопожиранию на верхах.
А это самопожирание – это такая штука, которую остановить весьма трудно. У меня есть стойкое ощущение, что если бы в 1953 году действительно сам Господь не вызвал бы товарища Сталина на ковер, товарища Сталина уже перестали бы бояться, потому что вслед за страхом, вслед за параличом наступает такая стадия юмора висельника. И первым признаком этого являются восстания в зонах. Восстания в зонах, которые начались, вообще-то говоря, задолго даже до Кенгира, начались в 1950, 1951 годах. Я думаю, что и сейчас то, что произошло с Пригожиным, было одним из вариантов зэковского восстания, восстания людей, которым нечего терять.
Как мне представляется, вот это ужасно звучит, но сегодняшняя Россия Путина по большому счету не боится, потому что человек, который так себя ведет с матерями своих политических противников и с трупами своих политических противников, он вызывает не страх, он вызывает презрение. И тут уж как не вспомнить слова Окуджавы 1968 года? «Вселенский опыт говорит, что погибают царства не потому, что тяжек быть или страшны мытарства. А погибают оттого (и тем больней, чем дольше), что люди царства своего не уважают больше». Тут уже не только не уважают. Тут уже в открытую посмеиваются.
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Вот те люди, которые раньше делали вид, что уважают, а сегодня скорее презирают и посмеиваются, они могут как-то начать громче посмеиваться, и это может отразиться, например, на их желании прийти зачем-то на избирательный участок и за Путина проголосовать? Потому что когда я задумываюсь о том, как обычный даже путинский избиратель должен отреагировать на те издевательства над трупом врага, которые проводит Путин в прямом эфире, я не верю в то, что русский человек может это одобрять, русский традиционный, простой человек из какого-нибудь маленького регионального городка.
Я не верю в то, что какая-нибудь бабушка, которая получает пенсию и иногда ходит за Путина голосовать, может поддержать президента в желании поглумиться над трупом, даже своего политического оппонента. Она пойдет на выборы? Почему эта бабушка все равно пойдет и проголосует? Или я могу верить в то, что не проголосует, все равно она задаст себе вопрос: «Господи, зачем я его поддерживаю? Он же убийца»?
Д. БЫКОВ: Понимаете, Ренат, вот здесь Россия не очень предсказуема в этом плане. Мы ведь когда с вами выходили к Чистым прудам, я это помню очень хорошо, не было ощущения… Тем более был ледяной дождь, я помню, жуткая совершенно погода. И даже, в общем, полиция посматривала на нас с таким недоумением: чего это нас туда понесло? Без вражды еще пока. У меня есть ощущение, что Россия не больно предсказуемая страны. И тот протест возник неожиданно и для власти, и для самих протестантов. Ведь понимаете, когда ты ставишь все время заклепки на кипящий котел, ты не знаешь, в каком конкретно месте его прорвет.
Это, кстати, тот же самый Александр III сказал когда-то Витте, что мы ходим вокруг котла плавильного, или Витте ему сказал, но это из их разговора, мы ходим вокруг котла и ставим заклепки на него, а струйки пара вырываются, и ничего мы не можем сделать – значит, сорвет крышку.
Мы находимся в ситуации, когда в непредсказуемом месте эта, казалось бы, забетонированная система даст сбой. Как это будет, я не знаю. Выборы пройдут не очень гладко. Вот вы это увидите. Именно потому, что они стараются перед выборами, они сами себе всегда в таких случаях вредят. Они стараются намолотить как можно большего абсурда в диапазоне от того, что «Слово пацана» объявляется творчеством администрации президента, до ареста счетов жены Бориса Акунина, которая от этого правительства получала только пенсию, они еще теперь на нее навесили миллионные долги, чтобы объявить, что арестованы миллионные счета. Это какой-то бред законченный совершенно.
Власть, она имеет право быть глупой. Даже, более того, некоторая глупость, как, помните, у Хармса было сказано, «некоторая развратность как раз и ценится в девице». Некоторая глупость как раз придает власти такого ареола независимости: а мы не думаем, нам пофиг, что вы о нас скажете, мы можем себе позволить идиотизм. Хорошо, вы можете ее позволить. Но быть смешной власть не можете себе позволить. И мне кажется поэтому, что как раз выборы, от которых никто не ждет никаких неожиданностей, относительно которых все понятно, уже нарисовали заветную цифру 80 от 80 – 80% проголосовавших, из них 80% «за». Сложные проценты дают там 64%. Ну, как хотите.
Вся эта ситуация, она не выглядит очень надежной, очень благополучной. Она может рвануть там, она может рвануть на фронте, потому что там, в общем, прямо скажем, слабость ВСУ сильно преувеличена российской пропагандой. В общем, иначе бы, наверное, давно уже тон реляций и западных, и украинских был бы другой. Там, в общем, пока все не так же плохо. Я уже не говорю о том, что определенные надежды, которые связывают с новым контрнаступлением, новым командующим, это во всем мире довольно звучная нота, об этом много говорят.
Я не знаю, это может рвануть на фронте, это может рвануть внутри, это может рвануть среди студенчества, которое, как вы помните, открыто, нагло по-хорошему, весело уходило с выступлений Мизулиной. Да тут же еще, как вы знаете, перед выборами сильно засбоил интернет, потому что пытаются нам все социальные сети перед этим делом положить, чтобы люди не могли никак скоординировать свои усилия. А раз кладут, то, стало быть, некоторые усилия все-таки наблюдаются, некоторые координации, некоторые континуации все-таки предстоят.
Все это в целом наводит на мысль о том, что как-то происходит на наших глазах некоторая потеря управляемости. Главная потеря управляемости – идейная – произошла уже давно. Знаменитые пастернаковские слова «он управлял течением мыслей, и только потому страной» давно уже к России никаким боком не относятся. Давно уже течением мыслей, идеологией, настроениями никто не управляет. Это давно уже вызывает, как всякое фрик-шоу, только горький смех.
Но я подозреваю, что некоторая потеря управляемости существуют в среднем звене. И самим силовикам… Вот многие задают вопрос: вот эти судьи, которые выносят эти приговоры, которые арестовывают молодых или стариков, которые действительно заведомо неправосудны, они спокойно спят? Нет, не думаю.
Есть же вот тоже довольно интересный парадокс. Огромное количество людей с такими капитулянскими, пессимистическими настроениями: да нет, ничего не будет, ничего же не было после перестройки, всем простили. Перестройка была после абсолютно вегетарианского по нынешним меркам брежневского времени, которое вызывало умиление некоторое даже у диссидентов. Брежнев не воспринимался как тиран и злодей. Он был беспомощный старик. И сегодняшняя российская власть вызывает совсем другие чувства.
Не надо, пожалуйста, думать, вот честно, не надо, что все сегодняшние сатрапы умрут в своих постелях и безнаказанно абсолютно доживут на пенсии до глубокой старости. Ничего подобного не будет, ребят. Равным образом и все сегодняшние пропагандисты, и лица сегодняшнего телевидения, и все глумящиеся боты, которые якобы просто с тролльской фабрики, а на самом деле у них есть имена и фамилии и ведомости платежные, которые вспомнят. Ребят, не думайте, все это аукнется обязательно.
После смерти Навального никаких иллюзий насчет мирной передачи власти нет и быть не должно. Человек, который так себя ведет, перспектива одна – в лучшем случае Гаага, а в худшем – Каддафи, что мы, в общем, говорили еще в 2011 году. Он за башнею Кутафьей бредит участью каддафьей. Все это было уже сказано.
Поэтому надеяться, что нынешним судьям, идеологам и силовикам это все сойдет с рук, абсолютно бессмысленно. Я больше вам скажу, наивно думать, что это все затянется надолго. Это могло бы тянуться долго, если бы не было войны. Война – великий ускоритель истории. И я полагаю, что первые же серьезные военные потрясения, а они грядут, приведут к таким пертурбациям внутри России, в которые сегодня никто поверить не может. Но наша родина преподносит нам, смею вас уверить, не только неприятные сюрпризы.
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Мне в этом немножко неловко признаться, но, наверное, самое яркое и наибольшее воздействие на меня произведшее видео, которое я недавно посмотрел, это кадры, которые снял молодой человек на улице, как к нему сначала пристал такой отвоевавший Z-ник, СВОшник в военной форме в магазине за то, что парень хихикал, стоял и хихикал. Пристал к нему, начал ему угрожать, а парень взял и дал ему сдачи такой, что этот вернувшийся с войны якобы ветеран СВО не мог потом встать с земли. Этот СВОшник просто достал, просто достал, и он дал ему сдачи. И он не постеснялся снять это на видео и выложил это в интернет.
И я признаюсь, я это смотрел, и меня очень теплые чувства наполняли, потому что я понимаю, что все, достали, они нам надоели. И этот обычный пацан, который просто стоял и хихикал в магазине, не постеснялся это все залить в интернет.
__________________________________________________________________ «Что не бей? Ты мне стоишь эту х…ню высказываешь. Я тебе сказал, иди своей дорогой. Я тебе сказал? Было такое? На вопрос ответь! Я тебя спрашиваю!» __________________________________________________________________
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Будут ли появляться такие пацаны? Потому что, судя по всему, устали все от наглости якобы ветеранов, устали от милитаризации, устали от войны, устали от этой навязанной повестки и уже готовы давать сдачи.
Д. БЫКОВ: Нет, Ренат, конечно, это вдохновляет. Дело в том, что пацанская этика, когда ее слишком много, она приводит к тому, что так называемые чушпаны, а на самом деле и ботаны тоже, и интеллектуалы, и интеллигенты, и кто хотите, они в какой-то момент начинают давать сдачи.
Ну просто ведь это происходит в тот критический момент, когда жизнь перестает быть уж слишком дорога, когда жизнь такая, которую предлагает нынешняя Россия, с абсолютно обнаглевшими действительно представителями пацанского класса, с абсолютно охамевшим гопничеством, с единственным бонусом, что тебя сегодня не посадили. Это, конечно, большое счастье, но ненадолго хватает этого ресурса. Разумеется, в какой-то момент это достает.
В свое время говорила Голда Меир: «Наша война с арабами прекратится, когда они начнут своих детей любить больше, чем ненавидеть наших». Здесь можно сказать, что гражданская война, наоборот, начнется, когда отвращение к жизни станет сильнее, чем страх за нее. А вот это отвращение к жизни, оно ведь постепенно нарастает. А ради чего все это терпится? Ну хорошо, ради того, что вашим именем назовут парту в школе, если вы погибнете на войне, ради того, что ваша мать получит, допустим, шубу или «Жигули», и то сомнительно, что она ее получит, потому что, скорее всего, ее посадят за какие-то невовремя сказанные слова или на нее настучит сосед алкоголик, что тоже бывает довольно часто.
Когда вся жизнь страны состоит из доносов и расправ, не очень понятно, чем она отличается от тюрьмы. А если ничем не отличается, то чего тогда так страшно этой тюрьмы бояться?
Я сейчас как раз студентам преподаю Шаламова. А у нас там есть курс такой – История тюрьмы и каторги в русской литературе. А у Шаламова открытым текстом сказано: «С какого-то момента у истощенного организма не хватает сил ни на одну эмоцию, кроме ненависти». Ненависть умирает последней. Умирает страх, умирает сентиментальность, умирает любовь довольно быстро. Ненависть умирает последней. Мне кажется, что у сегодняшней России ни на что, кроме ненависти, не осталось ресурса. А ненависть – это такая штука, что ее гораздо проще и быстрее обернуть против своих, нежели против какого-то абстрактного НАТО.
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: И в костюмах супергероев НАТО ходят по белгородским улицам и торговым центрам несчастные дети, которым пристают эти чудовищные вот такие же СВОшники со словами, а вас не смущают, что вы надеваете на себя костюм супергероя НАТО.
– Просто вас не смущает, что натовский супергерой, а вот там защитное инженерное сооружение от бомбежек?» – Это не мы придумали. – Я понимаю. Но должно как-то, наверное, прийти в голову, согласны?
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: И, конечно, мне от этого становится смешно, потому что дайте право этому несчастному пацану походить в костюме Супермена, потому что ничего в этом Супермене плохого нету. И чем больше будет появляться таких вот белгородских плохо выглядящих похмельных мужчин, которые будут приставать к этим подросткам в костюмах Суперменов, тем, наверное, ближе конец этих самых не Суперменов как раз, а вот этих вот псевдо-Суперменов.
Д. БЫКОВ: Понимаете, тут еще в чем дополнительная и мучительная непоследовательность ситуации? Они разносят Суперменов, они ругают Запад, они ненавидят западный образ жизни и между тем в кинотеатрах они показывают интервью Путина американскому журналисту, а не россиянину.
Стоит какому-нибудь отставной козы барабанщику, двадцать раз отставному, двадцать раз уволенному американскому эксперту сказать, что российская армия имеет некоторые успехи или что в Америке напечатан доклад о тактике российской армии (доклад, кстати говоря, далеко не восторженный), стоит кому-то из американцев или из французов, из европейцев, условно говоря, Марин Ле Пен, стоит им сказать что-нибудь полукомплиментарное о российских властях, о первых лицах России, как эти отставной козы барабанщики становятся героями первой сроки новостей.
Ну, естественно, новости в России, как мы знаем, состоят из очередных репрессий, очередных посадок, очередных объявлений в розыск и мнений какого-нибудь бывшего эксперта о том, что Владимир Путин нагнул весь Запад, спасибо ему большое. Но когда мы это все читаем, мы постепенно понимаем, что все-таки главным авторитетом для путинской России является несчастный, гниющий, трижды проклятый, регулярно умирающий Запад. Новости о падении западной экономики по-прежнему опережают новости о росте родной. Тем более, что западная никуда не падает, поэтому такими новостями она сможет снабжать Россию еще очень долго.
Все это в целом производит, как правильно кто-то написал из обозревателей, такое ощущение заискивания перед большим белым человеком, который приехал и обратил на нас внимание. Бог с ним с Карлсоном. Он улетел, и это уже давно забыто. И это в России продолжают об этом интервью гудеть, потому что больше не о чем. Но на Западе давно забыли о нем. Даже обложки таблоидов давно уже выходили с этой новостью. Но тем не менее главной российской темой остается «паника Запада», «ужас Запада».
Да господи, забудьте вы уже про Запад, живите уже, наконец, своей жизнью. Вы сказали, мы развернулись к Востоку. Давайте нам какие-нибудь ободряющие новости с Востока, расскажите о том, как в Китае все прекрасно, как скоро с Тайваня убегут все местные жители. Давайте рассказывайте нам о великих успехах большого желтого брата. Нет, ничего подобного, все равно до сих пор бегают перед белым.
Это, с одной стороны, приятно и забавно, а с другой, тоже чрезвычайно унизительно. Почему Россия думает о себе словами третьеразрядных западных пенсионеров? Почему она не думает о себе собственными словами? Почему она до сих пор требует государственной поддержки патриотической культуре, вместо того чтобы устами этой патриотической культуры сказать хоть одно убедительное и талантливое слово в защиту своих людоедских принципов?
Ну ладно, бывают талантливые людоеды. Был, в конце концов, Селин, который поддержал фашистов. Были итальянцы вроде Д’Аннунцио, которые воспели Муссолини. Бывают талантливые люди на реакционной стороне. Ну что же их здесь-то настолько нет? Неужели вы настолько ничего не можете предложить, что даже за огромные деньги никто не может спеть вам хвалу?
Вот это иссякание, вот это поскребание ложкой по днищу кастрюли производит отвратительный металлический звук. И честно говоря, так обидно, я не скажу, что это ненависть, но так обидно за Россию, мне кажется, настоящим патриотам не было еще никогда.
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Великие китайские журналисты что-то не выстраиваются в очередь за интервью с Владимиром Путиным. А Маргарита Симоньян продолжает меня удивлять очень простой формулировкой: «Интервью Такера Карлсона с Владимиром Путиным – это лучший образец интервью в истории журналистики».
М. Симоньян «И вот это интервью Такеру – блистательная, лучшая журналистская работа за всю историю журналистики, вообще в человечестве, самое популярное интервью за всю историю журналистики и за всю историю существования жанра интервью».
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: То есть выходит, что, например, интервью, которое брал у Путина Соловьев, друг ее, замечательный, великий российский журналист, говно, интервью, которые каждую неделю берет у Владимира Путина Зарубин, тоже так себе и только американец может взять хорошее на самом деле интервью, на которое не способен ни один российский патриот.
Д. БЫКОВ: Нет, слушайте, здесь мы не можем цепляться к Симоньян, потому что она фанатичная поклонница Америки очень давно. Пора вспомнить о том, что она там получала образование, там проходила стажировку, полгода там прожила в американской семье, до сих пор вспоминает, как ей там эта американская семья ноги парила и ногти стригла. Это было сильное впечатление, не сомневаюсь. Я уверен, что эти американцы были добрые и честные люди. Если бы они увидели то, что произошло сегодня с Маргаритой Симоньян, я думаю, они бы из дома своего, при всей своей доброте, указали бы ей самый короткий путь.
Но тут же проблема еще в чем? Вот тоже, что символично. Мы, наконец, на ее примере, на примере остальных видим, зачем они все это затеяли. Конечно, не потому, что у них есть некая вражда к НАТО (перед НАТО они преклоняются), а исключительно потому, что в отсутствие конкуренции им легче заявить о себе. Вот Маргарита Симоньян написала роман и сказала Борису Корчевникову, что это лучшее, главное, что она сделала в жизни.
Я уверен, конечно, что свои предыдущие рассказы, там, пленительные муха и ресницы, индоутки, туго обтянутые сады – это незабываемо, это врезается в память навеки. Я уверен, что этого она не переплюнула. Мне очень нравится еще название этого романа – «В начале было Слово, а в конце будет цифра». Это сильное название, оно звучит несколько, я бы сказал, попрустовки. По крайней мере, какой-то модернистский вызов в этом есть.
Давайте называть вещи своими именами. Эти люди когда-то, пользуясь обычной снисходительностью интеллигенции, сделали себе имена, пробились на среднем уровне, на этом среднем уровне начали доносить направо и налево, избавились от любой конкуренции и сделали это с единственной целью – чтобы самим воссесть на Олимпе литературном, политическом, музыкальном, на любом.
Мы все думали, что было целью доносов в 30-е годы, только ли получение квартир? Нет, почему? Не только. Главная цель любого доноса в любой среде – это избавление от более профессионального конкурента. Они это сделали, они с этим справились. Сегодняшняя Россия – это действительная страна, в которой правят бал победившие, торжествующие безальтернативные гопники абсолютно на всех фронтах. Это касается политики, культуры. Ну, чудом в кинематографе пробился Локшин, ну и то американец. Как же можно американцу не дать снять «Мастера и Маргариту»?
Это тоже такое подобострастье, которое заложено очень глубоко. Хотя американцы, кстати говоря, очень талантливы сделать с большой любовью, с большим пониманием оригинала и знанием российской истории. Своего такого мастера российская культура за последнее время не породила. Последние люди, которые здесь что-то умели, Тимур Бекмамбетов и Федор Бондарчук, давно ничего в России не делали. Или, если и делают, мы это, в общем-то, не видим.
Поэтому с тоской я должен признаться, что одной своей цели они достигли – они избавили себя от профессиональной конкуренции. Но тут же Господь приготовил им ловушку. Попробуйте гопника пустить за штурвал хорошего современного пассажирского лайнера, потому что ему хотелось порулить, а предыдущий летчик ему это сделать не давал. Ну вот они убрали этого летчика. Что сделает дилетант в кресле пилота? Он с большой долей вероятности угробит самолет. Ведь мы вот думаем, что они там в литературе, может быть, ничего не понимают, но, может быть, они что-то понимают в политике, в экономике. Да нет, ребята. Они по всем статьям ровно так же тупые, самовлюбленные, ничего не умеющие двоечники, которые освоили вполне только умение сажать и пугать, ничего другого.
Был замечательный анекдот про Хрущева, когда колхозники с завистью говорят художникам после выступления Хрущева на выставке в Манеже: «Ну, в вашем-то деле он понимает, а он дает нам советы по сельскому хозяйству». Да он и в сельском хозяйстве понимает примерно на том же уровне. Они все действительно полагают, что они что-то умеют.
Ну, допустим, может быть, я допускаю, что какие-то дипломатические навыки были у Лаврова. Как-никак он в свое время окончил МГИМО и даже написал его гимн. Но полагать, что кто-то из нынешних пропагандистов, экономистов, военных теоретиков, иных специалистов в кавычках десятикратных что-то понимает в захваченной ими сфере… Да ничего. Они умеют только одно – избавляться от тех, кто что-то умел.
Хорошо, избавились. Мы не очень от этого страдаем. Как, помните, у Гофмана в «Крошке Цахесе» волшебники, которых Пафнутий высылал из своей страны, не очень плакали и даже, наоборот, преувеличенно радовались, что их высылают в Джиннистан. Они там не пропали. Профессионал не пропадет нигде. Он какие-то вещи умеет, и это из него не выбьешь.
А вот что будут на его месте делать гопники, вместо того чтобы заботиться о развитии доставшейся им страны? Я вам скажу, что они будут делать. Первым делом они начнут пинать друг друга и доносить друг на друга, что мы в литературной среде уже видим, в кинематографической видим. Приготовиться Ольге Любимовой. На нее тоже доносчики стоят уже в очереди. И я думаю, следующий министр культуры будет читать по слогам. Допустим, они этого добьются. Но дальше этот самолет с неизбежностью входит в плоский штопор и входит в него довольно быстро. И все эти разговоры о том, что непрофессионалы могут неограниченно долго при невзыскательном населении рулить… Даже если в этом самолете сидят самые невзыскательные пассажиры, в какой-то момент они замечают, что Земля приближается очень быстро. И хорошо, если они успеют позвать на помощь.
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Заговорили немного про кино. Хочу вам процитировать фрагмент интервью режиссера фильма под названием «Командир». Имя режиссера ни о чем не скажет. Но не могу молчать, не могу держать это в себе. Фильм «Командир» вышел на экраны 22 февраля этого года и задумывался как главный патриотический хит в честь второй годовщины войны. «Как вы оцениваете стартовый уикенд фильма “Командир”?» – спрашивает журналист режиссера картины. Картиной. Ответ. «Честно говоря, результаты первого уикенда меня сильно разочаровали и в первую очередь даже не с точки зрения финансов, а в плане запроса зрителей на патриотическое кино. Запроса на такое кино в России нет».
Прочитал я ответ режиссера фильма «Командир» и возрадовался, потому что зрители тоже голосуют рублем, зрители тоже голосуют пустыми залами кинотеатров и нежеланием смотреть вот это чудовищное патриотическое говно.
Д. БЫКОВ: За «Мастера и Маргариту», которых призвали запретить, они проголосовали полными залами, и все стало понятно. Тут же, понимаете, вот тоже очень важная вещь. Для меня самого это некоторый парадокс. Дело в том, что зрительского ожидания не обманешь. Я понимаю, что зрители могут и любят гордиться тем, что мы запугали НАТО, или тем, что из России уехало довольно много талантливых людей.
Знаете, сейчас появился в Дзене целый жанр такой – плевки вслед. А вот уехала такая-то, уехал такой-то, они там сейчас нищенствуют (это, конечно, очень большое преувеличение), они вынуждены играть в спектаклях, а здесь они получали за съемочный день гигантские гонорары. Там Никита Михалков много сделал для разжигания социальной зависти, озвучивая цифры этих гонораров. Ну да, действительно, уехали. И вслед им весь Дзен, я полагаю, что на 90% там опять-таки тролли, радостно голосит: «Уехали и забудем. Да что мы о них вообще говорим? Давайте мы о чем другом, о настоящих патриотах».
Но не говорят о патриотах. Пишут о Чулпан Хаматовой по-прежнему, о Смольянинове, об Акунине. Пишут о тех людях, которые что-то из себя представляют и продолжают работать успешно за границей, там, где они оказались. Никакого нищенства, никакого подаяния, никаких страданий по поводу отсутствия российских гонораров. Люди совесть сохранили. Что на этом фоне гонорары?
И когда я об этом всем читаю, когда я наблюдаю это искусственно взвинченное ликование вслед, я понимаю, им просто больше не о чем говорить, кроме уехавших. Потому что те, которые остались и проявляют, условно говоря, патриотизм, это люди без лица и дарования.
Я, кстати говоря, абсолютно убежден, что запрос на патриотическое кино очень велик в России. Но для этого это патриотическое кино должно рассказывать об интересных людях, об интеллигентах, которые отважно противостоят нищете, о настоящих военных, которые не хотят убивать соседей, о правозащитниках в том числе, потому что это и есть настоящие сегодня патриоты.
Неужели никого не растрогал бы, никого не заинтересовал бы фильм о Глебе Павловском, человеке потрясающей судьбы, годовщину смерти которого мы отмечали вчера? А ведь Павловский – это безумно интересный человек, человек с фантастической судьбой, в которой были такие твисты, такие перевороты. Неужели об этом нельзя снять настоящее патриотическое кино? Да можно, конечно. Но Павловский ведь был, как и его учитель Гефтер, интересным социальным мыслителем. Кто же сегодня даст снять такое кино о кузнеце путинского успеха, который умер в глубокой оппозиции и, в общем, на грани запрета? Я думаю, что это, в общем, фактически в запрете. Я думаю, многим это было бы крайне любопытно.
Просто я хочу как бы реабилитировать понятие патриотизма. Когда в России можно будет вслух говорить о серьезных вещах, появится и своя философия, и своя идеология, и патриотический кинематограф. Только для этого это должны быть фильмы не типа «Музыканта» и «Командира», а фильмы типа «Мыслителя» или, уж если на то пошло, «Диссидента». Вот если бы сняли фильм о диссиденте, я бы с наслаждением это пошел смотреть. Обратите внимание, даже сериал, забыл, как он называется, про Сеть, про тайное общество, тоже люди смотрят, потому что это какое-никакое, а движение мысли.
Пока людям отбойным молотком вбивают в головы готовые и фальшивые формулы, разумеется, они будут на это отвечать пустыми залами, и очень скоро ровно так же просядет творчество этих людей по всем направлениям.
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Ну да. И тех людей, которые могли бы снимать эти сериалы, эти фильмы, власть сама выгоняет за пределы российского культурного пространства.
Д. БЫКОВ: В России, конечно, очень есть о чем говорить. В России есть огромная тематическая повестка, огромный выбор тем, которые были бы интересны миллионам. Но для этого надо говорить об их повседневности, а не врать бесконечно, а не потакать бесконечно вкусам домохозяйки. Потому что, понимаете, домохозяйка ведь устроена очень просто. Она прекрасно понимает, если вместо конкретных продуктов кормить ее лозунгами, уж кто-кто, а домохозяйка это знает прекрасно, ей довольно быстро это однообразное меню надоест.
А говорить о том, что Россия никогда так хорошо не жила… Вы понимаете, люди живут реальной жизнью, люди фиксируют реальные цены, реальные возможности карьерного роста и трудоустройства и, главное, реальный запах сероводорода, который практически вытеснил весь кислород из страны.
Ведь для того, чтобы был в стране какой-никакой успех, не надо даже особо экономического роста, надо, чтобы было не противно. А вот в сегодняшней России смотреть на себя со стороны большинству, уверяю вас, очень противно. Человек может мириться с чем угодно, кроме заниженной самооценки. Это надоедает ему быстрее любых репрессий. И сильно подозреваю, что на этой грани мы находимся уже не первый месяц и вот-вот с нее соскользнем.
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: А тем патриотам, которые нас с вами, конечно же, смотрят, я просто хотел рассказать о замечательном успехе спектакля «Белая фабрика», потому что буквально на днях спектакль, который создал Максим Диденко, по роману Глуховского текст написан, получил три престижнейших премии в Великобритании, сыгран на английском в Лондоне при полных залах.
Это вам ответ, дорогие друзья, которые считают, что те люди, которых вы изгнали из страны, ничего на Западе добиться не могут. Добиваются и получают ведущие награды в своей профессии в самых сложных городах с точки зрения того, чтобы пробиться и стать популярным. Ну, в Лондоне сделать популярный спектакль очень сложно, а получить премию за него тем более. Поэтому у нас-то как раз все получается, а у вас на родине, к сожалению, у самих ничего получиться не может, но мы бы с удовольствием помогли.
Д. БЫКОВ: Мы бы с удовольствием помогли. Понимаете, тут вот еще что важно. Вот это очень серьезная тема. Россия во всем мире вовсе не вызывает желание ее отменить. Никакой культуры отмены нет.
Фильм Косаковского «Архитектон» на фестивале в Берлине, пусть он остался без официальных наград, но он вызвал невероятный интерес. И серьезное российское кино, и новая картина Звягинцева, которую ждут на многих фестивалях, и картина Хржановского, которую ждут в Каннах, и множество книг, которые выходят, и не только по-русски, но и в переводе, и огромное количество спектаклей, которые ставят Диденко, Крымов, Херманис, множество людей, которые до этого беспрепятственно работали в России, все это вызывает огромный интерес. Культура отмены существует только в России.
Кстати говоря, тут есть люди, которые пишут и пишут по-своему политологически, наверное, очень основательно, что в России произошла революция, которая вызвала волну эмигрантов. Да, консервативная революция, но революция.
Ребят, не бывает революции, которая бы ни принесла с собой ни одного слогана, ни одной идеи, а в качестве знака использовала бы инициалы главного врага – VZ (Владимира Зеленского). Никакой революции не произошло. Произошло торжество реакции и малообразованности.
В общем, обратите внимание, что такого триумфа гопоты 1917 год не принес. Революцию поддерживали Тимирязев, сменовеховцы, огромное количество инженеров ведущих. Это была революция, вообще-то, интеллигенции. Начали ее творческие работники, начали ее футуристы. Поддерживал ее Блок, поддерживал ее Андрей Белый с оговорками. Было ничтожно мало людей, которые от нее отвернулись.
И даже на «философских пароходах», их было три, было некоторое количество людей, которые расставались с родиной с сожалением, а потом при первой возможности поспешили вернуться, как Алексей Толстой. Он, правда, уехал не на пароходе, а бежал из Одессы. В общем, интеллигенция поддерживала ту революцию и делала ту революцию интеллигенция. Ровно так же, как индустриализацию осуществляли американские инженеры. Люди, которые кричали: «Мы академиев не кончали», умели только громить квартиры, врываться к профессору Преображенскому. Но профессор Преображенский звонил в Кремль, и Швондера ставили на место, после чего ему оставалось только приторговывать журналами в пользу берлинских безработных. «Да вы не любите пролетариат». И участь Шарикова должна была бы всем противникам Преображенских о многом напомнить.
Ведь понимаете, Преображенский как сделал из Шарика человека, так и обратно. Мы в свое время как сделали из всех этих крикливых патриотов явление культуры, помогали им некоторое время, публиковали их некоторое время в расчете на то, что они будут расти. Ничего подобного, они стали радостно деградировать.
Так понимаете, сделать Шарика обратно гораздо проще, чем сделать человека. И мы уже это расчеловечивание на всех фронтах наблюдаем. После того, как профессор Преображенский махнул на вас рукой, Шарики стремительно забегали на четырех и стали облаивать друг друга. Всё, как сказала Зинаида Николаевна Гиппиус: «И скоро в старый хлев ты будешь загнан палкой». Да, это произойдет, если забывать о саморазвитии, о самовоспитании. К самовоспитанию Шариков не способен. Он при любой возможности потрошит сову.
А Преображенский, не переживайте, он при любом режиме, при любой власти найдет себе место. И вы его не выковыряете никак, потому что питаться всем надо хлебом, смотреть всем надо кино, читать всем надо книжки. В любом случае, дело делают профессионалы, а крикуны рано или поздно возвращаются в свою конуру.
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Вот на такой ноте и закончим мы сегодняшний «Навигатор», потому что, наверное, если есть какая-то у нас миссия с Дмитрием Львовичем, то это давать нашим зрителям надежду, чем регулярно и занимаемся.
Д. БЫКОВ: Вполне обоснованно. Спасибо, Ренат. Поправляйтесь. Пока.
Р. ДАВЛЕТГИЛЬДЕЕВ: Благодарю. Пока. Спасибо вам большое, что были с нами эти 50 с небольшим минут, что слушали нас, что смотрели нас. Спасибо каждому из подписчиков канала Ходорковский LIVE. Больше, чем 1 миллион 700 тысяч человек. Целая армия надежды и любви. С любовью и с надеждой прощаюсь с вами ровно на неделю. Надеюсь, что выздоровею за эти 7 дней и через 7 дней вернусь уже с мощным, звонким голосом и буду с вами говорить не из дома, а из студии. Пока. Берегите себя. Будьте счастливы.