«Курс» с Сергеем Алексашенко: Цены будут расти – экономика сжиматься. Депозиты – это хорошо. Бакальчук
Пока экономическая цена войны для Путина выносима. То есть он, возможно, понимал, что какие-то проблемы накапливаются, и в этом, мне кажется, один из стимулов, почему он теоретически может пойти на прекращение боевых действий. Но пока экономическая цена войны для него нормальная. Он готов ее выдерживать, готов нести эти издержки…
Подписаться на канал Ходорковский LIVE
Б. БАКАЛЕЙКО: Суббота, полдень. Вы на Ютюб-канале «Ходорковский LIVE». Меня зовут Богдан Бакалейко. Это значит, что самое время для экономического разбора. С вами программа «Курс». По традиции в начале выпуска попрошу вас поддержать нас лайком и подпиской. Ну и мы начинаем. В нашем эфире Сергей Алексашенко. Сергей Владимирович, здравствуйте.
С. АЛЕКСАШЕНКО: Богдан, добрый день. Здравствуйте, зрители. Здравствуйте, слушатели. Что называется, с открытием Олимпиады. Наконец-то мы дождались этого праздника жизни. Главное же – это не победить, а участвовать. Поэтому предлагаю считать нас участниками Олимпиады и, что называется, быстро взять правильный курс к победе.
Б. БАКАЛЕЙКО: Да, мы в этом забеге уже давно. У нас такая традиция с вами – после каждого заседания Центрального банка встречаться, я заметил. И в этот раз мы не нарушаем эту традицию. Центральный банк повысил ключевую ставку до 18%. В общем-то, предсказуемо. Но я зацепился за формулировку Эльвиры Набиуллиной. Она сказала, что возможен в российской экономике сценарий стагфляции и остановить его можно будет только ценой глубокой рецессии. И вот если не повышать ключевую ставку, то, в общем, стагфляция будет вполне реальна. Как мне видится, это довольно страшный сценарий, когда экономика не растет и цены очень сильно идут вверх. Насколько такой сценарий реален?
С. АЛЕКСАШЕНКО: Наверное, реален. Я сейчас попробую его сконструировать прямо, что называется, на месте. Но стагфляция – это по определению действительно стагнация экономики и высокая инфляция. Высокая инфляция нам, судя по всему, обеспечена. И если мы внимательно слушаем Эльвиру Набиуллину, которая выступала вчера на пресс-конференции, если мы читаем внимательно пресс-релиз, если мы смотрим на те цифры, которые зафиксированы в обновленном прогнозе Центрального банка, то мы понимаем, что ускорение инфляции – это та столбовая дорога, на которую российская экономика вышла и с которой она уже, видимо, не свернет. И она не свернет до тех пор, пока гарантированно будет продолжаться война.
Потому что я-то все понимаю, военная цензура в России достаточно жесткая, тем более она очень жесткая в государственных структурах, сказать про войну в Украине невозможно. Но если мы читаем между строчек, если мы применяем лучшее правило чтения такой вот советской литературы, то мы понимаем, что сложившиеся внешние и внутренние условия, которые определяют перегрев российской экономики, а это и есть вот то, что называется военное стимулирование, то есть трата бюджетных денег на то, чтобы финансировать войну.
Поэтому если сценарий, если война продолжается, то он по большому счету в прогнозе Центрального банка не рассматривается, потому что продолжение войны требует роста военных расходов, требует наращивания производства вооружений, а соответственно, рост инвестиций, ну и так далее. И здесь о стагфляции, наверное, говорить очень сложно, потому что понятно, что от военной промышленности Путин будет требовать все больше, больше и больше.
А вот сценарий торможения экономического роста или его прекращения, он, в общем, на самом деле, наверное, достаточно хорошо просматривается, если мы предполагаем, что война заканчивается. Ну, в смысле останавливаются боевые действия, резко сокращается интенсивность. Но мы с вами не политические аналитики, поэтому мы не будем обсуждать, будет ли это перемирие, будет ли это прекращение войны или будет полномасштабный мирный договор. Вообще не важно.
Важно то, что бюджет прекращает финансировать производство вооружений в тех объемах, которые сегодня существуют, армия, министерство обороны увольняет как минимум половину тех военнослужащих, которые воюют, а тем, кто остается служить в армии по контракту, сокращает выплаты в два, а может быть, даже и в три, а может быть, даже и в четыре раза. Ну и вот этот вот всплеск денег в экономику через войну, он сокращается. Соответственно, после этого мы сразу видим, что идет падение всех показателей. Военная промышленность является действительно драйвером российской промышленности. Это хорошо видно из цифр Росстата. А какие другие источники роста у российской экономики могут быть, непонятно.
При этом завершение войны порождает некоторый оптимизм у населения, люди как-то себя чувствуют более раскованно. Те, кто могут себе позволить, начинают больше покупать импортных товаров, начинают больше ездить за границу. А это означает, что та компонента роста ВВП, которая называется «чистый экспорт», сокращается. Ну и короче говоря, вот экономический рост прекращается, а инфляция, которая вот сейчас успешно разгоняется, она никуда не девается.
И это вот такой вот сценарий. Я понимаю, что он носит такой достаточно гипотетический характер, потому что очень много «если», «или», «и». То есть вот много слишком условий я, наверное, поставил. Но тем не менее такой сценарий просматривается. Насколько его Центральный банк в состоянии просчитать? Наверное, может. Насколько этот сценарий вероятен? Но это вопрос к политологам, к политикам, точно совершенно не к Эльвире Набиуллиной.
Б. БАКАЛЕЙКО: Если я правильно понимаю Эльвиру Набиуллину, то войну она называет «бюджетным импульсом». Это ее такой вокабуляр. И в ее вокабуляре пока что, в ее сценариях бюджетные расходы будут продолжаться такими же темпами, как и сейчас. То есть она пока не закладывает сценарий ближайшего окончания военных действий. Но при этом она говорит, что нам нужно сильно…
С. АЛЕКСАШЕНКО: Богдан, не совсем так. Если внимательно прочитать комментарий, собственно, пресс-релиз Центрального банка, то там есть фраза, сейчас я ее точно навскидку, конечно, не помню, но что-то типа такого: если политика нормализации бюджетных расходов или приведения, вот что-то про бюджетные расходы, будет продолжаться так, как оно объявлено. То есть, грубо говоря, если правительство будет проводить более жесткую бюджетную политику. Более жесткая бюджетная политика в моем понимании это и есть сокращение военных расходов.
Но это мы с вами толкуем. То есть и пресс-релиз, и заявление, выступление Набиуллиной, слова Набиуллиной, они оставляют достаточно большой простор для толкования. То есть можно и то найти, и это найти. Но действительно войну войной назвать она не может. Ну и, собственно говоря, ничего сделать для подавления инфляции она тоже не может.
Б. БАКАЛЕЙКО: И все-таки это конечный приговор? Потому что Эльвира Набиуллина говорит: «Мы могли бы взвинтить ставку и вообще обрезать экономику». Грубо говоря, можно ли уничтожить всю гражданскую экономику или оставить ее какие-то очень маленькие кусочки в пользу военной экономики и тем самым, так или иначе, как-то снизить инфляцию?
С. АЛЕКСАШЕНКО: Богдан, смотрите, ведь мы, по-моему, уже это обсуждали, это ни для кого не является секретом. Механизм действия ставки Центрального банка состоит в том, что кредит становится дорогим, соответственно, компании и население берут меньше заемных денег, это тормозит спрос и, соответственно, давит инфляцию.
Пока у нас нет данных за июль, но за июнь Центральный банк опубликовал свой обзор. Предварительные данные показывают, что кредиты продолжают расти, причем и ипотечные кредиты, и кредиты корпоративному сектору, и автомобильные кредиты. С декабря месяца ставка держится на уровне 16%, то есть уже больше чем полгода. Цикл повышения процентной ставки начался ровно год назад, в июле 2023 года. И никакого эффекта на этот показатель, на совокупный прирост кредитов, пока не оказывается.
Объяснения очень простые, что ипотека в основном предоставляется льготная, то есть не по тем ставкам, которые зависят от ставки Центрального банка. То есть ничего близкого к 16-18% по ипотеке нет. Если мы посмотрим опять-таки отчетность Центрального банка, то средняя ставка по ипотеке где-то там между 8 и 9%. Ну, то есть как она была, так она там и осталась. Правительство говорит, что льготная ипотека заканчивается. Но Центральный банк показывает разбивку льготной ипотеки. Мы видим, что место льготной ипотеки занимает семейная ипотека. То есть то же самое, но вид в профиль.
Какие компании берут кредит, тоже пока не очень понятно. Мы можем предположить, что это берут компании, которые пользуются разными льготами. Потому что действительно брать кредит под 18 или 20%, наверное, все-таки будет накладно. Хотя, с другой стороны, мы смотрим, опять, если мы доверяем отчетности Центрального банка, то из нее получается, что новые кредиты даются под ставку сейчас между 15 и 16%, то есть близко к ставке Центрального банка. Означает, что компании, в принципе, закладываются на высокую инфляцию. Они считают, что за счет роста цен они смогут отбить все это дело.
И сможет ли Эльвира Набиуллина задавить ипотеку льготную? Я сильно сомневаюсь. Сможет ли Эльвира Набиуллина задавить военные расходы? Ну понятно, что не сможет. Сможет ли она сделать так, что гражданские сектора перестанут брать кредиты вообще? Ну, наверное, этого можно добиться. Только я думаю, что тогда ставка должна быть уже там, раньше мы говорили о 20%, но сейчас, видимо, уже нужно ближе к 30% смотреть, чтобы она была явно запретительной.
Потому что вот эта вот тактика или линия поведения «обрубаем хвост фокстерьеру по частям». Начиная с апреля Центральный банк говорит о том, что инфляционное давление нарастает, инфляционное давление нарастает, инфляционное давление нарастает. Проходит три месяца, Центральный банк говорит: «Хорошо, повышаем ставку на 200 базисных пунктов, на 2% – с 16 до 18».
Соответственно, то, что получает экономика, то, что получают экономические агенты: на протяжении трех месяцев им говорится, что инфляция нарастает, инфляционные ожидания нарастают, усиление, всё, Центральный банк уже пересмотрел прогноз, а до этого он два месяца говорил, что мы вот-вот его пересмотрим. Все говорят: «Хорошо, собственно говоря, значит, дальше инфляции будут расти. Ну, а раз инфляция будет расти, а что мне бояться-то? Брал под 18 кредит, сейчас буду брать под 20 кредит». И считают, что там Центральный банк и дальше будет повышать ставку.
Если вот так смотреть вперед, то вот такими повышениями раз в полгода процентной ставки на 200 базисных пунктов Центральный банк только еще больше разгоняет инфляционные ожидания вот того, что мы называем гражданским сектором экономики. Вот если бы там Центральный банк сказал: «Вот сейчас 30 поставим», то тут все бы: «Оба… Оба…». Ну вот как-то вот поверить, что инфляция там разгонится в два раза с повышением ставки с 16 до 30, ну, наверное, действительно надо тормозить. Но не похоже, что это тот сценарий, который просматривается в действиях Центрального банка.
Б. БАКАЛЕЙКО: Понятно. О нерешительности Центрального банка мы часто с вами тоже говорим. А Эльвира Набиуллина, я только от себя скажу, пообещала, что к концу третьего квартала точные данные по ипотеке будут, потому что как раз льготная ипотека когда закрывалась, там был всплеск, все в последний вагон забегали, и поэтому, в общем, статистика пока еще не подстроилась под те экономические вводные, которые Центральный банк установил.
Хотелось бы также еще с вами про депозиты поговорить. Глава ЦБ тоже о них много упоминала и говорила: «Мы сейчас будем повышать ключевую ставку, и это должно еще раз простимулировать людей класть деньги в банки». Я поговорил с несколькими своими знакомыми, которые живут в России. Они, в общем-то, такие чиназос, как говорится в мемах, давайте. Как бы люди действительно хотят открывать депозиты по 20%. Может быть, даже выше будет. Что вы здесь думаете? Насколько это все инвестиционно грамотно?
С. АЛЕКСАШЕНКО: Ну, абсолютно грамотно. Если вы посмотрите на депозитные ставки разных банков и особенно очень внимательно прочитаете те условия, которые там написаны, то всегда можно найти очень привлекательные продукты, которые вам, хорошо, дают там не 16, а 15%, дают не 18, а 16%. Но вы дальше смотрите, что, в общем, курс доллара держится стабильным. А если посмотреть с начала года, то он еще и ослаб. Доллара ослаб, рубль укрепился. То есть если вы там считаете в долларовом выражении, то, в принципе, ваша доходность за эти полгода составила 20%.
Понятно, что вы должны выбирать такие условия депозитного договора, чтобы можно было, как это называется, какой-то неснижаемый остаток и, вообще говоря, все остальное снять. То есть если вдруг резко начинает меняться ситуация, у вас должна быть возможность выхода. Но то, что там 16, 17, 15% по депозитам является привлекательным инвестиционным фактором, привлекательной инвестицией, безусловно. Ну попробуйте найти, не знаю, там практически гарантированную 20%-ю валютную доходность в каких-то других инструментах. Такого нет.
Но другое дело, что нужно четко осознавать, что в России деньги, вот что называется, которые могут отложить на депозиты, имеет треть населения, а две трети не имеют. То есть то, что Эльвира Набиуллина, в принципе, правильная логика, что, повышая процентную ставку, мы повышаем склонность к сбережениям.
Но только нужно понять, что склонность к сбережениям, она у тех, у кого эти сбережения есть. И понятно, что люди с низким уровнем доходов, которые там всю жизнь прозябали на средней зарплате, деленной пополам, когда они сейчас получают эти военные или гробовые деньги, они точно меньше всего думают о том, что нужно что-то сберегать. Они думают о том, чтобы повышать там потребление, ремонтировать, покупать, обновлять и так далее.
Поэтому если говорить об инвестиционной привлекательности, то я считаю, что, конечно, в сегодняшней России точно совершенно ничего сопоставимого с банковскими депозитами не существует. Потому что рынок акций держится на деньгах населения. Вы смотрите статистику Центрального банка, кто покупает, кто продает, и вы видите, что чистым покупателем является только население. И, собственно говоря, все крупные финансовые инвесторы, они ушли с рынка акций. И в какой-то психоз, какой-то набор новостей, кто-то разогревает рынок – индексы биржи взлетают, котировки акций взлетают. Центральный банк повысил ставку – там все летит назад. Или там слухи прекратились.
Облигации, собственно говоря, они там дают доходность сопоставимую с банковскими депозитами. Но самое главное, что там рынок не сильно ликвидный.
В этом отношении, конечно, я считаю, что если смотреть на привлекательность, то банковский депозит – сегодня это наилучшее вложение для тех, у кого есть деньги.
Б. БАКАЛЕЙКО: Ну и как раз про доходы хотелось бы с вами поговорить. Больше всего у нас инфляция на российских солдат. Это то, что мы видим по той бюджетной политике, которую ведут регионы. Москва на этой неделе объявила, что будет уже платить почти 2 млн рублей единовременно за подписание контракта. До этого Петербург заявил об 1,3 млн. И, в общем, все переваливают за этот миллион. Хотелось бы понять, доколе они будут взвинчивать эти ставки. Да, мы понимаем, что чем выше стоимость, тем, скорее всего, меньше людей хотят идти на войну и такими огромными суммами заманиваются. Невозможно же бесконечно повышать эту планку.
С. АЛЕКСАШЕНКО: Богдан, как раз мне кажется, что ваша логика здесь не работает. Они повышают планку, потому что им нужно выполнять план. То есть если Москве, условно говоря, в месяц нужно привлекать там тысячу контрактников, то мы за ценой не постоим. Если раньше они приходили за 500 тысяч и перестали приходить, и, соответственно, потом за 700 тысяч и перестали приходить, то, значит, будет и 1,2 млн, и 1,5 млн, и 2 млн. Ну, потому что план с Москвы никто не снимет. И в этом отношении как раз 1,5 млн, 2 млн, 1,3 млн показывает нам эластичность предложения. То есть спрос со стороны Москвы, со стороны других регионов, а эластичность предложения, готовность людей идти воевать за эти деньги.
Чтобы мы понимали соотношение. В принципе, если сегодня там мобилизованный или контрактник воюет на фронте, то он получает там 220-250 тысяч рублей в месяц практически без налогов. На 12 месяцев это дает там от 2,5 до 3 млн рублей. То есть, в принципе, вот эта там двухмиллионная доплата со стороны Москвы – это удвоение того, что он получает за год. Если он получает 1,3 млн от Санкт-Петербурга или 1,5 млн от Краснодара, то это он получает дополнительно 50-60% того, что ему платит Министерство обороны. То есть это такое сильное повышение стоимости войны.
Но мы должны хорошо понимать, что это разовая выплата и она касается только тех, кто, что называется, вновь приходит на фронт. То есть если там сегодня воюет или числится в армии 650 или 600 тысяч на украинском фронте, то вот эти вот там 2 млн, они касаются только одной тысячи, которую привлекает Москва. А 1,3 млн касается, не знаю, там 700 человек, которые привлекает Петербург. И это не касается остальных там 599 тысяч, которые воюют.
Поэтому, в принципе, с точки зрения экономики это никак не ощущается на горизонте одного месяца. И даже там если вот те искомые, я не знаю, 15-20 тысяч, которые Министерство обороны ежемесячно хочет получать, по сравнению с теми 600 тысячами, которые воюют уже там на украинском фронте, ну, в принципе, тоже это на совокупные макропоказатели никак не влияет.
Насколько денег хватит у Москвы? У Москвы денег хватит надолго, потому что у Москвы бюджет по-прежнему достаточно устойчивый, Москва получает большие доходы, в том числе от подоходного налога, от роста заработных плат, от роста экспортных доходов, потому что основные экспортеры зарегистрированы в Москве.
Сохранится ли эта ситуация надолго? Ну вот мы видим, что практически 30 лет Москва живет в таком состоянии. В очередной раз вышло поручение Путина, что нужно принять решение, чтобы штаб-квартиры компаний-экспортеров разошлись из Москвы и ушли в другие регионы, как это сделал «Газпром», уйдя по приказу Путина в Санкт-Петербург. Ну вот если такие шаги будут сделаны, то московскому бюджету постепенно будет становиться хуже.
Но ставя себя на место любого губернатора, не обязательно там мэра Собянина, можно поставить себя на место губернатора любой самой, что называется, захудалой области с низкими доходами, у вас есть приказ обеспечить там 100 контрактников в месяц, и вы решаете, вот либо я говорю, что у меня на это нет денег, и лишаюсь своей работы, либо вы сокращаете любые бюджетные расходы, какие только можете, для того чтобы обеспечить поставку этих 100 рекрутов. Конечно, выбор очевидный. То есть ни один губернатор не осмелится не выполнить план по поставке живой силы на фронт.
Б. БАКАЛЕЙКО: Ну и да, я так понимаю, что сейчас Москва, повышая ставки, будет выкачивать всю оставшуюся живую силу. Ну и вряд ли кто-то там, не знаю, даже в том же Петербурге будет заключать контракт в Петербурге, если можно его заключить в Москве. Я не думаю, что найти себе временную регистрацию в Москве – это огромная какая-то сложность и проблема. И тут вот эта вот такая самостоятельность регионов, она как будто бы в конечном итоге приведет к каким-то непонятным перекосам.
С. АЛЕКСАШЕНКО: Я бы не стал всерьез говорить о том, что есть такая угроза. Потому что там сорваться с насиженного места, там бросить все, свою работу, бросить свою семью… И вообще говоря, я не уверен, что есть люди, которые там в Петербурге сидят и думают: «А вот когда мне пообещают 2,5 млн, я пойду и запишусь контрактником». Я думаю, что какие-то другие факторы существуют.
И, грубо говоря, крупные предприятия или не очень крупные предприятия, они от того же губернатора, мэра получают разнарядку и начинают ходить и смотреть, а вот кого можно вытащить. И там человека вызывают и говорят: «Слушай, а вот не хочешь? Может быть, еще тебя прижмут. А ты знаешь, у тебя там вот есть такие проблемы. Вот если нет, то мы тебя здесь прижмем, там придавим, у тебя там жена работу потеряет, с сыном что-то случится». Ну и люди как-то вот уже принимают решение.
То есть поверить в то, что много россиян ждут, когда там эта планка в Москве поднимется до 2 млн, и тут они все как хлынут, и Москва обеспечит вот эти вот 20 тысяч в месяц, которые на всю Россию приходятся, ну как-то я в эту гипотезу не сильно верю.
Б. БАКАЛЕЙКО: И хотелось бы про санкции поговорить и доходы России. Ну вот мы видим, последние санкции очень сильно надавили на китайские банки. И даже уже появляются такие новости, что китайские банки делят юани на белые и черные. Черные – это те, которые побывали в России. И с ними Китай сотрудничать не хочет. Теперь мы видим сообщения о том, что Америка пытается также надавить на Индию.
И как будто бы этот санкционный раунд на стороне Запада, как будто бы Россия пока не может никак обойти. Ну, как-то обходит, понятное дело, но удар был значительный. В экстренном порядке принимают новый законопроект по криптовалютам, чтобы, может быть, через них попробовать как-то это все дело обходить. Что вы здесь думаете? Кошки-мышки будут продолжаться или мышка потихонечку загоняет себя в угол?
С. АЛЕКСАШЕНКО: Ну конечно будут продолжаться кошки-мышки. Никто мышку в угол окончательно не загонит, потому что из каждого угла у мышки есть как минимум три стены, где можно прокопать дырочку и убежать в соседнее помещение.
Ведь в рыночной экономике, каковой Россия продолжает оставаться, все ограничения – это вопрос увеличения транзакционных издержек. Очень редко бывает так, что вы вообще не можете купить то, что вам нужно, если у вас, в принципе, неограниченный бюджет. Если у вас есть неограниченное количество денег, вы можете позволить себе купить практически все что угодно, что продается. Есть вещи, которые не продаются. Но это уже другая история. Поэтому поверить в то, что там российскую экономику загонят в угол, из которого она не выскочит, я не могу.
Более того, если мы говорим на уровне макростатистики, то вот эти вот последние санкции, которые предприняли американцы, в том числе и санкции против Московской биржи, и там давление на китайские и индийские банки, с точки зрения статистики это оказывает прямо противоположный эффект. Потому что от российского экспорта, от покупки российского сырья никто не может отказаться, и экспортная выручка, так или иначе, приходит в Россию.
А проблемы создаются на стороне импорта. И мы видим, что где-то с осени прошлого года уже там 8-9 месяцев импорт медленно-медленно, но сокращается, что, в принципе, ненормальная история для растущей экономики. Если бы экономика росла нормально, была нормальная, сбалансированная за счет не военных расходов, а, что называется, внутренней энергии, то импорт должен был расти. Это такой объективный экономический закон.
С точки зрения статистики ВВП экспорт минус импорт называется «чистым экспортом». И получается, что если экспорт растет медленно, а импорт снижается или экспорт снижается медленнее, чем импорт, то у вас получается, что вот эта вот компонента под названием «чистый экспорт» растет. И вот оттого, что российские компании меньше закупают товаров по импорту, ну, в принципе, это означает, что там экономика получает или Росстат получает дополнительные десятые, я не знаю, может быть, проценты роста ВВП.
И, наоборот, еще одна история, что ограничение импорта означает то, что рубль укрепляется. Собственно, то, что мы видим с января месяца. Мы же начинали год с отметки навскидку 92-93 рубля за доллар. А сейчас уже там 87-88. Вот это вот почти 5%-е укрепление рубля – это же и есть эффект того, что спроса на иностранную валюту нет, импортировать невозможно, запрещено. И укрепление рубля, безусловно, сдерживает те же самые инфляционные тенденции, о которых мы говорили в самом начале.
Поэтому вот сказать, что мышку загнали в угол, ну смотря какую мышку и смотря в какой угол. Я повторю, что у каждого угла есть три стены и в каждой из стен можно прогрызть дырочку или она уже существует.
Б. БАКАЛЕЙКО: Я так просто понимаю, что логика – запретить действительно импорт, расчеты за импорт. Вот есть импортные чипы, которыми снабжают ракеты. Мы не можем только их запретить, поэтому будем запрещать все – такая логика.
С. АЛЕКСАШЕНКО: Богдан, смотрите, поставьте себя на место Путина или на место Белоусова. У вас есть чип, который стоит, не знаю, 500 долларов, и есть ракета, которая стоит 5 млн. Вот если вам говорят: «За 500 долларов мы вам чип не продадим, а продадим за 5000», какое ваше решение? Ракета стоит 5 млн. Да, с точки зрения индекса цен на этот чип или на это комплектующее в 10 раз – это безумная цена. В принципе, в нормальной жизни мы с вами откажемся от покупки того, что подорожало за один день в 10 раз. У вас есть цель – произвести ракеты. И за ценой не постоим.
Я повторю вот этот тезис, что пока экономическая цена войны для Путина выносима. То есть он, возможно, понимал, что какие-то проблемы накапливаются, и в этом, мне кажется, один из стимулов, почему он теоретически может пойти на прекращение боевых действий. Но пока экономическая цена войны для него нормальная. Он готов ее выдерживать, готов нести эти издержки. И платить 500 долларов или 5 тысяч, или даже 50 тысяч за эти чипы только для того, чтобы ракету произвели, точно совершенно он в состоянии.
Б. БАКАЛЕЙКО: И экспортные доходы тоже сокращаться в ближайшее время, как вам кажется, не будут?
С. АЛЕКСАШЕНКО: Ну смотрите, я точно совершенно не готов прогнозировать мировые цены на нефть, но из того, что мы видим, никаких тревог нету. То есть нет какого-то нарастающего мирового кризиса. Мы понимаем, что он может там случиться в любой момент, и этот «черный лебедь» может прилететь, и что-то такое случится, и мировая экономика начнет быстро снижаться и снижать спрос на нефть, на другие ресурсы. Но этого пока не происходит.
Здесь на этой неделе в конце было заявление, по-моему, Новака, я не помню, кто его выпустил, что оказалось, что Россия последние месяцы нарушает соглашение с ОПЕК+. И несмотря на то, что пообещали Саудовской Аравии сократить добычу нефти, выясняется, что Россия практически на полмиллиона баррелей (480 тысяч баррелей в сутки) недосократила и что вот этого сокращения обещанного Россия достигнет к весне следующего года. То есть вот выясняется, что экспортные доходы снижаются медленнее или не снижаются в том числе и потому, что россиян обманывает тех, с кем она договаривается.
Долго ли Саудовская Аравия готова будет терпеть это? Ну, думаю, что полгода еще может потерпеть, если цены на нефть будут в районе 80 долларов. Если вдруг Россия начнет еще и наращивать добычу нефти и наращивать экспорт, и цены пойдут куда-то к отметке 70, ну, возможно, Саудовская Аравия как-то на это дело отреагирует, сама тоже начнет открывать краник или вызовет Новака, или там Мухаммед ибн Салман позвонит Путину, или что-то такое случится. Но пока, мне кажется, нет никаких оснований считать, что экспортные доходы России будут сокращаться.
Б. БАКАЛЕЙКО: Я вас понял. В конце хотелось бы обсудить новости компаний. Все еще это в России можно обсуждать. Много компаний интересных. И у них интересные владельцы. Ну вот на этой неделе Светлана Бакальчук и муж раскрыли то, как происходят дела в компании. Там кого только нет. Есть и Рамзан Кадыров, к которому пришел муж Бакальчук жаловаться, что якобы бизнес отжимают. Сулейман Керимов. В свою очередь, Светлана Бакальчук сказала, что ничего подобного не происходит, просто идет слияние с рекламной кампанией Russ. Владимир Путин комментировал, что он лично подтвердил это слияние. Как вы это наблюдали? Что, вообще, происходит?
С. АЛЕКСАШЕНКО: Богдан, я бы сказал так, разделим на две части. Первое – это то, что появление Керимова или Кадырова в качестве возможных бенефициаров той или иной компании говорит о том, что российские бизнесмены или российские олигархи, те люди, россияне, которые попали под санкции, у которых есть большие деньги, они научились прятать свои активы разным способом. Если речь правда о Керимове, то, возможно, там через компанию Wildberries он что-то свое прятал.
И было бы странно, вообще говоря, появление Wildberries и такое стремительное развитие компании, которая, вообще говоря, может развиваться только при больших инвестициях в создание запасов, логистику. То есть, в принципе, бизнес не очень простой. И мы видим, как долго и мучительно Ozon развивался, и за несколько лет Wildberries их резко даже не на повороте, а на прямой линии обогнали.
Поэтому вот это, мне кажется, важный момент, что вот эта мышка, которую в том числе вы пытались загнать в угол, неважно, как ее фамилия, она всегда найдет дырочку, которую можно прогрызть.
Вторая часть, она традиционная. Мне кажется, что во взаимоотношениях супругов Бакальчук эта вот проблема российского Семейного кодекса или проблема развода в той ситуации, когда один из супругов занимался бизнесом, а другой, что называется, шел рядом и занимался другим вещами, может, даже не менее интересными, не менее важными, более привлекательными. Но в тот момент, когда принимается решение о разводе, выясняется, что брачного контракта никто не подписывал, выполнять нормы Семейного кодекса, когда все нужно поделить пополам, все нажитое в браке, никто не хочет.
И, собственно говоря, вот эти вот конфликты и попытка уйти от соблюдения норм закона – это же не первый случай. Мы помним развод Мордашова, мы помним развод Потанина. Можно еще что-то припомнить. И, как правило, вот те супруги, которые создавали и развивали бизнес, они отдавали очень незначительную часть второй половине бывшей семьи.
Поэтому ничего особенного, если не считать только вовлеченность Путина, я не вижу. Зачем Путину, кто там объяснил Путину, что нужно поддержать эту сделку, я, конечно, не могу понять. Едва ли не первый случай, я вообще так вот навскидку не могу даже припомнить, чтобы Путин говорил, что я причастен к сделке по слиянию, в принципе, по масштабам России не очень крупных компаний, частных компаний, где вообще нет никакого интереса государства.
Одно дело, когда Путин комментирует что-то там про нефть, про газ, про металлы, про газопроводы. Но здесь, что называется, сам бог велел. Или про любые другие государственные компании. Вот чтобы он комментировал сделку по слиянию частных компаний, я такого не припомню. Но здесь нужно какой-то инсайд иметь. Для этого нужно быть в России.
Б. БАКАЛЕЙКО: Да, еще самое забавное, что как только Путин сказал про вот эту сделку, параллельно сказал Кадыров о том, что это рейдерский захват. И здесь непонятно вообще, кто какие связи тянул и кто здесь в конечном итоге будет главным бенефициаром. Спасибо вам большое. Это был Сергей Алексашенко. Сергей Владимирович, как обычно, всегда с вами интересно говорить.
С. АЛЕКСАШЕНКО: Богдан, спасибо большое за беседу. И до свидания, до новых встреч. Ждем нового заседания Центрального банка. Я так понимаю, что теперь в середине сентября.
Б. БАКАЛЕЙКО: Это так. Это была программа «Курс». По традиции в конце выпуска попрошу вас поддержать нашу работу. Поставьте, пожалуйста, лайк этому видео. Также подписывайтесь на наш Ютюб-канал. Ну и пишите комментарии, какие темы вам особенно интересно слушать. Будем подстраиваться и под вас также. Ну и в 6 часов не забывайте снова приходить к нам на наш Ютюб-канал «Ходорковский LIVE». Будем с Володей Роменским подводить итоги недели. Всем пока-пока. До новых встреч.