«Код доступа»: Цифровая толпа
Страшная вещь заключается в том, что Украину сажают на оружейный вэлфер. Вроде как замечательная прекраснодушная западная публика руководствуется исключительно правильными желаниями помочь, обогреть, спасти. И эти добрые люди будут давать Украине по чуть-чуть, по капельке – чтобы можно было сидеть в окопах и чтобы в них месилась грязь, падали снаряды, летали дроны… И чтобы всё это продолжалось бесконечно…
Ю.ЛАТЫНИНА: Добрый день, господа! Это Юлия Латынина и «Код доступа», как всегда, в это время по субботам. Не забывайте подписываться на канал, делиться ссылками и ставить лайки.
И увидела, что меня спрашивают, что это за такие страшные теракты готовятся в Москве. Там американцы предупреждают сотрудников, европейцы чуть ли… ну, не эвакуируют посольства. Но, откровенно говоря, я к этому немножко специфически отношусь. Я, честно говоря, думаю, что Буданов чего-нибудь сказанул американцам. Посмотрим, увидим.
Две самых важных вещи, с которых я начну. Первая — это история с мирными предложениями Эрдогана, когда президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган сказал, что готов провести мирный саммит с участием России, и президент Зеленский ответил ему: «Мы не видим, каким образом можно приглашать людей, которые все блокируют, разрушают и убивают, поэтому пусть сначала цивилизованные страны мира разрабатывают детальные планы, будут иметь результат, потом будут привлекать представителей России именно тех, кто готов к справедливому миру».
С учетом того, что не очень реалистично выглядит это заявление, что сейчас, с одной стороны, Украине не очень много дают снарядов. С другой стороны, Авдеевку украинские войска взяли, и выяснилось, что линия обороны за Авдеевкой не построена и спешно строится на месте третьей линии обороны, которую в свое время строил Петр Порошенко. Понятно, что там тоже экскаваторами не очень сильно копали.
Линию обороны, понятное дело, должны строить не союзники и даже не российская оппозиция, даже не Пушкин и не Илон Маск. Должны построить украинские власти. Тут некого упрекать.
Соответственно, на таком фоне такие заявления выглядят не очень рациональными с точки зрения того, что как вы представляете себе, обиделся Эрдоган. Потому что это западные лидеры бесконечно свистят. Это Макрон может говорить, что пошлет войска, не пошлет войска, сказать, что он рассматривает возможность, потом сказать, что это не так, потом сказать, что не надо быть трусами, сразу после того, как он сказал, что нет, посылать войска не будет и так далее.
Отметим важную вещь, что Эрдоган это, видимо, говорил неспроста. Значит, переговоры велись. Я разные слухи слышала инсайдерские, я не то что не могу ими пользоваться, я не очень им доверяю, потому что ходят слухи, что когда Зеленский был в Эр-Рияде, были какие-то переговоры, чуть там не вездесущий Абрамович был, потому что Абрамович всегда там, где есть мирные переговоры. Я не знаю, была ли там встреча, я буду спрашивать у других. Я не могу ручаться за какие-то конвенциальные источники, но ясно, что Эрдоган сказал это неспроста, а потому что знал о каких-то встречах.
Публично посадили в лужу и совершенно непонятно, зачем, потому что можно было до того, как Эрдоган раскрыл рот, поговорить с ним и дать ему понять, что никаких переговоров не будет.
Понятно опять же почему такая позиция Зеленского. Я объясняю свои представления о действительности еще раз. Мне кажется, что Путин не заинтересован ни в каких переговорах сейчас, но он заинтересован в создании слухов о переговорах для ослабления позиции Запада, потому что Запад не знает, что делать: то ли тапки надевать, то ли сапоги снимать. И когда его говорят все время, что вот тут Путин согласен мириться… совсем чуть-чуть, он оппортунист, Запад думает: «А чего мы будем суетиться?»
Это выгодная для Путина стратегия. Президент Зеленский, какой бы мир он не подписал, этот мир будут сравнивать со стамбульскими соглашениями, которые не были подписаны в апреле 22-го года. В Стамбульских соглашениях 22-го года возвращалось Украине всё, кроме Крыма и Донбасса. Это была более сложная история, можно спорить, территория — это одно, а суверенитет другое. Тем не менее, в этих соглашениях возвращалось все кроме Крыма и Донбасса, потому что Путин понял, что он погорячился. Путин проиграл свою первую кампанию, точнее украинская армия выиграла эту кампанию, потому что весь план украинской армии заключался в том, чтобы нанести Путину в его блицкриге непомерные потери и заставить его так же, и в ходе грузинской войны пятидневной 2008 года передумать. Путин тогда передумал.
Не сомневаюсь, что он продолжал бы экспансию другими средствами — с помощью Медведчука, какими-то мирными средствами и так далее. Но тут, что называется, на то и щука в море, что бы карась не дремал. Опять же ему можно было противиться, можно получить огромные деньги от Запада, чтобы построить из Украины процветающую Южную Корею. Можно было сберечь сотни тысяч жизней с обеих сторон. И понятно, что любой мир, который рано или поздно подпишет Зеленский, будет сравниваться с этими несостоявшимися соглашениями.
Соответственно, велосипед едет, пока едет. Поскольку сейчас условия будут заведомо хуже, естественно, Зеленский будет от них отказываться, потому что как только он подпишет какое-то мирное соглашение — Украина — демократия, в Украине отложенный спрос существует на ответственность политика перед народом, и ему, — ему скажут: «А что ж тогда ты не подписал — боялся выборы проиграть?» Конечно, в том числе, если бы в апреле 22 года Зеленский подписал соглашение, то я не знаю, плохо или хорошо было бы Украине — дебатируемый вопрос, но выборы бы он проиграл точно, еще, может быть, не только выборы, потому что там начались бы разбирательства по поводу того, кто не построил линию обороны, кто говорил, что поедем на майские шашлыки, кто не верил западным предупреждениям и так далее.
Пока Зеленский занимает эту позицию: «Только хардкор, только победа, только 91-й год, мы на меньшее не согласны. С Путиным договариваться нельзя. А пока нет границ 91-го года, так и выборов проводить не будем». Вот этот велосипед будет ехать, пока едет.
Вот поэтому обе стороны не заинтересованы в переговорах, но при этом Путин удачно создает впечатление, что он может в переговорах быть заинтересован. А когда Зеленский так громко отвечает, то, соответственно, это, по крайней мере, с турецкими властями, с Эрдоганом, с диктатором, который гораздо более стратегически простроен, чем Путин, — то, конечно, как говорится, оставляет у него осадочек.
Самое главное в этой ситуации то, что происходит на фронте. Фронт, судя по всему стабилизируется по третьей линии, которую спешно копают.
Вот еще, почему я говорила о переговорах. Смотрите, у Украины появились снаряды. Это большая история, потому что Авдеевка пала, в том числе, не было снарядов и украинские войска откатывались потому, в том числе, что не было снарядов. Не только. Потому что главный фактор, из-за которого пала Авдеевка, было гигантское количество ФАБ. Главный фактор, из-за которого откатывались войска, была не построенная линия укреплений. Там же не только на главной линии нужно было строить эти укрепления, но и на промежуточных, чтобы задерживать продвижение российских войск.
И главный фактор — наличие ФАБ, которые всю Авдеевку перемешали, все укрепления с землей, и сделать ничего нельзя. Он был, наверное, даже больше важен, чем отсутствие снарядов для Украины. И это фактор, который можно компенсировать только появлением у Украины F-16.
И те самые укрепления, о которых уже написала и The New York Times, что они не выстроены, уже Юрий Бутусов многократно писал, и я несколько раз говорила, что вопрос о строительстве укреплений нужно было решать заранее. Генерал Залужный настаивал, чтобы его решали. Он фактически стоят с июня в стратегической обороне. Это был предмет постоянных споров между ним и Зеленским на ставке. Кончилось дело увольнением генерала Залужного. Но, не только по этой причине. Это была скорее внешняя манифестация конфликта, потому что Зеленский в силу того, что если подписать соглашение на любых условиях кроме 91-го года, то вспомнят Стамбульские соглашение, начнется политическая проблема.
Соответственно, Зеленский все время требовал наступать, говорил, что если не наступать, то не дадут союзники оружия, хотя на самом деле если не наступать, то возникают политические проблемы.
Из этого много чего выросло, в том числе, эти не построенные укрепления. Потому что в декабре провели тендер на эти укрепления, и когда их начали строить гражданские подрядчики, то это недалеко уже от линии фронта, туда чего-то прилетают, они берегут технику, они говорят: «Да мы там, пожалуй, строить не будем».
И это следующая важнейшая вещь. Если речь идет о выживании нации, а нам все время говорят, что речь идет о выживании нации, я согласна, речь идет о выживании Украины, то, очевидно всё, что происходит в стране, должно быть подчинено не каким-то политическим нуждам, а все должно быть подчинено военным нуждам армии. Это говорит человек, который, как вы понимаете, не является поклонником военной диктатуры. Но это значит, что укрепления надо копать не тогда, когда гражданские проведут тендер, а когда Генштаб скажет, что надо копать укрепления. И это продолжается все два года войны и это с организационной точки зрения бьет в глаза и режет не только мне — и западным партнерам, потому что у Украины мало стран, которые подписали с ней фактические бумажки, как говорил профессор Преображенский.
Что важно — укрепления таки копаются. Судя по всему, продвижение российских войск замедляется и замедлилось. Путин под Авдеевкой сжег резервы, у него нет резервов для существенного наступление в то время, как Генерал Залужный не наступая летом под Работиным, свои резервы сохранил ровно для такого случая. Хотя для него политически давили и требовали наступать.
Интересно, что в России появились российские дроны, которые решают известную проблему соревнования между искусственным интеллектом и РЭБ. Я много раз здесь говорила, что поскольку сейчас дрон господствует на поле боя, он даже более важен, чем артиллерийский снаряд, он уничтожает все. Он делает бесполезной, в том числе, и бронетехнику. А на Черном море, как мы видим, он делает бесполезными даже корабли Черноморского флота. Причем, напоминаю, что последний этот «Котов», который потопили в Черном море, это не просто какой-то десантный корабль, который галоша и не имеет, чтобы себя охранять. «Котов» — это как раз такая штука, которая всё это и должна слушать, охранять и уничтожать. Она должна уничтожать теоретически даже современные торпеды, которые, как вы понимаете, гораздо опасней, быстрее тихоходных дронов. Тем не менее, «Котов» загнали на мелководье, уничтожили. И, скорей всего, это означает, что весь Черноморский флот, его постигнет судьба римских парусников. Ну, потому что так устроена современная война, что все большие ценные мишени — будь-то эсминец и будь то танк — выносятся достаточно дешевыми дронами.
И главная проблема, что это делает прозрачным поле боя. Дроны еще всё видят. Это делает невозможным любое наступление. Это возвращает всё, что человечество наработало во время Второй мировой войны, то есть ту всю тактику глубоких прорывов, маневренной войны, фланговых охватов, — это возвращает нас все в ситуацию Первой мировой войны — именно дроны, именно прозрачность поля боя. И соревнование, которое шло и должно идти, как мне казалось, между РЭБ, который глушит связь между дроном и оператором так, что его невозможно точно навести, и искусственным интеллектом, который позволяет дрона нацелиться без оператора.
Так вот на Авдеевском направлении захвачено ВСУ несколько подразделений российских дроноводов, которые использовали дроны на оптоволокне. То есть вопрос о поединке между РЭБ и искусственным интеллектом был решен в пользу оптоволокна. Буквально на 10 километров за ними летела эта штучка. Я думала о такой возможности, но мне она казалась нереализуемой, мне казалось, что оптоволокно будет очень много весить. Это же все-таки не ПУТУР летит, это достаточно далеко. Нет, на 10 километров по оптоволокну летает и управляется, и, как вы понимаете, это еще новые возможности.
Возвращаясь к снарядам, которые были поставлены Украине, — это болгарские снаряды. Некоторое время назад президент чехи Павел сказал: «Мы тут нашли миллион снарядов», что выглядело совершенно комично, потому что они что, терялись? Они нашлись в Болгарии. Внезапно на 3-й год войны в Болгарии обнаружился миллион снарядов в войне, когда Украине так не хватает снарядов. И что-то тут, очевидно, не так.
Я в разговоре с Алексеем Арестовичем обсуждала, что не так. И я продолжаю настаивать на свой версии. Моя версия заключается в том, что Германия, которая, действительно, ассигнует деньги на эту войну, она надеялась наладить собственное производство снарядов. Как совершенно правильно заметил Арестович, это снаряды другого калибра, потому что это снаряды для натовского стандарта — 155. А то, что нашли — это 152-й и 122-й. Тем не менее, это не так принципиально, потому что да, немцы и натовцы хотели, чтобы Украина использовала натовскую артиллерию и натовские к ней боеприпасы. И это не такое жлобное желание, в конце концов, кто платит девушку, тот ее и танцует. Если ребята платят деньги, почему они не могут за свои деньги хотя бы организовать себе промышленность снарядов, произвести и подняться надо как-то на этом. И от выяснилось, что, действительно, не могут. так сказать они физические не смогли организовать такое производство снарядов. И когда наступил совсем каюк на фронте, то поручили президенту Павлу сказать: «Ой, вы знаете, у нас тут случайно под боком миллион снарядов завалялся».
Но во всей этой истории с внезапно обнаруженными снарядами есть, конечно, еще вторая составляющая или может быть та самая политическая, связанная с переговорами. Потому что, получается, действительно, с точки зрения Европы очень удобный момент для переговоров. С одной стороны, Украине показали, что бывает, если нету снарядов — обрушение фронта в Авдеевке и дальнейшее продвижение российских войск. А, с другой стороны, России сказали, что ребята, если сейчас не будете договариваться, то сейчас снаряды у Украины появятся, и все будет гораздо хуже.
Откровенно говоря, мои очень красивые построения Алексей Арестович высмеял и сказал, что европейцы так хитро не думают. Тут я могу только согласиться, да, это слишком сложно для нынешнего состояния Европы.
И здесь мы переходим к другой истории. Меня тут спрашивают: «Что вы скажете о назначении Залужного в Великобритании?» Насколько я знаю, это просьба англичан. И это очень правильная, на мой взгляд, ситуация. Потому что пока Залужный будет оставаться в Украине, его будут пытаться всякие украинские акторы как орудие против президента Зеленского. Понятно, что вне зависимости от того, что говорим мы, журналисты, вне зависимости от суровой политической реальности, которая не всегда красива, я пытаюсь ее описывать, даже если она некрасива, нет никакой возможности смещения президента Зеленского, потому что это мгновенно бы означало поражение Украины в войне. Тут все бы сказали: «Ой, тут какая-то военная хунта. С этой Украиной больше не будем иметь дело». То есть ни один настоящий политический деятель — а Валерий Залужный, с моей точки зрения, единственный в Украине человек, который достоин этого высокого звания, а все остальные — это политики или политиканы, — так вот ни один политический деятель, которые думает о благе собственной страны, никогда на это не согласится.
И в этом смысле предложение Великобритании , которая, видимо, все эти факторы учитывала, изымала, таким образом, Залужного из текущего политического обращения и производила его тезаврацию на будущие, лучшие времена, оно, на мой взгляд, просто идеально. Сейчас, конечно, его будут мочить боты с разных сторон. И я уже видела, что какие-то порошенковские боты начали писать: «Вот Залужный, мы так на него надеялись, а он свалил из Украины в самый сложный час». Из этого стало ясно, что Валерий Федорович Залужный всё сделал правильно.
Президент Байден произнес State of the Union address. И начал с Украины. Он сказал: «Если вы думаете, что Путин довольствуется Украиной, то он не довольствуется. Мы должны Украине помогать. Республиканцы тут мешают принять проект помощи в 60 миллиардов. Я их прошу принять». Это было в самом начале речи.
И на первый взгляд это кажется суперкруто, просто почти, как Макрон, который последнюю неделю обязательно поминает Украину.
Но есть нюансы. В этой речи, если вы всю ее прослушаете, он очень такая… ну, например, я из этой речи с удивлением узнала, что, оказывается, восстание 6 января, как сказал Байден, было самой страшной угрозой американской демократии со времен гражданской войны.
Честно говоря, не знаю, было ли серьезной угрозой восстание 6 января, но, мне кажется, более страшной угрозой являются демократические политики, которые объявляют восстание 6 января страшно экзистенциальной угрозой. А погромы, которые сопутствовали протестам BLM, в том числе, кстати, попытки занять Белый дом, такой угрозой не объявляют. И вообще говорят, что это были mostly peaceful protests — большей частью мирные протесты.
Если вы помните этот замечательный кадр, достойный «Первого канала»: стоит корреспондент на фоне каких-то горящих зданий, бензозаправок и говорит: «Огненные, но большей частью мирные протесты». Это просто было, как Скабееву. Умри — лучше не придумаешь.
Вне зависимости от того, считаете ли вы Трампа опасным для демократии или нет (я его совершенно не считаю опасным для демократии, хотя, конечно, он популист, и он страшно опасен для «вашингтонского болота»), тем не менее, мне кажется, что попытки вашингтонского болота объявить Трампа для демократии различными способами, гораздо для оной демократии опасней. И это не столько Трамп делегитимитизировал выборы американского президента, только эти рассказы про русское вмешательство и так далее. Все было абсолютно безобразно и иногда достигало просто кремлевских высот. Но это мое личное мнение, я его никому не навязываю.
В этой речи — будем по мелочи придираться, — там, например, было признание права Израиля на защиту, но поскольку у Байдене есть мусульманский избиратель, и мы знаем, что творится в мусульманских кампусах, — он не сказал, что Израиль имеет право уничтожить ХАМАС. То есть вот чего-то Израиль борется, а для чего он борется не совсем понятно.
И на фоне этого тезис про Украину выглядел партизанским тезисом. Из двухпартийного консенсуса вопрос о поддержке Украины превратился в инструмент, с помощью которого демократы… по голове республиканцев. И он занял свое место где-то рядом с BLM, вопросом перемены пола и так далее. Стал вопросом, который используют демократы. И в этом смысле это очень плохо, потому что трудно себе представить судьбу этого билля. И, соответственно, наверное, переговоров не может быть никаких нормальных на какой-либо основе, пока не станет ясным, что с этим биллем.
Но, напоминаю, самое важное другое. В этом билле 60 миллиардов долларов. Из них только 30 в лучшем случае это военная поддержка. И это не всегда немедленная поддержка. Очень часто это деньги, которые были выделены, потом будут проведены тендеры, потом выиграют какие-то американские компании, начнут на эти деньги что-то строить и через полтора два года после выигрышей тендеров что-нибудь поставят.
То есть это не сейчас, это не про Авдеевку, это не про третью линию обороны. И тех денег, которые выделяются немедленно — это деньги Presidential Drawdown Authority. И, если не ошибаюсь, я видела этот расклад у Илларионов и, к сожалению, не обновила его у себя в голове, но, там, по-моему, что-то около 7,5 миллиардов долларов устанавливается лимит.
Так хитрость заключается в том, что неиспользованные Presidential Drawdown Authority, то есть те деньги, которые Байден в ту же секунду может использовать на военную поддержку Украины, поставку, условно говоря, тех же снарядов или еще чего-нибудь шибко полезного, уж я не говорю о том, что F-16 сколько времени было поставить уже, — их 4,2 миллиарда. И об этом Илларионов давно говорил, говорил Руслан Левиев. А после того, как об этом написал Илларионов на крупном англоязычном сайте, то тут же CNN написал, что у нас тут у Байдена есть 4 миллиарда долларов, которые он может выделить и вот он думает, не использовать ли эти деньги.
То есть, таким образом, стоит Байден такой. Начинается State of the Union address, не какую-то речь в Калифорнии предвыборную. У Путина это называется Послание Федеральном собранию. И вот он начинает с Украины: «Спасем молодую демократию…». И при этом на самом деле он знает, и все вокруг знают, и он знает, что все знают, и республиканцы знают, что те деньги, которые у него уже есть в заднем кармане брюк и которые он может немедленно выделить Украине, они сопоставимы с теми деньгами, которые Украина немедленно получит в смысле немедленной помощи, если примут этот билль.
Так сказать, это чисто политическая история, а это не история «Спасем Украину!» Это история: «Вот какие нехорошие республиканцы».
Но и это еще не всё. Потому что, что это такое — 4 миллиарда, 7 миллиардов, хорошо — 30 миллиардов? Даже те уже 20 миллиардов, которые выделила Европа и обеспечила каким-то оружием… Я напоминаю, что только по открытым статьям российского военного бюджета Путин выделил на эту войну в 2024 году около 120 миллиардов долларов. Да что-нибудь еще там распихано по краям, как это обыкновенно бывает в российском бюджете.
Всё это называется только продлить агонию. Это как раз те деньги, те семечки, которые употребляются на то, чтобы украинцы и россияне сидели в окопах и перемалывали друг друга бесконечное количество времени. Что Путин считает, что у него, возможно, стратегические успехи, что Зеленский считает, что подписание мира будет для него политической катастрофой и смертью. Что, действительно, остается в этих условиях США? «Нам, пожалуйста, чашечку кофе».
И это еще одна такая страшная вещь, которая заключается в том, что Украину сажают на оружейный вэлфер. И мы видим, что вроде как замечательная прекраснодушная западная публика руководствуется исключительно правильными желаниями помочь, кого-то обогреть, спасти, как в случае несчастных палестинцев, которые в 48 году убежали с этих земель и им не дали растечься по безбрежному арабскому миру, их собрали в одном месте бесконечно кормили с помощью UNRWA, пока из них не выросло то, что выросло. И, оказывается, что это желание спасти, обогреть и соблюсти права, оно кончается тем, что конфликт становится вечным. И в ходе этого конфликта погибает такое количество людей, такое количество трат материальных сил, которые не происходили ни от одного Саргона и не от одного Александра Македонского. А вот от этих добрых людей оно происходит. И эти добрые люди будут давать Украине по чуть-чуть, по капельке, но как раз, чтобы можно было сидеть в окопах и чтобы в них бесконечно месилась грязь, падали снаряды, летали дроны, и хорошо, из этого окопа пришлось отступить — следующий за два километра выроем, за пять километров… И чтобы всё это продолжалось бесконечно.
А совокупное количество ущерба, который будет нанесен, в том числе, Украине, с одной стороны, просто страшно себе вообразить. А, с другой стороны, вариантов-то у украинских солдат уже нет. Мы видели в Авдеевке, что путинские солдаты даже пленных не берут, там пленных расстреливали. А тех, кого берут, оказываются в фильтрационных лагерях — это то, что мы обсуждали с Алексеем Арестовичем. Это Путина кто-то обманул: империя таким способом не строится. Империя всегда дает большее, чем отнимает. Империя сажает побежденного за стол, а не в фильтрационные лагеря. Кто-то надул товарища Путина.
У меня тут еще большой вопрос. Во время спича Байдена должна была присутствовать первая леди Украины Елена Зеленская. Но, как сообщила Washington Post, она отказалась на нем присутствовать, чтобы не сидеть с Юлией Навальной.
И дело даже не в том, Что Елена Зеленская отказалась, дело в том, что газета Washington Post — это официальная газета Демократической партии города Вашингтона об этом сообщила. Помните, как во времена Сталина было: «По сводкам Информбюро…». Была такая газета «Известия» каких-то депутатов, уже не помню. Вот в газете «Известия» ничего лишнего, особенно речь шла о каких-то придворных склоках и возне бульдогов под ковром, не появлялось.
Если в газете Washington Post появляется заметка о том, что Елена Зеленского отказалась присутствовать на речи Байдена сидеть рядм с Юлией Навальной — а мы потом видели, какая это была речь: она начиналась с Украины, и понимаете, как важно было для Байдена как для автократора — вот здесь сидит Джо Байден, с одной стороны сидит Елена Зеленская, с другой — Юлия Навальная — вот он решает кусок этого мира, хотя, мы видим, не решает — посвистывает, как и Макрон. Насколько это было важно для Байдена в части символического ряда, и это оказалось разрушено. И потом и Юлия Навальная отказалась. Как я поняла, она отказалась ровно для того, чтобы не смущать и не создавать прецедента.
И то, что Washington Post об этом написала, это проявление шока, который это вызвало внутри Америки. И это, действительно, странное решение. Потому что очень много зависит на фронте от решения американцев. И, наверное, то, что хотят американцы, в этой ситуации надо делать. Не первый раз это случается, было много прецедентов. Можно долго пересказывать американскую прессу, которая пишет о президенте Зеленском то, что она не пишет о президенте Путине, потому что президент Путин вроде как враг, и с ним всё понятно. Известно, что у него из головы растут рога и никому не приходит в этом сомневаться.
Периодические американские инсайдеры начинают рассказывать в крупных изданиях, почему Байден недоволен президентом Зеленским. Надо сказать, врут, собаки. Потому что, конечно, недовольство Байдена восходит с той известной истории с Буризмой, когда Трамп просил Зеленского помочь ему с расследованием, а Зеленский ни тем не помог, ни этим, а посидел на заборе и его обе стороны не любят. Но, тем не менее, они периодически вспоминают какие-то твиты Зеленского, как Зеленский нахамил в твите Байдену. Украинская дипломатия считало это большим мужественным поступком, что во как Зеленский Байдену-то ответил! И там есть много других интересных историй, например, если я не ошибаюсь, предпоследний визит, когда Ермак встречался еще со спикером Джонсоном. Насколько я знаю, на этой встрече были представители разных баптистских церквей, которые стали говорить, что вот гуманитарку разворовали, которую они собирали в Украину. Они собирали эту гманитарку, просто от себя отрывали, по всем церквям вели сбор. В Жешув нанимали самолеты, из Жешува гнали грузовиками. Они ехали в Херсон, в Запорожье. И вдруг — раз! — они говорят: «Вот столько и столько украли».
И понятно, что это было не случайно на встрече со спикером. И после этого, насколько я слыхала из разных источников, говорили: «Хорошо бы Ермак не появлялся в США». Буквально через некоторое время видим, что Зеленский опять посылает Ермака в качестве переговорщика в США. Видимо, это для него по какой-то причине было важно.
Такие вещи не то что они являются определяющими, но, как ни странно, в мире, в том числе, в вашингтонском болоте, где там много зависит от этих личных склок и обид, на этом императорском Капитолии, где вершат судьбы мира — и вот тут приходят какие-то вассалы, и чего-то начинают предъявлять… Действительно, от этого много зависит. И, наверное, этого не стоит делать в таком тяжелом положении.
После этого я услышала у моего друга и коллеги Сергея Пархоменко, который сказал, что это успешная операция российской пропаганды, которая целевым образом разрушила в Украине образ Алексея Навального.
То есть получается, что президент Зеленский и его супруга пали жертвой российской кампании дезинформации. Ну, это почти, как объяснять взятку гаишнику в Смоленске происками Запада.
Вообще, конечно, очень показательны слова Сергея Пархоменко, потому что они показывают, как российские интеллектуалы, движимые чувством вины — это Россия бомбит Украину, это не кто-то бомбит Украину, вот только что, неделю назад в Одессе — 5 мертвых детей, — и, соответственно, они не замечают слона в комнате и пытаются не замечать того, что по ту сторону фронта вырос огромный информационный монстр пропаганды и обслуживает эта пропаганда не только интересы украинских избирателей, а интересы самих пропагандистов и власти.
Вообще, я много раз говорила, что если видите где-то «Информационная война», «информационное сопротивление» — бегите от этих людей. Война не бывает информационной. Это вам кто-то наврал. Война бывает настоящей. Единственное, что бывает на войне в качестве дезинформации — это когда союзники дезинформируют немцев о месте и времени своей высадки — вот это, действительно, дезинформация. А когда вам кто-то ходит и пропаганда какая-то компостирует мозги и хвастается о своих успехах и преувеличивает свои страдания, то это люди, которая занимаются тем, что переплавляют кровь и плоть мирных людей и солдат, павших на поле боя в собственные лайки. И эти люди, которые делают только хуже, потому что если вы начали врать на войне, если вы начали одерживать побед просто в Фейсбуке, если вы начали рапортовать вместо того, чтобы делать, преувеличивать, тем более, свои страдания, дезинформировать об особенностях поведения противника, то это всегда делает проигрывающая стороны.
Обратите внимание, как много врала российская пропаганда вначале, все над ней смеялись. И никогда не было тогда нужды преувеличивать и врать Украине. Ну, зачем преувеличивать, если Буча и Мариуполь — чего же уже тут преувеличивать? Это же на голову нельзя надеть. Пришли российские солдаты в Бучу и просто начали стрелять мирных жителей или когда им казалось, что они представляют какую-то угрозу, или просто на всякий случай.
Так вот применительно к Алексею и Юлии Навальным. Как выглядит этот пропагандистский проект? С одной стороны, после убийства Навального появились тысячи комментариев настоящих, живых украинцев, которые выражали слова соболезнования и поддержки, это трогало до слез куда больше, чем обязательная, по разнарядке обязательная поддержка европейских и американских политиков: «Да, пал смерть героя…».
Потому что эти люди не обязаны были это делать, и мне все равно, сколько этих людей, как мне все равно, сколько людей во Франции XVIII века поддерживали Вольтера. Наверное, абсолютное меньшинство. Но символом Франции просвещения является Вольтер, а не какой-нибудь человек, который рассказывал, почему надо сжигать протестантов.
С другой стороны, началась именно кампания, причем там была масса разных активистов, ботов. Одни шумно радовались, .что Навальный стал «хорошим русским», постили мем с «бутербродом», лежащим в гробу. У других была другая задача: они возмущались прочему Юлия Навальная сразу после смерти не потребовала оружия для Украины. Были даже такие, которые спрашивали: «А почему трусливая оппозиция не приехала даже в Москву хоронить Навального?» Естественно, были дежурные издевательства над тем, что вот пришли на похороны, а брать Кремль не пришли. И, наконец, масса заведомо ложных утверждений, были люди, которые говорили, что Юлия Навальная якобы не произносит слово Украина, что полное вранье, она много раз произносила в своих речах слово «Украина», много раз говорила об агрессии Путина после Украины. И даже призвала не давать оружия Украине, что вообще просто на голову не надеть.
И, конечно, вишенкой на торте были слова Буданова о том, что Навальный помер сам. Ну, понятно, плохо скрытая ревность. Герой борьбы с Путиным должен быть один — это президент Зеленский. А кому нужен этот «бутерброд»? Его даже не травили.
За этой кампанией стояла, на мой взгляд, единая логика — уничтожить принципиально Навального как героя. В конце концов, Навальный боролся против Путина, был отравлен, разоблачил своих убийц. Сделал точно то, что требовал президент Зеленский, когда он, помните, русские должны вернуться в Россию и свергать там Путина.
Но Навальный Путина с его грандиозным аппаратом подавления не сверг — как странно… — а вместо этого был убит.
И там был очень частый прием: Давайте предъявим Навальном не то, что он сделал, а то, что он сделал. Давайте поставим заведомо невыполнимые задачи, а потом отменим всех, кто их не выполнил. Это понятная логика: Занимаешь крайне левую или крайне правую позицию — это очень характерная для такого рода пропагандистских кампаний ситуация, — и тех, кто оказался по другую сторону от тебя, отменяешь — говоришь, что вот вы недостаточно боролись.
И, мне кажется, что эта кампания должна была отвлечь публику от реальности, от обсуждения того, почему ВСУ отступает, Европа не помогает, а укрепления за Авдеевкой не выкопаны, потому что их копать должен был все-таки не Навальный. Вот пропаганда, она как стенка фокусника — она всегда крутит попкой, чтобы мы всегда смотрели на попку, в это время что-то другое делает фокусник.
И, мне кажется, вот что важно в новых видах пропаганды отметить. Это, естественно, и Z-пропаганда, путинская пропаганда. И я не знаю, как назвать украинскую пропаганду — назовем это Y-пропагандой.
Обратите внимание, как раньше работала пропаганда в старое, доброе время. Стоял какой-нибудь священник или имам на трибуне или на амвоне или с минарета что-нибудь провозглашал, или стоял партийный чиновник или Гитлер чем-нибудь размахивал и обращался вождь к народу и его слова повторялись. И всегда можно было конкретно предъявить этому вождю, что вот это ты сказал, а это не сказал. И, соответственно, народ повторял эти слова, цитировал эти слова.
А тут, почему я, собственно, назвала этот эфир «Цифровая толпа». Мне кажется, это новый принцип, когда главными действующими лицами пропаганды является не вождь, вещающий с трибуны, тот же самый Путин — но он же никогда не призывал убивать украинцев — а тот же самый Татарский. Что вы с Татарского спросите? Вот он говорит: «Будем жечь, будем грабить, будет все, как мы любим». Ну, кто такой Татарский? Смешно ему что-нибудь предъявлять. Мало ли у нас тут маргиналов.
Или Зеленский никогда не говорил, прости господи, что россияне — генетические рабы, ну что вы! Данилов, может быть, что-то сказал, мало ли кто что в Твиттере написал.
И это удивительная история, что не поймаешь, и такая удивительная пропаганда. Такая цифровая толпа получает гигантское преимущество. Во-первых, она может быть совершенно эмоционально неуравновешенной, даже больше, чем вождь, вещающий с трибуны. Она может апеллировать к самым худшим чувствам людей, она может говорить самые противоречивые вещи, она может манипулировать людьми без стесненья. А, с другой стороны, она, оказывается, абсолютно уязвима для критики. Да вы что, Путин что-нибудь такое говорил? Да нет, не говорил. А, ну, это Скабеева сказала или Киселев сказал что-нибудь про ядерное… или Медведев в Твиттере написал.
Ну, слушайте, про Медведева даже уже расследование вышло, что когда происходит очередная поставка вина с его тосканских виноградников, в его Твиттере что-то такое появляется. Ну, что вы хотите от человека, у которого Твиттер зависит от поставки вина. А уж если это не Медведев, а какой-нибудь Z-военкор, вообще какие с него спросы.
И, соответственно, проявляется гигантская цифровая толпа, которая в камментах разносит самые удивительные утверждения и делают вид, что это народное мнение. В СССР это называлось письма трудящихся. И дают одновременно всегда возможность отрицания.
Как цифровая толпа действует? Она навязывает всем свое мнение, делая вид, что это мнение уже общепринято. И одновременно оказывается у нее зона для возражений, потому что ну кому ты будешь возражать — маргиналу в Фейсбуке? Тоже мне… Покажи, что сказал серьезный политик.
Поэтому я хочу констатировать две вещи: Нет, Z-пропаганда и Y-пропаганда существуют. Это не мираж, это не исчезающая величина. Это новый вид пропаганды, построенной на всеобщим мнением, навязываемая через тысячу порезов. Есть случай, когда жертву загоняет большой лев — это вот старая пропаганда. А тут тысяча муравьев — раз! Рыбы пираньи — обгладывают до кости.
И пытаются они водворить единомыслие, доказывая, что оно уже есть. И по этому, кстати, признаку любую пропаганду легко распознать от индивидуального мнения конкретного человека. Потому что нормальный человек говорит: «Я думаю…». Вот я Юлия Латынина думаю то-то. А пропагандист всегда говорит: «Весь российский народ в едином порыве…», или там: «Весь украинский народ знает…». Это первая уловка пропаганды. Чтобы утвердить в людях единомыслие, она утверждает, что оно уже существует.
Поэтому Z-пропаганда и Y-пропаганда существуют, а вот никаких россиян в целом и украинцев в целом, которые что-то в едином порыве думают, господа, нет.
И в общем и целом можно сказать что Y-пропаганда в начале войны обладала огромным кредитом доверия, и этот кредит доверия был основан на самопожертвовании украинских солдат и крови мирного населения: Буча, Мариуполь, пыточные подвалы в Херсона, вранье Конашенкова, расстрелянные гражданские машины.
Мы Бучу, Мариуполь вспоминаем часто. Вот то, что машины, которые пытались вырваться из Харькова — там были места, в которых их расстреливали. Машины, которые пытались уехать из Ирпеня. Вот это всё был гигантский капитал доверия, который был выдан Украине.
Его можно было использовать для получения оружия, трансформацию Украины, на приглашение в страну на руководящие должности иностранцев. Действительно, не нужно проводить выборы во время войны, я тут, совершенно согласна. Допустим, в Израиле война, сейчас не проводят выборы. Но позвали в правительство, сделали коалиционное правительство.
Честно говоря, при мысли о том, какие украинские политики попали бы в коалиционное правительств, даже меня немножечко передирает. Но ведь можно было и иностранцев пригласить. Представляете, вот Украина сражается против, как нам любят говорить Мордора, и зовет в министра обороны Бена Ходжеса или в премьер министры Джонсона, когда он отправился в отставку. Как бы это было и как можно было бы изменить страну изнутри, позиционировать ее как многонациональный демократический антипод России.
И этот гигантский капитал, обеспеченный кровью женщин, воинов, детей был растрачен на лайки. Это и есть информационная война, когда кровь сограждан превращается в лайки.
Я долго думаю, напоминать эти месседжи замечательные, которые мы видели в соцсетях, что русские генетические рабы, врожденные имперцы, что никакая оппозиция Путину им не поможет, что есть только один способ спасения — это донатить ВСУ, вступать в РДК, что Рашка должна быть расчленена, что Украина — воины света… Вот когда воины света войдут в исконный украинский Крым, то вот как азербайджанцы в Нагорном Карабахе.
Конечно, тема генетических различий двух соседних славянских народов, она особенно интересна с точки зрения науки. У нас же Путин на пресс-конференции рассказывал, что российские ученые, Ковальчуки кажется, определили геном русского человека. На самом деле там была очень смешная статья, она переводилась так: Мы купили две заграничные машинки, которые секвенируют геном и — ура! — они обе у нас сработали, и мы секвенировали геном несчастного больного, которых раком где-то в Блохинке. И мы все: «Ха-ха-ха! Путин не знает, что геном россиянина, геном русского не отличается от восточно-европейского генома ничем, причем от украинского не отличается частотой встречающихся аллелей.
А потом меня всегда интересует, а генетические характеристики… Вот сейчас Гаага объявила в розыск командующего Черноморским флотом и командующего авиацией РФ. Она они, вы будете смеяться, украинцы генетически. Потом у нас есть генерал Владимир Алексеев, первый заместитель начальника ГРУ Генштаба Российской Федерации, который, по слухам и был ответственен за значительное количество взрывов складов, которые совершились на территории Украины, крестный отец «Вагнера», потом командир бомбардировочного полка, который бомбил Мариуполь, — они все украинцы. Главный хирург Российской армии — украинец.
Как там с генетическими рабами? Это, я думаю, тянет на открытие, на Нобелевку, что при пересечении границы переходит перестройка ДНК, в ней появляется генный раб. По-другому не объяснишь. Потому что есть 4 миллиона украинцев, которые жили в России еще в 2016 году. Есть 2,8 миллиона украинцев, которые по подсчетам Росстата въехали в Россию после начала войны. Понятно, что какая-то часть из них уехала в Эстонию и Латвию, но какая-то часть из них осталась. И вот президент Зеленский говорит, что есть же этнические украинцы, которые проживают в Белгороде, на Кубани… И я не вижу чтобы эти люди — большие массивы данных, которые я назвала, — чтобы они как-то по-другому протестовали в отличие от русских этнических рабов.
Единственная гипотеза, которая у меня возникает, которой можно это объяснить, — это то, что при пересечении российской границы происходит какая-то перестройка в генах. Надо подать заявку на Нобелевскую премию. Это мне напоминает историю армянского народа, написанная в IV веке. И там есть сцена… наши слушатели из Армении, может быть, подскажут, что это за история, я ее читала, я эту прекрасную сцену я запомнила… а что-то вылетело у меня из головы.
И там такая сцена, что армянский царь разговаривает с персидским. И в какой-то момент персидский царь понимает, что армянский царь не может лгать на территории Армении. И вот привозит землю с территории Армении, просыпает ее в шатер. И как только армянский царь становится ногой на землю Армении, он начинает говорить совершенно другие вещи, чем те, которые он говорил вне шатра.
Видимо, тоже происходит какая-то генная перестройка, не говоря о самом страшном вопросе: «А если Крым населен генетическими имперцами, то что он делает в составе Украины? И вообще, если России надо отказаться от всех завоеваний империи, то ведь можно же подать пример. Прежде, чем Россия откажется от Татарстана, Ингрия станет свободной, можно свободной Украине отказаться от свои завоеваний, которые сделала проклятая Рашка. Тем более, Западную Украину проклятый Сталин завоевал. Опять же Крым Катька завоевала. От всего можно отказаться в качестве примера, жеста доброй воли, как отказываться от имперских завоеваний.
Но я вот тут с вами хохмлю, я вот о чем подумала, что в комментах бушует какой-то ад, я их еще не смотрела. Потому что есть важная особенность Y-пропаганды, что она запрещает задавание подобных вопросов, более того, она запрещает себя цитировать.
Если ты в комментах пишешь, что все русские генетические рабы — нам же можно, а потом приходит русский говорит: «Вот тут написали, что мы генетические рабы. Как это?» И ему говорят: «Как ты можешь нас цитировать? Ты моральный урод, имперец, мразь и фашист! В Украине детей бомбят, вы что не видите? Мы жертвы, нам всё можно».
И я скажу, что это все совершеннейшая правда. Каждому человеку можно всё. Человечество вообще столько ненавидело других, себе подобных, оно создает себе столько предлогов для ненависти… Мы же информационные мотыльки, мы живем здесь и сейчас. И нам кажется, что уровень, от которого надо плясать, это уровень благополучного Лондона и Парижа и то его центров, а не его окраин этнических уже. Это уровень той же самой газеты Washington Post. А если мы чуть заглянем в человеческую историю, — представьте Японию XVI века, где самурай смотрит не на какого-то этнически другого человека, а на собственного крестьянина как не на человека и отрубает ему голову, чтобы попробовать остроту меча.
Или представляете, как относятся католик к гугеноту во Франции? Слуги сатаны один для другого! Тогда мы увидим, что нынешние взаимные любезности, которыми пропагандисты обмениваются, это еще цветочки. Понимаете, какое дело: всё имеет последствия.
Вот Путин бомбил Одесский порт и убивает пятерых детей. Соответственно, нельзя удивляться, что озверевший от голода человек на развалинах шлет проклятие всем русским: «Да провалитесь! Не хочу вас видеть». Но когда пропагандист берет горе этого человека и переплавляет его в пропагандистский тейк типа «А чего это Юлия Навальная в первые две минуты, как у знала о смерти мужа, не попросила оружия для Украины?» Соответственно, пусть не удивляется что ведь одна из важных задач украинской власти была — показать Европе, что Украина достойна быть в Европе, что она разделяет европейские ценности.
Мне сейчас скажут, а чего я к Путину не цепляюсь, к Скабеевой и всем остальным? А чем к ним цепляться? С ними всё ясно, они-то в Европу не стремятся, они стремятся в каменный век. Но Украина-то пострадала за то, что хотела в Европу. Вопрос: Как с таким набором лозунгов — «Тут все должны. Не смейте обижаться. Русские — генетические рабы» — вот как в Европу-то попасть.
Очень тяжело во время войны, в которой убивают гражданских, расстреливают пленных, сохранять общечеловеческие ценности. Такие ценности плохо выдерживают испытание войной, потому что как хрупкие розы на грядке, они растут только во время мира.
Есть Израиль, он прошел этот тест. Он воюет с ХАМАСом. Он нигде не рассказывает, что 430 миллионов арабов — это генетические рабы. Он не создает шутовских коптских батальонов свободы. Вот представьте, в секторе Газа был бы свой Навальный, который бы после 7 октября призвал бы жителей газы выходить на улицу, чтобы остановить ХАМАС и был бы убит. Я как-то не думаю, чтобы израильская пропаганда разгоняли бы тезис о том, что оны был не «бутерброд».
Кстати, о пропаганде израильской. Нам все говорят: «Ой, Израиль отстает в информационной войне, он не ведет информационную войну». Ребята, информационная война — серебро, настоящая — золото. Информационную войну ведет ХАМАС, во-первых, потому что он более слабый. Не будет вести информационную войну тот, кто может вести настоящую. А, во-вторых, потому что информационная война — это вранье. Бытового национализма в израильских соцсетях ожидаемо полно. И на этом примере мы видим разницу между нормальной, совершенно человеческой реакцией… я ее ни в коем смысле не отрицаю, я признаю за каждым пострадавшим человеком, тем более, человеком, который сидит в окопах, у которого только что убили товарища.
И повторяю, с учетом того, что Путин ведет не рыцарскую войну, Путин относится к противникам, как к преступникам. Это непредставимо. Ну, все делали с противником, очень часто их убивали. В некоторых обществах, конечно, рыцарских их сажали за стол, в некоторых общества типа Рима или Японии их убивали, но противником всегда восхищались, его доблестью, а не пытали его как командиров «Азова» и заставляли признаться, что они нацисты.
Есть разница между живыми чувствами людей, на которые они имеют абсолютно право и сеткой пропаганды, которая работает на совсем другие вещи, которая, например, косплеет Путина. Потому что смотрите, что происходит: Путин говорит об исторически русском населении Украины. Зеленский косплеет — говорит об исторически украинском населении в Белгороде. Путин создают «независимые» ЛНДР, ДНР — дальше начинается косплей с Белгородской народной республикой. Путин создает народное ополчение — тут же у нас косплей в виде легиона «Свобода России». Путин говорит, что Украины не существует — нам в ответ рассказывают, что Татарстан должен быть свободный. Со стороны России, я считаю, это чистый фашизм. А со стороны — альтернативной пропаганды: «Мы жертвы, нам можно. Русские генетические рабы могут спастись, если только будут донатить на ВСУ и признают, что Рашка должна быть разрушена. Не признают — ну мы же говорили что генетические рабы».
Что самое неприятное, то, что я называю Y-пропагандой — это классический кейс ультралевой пропаганды, широко распространенной в сегодняшнем мире. И распространена такая пропаганда в маленьких постколониальных нациях, в деградирующих национальных религиозных анклавах внутри богатых обществ типа «Мы черные, поэтому белые нам должны. Мы колониальные народы, поэтому неверные нас угнетали». И плюс, конечно, в американских университетах: «Мы жертвы, они угнетатели, поэтому их культура должна быть отменена. Это не расизм, а расизм — это если угнетатели обидятся».
Один из непременных спутников подобных ультралевых движений — это культурная революция. А это что такое? Когда пропагандист вместо того, чтобы создавать свою культуру начинает уничтожать предыдущую. И, собственно, это мы наблюдали. Требование полной культурной революции в виде отмены русской культуры, причем не только в Украина — в Европе тоже. Выступает где-то на форму Линор Горалик, которая вообще израильская, по-моему, гражданка — отменить. Шендерович, Парфенов и Кац — я даже не ожидала, они, оказывается, в «Миротворце» находятся. Акунин собирает деньги для Украины — не примем. Пушкин — снести. Приехал Быков в Украину — освистать. Не дали выступить Зеленскому на «Оскаре», дали премию фильму о Навальном — отменить «Оскара». Элизабет Гилберт выпустила роман, где действие происходит в России — давайте отменим Элизабет Гилберт. Только РДК, только хардкор. Хочет остаться неотмененным — донать на ВСУ, вступай в РДК и посылай голову пеплом, ч то ты генетический имперец. Не хочешь? Ну ты же генетический имперец, что и требовалось доказать.
Мне кажется, что на Западе немножко вышло боком. Ну да, BLM это делает в Вашингтоне. BLM — это избиратели, надо их уважать. А вот украинцы не избиратели. После начала войны голливудские звезды все просто спешили засвидетельствовать свою добродетель, поддержать Украину. Потом была кампания по отмене «Оскара» (не тому дали) — как ножом отрезало.
Сейчас не буду обсуждать, насколько это ослабло боеспособность самой Украины, потому что есть какое-то количество граждан Украины, которые этнические русские или говорят на русском, начинают чувствовать какую-то угрозы и вместо того, чтобы записываться добровольцами, начинают уезжать. Это не мое дело, это внутриукраинская история. Но вторая вещь, которую я не могу не отметить, что то, что мы видели, это такой перевод на русскую или украинскую критическую расовую теорию.
Что такое критическая расовая теория? Каждый белый, он расист и ничего с этим поделать не можем. Тут каждый русский является носителем имперского гена. Если он этого не признает, то это свидетельствует, что он имперец. Этот генетический эффект можно исправить путем донатов ВСУ. Чудесный механизм лечения генетических заболеваний, нужно запатентовать.
И тут переходим к самому главному — это то, что в США мы просто глазами нашими наблюдаем, как назревает гражданская гибридная война между правыми и левыми. И в этих условиях — это то, о чем обращение Байдена — американские правые, конечно, стали воспринимать Украину как молот левых. Что-то вроде критической расовой теории, трансгендеров, и из двух партийного консенсуса Украина превратилась в способ сведения счетов, и это очень плохо.
А что касается думающей части российского общества, то среди нее в силу исторических причин, потому что ультралевые истории, они когда-то пестовались Советским Союзом для совершенно других событий, соответственно, левые настроения среди российской публики не очень распространены. Если предполагалось, что российская думающая публика, как в США будет записываться в семинары, где их будут учить преодолевать свою имперскость, то, конечно, вышел облом. Потому что трансукраинцы оказались не востребованы нигде, кроме всеукраинского телемарафона.
Естественно, возникает вопрос, а за каким чертом всё это случилось? Понятно, что хочется иногда, но надо отличать живые чувства, страшные чувства, которые раздирают людей, когда смерть близких — не надо пропаганде прикрываться этими чувствами. Пропаганда не есть эти чувства, пропаганда использует эти чувства. И когда мы говорим, является ли эта позиция выгодно, тот ответ — нет. И дело даже не в теории, а в том, что одна из главных задач украинской пропаганды — доказать Европе, что Украина — это Европа. И доказывали два года что-то другое. И видим, что Украина получает оружия не больше, а меньше, она не выигрывает, а проигрывает. Мотивация солдат на фронте не растет, а падает.
И я видела недавно удивительную картинку, видео было опубликовано: Украинские пограничники, кажется, вытащили чуть ли не 34 человека, которые за 10 тысяч долларов пытались бежать, чтобы уклониться от воинской службы. Там их кладут, пинают ногами — и они пинают ногами своих собственных украинских граждан. Эти бежали неудачно. А сколько бежало?
Возникает вопрос — зачем? Надо тратить анализ на то, что сейчас происходит на фронте. И, мне кажется, что один из главных ответов он называется Стамбульские соглашения. Что произошло после отказа от Стамбульских соглашений, спустя сотен тысяч трупов и миллионов, любой договор с Путиным будет, скорей всего, хуже Стамбула. И поскольку Украина — демократия в отличие от России, в ней существует гигантский отложенный политический спрос, то как только будет заключен мир, сразу возникнет вопрос, а стоило ли овчинка выделки? Стоило ли воевать два года, чтобы потерять больше территории, чем было по Стамбульским соглашениям, когда Крым и Донбасс остаются в составе России, отложенный вопрос, референдум, на самом деле, Крым и Донбасс отторгаются от Украины, а дальше Путинские войска возвращаются к границе 24 февраля.
И бескомпромиссная пропаганда заставляет воевать все дальше и дает возможность отсрочить ответ на этот вопрос. Более того, я думаю, что вся эта пропагандистская история начала, собственно, выстраиваться после того, как Стамбульские соглашения не были подписаны. И тут у меня возникает двойная развилка, потому что Стамбульские предложения — плохие они или хорошие? — я бы сказала так: С одной стороны, это произошло потому, что Путин проиграл свою первую войну. Он отступил от Киева. Он был готов заключить мир, списать потери, отступить до границ Донбасса и Крыма, и это было ровно та диспозиция, на которую рассчитывала Украинская армия. Это было то, чего добилась украинская армия невероятными жертвами. Это и был план война генерала Залужного, который не знали ни американцы и президент Зеленский, офис президента. Поэтому собственно, американцы и считали, что Киев падет в три дня.
Этот план заключался в том, что бы нанести настолько неприемлемые потери Путину, чтобы заставить его списать эту попытка как неудачную и, как в случае Грузии был заключен достаточно унизительный договор для Грузии, который, тем не менее, позволил ей существовать и развиваться.
И тут возникает два очень серьезных вопроса. Я не могу оценить Стамбульские соглашения, у меня и морального правам, может быть, на это нету, и я просто реально не могу оценить, что было плохо, а что хорошо, потому что помимо территориальной составляющей, которая в новом любом мирном варианте будет хуже для Украины. Есть еще такая вещь, как написал Wall Street Journal, что Стамбульские соглашения делали из Украины кастрированное государство. Да, в значительной степени, поскольку они сокращали значительно армию, и они позволяли Путину дальше пытаться продолжать эту экспансию относительно мирными средствами с помощью условных медведчуков.
Совершенно ясно, что любое соглашение, которое будет подписано сейчас, оно эту возможность будет исключать. То есть территориально, может быть, Украина пострадает больше, а вот эти вещи, которые очень сложно пощупать, они, конечно, будут, может быть, стратегически в пользу Украины.
В тот момент, когда Украина перестает подвергаться бомбардировкам, обе стороны фиксируют потери, избегают дальнейших двух лет войны, не перестраивают свою экономику, армию. Украина тоже имеет возможность развиваться дальше, как та же самая Южная Корея и возможность привлекать те деньги, которые сейчас тратятся на войну, в качестве инвестиций, имеет возможность реформировать экономику, свое государство. Но так же, как Саакашвили после 8-го года проиграл выборы, и в таком случае и Зеленский проиграл бы выборы. И эта морковка была бы уже для другого украинского президента.
И вот стоял этот чрезвычайно сложный выбор, во-первых, конечно, с выборами. Во-вторых, история о том, что в этот момент Российская армия казалась соблазнительно слабой. Во-вторых, было совершенно непонятно с будущим уровнем западной поддержки. Это сейчас, через два года, когда мы слышим, что Макрон в сто-пятьсотый раз рассказывает, что Украину не бросит, то он же то же самое два года назад говорил — ну, что же мы все время слушаем новости в будущем времени? Тогда казалось, что европейские политики еще не умеют так болтать яыками.
Тогда реально президенту Зеленском грозило бесславие политическое, смерть, с одной стороны, а, с другой стороны, если продолжать воевать, то роль нового Черчилля, в лучших парламентах мира, аплодисменты. И я думаю, что тогда президент Зеленский реально во все это верил — в то, что Россия рухнет, будет расчленена. Даже были какие-то ребята из оппозиции, которые прибежали в Киев и сказали: «Вот мы настоящая оппозиция, мы будем РДК и так далее, а всех остальных, которые не присягнули победителям, надо отменить». Я думаю, что реально президент Зеленский во все это поверил.
На одной чаше весов было политическое поражение, на другой — гастроли на подмостках всех парламентов мира. Вот так эта пропаганда и зародилась.
И ужас, на мой взгляд, заключается в том, что в результате сейчас есть Путин, который перестроил свою армию и страну для войны и который сохраняет контроль над страной во время войны гораздо легче, чем он это делал бы после объявления о перемирии. Тем более, что какое бы ни было объявлено перемирие или мир, то, конечно, оно сильно не будет дотягивать до радужных представлений, условно говоря, до того, что заявляет Медведев.
С другой стороны, есть ловушка, в которую попала украинская политическая власть, которая сама очень сильно завысила ожидания. И как только будет подписано перемирие, встанет вопрос: А Стабул, что ли, был хуже? Это нетривиальный вопрос, я не знаю на него стопроцентного ответа. Но я не сомневаюсь, что политическая оппозиция такой вопрос задаст и просто разнесет всем…
И есть европейцы, которые не совсем понимают, нападет ли Путин на страны Балтии, не нападет. Вот есть два куска Российской империи, оба какие-то странные. В одном вообще черт знает что: Навального отравили, тысячи людей сажают, беспросветная диктатура. В другом — телемарафон… выборы отменили, говорят воевать до 91-го года… Давайте мы их обоих будем держать на расстоянии. Они хотят сражаться между собой, они хотят перемалывать друг друга? Нам — чашечку кофе. Мы им подкинем оружие, чтобы перемалывать друг друга.
Вот, мне кажется, как на настоящий момент устроена ситуация. Извините, что я вам не рассказываю каких-то замечательных, очень приятных историй, что скоро все будет офигительно. Но я вам должна сказать удивительную вещь, что в истории человечества очень часто случается так, что те, кто, казалось бы, находятся на вершине успеха, именно благодаря этому успеху, страна и начинает закатываться. Например, в случае Европа благодаря гигантскому материальному благополучию Европы и западного мира всего развелось громадное количество нахлебников, которые хотят получить все это даром, и чтобы за все это им еще ничего не было.
Это еще долгая история. Нам бы так закатываться, сидим, завидуем: Ребята, а можно нам так позакатываться? Нам бы эти проблемы.
Но, с другой стороны, как трава прорастает сквозь асфальт, так самые чудовищные исторические эпохи — а все-таки мы переживаем очень плохую историческую эпоху, но не хуже сталинской — значительно лучше. С чем сравнивать. Например, тот же самый Китай после Мао сумел оправиться и просто фантастические результаты показывает.
Например, по поводу Сталина я рекомендую нашу замечательную беседу с Александром Гогуном, где он сказал потрясающую вещь, которая меня абсолютно убила. Я тоже об этом не знала. В предыдущей беседе Александр Гогун говорил, что голод 46-47-го года был неслучаен. Это был искусственно организованный голод, который имел целью не довести людей до смерти — ну, только так, если немножечко «всего» по сравнению с голодомором миллион умерло тогда по Советскому Союзу. А главная цель была, чтобы золотишко, которое Красная армия, воины-освободители натырили, «затрофеили» как нанче говорят, в освобожденной Германии и прочих, чтобы они сдавал в обмен на мешки с картошкой.
И в последнем эфире он еще сказал потрясающую вещь, что в истории Европы всегда было так, что после войны следовал всплеск рождаемости. Даже есть специальный термин: «отложенная рождаемость». Потому что люди воевали, они пришли домой, они откладывали время для размножения, взяли и размножились, и всё скомпенсировалось. Я это всегда знала, я это еще у любимого Эдварда Люттвака читала. И тут он сказал, что после Второй мировой войны в Советском Союзе этого не было, а был, наоборот, провал рождаемости, как раз связанный с этим голодом.
Я никогда не связывала эти две вещи — демографическая яма, которая образовывалась в 46-47-м году, потому что люди не рожали, и с тем, что Европе совершалось наоборот. Я просто думала, что была такая тяжелая война. Нет, это были скотские условия жизни, настолько скотские, что даже вопреки обычному демографическому всплеску после войны, наоборот, тут был провал. Так что нам сесть богато, с чем сравнивать.
Человечество способно выживать в самых удивительных условиях, и иногда самые страшные вещи, которые происходят с той или иной культурой, они, наоборот, по том удивительным образом ведут к созданию совершенно новых формаций, новых прорывов.
Мой любимый пример — это Римская империя, которая развалилась. Людям, которые казались на пепелище, было очень плохо, потом все воевали несколько столетий в отличие от Китая, который как-то продолжил сохранять единство. Но самое удивительное именно потому, что Римская империя развалилась, потому что дальше наличие двух центров силы в виде наличия папы и двух императоров не давало объединиться в новую панъевропейскую империю европейским народом, и европейские народы остались раздроблены и продолжали воевать между собой, и именно благодаря этому началась наука, просвещение, техническая революция. Как сказал в свое время знаменитый историк Рима Грегоровиус, борьба папы и императора между собой, этих двух сил, которые тянули в разные стороны, спасла Европу. Правда, это заняло несколько столетий, так что если что-нибудь такое ждет этот уголок планеты Земля, то мы этого уже не увидим.