«Код доступа»: Готовился обмен Навального. Это демонстрация безнаказанности: а что сделаете?
Больше года длились переговоры об обмене Алексея Навального, очень сложные переговоры, в который участвовали и американцы, и немцы – предлагалось менять на «берлинского киллера» Красикова. Из разных источников — я не могу гарантировать эти слухи — я к своему удивлению узнала, что переговоры были очень близки к завершению…
Ю.ЛАТЫНИНА: Добрый вечер, господа! Вернее, не добрый вечер. Просто здравствуйте.
Это Юлия Латынина, «Код доступа». Естественно, он будет посвящен Алексею Навальному. Немножечко поговорим об Авдеевке, тем более, что это вещи скорее связанные.
Пишите не только вопросы — пишите о том, чем для вас был Алексей Навальный.
В Москве, я думаю, никогда не будет улицы Путина. Я думаю, недолго продлится эта власть после того, как Путин помрет, а вот улица Навального будет обязательно.
Обратите внимание, что по телевизору после смерти Навального впервые назвали его фамилию, до этого было наложено на него абсолютно табу. Но, как только Навальный был убит — нет никакого сомнения, что он был убит, — это было сделано специально, то есть демонстративно прозвучала эта фамилия по телевизору, табу было снято. Потом оно, правда, вернулось обратно на свои круги. Но это было очень в этом смысле демонстративное убийство. И как сказал Адам Михник, главный редактор « Газеты Выборча», это удар по демократии во всем мире.
Несколько причин убийства. Конечно, это не выборы. Даже Путин вряд ли думает, что у него 17 марта будут выборы. Там будет процедура утверждения его у власти. Есть, конечно, такая вещь, как радость и чувство всесилия. Посмотрите, как Путин просто сиял в день убийства Навального.
Мы тут с Алексеем Арестовичем говорили о том, что Путину несвойственно чувство великодушия по отношению к своим противника, которые, кстати, вообще характеризуют великий политических деятелей. То есть это уже само по себе приговор. Потому что люди делятся на тех, кто своих противников уважает и тех, кто искренне испытывают наслаждение от их чудовищного унижения, растирают сапогом и еще радуются при этом. И это означает, что они очень мелкие люди.
Когда думаешь, почему такой ужас вызывает это убийство, даже у многих, я думаю, даже больший ужас, чем первое известие об отравлении Навального, — это именно потому, что ты понимаешь, что Алексей Навальный пожертвовал своей жизнью дважды. То есть он один раз как Иисус Христос принес себя в жертву и воскрес. Второй раз — полез в пасть крокодила. И все говорили — Манадела, Вацлав Гавел — огромное количество людей, которое сидело в тюрьме даже при коммунистических диктатурах и высидело и пришло к власти.
Но для того, чтобы быть Нельсоном Манделой и потом прийти к власти и 25 лет сидеть, надо иметь соответствующих противников. А когда у тебя в противниках мелкий гэбэшник, то этого не происходит.
Тем не менее, я думаю, что есть одна самая важная, непосредственная причина, по крайней мере, ее надо упомянуть, потому что о ней почему-то не говорят. Дело в том, что насколько я понимаю, в течение многих месяцев, даже больше года длились переговоры об обмене Алексея Навального, были очень сложные переговоры, в который участвовали и американцы и немцы, потому что предлагалось менять на «берлинского киллера» Вадима Красикова, того самого, которого Путин упоминал в разговоре с Карлсоном, и тогда он его де факто предложил обменять на Ивана Гершковича.
И сейчас можно уже об этом говорить, что эти переговоры велись давно, то когда Ивана Гершковича арестовали, я, конечно, восприняла, что это будет Иван Гершкович как замена Навальному, потому что американцы будут пытаться, прежде всего, обменять своего гражданина. Из разных источников — я не могу гарантировать эти слухи, — я к своему удивлению узнала, что переговоры были очень близки к завершению, велись через тех людей, через которых ведутся обычно такого рода переговоры, а также через арабов, которые стали главными посредниками. Если не ошибаюсь, это были ОАЭ. Красикова должны были вывезти в ОАЭ, туда должны были вывести и Навального. Это должно было завершиться чуть ли не через неделю.
Вы мне, конечно, скажете, а что мешало Путину просто отказаться от обмена? Думаю, что ничего. Ведь это же тянулось больше года. Но, возможно, были какие-то обязательства перед посредниками, которые, показалось, разрешить такими способами.
Но, конечно, всё это происходило на фоне двух очень важных вещей, которые если и не были тоже причиной, то, конечно, были обстоятельством образа действия. Первое — это то, что Путин увидел свою абсолютную безнаказанность.
Я сказала, что сегодня взяли Авдеевку, собственно, я еще неделю назад сказала, что положение украинских войск там абсолютно безнадежное. Просто потому, что у украинских войск нет снарядов, кончились НЗ и еще раз НЗ. Те войска, которые были неделю назад, они укрывались буквально во всяких щелях, не могли вывезти раненых, потому что уже де-факто была перекрыта дорога, по которой проходило снабжение Авдеевки. Все укрепления были разбомблены. Дроноводов уже не осталось, дроновые подразделения вышли, вышли силы ССО, которыми командовал непосредственно Залужный. Осталась пехота. И у меня и не только были довольно сильные опасения, что после смены Залужного будет украинское командование новое предпринимать усилия по тому, чтобы продолжать оборону Авдеевки, что грозило попаданием украинских войск в мешок.
Я еще две важные вещи должна была сказать по поводу Авдеевки, что там впервые украинские потери сравнялись с российскими, потому что до этого Авдеевка была гигантской молотилкой, где гигантское количество российских войск уничтожалось, и насколько я понимаю, там потери около 500 единиц бронетехники и 17 тысяч приблизительные цифры… Я не могу ручаться за их точность. Но в тот момент, когда укреплений не сталось, а люди сидят буквально в щелях, и на попытку развести костер и приготовить еду прилетает дрон или снаряд, или ФАБ, соответственно, эти позиции уже сравнялись.
И вот мы видим, что новый Главнокомандующий Сырский абсолютно следовал плану Залужного. Может быть, там было некоторое запоздание, может быть, Залужный чуть пораньше вывел войска из Авдеевки. Но во всяком случае, мы видим, что безупречные действия. Там было опасение, зачем «Азов», то есть 3-я штурмовая бригада направлена к Авдеевке. Они, действительно, только прикрывали отход, они ни в какое окружение не попадали, кроме мелких ситуативных проблем, которые возникают в любой битве такого рода. Они, соответственно, прикрыли отход, позволили украинским войскам покинуть Авдеевку. И Сырский сказал, что украинские войска встают в стратегическую оборону, что он будет беречь люди, что это важнее территории. То же самое повторил Зеленский. Естественно, возник вопрос: А зачем снимали Залужного? Понятно, что Залужного снимали из соображений политической популярности, не будем сейчас об этом лезть, потому что я немного о другом говорю. Я говорю о том, что поскольку Авдеевка была сдана, ее нельзя было оборонят ровно по причинам нехватки снарядов. Причина нехватки снарядов известна — это американцы, которые не могут уже долгое время принять билль о снабжении Украины.
И обратите внимание, что обе партии действуют абсолютно одинаково. С одной стороны Дональд Трамп делает все, чтобы сорвать этот билль и, видимо, сорвет его в конгрессе, чтобы повесить неудачу в Украине на Байдене. А Байден, который, конечно, имеет возможность снабжать Украину помимо этого билля. Опять же использует это для того, чтобы повесить все неудачи в Украине на Трампа. То есть из ситуации, которая была два года назад, когда Украина была предметом двухпартийного консенсуса, когда каждый стремился погреться рядом с Зеленским, новым Черчиллем, и когда само пребывание рядом с Зеленским повышало рейтинг политика, а Украина превратилась в инструмент внутрипартийных разборок, которые, конечно, всегда в Америке важны, потому что в Америке самое важное — это то, что приносит голоса перед выборами. Но само это превращение Украины — это просто сладкий подарок для Путина.
Мне кажется, что это важный фактор. Если это не прямой фактор этого решения, этого убийства, то это то, на фоне чего оно происходило.
И второе, что мне надо упомянуть, я думаю, что это, во-первых, это демонстрация всесилия и террора. Кстати говоря, это, как и другое убийство — убийство Пригожина, тоже было очень демонстративно. Это демонстрация террора и демонстрация того, что путин готов вести войну до конца. Посылает какие-то предложения о том, что готов был бы зафиксировать существующую ситуацию, они не находят отклика. Американцы говорят, пусть украинцы решают. Зеленский говорит: «Мы будем сражаться до границ 91-го года. И, соответственно, Путин в ответ на это демонстрирует: «Ребята, я готов воевать до конца, и поскольку я вижу, что у меня нет никаких шансов для примирения с Западом, почему я должен вести себя по каким-то западным меркам? Я буду вести себя по меркам того каменного века, который я хочу построить, древнего Востока».
Меня спрашивают, какая была самая большая ошибка Алексея Навального. Да, конечно, ошибка Алексея Навального — возращение в Россию. Потому что нельзя воскресную из смерти, попытаться воскреснуть снова. Да, понятно, что это был подвиг, что это была очень героическая вещь. Я когда об этом думала, вспомнила знаменитые слова у Джорджа Мартина, когда Дейенерис Таргариен, ее наставник, рыцарь говорит про ее дядю Рейегара: «Рейегар сражался храбро, Рейегар сражался благородно, героично — и Рейегар мертв».
Есть режимы, против которых нельзя сражаться так, как будто ты живешь в обычной, нормальной демократии, где есть оппозиция или уже в авторитарной демократии, где что-то можно.
Мы все недооценили Путина, мы думали, что он по части золотых унитазов. Это было, действительно, так, потому что Путин — оппортунист. В начале своего правления Путин был тот человек, который позвал к себе бизнесмена Колесникова, вернее другого бизнесмена, но потом уже позвали этого Колесникова, и сказал, что вот будет фирма «Петромед», за 70% туда будут олигархи слать деньги. 70% будет инвестироваться, 30% — откаты, будет строиться Путинский дворец в Геленджике.
Тогда, когда Путин считал, что Запад силен, просился на Запад, стучался в дверь, просился принять его в НАТО. В этот момент, будучи оппортунистом, он помнил, что случилось с Саддамом Хусейном в 91-м году, когда тот вторгся в Кувейт. Путин кагэбэшник, которому в советское время рассказывали на уроках, что вот есть проклятый растленный Запад, в нем есть фасадная демократия, за фасадом этой демократии какие-то мерзкие дельцы и прожженные политики проделывают свои делишки и втирают мозги народу.
Вот ровно то же самое Путин построил в России, ровно то, что ему рассказывали на уроках политпросвещения. И со всем этим построенным, со словами: «Я же свой, я такой же, как вы, примите меня в Бельведерский клуб», принялся стучаться на Запад. Когда его не приняли, он очень обиделся, решил, что в Бельведерский клуб раз его не пустили, значит, его не любят.
Но вот тогда он вел себя одним способом, после 2008 года он вел другим способом, потому что после 2008 года он понял, что не только никто его не поругал за вторжение в Грузию, а, наоборот, президент Барак Обама сказал: «Мы будем делать перезагрузку отношений с Россией», то есть фактически признал параноидальную версию Путина о том, что это американцы затеяли войну в Грузии и каким-то образом российские войска вынудили напасть.
Вот после этого всё оно ухудшалось. И когда Путин видит, как сейчас: «Что там в 2021-м году сказал Байден, что за смерть Навального все ждут «разрушительные последствия». Вот только что Байден спросили, какие разрушительные последствия ждут Россию? — на что он ответил, что, оказывается, все эти последствия уже произошли. Что это в 21-м году, до санкций было сказано, до войны. Так что ждем, какие будут последствия разрушительные, которые обещал Байден. Может быть, всем русским запретят карточки. Но мы все знаем по предыдущим санкциям.
Это происходило на фоне трех вещей: то, что Путин считает, что он в Украине получил стратегическое преимущество и медленно начинает продавливать оборону, что поддержка войны в Украине исходит из большой европейской повестки. Он демонстрирует вести войну до конца, готовность тотального террора в обществе. Выборы, мне кажется, тут совершенно не при чем. А вот насколько тут было триггером эта история с обменом Навального, я не знаю, потому что вроде бы мог просто отказаться менять, но, возможно, обстоятельства были такие, что перед партнерами, перед теми же арабами показалось, проще развести руками.
И точно так же, как и в случае с Пригожиным даже демонстративно не стесняются. «Новая газета Европа» уже опубликовала большое расследование, в котором она говорит с одним из заключенных, содержащихся в колонии в Харпе. Тот говорит, что кипиш в колонии начался еще позавчера. И это значит, что в колонию либо кто-то приехал, либо что-то готовилось. Либо Алексей Навальный умер еще накануне. В любом случае, конечно, то, что родным не отдают его тело, чтобы нельзя увезти его на экспертизу, вообще вставит точку в вопрос: его убили, или он якобы умер сам? Знаете, вот 27 раз в ШИЗО — и истощиться самый здоровый организм. Хотя, конечно, страшно говорить задним числом, но когда его повезли в Харп, было страшное ощущение, что его повезли убивать. И было страшное ощущение, что его повезли ровно за тем, чтобы как бы сомневающиеся люди, которым страшно, могли сказать: «Вы знаете же, там были такие сложные условия. Заключенные мрут в таких чудовищных условиях. Может, действительно, образоваться тромп, если весь день стоять на ногах. Карцер — это пытка».
Но вот мы видели Алексея Навального накануне его объявленной смерти. Он был жив, здоров и весел. И если верить словам заключенного, то буквально через несколько часов после этого, что-то в колонии начало происходить. То есть либо в нее кто-то приехал, либо эта смерть уже произошла, и они думали, как ее подать. Во всяком случае, я могу свидетельствовать, что, скажем так, некоторые люди знали о смерти Навального и стали говорить о ней за два часа до официального сообщения о ней. Скорей всего, это было для них просто шоком, это начало распространяться.
Но это всё такие детали, которые на самом деле не так важно обсуждать. Важно обсуждать то, что Алексей… Прежде всего, когда сейчас такое настроение на душе, я все время вспоминаю, что Алексей Навальный никогда не хотел быть жертвой. Вот в числе прочего режим всё делал, чтобы сделать из него жертву, превратить в несчастного, харкающего человека, который жалуется, что ему тут чего-то не дали, тут опять в СИЗО закрыли. Вместо этого Алексей всегда был бесконечно весел, всегда шутил над своим собственным чудовищным положением, всегда фонтанировал оптимизмом. И это принципиальный отказ быть жертвой, а принципиальное желание быть победителем, которое, кстати, отличает Навального от большого количества деструктивных всяких разных движений, которые обязательно настаивают на том, что они жертвы. Он совершенно поразителен, но я боюсь, что я сегодня не могу соответствовать духу Навального, потому что он пытался поднять настроение нам всем, а сейчас очень трудно найти хоть какую-то штуку, за которую можно уцепиться. Да, это ужас беспросветный. Это ужас людей, которые потеряли больше, чем лидеры оппозиции, больше, чем политика, это ужас людей, которые потеряли моральный ориентир.
Мне очень неприятно на самом деле, когда Навального сравнивают с каким-нибудь Нельсоном Манделой, то есть с марксистом-террористом, который 20 лет сидел в тюрьме и превратил потом страну, которую возглавил, черт знает, во что. Потому что Алексей Навальный — это человек, которого мы не заслуживаем, который был бесконечно, в десятки раз мужественнее, чем любой западный политик, который ходит на разрешенные демонстрации в пространстве свободы, которую создали для него.
Алексей Навальный для нас пытался создать пространство свободы и для себя. И он сделал две вещи. Первое: он абсолютно перевернул дискурс о Путине. Своими фильмами о Путине, Геленджике, Медведеве. И после того, как они их снял, никогда Путину, что бы он ни делал, не удастся остаться в истории патриотом и собирателем земель русских. Он все равно всегда останется владельцем дворца в Геленджике с этим золотым и туалетами, со стрипушником, с персональным катком и так далее.
И второе: Алексей Навальный построил организацию, которая боролась за демократию в России, что, в принципе, невозможно в авторитарных режимах. Потому что для того, чтобы иметь политическую партию, нужно, чтобы в стране существовала демократия. Для этого нужно несколько условий. Во-первых, чтобы люди шли в эту партию, голосовали за эту партию, потому что она решает их проблемы. Путинский способ правления с самого начала заключался в том, что если кто-то озвучивает публично свои проблемы. Или озвучивает публично преступления власти, то он эти проблемы не решает, а сам становится преступником двойным в глазах власти, потому что он их озвучил. Вот публичное вынесение проблем для путинской власти — это был специальный принцип, на котором все это было построено.
И, во-вторых, любая политическая партия не может существовать без официальных донатов, когда со всех сторон бизнесмены ее поддерживают, как бизнесмены в Америке поддерживают многие республиканцев и демократов просто потому, что так принято, и это нормально. Это, собственно, сама суть политики, что бизнесмен дает деньги на предвыборные кампании. А если его за это сажают или отбирают бизнес, то в такой стране демократии уже де-факто не существует. И в этой стране еще до того, как началась абсолютнейшая жесть, тем не менее, Навальный сумел построить ФБК и сумел де-факто построить партию в ситуации, когда демократическую партию построить было невозможно.
И то, что мы видим в этой истории — что Путин лично немилосерден. Вот есть Петр Первый, который пленных шведов при Полтаве сажал за свой личный стол, а есть древний Восток, в котором пленным отрубали пальцы рук и ног, и они ползали под столом победителя. Путин принадлежит к тому типу людей, которые кайфуют, когда видят унижение противника. Надо сказать, что таким образом империи не строят. Это размер духа, этого не скроешь.
«Путин сделал Навального героем и расписался во всех расследованиях», — пишут мне. Да, Путин сделал Навального героем, но той ценой я бы предпочла живого Навального. Я уже сказала, что Рейегар сражался героически и Рейгар помер. И из этого надо сделать выводы. Нельзя сражаться с тоталитарной властью так, как вы сражаетесь за власть в демократии или даже в мягкой плебисцитарной демократии, которая существовала в России в 2005-2010 году.
«Тромб — это часто бывает и в мирной жизни. Не нагнетайте на пустом месте», — пишет Елена. Елена, да-да, рафаелку, как известно, Навальный съел и после этого у него случилось то, что случилось, когда его отравили.
В ситуации, когда Скрипали были отравлены, когда Литвиненко был отравлен, когда был отправлен сам Навальный, и когда он вернулся, сел, попал в эти абсолютно чудовищные условия, и как складывались условия для его обмена, и вопрос надо было решать быстро: или отказывать людям, которые предлагали обмен или как-то это дело принимать. Мне кажется, тут принцип презумпции невинности не действует. Поэтому нет, Елена, я не разделяю вашего рассказа, хотя, несомненно, что эти чудовищные условия, которые ему были созданы, были созданы специально для того, с моей точки зрения, чтобы в любой момент иметь возможность нажать на кнопку. А потом такие, как вы, Елена наводили тень на плетень: А, может быть, это была все-таки естественная смерть? А докажите. …пока труп не выдали. Так вот еще раз: поскольку даже когда труп не выдают и в ситуации, когда труп не выдают, мне кажется, что бремя доказательств должно лежать на режиме.
Мне пишут: «Путин — это наш общий позор национальный, за который мы будем вынуждены расплачиваться десятилетия. Это не лицо нашей страны, это клеймо нашей страны».
Должна сказать, что бывают ситуации еще хуже, потому что бывают правители, в результате деятельности которых страны просто погибают. Я вот всё хочу сделать большой стрим о конце Римской империи или, точнее, какую роль в конце Римской империи сыграли решения одного единственного императора Феодосия, который в борьбе за власть шел на всё; приглашал варваров внутрь империи. А после того, как он процарствовал 30 лет и добился абсолютной власти, восторжествовал над всеми своими противниками, те варвары, которых он пригласил, разграбили в 410-м году Рим.
Спрашивают меня, что сделает Запад. Я уже сказала, что Запад прекрасно показал способность красиво говорить. И одна из вещей, которая оказалась в этой войне абсолютным шоком, потому что два года назад Запад так красиво поддерживал на словах Зеленского, казалось, ну не могут так западные политики просто свистеть, и всё это время просто электорально стоять рядом с Зеленским, чтобы отсвет славы лучей нового Черчилля им как-то помагал. Оказалось, могут.
Обратите внимание, как ведет себя китайская дипломатия. Я совершенно не рекомендую вам Китай как государство, но китайцы никогда не произносят никаких лишних слов. Они всегда подписывают договоренности, когда они чего-то добиваются, а после этого чего-то говорят. Вот они делают. Добились, скажем, сделки между Ираном и Саудовской Аравией, а на Западе — будь это европейский политик или американский, — такое ощущение, что они у журналистов хлеб отбивают. Они говорят красиво. Как они выражают возмущение, как они выражают озабоченность!
Потом это трансформируется в какие-то санкции типа заблокировать карточки всем россиянам и таким образом помочь Путину.
«Вопрос: Никто не вышел вчера после смерти Навального на улицы. Что это говорит о русском народе». Очень характерный вопрос, потому что, во-первых, вранье — вышли. Никто не вышел, но уже сотни людей скрутили.
Понятно, что если поправить такого человека, который задает такой вопрос, он скажет: «Вышли, но мало. А надо было свергнуть Путина». По этому поводу у меня, конечно, вопрос. А сколько вышло украинцев в 85-м году, когда в Пермском лагере убили Василя Стуса, когда его фамилия была выдвинута на Нобелевскую премию? Сколько вышло в Украине в 26-м году, когда убили Петлюру? Сколько вышло, в том числе, в Советском Союзе, в Киеве людей на протест против вторжения советских войск в Чехословакию или Афганистан? Сколько вышли, когда убили Бандеру?
Вот в оккупированном Херсоне первые несколько недель люди выходили на демонстрации. А что случилось через 2 месяца, почему они перестали выходить? Я понимаю, к чему все эти рассказы типа, что вот русские нации генетических рабов — очень популярный тезис.
У меня вопрос. Был республиканский Рим, а потом в нем появился император Тиберий. Можно узнать, сколько было по времени республиканских протестов против императора Тиберия? Или в демократических Афинах, когда их захватили македонские цари, против Деметрия Прлеоркета? Ну, наверное, римляне и афиняне, они рабы какие-то генетические?
А вы знаете, евреи против Гитлера-то садились в теплушки, и их везли в концлагеря. А они не восставали. Правда, восстали в Варшавском гетто, но неудачно же восстали, значит что-то с ними, с евреями что-то не то.
А женщины в исламе — как с женщинами в исламе плохо обращаются! И эти женщины в исламе почти никогда не восстают. Наверное, это у них рабские гены? Ну, все бабы, они какие-то рабыни.
А вообще посмотрите, сколько тысяч лет человечество имеет социальный институт под названием рабство, и сколько раз эти рабы по сравнению с этим социальным институтом восставали против своих хозяев или хотя бы убегали от своих хозяев. Если бы они хотя бы убегали все время от хозяев, то, наверное, и самого социального института не было. Наверное, есть у человечества рабские гены? Я вам скажу — да, конечно, есть. Конформизм — это механизм выживания, который есть в каждом человеке, потому что человек, когда он сталкивается с таким ужасающим давлением со стороны хозяина или со стороны авторитарной или тоталитарной власти, он прекрасно понимает, когда можно восставать, а когда восставать не получится.
И вот эта история с виктимблеймингом людей, которых угнетает тоталитаризм, что они, оказывается, не сопротивляются, он, мне кажется, совершенно ужасен. Это представьте себе, кто придумал рассказывать программа евреев, что они против Гитлера даже не сопротивлялись — ну, значит, они трусы. Я бы сказал, что этот человек является звериным антисемитом. И это звериный такой, подлый нарратив, который, кстати, совершенно отсутствовал в цивилизованных западных странах, как по отношению к Советскому Союзу, так и по отношению к современной путинской России. Я не видела ни одного деятеля демократического на Западе уважаемого, который сказал: «Вот Советский Союз вторгся в Чехословакию — и так мало людей вышло протестовать». Наоборот, как сказал Дубчек, вот 7 человек вышли протестовать к Соловецкому камню, — это 7 причин ненавидеть Советский Союз. Я не вижу ни одного уважаемого западного политика из стран свободного старого Запада, хотя вроде бы они на своей шкуре это не испытали, которые говорят: «Вот русские, чего же они протестуют?» Мы, действительно, будем очень большое количество людей, хейтеров, которые были бы отличными в современной путинской России доносчиками или в Советском Союзе секретарями парткомов и отцы и деды их часто были секретарями обкомов, которые с интонацией Мизулиной картинно говорят: «А вот русские, чего же они не протестуют».
При этом, если скажешь что протестуют, — вот тот же Алексей Навальный, в конце концов, вернулся, сел и умер, — они скажут: «Ну, это недостаточно».
И я должна сказать, что, с одной стороны, это глубоко демагогическая позиция фейкового морального превосходства: вместо того, чтобы обвинять тирана и его сообщников, обвинять его жертв. Никому же не придет в голову обвинять: «Какие же генетические рабы херсонцы — перестали быстро выходить на демонстрации».
Но, к сожалению, будем говорить честно, это одна из причин, по которой Запад перестал воспринимать войну в Украине, войну Путина против Украины, как войну демократии против тирании.
Я бы две вещи сказала, кстати говоря. Вот этот человек мне написал. Огромное количество украинцев, которые выражают всяческую поддержку Навальному, которые соболезнуют в горе. Вот Ян Валетов, замечательный украинский писатель пишет: «Сегодня в России умер человек, который мог изменить хоть что-то. Это горе и для России и для Украины. Одной надеждой меньше. Она и так была слаба, а сейчас ее нет совсем. До тех пор, пока Россией правит этот охреневший от безнаказанности Рюрикович, мира в Украине не будет, а любое перемирие закончится новой войной. Срать на могилы вообще бессмысленное занятие, символичное, конечно, но постыдное, более постыдное для тех, кто срёт. Покойнику точно все равно, а те, кто оставил сегодня тысячи унижающих достоинство Украины комментов, писали не из окопов, а с диванов. С диванов ненавидеть безопасно, с диванов очень удобно и комфортно звереть. Без союзников на Западе мы бы не выстояли в этой войне. Без союзников в России, способных изменить ее изнутри, нам не победить».
Очень интересную вещь я сегодня вижу — что огромное количество людей, которые для меня выражают настоящий голос украинского общества, они в шоке, они скорбят. И мы видим, как очень сильно это отличается от тех компаний, которые полтора-два года назад про Навального — «не бутерброд». Тогда было видно, что они хорошо организованы. Тогда они разразились после того, как Алексей Навальный призвал прекратить войну в Украине и призвал набить своими телами автозаки, чтобы прекратить эту войну: «Если для того, чтобы прекратить эту войну, надо набить своими телами автозаки, то мы набьем своими телами автозаки». Было видно тогда, что это кампания. Это не значило, что в нее вовлекаются только пропалченные люди или проблаченные ботоводческие сетки, просто было видно, что создается некое общественное мнение, и большое количество людей отходит в сторону и боится как-то участвовать в этом процессе отмены. Соответственно, кажется, что те люди, которые кричат, что Навальный — это не бутерброд, что они являются большинством. На самом деле, конечно, во время всех таких хейтерских кампаний, эти люди, конечно, не являются большинством.
И это сейчас очень видно, потому что сейчас этой хейтерской кампании нет, и, действительно, есть какое-то количество людей, которые разбежавшись, не заметили, что на кнопку перестали жать, кампания окончилось, и есть какой-нибудь Сергей Стерненко, который пишет о том, что хоть одна хорошая новость для Украины. И куча народа, которые, что вот «бутерброд испортился». И есть куча людей, которые с украинской стороны постят фотожабы, на которых мертвы Навальный лежит, вместо головы у него бутерброд, из бутерброда вылезает кетчуп.
И я как раз обнаружила, что меня в этой ситуации эти люди абсолютно не трогают, потому что я вижу, что они представляют собой некоторую маргинальную часть общества, мнение которой мне глубоко пофиг, так же, как мне пофиг мнение российских зетников. Но даже при поддержке власти просто представляют собой достаточно маргинальную часть общества и мнение всего общества не выражают.
Мне кажется, что это очень характерно, потому что когда ты видишь, что нет кампании, а есть просто какие-то люди, которые выражают свое мнение — ну да, оно у них такое, ну я и что. Я вижу сотни и тысячи других людей, которые слушают меня, которые думают, как Ян Валетов. И я им очень благодарна.
— «Оппозиции, в том числе, вам, Юлия стало страшно после смерти Навального».
Слушайте, страшно стало гораздо раньше смерти Навального, даже гораздо раньше, честно говоря, вторжения Путина в Украину. Но после вторжения Путина в Украину стало совсем страшно. И понятно было, что после этого pull because of.
Мне пишут, что недавняя пропажа во ФСИН Навального была репетиция его ликвидации и последующей реакции масс. Наверное, да.
Пишут, что в Херсоне и дальше бы выходили, если бы активистов орки не забрали в пыточные и не убили бы. Юля, так вот ровно то же самое случилось в Москве, по всей России, когда 20 тысяч человек, выходивших против войны, было арестовано. Это высокое число для авторитарного общества. Вообще любое общество, если оно не демократическое, устроено так, что оно обычно поддерживает ту войну, которую начал твой правитель.
Вот когда Юлий Цезарь отправлялся завоевывать Галию, тогда я что-то не припомню, что бы римляне протестовали против захватнических действий Юлия Цезаря.
Когда Тамерлан стирал в пыль города, я что-то не припомню, чтобы его подданные протестовали против захватнических действий Тамерлана.
В демократических обществах, там легко ходят с плакатиками типа «Не хотим воевать во Вьетнаме!». А в авторитарных обществах это бывает чрезвычайно редко. И то, что происходило в России в 22-м году, было абсолютно необыкновенно. И нарратив о том, что мало протестуют, он, на мой взгляд, был абсолютно разрушителен.
Давайте раз уж мы об этом заговорили, я, пожалуй, это и скажу сегодня. С моей точки зрения, одна из главных причин, по которой сейчас поддержка Украины США из абсолютно двухпартийного консенсуса превратилась просто в политический инструмент, которым Трамп сражается против Байдена, а Байден против Трампа, заключается в том, что был сделан ряд капитальных ошибок. И одна из стратегических переломов в этой войне произошел не тогда, когда не получилось наступление украинских войск летом 23-го года, даже не тогда, когда американцы не стали давать Украине вовремя большого количества оружия. Она произошла тогда, когда президент Зеленский призвал в свой кабинет журналиста Washington Post. Я напомню, что Washington Post — это газета, которая объявила войну Трампу и, в общем, выиграла эту войну. И в числе прочих причин, по которой была объявлена эта война, было то, что Трамп сказал, что он хочет запретить… просто издал указ, запрещающий выдачу американских виз людям из 6 мусульманских стран, где по опросам общественного мнения хорошо известно, что большинство населения ненавидит Америку. Трамп сказал, что эти люди приезжают, но ненавидят американские ценности, поэтому до того, как будет создан механизм изучения этих людей, он этих людей в Америку пускать не будет. И Трампа стерли с лица земли.
Заметим, что Трамп не сказал, что все, кто боролись против аятоллы Хомейни в Иране, их всех надо вернуть в Иран и сделать это не только из Америки, но сделать из всех стран мира — пусть они там свергают аятоллу Хомейни или кто там сейчас в Иране. Это дискурс невероятный для западного политика, это дискурс абсолютно неприемлемый. Любая крайне правая партия на Западе — вы сколько угодно услышите AfD, вы сколько угодно услышите правых, которые говорят, что тех людей, которые приезжают с Ближнего Востока и не соблюдают правила западного мира, правила европейской цивилизации надо высылать обратно. И, тем более, я с этими тезисами полностью согласна. Но вы никогда не услышите, чтобы всерьез самый крайний правый политик встал и сказал: «Мы тут вывезли переводчиков из Афганистана, которые бежали, боролись вместе с нами против талибов, так надо их отправить обратно в Афганистан — пусть свергают талибов, а то они там недостаточно хорошо сражались за свою демократию.
И вдруг президент Зеленский в этих условиях встает и говорит, что тех людей, которые бегут из России, надо отправить обратно в Россию, чтобы они сражались против Путина. И причем это говорит не относительно своей собственной страны, а относительно всех других западных стран, которые ему должны помогать, которые вообще-то не нуждаются в советах Украины о том, как себя благоустроить.
И в начале этой войны власти Украины был выдан фантастический, гигантский кредит, вот у него был гандикап абсолютный моральный, потому что Путин напал на Украину, Путин устроил Бучу, Путин бомбил Мариуполь и Путин потерпел поражение в первом раунде этой войны. Путинские войска, вторая армия мирра — то-сё, пятое-десятое — оказались вынуждены отступить от Киева. Этот гигантский гандикап, этот гигантский социальный кредит был куплен, с одной стороны, кровью невинных людей, погибших в Буче, а, с другой стороны, кровью украинских воинов, которые показали, что российская армия не всесильна. Потому что американцы-то думали, что Киев возьмут за три дня, и всего делов-то!
И вот этот гигантский кредит на наших глазах за два года был растрачен черт знает на что — на лайки в Фейсбуке фактически. Причем это не всегда была власть, очень часто это были люди, которые образовывали толпы ботов и не обязательно сами эти люди были ботами, иногда они находились под влиянием ботов. Они видели, что боты пишут и присоединялись к ботосети. И оказалось, что а вот тут давайте отменим Навального — «не бутерброд». !Ах, Навальному дали «Оскар» — захейтим «Оскар». Опубликовали рекламу, на которой цвета мы опознаем цвета российского флага — давайте захейтим и отменим Louis Vuitton. Ах, Элизабет Гилберт опубликовала роман, в котором действие происходит в России — немедленно отменяем выход романа!
Те западные политики, которые сначала стояли вокруг Зеленского, как у нового Черчилля, на самом деле мы теперь, задним числом поменяем, что они хотели не столько его поддержать, сколько получить тоже электоральные лайки. Каждый раз, когда это происходило, они делали маленький шажочек назад. И этот гигантский гандикап оказался разменян на лайки в Фейсбуке.
Я не скажу, что это причина, это, наверное, повод. Потому что мы уже только что говорили, что Западу посвистеть проще, чем, действительно, поднять задницу. И, откровенно говоря, если бы современные западные политики заботились о чем-то кроме выборов и были государственными деятелями, а не политиками, они бы… Ну, например, трудно себе представить, что президент Байден снял в день, когда израильтяне в Рафахе освободили заложников, и позвонил Нетаньяху со словами: «Давай тут признавай Палестинское государство, и ни в коем случае не проводи против террористов операцию в Рафахе».
Если бы они были государственными деятелями, а не политиками, которые думают о ближайших выборах, он, наверное, думали, что делать с таким количеством чуждого культурно и цивилизационно Европе населения иммигрантского, которое появляется в Европе. Это вообще проблема пострашнее Путина.
Но мы видим, что они точно так же собирают лайки. И в этой ситуации было особенно важно их не отпугнуть, конвертировать их необходимость собирать лайки в оружие, которое будет отправляться Украине.
И если это не причина, по которой поддержка Украине существенно ослабла, то это, по крайней мере, повод, по которому она ослабла и по которому на Западе стали относиться к этой войне не как к войне между демократией и тиранией, а как к войне между двумя осколками империи и типа пусть разбираются между собой, а нам — чай пить.
Потому что посмотрите, как сейчас всё это интересно, получается, устроено. С одной стороны, Америка говорит: «Не-не, мы не будем ничего решать за Украину. Если они хотят воевать, то пусть продолжают воевать. А, с другой стороны, в результате обе стороны стачивают друг друга, неся гигантские человеческие жертвы. Путин считает, что у него есть стратегическое преимущество. Он явно собирается наступать. Другое дело, что у него для этого нет резервов. Но рано или поздно эти резервы могут появиться, если он проделает после выборов мобилизацию.
И, с одной стороны, в Европе, понятное дело, опасаются такой путинской России с такими настроениями и с таким человеком во главе, потому что понятно, что то, что Путин проделал с Навальным, он хочет проделать с любым человеком, который окажется в его власти и который является свободным и независимым от него. С другой стороны, они также боятся сильной Украины с теми настроениями, которые я описала. Вот обе стороны стачивают друг друга — нам, пожалуйста, чашечку кофе. И даже нельзя сказать, что это такой дьявольский план со стороны Запада — нет, это результат естественного течения событий, и это результат естественной особенности бюрократии, что-нибудь в современном мире все те конфликте, которые берется решать бюрократия, оказываются вечными.
В чем весь ужас войны на Ближнем Востоке? Потому что в 48-м году, когда палестинские арабы не согласились с существованием государства Израиль, и когда 6 арабских государств попытались стереть Израиль с лица земли, это у них не получилось. Раньше в истории человечества в такой ситуации побежденная сторона убегала, и та страна, которая убежала с этой территории, теряла право на эту территорию. Та часть населения, которая осталась на этой территории, те же самые израильские арабы, которые живут в Израиле, с ними все происходило нормально.
Не сказал международная бюрократия: «Та часть населения, которая убежала, хотя она убежала ровно потому, что её начальники велели убежать, чтобы и им было удобнее резать евреев, а евреев вот не вырезали — надо же, такое случилось. Нет, они имеют право на эту территорию вернуться. И мы будем держать их в лагерях беженцев пожизненно и по наследству передавать за ними статус беженцев, пока это мы будем решать. И возникли большие международные организации, которые вместо того, чтобы решить эту проблему, сделали ее вечной и нерешаемой.
Вот в ситуации с войной России и Украины, когда Украине поставляют ровно столько снарядов, чтобы она продолжала себя и Россию перемалывать в траншеях, мы видим вариант той же самой системы.
Пишут: «Алексей были несгибаемой воли человек. То, как он боролся на пределе, бесконечно восхищает. Герой навсегда».
Пишут мне: «Он был лучший из нас. Всегда живой.
— «Юля, скажите, были ли вы знакомы с Навальным лично?» Я была знакома с Алексеем. Это был совершенно потрясающий человек. Наверное, мне сегодня нечего добавить, что-то рассказывать. Я вас уверяю, что его расследования были значительно важнее… Ну, что я буду пересказывать, как будто мы вместе сидели, чай пили».
— «Верите ли вы в возможность прекрасной России будущего в РФ в обозримом будущем, и что для этого должно произойти?»
Я верю в возможность прекрасной России будущего, потому что будущего нет. Будущее делаем мы. Будущее пытался сделать Алексей Навальный. И несмотря то, что его убили, в том числе, потому что его убили, он свой вклад в это будущее внес.
Да, я очень боюсь, что то, что сейчас происходит с Россией благодаря Путину, — это чудовищное закручивание гаек, то чудовищное вымывание культурного слоя… Я очень надеялась, что когда Пути по физиологическим причинам кончится, как произошло, например, с Франко, то произойдет медленная если не демократизация России — вы знаете, что я как раз в этом смысле к демократии отношусь с осторожностью, — то произойдет переход власти в руки некой элиты, скажем, по образцу китайской элиты после смены Мао Цзэдуна договориться — «никогда больше».
Сейчас я понимаю, что этот котел будет настолько перегрет, что с большой вероятностью он взорвется с гигантским количеством крови и заляпает всё вокруг. Но это не определено. Как в известном фильме «Терминатор»: «Будущее — это то, что мы сделаем». Алексей Навальный делал это будущее. На долг продолжить это делать. Наш долг сделать так, что мертвый Навальный для Путина страшнее живого. В принципе, был совершен необратимый поступок. И это меня удивило, потому что Путин не так уж любит совершать необратимые поступки. Пока Навальный был полностью в его руках, он мог, в конце концов, отказаться его обменивать. Но, видимо, по какой-то причине этот поступок был совершен. И теперь нам остается только сделать так, чтобы это преступление стало еще и грандиозной ошибкой режима. Станет или нет — это зависит от нас. Это совершенно не значит, чтобы кто-то должен завтра лезть на рожон.
К сожалению, в России наступают времена такие, что для героизма не время, не время для славы. Вспомним аббата Сийеса, который в ответ на вопрос, что он делал во время террора, ответил: «Я выжил».
Бывают исторические ситуации, в которых страны исчезают целиком, например, Римская империя. И на самом деле то, что мы наблюдаем с 1917 го года — это медленный гигантский крах Российской империи, который создает чудовищные проблемы для любых народов, живших на ее территории.
Сейчас очень любят национальные государства, говорят, что империя — это плохо, а национальные государства это хорошо. Когда рушится империя, например, Германская или Австрийская или Римская, то всегда окажется, что граница между двумя нациями проходит по живому, и начинается резня, как между, скажем, Арменией и Азербайджаном после крушения Советского Союза. Как это происходило, например, после Второй войны — это чистка немцев в Судетах. То же самое гигантское переселение и гигантские проблемы в Волыни и Галиции сразу после конца Первой мировой войны, когда распалась Австро-Венгрия. Всегда между двумя национальными государствами проходит эта граница по живому. И всегда оказывается, что маленькие национальные государства тоже способны на самый мелкий и самый злобный национализм, как это было, например, в тех же самых Судетах, когда после Первой мировой войны президент Вудро Вильсон сказал: «Новое национальное государство Чехословакия. Все освободились от страшной власти немцев». Оказалось, что в Судетах живет большинство немцев. И сначала этим немцам стали не давать работу, если они не знали замечательного чешского языка. Потом эти немцы в рамках реваншизма все перебежали к Гитлеру. Потом, после Второй мировой войны их выселяли с помощью этнических чисток, несколько тысяч убили по дороге. Выселяли людей просто в течение 15 минут со словами: «Возьмите 50 марок на дорогу». Еще по дороге расстреливали.
Потом еще вдруг оказалось, что словаки — это тоже не чехи, и словаки тоже хотят жить отдельно.
Мне пишет Алина: «Ваши соотечественники с 2024 года выкладывали такие фото и подписи, откровенно ржали над убийствами украинцев, что вы бы лучше промолчали сейчас».
Алина, нету соотечественников, нету россиян и нету украинцев. Нет украинцев, которые смеются над смертью Навального. Есть насколько маргиналов, к которым у меня даже нет претензий, потому что я не вижу, чтобы они выражали чье-то мнение, кроме мнения троллей. Я лучше буду руководствоваться мнением Яна Валетова и мнением Алексея Арестовича, который в шоке и ужасе. И более того, я буду руководствоваться мнением тех, кто мне сейчас под-под Авдеевки — это очень важно, украинцы — шлют слова соболезнования. Потому что те люди, которые сражаются с оружием в руках, у них ярость против противника, но у них нет ненависти против сидящего на диване. Это очень точно Алексей Арестович сказал, что когда вы сражаетесь — у вас ярость, а когда вы исходите в бессильной злобе на диване — у вас совсем другое чувство, которое свойственно другому типу человеческого сознания.
Для меня тот человек, который сейчас из Авдеевки прислал слова соболезнования, он выражает для меня мнение украинского народа. Точно так же нету моих соотечественников, которые постили картинки. Есть мрази, еть Z-ниды, которые постили какие-то чудовищные картинки. И есть 20 тысяч человек, которые были задержаны, несмотря людоедский режим, на демонстрациях за то, что они требовали остановить войну в Украине.
Те 7 человек, которые вышли на демонстрацию против войны в Чехословакии, они выражали душу народа гораздо больше, чем те, которые потом клеймили в газетах. И за эти 7 человек Дубчек сказал большое спасибо. И мир восхищался этими семью людьми и не говорил: «А чего же это 250 миллионов не вышли?». А чего же это в Киеве демонстрации не было? Это абсолютный бред. Это два разных типа сознания. Один тип сознания восхищается героями и считает, что хотя герой является исключением, именно он выражает дух народа. А другой тип сознания находит маргинала с той или с другой стороны, который раньше был простым хейтером, а теперь война дала ему возможность раззудить плечо: «Я не просто сетевой глист, а я тут буду говорить за всех!» Нет, он не говорит за всех. Он говорит только за себя.
Что меня пугало, и чего я сейчас совершенно не вижу, это вот когда была организованная кампания. Но тогда были немножко другие… и то эта кампания никогда не выражала мнение большинства, хотя, вероятно, формировала какую-то часть мнения людей, и люди думали: «Я не буду связываться, не мое дело. Я не буду писать против…».
— «Есть ли шансы, что Навального не убили, а спрятали, раз тела нет?» Нет, Мария, таких шансов нету. Мы понимаем, что тело рано или поздно выдадут. Просто они ждут, чтобы по результатам вскрытия нельзя было ничего понять.
«Возвращаться в Россию — это не ошибка Навального, — пишет мне Белоруссский партизан, — это героизм. И Навальный — герой нашего времени».
Навальный — герой нашего времени, но Навальный всегда считал себя победителем, никогда не вел себя, как жертва. Давайте сейчас сделаем, чтобы его жертва была не напрасной.
— «Какое у вас самое личное яркое воспоминание о Навальном? Какую роль вы ему отводите в современной российской политике?»
Достаточно смешно тут будет рассказывать: «Мы сидели, пили чай — и Навальный что-то сказал». Ничего такого особенно по сравнению со своими блестящими расследованиями Навальный не сказал. И нечего такого выдающегося по сравнению с выдающейся историей, как он выжил первый раз после отравления и потом вернулся в Россию… Жизнь этого человека была на виду. Что вы спрашиваете, как он, условно говоря, хачапури ел.
Но меня больше всего тревожит то, что… вот я думаю, как та же самая группа отравителей, над которым он еще так посмеялся, и вот эти люди… И он оказался опять целиком в их власти. И целиком во власти того человека, который в первый раз приказал его отправить. Нет, господа, это была ошибка. Да, это был героизм, но это была ошибка, потому что не только Алексей Навальный — многие тогда не понимали природы режима. Многие считали, что Путин не будет делать всяких вещей, которые он потом стал делать, когда увидел, будучи оппортунистом, что Запад слаб и все ему сходит с рук, и что не надо ему внедряться в Запад и в НАТО, а можно гулять по поляне так, как он гуляет.
Всё, что мы можем попытаться сделать — это сделать так, чтобы этот героизм, это самопожертвование не оказались не напрасными, и чтобы ошибка Навального — то, что он вернулся в Россию, превратилась в ошибку Путин, то, что тот его убил.
Всего лучшего господа! Это была Юлия Латынина, это был «Код доступа». Большое спасибо Даше…
Наташа спрашивает: «Что мы можем сделать сейчас, чтобы этот режим сменился, хотя бы что-то?» Наташа, если можно, я вам дам, может быть, неприятный, страшный совет: Если у вас есть возможность, уезжайте. Подумайте об этом, если вы в России. Если у вас нет возможности или вы не хотите, то просто будьте человеком. Не пишите доносов, не участвуйте в мерзостях.
Вот что сейчас делает Путин? Куда не повернешь, кажется, что этот пишет донос, этот пишет… Это же неправда. Доносы пишет ничтожное количество людей. Как говорил Довлатов: «Кто написал 3 миллиона доносов?» Но 3 миллиона доносов написали не 3 миллиона людей. Там один и тот же человек писал десятки доносов, потому что огромному количеству людей это противно. И люди, действительно, по природе своей конформисты.
Я одну вещь забыла сказать. Почему россияне не выходят на улицы в большом количестве? Это вопрос абсолютно нечестный, потому что задаваться должен другой вопрос. Смотрите, в абсолютно авторитарном обществе, когда выход на улицу… понятно, что этого человека выгонят с работы, посадят, — все равно выходят, потому что для них соображения их личной морали выше соображений здравого смысла. Нам надо восхищаться тем и, кто выходит и не говорить, а что же остальные не выходят?
Вчера в том же самом американском Твиттере общество, которое борется против рассеянного склероза, они уволили 90-летнию женщину, муж которой умер от рассеянного склероза, и она 60 лет была волонтером в этом обществе. Ей 90 лет. Она написала: «Вот вы тут все требуете указать местоимение — она, он её… — а что это такое, я не знаю». И толпа, которая в этом общества, она сразу и испугалась и 90-летнюю женщину, которая всю жизнь отдала этому обществу, уволила. Потому что это толпа.
И это совершенно удивительно, когда в абсолютно свободном американском обществе — так к вопросу о рабах, которые не восставали против своих хозяев — человек настолько прислушивается к мнению толпы и настолько боится, что его отменят, что он делает такую мерзость.
Менеджеры этого общества, если бы они, допустим, попали в Россию, какими бы хорошими мизулиными они сейчас были. Это свойства человеческой психики, которые надо признавать в себе. В каждом из нас есть мизулина. И вот с этой мизулиной каждому из нас надо бороться. Не подаваться мнению толпы. Вместе с толпой не говорить ложь.
Вот что заставило этих людей, живущих в свободной стране, вести себя так?
Как говорил Солженицын, не верь, не бойся, не проси и не участвуй. Надо жить так, как будто вы живете уже в прекрасно России будущего, тогда вы ее будете приближать.
Помните, как в «Трудно быть богом» у Стругацких, которые жили в достаточно страшной стране, не такой страшной, как в 37-м году, но она все равно была страшная страна. Что совершенно поражает в Аркадии и Борисе Стругацких — что они писали свои книги, как будто они глядели на эту страну из этого… Он уже приближал… Большего мы, наверное, сейчас сделать не можем, но мы можем спрашивать с себя, и это достаточно много.
Кстати говоря, это очень характерная черта всех сетевых ботов, всех сетевых глистов, хейтеров, всех деятелей культуры отмены, что они никогда не говорят от своего имени, они пытаются всегда говорить от имени нации, от имени целого общества, целого народа, расы. Z-гниды всегда говорят: «Мы российский народ!» Да нет, ребята, вы не российский народ. За вас голосует, условно говоря, около 15% населения. В такой масштабной кампании это ничтожно. Мы можем посмотреть на людей из сектора Газа, которых я ни в коем случае не осуждаю, но вижу, как им промывают мозги, и у них там просто 90% поддерживает ХАМАС до тех пор, пока их не начали бомбить. И то этот процент — результат промывания мозгов. Они жертвы, самые страшные жертвы, но одновременно они, к сожалению, ведут себя так, как они ведут.
А вот Ян Валетов и мой собеседник из-под Авдеевки, они говорили от собственного имени, именно поэтому они являются народом, выразителем того лучшего что есть в народе, точно так же, каким был Алексей Навальный. Вот мой последний совет: говорите всегда об собственного имени, никогда не говорите от имени возмущенной, просвещенной или прочее общественности.
Всего лучше! Люблю и помню Алексея. Слезы льются второй день. Господи, сохрани душу раба твоего Алексея.
Спасибо, до свидания!
«Латынину тоже лет на 15 надо в лагерь посадить», — пишет мне Виталий. Нет, Виталий, вы не выражаете мнения российского народа. Юлия Навальная будет президентом России.