«Код доступа»: «Кинжал» к Киеве. «Смерч» в Белгороде
США предупреждали Путина, что если он будет бить по украинским городам, то в ответ Украине разрешат наносить удары по территории России. Даже ваша покорная слуга назвала Белгород и Ростов — логистические хабы. По Белгороду били «Смерчами». «Смерч» прицельно не бьет. И, как вы понимаете, «Смерчей» у Украины и в прошлом году было довольно. Но США запрещали бить по территории России…
Ю.ЛАТЫНИНА: Добрый вечер, здравствуйте! Это Юлия Латынина и «Код доступа», как обычно по субботам. Не забывайте подписываться на наш канал, делиться ссылками и ставить лайки.
Конечно, две главных темы, которые мы будем обсуждать, — там долго была тема про «голую вечеринку», мы к ней обязательно вернемся. Но, конечно, главная тема — это решительный новый виток войны.
Это сначала Путин беспрецедентным количеством ракет обстрелял Украину. Это, видимо, еще было малое количество ракет, потому что атака готовилась, я думаю, месяца четыре. 4 месяца, во всяком случае, ремонтировали двигатели стратегических бомбардировщиков Ту-95. Поэтому это все и запаздывало, видимо. И еще в «Новочеркасске», который взорвали в Крыму — там было большое количество ракет, может быть, были это были Ониксы, может быть даже это были «Шахеды» — и вот это не прилетело.
Соответственно, в ответ обстрел Белгорода «Смерчами» в основном. Хотя я здесь возьму некоторую паузу и скажу, что мы пока еще не можем сто процентов гарантировать, что это было. Но самое главное, я говорила, что США предупреждали Путина, что если он будет бить по украинским городам, то в ответ Украине разрешат наносить удары по территории Российской Федерации. Не далее, как вчера мы обсуждали это с Подоляком, чего раньше не было. Даже конкретно ваша покорная слуга назвала Белгород и Ростов — логистические хабы. И, соответственно, по Белгороду били «Смерчами», которые бьют на 120 километров. Падало уже, где падало. «Смерч» прицельно не бьет. И, как вы понимаете, «Смерчей» у Украины и в прошлом году было довольно. Но США запрещали бить по территории России.
Ну, правда, этот запрет распространялся исключительно на американское оружие, но, судя по всему, действительно, такой разговор был, и Путин открыл врата ада, потому что за это время, сразу предупреждаю, Украина обзавелась многими вещами, которые окажутся крайне неприятным для российских военных. Ну, и, собственно, несколько самых разных вещей про атаку на Украину, о которой очень важно сказать. Я обычно люблю излагать какую-то одну гипотезу. Здесь я вынуждена изложить сразу две гипотезы из разных источников, которым я тоже очень доверяю, но они рассказывают достаточно разные вещи.
Одна гипотеза — она очень складная и красивая — заключается в том, что тот удар, который был нанесен по Украине вчера — это был удар, основной целью которого были военные объекты. Его результатом было попадание по аэродромам, уничтожение 5 моделей «Пэтриотов», столько же NASAMS и 25 моделей «Абрамсов», но это, видимо, на Яворовском полигоне, куда тоже прилетело несколько ракет.
Вы, конечно, удивитесь такой версии, потому что вы скажете: «А как же ракеты летят в украинские города? Потому что совершенно четко обстреливали гражданских. И есть два ответа на этот вопрос. Тот же самый «Пэтриот» расположен в Киеве. И, насколько утверждает часть моих источников, что просто 4 «Кинжала» прилетели по тому району позиционирования, где раньше в Киеве располагался «Пэтриот». И, более того, попали даже по моделям этого «Пэтриота». А «Пэтриот» сам, естественно, переехал.
А как же били еще вообще просто по городам? И вот это самое главное и важное заключается в том, что то, что стреляло просто по городам — а огромное количество стреляло просто по городам, — это был дьявольский план. Это было перенасыщение противоракетной обороны. То есть если у вас летит две ракеты, одни из них летят по аэродрому — а напомню, кстати, что с аэродрома поднялись все самолеты, поэтому ни по каким самолетам даже и не могло попасть, насколько я понимаю, там даже моделей нету, — тем более, что стратегический бомбардировщик взлетает — это видно. Раннее предупреждение. Пока он взлетит, пока выпустит ракету, пока она дойдет. Крылатая ракета идет медленно, даже если она не сбита по пути, а большинство, конечно, было сбито, все равно времени достаточно. Так вот если одна ракета летит по аэродрому, а другая летит по городу, то, что сбивает украинское ПВО? Естественно, оно сбивает ту, которая летит на городу. Это абсолютно приоритет — защита гражданских.
Если эта версия правильная, то не надо говорить, что у Путина совсем мозгов нету, что у российских военных вообще мозгов нету. Нет, это был дьявольский, коварный план, который заключался в том, что противоракетная оборона будет потрачена на защиту гражданского населения в городах, а тем временем прилетит по «Пэтриотам». И если бы этот план удался, но, конечно, было как то, что хотел Путин 24 февраля уничтожить всю украинскую авиацию. Соответственно, этот план был сорван в первую очередь ВСУ, потому что в результате было уничтожено большое количество макетов. Вот если бы ВСУ готовилось так, как говорят на телемарафоне, что российскую армию одним лаптем закидаем, то это был бы достаточно печальный день для Украины. По счастью ВСУ готовятся так, как это говорит Валерий Залужный. А Валерий Залужный — я его конференцию буду цитировать, как цитирую Сунь-Цзы — отвечает, он говорит две вещи: это война, к войне всегда надо готовиться; что будет на войне никто не знает. Готовиться, кстати, надо к худшему.
Вот во всех военных заведениях говорят, что самое страшное — это недооценка противника.
Это такая стройная версия, которая мне кажется очень логичной, что идея Путина заключалась в том, чтобы за счет гражданских прорвать ПВО и уничтожить важные военные цели, которые, в первую очередь, закрывают небо над Украиной, то есть тот же самый «Пэтриот».
Вот если раньше «Пэтриот» в одиночку ловили — помните, несколько месяцев «Кинжалом» обстреливали. Там был сначала 1 «Кинжал», потом 6 «Кинжалов». А здесь 100 с лишним ракет. В сущности, главной реальной целью был «Пэтриот», а все остальное — перенасыщение. Мне кажется, это очень важная, очень логичная версия.
Другие мои источники, говорю честно, их не подтверждают и говорят, что обстрел был довольно хаотичным, и они не могут понять логики, по которой наносились удары по тем или иным гражданским объектам.
Но в любом случае, можно сказать несколько важный вещей, что почему-то в этот раз Путин не запускал «Калибры». «Калибры» — ракеты морского базирования. Если вы скажете, что «Калибры» — на Черноморской флоте, а он выгнан из Крыма, — то я отвечу, что с любого места, где базируется Черноморский флот, «Калибры», — у них формальная дальность, по-моему, чуть не 5 тысяч километров, но на самом деле больше 2 тысяч никто не видел, чтобы они летали, но тысячи вполне достаточно, чтобы долететь не только с Черного, но и с Каспийского моря, с которого они летали раньше.
Второе — это то, что взрыв «Новочеркасска», он, видимо, очень сильно проредил эту ракетную атаку, вне зависимости от того, что было в самом «Новочеркасске».
И третье — это то, что «Кинжалы», их не всех сбили, насколько я понимаю, но и не все они попали в нарисованную цель, потому что некоторые из них просто свернули с курса, потому что эта ракета очень быстрая, но именно потому, что она очень быстрая, она плохо управляется.
Представьте себе гоночную машину в руках пьяного водителя. Скорости большие, если маленькое угловое отклонение — ракета допускает,— то даже, несмотря на то, что она баллистическая, она, соответственно, может куда-то сильно не туда улететь. И вот это с «Кинжалами не первый раз происходит.
Ну, пожалуй, надо добавить опять же, что те С-300, С-400, которые били по украинским городам, они заведомо не могут попасть ни в какую цель по той простой простое причине, что это ракеты, которые сбивать должны самолёты в небе, что если у цели, которые они сбивает, нет подсветки, — а это цель на земле, соответственно, подсветки нет, — этто значит, что ракета летит по баллистической траектории, то есть, ну, считайте, как снаряд.
Соответственно, выбирайте ту версию, которая вам больше нравится. Что там не было какого-то определённого плана обстрела или что это был дьявольский проработанный план, в котором обстрел городов должен был служить экраном и отвлекать на себя силы ПВО, чтобы вынести настоящие военные цели, которых, опять же вынести не удалось.
Но две вещи к этому надо добавить. Как я уже сказала, первое и очень важное, что мы не видели обстрелов очень долго. Сложно сказать, будет 31 декабря обстрела или нет. Но вот было непонятно, почему этих обстрелов нету, учитывая намерение Путина продолжать войну, учитывая его желание продолжать кошмарить Украину. Что, собственно, одной из целей Путина явно сейчас является заставить как можно больше людей сбежать, сбежать из Украины и, соответственно, то, что он не сможет откусить, то обезлюдить. Мне казалось, что это вот является результатом этого предупреждения, которое сделали американцы, о котором я говорила в начале типа, если ты будешь стрелять по украинским городам, то Белгороду и по Ростову тоже прилетит. И очень возможно, что это было просто связано с ремонтом Ту-95, которых я говорила, потому что они все меняли двигатели. Ремонт видимо затянулся как это обычно, как это бывает со всякими ремонтами, в том числе, с военными. Может быть, это имеет простое техническое объяснение, сказать заранее сложно.
В любом случае понятно, что это не ответ за «Новочеркасск», потому что «Новочеркасск», в том числе, вел ракеты именно для этого большого обстрела. И обстрел был уменьшен на то количество ракет, которые взлетели на воздух прямо с «Новочеркасском»
И это также вряд ли — хотя сначала мне казалось, что это разумное предположение — ответ на те 5 самолетов, которые потеряла России. Тут я напомню, каким образом она их потеряла. Сначала Владимир Путин потребовал ликвидировать плацдарм в Крынках, от которого, собственно, ни холодно, ни жарко. Это на левом берегу Днепра, там очень небольшое количество украинских войск находится, но они не дают возможность путинским войскам обстреливать Херсон. И очень трудно этот плацдарм ликвидировать, поскольку артиллерия с более высокого правого берега полностью держит под своим «зонтиком» плацдарм, и ликвидировать его сложно.
Соответственно, стали его обстреливать с самолетов знаменитыми планирующими бомбами. И вот когда там развелось много этих самолетов с бомбами, которые сейчас являются важным оружием сейчас для Российской армии. Откуда-то три эти самолета в лучах восходящего солнца возникли, судя по всему, несколько ракет. Логика подсказывает, что это были F-16, которые несли, однако, новейшие модификации американских ракет, которые буквально за 5 километров до попадания в российские самолеты, включили свой активный радар, подходили они с боку, поэтому их до это вообще не было видно. Соответственно, российские самолеты ничего не успели сделать. А когда послали еще два самолета с РЭБ на борту посмотреть, что там такое, потеряли и эти два самолета. После этого вынесли БДК «Новочеркасск». Это была, видимо, другая ракета, это была Storm Shadow с увеличенной дальностью, а, во-вторых, там было что-то по части РЭБ, потому что «Новочеркасск» охранял С-400. Этот С-400 приехал взамен тому, который вынес украинский десант несколько месяцев назад. И не так много у России комплексов С-400. Один доставляли с Дальнего Востока, другой доставляли где-то с крайнего Севера. Помимо того, что это очень дорого, это еще штучная штука. И вот С-400 ничего не видел, потому что у него на экране была сплошная засветка. Он запускал ракеты, но не попал.
Это тоже интересное показательное сравнение, потому что мы видим, что помимо того, что месилово, которое в траншеях происходит, обе армии обменялись точечными ударами. И мы видим, что точечные украинские удары были, действительно, точечные: 5 самолетов и «Новочеркасск». А российские удары были, даже если они куда-то попали, то они попали по резиновым мишеням.
Из этого мы можем сделать важный вывод. Если вы посмотрите — очень много рассказов, что Украине полностью прекратили помощь, — конечно, нет. Украине не будут, судя по всему, в ближайшее, по крайней мере, давать оружие для наступательных операций. А ситуация, при которой армии будут бесконечно стачивать друг друга, она, во-первых, полностью устраивает Запад, во-вторых, никакого второго выхода все равно нет. Я много раз говорила, что тот вид примирения, который Путин предлагает, видимо, гораздо хуже сейчас, чем предлагал в Стамбуле.
Обращайте внимание на то, что происходит в течение последних нескольких месяцев. Российская армия удачно подготовилась к обороне. Что она сделала? Главный элемент этой обороны — минные поля. Что произошло после того, как выяснилось, что эти минные поля непреодолимы? Где-то в октябре американцы прислали в Украину какой-то новейший минный трал аж в количества одно штуки. Это значит, что хотели посмотреть: этот минный трал способен преодолеть мирное поле или нет?
Как я понимаю, с минными тралами беда. Они все абсолютно неспособны это сделать, потому что в условиях дроновой войны они просто являются лакомой пищей для дронов. Соответственно их выносят если не на один раз, то на два раза.
И единственным способом преодоления минных полей, эффективным, как выяснилось, являются кассетные боеприпасы, которых тоже Украине стали поставлять.
То есть на самую хитрую эту самую найдется хитрый этот самый. Обзавелись минными полями, стали поставлять кассетные боеприпасы. Я думаю, что будут также происходить эксперименты с дронами. Потому что Юлий Луценко мне говорил, что вполне возможно теоретически какой-то дрон проходит, засекает, где лежат мины, потом прилетает рой дронов. Напомню, что на современном уровне технологии уже эти рои дронов управляются. Чаще всего управляют отдельным дроном, но уже есть технологии, позволяющие сразу управлять роем дронов. Этот рой дронов долетает до места, а потом его по одному нацеливает, и он выбивает эти мины.
Что случилось дальше? Были вертолеты К-52 с ракетами, которые бьют за линию горизонта, за 8-10 километров, которых не было в начале войны. Которые стали одним из самых важных вооружений Российской армии.
Поставили «Атакамсы» то ли 20, то ли 50 штук. Половину их тут же израсходовали по российским вертолетам, дронам. Вынесли приблизительно треть российских вертолетов. Выяснилось, что это действует.
То есть 1 минный трал, 20 «Атакамсов», ну, может быть, их было 50. Вот теперь, соответственно, еще одно сильное путинское оружие — планирующие бомбы. Это старая советская бомба, очень тяжелая, которую нужно было сбрасывать с самолета. Естественно, Путин нигде не может авиабомбу сбрасывать с самолета, кроме как в Мариуполе, который, собственно, он и уничтожил дотла. Потому что, если он сбрасывает бомбу самолета, то, соответственно, прилетает украинская ПЗРК или какой-нибудь более серьезный зенитный ракетный комплекс и выносит этот самолет.
Соответственно, придумали планирующую авиабомбу. Просто к этой бомбе приделали крылышки и простейший прицельный механизм целеуказания. Это, насколько я понимаю, на основе шахидных комплектов. И за 50 километров от линии фронта ставили 5 самолетов вне досягаемости украинских ЗРК
Но, тем не менее, на каждую хитрую эту находится не мене хитрый этот. Прилетели и вынесли эти самолеты новейшие ракеты.
Такое впечатление, что в Украине каждый раз испытывают, оно работает или нет против российской армии. Работает? Дальше — вопрос, сколько этого поставят или не поставят, более сложный вопрос.
И таким образом, война может продолжаться бесконечно. Единственное, что сейчас серьёзно остаются в Украине — это стратегическая оборона, каковую, собственно, Украина и занимает или занимает более-менее с начала лета, где-то начиная с июня. Естественно, уже совершенно других масштабах. Потому что если выкопать хорошее окопы, если занять правильную линию обороны, то есть не там, где она сейчас проходит, где остановились украинские войска в низине, аесли выкопать правильный фронт где-нибудь на вершине холма, господствующим над местностью, то такая линия обороны в условиях современной войны, в условиях дроновой войны явно является непреодолимой.
Конечно, сложно что-то предсказывать, потому что, как замечательно сказал Валерий Залужный, он не будет ничего предсказывать, кроме того, что война — вещь непредсказуема.
Я вам рекомендую посмотреть пресс-конференцию Валерия Залужного. Это была пресс-конференция человека, который говорил народу правду, который, как Черчилль, не пообещал ничего, кроме крови и слёз. и сказал, что он не будет умничать, потому что за его умничание люди будут платить жизнью. И объяснил, почему необходима мобилизация. Он не называл никакой цифры мобилизации и не мог её назвать, потому что мобилизация зависит от дальнейшего хода войны, и, соответственно, эта цифра рождается в ходе самой войны.
И это то, что предстоит сейчас обеим сторонам, потому что Путин не намерен сдаваться. И то, что даже он при предупреждении, судя по всему что произошло — я ещё уточню, может быть, я ошибаюсь в своих выводах ровно потому, что это война, — к сожалению, те люди, которые публично говорят о публично обсуждают, и которым надо давать какие-то прогнозы и оценки… в войне все непредсказуемо. Поэтому ошибаешься довольно часто. Ошибаешься не намеренно.
Альтернатива этому — просто не давать никаких оценок, тем более, не делать никаких прогнозов, это тоже нехорошо. Потому что человек устроен так, что он строит себе какие-то модели мира, в том числе, модели будущего. И если не строить модели мира, то перестанешь быть человеком. Если продолжаешь в условиях изменившихся данных строить неадекватные модели, то это начинает напоминать какую-то секту, которая дает заведомо неадекватные предсказания и держит люди в неадекватном состоянии духа.
То, что я вижу, это очень тяжелый год для обеих сторон. Не знаю, решится ли на мобилизацию Путин. Это будет зависеть ровно от того, какое количества людей, которые сами нанимаются. И это год, в котором Украина будет стоять в обороне и совершенно непонятно, что будет в 25-м году.
И следующая история про эту «голую вечеринку», которая в российской повестке затмила все. И я задумалась, потому что на самом деле там технически история выглядит гораздо проще, чем нечто такое… У нас часто, когда случается какое-то событие, говорят: «Это знак. Это полная перемена курса. Дальше будет то-то и то-то». Таких символических событий по 5-6 событий в неделю.
Так что посмотрим, является ли это историческим событием. Потому что насколько я понимаю, началось это как техническое событие. Оно заключалось в том, что есть будущая избирательная кампания президента Российской Федерации Путина, в которой планировалось, что все эти люди, которые итак удачно выступили на «голой вечеринке», были одними из агитаторов и рассказывали народу, что надо голосовать за Путина.
И они сходили на эту «голую вечеринку». Они были основным пробивным инструментом. Фотки запостили в Инстаграм, фотки появились в Z-каналах. Z-каналы взвыли: «Как же так, у нас тут война! У нас тут отечество в опасности. Кровь проливают. А тут вот такие.
И оказалось, что эти люди страшно подвели Путина. Поэтому как же теперь этим голым жопам поручать за него агитацию?
Вот, собственно, весь механизм скандала, как он начался. На этом можно было бы и закончить, если бы не последствия этого скандала. Во-первых, впервые за время путинского режима наезд произошел на представителей элиты, хотя это был и шоу-бизнес. И этот наезд, строго говоря, не из-за бабла. Это наезд, в котором людям потребовалось извиняться, как они раньше извинялись перед Рамзаном Кадыровым, какие-нибудь лохи извинялись.
И, с одной стороны, понятно, что когда люди извиняются, у них душа уходит в пятки, у них ноги становятся ватными. Им страшно, они понимают, что что-то произошло в стране, стала другая страна. Она и так была, честно говоря, не очень хорошей, а тут все время создается впечатление от России как падение в черную дыру. Кажется, что уже всё, но все время куда-нибудь падаешь.
С элитой так еще не обращались. Бабло отжимали. Абызова сажали, Магомедова сажали, потому что надо было поделить бабло, и к тому же они поставили не на того Медведева. А вот чтобы они страдали, потому что сходили на голую вечеринку, и это в стране, где у Путина стоит стрипушник личный с шестом?
Вторая история заключается в том, что им сказали: «Да как это можно во время войны!» «А что у нас война?», — могли они ответить. Тут СВО. Если вы посмотрите, на чем построена вся системная идеология этого режима последние два года, она именно построена на том, что никакой войны нету. Это какая-то колониальная война, как правильно говорит Дмитрий Медведев в правильном значении слова «колониальная», то есть такая война, которую страна ведет частичными силами, которая не является тотальной, которую она может легко себе позволить. Более того, ваша покорная слуга говорила, что с помощью военного кейнсианства даже какое-то происходит если не поднятие промышленности, то симуляция поднятия промышленности, поднятие заработной платы, дефицит… Даже если посмотреть, не очень все плохо.
И Москва гремит, гуляет. Все театры, все кафе, все рестораны… и, собственно, в Москве не найдешь нигде Z-символики. И на этом строилась вся идеология режима, что российскому народу за эту войну никак не надо платить.
И тут вдруг людям объявили… что их призывали делать все эти два года, спокойно перегуляли в голом виде. А какая разница?
Им говорят: «Не, ребята, оказывается, тут война». И на горизонте встает грозный призрак, который все время существует в качестве потенциальной опасности для всего нынешнего российского бомонда, — что победит точка зрения Патрушева, что должна быть бесконечная мобилизация. И всё, то, что сейчас происходит на российских оборонных заводах, которыми руководят частные команды, причем хорошие. Дали это в лизинг и они на этом зарабатывают. «Не, ребята, все сейчас нарядят в галифе. Сейчас всех подстригут, как в Северной Корее, будете ходить маршем. И заводы ваши тоже все национализируются, а уж про оборонную промышленность никто даже и говорить не будет.
Если такая точка зрения победит, то через некоторое время никакой оборонной промышленности не останется, а будет, как в известном анекдоте по поводу Сахары, если там построить социализм? Начнутся перебои с песком. Вот тут, конечно, начнутся перебои с песком.
И последняя история, которую я хотела бы вам сказать… Я еще раз процитирую Залужного: «Военные действия подчиняются своим законам вне зависимости от того, нравится ли это командирам, политикам и журналистам».
Ситуация на фронте, в первую очередь, зависит от действий противника, и мы не можем спрогнозировать, что это будет 5 месяцев или 6 месяцев. Замечательная фраза: «Что будет происходить, я сейчас не желаю озвучивать, потому что побыть немножко умным, а потом думать, каким образом последствия ликвидировать».
Залужный говорит мало, но когда он говорит, потом можно цитировать как Сунь-Цзы. Это, действительно, была речь человека… это была речь Черчилля. Как там сказал Черчилль? — «Я вам обещаю пот, кровь и слезы».
Последняя история, которую я хочу рассказать, — это обсудить очень коротко фундаментальный вопрос, который заключается вот, в чем.
Рухнул Советский Союз и после этого почти в течение 35 лет мир наслаждался тем, что называется Pax Americana. Было провозглашен конец истории. Фрэнис Фукуяма сказал, что демократия везде победила, и американцы, в том числе, следили за международным порядком, в том числе с помощью своей армии.
В 91-м году Саддам Хусейн вторгся в Кувейт. Его из Кувейта вышибли. Не то что кувейтской армии чего-то давали, не то что конгресс чего-то обсуждал, надо кувейтской армии чего-то давать или не надо. Надо ли что-то давать Саудовской Аравии — может быть, она возьмет на себя тяжкую ношу — или не надо? Просто взяли и вышибли Саддама Хусейна из Кувейта. Дальше была Югославия, дальше был Ирак, Афганистан. И вот дошли до 24 февраля 2022 года.
И что тогда сказали Саддаму Хусейну, что сказали всем диктаторам мира? «Парни, вы можете делать, что угодно, внутри собственной страны, но если вы нарушаете международный порядок, вы получаете по лбу. Это и был Pax Americana.
В 22-м году Путин вторгается в Украину, нарушает международно-признанные границы, собственно, он еще в 14-м это делает. Ничего, никакой реакции. Более того, Украине всего лишь начинают передавать оружие. Более того, это оружие в достаточном количестве физически нет. По крайней мере , нет снарядов, более того, эти снаряды не могут ни не собираются произвести.
И вот такой вопрос: А что же случилось с демократическим миром за последние 35 лет, что он от победителя в холодной войне прошел до состояния, в котором люди стоят, держат пакатики и если с чем-то и борются, то они борются с глобальным потеплением, с гендерингом и прочими страшными напастями, с которыми, скажем прямо, бороться гораздо легче, чем с диктаторами или и исламистами.
И самый простой ответ, страшно сказать, потому что соответствующие войны США не сопровождались, страшно сказать колонизацией, а без колонизацией земли, которую вы освобождаете от диктатора или колонизации или, по крайней мере , длительного военного присутствия, как в Германии или Японии после конца Второй мировой войны. Все эти интервенции, как мертвому припарке. Потому что во всяком действии должна быть выгода. Колонизация — это выгод. Это когда Британия аннексирует Индию и говорит: «Ребята, у вас тут не так и тут не так, и вообще мы запретим сожжение вдов и так далее».
А если бы Британия, представим, вошла в Индию и поддержала одного раджу против другого раджи и после этого вывела бы свои войска, то раджи продолжали бы делать свое дело по угнетению народа, потому что внутренние причины, которые привели страны эти к войне, нередко междоусобной войне, они не разрешаются после того, как кто-то произвел военную интервенцию.
То есть оказалось, что без колонизации в эти регионы мира… Вот вошли американские войска в Ирак, и что, в Ираке стало лучше? В Ираке стало, страшно сказать, хуже. А про Афганистан даже говорить не будем.
Невозможно выиграть войны, которые не сопровождаются колонизацией. Они превращаются в глубоко убыточные войны. Все-таки война по итогам человеческой истории обычно была прибыльным мероприятием.
Вот в какой-нибудь «Одиссее», когда приходит Ахиллес или Менелай, или Агамемнон, они что делали? Они делили меднорогих волов и прекрасных девиц. Захватил город, награбил там золотишка, рабов, выгодно продал — глядишь, обогатился.
Это, конечно, с точки зрения современной морали ужасно, но я просто имею в виду, что как сейчас вкладывают люди деньги в бизнес и получают большие доходы, так в древность вкладывали деньги в войну и получали большие доходы и людей, которые способны эти доходы для вас сохранить.
А после того, как соответствующее мероприятие перестало сопровождаться разграблением города, захватом территорий, насаждением там своих порядков, приращением территорий. То есть стало абсолютно бесполезной историей.
Не говоря уже о том, что современное крупное государство тратит гигантское количество денег на очень сложное вооружение, а потом, оказывается, что она в результате имеет… в Ираке вообще ничего не имеет.
И вторая гигантская проблема заключается уже в том, что помимо того, что современный Запад совершенно не расположен что-либо колонизовать, происходит обратный процесс. Происходит триумф левых идей, в рамках которых этим бывшим колонизаторам, бывшим изобретателям прогресса, науки, победы человечества над болезнью, над голодом объясняют, что они, оказывается, были страшно виноваты, что те народы, которые они колонизовали, они страшно страдали. И прививается философия, согласно которой победа является грехом. А вот правильные были те, кто потерпели поражение. Правильные были лузеры, лузеры страдали. И лузеры правы в том, что они лузеры.
И когда левые прививают такую философию, то воевать совсем сложно.
Вот кто-то, видимо, российский пишет: «В деревне нестись некому, а они тут в городе голые на каруселях катаются», — сказал петух увидев гриль. Какая прелесть!
Кстати, это важная история, о которой я забыла сказать, что ведь на самом деле на этих несчастных киркоровых, всех прочих, извалянных в перьях и блестках, на них была опробована очень современная технология отмены. Она совершила полный круговорот в природе, вернувшись из мест, которые ее породили. Сначала она пошла на Запад, и там расцвела в университетах.
Как работает технология отмены на Западе. Существует какой-то сумасшедший активист, который ищет, чем бы оскорбиться. Он видит банку с надписью Uncle Ben’s и Aunt Jemima. И пишет: «Это колониализм! Это tradition profiling» — это вот немедленно. Создают петицию, эту петицию подписывает 5 человек, о этой петицией никто ничего не знает, потому что все вертят пальцем у виска.
Но после этого берется какое больше СМИ — The New York Times или кто-то еще — и говорится: «Есть такая петиция. Это, действительно, колониализм, это страшная вещь. Это людей унижают».
И после этого немедленно, как учил Владимир Ильич Ленин, по каждому вопросу надо раскалывать общества, и каждый вопрос должен становиться вопросом о власти, — немедленно общество раскалывается на людей, которые говорят: «Вы что, с ума сошли? Где вы тут увидели нацизм и расизм.? Это бред какой-то», и на людей, которые говорят: «Какой он был умный. Ату!» И образуется небольшое, но очень злобное количество активистов, которые навязывают всем свое мнение. И все думают: «Да ладно, с этими идиотами лучше не связываться, давайте промолчим». А другие думают: «Ну, надо же, оказывается, это большинство. Потому что все умные люди молчат, а меньшинство начинает говорить.
После этого соответствующий бренд отменяют или иногда получают обратно в лоб и говорят: «Вы что-то, ребята, перебрали». Соответствующий бренд отменяют. И вся эта технология была позаимствована американскими левыми откуда? Ну, естественно, у того же самого Советского Союза. Это все видели мы на партийных чистках, от той же самой советской цензуры, от тех же самых бдительных советских доносчиков, когда кто-нибудь раскрывал газету и бдительно сигнализировал о том, что вот фотография фабрики, на ней, если посмотреть при определенном освещении, виден профиль Троцкого. После чего на всякий случай всех служащих в газете арестовывали.
И то же самое было у Мао. Там была технология разработана ещё до его победы… массовые покаяния и начали каяться в своём буржуазном прошлом. И чем больше они каялись в своём буржуазном прошлом, тем больше их закидывали яйцами, тем больше они каялись.
После этого эта технология ещё больше опробована хунвейбинами, которые ничего из себя не представляли. Они отменяли тех, кто уже что-то из себя представлял. И формально они чувствовали себя бунтовщиками, а на самом деле они были, аонечно, верными слугами власти. То есть они формально себя чувствовали нонконформистами, а на самом деле они были суперконформистами.
Есть такая логика, есть заметность, что если кто-то кого-то отменяет, то у того, кого отменяют, коэффициенты интеллекта всегда выше и социальный статус всегда выше, и значение всегда выше. А тот, кто отменяет, он всегда ниже. Но зато он соединяется в толпу, и он свой собственный коэффициент интеллекта пытается приумножить за счёт толпы. А чем больше людей соберётся у власти, тем глупее их решения, как было сказано в одной исландской саги, то соответственно получается, что толпа делается совсем безмозглой. Зато она делается очень напористой. И она всегда требует рассказывать нам о том, что мы хотим слышать.
И эта технология, она сейчас везде популярна. Она сделала в полный круг с Запада, вернулась в Россию, и была в этом смысле это вечеринка абсолютно хрестоматийным образцом.
Да, конечно, там было недовольство Путина, вернее сначала там было недовольство этих зетников, очень небольшого количества аудитории которое Путин не мог контролировать. Потом оно как через амплификатор прошло через Путина, а потом оно вернулась к большим пластам народа. И оказалась, что десятки миллионов подписчиков в их Инстаграмах еще где-то, они все вместо того, чтобы поддерживать этих людей, они начали радостно говорить: «О, мы сейчас как хунвейубины вас отменим».
Пишут, что лучше с одним носком на «голой вечеринке», чем с автоматом в окопе. «Не секрет, что на Западе, в США нет политиков, способных на сильные поступки. Почему так получилось, что среди мировых лидеров нет новых де Голлей, Рейганов, Саакашвили и Тэтчер?», — Рони мне пишет. Ну, во-первых, Саакашвили был. Саакашвили проиграл выборы. Я много раз говорила — это вторая системная проблема, — что демократия устроена так, что политик должен выиграть выборы. Чтобы выиграть выборы, ему нужно получить много лайков, причем, не через 20 лет, а через два года или через год. А Саакашвили, будучи государственным деятелем, не просто политиком, проиграл войну. И не просто проиграл войну. Война-то была недолгой. Российские войска вошли внутрь Грузии. Саакашвили быстро понял, что лучше подписать мир и потерять то, что уже потеряно, чем превращать Грузию в руины. Подписал очень унизительный мир. Он, в том числе, стоил ему выборов. Видимо, это одна из причин, по которым с Путиным особенно никто мира не будет подписывать.
В ситуации, когда демократические политики думают в рамках лайков, а диктаторы могут думать и десятилетиями, и двадцатилетиями, и что у них там в голове, даже биологические злые гуси, генетические материалы, еще что-то, тем не менее, у них другие временные рамки, другие возможности.
Раньше это тоже было. Мы это заметили не сегодня. Если посмотреть, то как развивалась Юго-Восточная Азия, где были в основном диктатуры? Она развивалась очень стремительно. И та же самая Южная Корея, в конце концов, добилась очень многого.
Как развивалась Африка деколонизированная, в которой были одни демократии первоначально? С точки зрения Мирового банка в 60-е годы Африка должна была стать светлым будущим человечества. Что-то до сих пор не стала.
И сначала казалось, что это проблема только бедных стран, потому что в бедных странах: один голос, один человек, один раз. Теперь оказалось, что и проблема богатых стран, потому что в богатых странах большинство всегда находится внизу меньшинства. Это такой социальный закон. Вверху всегда меньшинство, даже если оно будет избираться по признаку длинных или коротких волос. Те, у кого самые короткие волосы, будут вверху.
Но, извините, все равно найдутся люди, у которых волосы будут подлиннее и они будут оказываться внизу. И всегда находится политик, который обращается к тем, кто внизу со словами: «Те, кто вверху, у вас украли». Во-вторых, это политик оказывается всегда в состоянии увеличить количество тех, кто внизу.
Вот что происходило все время в американских городах, особенно управляемых демократическими мэрами? Была группа населения, которые говорили: «Мы тут боремся с бедностью. Мы будем помогать вам больше, чем остальным. Вы обиженные». Эта группа населения, как правило, совпадала с цветом кожи, но не обязательно. Потому что если посмотрите на то, что происходило в английских городах, то там эта группа населения был совершенно белая. Ужасные результаты сейчас с образовательной точки зрения показывают именно белые традиционные бедняки.
Когда выяснилось, что среди этой группы населения в результате сильно возрастает уровень преступности, безотцовщины, то что сказали этой группе населения? «Вы жертвы системного расизма». Им же не сказали: «Вы жертвы системно политики, которая загоняла вас в колхоз», которая делала вас обладателями незаслуженных бенефитов. Эти бенефиты, конечно, очень маленькие, гораздо меньше, чем вы могли бы сами заработать.
— «В прошлом эфире вы спрашивали Подоляка о Стамбульских переговорах. Как вы считаете, надо ли было подписать Стамбульский договор и остановить войну?» Это такой серьезный вопрос, что я не уверена, что смогу на него полностью ответить. Во-первых, потому что я не знаю, и никто из нас не знает, что все-таки было именно на Стамбульских переговорах, на какие условия был согласен Путин, и какие условия привезла с собой украинская делегация. Потому что я была как-то удивлена, что Подоляк вчера мне этого не сказал, но я скажу за него. Я ссылалась на господина Чалого, который был экс-замглавы МВД, который рассказывал на своем выступлении в Швейцарии, что Путин осознал, что он сделал ошибку, что он хотел закончить войну, что условия были вполне приемлемые.
Насколько я понимаю, господин Чалый — это человек, который является союзником экс-президента Порошенко, поэтому, как говорила по этому поводу британская королева «Воспоминания могут разница», — вот когда на нее Меган Маркл начала наезжать.
И, мне кажется, что слова господина Чалого вне зависимости от того, соответствуют они действительности или нет, они отражают позицию экс-президента Порошенко о том, что можно было подписать два года назад мира, а вместо этого два года войны, которая унесла десятки или сотни тысяч жизней.
Поэтому я не могу ответить на вопрос о том, не лучше ли было подписать Стамбульские соглашения, не зная, что все-таки в них было и на каком конкретно варианте переговоры остановились.
Я понимаю, что если бы Зеленский подписал любые Стамбульские соглашения, то он так же, как Саакашвили, проиграл бы выборы. Это тоже понятная вещь.
Самое важное — это же еще то, что Арахамия сказал, член самой партии Зеленского, что там не было ничего страшного, только в НАТО нельзя было вступать. В общем, Украине НАТО сейчас не очень-то и грозит.
Но тут ведь такое дело. К вопросу опять же о той же самой слабости Запада. Когда начался второй раунд войны, то никаких договоренностей между Украиной и США, строго говоря, не было подписано. Это не союзники, это партнеры в том смысле, что сейчас, когда оказалось, что летнее наступление было неудачно и когда западные политики, движимые все теми же лайками, понимают, что на Украине много не наваришь, и раньше они запрыгивали на этот поезд, а теперь они с этого поезда немножко спрыгивают. Хотя это не значит, что поддержку Украины перестанут оказывать совсем. Это значит, что мясорубка продолжит вертеться.
Тогда выяснилось, что никаких бумажек-то не подписали, согласно которым Запад должен был поставить то, то и то. Вот все, что поставлялось, это, оказывается, поставлялось под честное слово: хотим — поставляем, не хотим — не поставляем. Тут, действительно, возникают вопросы к Западу. Ребята, а если в Стамбуле можно было достичь каких-то договоренностей и Байден и Джонсон сказали: «Нет, ребята, давайте воевать дальше», то, получается, что они бросили Украину в топку, чтобы остановить Путина, но при этом не дали Украине никаких гарантий. Это нехорошо.
Вопрос: «Как вы думаете, F-16 уже передали, и если да, то в какой модификации?
Я только что об этом говорила. Да, F-16 уже передали. Причем были слухи, что они базируются на аэродромах в Румынии, но с учетом того, что путинские ракеты били в этот раз по украинским аэродромам, то, добрый вечер, они пытались достать F-16 и слухам, что они базируются в Румынии, не поверили. А в какой модификации — видимо, в неплохой, если там есть такие ракеты, которые российские Су-34 не видят.
— «Юля, вы каждый раз восхищаетесь Израилем и укоряете Украину». Я укоряю Украину? Интересный подход.
— «Почему Нетаньяху не идет в отставку, ведь это он допустил 7 октября?»
Я не хочу лезть во внутренние дела Израиля. Израилем я восхищаюсь не из-за Нетаньяху. Точно так же, как Украиной я восхищаюсь не из-за Зеленского. Это очень странное, сомнительное… есть Путин — есть Россия. Путин — не Россия, Зеленский — не Украина, Нетаньяху — не Израиль. Байден — не США. Те страны, которые это понимают, называются демократиями, которые этого не понимают, называются каким-то другим словом. Это очень характерная вещь.
Почему Нетаньяху не уходит в отставку? Потому что когда премьер-министр уходит в отставку в начале войны, это достаточно сильно дезорганизует систему управления, хотя это, конечно, на радость его политическим врагам, оппонентам. И мне очень не нравятся те люди, которые начало войны превращают в основу политической кампании. Надо немножечко подождать.
Другое дело, что если война продолжается несколько лет, то эти, заметенный под ковер политические вопросы, начинают приобретать актуальность. Ровно поэтому Нетаньяху образовал правительство народного доверия, то есть коалиционное правительство, которое, кстати, был бы тоже уместно в Украине. Потому что те люди, которые подкатываются под Зеленского и не несут при этом никакой ответственности, если бы их как-то кооптировать в правительство, может быть, это было бы значительно лучше.
Потому что если уж выборы не проводить в военное время, то почему не сделать то же самое, что сделал Нетаньяху. Показывает это типа «Мы тут за власть не держимся, мы тут для другого». Если нет выборов, должны быть какие-то другие регуляционные механизмы. Хотя я вообще не сторонник всеобщего избирательного права по сложным, далеко идущим стратегическим соображениям. Потому что, конечно, надо различать практический вопрос. А мы сейчас можем выбирать между демократиями и диктатурами и стратегический вопрос, о котором я неоднократно говорила, что всеобщее избирательное право рано или поздно кончается социализмом. И это не я говорила, а это говорил Джон Стюарт Милль. То самое, что и происходит на наших глазах, когда все преимущества рынка и демократии превращаются в свои противоположности и когда те люди, которые стали слишком богатыми, во-первых, не хотят воевать, а те народы, которые остаются бедными или какие-нибудь хамасовцы продолжают хотеть воевать. И те люди, которые стали слишком богатыми, в них образуются такие очаги вторичной варваризации, которые говорят: «А мы более бедные по сравнению с теми, кто самые богатые, поэтому давайте нам нашу долю».
А что касается Израиля, то я восхищаюсь, прежде всего, тем, как он ведет войну. Потому что во время войны всегда существует страшное искажение перспективы, особенно в демократических обществах, когда очень легко поддаться патриотической истерике, когда он легко кричать, что вот твой враг, а мы тут воины света, а это воины тьмы, и это начинает нарастать как снежный ком. И война в демократическом обществе по определению являются противоположностью войны в рыцарском обществе, когда к противнику имеют уважение.
И мне всегда казалось до войны между Израилем и ХАМАСом, что уважение к противнику, его не может существовать, если противник не уважает тебя. Кто начал не уважать, тот и виноват, грубо говоря.
Кроме того первой жертвой войны всегда является правда. Потому что люди начинают натягивать на себя кафтан и Путин начинает рассказывать, что Мариуполь разбомбили сами украинцы. Это в современной войне, в которой есть ненавидимая мною компонента. Называется информационная война. А информационная война — это люди, которые сидят в тылу, которые боятся ехать на фронт, из-за этого они чувствуют свою ущербность. Из-за этого они начинают разгонять истерику, начинают врать, в том числе, собственному народу, загоняют этот народ в ситуацию, когда он отрывается от действительности и когда непринадлежность к этому коллективному мнению толпы начинает называться изменой Родине.
Это наблюдается, например, очень конкретно в России. И я совершенно потрясена что этого в Израиле нету. Соответственно я абсолютно потрясена, когда израильские солдаты застрелили трех заложников, которые сумели сбежать от ХАМАС. Представьте себе, как во многих других культурах — не будем показывать пальцем, во многих других воюющих странах, конечно, списали бы на врага. Чего уж там. Нежели можно давать пищу пропаганде противника? Давайте скажем, что их застрелил ХАМАС. Там же все это было не на пустом месте. В этих заложников стреляли не потому, что такие глупые израильские солдаты, что идут три заложника, подняли руки вверх, кричат на иврите — в них стреляют. Нет, это произошло потому, что хамасовцы много раз использовали якобы безоружных, якобы гражданских людей для того, чтобы подобраться поближе к израильским позициям, нарушая правила игры, позиционируя себя как гражданских, открыть огонь.
И более того сами израильтяне много раз против себя нарушали эти правила войны. Например, буквально за неделю перед этими тремя заложниками была история, когда ночью услышали израильтяне, что что-то шуршит на позициях противника, и вместо того, чтобы открыть огонь подождали, пока оно до них добралось. Это была босая 4-летняя девочка палестинская из сектора Газа, которую боевики послали таким образом разведывать позиции израильтян. Ей перевязали ножки, отправили к матери. Ну, мать, наверное, ее отправит для вторичного использования.
И почему израильтяне признались? Ровно потому, что после этого, учась на своих ошибках, каждому солдату выдали инструкцию, что надо учитывать тот факт, что это могут быть не только террористы, позиционирующие себя как мирные жители, но это могут быть и заложники.
Была история с несколькими израильскими солдатами, которые после зачистки забежали на минарет и прошли оттуда… Так их сняли с минарета, их посадили под арест. Их будут судить. Какое у них самое страшное наказание? Что их не пускают воевать. Вот их товарищи воюют, а их не пускают воевать.
И этот уровень честности с собой и с народом, он вызывает высочайшее уважение, потому что в любой войне крыша едет. В любой войне возникает страшное желание расчеловечиться, особенно в войне, в которой участвуют крупные людские массы. И в любой войне так приятно… Человек вообще любит врать о себе, а тут у него еще есть такой великолепный предлог.
Вот, условно говоря, Путин все время врет. И у него же это был один из главных механизмов проигрыша им войны особенно на первом этапе. Потому что если вы начинаете врать, то вы врете не только в одной информационной войне. Во-первых, врут подчиненные начальнику, что они выполнили то, что сказали, хотя на самом деле не выполнили, тогда в этом информационном процессе, в котором в армии должны побеждать те, кто выполняет задание, просто побеждают те, кто отчитывается в то, что они их выполнили. Вам всегда легче соврать, что вы это сделали, чем это сделать. И, соответственно, это ведет к проигрышу в войне. Но как же это приятно сказать, что ракета в Константиновке — да нет, это путинская ракета, потому что сколько путинских ракет попало по Украине, давайте еще запишем не него и эту.
Вот еще раз повторяю, что меня абсолютно поражает в Израиле. Обратите внимание, в результате действий Армии обороны Израиля сейчас есть довольно потрясающая вещь, которая заключается в том, что огромное число израильских арабов, которые живут на территории Израиля, сейчас впервые многие начали ассоциировать себя с Израилем, а не с арабским миром. Они стали говорит: «Мы израильтяне, прежде всего». То, что происходит, их кардинально не устраивает.
И Израиль, в частности, удержался от этого великого соблазна сказать, что все арабы не такие, все палестинцы не такие. Это совершенно не мешает вести боевые действия.
Я понимаю, что это война совсем другая. Тут надо иметь в виду, что Израиль выигрывает эту войну. А когда ты выигрываешь войну, даже если это очень тяжелая война, это очень поднимает дух.
А, поскольку война между Украиной Россией очень тяжелая окопная война, в которой обе стороны сейчас сидят в окопах, заполненных холодной, мерзлой водой и не могут высунуть голову наверх, потому что дрон летает, это конечно, как в 1916 году расхолаживает всех. А другого выхода нет, потому что из этого окопа никуда не вылезешь. Если вылезешь из этого окопа, допустим, для украинца и побежишь, то не будет Украины в конечном итоге. Путин не остановится. И других способов ничего сделать нету.
Мне кажется, что все равно очень важно во время войны всем сторонам говорит правду. Про Путина мы промолчим, потому что вся его война основана на лжи. Она началась с истории, что тут нет никакой Украины, и его встретят с цветами. Продолжилась история с Бучей, с Мариуполем, с системным использованием террора как средства запугивания населения и так далее. Но очень важно понимать, какие последствия имеют например, неоправданно радужные надежды для положения на поле боя.
Скажем, если бы Украина стала в стратегическую оборону раньше — я имею в виду не то, что войска оборонялись, а что гражданская власть приказала бы оборудовать серьезные линии укрепления и выделила бы на это деньги, то и частично остановка на фронте была бы другое, и количество жертв, например, с украинской стороны было бы меньше, потому что одно дело, когда вы держите оборону в наспех вырытом окопе, а другое дело, когда у вас выстроена долговременная стратегическая линия обороны, там и посуше и потеплее и даже жертв меньше.
Потому что если в условиях современной войны, того, что происходит сейчас на линии фронта между Россией и Украиной рассказывать в несбыточных надеждах что с одной, что с другой стороны, то это небезобидная вещь. Это безобидная вещь для получения лайков. Это небезобидная вещь, когда речь идет о жизнях солдат.
На этом ваша покорная слуга заканчивает свои речи. Всего лучшего, до свидания!