«Код доступа»: Скайнет и демократия
Путин прекрасно учел свои военные ошибки и преобразил армию. Более того, Путин преобразил российскую экономику. И американским чиновникам, демократически избранным, понадобилось 9 месяцев на то, чтобы передавать Украине оружие, чесать свои затылки, а Путину-диктатору понадобилось гораздо меньше времени для принятия абсолютно радикальных решений…
Ю.ЛАТЫНИНА: Добрый день, господа! Это Юлия Латынина и «Код доступа», как всегда, по субботам. Подписывайтесь на наш канал, делитесь ссылками на этот эфир, ставьте лайки. Поддерживайте нас на Patreon и PayPal.
Обязательно задавайте вопросы. И я начну с очень печальной вещи. Мы перейдем потом к статье Washington Post, грандиозной, большой статье о том, почему провалилось украинское наступление. Эта статья — часть маневров, которые мы видим, что внутри Украины списывают вину Зеленский на Залужного, разбираются. Это естественно и неизбежно, когда наступление провалилось, а оно провалилось, будем говорить прямо. Соответственно у победы тысяча отцов, а поражение — сирота. Все начинают разбираться, кто виноват.
Так же американцы спихивают ответственность на Украину. Вообще, конечно, надо понимать, что Украина становится из актива пассивом в американской политике, и это еще даст о себе знать.
Но прежде, чем говорить об этой статье не столько, почему не удалось наступление… Я вот все время придерживаюсь этой точки зрения, я напоминаю, что Залужный на самом деле не наступал. Он попробовал 4 дня наступать, как на него давили политики, как из Киева, так из США. После этого, как говорится в этой статье, ушел со связи. Он понял, что это наступление будет означать конец украинской армии. Что оно будет означать, мы видим по тому, как наступала российская армия под Авдеевкой. И там Путин потратил 50-тысячную группировку, так что он потратил под Авдеевкой все резервы, а Украина, в первую очередь, потратила под Авдеевкой неприкосновенный запас снарядов. Так что теперь там тоже тупик.
Что видно, из классического наступления в этой новой войне, в которой беспилотники побеждают артиллерию, — это будет один из главных выводов, который я вам хочу сказать, — в которой беспилотники начинают доминировать над артиллерией, не говоря о том, что они доминируют на поле боя? 70% российской бронетехники под Авдеевкой были уничтожены беспилотниками, остальные были уничтожены минами. Не артиллерийским огнем.
Вот артиллерия — бог войны, как якобы сказал Сталин. Эта сталинская фраза очень популярна. Вот артиллерия на наших глазах перестает быть богом войны. Артиллерия была вначале очень важна. Все говорили: «О, это война артиллерии!» И, действительно, я просто помню, как под Попасной, когда российские вагнеровцы вынесли украинских солдат, люди, которые в этот момент находились в госпитале, контуженные мне говорили, что «у нас всё кончилось». Потому что американцы ничего не присылали тогда еще. Это был как раз тот момент перед поступлением новейшей техники… не новейшей — «трех семерок», «трех топоров» на фронт. И, соответственно, просто у Украины кончились все снаряды. Они говорили: «У нас последний «Джаевелин» улетел, броня кончилась, ничего нет. Буквально через неделю тот же контуженый человек, у которого прибыла новая партия раненых в госпиталь, и это были раненые, которые уже видели, как действовали американские «три семерки», они были в полном восторге. Они говорили — ну всё! И эти «три семерки» стали выносить российские артиллерийские склады. Дальше пришли «Хаймарсы». Еще больше нарушалась российская логистика.
И вот что такое было «три семерки» тогда? Бог войны. Что такое «три семерки» сейчас? Это пища, еда для «Ланцета». «Три семерки» не может уехать… То есть теоретически может. Не обязательно же «Ланцет» прилетит. В принципе, она выпускает снаряд. Его засекает контрбатарейка. Скорей всего этот снаряд выпущен даже не просто так, возможно, что едет какая-то российская бронетехника и, соответственно, по ней бьет снаряд. А российская бронетехника пущена как приманка. Соответственно, в этот момент летит «Ланцет», засекает контрбатарейка, откуда вылетает этот снаряд. Пока «три семерки» уедет с поля боя, ей это прилетает. То же самое… Он, конечно, довольно быстро отстреливает и ползает по полю, но он на гусеницах, поэтому он ползает. Конечно, есть артиллерия, на которую не действует правило, например, «Арчер», самоходная артиллерийская установка. Причем она отстреливает свои снаряды очень быстро. У нее такой барабан, она их всех отстреливает мгновенно. И пока они еще в воздухе 40 секунд, она уже дала по газам, потому что она на колесах, и она уже уехала.
И, соответственно, видим, что колесная техника, которая может очень быстро менять свое местоположение, в этой войне абсолютно доминирует над гусеничной, потому что гусеничная ползает не очень быстро. А «Ланцет», он чем отличается от снаряда — он может посмотреть, куда оно уползло, потому что оно уползло не так далеко. Это, собственно, главное отличие дрона от снаряда. Потому что снаряд не может менять свое направление, если это обычный снаряд, который стоит 5 тысяч долларов. Если он Excalibur, он, конечно, немножко менять, но, во-первых, его нельзя повернуть обратно. А, во-вторых, он безумно дорого стоит. А беспилотник стоит очень дорого.
И если вы спросите, а как это фантастическое развитие дронов, которое привело к тому, что дроны уже и пушки выносят и технику выносят и гоняются за индивидуальными солдатами, и 70% российской бронетехники подбито дронам под Авдеевкой. А ведь это у России больше дронов, чем у России. Как же большие взрослые дяди, эти американцы проморгали всё это развитие? Потому что фундаментальная вещь, которая происходит на наших глазах, заключается в том, что самый дешевый снаряд, самый глупый, самый тупой, который точно не целится, стоит 5 тысяч долларов, а дрон, в принципе, если он дешевый, может стоить гораздо меньше.
И поэтому, собственно, и проморгали. А если у вас военный комплекс, да в мирное время — нафига вы будете делать дешевые дроны, если вы можете делать что-нибудь дорогое.
И всегда, когда дроны делали, считалось, что это какая-то эксклюзивная штука, что это офигительно дорого, что там масса всего, что оно штучное, очень дорогое. И то, что дроны начали развиваться в эту войну, они же начали развиваться, в первую очередь, потому что зубы были у ВСУ на полке. Они же развивались ровно из тех свадебных фотографов, которые еще 23-го февраля фотографировали с помощью этих дешевых гражданских дронов свадьбы. 24 февраля ночью позвонили, сказали, что Россия напала. 24-го утром они стоял на плацу, потому что они волонтеры, добровольцы, они тренировались. А уже к вечеру они с помощью этих гражданских дронов корректировали огонь украинской артиллерии и очень быстро начали привязывать какими-то веревочками, проволочками механизмы спусковые, которыми можно с любого дрона бросать гранату.
И самое главное, что все эти дроны были дешевые и очень дешевые.
И Валерий Залужный сказал, что война зашла в позиционный тупик, прежде всего, благодаря дронам. Потому что это не история с Первой мировой войны. Первая мировая война — это когда все сидели в окопах, артиллерия не давала вылезти. И этот позиционный тупик тогда был преодолен с помощью танков и боевых самолетов, которые снова вернули Второй мировой войне маневренность. А тут именно те самые танки и та самая бронетехника оказываются крайне уязвимыми перед дронами, как и личный состав.
70% техники, которому дали Залужному для наступления, он ее просто не пустил в наступление. Он ее просто сберег. Потому что ее бы иначе сожгли.
Залужный говорил, что чтобы преодолеть этот позиционный тупик, в который загнали войну новые существующие военные техники, нужен новый прорыв, он сравнил его с изобретением пороха.
Вот я сравню эту история с появлением дронов и с дальнейшим развитием дронов с другим крупнейшим военным переходом. Это с изобретением меча. Я напомню, что меч были изобретен в конце бронзового века. Я сильно упрощаю процедуру изобретения, потому что некоторые мечи появились раньше. Но массово применяться и изготавливаться он стал в конце бронзового века, чем, собственно, конец бронзового века и вызвал. Он применялся варварами, которые назывались тогда «народы моря». Это были, вероятно, индоевропейцы, вышедшие с другой стороны Средиземного моря. И уничтожил этот меч практически все цивилизации бронзового века, которые жили с южной стороны Средиземного моря, а также на с островах Крите и Кипре. Правда, их-то он уничтожил раз пораньше.
И уничтожил, потому что тогда это были гигантские дворцовые цивилизации, которые познали радости дворцового социализма, то есть это были гигантские дворцы, в которых были сосредоточены все ремесла, промышленность. Практически это был такой государственный социализм, где частная собственность, конечно, существовала, но на достаточно птичьих правах. И где сражались, в основном с помощью очень трудных в изготовлении колесниц, тех самых, которые воспел Гомер, хотя он ничего не понимал, как они действуют, потому что к его времени они уже перестали быть важным инструментом в бою.
Колесница — это была очень престижная штука. На ней ездили знатные воины, которые жили во дворце, получали от него большое содержание, иногда, наоборот, имели какие-то свои фьефы.
Колесница, как и в феодальные времена рыцарских доспехов была очень дорогим оружием. Соответственно, ее изготавливали в мастерских дворцовых иногда много лет.
И, наверное, тем народам моря, которые приезжали на утлых лодченочках грабить богатые цивилизации, им, наверное, хотелось иметь колесницы, но у них просто денег не хватало, как выяснится. Поэтому они стали изготавливать мечи. И этими мечами уничтожили цивилизации бронзового века.
Вот эти маленькие дроны мне очень напоминают ту функцию, которую в свое время, действительно, играли мечи. Потому что вот есть гигантские колесницы, они же танки, а сейчас пришло нечто маленькое и дешевенькое.
И уж коль скоро я заговорила о дронах, я уже и договорю. Потому что совершенно очевидно дальнейшее развитие. Оно заключается в том, что сейчас есть два очень узких места у дрона. Одно заключается в том, что дрону нужен дроновод. Соответственно, один человек — один дрон. Это тоже можно преодолеть. Потому что запускают стаи дронов. Но, тем не менее, я, честно говоря, не представляю, каким образом… Дрон еще может лететь стаей, а поражать цель он совершенно точно стаей не может.
Вторая вещь заключается в том, что пока у дрона есть дроновод, у дрона есть связь — связь может быть заглушена с помощью РЭБ. Это на самом деле не так просто, как кажется. Потому что если много дронов, то, как правило, РЭБ везде не успевает.
Тем не менее, РЭБ может прервать связь между дронами, даже если этот дрон потом вернется к дроноводу, он не выполнит задание. И совершенно понятно, что дальше. Дальше — камера, небольшие мозги у дрона. В этих мозгах происходит сверка картинок, которые заложены в памяти дрона с тем, что он видит в камеру и дрон принимает сам решение, искусственный интеллект, что эта картинка похожая.
Это, конечно, не очень простая история, поэтому проблема распознавания… Я даже тут не успела изучить досконально вопрос. У меня есть какое какие интересные истории, которые мне написали.
Конечно, это все не так просто. Проблема распознавания дроном различных объектов, она, конечно, более даже сложна, чем проблема «Теслы», которая едет и распознает объекты. И на самом деле «Тесла» и «Мерседес», они с искусственном интеллектом без водителя довольно давно могли бы поехать, если бы не разные юридические проблемы, связанные с тем, что если «Тесла» кого-то собъет, то кто будет за это отвечать?
Понятно, что такая же опасность есть при применении дрона. Но тут жаловаться никто не будет. Представьте, что летит чей-то дрон и уничтожает за линией фронта свою собственную группу разведчиков или специальных операций. Ну, дружественный огонь — 20%. Даже сейчас войска Израиля, которые обладают идеальной координацией, когда они действуют в Хан-Юнисе и в Джебалии, они несут достаточно серьезные потери от дружественно огня, потому что это всегда происходит на современной войне, жаловаться никто не будет.
Так что к вопросу о скайнете, скайнет, не скайнет, а искусственный интеллект — вот мы думали, что он будет в виде чата GPT, а он совершенно очевидно на горизонте, будет связан с дронами.
Как дроны остановить? Мне кажется, что РЭБ — это не очень серьезная история, потому что если дронов много, то кто-то РЭБ всегда облетит. Есть, конечно, такие дроны, на которых РЭБ не действует, но тогда эти дроны дорогие. А я сейчас говорю о другой составляющей — не когда дроны дорогие и за счет этого могут все облететь. Это как раз те дорогие дроны, которыми с большим удовольствием занимались ВПК развитых стран.
Но тут главное — дешевизна. В некоторых ситуациях дешевизна гораздо важнее, чем высокое качество несбиваемого дрона.
Так вот массовый дрон преодолевает РЭБ за счет того, что много дронов падает, а другие летят дальше. На самом деле, конечно, такая штука, которая может все это преодолеть, это, как ни странно, лазерная пушка. Израильтяне тоже пытаются ее достаточно быстро сделать, потому что, видимо, понимают опасность от дронов.
Трудно сказать, как это будет действовать на поле бой. Но, в принципе, эта штука, действительно, очень дешевая, точная. И если можно будет как-то на поле боя организовать защиту энергетического источника, который ее питает, то это может быть хорошим решением, потому что, собственно, почему лазерные пушки получают перспективу — не потому, что произошел какой-то внезапный скачок в деле развития лазеров и вдруг появились мощные боевые лазеры, способные, как в космических операх разрезать космические корабли на расстоянии световой секунды, на, наоборот, потому что цели стали очень маленькие. Лазер ничего не может поделать против боевого самолета, даже если он в нем проверит дырочку. А маленький дрон лазер да, конечно, мину даже способен сбить.
Я сказала вещь очень важную, что дроны не запускались в развитых страна ровно потому, что они дешевые, судя по всему. И то, что мы наблюдаем на наших глазах, мне кажется, это более серьезная вещь, чем провал наступления на Украине, более серьезная вещь, чем то, что Украине в последнем пакете помощи Германия дала 250 снарядов, что выглядит абсолютно издевательски. Что выглядит, как толстый намек на то самое, о чем написала газета Bild, что существует между Германией и Америкой план принудить Украину к заключению перемирия. И это будет сделано не словесными намеками, а просто, если оставят Украину без снарядов. 250 снарядов. Я, конечно, сказала, что артиллерия теряет свое значение, но не до такой же степени.
Самое главное, что мы наблюдаем — это провал демократии. Провал системы всеобщего избирательного права, в принципе. За 30 с лишним лет, прошедших после развала Советского Союза, когда Фукуяма написал свой «Конец истории», когда все сказали: «Ах, как офигительно хорошо! Система всеобщего избирательного права и рынок победили». Но, собственно, тревожные звоночки были уже до этого. Но после этого все мыши пустились в такой пляс, что в течение 30 с лишним лет система была абсолютно разломана. И мы увидели два варианта ее поломки.
Первое: когда всеобщее избирательное право вводить в бедной какой-нибудь африканской стране. Ну, там, как было сказано про Родезию: Африканская демократия — это один человек — один голос — один раз.
И, собственно, в бедных странах немедленно начинают побеждать диктаторы, которые говорят: «Ребята, вас обидели, вам все должны. Вас угнетали, вы были колонией, из вас вытащили все соки. Вы думаете, почему вы такие бедные? Это потому что они богатые и успешные.
И это долгое время происходило на периферии, и очень было модно думать, как думают сейчас в американских университетах и сейчас, что, может быть, Африка бедная, потому что колониализм, это потому, что мы, белые люди виноваты.
После этого завелась другая страшная проблема. Оказалось, что при всеобщем избирательном праве внутри процветающих демократий образуются специфические группы избирателей, которые говорят: «Мы обижены, нам все должны». Это, как в Европе, могут быть большие группы мигрантов, которые говорят, что «мы бедные, потому что нас колонизовали». И, казалось бы, они должны остаться в тех странах, в которых они обрели свободу от колонизаторов, но они почему-то упорно едут туда, где имеют место быть проклятые колонизаторы и там начинают качать права и говорить: «Мы бедные, нас колонизовали».
Или это всякие Black Lives Matter. В этом смысле большое количество левых политиков, в Америке это, конечно, Демократическая партия, начинают раскачивать эту тему. Они специально увеличивают количество групп, которых они называют меньшинствами, которые, как правило, являются меньшинствами, со словами: «Ребята, вас обидели, вам должны». Эта коалиция меньшинств — например, угнетенных всеми женщин, людей с другим цветом кожи, латиносов, трансперсон — глядишь, с миру по нитке, а вместе получается большинство. И, оказывается, внутри страны возникает большое количество групп, которые считают: «А зачем нам зарабатывать деньги, если все, кто зарабатывает деньги — это нехорошие люди, которые у нас на самом деле деньги украли.
И, оказывается, что при системе всеобщего избирательного права умножение числа таких групп неизбежно, потому что этим занимаются политики. Они специально умножают этих людей, которые будут за них голосовать. И людей, которые хотят отнять у тех, кто занимается работой всё, кроме, собственно, их работ.
И мы видим, как в богатых демократиях, если раньше, в 19-м веке было привилегированное меньшинство, которое было, может быть праздный класс, которое, действительно, забирало… не совсем то, что производил пролетариат, но близко к тому, потому что распределение богатств было крайне несправедливо, то сейчас мы видим другую ситуацию, когда есть меньшинство, которое работает, а привилегированное большинство, которое не работает, так или иначе, забирает у него всё в виде налогов.
Эта система на наших глазах доламывается, начинает уступать место диктатурам. Не обязательно Путину и даже скорее не Путину, хотя Путин оказался просто… он, скажем, делает выводы из своих собственных неудач. Вот все смеялись над Путиным, в том числе и ваша покорная слуга, все говорили, что Путин не умеет учитывать свои ошибки. Путин прекрасно учел свои военные ошибки. Путин преобразил армию. Более того, Путин преобразил российскую экономику на принципах военного кейнсианства. Путин обошел санкции. Как тут у нас сказал замечательно Алексашенко, что санкции вводят европейские чиновники, а обходят их бизнесмены.
Когда нам говорят: «Почему украинское наступление не удалось?» И вот Washington Post пишет, что не тогда начали, не то сказали, не туда пошли. Украинское наступление не удалось, потому что Путин преобразил российскую армию. Российская армия стала совершенно другой. И американским чиновникам, демократически избранным понадобилось 9 месяцев на то, чтобы передавать Украине оружие, чесать свои затылки, а Путину диктатору понадобилось гораздо меньше времени для принятия абсолютно радикальных решений.
Скорость принятия решения у Путина в диктатуре оказалось на порядок выше, чем при всеобщем избирательном праве и демократии, которая, в том числе, стала бюрократией.
Из этого следуют очень страшные вещи, потому что когда начиналась эта война, она начиналась как война диктатуры против демократии. И получается, что очень возможно, что диктатуры системно выигрывают. Это, конечно, касается не только Путина, это касается Си Цзиньпина, это касается Эрдогана. Потому что мы снова вступаем в мир, где войны имеют значение, где территории имеют значение.
Потому что вспомним, что случилось с миром, Европой после Второй мировой войны, особенно после распада Советского Союза. Они были разделены на кучу маленьких государство. Вы не задумывались когда-нибудь, почему? Почему Сталин при Ялтинско-Потсдамской одобрил разделение Европы на кучу маленьких государств? Да очень просто: чтобы Советскому Союзу было удобнее есть их по одному. Потому что такие маленькие государства в 19-м веке не выдерживали, должны были объединиться в более крупные сообщества.
Дальше Советский Союз вместо того, чтобы съесть их по одному, сам распался как по дырочкам. Потому что Советский Союз же бы как устроен? Когда он создавался в 20-е годы, почему он был Союз Советских Социалистических Республик? Чтобы присоединять какую-нибудь Баварскую социалистическую республику, Польскую социалистическую республику, Уругвайскую социалистическую республику. И так до самого конца, пока тот самый мир, который изображен на его гербе не станет весь единым, социалистическим. Не мое, кстати, сравнение. Сравнение Виктора Суворова замечательного.
Дальше оказалось, что хотел, как лучше, а получилось, как всегда. По тем самым перфорационным дырочкам, по которым социалистические республики были внутри Советского Союза, он и распался. И распался в достаточной степени случайно.
И дальше оказалось, что все гарантии, которые были в этом мире, которые были просто на бумаге и не подкреплялись силой оружия, потому что было решено, что демократии друг с другом воевать не будут. Демократии друг с другом воевать не будут, это правда, но с ними будут воевать диктатуры.
Я напомню, что всеобщее избирательное право — я много говорила в других своих лекциях, послушайте наш стрим про неэффективные армии, что как устроена армия — так устроено общество, — в значительной степени всеобщее избирательное право вы этом смысле было продуктом Первой мировой войны, где все люди воевали, практически все в взрослые мужчины были военнообязанные и после того, как вы такое гигантское количество людей послали в окопы, естественно, когда они из окопов вернулись, они сказали: «Ну, кто воюет, тот и голосует».
Сейчас ситуация немного другая, потому что на самом деле тотальной войны в мире нету. Более того, общество постизобилия — и Путин этим пользуется — устроено так, что, оказывается, можно военную промышленность использовать для военного кейнсианства, то есть для перезапуска экономики, что, собственно, и произошло в России. Потому что, оказывается, что люди, которые были очень бедные в депрессивных регионах впервые стали получать деньги, которые позволяют им перейти в средний класс, если они пойдут в армию, если, конечно, останутся живы. У всех остальных, причем не только тех, кто делает снаряды, подросли зарплаты, потому что стала большая конкуренция на рынке труда.
Плюс оказалось, что те люди, которые в системе избирательного права, будучи лишними, получают пособия и составляют эти группы обиженных, они говорят: «Нам все должны, поэтому нам чего-то дайте». И проще им дать, чем что-то с ними делать. Вот в диктатуре они используются в качестве пушечного мяса. И вся эта штука едет вперед совершенно на других принципах, чем ехала во время Второй мировой войны, когда война была тотальной, когда люди были или в траншеях или около станков в такой степени, что просто люди клали зубы на полку и голодали реально, потому что война поглощала слишком большую долю ВВП. А сейчас война, наоборот, действует как катализатор у Путина.
И ещё знаете мне тут вчера задавали вопросы типа об оттоке квалифицированных мозгов из России, а между прочим, кто будет писать программы для этого искусственного интеллекта вот сейчас? Если Путин не испортит это своими собственными силовиками, которые любой бизнес отбирают и которые любого учёного сажают за то, что он закон Бернулли сообщил письме по электронной почте своему приятелю в Австрии, потому что следователь который ведёт дело не знает что закон Бернулли всем известен, он считает что это что это государственная тайна открытая архангелом Гавриилом лично Путину. А тут её взяли и разгласили, — так вот если Путин это себе не испортит, то внутри России откроется высокотехнологический рынок, в том, числе для написания подобных программ.
И всё это накладывается на специфику принятия решений в демократиях. Ваша покорная слуга тут несколько раз говорила о том что мы наблюдаем в Украине очень тяжёлую картину сейчас внутри, потому что это картина — об этом нельзя не говорить, но с другой стороны я бы не хотела переходить на личности и говорить, что эти решения были приняты конкретно человеком, а другой человек на этом месте принял бы другие решения, — нет, это когда вы в демократии собираете лайки, потому что это задача современного политика собирать лайки, ищите быстрое решение, ищите голоса, вы заточены на то чтобы искать голоса. Посмотрите к чему это приводит всех современных демократов
Ну, например Байден поддержал Израиль. Он реально поддержал Израиль, он реально публично сказал, что Израилю будет дано столько времени справиться с ХАМАС, сколько надо, что после этого после этого рейтинги Байдена поползли вниз. Потому что все эти левые товарищи, которых мы видели на улицах кричащими, так и этих замечательных президентов MIT, UPenn, Гарварда, которых, когда спросили на слушаньях в Конгрессе, являются ли призывы к геноциду евреев харассментом и буллингом, ответили, что это зависит от контекста. Это зависит, конечно, от катарских денег, которые они получают, плюс от того, что тщательно культивируемая левая атмосфера в американских университетах, она связана с теми же демократическими феноменами, о которых я говорила, что если у вас есть большие группы обиженных, у вас также среди интеллектуалов есть постмарксистская мода, потому что интеллектуалы — это тоже очень часто люди, которые тоже очень часто обижены на бизнес, считают, что бизнес зарабатывает большое бабло, а я сижу, а я хотел бы быть властителем дум. И давайте-ка я расскажу большому количеству людей, что бизнес должен своим баблом делиться, потому что он делает что-то не то, он природу загрязняет, он атмосферу разогревает, он виноват в колонизации, замечательные автохтонные народы и так далее.
Так вот, как только у Байдена упали рейтинги, Блинкен приехал в Израиль и Блинкен потребовал, чтобы перемирие, которое заключил ХАМАС, когда передавали заложников, стало постоянным. Но, поскольку Израиль не Украина, поскольку у Израиля есть, во-первых, своя собственная промышленность, во-вторых, своя прекрасная армия, а, в-третьих, деньги, чтобы купить снаряды, если эти снаряды не поставят США, плюс Биби Нетаньяху понимает, что когда он остановит операцию, то вместо операции покатится его голова, то операция продолжилась.
Операция идет суперуспешно. Главный признак успешности — вот эти сдавшиеся боевики. Почему сдавшиеся? Потому что это вовсе не герои. Люди, у которых в методичках было написано, как грабить, резать и насиловать, а 7 октября они совершали акты немыслимой жестокости… Вот почему в армии запрещалось мародерство обычное и такого рода вещи? Потому что это разлагает армию. Потому что человек, который чувствует себя героем, когда он насилует и убивает во время насилия женщину, этот человек, как ни странно, не часто склонен жертвовать своей жизнью. Более того, поскольку быть боевиком ХАМАС — это образ жизни, и это престижный способ существования и просто никаких других способов существования в Газе нет, то далеко не все эти люди фанатики, несмотря на то, что им с трех лет промывали мозги и объясняли, как хорошо быть мучеников. И вот они вылезают и сдаются. И это очень важный показатель того, как идет операция.
Обратите внимание, что израильтяне ничего не рассказывают, нигде не хвастаются. Вот про Украину столько много было вещей, в которых пиар замещал реальность. И от этого пиара сейчас, собственно, Украина страшно и страдает. Потому что людям рассказывали, что «мы воины Света… граница 91-го года,.. Рашка сейчас развалиться…» И так далее. И залезли на такую высокую елку, что с этой елки сейчас очень сложно слезть, не обвалив свой электоральный рейтинг.
Еще раз: проблемы демократии. Системные проблемы демократии, не связанные с конкретным политиком, который рассказывал, что небо будет в алмазах, потому что всяких политик при всеобщем избирательном праве рассказывает, что небо будет в алмазах, иначе он не победит на выборах. Если он будет честным со своим народом, победит тот, кто рассказывает, что небо в алмазах. Тем более, во время войны, когда дополнительно у людей сносит крышу, рассказы про небо в алмазах начинаются с тройной силой. А потом, оказывается, что все стоят у разбитого корыта, а потом, оказывается, что рассказы про небо в алмазах не учитывали возросшее мастерство российской армии. И рассказы продолжаются, потому что с елки уже невозможно слезть.
Рано или поздно, конечно, елка эта с грохотом падает, потому что, оказывается, что есть задранные ожидания и лайки публики, которая уже просто сидит на этих лайках, как на наркотиках. Все думали, что Путин будет сидеть на фальшивой информации, как на наркотиках, а посмотрите, что происходит среди значительной части людей в Украине, которые до сих пор считают, что границы 91-го года — нам же обещали! И, кстати, очень много людей таких находится за пределами Украины и, между прочим, не собираются возвращаться. И они же понимают, что больше про 91-й год кричать, тем меньше вероятности вернутся в Украину. Так почему бы не обосновать себе окоп в Фейбсуке и оттуда не повоевать?
На фронте в это время происходит другое. Потому что в окопе люди имеют дело с настоящей войной. И они понимают, какую пропасть загоняют нереальные желания страну, и у них тоже руки опускаются.
И нам рассказывали в начале этой войны, помните, когда была путинская первая мобилизация, там гигантское количество россиян бегало от мобилизации, — все смеялись, какие они неухоженные, босые, рассказывали, как они не хотят воевать, что им нужно сдаваться, бросать оружие и так далее.
А сколько сейчас украинцев уклоняется от мобилизации? А вот эти самые военкомы, которые на допросах рассказывают, что они тысячу евро получали себе, а остальные отдавали наверх. И можно представить себе, сколько они пропустили через себя людей, и сколько людей дало им взятки, если эти военкома золотились.
Потом этих военкомов уволили, а потом оказалось, что они хотя бы работать умели. То есть они взятки-то брали, но они мобилизовали людей. А после этого темпы мобилизации упали.
Так вот, это же не проблема каких-то конкретных людей. Так устроено система демократии. А вот у Путина, у него свои тараканы. Но эти тараканы другие. Я уж не говорю о тараканах Си Цзиньпина.
Я возвращаюсь к Байдену. Как только у него рейтинги упали, Блинкен приехал израильтян уговаривать прекратить. А самое смешное, что Израиль, Биньямин Нетаньяху идёт до конца, потому что он понимает, что в тот момент, когда он остановит операцию, его сожрут. И более того, одна из самых диких вещей, которые сейчас вижу, это как практически все политики в Израиле стоят на низком старте и вместо того, чтобы обсуждать, что будет дальше, в секторе Газа, обсуждают то, что они завтра сделают с Беньямином Нетаньяху.
Хотя Нетаньяху, в отличие от Зеленского, сделал расширенный военный кабинет. Он сделал правительство национального доверия. И в той ситуации, в которую вступает Украина, мне кажется, это тоже единственный вариант. Потому что в существующей ситуации, если разногласия между реалистически настроенной армией и, скажем так, правительством, которое находится в плену представлений своих собственных избирателей и не может слезть с этой высокой ёлки, — если эти разногласия зайдут слишком далеко, то понятно, что просто Украине будет очень плохо. А если, не дай Бог, — я не думаю, что при каких-то условиях кончится военной хунтой, — ну если представить, что это кончится военной хунтой, то будет для Европы и Америки и, естественно, тут же первым предлогом для того, чтобы соскочить с помощью Украины со словами: «Да у вас и раньше была не такая хорошая демократия, она тут коррумпированная».
И вот когда в прошлый раз Ермак приезжал, Соединённые Штаты был на встрече со спикером Конгресса, который большой евангелист, и там были другие евангелисты, которые сказали: «А чего это мы послали помощь в Украину, а 30, куда-то потерялась? Мы же понимаем, что эти люди не случайно пришли на эту встречу. Если бы Украина побеждала, они бы не пришли. Не было бы такой встречи.
Так вот степень, при которой люди в системе всеобщего избирательного права оказываются зависимы от толпы или, точнее, побеждают те, кто умеют привлечь на свою сторону толпу. Она оказывается абсолютно страшной. На наших глазах и не выживаемой, когда речь идёт о мире, в котором снова начинаются войны.
А свято место пусто не бывает. Потому что как только начались все эти группы обиженных, так появились диктаторы, которые сказали: «А, пришёл наш черёд! Наш выход». Более того, появился тот самый глобальный Юг, появился мусульманский, гигантский, в несколько миллиардов, который в том числе переселяется в Европу, потому что там лучше.
А тут, понимаете, есть такая проблема. Это как с Римской империей. А Римская империя была только в двух состояниях: либо завоевывала, либо её завоёвывали. Вариантов нет. И в своё время, когда Римская армия завоевала город Карфаген. Они понимали, что рано или поздно один должен уйти. Европа в XIX веке завоевала бывшие части Римской империи, которые находились по ту сторону Средиземного моря в начале XX века. Она их завоёвывала в начале XX веке в тех странах, где сейчас эндемическая гражданская война типа Сирии, Ирака, типа Египта. Но в Египте нет эндемической гражданской войны. Но там, как мы видим по романам Агаты Кристи, копали замечательно английский археологи. И тогда на человека, являвшегося представителем прогрессивной цивилизации, глядели как на образец. Иногда его не любили, но на него глядели как на образец. И как говорил один из турецких просветителей, НРЗ, если они, ошибаюсь, его звали, «Что такое есть в Европе, что надо поменять нам в своём обществе, чтобы быть как они?»
Две мировых войны подкосили резервы Европы. И сейчас мы видим, что колонизация Востока сменилось колонизацией Востоком. Мусульманское население в европейских странах растёт. Это одна из главных причин, по которым многие европейские страны не решаются одобрять Израиль открыто. Хотя они понимают, что он ведёт их войну. И это сейчас настаивают на двух государствах для Израиля. Посмотрим, когда начнут настаивать на двух государствах для Ирландии или, скажем, для Франции.
Я же хотела рассказать про статью в Вашингтон пост. Эта статья, в которой пытаются все проблемы с украинским наступлением спихнуть с американцев на украинцев. В ней масса очень интересных подробностей. Но дело даже не в том, что в этой статье есть некоторые открытые передержки, например, американцы советовали Украине наступать в апреле. А ничего, что в апреле у Украины ещё не было вооружения? Потому что американцы поставляли вооружение гораздо дольше, чем преображалась российская армия.
Самое главное другое — что в этой статье нету жвух самых главных замечаний. Что главная причина провала наступления этого — возросшее мастерство российской армии И полная перестройка российской армии, российской экономики.
Второе: что принципиально изменилась война, и это связано с появлением ж:ронов. И Это констатация вообще отсутствует.
Я уж не говорю о третьей печальной вещи, о том, что мы видим системную проблему — общество со всеобщим избирательным правом, которая заключается в том, что даже перед лицом самой крайней опасности политики продолжают, вынужденные продолжать сражаться за лайки. А электорат лайки раздают тем, кто звонче всех обещают.
И меня, честно говоря, поразило Ликвидация Кивы. Чем? Потому что я подумала: Но это же такое очевидно политическое решение, чтобы заставить забыть украинскую публику о неудачах на фронте, с одной стороны. А с другой стороны, это решение может иметь очень серьёзные последствия для Америки. Потому та степень недовольства союзников Украины — она каждый раз подбрасывает ей новые предлоги — вот, например, ликвидация Киевы. Тем не менее, лайки оказываются важнее. Аплодисменты публики оказываются важнее стратегических соображений.
Я могу вам привезти другой пример. Ещё более печальный. А вообще, как оказалось, что ХАМАС и, более того, палестинская администрация вообще существуют?
Израиль разгромил всех врагов, которые на него нападали. Те государства, которые на него нападали, в конце концов, подписали с ним мирный договор, включая тот же Египет и Иорданию. И к началу девяностых была также полностью разгромлена Организация освобождения Палестины. Она потерпела множество военных поражений. И, казалось бы, израильским политикам можно было начать ту же самую Иудею и Самарию, сделать с её арабским населением абсолютно то же самое, что произошло с арабским населением внутри Израиля. Потому что арабское население внутри Израиля — 2 млн человек пользуется всеми правами демократической страны. Хоть я только что на демократию в бочку катила, но факт, что Израиль является демократией и единственным местом, где арабы живут демократической стране, пользуются всеми демократическими правами — это Израиль, где полноправные граждане Израиля арабские, которые не убежали в сорок восьмом и шестьдесят седьмом году.
Так вот, это происходит потому, что вокруг государства Израиль, а внутри него есть арабская деревня. И даже если в этой арабской деревне есть какие-то люди или какие-то имамы, которые не очень любят евреев, то им, как правило, не страшно. Они не опасны для окружающих.
То же самое можно было сделать Иудеей Самарией фреймворк, внутри которого были небольшие арабские анклавы, перемежающиеся израильскими поселениями и внутри израильской инфраструктуры. Эти люди жили бы гораздо лучше, чем они живут сейчас, когда их с трёх лет, в том числе на территории Палестинской автономии, обучают, как хорошо убивать израильских граждан.
Но ведь какая проблема. Израиль же демократия. А политику нужен быстрый результат. А такая система, она требовала филигранной работы в течение десятилетий. А тут можно было выйти к избирателю и сказать: «Ребята, мы тут достали Ясира Арафата из Туниса, он теперь нам все построит.
И у Путина был такой Ясир Арафат, который называется Рамзан Кадыров. Когда Путин понял, что у него проблемы с Чечней, он взял такого Кадырова и делегировал ему все права в Чечне типа разбирайся сам. Но при этом Кадыров все-таки подчиняется Путину.
А в демократическом обществе, естественно, Ясир Арафат и его преемники очень быстро вышли из-под реального контроля демократического общества, потому что у демократического общества нет таких инструментов, чтобы контролировать своих, условно говоря, рамзанов кадыровых и своих иродов великих.