«Код доступа»: Что с десантом в Покровске? Нельзя деблокировать город двумя вертолетами. Антиготтентоты

Юлия Латынинапублицист, писатель

Решения европейских чиновников абсолютно нерациональны. А это, на самом деле, в войне очень плохо, потому что ровно та сторона, которая является наименее рациональной и которая меньше себя отдает отчет в реальности, она обычно войну и проигрывает…

Подписаться на Yulia Latynina

Поддержать канал Latynina TV

Купить книги Юлии Латыниной на сайте «Эхо Книги»

Ю. ЛАТЫНИНА: Добрый день, господа. Это Юлия Латынина. Это «Код доступа». Не забывайте на нас подписываться, не забывайте делиться ссылками, не забывайте ставить лайки. Меня просили сделать вторую часть Моисея. Вот вам вторая часть Моисея. Она у нас есть на канале. Смотрите, радуйтесь. Я дезинформировала, кстати говоря, в этой части, когда сказала, что моя книжка «Сотворение Бога» продается в России. Нет, уже не продается, потому что там сложности с иноагентами.

В этой, кстати, связи у меня есть к вам вопрос. Потому что, как я уже сказала, я дописала хорошую новую книгу из Вейского цикла – продолжение «Инсайдера». Поскольку она сейчас не может выйти в Россию, то у меня к вам вопрос, что вы мне посоветуете сделать. Я, откровенно говоря, склоняюсь просто к тому, чтобы выложить в интернете, потому что не хочу заморачиваться со всякими мелкими этими эмигрантскими историями.

Естественно, самое важное, с чего я хотела начинать, и понятно, что самое важное, что происходит на этой неделе, это то, что происходит в Покровске. Не только в Покровске, но и по всей линии фронта, где идет большое российское давление, где есть большие российские успехи.

Обратите внимание, что Трамп совершенно перестал что-нибудь говорить о том, что необходимо помириться, потому что чрезвычайно глупо это говорить, когда одна сторона наступает.

Да и даже Европа, которая выдвинула было эти свои 12 удивительных предложений, из которых следовало, что Россия во время наступления должна немедленно остановиться и выплатить репарации (но это чтобы легче было украсть 300 миллиардов долларов), даже Европа как-то вот на этом уже не настаивает. Потому что понятно, что в тот момент, когда в тумане войны не совсем понятно, что происходит, но видно, что происходит что-то очень нехорошее для украинских войск… Насколько нехорошее, мы сейчас обсудим. Хотя там всех цыплят будут считать по осени.

Вот я как раз хотела говорить о Покровске. Но то, что начало случаться сегодня, меня совершенно потрясло. Потому что мое утро началось с того, что я увидела два ряда противоположных сообщений с российской и с украинской стороны. Сходились они в одном, что Украина высадила в Покровске десант, причем с двух вертолетов (вертолеты Black Hawk). Как будто десант с двух вертолетов может остановить наступление нескольких бригад.

И дальше с российской стороны я увидела, что Минобороны объявляет, что десант уничтожен, и кадры, которые нам говорят, что это вот то, как это случилось. На этих кадрах видно, что с беспилотника наблюдают за прилетом одного вертолета. Сразу обращаю ваше внимание, что кадры относятся только к одному вертолету, про второй вертолет никто ничего не знает. Видно, что из него мгновенно разбегаются десантники. Эти же кадры демонстрируют нам и по украинским каналам как признак успешной высадки.

Дальше – следующие кадры. Из них следует, что вот этих людей, профессионалов своего дела, которых не один десяток лет выращивают и тренируют, просто перестреляли сразу после высадки с воздуха как хотят. И обращаю ваше внимание, что вот очень подробная роспись есть, когда, где, как это произошло. Вот те кадры, которые показаны, что, дескать, в 0:16 удар первого дрона в точности в таких координатах и в 0:23 удар второго дрона в точности в таких координатах. В 0:29 уже дроны не в поле, а дрон залетает в здание, где кто-то прячется, и там тоже наносит удар. Это очень страшные кадры. Еще раз повторяю, на этих кадрах, если они относятся действительно к этому вертолету, там люди только с одного вертолета.

Их полностью игнорирует украинская сторона. То есть не говорит, что это неправильные кадры. Украинская сторона или близкие к ней какие-то СМИ, вот я даже не поленилась, зашла на Current Times, там показывали кадры удачной высадки с вертолета Black Hawk, рассказывали, что это прям какая-то героическая контратака, что чуть ли не Покровск отбит, рассказывают, что операцией командовал лично Буданов.

И я, конечно, здесь в затруднении, потому что, с одной стороны, мне очень сложно представить себе, как вот эти кадры охоты с дронов можно так быстро подделать. С другой стороны, поскольку я не осинтер, я подожду решение осинтеров Руслана Левиева. Хотя одновременно я понимаю, что если эти кадры подлинные, но украинская сторона их не признает, она делает ровно это затем, чтобы то кошмарное впечатление, которое было у меня, и таких, как я, чтобы оно нанизалось на «а может быть, это все-таки подделка, может быть это все-таки неправда, давайте подождем», а когда подождем, впечатление рассеется.

Но еще раз повторяю, в любом случае вертолетов было два. И, соответственно, российские паблики показывают историю только одного вертолета, если это подлинная история. Но можно сказать, безотносительно этих видео, хотя именно эти видео производят самое страшное впечатление, что двумя вертолетами город не разблокировать.

Я еще неделю назад говорила, что небо контролирует Россия, что всю логистику контролирует Россия, что дроны на оптоволокне бьют на 50 километров. В этом смысле эта ситуация в корне отлична от Бахмута и Авдеевки. Потому что я вам напоминаю, что до сей поры в этой войне никогда никто еще не сделал котла ровно по той причине, что когда у вас чрезвычайно небольшое количество людей находится на земле, то невозможно крупной сетью ловить мелкую рыбу. Поэтому не получались котлы на этой войне. И, соответственно, каждый раз украинские солдаты, даже когда их выталкивали с занимаемых позиций, они большей частью просачивались, иногда теряя значительное какое-то количество в дороге.

Но в ситуации, когда вы контролируете впервые за эту войну воздух, причем ровно так, как это показывает это видео, и когда вы это делаете на расстоянии до 50 километров, высаживать 18 или сколько там человек с двух вертолетов навстречу наступающей группировке в 10 тысяч, которые имеют господство в воздухе, это посылать их на смерть. И когда посылают два вертолета остановить наступление, еще раз, вне зависимости от кадров, не надо видеть видео, чтобы понимать, что дело, значит, очень плохо, потому что фактически профессионалов послали на смерть ради возможности рассказать то, что нам сегодня рассказывала украинская сторона.

В общем, при этом незримо повисает в воздухе слово «обвал фронта». Теоретически обвал фронта так и должен выглядеть. Хотя, разумеется, я сразу скажу, что никто не знает точно обстановки на земле и до чего все дойдет.

Да, это, сразу скажу, не первая такого рода самоубийственная операция в этой войне и с российской, и с украинской. Но вот для меня лично просто одно дело – знать, что такие провальные операции бывали, а другое – видеть вот это страшное видео. Хотя, еще раз, конечно, я подожду. Я не могу судить о его подлинности. И я не могу судить о том, что оно именно с этой операции. Я жду решения осинтеров.

Но вот я ровно неделю назад говорила, что все зависит от того, как будет развиваться ситуация в Покровске. И говорила о том, что довольно странно постоянное утверждение украинской пропаганды, утверждение лично президента Зеленского, что все хорошо, потому что такие утверждения работают против ВСУ. Они заставляют ВСУ оставаться в огненном мешке до того самого времени, после которого будет очень тяжело из этого мешка уйти, и придется или сдаваться в плен, или, что гораздо вероятнее, малыми группами пробираться по местности, которую полностью контролируют дроны. А чем это кончается, мы сейчас сможем видеть в большом количестве разных видео.

И вот это упорство Зеленского, оно повышает вероятность реального котла. Я не хочу сказать, что обязательно будет котел, но оно повышает эту вероятность. То есть это имеет вполне совершенно конкретные военные последствия. Но, конечно, если честно, мне просто даже в голову не мог прийти такой поворот, что вот решат останавливать это наступление двумя десантами с двух вертолетов.

Собственно, это все к тому, о чем я уже говорила и о чем я еще повторю, что все будет решаться на поле боя. И, в принципе, мы видим, что одна из главных проблем этой войны – что не все стороны, которые участвуют в этой войне, являются рациональными.

Рациональной является Россия, которая, естественно, развивает успешное наступление. Насколько оно успешное и насколько оно будет стоить России, это мы все увидим в ближайшие, наверное, несколько недель. Рациональными являются США, которые выписались из этой войны. Рациональным до определенной степени является президент Зеленский, потому что пока он воюет, он остается у власти.

Но вот всех менее рационально ведет себя Европа. Потому что теоретически Европе надо было бы выписаться из этой войны, как Соединенные Штаты, потому что Украина медленно, но верно – посмотрим, насколько медленно, но верно – проигрывает.

И, в общем, у Европы есть большое количество своих собственных проблем: мигранты, атомные электростанции, которые взрывает Германия, высокая цена на электричество, безумная банковская система, безумная бюрократия и так далее и так далее. В общем, вся ситуация, при которой вы берете деньги у тех, кто их зарабатывает, и отдаете их тем, кто их не зарабатывает, причем те, кто их не зарабатывает, получают уже больше денег, чем те, кто не работает, или, по крайней мере, сравнимое количество.

Но поскольку, с одной стороны, в Европе у власти, в большей части Европы, потому что Европа – это очень широкое понятие, понятно, что я не о Венгрии, находятся политики, которые свою политическую карьеру сделали со словами «да здравствует Зеленский, да здравствует свободная Украина», они сейчас не могут развернуться и сказать: «Слушайте, а вот тут какая-то странная история с компанией Fire Point, которая, оказывается, миллиард долларов получила в Украине на то, чтобы делать беспилотники. И вы знаете, эта компания раньше никогда не делала беспилотники, она организовывала какие-то концерты, причем близка к господину Зеленскому».

Или: «Вот вы знаете, тут какая-то странная компания с контрактом на миллиард долларов, который был подписан еще в 2022 году с каким-то оружейным магазином в США. Естественно, этот контракт не был выполнен. И вот видите, опять уголовное какое-то дело, – во всяком случае, расследование, насколько я понимаю, – да, разворовали деньги на строительстве укреплений. И вот тут вот мэра Труханова сняли. И вот тут вот ТЦК. В общем, короче говоря, мы думали, что мы тут за свободу, а тут какие-то такие странные люди, которые пользуются всем этим для какой-то коррупции и других нехороших вещей, для удержания власти. Короче говоря, мы выписываемся». И они не могут это сделать, потому что тогда, они считают, нанесен будет ущерб их политической карьере.

Кроме этого, как правило, европейские чиновники не принимают решения сами, а у них всегда есть большой штат, в котором любую бумагу пишет самый маленький помощник старшего дворника. А когда ты начинаешь свою бюрократическую карьеру и велят писать большую бумагу, например, о том, как остановить войну, то ты, естественно, пишешь не то, что находится в реальности, а то, что получит наибольшее одобрение от твоего босса. То есть ты пишешь наиболее безумные вещи.

И второе. Поскольку европейцы хотят забрать 300 миллиардов долларов, украсть у России и отдать их Украине, то они понимают, что эти действия будут иметь последствия совершенно трагические для европейской экономики, да, собственно, уже имеют, и для доверия к европейской экономике, и они хотят, чтобы кошка вылизала зад добровольно, чтобы Россия эти деньги просто так, добровольно отдала, отсюда в этой замечательной резолюции ПАСЕ, которая признает российскую оппозицию в том числе, этот удивительный пункт о том, что надо признать damage, который нанесен Украине, и выплатить.

А с какой стати будет Россия добровольно признавать репарации? Ну хорошо, крадите эти 300 миллиардов, а дальше будем решать вопросы в суде. Совершенно понятно, что не будет.

Ну и третье. Конечно, тоже из песни слова не выкинешь. На самом деле, если вы видите, в современной Европе вообще все современные левые активисты и бюрократы тоже, они занимаются делегированием права на ненависть, как правило, или каким-то меньшинствам, или, допустим, кому-то, кто не самый важный. И вот, например, очень характерно, что в современной Европе мы видим, что очень много решений по России, по взаимодействию с Россией, даже по взаимодействию с российской оппозицией, право на их принятие выдается представителям балтийских стран. Понятно, какие решения они принимают. И с одной стороны, получается, что Европа занимает очень ожесточенную позицию, а с другой стороны, заметим, что в какой-то момент, когда придется избавляться от балласта и пересматривать решения, можно будет сказать: «Ой, это не мы, это вот не Германия, это вот не Франция, это вот какие-то люди непонятные набедокурили».

В общем, я к тому, что, в отличие от многих других участников этой войны, решения европейских чиновников абсолютно нерациональны по причинам, которые я описала выше. А это, на самом деле, в войне очень плохо, потому что ровно та сторона, которая является наименее рациональной и которая меньше себя отдает отчет в реальности, она обычно войну и проигрывает.

И если я раньше думала, что наиболее пострадавшей от войны будет Украина, то, пожалуй, я сейчас пересмотрю свой прогноз. И мне кажется, наиболее пострадавшим по итогам этой войны будет все-таки именно Европа, именно в связи с теми решениями, которые она принимает.

Но еще раз повторяю, конечно, можно сказать, что смешно, типа, что решается под Покровском. Ну, явно меньше, чем то, что решалось под Сталинградом. Хотя надо сказать, что во время войны самые незначительные места, самые неизвестные, вроде какого-то Ватерлоо или Аустерлица, могут становиться местом решительных битв. И хотя не надо преувеличивать значение Покровска в том смысле, что нет, это не крупнейший центр, хотя это крупный логистический центр, и понятно, что российская армия очень долго готовится к тому, чтобы его взять, и посмотрим, сколько она за него заплатит убитыми и так далее, но тем не менее я обращаю ваше внимание на арку этой войны.

А арка заключается в том, что после первой части войны, которую Путин проиграл в 2022 году, потому что он, бесспорно, хотел захватить Киев, Харьков, Одессу и так далее и не захватил, после этого было первое серьезное контрнаступление Украины под Харьковом, и оно достигло достаточно впечатляющих успехов, хотя оно не смогло достигнуть главного, то есть никаких таких границ 1991 года.

Это первое наступление Украины было организовано по всем правилам тогдашней военной науки главным образом англичанами, не американцами. И тогда у ВСУ было прекрасное понимание всего, что происходит на поле боя. У них были глаза, у них были спутники, у них были опять же дроны. Передовые части, которые наступали, были просто связаны прекрасной связью со штабами. Если они встречали малейшее сопротивление, они немедленно давали команду, и туда, где они встречали сопротивление, прилетал HIMARS или снаряд от М777 и так далее. Тогда еще не была проведена российская мобилизация. И тогда Украине удалось достигнуть достаточно серьезных успехов.

После этого было следующее наступление, в 2023 году, которое было уже абсолютно неудачным, потому что российские войска закопались в землю, российские войска обзавелись минными полями. И все оказалось, что ничего.

После этого было курское наступление, которое кончилось в конечном итоге неудачей, потому что, во-первых, украинские войска с самого начала не смогли далеко продвинуться и не смогли занять Курскую АЭС, которую они наверняка хотели занять, иначе особого смысла не было, если честно. С одной стороны, не смогли далеко продвинуться, а с другой стороны, в конце концов были принуждены покинуть территорию России.

После этого, как мы видим, наоборот, российские войска начинали понемногу наступать. Они, собственно, еще до этого, до курского наступления начинали наступать. И сначала в Авдеевке это шло с очень большими потерями, с механизированными колоннами, которые наступали по старинке и горели, перед этим в Бахмуте шел гигантский размен, правда, российских зэков, которых было особенно России не жалко, на украинскую профессиональную армию, которая в значительной степени в Бахмуте и погибла. То есть это был очень выгодный для России размен. Но одновременно в Бахмуте было еще большое количество украинских беспилотников. В сущности, можно сказать, что было украинское господство в воздухе. В Авдеевке его уже не было, дальше его уже не было.

А сейчас в Покровске мы видим, что катится каток. Самое главное, что это не какой-то гениальный маневр какого-то полководца. Это каток. Каток, который опирается прежде всего на то, что у России, как я уже сказала, есть господство в воздухе за счет дронов на оптоволокне, которые позволяют российским солдатам полностью изолировать поле боя и дальше с высоты уничтожать всех, кто там находится, и полностью оборвать логистику. Этому катку, как мы видим, судя по всему, Украине особо нечего противопоставить, если не считать пиар-заявления и трагические десанты с вертолета.

И, конечно, возникает вопрос: а как так получилось? Потому что известный ответ о том, что, дескать, ну вот Россия большая, Украина маленькая, я категорически не принимаю. Я могу назвать кучу случаев, когда маленькие армии наносили поражение большим. Да вот хотя бы тот же самый Израиль. Но дело в том, что если ваша позиция с самого начала войны «я жертва и мне все должны», то это очень сильно сказывается на том, как вы воюете.

И вот, например, если у вас действительно один из ведущих поставщиков дронов – это вот этот самый Fire Point, который раньше занимался тем, чем я сказала, то, понятно, у вас возникают проблемы с хорошими дронами. Об этом говорю не я, об этом говорит не российская сторона, об этом говорят люди в украинской армии, об этом говорит Юрий Касьянов, другой очень известный дронодел (напоминаю, что это его дрон прилетел по куполу Кремля, по куполу Большого дворца Съездов), у которого за его критику Fire Point его подразделение расформировали.

Потому что когда вся ваша стратегия строится на том, что большой дядя не позволит вам проиграть, потому что вы сукин сын, но его сукин сын, и поэтому можно делать все что угодно с укреплениями, с компанией Fire Point, со всем другими, потому что все равно дадут денег и все равно дадут оборудование, то происходят две вещи. Во-первых, вы не стремитесь выиграть, вы все время стремитесь быть в положении получателя социальной помощи. И понятно, куда вы деваете собственные деньги.

А во-вторых, ваше население это начинает замечать, и несмотря на гигантское количество переможников в сети и на гигантское количество нафошников в сети, которые рассказывают, как здорово два вертолета высадились в тылу российских войск и так далее и так далее, на земле начинает происходить то, что люди бегут от ТЦК, а ТЦК, в свою очередь, проламывает головы, охотится на людей. Это действительно очень страшные кадры, которые мы видим.

Одни из последних кадров, которые я видела, это когда ТЦКшник толкает женщину, которая пытается его остановить, и она ударяется затылком об асфальт и лежит, и у него просто выражение, знаете, большой радости на лице, он понимает, что ему можно. Вот это довольно страшно, когда люди считают, что можно охотиться на своих граждан. И мы знаем расценки, которые полагаются за то, чтобы откупиться от ТЦК. Вот, собственно, главная вещь, которую я хотела вам сказать.

Да, кстати говоря, меня тут спрашивают про заявление Путина насчет того, что иностранных журналистов пустить в Покровск. Понимаете, это, конечно, тоже пиар-заявление. Но в отличие от пиара украинской стороны, я прекрасно вижу рациональную цель, которую они преследуют. Потому что, конечно, они злят Зеленского, они заставляют его выдавать разные довольно странные тейки. А самое главное, что вот то, что сейчас пытается рассказывать украинская сторона, что все хорошо, прекрасная Маркиза, и все в Покровске не так плохо, вот этими своими заявлениями и Путин, и российский Генеральный штаб, когда они говорят о гигантском количестве окруженных в Покровске войск, они, соответственно, вот ровно того и добиваются, что произошло сегодня с этими двумя вертолетами.

То есть если об этом говорить как об элементе гибридной войны, это, бесспорно, очень удачный элемент гибридной войны. То есть это полностью рациональное поведение. Естественно, никто никуда не остановился, и никто никуда не пустил, и никто никуда не поехал. Но зато мы увидели эти два вертолета.

«ЕС, – пишет мне Душ Сантуш, – все больше напоминает Советский Союз. Чем там занимаются власти?»

ЕС, как я уже сказала, мы хорошо знаем, чем там занимаются власти. Во-первых, они занимаются все большей и большей регуляцией банковской системы, которая устроена так, что банкиры больше не зарабатывают. Классический банк как был устроен? Когда вы приносили ему деньги, он вам выплачивал маленький процент по вкладам. Соответственно, он выдавал кредиты, по этим кредитам брал гораздо больше процентов, на эту разницу жил. После того, как в Европе стали низкие ставки, во-первых, этот способ зарабатывания денег для банка исчез, а вместо этого появились кредиты Центрального банка, на которые можно жить бесконечно.

Но не это самое главное. Потому что по мере увеличения бюрократии европейский Центральный банк придумал такую вещь, как «Знай своего клиента». И сейчас 80% стаффа в банках европейских – это люди, которые занимаются вот этой службой, и фактически люди, которые осуществляют надзорные функции. Это люди, которые не подчиняются самому банку, а подчиняются Центральному банку.

Помните, в советское время был такой ОТК (контроль качества на производстве). И вот этих людей, контролеров, естественно, все ненавидели, потому что люди гнали план. А за что получал контролер качества деньги? За то, чтобы он вам срывал производственный процесс и говорил: «А это некачественно. А это некачественно».

Вот этот вот человек, который сидит от регуляторного органа в банке, он тоже получает свою зарплату не за то, что он дает банку зарабатывать прибыль, а ровно наоборот, за то, что он устраивает неприятности его клиентам. И чем больше он устраивает неприятностей клиентам, тем больше его значение.

Получает этот человек денег не очень много. То есть у него еще и классовая ненависть. Поскольку он получает этих денег не очень много, то, скорее всего, он не очень умный, поскольку современные европейские банки – это еще такое странное место, нормальные люди оттуда уходят.

И там в результате остаются работать не очень умные люди с гигантской классовой мотивацией ненависти к богатым и не очень богатым клиентам, вообще ко всем вот этим негодяям, которые имеют хотя бы 10 тысяч или даже 2 тысячи долларов или евро в банке. И, в общем, короче говоря, эти люди сильно напоминают и по уровню интеллекта, и по уровню общения старого советского управдома. Вернее, старый советский управдом выглядит гораздо лучше с этой стороны.

Поэтому они относятся к любому человеку, который пытается завести в банке вклад или который пытается открыть свой бизнес, как к человеку, который является потенциальным преступником. Это совершенно не обязательно человек с российским паспортом. Хотя вот у нас новая радость, что в рамках 19-го пакета санкций банк Revolut, которым очень много релокантов пользовалось, закрыл им счета. Конечно, офигительный удар по Путину. Но, с другой стороны, учитывая то, что российская оппозиция столько рассказывала про коллективную вину, столько рассказывала про необходимость репараций, что называется, за что боролись, на то и напоролись.

Так вот, как я уже сказала, это совершенно не касается людей обязательно с российским паспортом. Еще раз повторяю, это modus operandi любого европейского сейчас банка, который заключается в том, что если ты хочешь как-то там открыть счет, то ты должен доказать, что ты не верблюд.

И, допустим, тебе говорят вот эти вот замечательные люди, которые бюрократы: «Ну, принеси, пожалуйста, из Министерства внутренних дел справку о том, что у твоей кошки есть прививка». Ты приносишь справку о том, что у твоей кошки есть прививка. Но поскольку ее Министерство внутренних дел не дает, ты ее приносишь из ветеринарки. После чего тебе этот бюрократ говорит: «Погодите, вы принесли справку из ветеринарки о том, что у вашей кошки есть прививка. А мне нужна справка из Министерства иностранных дел».

Ты говоришь: «Увы, месье, но не дает Министерство иностранных дел такой справки. Вот оно дало справку о том, что, допустим, я не судим». На что те говорят: «А нас не интересует. Вот из Министерства иностранных дел вы должны принести справку о прививке кошки, а из ветеринарки вы должны принести справку о том, что вы не судимы. У нас так написано в инструкции. Если вы не можете соответствовать нашей инструкции, это ваша проблема. Это значит, что вы потенциальный преступник. И мы вам счет не откроем». Это просто маленькая деталь того, как функционирует современная европейская экономика.

Другая деталь, как функционирует современная европейская, точнее германская экономика, мы только что видели, когда мы увидели вот просто, на мой взгляд, абсолютно жуткую историю, жуткое видео, когда подрывают башни атомных электростанций, градирни атомных электростанций, тем самым загоняя Германию в очень дорогую цену электричества, которая делает германскую промышленность менее конкурентоспособной.

А как еще функционирует европейская экономика, мы видели только что на примере конфискации китайской компании Nexperia, которую отобрали у китайских хозяев. А после этого оказалось, что Nexperia поставляет чипы для всей германской автомобильной промышленности, которая закричала: «Мы сейчас остановимся». И тогда, вы не поверите, германские политики приняли суровое заявление. Это заявление было обращено к нехорошим китайцам, которые, вы не можете себе представить, гады, перестали поставлять чипы компании, которую у них отобрали. При этом германские бюрократы даже не подумали как-то обратиться со словами увещевания, например, к голландским бюрократам, которые отобрали компанию.

Ну что вы, ну вот это же Европа, это же родина свободного предпринимательства, это же родина уважения к частной собственности, неприкосновенности частной собственности. «Мы же белые светлые эльфы. Это вот эти вот нехорошие китайцы, ну просто орки, почему-то не хотят поставлять чипы компании, которую у них украли».

И эти люди себя действительно, естественно, так и воспринимают. Все, о чем я говорю, это же еще только цветочки. А не цветочки – это, конечно, две истории. Первая история – это то количество мигрантов, которые едут особенно в благополучные европейские страны, в самые что ни на есть замечательные, то есть Великобританию, Германию и Францию. Это то, сколько стоят эти мигранты, потому что мы потихонечку начинаем сталкиваться с цифрами (цифры эти выглядят так, что сомалийский мигрант в среднем стоит минус 600 тысяч евро за всю свою жизнь), какова их доля среди тех, кто совершает преступления.

Потому что я, конечно, буду сейчас цитировать приблизительно и на память, но я видела, что то ли в Дании, то ли в Швеции, поправьте меня, из 320 палестинцев, которых они приняли, оказалось, что 75 успели побывать за решеткой. Если там берешь цифры по людям, которые совершают изнасилования, то в реальности оказывается, что 90% людей, которые сидят за изнасилование, условно говоря, в шведских тюрьмах, понятно, откуда они и приблизительно какого они вероисповедания. Если смотришь, кто получает социальное жилье в Лондоне, то оказывается, что примерно половину социального жилья, понятное дело, получают мусульмане и так далее.

И дальше нам говорят: «Вы знаете, вот тут, кажется, надо увеличивать пенсионный возраст, потому что мы завезли очень много мигрантов, они не работают».

И вот тот человек, который работает и получает, условно говоря, свои 2000 евро и платит еще столько же налогов, поэтому, естественно, работая, не успевает ни завести детей, ни оплатить этих детей, он должен подольше не выходить на пенсию, потому что ему надо оплатить жизнь мигранта, который как раз получает пособие на своих шестерых-семерых детей, и который, знаете, тоже не работает, но который живет, на самом деле, значительно лучше этого человека.

Потому что сумма социальных выплат, которые получает человек, находящийся на пособии, если сравнить ее с суммой реальных денег, которая остается у среднестатистического европейца, который работает, они различаются очень незначительно. А если еще представить себе, что у тебя 24 часа в сутки свободны и ты можешь где-нибудь подработать, то, естественно, плюс выходит в сторону того человека, который не работает.

И, соответственно, вот на фоне того, что устроили европейские элиты, не все, естественно, есть замечательная Польша, потрясающая история успеха, есть Венгрия, потрясающая история успеха, очень неплохо все равно себя чувствует чешская экономика… Хотя я, кстати, видела тут не связанный момент, но очень смешной, что чехи-то сейчас не импортируют российский газ и российскую нефть, зато у них сильно увеличился импорт газа и нефти из Индонезии и других стран, в которых газа и нефти отродясь не было. То есть, соответственно, понятно, что это та же самая российская нефть. Это те же самые белорусские креветки, только анфас.

И, естественно, в этих условиях представляется, что есть более важные вещи, чем российско-украинская война. Это видно невооруженным глазом. Вот невооруженным глазом видно, что буквально 10 с небольшим лет назад, когда был долговой греческий кризис, я напоминаю, на Грецию как с куста кинули 260 миллиардов долларов, из которых 110 миллиардов дала Германия. И никакой проблемы оторвать от себя Европе и особенно Германии этих денег не было. Потому что все были еще богатые.

Вдумайтесь, еще 10 лет назад это было несложно. А сейчас на российско-украинскую войну реально нету денег, почему хотят конфисковать эти 300 миллиардов. И, естественно, сталкиваются с большой проблемой, потому что конфискация этих 300 миллиардов, во-первых, забьет еще один гвоздь в гроб того, что люди перестанут доверять европейской экономике и европейской юридической системе. И мало ли кто еще заберет свои деньги. Потому что всегда считалось, что в Европе деньги неприкосновенны. А во-вторых, Россия начнет ответное действие, и тоже мало не покажется.

Поэтому, собственно, почему-то есть странное представление у европейских чиновников: как было бы хорошо, если бы эта российская делегация в ПАСЕ отдала за Путина эти деньги, а там как-нибудь мы бы это дело легитимизировали или что-нибудь в этом роде. И вот эти вот странные тейки, которые они в 12 пунктах пишут.

И я еще раз обращаю ваше внимание, что формально в Европе не нарушены те вещи, которыми она всегда хвасталась и на которые она всегда опиралась. Например, неприкосновенность частной собственности. Вот ту же самую китайскую Nexperia, ее не совсем отобрали, ее формально оставили за владельцами, просто поменяли менеджмент. То же самое с российскими нефтяными компаниями, которым немцы написали, когда были введены американские санкции, что «мы просим вас не применять эти санкции к российским нефтяным компаниям на нашей территории, потому что мы их уже украли». То есть там тоже та же самая схема: формально сохраняется собственность, а менеджмент уже другой.

Или, например, вот все, что я рассказывала про банки, это же никак не связано с неприкосновенностью вашей частной собственности от государства. Это же не государство что-то делает с вашими деньгами, а это делает какой-то частный институт, просто ему государство подмигивает. И вообще, вы всегда можете все это оспорить в суде. Не пройдет и 15 лет, как он вынесет решение. Возможно, даже в вашу пользу.

И обратите внимание, что очень много того, что делает государство, мало того, что в Европе чудовищная бюрократия, так эта чудовищная бюрократия еще и делегирует свои какие-то заморочки частным компаниям. Причем поскольку в Европе действительно нет коррупции… Вот если бы была коррупция, то эта машина хотя бы ехала. А в Европе коррупции действительно нет. Поэтому эта машинка еще и не едет.

И еще раз, вот история с банками. Это прекрасно, когда у вас частной компании что-то делегируется и вы даже не можете пожаловаться на то, что государство нарушает ваши права, потому что ваши права нарушает не государство. А что зачем-то банк стреляет себе в ногу, ну согласитесь, это же проблема банка. «Ну, хочет – стреляет. А я тут что могу поделать», – говорит государство.

Есть еще несколько очень важных вещей, о которых я хочу поговорить. Две для меня важные вещи. Одна из них – это тут один человек недавно выставил ссылку на эфир Шендеровича после теракта в «Норд-Осте». Я его посмотрела. У меня в Твиттере есть эта ссылка. И, вы знаете, меня очень сильно потрясло то, что говорил тогда Шендерович. Потому что некоторые вещи очень хорошо состариваются.

Что меня потрясло? Я напомню, что «Норд-Ост» – это тяжелый провал штаба по освобождению заложников. Там погибли 130 человек, в том числе потому, что не сказали, какой это был газ, в том числе потому, что спасателям даже не сказали, чтобы они клали людей на живот, они клали людей без сознания на спину, у тех западали языки, они умирали. Там не было организовано нормально движение скорых помощей. То есть в этой части это совершенно дикая история.

И вот Шендерович сразу после «Норд-Оста»… Как я понимаю, это был один из эфиров, который способствовал потом закрытию ТВС. И вот я слушаю Шендеровича. И первое, что я слышу, что он иронизирует над тем, что Путин, дескать, пытается подать это как международный терроризм. И Шендерович в своей неподражаемой манере дает понять, что международный терроризм тут ни при чем, что, дескать, дело в несправедливой войне в Чечне, которую зачем-то ведет Россия, но вот еще был рязанский сахар.

В общем, получается, что Путин ни с того ни с сего развязал войну против мирных чеченцев, а если кто-то во время этой войны совершал преступление или там крал людей, Шендерович напоминает, что вот у дяди Бараева, организатора «Норд-Оста», один журналист видел удостоверение ФСБ. Потом, правда, этого журналиста посадили в яму, его заметки уничтожили, но журналист видел. То есть получается такая картина маслом: Путин ни с того ни с сего напал на мирных чеченцев, а кто из них плохие, те агенты ФСБ.

И я почему об этом говорю? Потому что это ни в коем случае не точка зрения одного Шендеровича, это такое стандартное восприятие чеченской войны российской либеральной интеллигенцией в 90-е годы. И почему я так вздрогнула? И почему этот спич так хорошо «состарился»? Во-первых, потому что это то, что сейчас говорят левые об исламистах. Вот заметим, что, кстати говоря, в России стало значительно меньше по сравнению с началом 2000-х терактов. То есть иногда они случаются, как тот же самый «Крокус».

Но вот обратите внимание, что если в Европе в начале 2000-х теракты были страшной редкостью, то сейчас просто это уже перестало быть новостью, ты каждый день раскрываешь сайты и читаешь, что кто-то кого-то порезал ножом с криком «Аллаху Акбар!» в поезде, и немецкая полиция теряется в мотивах этого странного поступка, кто-то въехал в толпу, иногда захватили «Батаклан», на набережной в Ницце грузовик и всякое прочее. И сразу после этого тебе обыкновенно говорят: «Тут, самое главное, не заниматься исламофобией, а бороться надо с исламофобией. И вообще, вот это все тяжкое наследие колониального прошлого. Мы перед ними виноваты».

И обратите внимание, что в России произошло наоборот. То есть в начале 2000-х годов терактов было очень много, а сейчас их практически нет. И в начале 2000-х годов вот этот дискурс среди российской либеральной интеллигенции был очень популярен. Тогда его, между прочим, на Западе еще не было.

Но вот как только случится чего-нибудь в Чечне, как только взорвется поезд в Ессентуках, как только взорвется рынок в Кисловодске, как только взорвутся два самолета, сразу начиналось большое количество людей, которые вспоминали об ужасах чеченской войны, рассказывали, как мы перед ними виноваты, что, конечно, Чечню надо отпустить, это храбрые люди, которые сражаются за независимость. Это говорилось иногда громко и иногда подразумевалось как вещь, которая сама собой разумеется.

И обратите внимание, что это тогда была достаточно экстремальная точка зрения на терроризм, которая, например, была свойственна правозащитным организациям. Вот Amnesty International, Human Rights Watch как раз тоже такое писали в основном тогда про Восток в своих докладах. А чтобы это, например, писала New York Times, чтобы, скажем, CNN после 11 сентября рассказывала, как нехорошие американцы виноваты перед бедными мусульманами, такого не было.

И вот обратите внимание, что, во-первых, за это время эта точка зрения стала мейнстримом на Западе, она превратилась в совершенно маргинальную в России. То есть там периодически какие-то правозащитники ездят в Чечню и рассказывают, как на замечательных салафитов или что-нибудь в этом роде ни с того ни с сего напали, но как-то к этому уже российская публика не сильно прислушивается.

А во-вторых, я просто задумалась о том, что бы было с Россией, если бы эта точка зрения в России, в которой так много республик, которые когда-то были мусульманскими, продолжала существовать, продолжала распространяться. И вот я неделю назад рассказывала вам свою антиутопию о том, как вслед за Чечней отделяется Дагестан, вслед за Дагестаном в парламенте Татарстана побеждают исламисты, причем исключительно из-за кампании запугивания, и после этого российская либеральная интеллигенция говорит: «Руки прочь от демократических страдающих колониальных народов». И вот я просто подумала, что, да, это вполне реальный катастрофический сценарий событий, который угрожал России.

А вторая вещь, которая меня поразила, была вот какая. Дело в том, что Украина медленно, но верно осуществляла на своей территории руками активистов проект «анти-Россия». Вот недавно мне попался интересный пост, что город Днепр, который раньше, вообще-то, назывался Днепропетровск и был переименован, сколько улиц в нем было переименовано в честь Шухевича и других товарищей, которые, скажем так, деятельно способствовали геноциду евреев и геноциду поляков. Там очень много улиц было переименовано.

И когда российским либералам или международной общественности говорили: «Это же как-то нехорошо. Там закрываются российские школы, всячески совершается культурная революция относительно не просто русского языка, а относительно, собственно, того языка, на котором большая часть территории Украины думала и писала последнюю пару столетий». И нам говорили: «А что же мы можем сделать? Это же их территория. Мы не можем вмешиваться. Это же суверенное государство».

Совсем недавно я видела, Анастасию Гофт спрашивают: «А вот что если в Донбассе, если его вернуть под власть Украины, начнут арестовывать людей и проверять их на сотрудничество с нехорошей русней?» Анастасия Гофт говорит: «Но это же их территория», и так победно посмотрела на спрашивающего.

То есть нам много лет объясняла на голубом глазу гуманитарная общественность: «В таком случае ничего сделать нельзя. Это же желания активистов, они священны. Никак на них нельзя повлиять. Украина хочет в Европу. И составной частью вхождения в Европу является то, что надо объявить людей русней (причем не только тех людей, которые живут внутри России, у которых, напоминаю, 10 миллионов украинцев имеют ближайших родственников в России). Ну и вот те люди, которые живут на Юго-Востоке, они тоже то ли какие-то неправильные украинцы, то ли на неправильном языке говорят».

И вдруг я вижу Виктора Шендеровича и, собственно, российскую демократическую общественность, которая стыдит свою страну за Чечню. И я вдруг вспоминаю, слушайте, оказывается, повлиять-то можно, оказывается, международная гуманитарная общественность может-таки осуждать, если в какой-то стране систематически осуществляются недемократические практики и дискриминации. И вот – о, чудо! – демократические активисты в этой стране это подхватывают и несут месседж в массы.

Потому что вспомните опять же, как все российские демократы, российские либералы по поводу войны в Чечне возмущались, требовали ее остановить, сколько они рассказывали о российских недемократических практиках не только в Чечне, а и на Кавказе.

И меня, кстати говоря, это всегда дико удивляло. Потому что с того момента, когда я стала ездить на Кавказ, я заподозрила, что люди, которые рассказывают про страдания кавказских салафитов, они просто не очень умны. Теперь я понимаю, что у них была своя повесточка. Потому что первая же попытка выяснить, за что арестовали ту или иную салафитку, кончалась тем, что ты думал: «Ни хрена себе! А почему ее не арестовали раньше?»

И самые элементарные вопросы эти люди не задавали, а вместо этого писали: «Раз его арестовали – значит, он невинный. Раз он пропал – значит, он невинный. А ваххабиты – это вообще очень мирные люди, только страшными притеснениями их довели до того, что они какие-то стали теракты совершать, в метро взрываться. Но, вообще, это не они в метро взорвались, это кровавый режим мирную дагестанскую девушку, исповедовавшую мирный ислам салафитский, подбросил в метро». Но вот, правда, странно, что ее папа в селе принимает поздравления с тем, что его дочка взорвалась. Ну вот он принимает поздравления, но ее подбросили.

И вот это я к тому, что вдруг я вспоминаю, что, оказывается, у международной общественности, да и у российской демократической, страшно сказать, оказывается, был большой инструмент давления на украинских активистов.

Для этого им было достаточно сказать: «Слушайте, ребята, вот вы в Белой Церкви вывешиваете флаг ОУН по праздникам. Вы знаете, в Белой Церкви украинские коллаборанты, именно украинские коллаборанты, убили 90 еврейских детей. Это одна из самых страшных историй, которая произошла. Там немецкие солдаты услышали плач детей двухлетних, трехлетних, которые остались после убийства их родителей. И, видимо, солдаты хотели даже как-то их спасти, потому что они пошли и пожаловались офицеру СС: “Нам мешает плач этих детей”. А эсэсовцы позвали, соответственно, украинских коллаборантов, которых они называли, напоминаю, швайнехунде (свинособаки), и сказали: “Убейте детей”. Ни один не отказался. А вот теперь над Белой Церковью повесили флаг тех людей, которые это делали. Нехорошо. Вот мы вам грантов не дадим».

Или: «Вот вы знаете, так у нас в Европе не делается. Вот есть, допустим, Бельгия. И у нее часть говорит на французском языке. И нет, центральное правительство Бельгии не начинает защищать французский язык со словами “вы тут проклятые колонизаторы, ну-ка, давайте быстро переходите с него”, потому что иначе будут, возможно, проблемы».

И, оказывается, этот инструмент был. И более того, как мы видим, этот инструмент очень-очень действенный. Потому что, собственно, одна из главных сил, которой пользуется USAID, которой пользуется современная левая бюрократическая активистократия, это как раз вот эти инструменты мягкой силы.

И обратите внимание, что люди, которые поддаются этим инструментам, которые составляют часть этих гигантских левых бот-сеток, они очень чувствительны к мнению коллектива. Они всегда держат нос так по ветру… Вот, например, посмотрите на российских леваков. Надо хвалить Зохрана Мамдани – Леонид Волков хвалит Зохрана Мамдани. Надо ругать евреев, которые военные преступления совершали после 7 октября, – Леонид Волков, не моргнув глазом, говорит: «Да, совершали военные преступления. Какие нехорошие». Вот почему-то не любит европейская бюрократия Дурова – так просто такие простыни выходят про Дурова у всех наших независимых российских просвещенных расследователей, что диву даешься. То есть там просто шаг влево, шаг вправо считается за побег.

И, наверное, можно было так же давить на украинских активистов. И потом смотришь и видишь, что куча западных НКО, симпозиумов, форумов, ну вот всех тех, которые поддерживали российских демократических активистов, которые были против войны в Чечне, они их объявляли совестью нации, они давали им премии. И те, конечно, понимали, что они борются за европейский путь для дремучей России. Но вот – surprise-surprise – не было никаких западных НКО, которые объясняли украинским активистам, что нехорошо закрывать русские школы. Ровно наоборот, все эти НКО финансировали ровно тех, кто обосновывал деколонизацию, а потом разводили руками и говорили: «Да, может, это и не так хорошо, но это глас народа на суверенной территории. Мы ничего не можем поделать».

Это вот еще одна удивительная вещь вот в этой современной геополитике, системе вот этой левой, которую можно назвать технологией делегации ненависти. То есть ты вроде всех любишь, но у тебя есть какая-то тут жертва, которую ты финансируешь, которая своих угнетателей ненавидит и которая их называет свинособаками, орками, нечеловеками. Ну, в общем, так, как это когда-то делили, страшно сказать, те самые нацисты. Но тут другое. Она жертва, ей все позволено. Ты делегировал ненависть, ты как бы умыл руки. Все хорошо. Ты такой хороший.

Еще раз, я ни в коем случае не предъявляю претензий именно к Шендеровичу. Просто такая была типичная точка зрения, которая в 2000-х казалась демократической, а сейчас смотрится безнадежно левой. И это, конечно, такая антиготтентотская мораль: если моя страна применила насилие, то это плохо; а если против нее применили, давайте поищем причины, по которым она виновата.

И я, конечно, категорически за то, чтобы подобная точка зрения свободно высказывалась, сразу напоминаю. Но все-таки если это становится доминирующей точкой зрения у образованной элиты в стране после такого рода терактов («давайте вспомним, чем мы обидели этих людей, как мы перед ними виноваты»), то такая страна действительно обречена, что мы и видим сейчас в Европе.

И я задумалась вот над чем. Это была первая мысль моя. А вторая – я задумалась вообще, как рождается такая странная антиготтентотская мораль. Я напоминаю, что готтентотская мораль: у меня украли корову – это плохо, я украл корову – это хорошо. А тут антиготтентотская: у меня украли корову – это хорошо, я украл корову – это очень плохо, я должен срочно подумать, чем я виноват перед этими прекрасными людьми. И на первый взгляд она кажется, как бы сказал Докинз, неоптимальной стратегией выживания. На первый взгляд кажется, что общество, которое исповедывает такую мораль, обречено, что, собственно, действительно, как я уже сказала, мы и наблюдаем в значительной степени в западной цивилизации.

И я подумала, что на самом деле в такой морали есть очень большой сермяжный смысл. В чем он заключается? Ну вот представьте себе, допустим, россиянина, скажем, в 1996 году, который с ужасом наблюдает за всем, что происходит в Чечне. Потому что сначала развалился Советский Союз стараниями Бориса Николаевича Ельцина, который кусок из империи, которая собиралась сотни лет, положил себе в карманы, а все остальное… Ну, знаете, это грабь во время пожара. Это вот все равно что убить большую и красивую корову, чтобы вырезать себе кусок из ляшки, и потом чавкая съесть.

А потом, естественно, это все стало разваливаться дальше. Потому что если вы выкалываете из сферы точку, то она, как известно, собирается в другую точку. Это закон топологии. И стала разваливаться уже Россия. И, соответственно, в ситуации, когда у вас нету закона, нету налогов, нету полиции, у вас на территории, где так сильны клановые связи, как в Чечне, и так сильны воспоминания о высылке в Казахстан, естественно, начинаются люди, которые, условно говоря, приходят к русским в квартиру и говорят: «Выметайтесь отсюда, а то зарежем».

Причем надо сказать, что на одного человека, который приходит к русским в квартиру и это говорит, приходится пять человек, чеченцев, которые говорят: «Я тебя защищу. Ты мой друг. Ты не уезжай, пожалуйста». Но проблема заключается в том, что эти пять не всегда присутствуют в квартире, и достаточно, чтобы один кто-то тебя зарезал. И ты уезжаешь. И это начинает катиться как снежный ком.

В конечном итоге Ельцин, который кусок-то мяса себе вырезал, но совершенно не хочет, чтобы уже внутри этого мяса зарождались черви, посылает, предварительно разрушив страну, да и армию тоже, в Чечню танки. Начинается та бойня, которую мы все видели.

Ты смотришь, допустим, это 1999 год, и думаешь: «Так, интересно, ведь вроде же кончилось тем, что Россия с Чечней подписали какое-то мирное соглашение, причем очень выгодное для Чечни, потому что фактически законы России на территории Чечни перестали действовать, а деньги Чечня продолжала получать».

Что в итоге Россия получила? Россия получила вторжение Басаева в Дагестан, Россия получила взрывы в Москве и Буденновске. Потому что та фракция полевых командиров, которая ориентировалась на международный терроризм, на международный исламизм, во-первых, хотела распространить этот оборонительный джихад на весь Кавказ и типа весь Кавказ освободить от власти неверных, а там дальше Татарстан, а там дальше Башкирию, а там дальше Краснодарский и Ставропольский края и так далее.

А во-вторых, кроме того, в Чечне образовалось вот это страшное образование, которое не умело заниматься экономикой, а умело только красть людей, причем когда крали людей, получали обыкновенно благословение, фетву от имама, что это можно, что это этого еврея можно украсть или этот человек работает с евреями, и вообще он неверный. Ну и просто весь Кавказ, да и прилегающие регионы превратились в рынок рабов, которых крали, потому что это был один из основных источников дохода».

И ты понимаешь, допустим, в том же самом 1999 году, что да, конечно, можно капитулировать и на этот раз, но после этого придется сражаться в Дагестане, можно отдать Дагестан, но после этого придется сражаться в Ставропольском крае и так далее и так далее.

И, в общем, конечно, история нехорошая, но если ты не хочешь остаться с обмылком России в руках и со страной, в которой воцарился полный хаос, он и так уже наполовину есть, то да, надо сражаться.

Но, согласитесь, если человек начинает вот это думать, начинает строить сложные логические связи, в которых есть диаметрально противоположные оценки событий, то получается, что ему надо пойти взять в руки оружие и воевать за свою страну или, по крайней мере, это одобрять. Во-первых, вот деньги зарабатывает, у него тут уютная квартирка, тыквенный латте, IT-компания. А во-вторых, страшно – убьют.

Но можно пойти другим путем. Нужно сказать: «Я категорически против этой войны, потому что мы нехорошие, а они сыны Света, они сражаются за независимость». И тогда мало того, что тебе не надо идти и погибать, так ты еще и чувствуешь себя облеченным в невыразимо светлое моральное белое пальто. И получается, что это очень такая практичная стратегия выживания, которая тебе позволяет, с одной стороны, свою собственную трусость представить как высокую моральную добродетель.

И, собственно, на этом выезжали, конечно, все антивоенные движения по всему миру. Потому что если вы думаете, что, скажем, когда было антивоенное движение против войны во Вьетнаме, что чем-то американцы руководствовались, кроме как тем, что они не хотели ехать и погибать во Вьетнам… Типа, чего они там забыли? Тоже все очень понятно. Но при этом они еще хотели себя чувствовать очень высокими моральными светочами.

Так я о чем? Я о том, что антиготтентотская мораль – это как раз мораль трусов, это как раз мораль людей, которые думают о себе, а не думают о государстве и обществе, в котором они живут. И как раз с точки зрения личного выживания она абсолютно оправданная. Вот что мне кажется важным сказать.

Еще одна очень важная для меня вещь, которую просто я здесь хочу разобрать как достаточно типичную. А, вот у меня тут еще, во-первых, есть вопрос про «Буревестник». Что я думаю про «Буревестник», про который Путин сначала сказал, что запустили «Буревестник», потом сказал, что запустили «Посейдон». Ну, что сказала российская официальная власть – это одно. Насколько я понимаю, запуск «Буревестника» подтвердили независимые источники. Там американцы подтвердили. И, я забыла, честно говоря, то ли датчане, то ли шведы сказали: «Да, вот запустили с такого-то места. Мы уверены, что это оно».

Напоминаю, что такое «Буревестник». «Буревестник» – это российская крылатая ракета, у которой ядерный двигатель, и поэтому она способна летать теоретически, как нам объясняют, неограниченное количество времени. Летит она, опять же как нам объясняют, – мы не знаем, так это или не так, но будем считать, что это так для простоты, – чрезвычайно низко. То есть в отличие от межконтинентальной баллистической ракеты, которая поднимается де-факто в космос и летит оттуда вниз, эта ракета, так же как любая крылатая ракета, летит чрезвычайно низко. Вот ее запускаешь, она может летать.

Я, кстати говоря, и о «Буревестнике», и о «Посейдоне», и о всех вот этих путинских вундерваффе, о создании которых было объявлено еще в 2018 году во время послания Путина Федеральному Собранию, довольно подробно занималась этим вопросом. И надо сказать, что мое мнение от первоначально скептического менялось на все более озадаченное и на все более уважительное. Потому что, конечно, меня очень удивила эта речь Путина в 2018 году, когда он показывал картинки, то есть ничего еще не было и ничего еще тогда не летало, и говорил, что у нас есть это, у нас есть это. Во-первых, этого еще не было. Во-вторых, это было нестандартно. В советское время, наоборот, Советский Союз не хвастался утварью для убийства, ровно наоборот, он говорил: «Да нет, у нас ничего нет, мы лаптем щи хлебаем», а потом оказывалось, что все есть.

Здесь было наоборот. Здесь Путин говорил о вещах, которых еще нет. Он про них рассказывал всякие удивительные вещи, большая часть из которых соответствовала действительности, но там были какие-то свои детали. Например, когда он говорил про планирующий блок «Авангард», что тот входит в атмосферу на скорости 20 махов, его нельзя перехватить, это была совершенная правда, но просто при этом не отмечалось, что любая боеголовка межконтинентальной баллистической ракеты входит в атмосферу на скорости этих самых 20 махов и любую эту боеголовку нельзя перехватить. Там вот такие мелкие детали были.

Соответственно, «Буревестник». Он разрабатывался еще в 60-70-х годах как концепция и России, и США. Концепт был признан неудачным. Тогда не было возможности осуществить эту идею главным образом, насколько я понимаю, потому, что речь шла о том, что вы каким-то образом пропускаете через реактор воздух; если вы его нагреваете, пропуская непосредственно через реактор, то, конечно, у вас остается радиоактивный след; если вы делаете какой-то теплообменник, то у вас возникает вопрос с КПД, а там вопрос с КПД и так стоит в полный рост.

В общем, короче говоря, все это было чрезвычайно сложно с точки зрения технологии. А главное, было понятно, что как только такой реактор запускается, это маленький летающий Чернобыль, вот куда он упадет, там плохо и будет, не обязательно долетать до противника. Как я понимаю, сейчас эта проблема решена тем, что на испытаниях «Буревестник» падает в воду, его оттуда достают.

И, если вы помните, еще до войны в Нёноксе была очень страшная история, когда, судя по всему, доставали вот такой упавший неудачно «Буревестник», и там, видимо, была нарушена герметичность реактора, и там несколько человек, включая ведущих специалистов и ученых, погибли от лучевой болезни. То есть как раз после случая в Нёноксе стало понятно, что это реальная штука, идут испытания. И после этого просто люди, у которых я пыталась узнать какую-то информацию, стали мне говорить: «Да, такая штука существует. Юль, ты не понимаешь, она очень серьезная, она очень продвинулась. Да, у нее есть технические сложности, но рано или поздно она будет осуществлена». Вот судя по тому, что мы видим, эта штука действительно осуществлена, и это прежде всего очень круто с научной точки зрения.

Я вот тут вам несколько месяцев назад говорила про китайские микроволновки, китайский РЭБ, который ходил на параде стройными строями. Это очень впечатляет. Но то, что Россия оказалась технически способна собрать «Буревестник», и он летает, и, как я сказала, это признают западные наблюдатели, это само по себе фантастическое, выдающееся научное достижение. Судя по всему, да, у американцев такая штука пока еще не летает.

Относительно того, является ли она чем-то за пределами научного достижения, я думаю, что вам ни я, ни кто-то другой не скажет. Потому что когда мы говорим о балансе ядерных сил, я думаю, что первое, что надо иметь в виду, это то, что и у современной России, и у современных США есть одна штука, которая полностью гарантирует взаимное гарантированное уничтожение в случае ядерной войны – это межконтинентальные баллистические ракеты.

Кстати говоря, разработки значительного количества вот всех этих технических штучек, прототипа «Буревестника», прототипа «Посейдона», вот этой вот ядерной торпеды, они все были остановлены в Советском Союзе ровно тогда, когда появились межконтинентальные баллистические ракеты. И просто все сказали: «А что же еще лучше?» Это такая штука, которую невозможно перехватить в сколько-нибудь серьезных количествах. До сих пор невозможно. Это такая штука, которая гарантирует взаимное уничтожение.

И напоминаю, что у России есть твердотопливная ракета «Ярс» – это модернизированные «Тополь» и «Тополь-М». Это очень хорошая ракета. Собственно, на свежих испытаниях не случайно испытывали именно «Ярс» и «Синеву», то есть стандартные и давно хорошо известные ракеты, которые работают, а не вот этот самый «Сармат», который является ремейком «Сатаны», которая производилась на Южмаше в Днепропетровске и которую до сих пор не могут наладить.

Вот, собственно, мы видим неравномерное техническое развитие России: «Буревестник» действительно сделали, а «Сармат» – до сих пор не могут сделать приличный реинжиниринг, что, конечно, заставляет так тихо вздрогнуть и представить себе, как бы развивался Советский Союз, если бы он не распался, а просто был бы реформирован на основе рыночной экономики, так же как Китай. То есть мы были бы если не как Китай, то близко к тому. И Южмаш не лежал бы сейчас разбомбленный, а производил бы какие-то другие ракеты.

А я еще раз напоминаю, что у России хотя бы остались ракеты и возможность их производить. А в истории с этой удивительной ракетой «Фламинго», которую, кстати, кажется, та же Fire Point производит, тут вот довольно подробно разбирали ролики про «Фламинго», и выяснилось, что они, вот как в 2018 году послание Федеральному Cобранию Путина, это то ли частично взяты какие-то другие ракеты, частично взяты компьютерные симуляции. И вообще весь проект «Фламинго» как-то очень странно выглядит, учитывая происхождение компании Fire Point и учитывая то, что, вероятно, предполагалось, что дадут «Томагавки», а будут отчитываться как за «Фламинго», и пиар будет, как вот эта украинская ракета прилетела или что-нибудь в этом роде.

Так вот, что касается технической полезности «Буревестника», тут вам никто ничего не скажет по той простой причине, что никто не знает ее реальных тактико-технических характеристик, то есть насколько ее легко перехватить. С учетом того, что это крылатая ракета, ее должно быть перехватить гораздо проще, чем межконтинентальную баллистическую ракету. Но, с другой стороны, согласитесь, вот одну ракету пропустишь – и, поскольку она ядерная, кирдык.

Вообще, я не могу не заметить, когда началась вся история с «Буревестником». Она началась, когда в 2007 году Соединенные Штаты с бухты-барахты вдруг сказали, что они собираются размещать ПРО в Румынии, Польше и в других новых членах НАТО возле границ России, после чего просто Путин, мягко говоря, охренел и сказал: «Ребят, вы чего? Вы хотите пересмотреть самые основы международной ядерной безопасности». Потому что понятно, что если вы научитесь сбивать российские ядерные ракеты, то Россия просто исчезает с геополитической карты мира.

Получается, вы сначала наврали с расширением НАТО Горбачеву, потом вы наврали с расширением НАТО Ельцину, рассказывая ему про Партнерство во имя мира, потом вы дважды не взяли в НАТО Путина (в 2000 и в 2001 году), отказались от его просьб, потом вы окружили Россию сетью стран, которые когда-то входили в Варшавский договор или даже в СССР, а теперь уже входят в НАТО, включая страны Балтия, потом совершенно случайно в таких странах, как сначала Сербия, потом Грузия, потом Украина, стали происходить «цветные революции». И вы все это время говорили: «Ну постойте, все происходит само собой, все исключительно по желанию этих стран. Ну кто мы такие, Соединенные Штаты, чтобы отказывать такой, допустим, замечательной и могущественной стране, как Румыния?»

На что Путин говорил: «Постойте-постойте, вот там есть доктрина Соединенных Штатов, которая называется Доктрина Монро, которая заключается в том, что все, что происходит в западном полушарии, это зона интересов Соединенных Штатов. Ну, наверное, как минимум страны бывшего СССР – это зона интересов России. Вы как-то должны учитывать тут российские интересы».

«А кто вы такие? – справедливо отвечали Путину. – Вы тут проиграли холодную войну, сами себя распустили. Кто вы такие, чтобы учитывать ваши интересы?» Тоже справедливое замечание.

Но что еще отвечали Путину? Ему говорили на голубом глазу: «Постойте-постойте, нас там нет. Это не мы. Это все священное желание страны Латвии, которой мы не можем отказать. Как мы можем отказать этим прекрасным людям?» «Да вот так», – отвечали в Кремле.

«Это Польша очень хочет, чтобы на ее территории разместили ПРО. И вообще, вы знаете, это не про вас, мы хотим этим перехватывать иранские ракеты, которые летят в Соединенные Штаты». «Ау, – говорили в Кремле, –вы когда-нибудь земной шар видели? Посмотрите на глобус, где Польша, где Иран и где Соединенные Штаты. Какие нафиг перехваты иранских ракет через Польшу?» «Ну вот это все так сложно», – отвечали ему Соединенные Штаты.

И российская демократическая пресса, та самая, которая так требовала, чтобы Чечня стала независимой, и которая так сейчас требует, чтобы Россия прекратила воевать в Украине, отвечала: «Американцы же объяснили, что это не против Путина. Ну вот какой же он параноик, сволочь какая. Ну параноик, на глобус глядит». Ну действительно, большая паранойя – глядеть на глобус.

Так вот, это я к тому, что когда Соединенные Штаты стали размещать элементы ПРО, как я понимаю, Путин подумал, что раз этот международный заведенный порядок расшатывается и раз единственное, в чем действительно сильна Россия, это те же самые межконтинентальные баллистические ракеты, которые, еще раз повторяю, до сих пор неперехватываемые, теоретически находятся под угрозой, надо сделать еще что-нибудь такое, чего вот эта система ПРО, размещенная в Польше, не перехватит. Тем более, что Соединенные Штаты говорят, что это против Ирана. Ну действительно, тогда какая разница Соединенным Штатам, что ракета «Буревестник», на которую эта система ПРО явно не действует, потому что эта система ПРО против баллистических ракет, что вот у России появится? Соединенные Штаты же ничего не имеют против России. Ну и вот такое дело.

«Юля, – пишет мне Галина, – если дадут “Томагавки” Украине, что будет делать Россия?»

Цыплят по осени считают. Во-первых, «Томагавки» не дадут. Во-первых, не было патронов. Все, что мы видели, мы видели пиар-операцию по этому поводу. Причем пиар-операция, в которой столы были повернуты. Потому что я уже обращала ваше внимание, как действует современная мягкая сила, как действует Коминтерн. Он делегирует ненависть, он делегирует каким-то людям, каким-то активистам озвучивание тех тейков, которые сами Соединенные Штаты, допустим, сам Госдеп при демократах никогда бы не озвучил. Например, тейки о расчленении России, то бишь деколонизации. Или, скажем, когда те же самые украинские активисты начинают рассказывать, что украинцы – это не русские.

Это примерно как рассказывать, что провансальцы – это не французы. И, естественно, это дальше чревато войной и чревато гражданской рознью. Потому что если вы запустите большое количество во Франции НКО, которые будут рассказывать, что провансальцы – не французы и провансальцев французы поработили, колонизовали, уничтожили их язык и надо провансальский язык возродить, и всех надо перевести на провансальский язык, то вы, конечно, нанесете очень большой ущерб Франции, страшный ущерб французской культуре. Может, она от него и не оправится.

Но сам Прованс вы просто убьете. Потому что после этого, если такие активисты победят в Провансе, отделят Прованс от Франции и будут там защищать провансальский язык, и будут всех тех людей с юга Франции, которые делали карьеру во Франции, писали на французском языке, составляют цвет французской литературы, были французскими учеными, вдруг вы назовете их национал-предателями и в Провансе устроите культурную революцию, которая вычеркнет французский из истории Прованса, то, конечно, вы всегда сможете наковырять изюма из булочки истории и сказать: «Ну вот были же Альбигойские походы, ну вот было то, ну вот было се. Смотрите, как все было плохо. И вообще Прованс еще когда-то даже Англии принадлежал. Что там Франция вообще делала? Совсем недавно появилась».

Суть заключается в том, что, как я уже сказала, Франции вы нанесете тяжелую рану, вероятно, смертельную, но Прованс вы просто культурно уничтожите. Потому что окажется, что в Провансе нету своей провансальской культуры приблизительно с XII века. Окажется, что все замечательнейшие люди Прованса говорили по-французски, писали по-французски и вообще делали карьеру во Франции. И окажется, что те люди, которые сейчас в Провансе говорят по-французски и хотят продолжать говорить на нормальном языке, который имеет гораздо большее богатство выражений и гораздо более глубокую техническую и литературную историю, они просто уедут из Прованса, и Прованс останется с прекрасными людьми, которые требуют от всех говорить по-провансальски.

Но вы действительно этим самым нанесете тяжелейший удар Франции, а Прованс вы используете в качестве оружия, в качестве тряпочки. И вы делегируете таким образом ему вот эту функцию разрушения Франции. А сами останетесь не при делах. Вы скажете: «Мы же только тут поощряем деколонизацию. Мы же только тут за свободу. Мы же только тут за самовыражение».

Соответственно, возвращаясь к нашей теме, это ровно то, что делали левые, как ни странно, в рамках геополитических идей, которые, как правило, исповедовались правыми, то есть людьми типа Бжезинского. Бжезинский – крайне правый. Бжезинский считал, что Украину надо оторвать от России, чтобы Россия никогда не возродилась и не стала империей. И для этого использовались вот эти абсолютно левые тейки.

Но более того, выражение этих левых тейков делегировалось украинским активистам, которые были исключительно прекраснодушны, исключительно независимы, исключительно очень хотели в Европу, исключительно очень хотели стать клиентами США, уйти от этой постылой страшной Рашки. И когда они озвучивали эту прекрасную картину, что, оказывается, украинцы – не русские, не руськие, то всем окружающим полагалось только развести руками и сказать: «Ну вот же мальчик хочет. Ну вот же люди хотят свободы. Ну кто мы здесь? Мы только можем им помогать».

И вот обратите внимание, что Трамп перевернул столы и тоже позволял Зеленскому разговаривать о «Томагавках», пока Путин не сообразил, в чем суть, и не позвонил Трампу, и они там о чем-то не договорились. И после этого Трамп вытер о Зеленского ноги и сказал публично, что «Томагавков» никаких не даст.

Елена у меня спрашивает: «Сколько осталось Мадуро? Будет ли проведена операция?»

Не знаю. Я как-то за Мадуро не собираюсь мазу тянуть, потому что это совершенно отвратительный человек. Это как раз зримое доказательство того, что, оказывается, левые идеи существуют прекрасно без Советского Союза. Потому что я напоминаю, что Мадуро – преемник Чавеса, а Чавес совершенно законно выиграл выборы в Венесуэле уже после того, как скончался Советский Союз, что Мадуро абсолютно удалось развалить экономику Венесуэлы, и страна, которая когда-то была гораздо богаче Польши, стала одной из самых бедных в Латинской Америке, что это все делалось с помощью фиксированных цен, что это все делалось с помощью введения армии в супермаркеты.

Фиксированные цены, как я понимаю, нам теперь обещает уже в Нью-Йорке уже кандидат Зохран Мамдани. То есть он смело идет по пути Мадуро. Мы с удовольствием будем наблюдать за тем, чем это дело кончится для Нью-Йорка. Я подозреваю, что тем же, чем оно кончилась для Детройта.

И с одной стороны, как-то я совершенно господину Мадуро не сочувствую, а с другой стороны, вот всюду, где Соединенные Штаты ни пытались восстановить демократию, например, в Ираке, чем-то странным кончалось.

И обращаю ваше внимание на то, что, конечно, будет очень сложно нашим российским левакам объяснять, почему Соединенные Штаты могут вести военные действия против суверенной страны по имени Венесуэла или, допустим, по имени Ирак, но вот каждого российского военного, который участвует в военных действиях на территории Украины, надо непременно признать военным преступником и отправить на курсы перевоспитания.

Sasha From Russia пишет мне: «Юля, позвольте вступиться за Шендеровича, хотя и говорит антироссийские вещи. Я был на его концерте в Варшаве и обнаружил, что в жизни он иной. Убежден, что он патриот. Возможно, отменяторам реально удалось его напугать».

Слушайте, во-первых, я в данном случае Шендеровича использовала как человека, просто изрекающего довольно стандартные вещи. А во-вторых, кстати, уж коль скоро вы заговорили, это тоже очень интересный момент, что Виктор Шендерович, один из самых желчных, бесспорно, критиков Путина, человек, который все время разделял, скажем так, очень крайне демократические позиции, даже это тот человек, который, собственно, в 2014 году протестовал против Олимпиады в Сочи, сравнивая ее с Мюнхеном, это тот человек, который стоял в пикетах против аннексии Крыма и так далее и так далее, когда началась война, если вы помните, Виктор Шендерович стал одной из главных жертв украинских отменялкиных. Они стали объяснять, что он проклятая русня, потому что он даже не позволил себе сострадание «нашим мальчикам», а потому что он типа об этом говорил и позволил себе упомянуть, что в Украине тоже есть нацизм.

Во-первых, это был, конечно, впечатляющий случай того, что сколько ты ни заискивай перед украинским BLM, он все равно тебя отменит, потому что он хочет отменить и уничтожить любого русского. То есть перед нормальными украинцами не надо заискивать, потому что они ничего подобного не хотят. А перед национал-деколонизаторами заискивать бесполезно, потому что они тебя уничтожат как личность. Это секта, которая доведет тебя до крайней степени распада личности и все равно отменит.

И если вы помните, там были ужасные случаи, когда в Шендеровича специально какие-то странные люди бросали томатным соком. Там была другая ужасная история, когда Шендеровичу Пригожин насчитал гигантский штраф, вот эти национал-деколонизаторы, отменялкины, те же самые люди, которые постили про Навального бутерброды в гробу, они писали, что Шендерович, заплатив этот штраф, финансирует российскую армию, то есть он тоже военный преступник. То есть это был живой пример того, что никогда невозможно накормить троллей.

Я, честно говоря, думаю, что значительная часть этих отменялкиных, поскольку многие из них существовали, как теперь мы знаем, на USAID-овские гранты, они вне зависимости от того… Не то чтобы Шендерович получал эти гранты. Я как раз думаю, что Шендерович-то грантов никаких не получал. То есть я практически в этом убеждена. И никогда такого не слышала, чтобы Шендерович получал гранты. Но дело в том, что когда ты сам грантосос, вот этот вот активист, профессиональный украинец, то, скорее всего, твой мир состоит из воображаемых противников, которые претендуют на вот этот кусок пирога.

Я думаю, что значительная часть, конечно, вот всей этой культуры «отмены русни», она была связана просто с дракой саранчи за кусок поля, потому что они считали, что пирог имеет ограниченный объем, и либо он весь достанется украинским деколонизаторам, которые вот-вот зайдут в Хабаровск, либо какая-то часть российской демократической оппозиции получит. И чем больше эту оппозицию отменяй, тем меньше, дескать, ей достанется грантов.

Мне пишут, что вот Ширяев сделал хороший анализ по «Буревестнику»: «Коротко: как оружие – ничего особенного; как двухконтурный ядерный двигатель – возможно, прорыв».

Собственно, это ровно то же, что я и сказала. Поскольку тактико-технические характеристики оружия засекречены, мы не знаем, насколько оно может быть хорошее как оружие. Но мы можем предполагать, что это тихоходная крылатая ракета, которая легко сбивается, как и другие тихоходные крылатые ракеты. Но как ядерный двухконтурный двигатель, да, это просто абсолютный прорыв.

Да, вот пишет мне Анфиса: «Тогда надо задаться вопросом: а бойкая Урсула из ЕС предложила санкции против американских граждан за Венесуэлу, отменила им визы, выгнали Макдональдс?»

Во-первых, Венесуэлы еще нет, но, скажем, Ирак уже был. И вот действительно вот такой вопрос. Например, во время российско-украинской войны за все это время ООН насчитала 13 тысяч гражданских погибших. Причем напоминаю, что приблизительно 3000 погибло с российской стороны, то есть это те люди, которые погибли в Белгороде, в Курске, которые погибли в Донбассе и Луганске, в том смысле, что на них прилетали украинские снаряды. Только в 2016 году во время взятия американскими войсками Мосула, по данным Associated Press, было убито тоже 13 тысяч гражданских в Мосуле.

Возникает вопрос. Все-таки вот тот же самый Мосул, он находится за 11 тысяч километров от США. Вот нам говорят, что ни одна другая страна не должна вмешиваться во внутренние дела другой страны, даже если ей что-то не нравится в этой другой стране. И нам говорят, что само по себе вмешательство, тем более военное, это есть военное преступление, все люди, которые это сделали, военные преступники, а все граждане страны, которые не свергли такого президента и не проголосовали против него, они соучастники. И вот действительно возникает вопрос: а что делать в таком случае с американскими солдатами, отправлять ли их после Мосула в лагеря перевоспитания, и что делать с американскими гражданами, отбирать ли у них карточки?

И я, конечно, в данном случае издеваюсь. Кстати говоря, возникает вопрос, существует ли такая точка зрения относительно американских солдат. Ответ: существует. Есть крайние американские леваки, которые примерно так и думают, которые там бегают со словами, что надо деколонизовать Манхэттен. Недавно я видела видео странной британской девушки, которая идет закутанная в эту палестинскую куфию и говорит: «Ах, как я хочу, чтобы сдохла западная цивилизация». Думаешь, лапонька, просто вот с твоей куфией, когда западная цивилизация сдохнет, то тут-то тебе просто расцвет и придет. Такие люди есть, но просто никто их не считает совестью нации, а все их считают поехавшими маргиналами, даже в левой среде.

То, что нам в России такую точку зрения на российских солдат, на российских граждан, на российское государство попытались продать в качестве светлой моральной позиции, это абсолютно поразительно.

И то, что те люди, которые обнаружили, что публика это не покупает и не спешит становиться на колени и расстегивать ширинку, то, что те люди, которые это увидели и которые уже чувствовали, что они сейчас на белом «Абрамсе» въедут в Москву и будут платить репарации, и будут своих собственных граждан загонять в концлагеря, нет, в лагеря перевоспитания, и передадут золотой запас Западу, и скажут гражданам: «А зато, граждане, мы теперь пойдем на Запад», вдруг они услышали от российской элиты: «А знаете, мы на Западе уже были. И тогда мы стояли с расстегнутой ширинкой. Вы знаете, вот в результате мы очутились там, где мы очутились. Мы больше не хотим».

И более того, они это увидели не только от российской элиты, но и от того самого серого российского обывателя, который сказал: «Знаете, я помню, мы были на Западе в 90-х. Что-то мне не понравилось». И тут они сказали: «Какие сволочи, какие ватники. Все они быдло. Как не повезло нам с народом».

И я могу сказать, что это как раз тот случай, когда те люди, которых называют быдлом, серой массой, обывателями, которые всё так примитивно воспринимают, которые воспринимают, что в 90-х годах была разруха, а не победа демократии и рынка… По-моему, по этому поводу прекрасно сказал Томас Соуэлл: «Вы никогда не заставите здравомыслящего среднестатистического обывателя поверить в такую белиберду, в которую можно заставить поверить рафинированного инфантильного интеллектуала». Вот это тот самый случай.

Пишет мне Олег: «Почему вы не говорите о том, Юля, что для США представляет смертельную угрозу Венесуэла, и поэтому США считают законом напасть на Венесуэлу?»

Я вообще не понимаю. Странно всегда, когда мне предъявляют, почему я о том-то не говорю. Во-первых, я не видела, чтобы США говорили, что для них Венесуэла представляет смертельную угрозу. Наркотики – да. Но что-то я таких даже тейков не помню. Венесуэла представляет смертельную угрозу для США? Ответ: конечно, нет. Даже смешно. Где США и где Венесуэла?

А вот в том, что ситуация с Украиной для России была экзистенциальной, я полностью согласна. Вот, кстати говоря, я послушала Арестовича у Соболева. Он очень точную сказал вещь, что одной из самых поразительных вещей, самых страшных и самых катастрофичных для проекта «Мета-Россия», который свершился внутри Украины, был союз правых с левыми, был тот момент, когда вот те люди, которые ходили со знаменем Бандеры и, условно говоря, поднимали его над Белой Церковью, вдруг оказались в тактическом, и не только тактическом, союзе с этими молодыми инфантильными людьми, которые поднимают картонки за то, чтобы Зеленский не трогал НАБУ.

И оказалось, что люди, которые являются абсолютно левыми, которые сидят на грантах USAID, которые соросята и прочее-прочее, они озвучивают те тейки про русню, генетическую русню, «мы, провансальцы, не французы, а французы – генетические рабы», просто в переводе на историю с Францией, чтобы было понятно, которые абсолютно, с одной стороны, раздирают эту территорию, с другой стороны, делают войну с Россией абсолютно неизбежной. Но при этом, конечно, потом на Россию может грантосос показывать пальцем и говорить: «Смотрите, они же нехорошие, это же они напали. А вот над нарративами внутри страны мы не властны. Это деколонизационные нарративы».

Но понятно, что ситуация с Венесуэлой и с Ираком для Соединенных Штатов полностью другая. Я напоминаю лишний раз, я очень люблю это напомнить, что господин Майкл Макфол, который у нас такой большой сторонник коллективной ответственности русских, он как раз в своих статьях в 2002 году не просто требовал вторжения Соединенных Штатов в Ирак, но писал, что иракский режим представляет из себя экзистенциальную опасность для Соединенных Штатов Америки. Вот действительно.

Тут у меня почему-то очень много вопросов про Мадуро.

Black Cat пишет мне, опять возвращаясь к Покровску: «А что там с котлом в 10 тысяч солдат ВСУ?»

«Спасибо за вторую часть про Моисея», – Алексей пишет. Да, напоминаю про вторую часть Моисея. Напоминаю, что я бы очень хотела слышать ваше собственное мнение о том, чего мне делать с одним, а фактически даже скоро и, страшное дело, с другим романом. Я пока специально не озвучиваю их названия. Но, как я уже сказала, один из них – продолжение цикла про Вейскую империю. Я им очень горда. И, скорее всего, мы его просто бесплатно вывесим в интернете, потому что чего уж там…

Так вот, что с котлом в 10 тысяч солдат ВСУ? Первое. Есть такая вещь, как туман войны. Поэтому мы не знаем. Точно так же, как тактико-технические характеристики «Буревестника». Это я только говорю свои ощущения. Есть такое хорошее английское слово guesstimate. Не estimate (приблизительная оценка), а guesstimate. Это такое новообразование, типа я наполовину тыкаю пальцем, наполовину оцениваю.

Вот это мой guesstimate, что, конечно, в Покровске у ВСУ все очень плохо. И, как я уже сказала, это принципиально новая ситуация на поле боя сейчас. Потому что когда у России есть с помощью беспилотников, которые летают на оптике до 50 километров, господство в воздухе, то у России есть потенциально впервые реальная возможность действительно сделать на этой войне котел. Потому что до этого таким небольшим количеством подразделений сражается каждая сторона, что котел в принципе был невозможен, потому что сеть слишком крупная, а рыба слишком мелкая. Мелкая рыба всегда через крупную сеть проходила.

Первое. Будет ли реализован этот котел, зависит от двух вещей. Будут ли украинские власти упорствовать в том, чтобы украинские солдаты оставались в котле со словами «все хорошо, прекрасная маркиза». И мы видим, что ровно они это делают. То есть вот это мое предсказание, что вся та пиар-политика, которую ведут украинское командование и прежде всего украинские политики, относительно того, что происходит в Покровске, ухудшает положение украинских солдат в Покровске.

Второе. Все-таки в течение всего этого времени мы видели скорее не то, что создавалось какое-то большое количество подразделений, а мы видели, что они отходили, но очень многие из них погибали по дороге, потому что как раз в этот момент по дороге продолжают наноситься удары. Я не думаю, что там 10 тысяч солдат. Кстати, о 10 тысячах солдат в Покровске я даже не слыхала. Там, по-моему, говорили, 5 тысяч солдат в одном месте, 5 тысяч солдат в другом месте. Я сильно сомневаюсь, что в Покровске есть такое количество украинских частей.

Хотя я обращаю ваше внимание, что туда действительно были с обеих сторон стянуты крупные части. Кстати, к вопросу о пиаре. Ведь это же результат того самого добропольского прорыва российской армии, про который нам президент Зеленский несколько раз рассказывал, как он ликвидирован и там вот идет зачистка, сейчас будет все хорошо. Как мы видим, вот результат добропольского прорыва – никакой зачистки. Соответственно, вот чистили-чистили, но зачистилось не с той стороны.

Но, еще раз повторяю, вопрос о том, первое, сколько солдат останется в Покровске, зависит от того, будет ли украинская власть приказывать им как можно скорее отходить или, наоборот, проводить операции типа «мы тут с помощью двух вертолетов восстановим линию снабжения», что, очевидно, невозможно. А второе – гораздо вероятнее, что все равно эти люди такими маленькими разрозненными группами существуют, что скорее они будут пытаться выбираться по одному-два-три человека и огромное количество их погибнет от дронов. То есть это более вероятный вариант, чем, допустим, какие-то массовые сдачи в плен. Более вероятный вариант – это большие потери при попытках выйти по одному.

Максим пишет: «Юлия, не думали ли вы, что, возможно, коррупция в России была таким корявым способом вырастить новую аристократию, новые династии, которые будут править Россией и обеспечивать ее развитие?»

Слушайте, коррупция в любом случае очень корявый способ. Я думаю, что коррупция была унаследована Путиным. И он применял ее как инструмент управления государством в первые свои годы, потому что у него не было других инструментов. Кроме того, он считал и считает, что люди, которые управляют государством, должны много получать. Он, очевидно, считает, что дворцы – это просто must. Ну вот как Екатерина Великая считала, что у нее должен быть дворец и у Потемкина должен быть дворец. Она даже не считала это коррупцией, она считала, что это просто вот так устроен мир. Это первое.

Путин унаследовал чрезвычайно коррумпированный и несуществующий государственный аппарат от Ельцина. И в этом несуществующем государственном аппарате было очень много людей, которые и ментально, и иногда финансово зависели от Запада. Вот Бжезинский писал, что Россия проиграла войну и стала колонией Америки.

И я обращаю ваше внимание, что Путин первые годы своего правления действительно создавал параллельный этому государству аппарат в лице своих друзей, в лице Тимченко, Ковальчука. То есть он переносил в неформальную сферу многие процессы управления государством, и, соответственно, оказывалось, что российский государственный аппарат существующий, доставшийся от Ельцина, просто не может на это влиять, потому что то, что делают Миллер, Сечин и Ковальчук, гораздо важнее.

И вот это была сначала создана неформальная система управления государством. И, естественно, вся она ворочалась на этих деньгах бассейна, которые где-то там вертелись. А потом, обращаю ваше внимание, Путин стал переносить тяжесть управления государством обратно в новый зачищенный государственный аппарат. То есть, скажем, тот же самый Совет Безопасности опять стал инструментом управления государством, министерства опять стали инструментом управления государством гораздо более важным, условно говоря, чем Сечин или Миллер. Сейчас на наших глазах, обратите внимание, наступает третья стадия, когда очень много людей арестовывается даже если и в результате каких-то аппаратных интриг, то реально, потому что они коррупционеры.

Да, и, пожалуй, следует упомянуть предыдущую стадию, которая была, которая заключалась в том, что было создано несколько очень качественных государственных институтов, которые отсутствовали при Ельцине в связи с тотальным распадом государства. Во-первых, обратите внимание, что в значительной степени были зачищены бандиты просто как люди, которые крышуют любой бизнес. Силовики крышуют любой бизнес – это другая история. Но хотя бы не бандиты. Это первое.

Второе. Была просто перестроена банковская система. Она была зачищена от банков «Живопыр», которые воровали деньги. В результате банкиры типа Железняка и Леонтьева были вынуждены уехать из России. Мы знаем, где они оказались.

Была перестроена налоговая система. Это была заслуга Мишустина. Это была грандиозная реформа. И если раньше российские предприниматели не платили налогов, считали, что тот, кто платит, это лох и тот, кто ближе к власти, естественно, не платил налогов и имел на этом административное преимущество, то вдруг оказалось, что налогов не платить невозможно. Зато сама система сейчас существенно упрощена. Если сейчас Путин сам не поломает эту систему увеличением налоговых ставок в результате войны, то эта система реально очень хорошая.

И вот только после того, как эта инфраструктура, я имею в виду банковская и налоговая, была создана, просто появились предпосылки теоретические того, что если чиновник совсем уже нечестный и ворует просто как не в себя, то его можно посадить по этой причине.

И вот все эти процессы я крайне одобряю. И они как раз очень приятные. Это процессы возрождения правильного государства, если бы к ним не прилагалось два процесса, которые меня чрезвычайно настораживают и объем которых очень трудно оценить, даже если понимаешь их логику.

Один – это, конечно, растущая волна отбираний бизнеса. Иногда она рационализируется так, что вот этот человек имел иностранный паспорт, продолжал держать свои активы вне России – значит, мы возьмем и это отберем. Потому что если эта волна будет расти, а она достаточно существенная (она не катастрофическая, но она достаточно существенная), то Россия рискует потерять ту грань, которая отделяет рыночную экономику от феодально-произвольной экономики.

Второй – это, конечно, закатка в асфальт всего того, что шевелится. Вот списки экстремистов, террористов и прочее-прочее. Потому что вы не можете выиграть цивилизационную гонку в современном мире, если вы не являетесь технологической цивилизацией. Вы не можете являться технологической цивилизацией без определенного уровня свободы. Вот сейчас понятно, что делает российская власть. Она просто, грубо говоря, очень опасается тех идей, которые я, например, обсуждала, когда говорила о Шендеровиче, когда относительно Чечни российская интеллигенция рассказывала, что, если совершен теракт, надо подумать, чем мы виноваты перед этими прекрасными людьми (или не прекрасными, но все равно чем мы виноваты).

Но, к сожалению, тут из песни слова не выкинешь, потому что тут встречаются очень страшные и очень тяжелые исторические процессы. Российская интеллигенция всегда была крайне скептически настроена по отношению к своему государству. Это было еще в XIX веке. В результате российская интеллигенция, простите, досвистелась. Вот она рассказывала, какой плохой царь, какой плохой царизм, какой плохой Николашка, как его надо свергнуть, как хорошо на Западе. Получили? Получили. Получили большевиков.

До 1991 года российская интеллигенция, в том числе и техническая, рассказывала, что вот сейчас свергнем Совок – и заживем как люди, Арканар проклятый сдохнет, а мы будем в Полдне XXII века. Получили? Получили. Распишитесь в получении.

И Путин боялся, что вот эта мягкая сила начнет делать с Россией приблизительно то, что она делает с существующей Европой. А у России, извините, труба пониже, дым пожиже. России-то много не надо. Россия и так дышит на ладан после 1917 и после 1991 года. От России и так остался обрубок. И то, что еще некоторое время будет выдерживать немецкая экономика, российская экономика, знаете, если пригласить всех жителей Средней Азии, платить им репарации и дать свободу Татарстану и так далее и так далее, быстро не выдержит.

Но проблема та, что те инструменты, которыми Путин с этим борется, знаете, он действует каленым железом, утюгом и катком. Я не уверена, что вот то, с чем он борется, вообще, каток – подходящий инструмент.

Но я уже много раз говорила, что я понимаю логику этой борьбы, к моему собственному величайшему удивлению. Потому что те идеи, которые исповедовали люди, которые считали, что они большие, светлые, замечательные, в 2000-х годах и, кстати говоря, проморгали абсолютно все, включая расширение то же самое НАТО, и говорили, что это вообще не проблема, что эти люди, называя себя российской интеллигенцией, проявили себя не с самой интеллектуальной стороны.

Потому что вот, например, на Западе существует очень много левых, аналог российских левых. Более того, на Западе левые у власти. Но точно так же, особенно в Америке, вы увидите очень разумных и гораздо более интеллектуально совершенных людей, которые сидят в государственном аппарате, которые сидят в университетах и которые предлагают альтернативную и гораздо более циничную картину мира. В России вы видите, с одной стороны, Z-патриотов. Кто альтернатива Шендеровичу? Дугин? Не смешите мои тапочки.

Вы знаете, я хотела еще одну очень важную историю рассказать, которую я уже, наверное, не успею рассказать. Меня тут просто спрашивали, я видела, другой вопрос, который очень рифмуется с тем, что я только что говорила. Кто-то там ехидно спрашивал: «Как можно быть либертарианцем-государственником?»

Я себя один раз отрекомендовала как либертарианец-государственник. Я напоминаю, что либертарианцы – это вроде те люди, которые вообще считают, что никакого государства не надо. И поэтому, завершая эту нашу программу, я бы хотела объяснить, кто такой либертарианец-государственник, и начать со знаменитой фразы, моей любимой, Адама Смита о том, что булочник, который выпекает вам булочки и продает их, он не думает о всеобщем благе, он зарабатывает себе деньги, но в процессе продавания вам булочек он увеличивает общественное благо, поскольку вследствие невидимой руки рынка он продает булочки как можно более высокого качества по как можно более низкой цене.

Я напоминаю вам, что это очень хорошая формулировка, прекрасная, к которой следует стремиться, но у нее есть одна особенность, которая заключается в том, что Адам Смит написал эту формулировку не в безвоздушном пространстве, он написал ее в Англии XVIII века, которая была достаточно уникальным человеческим обществом, одним из самых уникальных, которые существовали на Земле. Это было общество, где было избирательное право, где власть короля и даже исполнительная власть были существенно ограничены. Но это избирательное право находилось у налогоплательщиков и вельмож, которые много чего значили.

И надо сказать, Англия за это избирательное право довольно сильно поплатилась. Потому что, например, в конечном итоге ту 400-летнюю войну, которую вели очень часто успешно короли Англии за возврат или за обладание своими владениями на континенте (и напоминаю, что эти континентальные владения изначально были гораздо больше всей Англии), короли Англии проиграли эту борьбу в конечном итоге исключительно потому, что английский парламент, который состоял из лордов и налогоплательщиков, сказал: «Так, мы не хотим своими деньгами оплачивать процесс усиления деспотизма. Потому что по мере того, как нашими деньгами король будет платить наемным армиям, он, с одной стороны, будет становиться все большим деспотом, а с другой стороны, он будет это делать на наши деньги».

В результате Англия потеряла все свои владения на континенте, которые, как я уже сказала, были гигантские. Но, как выяснилось, она приобрела мировую империю.

Более того, в результате того, что налогоплательщики так себя вели, английское государство было минимальным до такой степени, что даже те вещи, которые мы сейчас привычно считаем прерогативой государства, всегда в Англии были частными. Например, в Англии было большое количество частных компаний, которые осуществляли завоевание Африки и даже Индии (та самая Ост-Индская компания). В Англии были частные пираты, которых финансировала иногда даже королева. То есть делегировано было частным людям даже право войны.

И я напомню, что знаменитая британская пушка «Карронада», которая, собственно, и выиграла большинство британских сражений, она производилась частным человеком, его звали Кэррон, и она устанавливалась прежде всего на частные суда. Потому что когда «Карронаду», кстати, как и впоследствии пулемет «Максим», предложили Королевскому флоту, как «Максим» предложили Королевской армии, то флот сказал: «Знаете, нам не кажется удачной эта конструкция. Это очень короткая пушечка. Она плохо прицеливается, в отличие от пушечки с длинным стволом». И это была совершеннейшая правда.

Но просто когда частные лица стали ставить пушку «Карронаду» с этим коротким стволом на палубы собственных кораблей, то оказалось, что когда у вас морской бой между двумя кораблями, которые качаются в трех плоскостях, идет, то на дальнее расстояние вы все равно не выстрелите, а вот зато «Карронаду» можно поставить на верхней палубе, она там не перевернет корабль, как пушка с длинным стволом.

И оказалось, соответственно, что частные инициативы и в производстве пушки, и в ее установлении, и так было много раз в английской истории, и сделали Британию империей. Британию империей сделала частная инициатива.

Так вот, я к чему? Вследствие описанных мною особенностей в Британии действительно частная инициатива была очень развита. Но если вы посмотрите на другие человеческие сообщества, то вы легко увидите, что в них не выполняются благодаря устройству государства некоторые вещи, которые Адаму Смиту казались само собой естественными и данными по умолчанию.

Например, если вы булочник, который печет булочки, то вы действительно увеличиваете общественное благо, работая на свою частную прибыль, если вы эти булочки продаете в конкурентной среде. Но, например, если у вас нет государства, а есть вокруг вооруженные люди, которые называются «феодалы», которые ходят с мечами и которые просто всем если что поотрезают головы, то вам не выгодно быть булочником, потому что вас ограбят, вам выгодно быть человеком с мечом, который будет грабить булочника. И никаких булочников у вас не происходит, и никакое общественное благо у вас не увеличивается, потому что это игра с нулевой суммой.

Или, например, у вас может быть общество, где булочник печет булочки, но у него, допустим, есть банк, он приходит в этот банк, чтобы завести счет, и ему говорят: «Слушай, пожалуйста, предоставь справку о том, что у тебя кошка привита от полиомиелита». Я только что рассуждала об этой ситуации. – «И вообще, ты знаешь, мы тут посовещались и решили, что булочки должны быть весом ровно 20 грамм. А если 22 грамма, то тебе штраф. И вообще, мы хотим посчитать, как твое производство булочек влияет на окружающую среду и увеличивает углеродный след».

Вот в рамках такой цивилизации вдруг оказывается невыгодно быть булочником и печь булочки, а выгодно быть чиновником, который считает увеличение углеродного следа. По этой дороге на наших глазах на всех парах идет европейская бюрократия.

Можно также предположить себе цивилизацию, где булочник взял и женился на дочке короля, а король, чтобы сделать ему приятное, сказал, что отныне булочки во всем королевстве покупаются только у его зятя. И после этого, как легко понять, булочнику невыгодно производить самые хорошие булочки по самой дешевой цене, а наоборот, ему выгодно производить самые плохие булочки, которые дешево изначально стоят, по самой дорогой цене, потому что все равно покупать будут у него. И вот в значительной степени части российской экономики, бесспорно, кстати, похожи на этот третий вариант.

Это я к чему? А, ну так есть же прекрасная еще одна экономика, и даже она рыночная. Например, если у вас есть рабовладельческий строй, то вы, булочник, можете купить раба, который будет печь булочки и продавать, а еще будет чесать вам пятки. И вы можете сказать, что булочки-то будут не такие хорошие. Но зато вам самому работать будет не надо, и зато у вас еще есть человек, который чешет вам пятки, над которым вы полностью властны.

В общем, вот вам, по крайней мере, четыре типа экономики, в которых с булочками не все так хорошо получается, как у Адама Смита. И если мы посмотрим, что все эти четыре типа неправильной экономики объединяет и отличает от истории с булочником Адама Смита, то ответ очевиден: все четыре других типа имеют неправильно устроенное государство.

То есть, таким образом, мы видим, что теория Адама Смита, к сожалению, частный случай более общих общественных закономерностей, точно так же как преобразования Галилея являются частным случаем преобразований специальной теории относительности в тех ситуациях, когда скоростью объекта можно пренебречь, она пренебрежимо мала по сравнению со скоростью света.

Вот проблема заключается в том, что государство – это не инертная среда, оно по умолчанию не является таким, как Англия XVIII века, оно очень часто сваливается или в феодализм, или в рабовладение (это, кстати, тоже государственные законы могут обеспечивать), или в чудовищную бюрократию, или в коррупцию и непотизм. И во всех этих случаях булочник, который печет булочки, перестает увеличивать общественное благо, потому что он увеличивает собственное благо, но другими способами.

Это очень хороший пример того, что историю о том, как устроено государство, нельзя объехать на кривой козе. У вас должно быть государство, и это государство должно заниматься обеспечением правил игры, во-первых, для того, чтобы сделать булочника действительно человеком, который думает только о булочках, а не о том, как заполнить счет в банке или как убежать от бандита.

И более того, есть еще пятая вещь, о которой необходимо сказать. Булочник, конечно, может продавать булочки у себя в городке, у себя в лавке. И его, булочника, не очень интересует спрос на его булочки в национальном масштабе.

Но есть такие продукты, которые потребляются только в национальном масштабе. Это, например, фильмы или книги. И тут действует закон, что если у вас страна большая, если у вас, допустим, Китай, то у вас книга, написанная на китайском, имеет одно количество читателей, и вам выгодно быть писателем, вас знают многие.

А если, скажем, у вас страна небольшая, не дай бог там два миллиона человек, которые говорят на каком-то собственном уникальном языке, на котором никто другой не говорит, или даже 20 миллионов человек, которые говорят на языке, который никто другой не употребляет, то у вас совершенно другой рынок для книги, у вас совершенно другие мотивы стать писателем (у вас они гораздо ниже, вы все равно не прославитесь), вам лучше не становиться писателем, вам лучше уехать из этой страны и стать, я не знаю, инженером в США на английском.

И, конечно, у вас, простите, в связи с тем, что этот язык маленький, у вас другой словарный запас этого языка, у вас другой инструментарий этого языка, который не всегда позволяет построить такие сложные мысли, какие, допустим, можно построить на английском.

Вот именно поэтому английский – это тот язык, на котором говорят абсолютно все, на котором существует мировая научная, техническая и потрясающая художественная литература.

Ниже него находятся крупные интернациональные языки, такие как немецкий, который еще недавно был международным языком науки, чье значение было уничтожено в основном после Первой и Второй мировой войны благодаря ряду усилий. Французский, значение которого тоже уничтожено. Русский, значение которого уничтожается. Испанский, который, кстати, очень, наоборот, хорошо себя чувствует, равно как и китайский, потому что если у вас 1 миллиард 400 миллионов человек в стране, то вам неважно, говорят на китайском языке за пределами Китая или нет, у вас все рынки внутри самого Китая, все прекрасно.

Так вот, это я к тому, что размер страны тоже имеет значение. Для булочника – нет, а для культурной и цивилизационной инфраструктуры – да. И, собственно, это одна из вещей, за которую сейчас воюет Россия и которая очень часто непонятна булочнику, который думает только о булочке.

Ну и, собственно, как всегда, я все, что я записывала себе, для того чтобы вам озвучить, в Твиттере, я не успела озвучить. Это просто удивительно. Пожалуй, еще маленькая заметка о том, что зарубежные активы «Лукойла», нам говорят, продадут компании Gunvor. То есть получается, что в результате американских санкций Gunvor то ли отожмет зарубежные активы «Лукойла», то ли предоставит им справку, что они теперь не «Лукойл», в зависимости от условий сделки. Просто страшный результат санкций.

И да, конечно, относительно санкций. Это, пожалуй, последнее, что я хочу сказать. О санкциях все понятно. Объем продаж российской нефти на мировом рынке не упал и даже слегка вырос. Просто теперь вместо Индии и Китая нефть идет в неизвестном направлении. То есть уменьшилось не количество нефти, а прозрачных поставок.

Очень похожая ситуация произошла в Чехии, которая в этом году героически, как нам тут пишет один твиттерский пользователь, вышла на первое место в ЕС по дороговизне электричества в пересчете на покупательскую способность. Дело в том, что раньше Чехия получала уголь из России, а теперь у нее уголь индонезийский, нефть индийская, а газ бельгийский из терминалов, в которые постоянно рекордные объемы СПГ из России проходят. Прекрасно, по-моему. Это к вопросу о том, как действует рыночная экономика.

И еще раз повторяю, самое главное, что происходит, происходит в Покровске и, собственно, происходит на фронте. Не потому, что Покровск – это, как Сталинград, решающее сражение этой войны. Вовсе нет. А просто потому, что от исхода ситуации на фронте на самом деле зависит все, а от мнения европейских чиновников, которые реально считают, что они напишут бумажку и с их мнением придется считаться, зависит примерно ничего.

Юлия Латынина. «Код доступа». Михаил тут пишет: «Со всем уважением, зачем вы разгоняете ложь про поддержку Волковым Мамдани?»

Простите, пожалуйста, но просто зайдите в Твиттер Леонида Волкова, и увидите там твиты, которые он пишет про Мамдани. Давайте я просто, если у нас есть какое-то время. Просто это, наверное, долго придется искать, но тем не менее. Просто это было достаточно давно. Ладно, давайте я поищу вот так. Да, вот Леонид Волков, цитирую: «“Эксперты” из русскоязычной тусовки – те, что всегда за все хорошее и против всего плохого, – для кого теперь внезапно важнее всего в мире оказалось, чтобы на выборах мэра Нью-Йорка победил старый бюрократ, коррупционер и жулик Куомо, чем же вас тогда в 2013 году Собянин не устраивал?» Это одна цитата.

Да, вот Леонида Волкова спрашивают: «Леонид, если бы вы были жителем Нью-Йорка с паспортом США, за кого бы вы голосовали?» Леонид Волков: «Конечно, за Мамдани. Я бы не пошел, наверное, за него волонтерить и не стал бы, наверное, ему донатить, но голосовал бы с легким сердцем». Вы, конечно, можете назвать фейком, что Леонид Волков поддерживает Мамдани. Но, с моей точки зрения, это себе вполне исчерпывающее утверждение.

Сказочник пишет: «Если все будут с мечами, то где брать булочки?»

Сказочник, это и является главной проблемой феодальной экономики, а также являлось главной проблемой российской экономики в 90-х годах. Когда все ходили с пистолетами, то кого именно было крышевать так, чтобы всех лохов не перестрелять? Именно, собственно, поэтому значительной части российского населения все это не нравилось.

Мне, надо сказать, тогда, в 90-е годы, все это казалось страшно интересным, казалось, что это вот просто так капитализм растет, это вот такая формативная стадия, это вот как бароны-разбойники в XIX веке. А сейчас я смотрю, например, на Китай и с удивлением обнаруживаю, что Китай этого избежал. Я понимаю, что это была не формативная неотъемлемая стадия капитализма, а просто результат того, что проделал Ельцин с Россией, который эту Россию уничтожил. А поскольку страну уничтожить сложно, то она иногда может и возрождаться.

Юлия Латынина. «Код доступа». Всего лучшего. До встречи не знаю когда. Да, подписывайтесь на Патреон, если можете. Подписывайтесь, подписывайтесь на Патреон. Кстати, может быть, мы даже сначала на Патреоне опубликуем романы. Это интересная мысль, надо подумать. Скажите, что вы об этом думаете, о романе. Спрашивают: «У Шелеста будете ли?» Если пригласят, то буду, конечно. А почему нет? Но это от Александра Шелеста зависит. До свидания.