«Ключевые события»: Жарков и Крашенинников. Бомбежка Белгорода, Путин заплутал, Сталин нервно курит

Александр Плющевжурналист

Василий Жарковисторик

Фёдор Крашенинниковполитолог, публицист

Я помню начало войны – ждали, что сейчас все рухнет. Ну не могут же эти разбегающиеся, не желающие воевать люди не понимать… До сих пор никто особо не разбежался. Вот в чем проблема.
Поэтому давайте не будем спустя больше года войны утешать себя тем, что это может само по себе развалиться…

Подписаться на Alexandr Plushev

Поддержать канал Alexandr Plushev

А.ПЛЮЩЕВ: Всем привет, здравствуйте! Вы смотрите «Ключевые события». Очень рад, что вы собираетесь на моем канале. Обратите внимание, что у нас сегодня дебютировали коллеги из РЗВРТ Даша и Антон с 7 до 9 утра по Москве. Был у них был рестрим с их канала. Они вещают и на их канале.  Подпишитесь обязательно. Ссылка должна быть обязательно, во всяком случае, в описании утренних наших программ есть, можете зайти и на моем канале тоже есть, все равнозначно везде можно комментировать, лайкать и все прочее.

Очень рад, что теперь время от времени, по крайней мере, по пятницам вы будете смотреть еще Дашу и Антона на моем канале. Смотрите их всегда с 7 до 9 ежедневно по будням.

Еще из технического объявлю, что сегодня стрим вечером, как обычно, и стрим этот сегодня будет в 22 по Москве. И соведущей моей будет Екатерина Котрикадзе.

Ну, а сейчас «Ключевые события». Рад приветствовать здесь Василия Жаркова…

В.ЖАРКОВ: Привет-привет!

А.ПЛЮЩЕВ: И Федора Крашенинникова, рекордсмена этой программы. Привет, Федор! Самый опытный и самый главный аксакал здесь, в ключевых событиях.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Давно здесь сидим.

А.ПЛЮЩЕВ: Так получается. Я этому очень рад. Мы начинаем наш выпуск с того, что я прошу наших экспертов: А что вы, собственно, считаете ключевыми событиями этой недели? По опыту давайте начнем с Федора.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: О, боже мой!.. Я, может быть, покружен в свою повестку, потому что в Екатеринбурге держат под арестом очередного моего знакомого Ярослава Ширшикова, и мне эта новость показалась даже на фоне всего творящегося кошмара, когда продолжаются не только репрессии против людей, которых мы все знаем, не только издевательства над теми, кто в тюрьме, но и продолжаются в повседневном режиме все новые и новые посадки, аресты, суды, в том числе, в регионах. Об этом, мне кажется не надо забывать.

А.ПЛЮЩЕВ: Возможно, вернемся в контексте общих репрессий и поговорим тоже, может быть. Ты расскажешь про Ширшикова немного нашим зрителям.

А что ключевым событиям недели считает Василий Жарков?

В.ЖАРКОВ: Мне кажется, что на самом деле ключевых событий как таковых, которые что-то поменяют кардинально, к сожалению, пока не происходит. И, я думаю, что мы находимся в режиме ожидания этих событий.

А.ПЛЮЩЕВ: Есть такое, да.

В.ЖАРКОВ: И, конечно, все эти продолжения историй про слитые документы Пентагона — это как раз во много продолжение этой линии. Но мне все-таки кажется, что если говорить о ключевых событиях, которые меня тоже, действительно, потрясли, произвели впечатление, это продолжение страстной недели на пасхальной неделе. То есть все, что у нас связано с положением политических заключенных в России, конечно, не радует совершенно. Это и приговор Владимиру Кара-Мурзе, это и оставление в силе приговора Ильи Яшину, это и те ситуации, которые происходят в колонии с Навальным, и то, что сказал Федор, конечно, сюда тоже ложится. Эта ситуация… такая, знаете, страстная неделя — форева! Вот это для меня важная травмирующая новость.

А.ПЛЮЩЕВ: Давайте тогда с этого и начнем, раз у нас такое совпадение. У Федора местное скорее, а у Василия общее. Что на этой неделе мы можем отметить из подобного рода событий, кроме уже упомянутого Ширшикова? Приговор Кара-Мурзе — 25 лет. В общем, многие ожидали, но все-таки это потрясает. 25 лет — как это возможно? И тут же рядом апелляция Яшина, которая ни дня ни сбросила со срока.

О чем нам говорит и тот и другой приговор. Оба приговора, они же примерно про одно и то же. То есть это главные оппозиционеры режима. Но только для Кара-Мурзы есть еще отдельные мотивы и личной мести, в том числе, от судьи и от Владимира Путина, от его окружения и так далее. У Яшина немножко по-другому. У Яшина скорее просто за оппозиционность. И сроки разные, соответственно.

Но что бы я хотела отметить, что мне, во всяком случае, интересно и важно. Если помните, раньше почти всегда бывало, что прокурор  просит один срок — судья дает другой, чуть поменьше, как правило. Там бывало даже в другую сторону иногда флуктуации, но это прямо совсем исключение из правил. Вот прокурор запросил, условно говоря, 9 — дали 8,5.

Если апелляция, опротестование приговора во второй инстанции, был срок 9 лет — издевательски сократили на 1 месяц или на полгода, или еще что-нибудь. Ничего, никаких компромиссов. Абсолютно закатано в асфальт, а так называемое обвинение стопроцентно слилось с так называемым правосудием. Вот  что я для себя отметил в этих двух приговорах, двух процессах. Может быть, что-то отметили вы, или я на что-то не обращаю внимание?

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Нет, все, мне кажется, на то. И по Кара-Мурзе именно была идея легализовать эту цифру — 25. Надо просто встать и громко сказать, что в России теперь можно получит 25 лет за то, что ты что-то говорил. Я постил на этой неделе у себя в Твиттере: тоже в Екатеринбурге какой-то уже рецидивист 5 часов насиловал  женщину, связав его лосинами. Мера пресечения — домашний арест. Если бы он 5 часов кричал «Долой войну! Долой Путина!», я не думаю, то он бы отделался домашним арестом.

А.ПЛЮЩЕВ: А если бы звонил сенатор и просил ввести санации, понимаешь? Шпионаж.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: А тут 25  лет за то, что человек… Хорошо,  ему можно считать кем угодно, не соглашаться с тем, чем он занимался, но ведь он реально никого не убил. Ничего он не сделал такого, за что можно такие сроки давать. У нас люди в России реально за убийства получают меньшие сроки, гораздо меньшие. 25 лет! Они просто хотели легализовать эту цифру, они ее легализовали. Потому что уже же приняли поправку о пожизненном теперь сроке за измену Родине. То есть, мы, очевидно, должны дождаться приговора кому-то пожизненно за измену Родине. А Яшин, может совсем не радостное, но у меня ощущение, как при раннем Сталине Зиновьев с Каменевым уже сидели, у них уже были какие-то сроки, а  потом им сказали: «А еще вот вы в чем-то виноваты. Мы сейчас вас пересудим и получите больше».

 Поэтому я не удивлюсь. Во-первых, и дело готовится для Навального новое. И Яшин… Я думаю, не стоит удивляться, что через  какое-то время Яшин слетает на машине времени в прошлое, совершит там какие-то ужасающие преступления, не выходя из камеры, и он получит какой-то другой приговор. К сожалению, это речь идет о легализации вот таких чудовищных приговоров, чтобы они из каких-то присказок стали реальностью: 25 лет, пожизненное и так далее.

В.ЖАРКОВ: Мне кажется, что здесь важно то, что мы наблюдаем помимо того, что сказал Федор — я с ним согласен, — это очевидный факт того, что суды, по крайней мере, по политическим делам уже отсутствуют практически как институт. Нет такого понятия как суд. Есть следственные органы, есть их решения. А суд — это просто то, что компостирует эти решения, то, что обеспечивает их реализацию. Вот и всё. Здесь никакого суда по большому счету нет.

Я, кстати говоря, думаю, что они специально перенесли оглашение приговора уже на понедельник, потому что если бы они объявили в пятницу приговор Кара-Мурзе, то это было просто замечательно — на страстную пятницу объявить такой приговор. Это был бы очень нехороший символический для них жест.

Но помимо всего прочего меня в этой истории вот что особенно задевает. Кто такой Владимир Кара-Мурза, давайте посмотрим. Мы знаем его как политика, мы знаем его как очень принципиального человека, которые всегда всем говорит одно и то же, никогда не изменяет своему слову, который занимает очень принципиальную позицию по всем важнейшим вопросам нашей внутренней и внешней политики.

Это всё мы знаем. Но бы добавил к этому — а что такое семья Кара-Мурзы? Это даже не только Владимир Кара-Мурза, его отец, известный журналист (я думаю, Александр лучше его знает, чем я), но это большая с очень большой историей фамилия Кара-Мурза. Это дворянский род. Ведь среди предков Кара-Мурзы Николай Михайлович Карамзин — на минуточку! Я просто знаком больше с его дядей Алексеем Кара-Мурзой, философом известным. Я могу сказать, что эта семья поколениями жила в России, поколениями в дворянский период, конечно, служила России. Но здесь нужно понимать, что эти люди являются той частью нашего общества, которую, безусловно, можно назвать элитой в самом хорошем смысле этого слова. Это реально культурная элита нашей страны.

И, понимаете, те люди, которые его судят, такие, знаете, иудушки головлевы, какие-то люди из города Глупова, которые совершают это преступление на глазах у страны, на глазах всего мира. Они просто не понимают, что они делают. Они уничтожают ту самую Россию, которая могла бы  быть великой, которая могла бы быть свободной, которая могла бы быть страной, где такие люди, как наследник Карамзина Владимир Кара-Мурза мог бы занимать какую-то важную позиции и вести эту страну к более справедливому, более гармоничному обществу. Но вместо этого мы видим этот кошмар.

Вот, что здесь самое страшное, на мой взгляд  — то, что у нас реальный представитель потомственный многовековой российской элиты оказывается в тюрьме на  25 лет без всяких шансов дожить до конца этого срока. Потому что мы знаем, что у него очень плохое состояние здоровье. Его вообще нельзя держать в тюрьме ни дня. А вместо этого происходят такие вещи.

Это, может быть, эмоционально с моей стороны, то, что я говорю, но для меня это очень важно. Мы видим, что Россия, которая оказалась еще в 17-м году захвачена, всякой, условно говоря, швалью, так эта шваль нами и правит. И  ничего с этим пока не удается сделать.

А.ПЛЮЩЕВ: Был не только приговор Владимиру Кара-Мурзе, который, конечно, самое впечатляюще, потрясающее в плохом смысле этого слова событие, но была еще история с Алексеем Навальным, против которого, возможно, возбудят новое уголовное дело, против которого была применена провокация и которого, что немаловажно не то чтобы избили, но была еще история с Алексеем Навальным, против которого, возможно, возбудят новое уголовное дело, против которого была применена провокация и которого, что немаловажно не то чтобы избили, но, в общем, к которому применили насилие. Это тоже многие отмечают. Понятно, что иные скажу: «Да что там Навальный? Вон, вы чего, Осечкина не смотрели? Вот посмотрите: и бьют и насилуют и все, что хочешь. А ваш Навальный неприкасаемый». Да, именно неприкасаемый, потому что он политзаключенные номер один. И что бы с ним не происходило, как бы над ним не издевались, это какая-то ступень. Это был некий тормоз, некий буфер, который сдерживал власти, и который, так или иначе, плохо, худо, бедно, но соблюдали. Была какая-то ими самими нарисованная красная линия. И сейчас он, очевидно, переходится.

И я вчера тоже долго размышлял над этим. Мне кажется, что Навального, которого пытались убить неоднократно, как и Кара-Мурзу, все-таки в тюрьме, поскольку не трогали, я думаю, что его жизнь все равно бы спасали, если что. Ну, потому что слишком большой скандал.

Вот после того, как это произошло, у меня уже сомнения, что его будут спасать. Я очень опасаюсь за жизнь Алексея, что всё, тормозов нет. Они его убьют и не остановятся совершенно. Для них это не будет никаким событием, они психологически для себя решили, что они могут это себе позволить. Есть у вас такое ощущение или нет?

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Я только хочу ответить, коллеги, что они прекрасно знают, что они делают и делают это специально. То есть это вы думаете, что какой-то Кара-Мурза из семьи, ой, подумаешь, его все знают, дипломаты на приговор… Там мы и посадим, законопатим, чтобы все поняли, что можно.  Подумаешь, какой-то он… все его знают, он всеобщий друг, из хорошей семьи, папу все знали, дядю… Хотя дядя у него все-таки со специфическими взглядами, немножко другими, как я понимаю, или кто-то из его большой родни. Неважно. Это совершенно неинтересно: ни происхождение, ни  роль, ничего. Ты может быть никем, ты может быть элитой… Завтра они Аллу Пугачеву заочно приговорят к 25 годам — что, кто-то удивится, что ли? Ой, подумаешь Алла Пугачева… А им уже все равно: Пугачева, Галкин, кого угодно. Они это и демонстрируют: Нам уже все равно, кто вы, что вы, какие там послы приезжают, зачем они приезжают.  Пусть хоть короли с королевами и премьер-министры приезжают — бесполезно.  Мы решили, что будем этих людей сажать в тюрьму — мы будем это делать.

То же самое и с Навальным. Да, для меня это тоже, действительно, был нехороший звоночек. Потому что то, что до этого с ним делали — ужасно, мерзко, унижение и издевательство, но все это на вы и именно моральная больше была попытка сломать. А тут уже человеку показали: Да мы тебя, если надо и бить будем, в общем, как любого другого. Как этого несчастного — хотя как несчастного? — этого уголовника, который забил человека, которого постоянно подсовывают в камеру… То есть надо вдуматься, меня тоже еще это пугает: ему в камеру регулярно подсаживают невменяемого человека, который сидит в тюрьме за то, что забил своего собутыльника до смерти. Хотели бы мы таким человеком провести, что называется, одну ночь вместе? И этот человек не в себе, судя по тому, что нам сообщают. То есть они ему фактически подсовывают в камеру человека, который может с ним сделать что-то плохое…

А.ПЛЮЩЕВ: Который может себя даже не контролировать.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: А они потом скажут: «Ну, он поссорился со своим однокамерником. Кто их уголовников ваших разберет?» Вот что реально происходит. И когда его адвокат сказал страшную фразу, что его там могут даже подтравливать — а почему нет? Если они хотели его отравить в лобовую, то что им  мешает, держа его там где-то, приучать нас к мысли, что ему там не очень хорошо. Ну, не очень хорошо, не очень хорошо… А потом стало совсем нехорошо. А какое там медицинское обслуживание, все уже примерно поняли.

А.ПЛЮЩЕВ: Рафаэлку надо было съесть.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Поэтому мы сейчас переходим в ту стадию, которая трудно представима все еще, но она уже случилась. И это случается во всех авторитарных режимах, что большевистская диктатура… Люди думают: «Ну, не будут же они нам убивать за то, что мы богатые?» Так легко! Или там в Германии люди думали: «Ладно, какие-то законы, что-то они с трибун говорят, угрожают. Но не будут же они нас?..» Будут! Будут. Вот ведь в чем кошмар. Про это надо говорить. Прежде всего, нам, находящимся по эту сторону границы, обращаясь к элитам европейским и западным.

А.ПЛЮЩЕВ: Надо говорить. Надо говорить Василию Жаркову сейчас.

В.ЖАРКОВ: Меня, во-первых, больше удивляет, как ни странно, может быть, я прозвучу цинично, но меня как раз удивляет то, что Навальный до сих пор жив. Во-первых, само чудо его спасения в 20-м году. Потому что по большому счету они должны были его убить еще в 20-м году, до этого задержания. И этого не произошло по чрезвычайно удачному стечению обстоятельств, мне кажется. Прежде всего, благодаря героизму команды Навального, благодаря самоотверженности его жены и благодаря помощи Германии.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: И там еще были несколько врачей, которые честно выполнили свой долг, не обращая внимания.

В.ЖАРКОВ: Да, это тоже верно. Особенно те, которые вкололи антидот в самом начале.

Здесь, что важно, мне кажется. Смотрите, как они цинично действуют. Они применили  к нему насилие,  затолкали его в эту камеру, а после применения этого насилия возбудили против него очередное уголовное дело. На самом деле все должно быть ровно наоборот. Они же его заставили войти в эту ужасную камеру, где был ужасный запах от этого человека, которого называют бомжом, который совершенно не следит за собой. И, более того, он предупредил, что если его туда заведут, то он вынужден будет делать то-то и то-то. Его затолкали, ударили в пах, тоже не самое приятное, наверное, действие. И по этому поводу возбуждают очередное уголовное дело. Мне кажется, что само по себе это верх, конечно, цинизма и верх жестокого, совершенно лишенного малейшего намека на какое-либо понимание закона, я уж не говорю о сострадании, методичного уничтожения человека.

Поэтому, безусловно, ни должны сделать так, что как бы он должен сам… Но я даже не буду говорить, что. Потому что это, к сожалению, в их карте предопределено. Другое дело, удастся ли Навальному  выстоять. Удастся ли нам опять же, если мы будем говорить об этом, если мы будем каждый своими словами, каждой со своей маленькой или большой трибуны об этом говорить, то, может быть, это отсрочит окончательное исполнение этого намерения страшного. И, может быть, тогда какие-то другие ключевые события произойдут, которые его освободят.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Я бы тут сказал, что как раз я не удивляюсь, что он жив…

А.ПЛЮЩЕВ: Прости, я прерву просто для технического объявления. Я тут запустил опрос: «Как вы считаете, выйдет ли Навальный на свободу, в принципе?» И варианты: «точно да», «точно нет», «возможно», и «это очень» страшный вопрос.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Это очень страшный вопрос.

А.ПЛЮЩЕВ: Я бы так проголосовал, да.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Я как раз думаю, что и с Кара-Мурзой и с ним, и с Яшиным (ну, с Яшиным пока ничего плохого не происходит), или там с Чанышевой ситуация. В этом, мне кажется, есть вполне определенная логика. Вот у вас у всех был шанс. Навальный, ты выжил — остался в своей любимой Германии у своих «хозяев» (они же считают, что наймит). Так оставался бы. Чего же ты вернулся? А вернулся — так получай! Как пишут боты, которые толпами бегают: «Он сам вернулся, так пусть и не жалуется теперь».

То же самое касается и Владимира Кара-Мурзы: Чего ты вернулся-то? Тебя два раза травили. У тебя паспорт гражданина Великобритании. Семья в Америке. Чего ты вернулся-то во время войны? Вернулся? Мы за себя не отвечаем. Всё, теперь мы будем над тобой издеваться. Не надо с нами играть. Как говорится, не искушай господа бога твоего. То есть приехал — вот теперь наслаждайся.

Чанышева тоже уехала, она была за границей, когда началось дело по экстремизму, по ФБК, и, в принципе, у нее был шанс не вернуться. Она не видела для себя… Она не совершала преступлений, считала себя совершенно справедливо честным человеком. Ах, вернулась? А мы тебе намекали.

И Яшину, все прекрасно знают…

А.ПЛЮЩЕВ: Яшина прямо выпихивали буквально.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Прямо просили: «На выход! Уезжай!». Не хочешь уезжать — получи. И тут уже другая логика работает, что незаметно убить не получилось…

А.ПЛЮЩЕВ: А с Ройзманом будет так же работать?

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Ну, посмотрим.

А.ПЛЮЩЕВ: Потому что ему, по-моему, буквально плакат перед ним выставляют.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Я думаю, что есть какой-то срок, который тикает по поводу него. И в какой-то момент, если он до тех пор не примет решение, то, очевидно, мы тоже будем говорить: «Ну как? Вот Ройзман…». Я не думаю, что для них сейчас есть какая-то проблема посадить Ройзмана.

В.ЖАРКОВ: Но при этом вы же сами признаете, что у Навального не были дилеммы возвращаться или нет. Я думаю, что у Кара-Мурзы тоже. Потому что они реальные лидеры России, они реальные лидеры российской оппозиции. Они не могли поступить иначе.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Кара-Мурза мог поступить иначе. За ним не стояла эта огромная организация, и он не претендовал на должность президента России как Навальный. Это все-таки разные немножко…

А.ПЛЮЩЕВ: Кроме того при всем уважении и любви к Володе Кара-Мурзе, условно говоря, народная поддержка или потенциал, условно говоря, не сравним ни с Алексеем Навальным, ни даже с Ильей Яшиным. Все-таки Володя Кара-Мурза скорее, как мне кажется, я бы так сказал — министр иностранных дел от оппозиции. Скорее такой деятель не трибунного и не народного характера. То есть человек не планировавший в ближайшее время избираться, если бы эти выборы были возможны.

В.ЖАРКОВ: Я думаю, что здесь не все должно сводиться к электоральной перспективе. Потому что, во-первых, именно в этом проявляется его принадлежность к настоящей российской элите. Он на самом деле не мог поступить иначе…

А.ПЛЮЩЕВ: Здесь согласен.

В.ЖАРКОВ: У него были политические задачи в России. Он выполнял какие-то функции в разных политических партиях и так далее. Вот поэтому он находился в России. Поэтому, я думаю, что в этом отношении если всем этим людям удастся пережить это страшное время, я думаю, что их возможности как лидеров России многократно увеличатся.

Главное… я не знаю, что мы можем делать. Мы можем, наверное, с одной стороны, просто молиться об их здоровье — это тоже немаловажно, но и, с другой стороны, постоянно напоминать, что эти люди находятся в таком положении.

А.ПЛЮЩЕВ: Я знаете, о чем все время думаю? И часто вижу в каких-то чатах, люди пишут чаще всего насчет того, что когда уже, наконец, возьмут штурмом колонию, отобьют Навального?..

А я по-другому думаю, другой способ освобождения как бы в голове у меня. Тоже такой, наверное, несбыточный, но тем не менее. У нас же государство насквозь коррумпированное. Я еще во время Ходорковского думал. Ну, там денег не только у самого Ходорковского, а у большого числа олигархов, которые могли его поддерживать, невероятное количество. Они могли купить всю область, в которой находится эта колония и не заметить это, со всеми предприятиями… Есть, даже какая-то художественная книжка на эту тему, как подкупают при транспортировке, кажется,  на этапе охрану. И герой, прототипом которого является Ходорковский,  бежит. Не знаю, как называется книжка, но смысл такой, что ни у одного меня, конечно, эта идея в голове. И, мне кажется, что это не совсем несбыточная штука в том плане, что коррупция разлагает…

И почему я так думаю. Смотрите, что творится с пробивом, если вы видели эту историю. То есть когда тот же самый Навальный расследовал собственное отравление, там пользовались, в том числе, пробивом, милицейским пробивом конкретно. И даже насколько полицейских после этого были осуждены. Там ОВД ЦАО трясли и так далее. И сказали: «Все, мы с этим покончили. С пробивом покончено. Черного пробива нет никакого. Всё».

Прошло буквально несколько месяцев, и все потихонечку… рынок порешал. Спрос определяет предложение.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Так он даже не спадал. Ничего не было. Я слушал недавно про это и читал. Те, кто занимаются расследованием — ничего, никакого спада даже не было.

А.ПЛЮЩЕВ: Был, был.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Ну, может быть, не очень большой, чтобы рынок даже рухнул.

А.ПЛЮЩЕВ: Несколько месяцев притихло, затихло, а потом с новой силой. И сейчас я прямо вижу… дежавю, я уже видел это после расследования Навального, когда говорят, что взяли несколько полицейских, проводится расследование, пробив, туда-сюда… Это уже по Дарье Дугиной и этому Владлену Татарскому. Якобы пробив заказывали с Украины, чтобы пробить их… То есть представляете что такое для воюющего тоталитарного государства, когда с той стороны заказывают у ментов коммерческую услугу, по сути… Это не шпионы, ничего, просто в Даркнете чего-то… Даже никто не знает, откуда кто чего заказал. Просто есть ассортимент, прейскурант, бубличная оферта буквально.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Да, так и есть.

А.ПЛЮЩЕВ: Которой можно воспользоваться. И они воспользовались. И пользуются. По идее, людей, которых теоретически можно пробить — ясно же, что есть слой, которых нельзя пробить — как они должны себя чувствовать? Потому что, видимо, пробили не только этих двух, а каких-то еще. То есть там у них целыми досье на всю эту шушеру все это есть. И каждый из них может взлететь на воздух в любой момент. Никто охранять-то не будет на уровне ФСО.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Там, во-первых, еще есть утечки Яндекс Еды, когда вообще стало понятно, кто где живет, и что есть и какую пищу предпочитает.

А.ПЛЮЩЕВ: Но тут мы имеем дело с оперативной еще штукой, которая постоянно пополняется.  Вот к чему я все веду-то: если покупается все на таком уровне, почему колонию нельзя купить? Весь вопрос, мне кажется, только в денежных средствах.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Две абсолютно разные темы. Во-первых, я думаю, что как раз на темах Ходорковского, Навального и прочих включается очень мощная политическая история. То есть делай всё, что угодно, воруй, что хочешь, но если ты сделаешь что-то не так, тебя убьют. Вот, очевидно, начальник колонии прекрасно понимает, что или сейчас ему любые блага… Я подозреваю, ему очень сильно обещали перспективу, деньги и так далее, всем его присным. Но если они что-то сделают не так, им сказали: «Мы тебя закатаем просто. Поймаем и закатаем. Тебя никто спасать не будет. Тебя найдем и тебе сделаем плохо». Это первое.

Что касается, кстати, пробивки, я подумал, в чем новый смысл этой темы. Не зря они сейчас  это рассказывают. Почему? Они хотят создать новую базу — базу всех баз. И можно себе представить… Вот эта призывная  база — это же каждый сотрудник военкомата может тебе на любого человека выдать вообще всё. Потому что они же создадут эту огромную базу… И, кстати, про это люди беспокоятся в России: «А не получится ли так, что эта единая базая…».

А.ПЛЮЩЕВ: Представляешь, как менты должны беспокоиться? Потому что конкуренция растет, цены падают.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Сидят люди в военкомате, им говорят: «А пробей нам условного Сидора Петровича» — «Да, пожалуйста, господи, какое дело?» А все там про него: счета, кредиты… Поэтому, конечно, они должны сейчас: «Мы всех арестуем… Такого не будет. Законопатим!» Будет, будет. Еще хуже будет. Причем эта база военкомата, где, так или иначе, заключены все мужчины военнообязанные, включая генералов, полковников и прочих. Вообще, мы катимся к интересной цифровой ситуации. Они сами порождают зверей, которые будет потом…

А.ПЛЮЩЕВ: Жрать их самих, безусловно.

В.ЖАРКОВ: Кстати, к вопросу о рынке пробивки. Я подумал, что знаете, ведь мало сделок по покупке недвижимости на вторичном рынке свершается без пробивки продавца. Поэтому мы понимаем, что это просто невозможно такой рынок остановить.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Он держится не на политике, а на коммерции.

В.ЖАРКОВ: Я отлично помню, что мои риэлторы пробивали продавца моей квартиры. И это такая норма жизни, мне кажется, десятилетиями сложившаяся  в России.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Этот рынок, он не живет на политике. Если ты просто системно продаешь каким-то людям данные каких-то людей, какая тебе разница: Дугин, не Дугин… Ты в гробу видал.

А.ПЛЮЩЕВ: Ты даже на эти фамилии не обращаешь внимания.

В.ЖАРКОВ: Ну вот Антон Красовский как раз уже запаниковал…

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: А он зря запаниковал, потому что он-то как раз попадает в ту категорию граждан, с которыми беда случается. Мы же обратили внимание — это то, о чем идет бесконечная полемика, — что если, с точки зрения какой-то внутрироссийской борьбы, там есть судьи, прокуроры, много разных других людей, которые представляют гораздо большее зло и интерес, чем сбежавший с Украины сумасшедший пропагандист. Но там, очевидно, другая логика. И вот в той другой логике, конечно, Красовский — человек, который призывал украинских детей топить, конечно, я бы на его месте очень сильно беспокоился. Тем более, с его широким образом жизни, что же удивительного?

В этом есть, очевидно, смысл любого террора — именно запугать. То есть они же пытаются запугать нас тюремным террором, ну, а украинцы вполне логично запугивают их. И правильно, по-своему делают. А как вы думаете, то можно сидеть где-то в студии и оттуда рассказывать. Как всех надо повесить и убить?

А.ПЛЮЩЕВ: Тут знаешь, все это работает во все стороны абсолютно. И если ты начал войну, то ты начал войну не только в чуждом государстве, ты начал войну в государстве своем. Ладно, ты начинаешь войну за  несколько тысяч километров, как  в случае США — Ирак или Россия — Сирия, допустим. Вряд ли сирийская война прямо вот…

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Хотя ИГИЛ пытался кого-то вербовать и что-то…

А.ПЛЮЩЕВ: Какие-то проявления все равно происходят,  в Америке от иракской войны и здесь тоже. Но когда ты ее развязываешь прямо под боком непосредственно, имея в России достаточно большое количество в России украинцев к тому же, имея большое количество связей между своим населением и Украиной,  и много всего другого, то, конечно, война придет к тебе. Более того, имея коррупцию и непрофессионализм — два главных союзника любых противников тоталитарных государств.

Это я к чему все веду? Что война приходит не только с какими-то ноуейм беспилотниками, которые где-то врезаются куда-то и какими-то ракетами, летящими не туда. Война приходит из бомб, отцепляющихся от самолетов, как буквально вчера произошло в Белогороде, и довольно быстро признали, что это своя бомба, поскольку, видимо, никаких других вариантов особенно-то и не было. И повезло еще людям, которые там живут, что она упала в клумбу буквально, вот херакнула в клумбу. И вы видели фотографии… и воронка, и как разворочало квартиры. То есть там могли совершенно погибнуть человек десять…

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Какое… десять? Там если бы она попала жилой дом с людьми…

А.ПЛЮЩЕВ: Если бы находился у кона — всё, до  свидания. Просто повезло реально этим людям, что произошло так.

Это не первый такой случай. Мы помним самолет в Ейске был уже. Еще было несколько случаев, когда гражданские люди далеко довольно от фронта — все-таки Белгород хоть и близко от границы, но от фронта далековато, — они буквально от этого страдают и могут погибнуть.

Еще что в этом важно. Конечно, россияне далеко не все смотрят независимые СМИ или что-то еще. И они, боюсь, не очень здорово представляют, что происходит у украинцев каждый день. Вот сейчас эти фотки обошли всё, благодаря пабликам. Мне больше всего запомнилось вот это окно, вдавленное вовнутрь. Это еще не самое страшное разрушение, которое бывает. Просто вдавило окно вовнутрь. Но ты видишь, что полквартиры разнесено к чертовой матери.

И это очень хорошая демонстрация того, что у украинцев происходит каждый день. Вас это ужасает, вас это удивляет, вам это кажется чем-то из ряда вон? А где-то это ежедневная реальность.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Бомбят же мирные объекты. Конашенков уже сколько раз говорил тебе: «Не бомбят мирные… ювелирненько они…». А если мирный объект — там бандеровцы сидели.

А.ПЛЮЩЕВ: То есть не ювелирненько — только по своим, только по Белгороду.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Это, кстати, правильная мысль. Есть такая печальная статистика, что вообще во время боевых действий, даже на каждых учения обязательно кто-нибудь гибнет. Почему? Вот это сочетание огромной техники, ездящей, стреляющей…

А.ПЛЮЩЕВ: Это просто опасная вещь.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Это просто опасные вещи в любом случае. Взрывающиеся, стреляющие предметы, огромное количество мужчин молодых, горячих, энегричных все равно разном состоянии. Это все приводит даже на учениях самых невинных и в мирное время приводит к тому, что всегда что-нибудь происходило.

И что говорить о том, что военные действия, особенно активная война, они, действительно, ведут к проблемам. Я уж не говорю о том, что, давайте честно, со всей России куда-то везут танки, пушки, ракеты, стреляющую технику. Понятно, куда везут — к линии  фронта. Это всё идет по общим военным дорогам. Летят военные самолеты с бомбами, как мы теперь выяснили. Бомбы от них могут отваливаться. То есть, по сути, нельзя вести войну и сделать так, чтобы ни разу ничего нигде не взорвалось у тебя в тылу. Так не бывает просто. И чем дольше будет идти эта война, тем каждый новый день, когда ничего такого не случилось — это счастье. Ну, потому что системная ошибка накапливается. И чем дальше, тем больше будет происходить таких истории. И эти фронтовики… вот который вернулся и всю свою семью убил, жену. Какой-то, вернувшийся с фронта, вагнеровец. Была история тоже на днях. И так случаев будет все больше. Пока их мало, еще времени мало прошло. Они, может быть, еще не все пропили, не адаптировались.

Вот что страшно. То есть продолжение войны накапливает эти ситуации, которые плохо заканчиваются.

В.ЖАРКОВ: Да. Мне кажется, что здесь еще не надо забывать общероссийское раздолбайство, которое тоже надо учитывать, потому что это все-таки происходит в российских реалиях. И, между прочим, о торговле базами и всем остальным…

А.ПЛЮЩЕВ: Все верно, потому что рука об руку с коррупцией — непрофессионализм. Вот это и есть раздолбайство.

В.ЖАРКОВ: Ведь любой, служивший в Советской армии человек и в Российской, он знает одно правило: «Если ты видишь перед собой забор — ищи дырку в нем». Это ключевое правило любого  человек, социализировавшегося через Советскую, Российскую армию. Эти люди по-другому просто не мыслят. Они мыслят этими дырками в заборе. Они через эту дырку выносят все что им… и вносят, наоборот, если говорить о спиртном.

Поэтому понятно, что эта армия слабая на самом деле именно этим. С другой стороны, видите, некоторые говорят, что это даже неплохой для нас момент, потому что благодаря этому эта армия не такая сильная, не такая эффективная. Это тоже в известной степени плюс. Потому что если бы это была армия, построенная по принципу  вермахта, то знаете, вермахт, когда наступал  на Украину, он до Краматорска дошел с западной стороны за несколько месяцев. А здесь они Краматорск не могут взять с востока. Поэтому о чем мы говорим?

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Я бы все-таки не стал повторять эти вот… через год войны и стояния на одной месте я бы эти героические истории о том, что Российская армия ни на  что не способна и только разбегается… все-таки, давайте честно себе признаемся, что тут нашла коса на камень, откровенно говоря. И эти слабые стороны Российской армии, они же ее каким-то образом и сильные.  Например, вот они сейчас тащат в бой старую технику. Может быть, в других армиях отказались бы люди: Что это такое вообще? А нет, пожалуйста. Кувалды, Т-55 пошли в ход. И люди говорят, что да, танк старый, плохой, но если на поле боя будет много старых танков, а новых танков будет меньше, для новых танков это все равно кончится хуже. А эта старая рухлядь сгорит, подумаешь, ее там целые поля стоят.

Поэтому, я думаю, здесь при долгой войне эта привычка к бардаку, она, к сожалению, способствует ведению… А что? Хорошо не жили и привыкать не будем. Вечно покупали себе снаряжение, так и будем покупать. Как воровали, так и будут воровать.

То есть я все-таки не стал на все это смотреть с таким, что, называется, может быть, с несколько завышенным ожиданием скорой счастливой развязки…

А.ПЛЮЩЕВ: Нет, это долго. Период полураспада большой.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Я помню начало войны, когда люди буквально по часам ждали, что вот сейчас все рухнет. Ну, не могут же эти разбегающиеся, не желающие воевать с низким боевым духом люди не понимать, что вот сейчас все рухнет. До сих пор никто особо-то не разбежался. Вот в чем проблема.

Поэтому давайте сейчас не будем себя, уже спустя больше года, войны утешать тем, что это может само по себе развалиться.

А.ПЛЮЩЕВ: Как тебе сказать… На самом деле мы видели как минимум два события во время войны, когда и разбегались. Просто уровень надвигающегося звездеца для этих людей, он был как раз настолько очевиден, что иного ничего не оставалось. Видимо, все остальные не сталкивались или были, очевидно, мотивированы, как, например, бойцы ЧВК «Вагнера». Почему они воюют в основном в Бахмуте, почему они во всех точках, где маломальский есть успех у Российской армии, это, как правило, ЧВК, потому что они эффективны, они мотивированные. Всё. Все остальные неэффективны и немотивированны и если, как правило, могут чем сражаться, то это артиллерией. Херачат просто по площадям. Вот каким образом, как я понимаю, воюет Российская армия.

И два события, о которых я говорю, это Харьковская область, когда бежали реально, конкретно…

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Да, там бежали, там был разгром.

А.ПЛЮЩЕВ: И когда не стали дожидаться, а сразу убежали из Херсона.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Из Херсона они же отступили, эвакуировали технику. Все-таки это был как раз умный шаг…

А.ПЛЮЩЕВ: Умный, безусловно, но бежали, тем не менее.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Отступили.

В.ЖАРКОВ: Еще из-под Киева уходили то самое.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Там был разгром.

В.ЖАРКОВ: Нужно понимать, что ни одного крупного сражения армия не выиграла за это года.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Их и не было на самом деле.

В.ЖАРКОВ: Ну, как? Битва за Киев, извините меня. И то же самое под Харьковом. Нет, здесь нужно понимать, что страна, превосходящая по населению в три раза, если не более и по вооружению многократно превосходящее не добилась никаких существенных результатов за более чем год компании. Здесь стакан может быть наполовину пуст — наполовину полон.

Конечно, мы должны  смотреть на эту ситуацию в развитии. Сейчас есть некоторое зависание, и нас оно немножко фрустрирует. Понятно, что мы считаем, что мы дальше смотрим инерционно на это. Но я бы при этом не было большим оптимистом, но я бы не был большим пессимистом. Мне кажется, многие слова будут сказаны в течение этого года. Что это будут за слова, мы увидим. Пока трудно об этом говорить. Знаете, я об этой войне сужу только  постфактум. Вот когда случится, тогда будем говорить.

А.ПЛЮЩЕВ: Это правильно.

В.ЖАРКОВ: А пока мы видим, что было три больших отступления: из-под Киева, из-под Харькова, из-под Херсона. Да, дальше будем смотреть. Мы видим, что есть некоторые подготовительные события, которые говорят нам о том, что, в принципе, к дальнейшему отступлению Российская армия готова.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Дай бог конечно. Я бы все-таки, так как мы все тут не военные эксперты, я бы с этой темы сошел.

А.ПЛЮЩЕВ: Давай слезем.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Мне просто чуть не каждый день предлагают: «А что будет, если успешное контрнаступление закончится тем-то  и этим?»

А.ПЛЮЩЕВ: Давай тогда слезем, но далеко отходить не будем. А прямо на оккупированные территории и посмотрим. Потому что там приезжал Путин. Мы можем точно говорить, что он туда приезжал, поскольку наши коллеги, которых мы уважаем и чтим из ВВС точно геолоцировали. Он был далеко от фронта под Геническом.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: 200 километров.

А.ПЛЮЩЕВ: Но на оккупированных территориях он был еще раз после Мариуполя, соответственно. Но поездка эта была загадочной. Он там то переодевался, то есть, видимо, она была в несколько дней…

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: В несколько этапов просто.

А.ПЛЮЩЕВ: Или обляпался или еще что-то. Кроме всего прочего он путался с датами, говорил, что Пасха только будет, хотя она к этому времени должна была давно пойти. И так далее. Привез какую-то икону зачем-то.

Что означал этот визит, эта поездка и дала ли она желаемый эффект?

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Ну, про эффект надо спрашивать у тех людей, который с ним встречались.

А.ПЛЮЩЕВ: Я думаю, в отчетах все хорошо.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: И с той стороны мы же тоже не можем приписывать людям, которые эту войну одобряют, поддерживают, им нравится Путин…

А.ПЛЮЩЕВ: Ты имеешь в виду аудиторию.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Да. Мы не можем за них говорить, что они разочарованы. Может быть, они в полном восторге. Потому что, что, собственно, они увидели? Августейший вождь православного воинства соизволил явиться на оккупированные территории, лично встречался с командованием своей верноподданной армии, еще и сакральные предметы раздавал, что буквально вписывается абсолютно в иконические… я просто несколько раз эту мысль повторял, что не было такой войны, на которой этот трюк бы не разыгрывался. Конечно, вождь должен явиться. Товарищ Сталин был достаточно трусом, чтобы такое делать. Он даже не попытался, только сказки распространяли, что он под Москвой куда-то ездил. Никуда он, конечно, не ездил.

Но в целом визит на оккупированную территорию  внезапный, раздача орденов и каких-то сакральных предметов — Путин же у нас косплеет государя-императора иногда. Советские-то люди раздавали ордена, красные занмена  партбилеты. А тут он еще икону привез. Это реально Первая мировая война. Вот тогда так это выглядело. То есть кто-то из августейшей семьи российской, австро-венгерской или германской прибывает на фронт, раздает… В книге про Швейка это описывается: кто-то там и в госпитале иконки раздавал какие-то тоже… То есть Путин раздал одну иконку генералам. То есть он даже не стал доигрывать эту сценку до конца, он не пошел к нижним чинам. Он приехал в штаб.

Но с точки зрения вдохновления той стороны, наверное, они чего-то добились этим, потому что нельзя сказать, что он не был на фронте. Понятно, на каком фронте, но так лучше, чем ничего. Потому что если ему до этого можно было бесконечно предъявлять: «Что же ты ни разу даже не появился?», — теперь можно сказать: Видите, появился. Какой у нас отважный человек, не побоялся.

Конечно, в этом смысле на фоне визита Зеленского прямо на передовую все это выглядит немножко жалковато. Но это нам выглядит, потому что мы пристрастны, и смотрим с той стороны, где есть разная информация. С той стороны, где информация о Зеленском только то, что он наркоман и бывший клоун и давно уже уехал с Украины, конечно, поездка Путина на фронт, наверное, выглядит как долгожданное событие. Другое дело, что, конечно, не доиграли и путаница какая-то с датами. Но здесь, я думаю, путаница простая. Они даже задним числом путают следы, потому что параноидальный страх, чтобы не вычислили, как выглядит приезд Путина на фронт, потому что на следующий раз тоже можно по косвенным данным понять, что вот ага, сейчас на фронт едет Путин.

Поэтому, очевидно, они сначала закончили визит, он уже вернулся, после этого они сделали какой-то масштаб, как  он ездил. И сколько он ездил и когда ездил… И выдали все это, когда он был уже в безопасности, далеко от фронта. И из этих сведений, скорей всего, сложно вычислить последовательность событий, что там происходило.  Конечно, о таких темах никто не было озабочен в Первую мировую войну, там просто другая была война и дроны и ракеты не прилетали навстречу государю-императору с иконой приехавшему на передовую.

В.ЖАРКОВ: Знаете, что для меня в этой истории самое важное. Помимо того, что это, конечно, часть, видимо, начинающееся избирательной кампании  Путина — мы еще, наверное, сегодня об этом поговорим, — но, мне кажется, что вообще-то по факту самим этим визитом он подтвердил, что это все-таки война, а не специальная военная операция. Действительно, он поехал в расположение войск, воюющих в войне. Соответственно, то не СВО, это не какие-то спецназовцы, которые решают какой-то локальный вопрос. Это большая война. И в рамках этой большой войны он приехал и вроде вручил икону даже, чтобы она оберегал его это воинство великое. То есть это, действительно, ближе где-то к событиям Первой мировой войны, когда выезжали… И государь,  вообще-то говоря,  отречение принял по пути фронта на станции Дно.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Да, он постоянно жил в ставке в Могилеве, хотя она была тоже не на передовой, но тем не менее…

В.ЖАРКОВ: Да. довольно близко. Но вот здесь, конечно, ему далеко до Николая II в этом отношении. Здесь они ближе к Сталину, конечно. Потому что 200 километров от Днепра, от места соприкосновения с украинскими войсками до Геническа 200 километров.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Ну, Сталин был ближе к линии фронт, сидя у себя на даче, чем Путин.

В.ЖАРКОВ: Да, просто в Кремле он был ближе к линии фронта.  Но, с другой стороны, сам по себе этот акт говорит о том, что это война, что война-то идет. И если он приехал туда, как в распоряжение своих частей, значит, он продемонстрировал, что это, действительно, все-таки война.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Ну, уже дальше нельзя оттягивать. Я думаю, что это важное замечание, что эти воюющие там люди — к сожалению, война порождает самомотивацию — через несколько недель нахождения на фронте, у них возникает мотивация, что они воюют, потому что воюют, мстят за Васю, мстят за Петю, и война сама по себе причина.

Но с точки зрения именно поощрения и признания — да, это важно. Вы тут воюете, и Путин приехал. Это всё серьезно. И Путин сам признал, что дождаться, пока все это как-нибудь уже кончится и принять парад. Парад долго ждать, заждался парада и пришлось уже включать эти старинные технологии езды на фронт п прочие какие-то истории.

В.ЖАРКОВ: Еще, мне кажется, здесь важным момент является то, куда он поехал, потому что ведь Геническ — это же не просто восток Херсонской  области. Он еще побывал там, насколько я понимаю, на Арбатской стрелке, а это уже Крым. То есть это сигнал того, что эта линия обороны, она сильно укреплена, что она его волнует. А поскольку ходят разные слухи, что украинцы  будут пытаться взять Крым, то, может быть, такое еще послание, что «мы здесь, ребята готовимся особенно тщательно, и это находится под моим личным контролем». Может быть, сигнал, таким  образом, он тоже послал.

А.ПЛЮЩЕВ: Возможно. Но не одним, собственно, визитом Путина была эта неделя отмечена. Было еще много чего. Вообще у нас много тем связано друг с другом. Например, мы говорили про репрессии, с чего начали и дошли до войны, до Путина. А можно вернуться, потому что была еще одна история, которую мы никак не затронули пока. Это Государственная дума приняла поправки о пожизненном лишении свободы  за госизмену. Это тоже, как мне кажется,  того же самого запугивания. И мне очень понравилось, как ты сказал про легитимацию сроков — 25 лет. И это тоже легитимация пожизненного заключения за какое-то… тут нельзя сказать антигосударственное…

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Абстрактное деяние.

А.ПЛЮЩЕВ: Да, за абстрактное влияние, на нелояльность или за недружественное поведение — вот так.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Мы сегодня успели в другом эфире с коллегами похихикать. Они же приняли еще закон о том, кто такие близкие родственники силовиков. Это люди, с которыми они состоят в каких-то близких отношениях. То есть это правда. Теперь ты не просто говоришь, жена прокурора такая-сякая, прокурор плохой. А ты говоришь, допустим… персонаж любого пола, по-всякому люди друг друга любят: «Вот он плохой». Тебе говорят: «Он близкий человек. А ты его оскорбил». То есть возникает неопределенность какая-то юридическая, под которую можно подвести что угодно. Кто с кем в каких отношениях состоит?

А теперь возвращаемся к измене. Измена — это, извините, как богохульство. Вот есть, например, страны, как Пакистан, например, где ты говоришь: «Не верю в ислам». Всё, ты совершил акт богохульства, потому что ты своим заявлением совершил преступление. Или вышел из ислама, например. В  Саудовской Аравии это преступление. А здесь то же самое. Что такое измена Родине? Как можно изменить Родине, если ты не являешься допущенным… Понятно, что это такое классически. Допустим, человек допущен к секретам, к тайнам, у него есть возможность совершить это преступление, и он взял его и совершил — выдал тайны кому-то. Это классика, за это везде сажают, нигде не поощряют. Но если ты не имеешь доступа ни к чему, от тебя ничего не зависит, ты обычный обыватель, и ты что-то говоришь и тем самым изменяешь Родине — вот это страшно. Учитывая, как растянуты все эти обвинения, как они безразмерны… ты поговорил по телефону — ты, оказывается, уже пропагандировал что-то. Ты написал микроскопическое в социальной сети, где тебя читает 5 человек, ты уже тоже совершил преступление, как будто ты выступил на миллионную аудиторию, например.

А.ПЛЮЩЕВ: Телефонный разговор.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: А так как будто ты по радио выступил, и миллионы людей по всей России пошли совершать экстремистские поступки по твоему призыву. Никто ничего не совершил.

В.ЖАРКОВ: Это все повторяет сталинские практики советские. Абсолютно, конечно. Более того, под измену Родине, действительно, можно подвести нас всех присутствующих здесь просто легко. И главное, что если это просуществует еще несколько лет, то это таки будет.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Так и будет.

В.ЖАРКОВ: Поэтому здесь надо понимать, что да, это такая старая сталинская практика. НКВД,  КГБ, сейчас ФСБ — они просто достали все эти методички.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: А методичка там самая простая. Эта 58-я статья, она существовала в советском кодексе очень долго, пока не поменяли в 70-х годах,  просто ее престали применять массово. То есть была статья безразмерная. Вот пока была команда, под нее все поводили. А потом была команда — перестаньте, и ее просто перестали… Хотя она в там же составе преступлении существовала, в нелепом. Вот мы уже пришли к анекдотам и так далее. Но там ведь еще была одна, между прочим, поправка — о лишении гражданства.

А.ПЛЮЩЕВ: Лишение приобретенного гражданства.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Пока еще приобретенного, хотя пессимисты говорят, что в Беларуси они эту тему перепрыгнули.

А.ПЛЮЩЕВ: Да, уже и не приобретенное. Поражение…

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: То есть это тоже советская практика. Я не защищаю советскую власть, но у них была всегда важное какое важное обоснование: у нас уникальная страна, мы тут строим социализм, это счастья жить в передовой социалистической державе, а ты не хочешь — ну, и вали к своим капиталистам. То есть такая была мотивация: ты недостоин чести быть советским гражданином, мы тебя лишаем.

А.ПЛЮЩЕВ: Идеологическое обоснование было.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Потому что Советский Союз был идеологическое государство: мы строим социализм, коммунизм. В России нет никакой собственной идентичности. А теперь получается, что какие-то люди просто могут быть лишены гражданства за нелояльность текущему правительству и его курсу.

А.ПЛЮЩЕВ: Ты так говоришь — текущему, как будто конструкция предусматривает его смену. Так что не текущему, а вечному. А по факту измена Родине — вот это понятие, оно существует как бы всегда.

В.ЖАРКОВ: А это правительство у нас уже скоро будет с нами четверть века. Кроме того, это правительство собирается быть вечным.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Ничто не вечно, как мы знаем.

В.ЖАРКОВ: Это ему неизвестно. А оно уверено, что оно будет вечно.

А.ПЛЮЩЕВ: Но может быть четверть века, а, может быть, и поболее. Интересную вещь у меня вчера сказал Олег Ицхоки, экономист, который у меня все больше по политическим институтам высказывается. Я очень этому рад. Вчера, посмотрите, в Breakfast Show было блистательное абсолютно выступление Олега по поводу различных институтов. И он обращает внимание на то, что многие из нас забывают, что в России власть ни разу за всю истории не менялась на выборах. То есть она менялась как угодно, бывало, но никогда не на выборах. У нас нет этого опыта, в принципе.

Поэтому когда мы говорим, что это правительство 25 лет… оно, может быть, как-то и сменилось, но не выборным путем.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Мы помним, откуда взялся Путин. Путина назначил Ельцин.

А.ПЛЮЩЕВ: То есть смена, может быть, и предусматривается, но народ здесь не субъектен, не он меняет правительство — вот о чем важно помнить, мне кажется.

В.ЖАРКОВ: То, что это правительство не смениться на выборах, по-моему, очевидно совершенно.

А.ПЛЮЩЕВ: А вот Екатерина Михайловна с вами поспорит. Екатерина Михайловна сказала уже, что в 24-м году, может быть, последний раз, но надо попытаться. Давайте посмотрим с Екатериной Михайловной, заочно правда.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Надо послушать ее очно, какая аргументация.

В.ЖАРКОВ: Я думаю, что выборов у нас нет уже очень давно, собственно говоря, с 2000-го года…

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Их раньше не было, с 96-го. Давай честно. Когда было принято решение, что вот этот человек ни в коем случае не может проиграть выборы, хоть трава не расти, и с этим согласился Запад, что делайте, что хотите, но этот парень не должен проиграть выборы. Я не говорю сейчас, что это правильно. Тогда было многое непонятно. И, действительно, люди, действительно, полагали, что борются за добро. Была создана машина, на которой мы все в этот ад и приехали.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: В 96-м году, по крайней мере, был один кандидат, который, по крайней мере, делал вид усердно, что он все-таки собирается стать президентом. А после этого с 2000-го года… А в 2000-м году, что произошло? Примаков снял свою кандидатуру, и с этого момента Путин стал безальтернативной кандидатурой на этих выборах. Потому что ни Зюганов, ни Явлинский, ни Жириновский, не собирались претендовать всерьез на власть. И, собственно, с этого началось то, что называется в науке аккламация, когда выборы проводятся как референдум: «Вы поддерживаете этого человека?» — «Да, поддерживаем». И, собственно, с 2004 года, когда уже были выборы, эта аккламация состоялась.

Дальше выбрали наследника, условно, временного…

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Это, кстати, был тест системы, когда удалось втащить абсолютно какого-то ничтожного, никчемного человечишку, полностью его легализовать, такого Симеона Бекбулатовича. Все его четыре года с ним — особенно, я думаю, как это унизительно для западных лидеров: четыре года ручкались и слушали какого-то персонажа, который реально Симеон Бекбулатович, просто его посадили по причуде царя на трон. Ему все кланялись, кланялись, потом — раз! — и куда-то… сидит и ерунду пишет в Телеграме.

В.ЖАРКОВ: Это, кстати, единственные выборы, на которые я не ходил,  потому что не мог себя заставить  пойти. 

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Покойный Жириновский, кстати, показывал свое большое фи, отправив на выборы своего водителя. Какой бы не был мерзавец, но очевидно, даже для него был too much  участвовать в выборах, в на которой быть массовкой даже не для Путина, а для какого-то ничтожного Медведева.

В.ЖАРКОВ: И поэтому в 24-м году никаких выборов не будет.

А.ПЛЮЩЕВ: Итак, считайте, что перед вами Екатерина Михайловна Шульман. Я не буду изображать во избежание каких-то кривотолков. Еще очень надеюсь увидеть Екатерину Михайловну здесь, в студии на вашем месте. И вообще хотелось бы поддерживать отношения. И вот что говорит Екатерина Шульман в последней программе «Статус» (расшифровку можете почитать на echofm_online, там же ссылка на видео): «У нас будут кандидаты максимально смешные, комичные, старые, дырявые, худые, полинялые, как в известном стихотворении, никуда не  годящиеся. Тем не менее, если кто-то из них будет хотя бы приблизительно похож на человека, придется как-то концентрироваться вокруг него просто чтобы показать — не чтобы его замечательно поддерживать, — что какие-то люди существуют. Это крайне трудно осуществимая кампания, потому что это даже не «Умное голосование», не «за любого кроме…», а вот за этого конкретно. И дальше надо будет абсолютно абстрагироваться от того, кто это такой. То есть для кандидата Х. Для чего? Для того, чтобы показать отсутствие единогласия, которое так важно надо будет продемонстрировать. Кроме того голосование — пока еще ненаказуемая политическая активность. Это последняя ненаказуемая политическая активность». Вот тебе цитата.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Тут совсем другая картина. Она совершенно четко предлагает провести электоральную демонстрацию. То есть из предложенного списка этих ничтожных людей выбрать какого-нибудь, как помните при Борисе Николаевиче, Мартина Шаккума, условно и сказать: «Давайте все дружно проголосуем за него. Он будет отпираться, кричать, что он хуже всех, публично мазаться фекалиями, еще что-то делать, но мы будем говорить: Нет, мы все равно придем, чтобы все увидели, что мы взяли вот, и за него проголосовали». Это я просто пересказываю, что предлагает Екатерина Михайловна. Я думаю, что это была бы неплохая идея, если бы к этому все как бы отнеслись. Я думаю, что это, конечно, поставит систему в очень тяжелое положение, придется снова исключать…

А.ПЛЮЩЕВ: Она именно об этом и говорит: это очень сложно…

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: То есть они берут 5 клоунов. И мы говорим: «Клоун №5 — мы за него все дружно сейчас будем голосовать».

А.ПЛЮЩЕВ: Фургал.

В.ЖАРКОВ: Фургал не может.

А.ПЛЮЩЕВ: Нет, я говорю, что эт модель — Фургал.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Но все-таки был на самом деле… его знали в крае. Но тут мы берем, все за клоуна… Он будет сам себя дискредитировать. Они будут его дискредитировать. Потом они поймут, что его надо срочно убирать с выборов. Тогда мы все дружно говорим: «Тогда за клоуна №4». Клоун №4 понимает, что он тоже может случайно скончаться апоплексическим ударом.

Но, я думаю, что эту красивую политологическую работающую схему испорят наши общие знакомы в белых пальто, которые будут приходить и орать: «Никогда! Выборы легализуют эту власть. И вот если мы не придем на эти выборы, что мы так страшно ее десакрализуем, что она не переживет нашу неявку на выборы».

В.ЖАРКОВ: Давайте посмотрим реальности в глаза. Вот вы говорите: «Мы призовем…». А кого мы призовем? Мы призовем 10% сегмента, на который мы имеем влияние в лучшем случае. Более того, «белые пальто» нам расколют эти 10%. И что? понимаете, какой результат будет?

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: В том-то все и дело. Это очень тонкая мысль, и она самая страшная. Одно дело — не будем тыкать пальцем, хотя все это говорят, — что когда лидеры самоназначенные нашей эмиграции ходят и говорят: «У меня аудитория — десятки миллионов людей в России». И ты говоришь: «Ну, так призови их к чему-нибудь к  какому-нибудь ясно фиксируемому электоральному действию. Их же миллионы».  «Боюсь, что если призывать к такому действию, выяснится, что у многих людей, которые хотят с рассказами, что у нас многомиллионная аудитория, этих миллионов не окажется.

А.ПЛЮЩЕВ: Я вот сейчас думаю, а у кого вообще хотя бы миллион… Дай миллион! У кого есть?

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Я тебе после эфира. Я просто не хочу говорить, что это какие-то плохие или неправильные люди, но просто я, действительно, искренне поражаюсь. Одно дело ходить и рассказывать: «У меня многомиллионная аудитория в России». И люди в Европе тебя слушают и говорят: «Надо же какой…». А тебя говорят, Екатерина Михайловна: «Давай скажем, пусть все те, кто за тебя, они возьмут все и за тебя и тебя, и за меня придут, — Екатерина Михайловна сама способна, в общем-то, поднять какое-то количество людей, у нее большая аудитория, — и мы все дружно проголосуем». И тут все подумают: «Блин, как-то нехорошо получится, если мы все хором крикнем: «Караул!» а на это откликнутся вовсе не десятки миллионов. Вот в чем проблем.

В.ЖАРКОВ: Давайте посмотрим на цифры. У нас ведь результаты выборов есть предыдущих. Там есть результаты Зюганова, есть результаты, условно, Явлинского, Жириновского еще, но сейчас будет другой. Там меньше 10% у большинства. Вы как политтехнолог знаете, что здесь…

А.ПЛЮЩЕВ: Ты еще и политтехнолог?

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Был в молодости.

А.ПЛЮЩЕВ: В Екатеринбурге там каждый второй политтехнолог.

В.ЖАРКОВ: Нельзя просто так взять и умножить на 10 10%. Это очень редко бывает. Поэтому если у тебя есть такие кандидаты, которые набирали вот столько голосов, и ты говоришь, давайте все… Кто все? Вопрос: Кто все? Все не услышат наш призыв.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Я сейчас подумал, что тут все зависит, например, от такого персонажа, как Геннадий Андреевич Зюганов, который очень плох. Потому что уход со сцены Владимира Вольфовича очень сильно уже обрушил один фланг. Сейчас идет огромный конкурс на поиски нового Жириновского. Им же нужен ультраправый кандидат правее и страшнее Путина, который бы визжал, кричал и требовал бомбить, нанести ядерный удар. Желающих много, но все они даже в подметки не годятся покойному Владимиру Вольфовичу, которого очень не хватает этой системе.

В.ЖАРКОВ: А Захар Прилепин не может пойти?

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Ну, вообще масштаб не тот. Владимир Вольфович — человек, который вызревал десятилетиями. Это человек-бомба был. Это все персонажи из серии Антона Красовского. Можно, конечно, и Антона Красовского с этой риторикой поставить, но он не вызовет такого энтузиазма. Хотя  у них с Владимиром Вольфовичем, как мы знаем, много общего.

Вот Геннадий Андреевич Зюганов. А если не он пойдет на выборы, а его внук. Вот этот неприятный персонаж. Во-первых, это уже не старик Зюганов, как ни крути — свежее лицо.

А.ПЛЮЩЕВ: Зюганов, но не старик.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ:  А, во-вторых, КПРФ, которую или надо запрещать, чтобы они  его не выдвинули, а как запретить КПРФ выдвигать хоть кого-нибудь. Получается, что есть молодой персонаж Зюганов. Не будем даже обсуждать, что он будет нести, очевидно, он будет нести стыдную чушь. Во-первых, он сам молодой человек, у которого может внутри взыграть в какой-то момент. А, во-вторых, мы ему испортим сильно жизнь, громко крича: «Мы все призываем за Зюганова!» Страшно подумать, что с ним сделает эта система на всякий случай. Так ему и надо, не жалко.

В общем, это открывает нам массу интересных вариантов.

В.ЖАРКОВ: Уже был такой эпизод с Грудининым, это было практически так. Грудинин — директор совхоза, относительно молодой.

А.ПЛЮЩЕВ: Неожиданно вообразил, что все-таки дали какую-то свободу.

В.ЖАРКОВ: Сталинские усы. Мы помним, чем все это закончилось.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Так люди поверили. Ко мне прибегали люди живые, кричали: «Грудинин — кандидат от народа! Надо за Грудинина было голосовать. Грудинин такой классный…». Даже Грудинин зашел. Мы живем в такой классной ситуации, о чем Екатерина Михайловна, по-моему, говорила…

А.ПЛЮЩЕВ: А при всем при этом Собчак не заходит.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: А вот она не Грудинин.  Она слишком шоумен. Она слишком не то. Тут может зайти только человек, которые реально… она даже не похожа на человека, который хочет стать президентом — вот, в чем проблема. Это очень важная проблема — то,  о чем сказал Василий. Это должен быть кто-то, кто хочет стать президентом. В 96-м году Зюганов…

А.ПЛЮЩЕВ: Дай Василию сказать.

В.ЖАРКОВ: Результаты Грудинина все равно были не впечатляющими. Нужно понимать, что при этом система так хорошо отстроена уже практически за 30 лет, что шансов переломить таким  образом практически нет.

А.ПЛЮЩЕВ: А есть еще электронное голосование. Не надо сбрасывать со счетов.

В.ЖАРКОВ: Это шикарная вещь. Мы же знаем, как она работает.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Я бы подождал все-таки начало этого… Во-первых, мы не знаем, что будет даже через год примерно. Так что сейчас, заранее то, что мы сейчас обсуждали —  а то есть люди, которые считают, что то, что мы обсуждаем, это буквально заседание Политбюро и все побегут агитировать за участие в выборах, да упаси боже — мы просто теоретически обсудили эту ситуацию, разные вариант. Я, возможно, сам не уверен, что надо голосовать за кого-то и участвовать в выборах. Я подожду ближе к выборам, и тогда мы эту тему будем предметно обсуждать, исходя из реальности.

В.ЖАРКОВ: Отдельная проблема, мне кажется, это то, что все эти годы срок избирательной кампании сокращался. Это ужасно. Ведь в 96-м году избирательная кампания началась где-то в январе с выступления Ельцина, по-моему, как раз в Екатеринбурге он выступал с сиплым голосом таким. Вот этого началась. Прости меня, это было полгода…

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Хотя тоже это очень мало…

В.ЖАРКОВ: Конечно, тоже мало. В Америке — год, два практически может быть. Год активный, праймериз прошли, а еще до этого подготовительный этап. А здесь, допустим, полгода. А сейчас это вообще выражается в три месяца, а иногда даже месяц.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: На это я тоже постоянно обращаю внимание, что в отличие, условно, от Брежнева и кончая, не знаю, королем Карлом III, Путин терпеть не может все эти ритуалы. Ему не нравится это всё. Демократические эти церемонии. Таскаться в парламент, что-то выступать… Эти выборы все. Что я как дурак буду целый год по России ездить с выступлениями. Я что, больной, что ли. Три месяца хватит. Я выступлю три раза…

Ну, ему неинтересно.

А.ПЛЮЩЕВ: Мне кажется, он воспринимает унизительным, что его что-то обязывает. Отчитываться перед парламентом, говорить с народом, выходить с митингом… Вы помните кампанию Навального, она была очень современная. И, я думаю, что если у нас  будут когда-либо свободные выборы, и кандидаты будут иметь такую возможность, то любой кандидат, который проведет такую кампанию, повысит шансы кратно. Потому что люди его хотя бы увидят. Ведь как происходит. Это многократно описано Виктором Шендеровичем. Разговор в метро. Когда он едет в метро, к нему походит женщина, говорит: «Ой, Виктор Анатольевич, Здравствуйте! А что это вас по телевизору давно не видно?»

Вот почему Навального не показывают по телевизору? — это простой вопрос обывателя. Ну, сейчас, может быть, уже меньше, чем в относительно вегетарианский двухтысячный. Но, тем не менее, не показывают по телевизору, значит, что-то не так. Разрешают говорить, значит, за него можно голосовать безопасно.

Я наблюдал это этой кампанией. Она, мне кажется, даже недооценена и войдет в учебники, не в учебники, но куда-то войдет. Сначала ему вообще не мешали. Типа да пусть ездит, ради бога! Давай, валяй! Где-то назначали ему эти митинги за городом.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Даже говорили, что он поднимет интерес к этим выборам.

А.ПЛЮЩЕВ: И люди шли туда. Точно так же, как  в Москве. Ты помнишь в Москве была большая предвыборная кампания… И к выборам интерес к Навальному сильно вырос. Мы видели наклейки, кубы, все что угодно. Так и тут интерес рос по мере… Потом начали людей прижимать, которые дают помещения, предоставляют возможности и так далее, организовывают эти митинги. И я  был уже почти на излете этой кампании в Оренбурге на его митинге. И надо сказать, для Оренбурга это было впечатляющее событие, большое, мощное.

Я это к чему говорю, что у нас вообще нет никаких выборов, в принципе, и если бы они были, то картина была вообще иной. Мы ее себе даже не представляем.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Все выборы так и строятся. Мы вспомним американские выборы. Билл Клинтон начинал с очень  слабых позиций. С российского подхода «Мы тебя вообще не знаем, кто ты такой», он бы и не должен был победить. Какой-то губернатор Арканзаса, господи. Мало ли Арказнасов… Для этого и нужна кампания.

Когда Барак Обама стартовал, я был как  раз в Америке, люди говорили: «Какой Барак Обама? Он не может победить. Это какой-то просто странный персонаж». Но шла кампания… для этого и нужна кампания.

Поэтому ее ликвидировали, чтобы был только один человек, которого  с утра до вечера показывают в новостях…

А.ПЛЮЩЕВ: А для Путина это унизительно. Если Навальный рассматривает это даже не как некоторый — я разговаривал с ним в это время — для него это был челлендж, для него это было приключение, для него это была как для политика большая ступень, большая веха.

Путин рассматривает это как унижение. Он должен спуститься со своего Олимпа куда-то к народу, чего-то заискивать, разговаривать.

Я еще к тому, что логично сейчас будет перейти к тому, чтобы все-таки «Прямую линию» как-то со скрипом вроде бы решили устраивать.

В.ЖАРКОВ: Я буквально добавлю одно слово про продолжительность кампании. Я знаю это абсолютно точно от своих друзей, которые работал на избирательной кампании в Мосгордуму в 19-м году, что если бы кампания продлилась хотя бы на две недели дольше, вынесли бы гораздо больше кандидатов от «Единой России» просто потому, дошли бы те, кто еще просто не успел сориентироваться.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Накапливается компромат, доходит информация.

В.ЖАРКОВ: Накапливается еще позитивное отношение к какому-то кандидату. А что касается Путина, то, конечно, он сидит таким царем, помазанником божьим, потому что для него это все мелочи. Он вершина бюрократической иерархии.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Я всем всегда говорю, что у генерального секретаря ЦК КПСС было два пленума. Он должен был являться людям дважды — весной и осенью и зачитывать доклад. И бедный Леонид Ильич, у которого болели зубы, болело всё, над ним все смеялись, там, он не мог отменить этот ритуал, потому что если ты не можешь системно читать доклады на пленумах ЦК, значит, ты уже всё. То есть ты должен выйти и трясясь — вот эти «сосиски сраны»…. Все смеялись.  И ты понимаешь, что Брежнев это был человек долга. У него были обязанности. Хотя он был не старый, он просто был больной очень…

А.ПЛЮЩЕВ: Система была менее самодержавной, чем сейчас.

В.ЖАРКОВ: Безусловно. Он должен был тащиться в Ташкент больной. На него там рушились какие-то конструкции. Представляете, чтобы на Путина какие-нибудь конструкции обрушились? Получается, Леонида Ильича вообще не охраняли по нашим меркам. И он все это делал. Ему самому это не надо было. Но он символ этой системы, система тащила его бесконечно по всем этим мероприятиям, пленумам, съездам и прочему.

А Путин создал систему… это даже не монархия, потому что монарх постоянно представительствует, особенно абсолютный монарх. Там Людовик XIV, он, извините,  туалет ходил на людях. А он создал систему, я даже не знаю, чего. Это не монархия даже, это какая-то таинственная сверхвласть, где он сидит втайне, является редко, как-то неуловимо, непредсказуемо и не выступает с идеологическими речами. Очень редко, глупо и путано. Не пишет статей, как товарищ Сталин, которые периодически выдавал…

В.ЖАРКОВ: Нет, написал про Украину.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Это не диалектический исторический материализм.

В.ЖАРКОВ: Это, конечно, не вопросы языкознания.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Это просто таинственная, непонятной природы его власть. Он президент республики вроде бы федеративной, а на самом деле даже не знаю, кто это.

В.ЖАРКОВ: Это во многом плата за разрушение институтов советского общества. Потому что все-таки, как никак партия была таким институтом. И она имела свои внутренние законы, свои внутренние ритуалы. И, соответственно, по этим законам и ритуалам должен  был жить любой участник этого процесса, в том числе, генеральный секретарь. А Путин, он не от чего не зависит.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Нет никаких институтов.

А.ПЛЮЩЕВ: Главный независимый кандидат.

В.ЖАРКОВ: Да, да, он, собственно, независим вообще ни от чего. А от него зависит всё — вот в чем проблема.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Единственный конституционный ритуал у него был предписанный — обращение к Законодательному собранию.

В.ЖАРКОВ: Тоже дважды нарушил.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Причем, я  так понимаю, что только с одной целью: чтобы всем показать, что надо мной никакого закона нет.

В.ЖАРКОВ: Абсолютно.

А.ПЛЮЩЕВ: Давайте сейчас прервемся на небольшую рекламу моего канала же, а затем продолжим. У нас есть breaking news.

РЕКЛАМА

А.ПЛЮЩЕВ: Интервью Татьяны Фельгенгауэр из цикла «Кто такой?» с Аббасом Галлямовым ждет вас также на моем канале.

И вот я обещал breaking news. Они пришли из Беларуси. Запросила прокуратура сроки создателям «Нехты». И, соответственно, как вы думаете, сколько запросили Роману Протасевичу? Дам подсказки. Его подельникам, другим основателям «Нехты» Степану Путило (заочно, разумеется, в руках один Роман Протасевич) запросили 20 лет, Яну Рудику — 19 лет.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: 15.

В.ЖАРКОВ: Я думаю, 25.

А.ПЛЮЩЕВ: Ну, он у них в  руках. Он деятельно раскаивался и всё такое. 10 ле лишения свободы. Прокурор предложил взять Протасевича под стражу в зале суда.  Он же был под домашним арестом. Как-то он не был в СИЗО. Это дело продолжается.

Роман Протасевич, напомню, был арестован, когда самолет Ryanair, летевший в Вильнюс, принудительно посадили в Минске. Ну как принудительно — обманом. И там задержали Романа Протасевича и его спутницу.

А мы возвращаемся к нашим ключевым событиям.  Что мы еще не обсудили? Вроде бы запланирована «Прямая линия» с  Владимиром Путиным. Вроде бы, говорят, на 8 июня. Это по источникам из «Ростелекома». Песков как-то так… весьма кокетливо сказал, что «будет точно в этом году, а когда, мы не знаем». Ну, неважно, бог с ним, когда, в конце концов. Они же отменяли ее всю дорогу, и прямую линию  и большую пресс-конференцию. Путин на каких-то больших форматах предпочитал общаться речами, которые в прямом эфире любят показывать наши коллеги с других либеральных каналов и, таким  образом, собирать трафик.

Но ни «Прямой лини», ни пресс-конференции не было. Что изменилось?

В.ЖАРКОВ: Я думаю, что ничего не изменилось. Он еще может все это отменить.

А.ПЛЮЩЕВ: Запросто.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Поэтому и не назначают. В продолжение разговора, который мы начали. Любой ритуал, у него есть привязка. Вот в этот день ты должен надеть корону и выйти на Красную площадь. А в этот день ты должен сесть на лошадь и проехать по Арбату. А Путин этого не любит: «Вдруг они меня подстерегут? Они же знают, что я там буду — они подстерегут, или гадость какую-нибудь сделают. Вот они знают, что я 8 июня буду выступать — возьмут и 7 разбомбят что-нибудь. Что я буду рассказывать?»

Поэтому надо до последнего тянуть.

А.ПЛЮЩЕВ: В режиме спецоперации. Вот бы провести «Прямую линию» И показать ее спустя несколько дней. Как он приехал.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Чтобы была прямая, но прямо вот так — раз! — и никто не успел подготовиться. Но есть некоторые проблемы.

А.ПЛЮЩЕВ: Но есть нюансы.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Возможно, эта поездка на фронт, она с чем-то связана. Или они что-то готовят, что-то придумали. Потому что конечно, назначив «Прямую линию», они дают карт-бланш украинцам. То есть можно испортить прямую линию разными способами. Поэтому страшное прямо назначать.

А.ПЛЮЩЕВ: Это та же история, что с отменой парадов, получается. «Бессмертный полк» везде отменили, по всей стране. А парады, они так идут с юго-запада, я бы сказал, на восток. Сначала в приграничных отменили парады — в Брянской и Белгородской области. Теперь юг пошел: весь отменили Краснодарский край, кроме Новороссийска, где, видимо, пара кораблей есть, и они, видимо, могут как-то вдоль берега пройти. Флот не так сильно задействован в войне, как  танки. А показывать нечего, ибо можно же схлопотать.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Я думаю, что главная проблема — это назначенная прямая трансляция при большом скоплении людей. Это прямо то, что доктор прописал для организации чего-нибудь.

Насчет «Бессмертного полка» вообще отдельная тема. Это важнейший ритуал был самопрезентации власти последние годы…

А.ПЛЮЩЕВ: Важнейший, введенный при этой власти. Парад остался в наследство от Советского Союза…

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Он был другой, он был реже. По юбилеям только в советское время был парад.

А.ПЛЮЩЕВ: Парад бывал, например, не только 9 мая, но и 7 ноября. 7 ноября был лавный праздник одно время. 9 мая стал уже выпячиваться в последнее десятилетие.

У нас получается так, что «Бессмертный полк», как и георгиевская лента — изобретение Путина. Ну, не Путина — путинской эпохи. Хотя и за тем и за другим изобретениям стоят совершенно конкретные люди с конкретной историей. И вот теперь приходится от этого отказываться. Почему?

В.ЖАРКОВ: Вообще, между прочим, мы не знаем, что там будет 9 мая на фронтах. Поэтому в этом контексте просто широкое празднование Дня победы может выглядеть совершенно странно.

Во-вторых, конечно, есть угроза. Мы уже говорили о том, что война пришла в Россию и, исходя из этого, все больше людей это понимают и все сильнее это понимают уже наверху.

Но, мне кажется, что эта история с «Прямой линией» — это еще может быть, я не настаиваю здесь, что это интересная такая  внутрикремлевская борьба. Потому что, я думаю, что та сила, которая может выступать за эту «Прямую линию» — это скорее Управление по внутренней политике. Это накатанный механизм. Извини, друг, выходи, делай то, что положено, потому что у нас выборы скоро, мы должны к этому подводку какую-то делать. Нужно показать людям, что ты с ними.

А.ПЛЮЩЕВ: А он такой спрашивает: «А чё, и так не изберут?»  Давайте поиграем. Я буду Путин…

В.ЖАРКОВ: А я буду Кириенко.

А.ПЛЮЩЕВ: Сардиленыч, ну что, так не изберут? Чего ты?..

В.ЖАРКОВ: Ну, Владимир Владимирович, надо, надо…

А.ПЛЮЩЕВ: Неохота. Они чего-то будут спрашивать. Мне чего-то мямлить…

В.ЖАРКОВ: Но мы же напишем вам всё…

А.ПЛЮЩЕВ: Я уже читаю плохо, и глазыньки не те. Ну что, ей богу! Кто эти люди? А вы что, не можете нарисовать? Это ваша задача. Вот вы и работайте. Вы хотите свою работу на меня переложить.

В.ЖАРКОВ: Владимир Владимирович, на самом деле вас народ-то поддерживает, вы же поймите. Мы же хотим вам продемонстрировать вашу поддержку. Как вы не понимаете, что народ вас поддерживает. Не надо ничего рисовать. Мы сейчас все сделаем так…

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: А вы на меня не кричите, не давите!

Я думаю, что даже поездка на фронт, она связана с тем, что, возможно, они фиксируют некий запрос от своего — они на нас уже давно плюнули, они общаются и делают все  только для своего электората, вовсе не для нас, нам они не хотят нравиться, — они, очевидно, чувствуют некий запрос, что Путина мало, что люди не видят Путина в привычных ситуациях. Где Путин? Он же должен нам рассказывать, как мы хорошо живем. Они не видят Путина на фронте. Они говорят: «Владимир Владимирович, вас мало. Надо что-то делать. Вас надо показывать людям».

В.ЖАРКОВ: Кстати, да. Я могу вам показать данные последних закрытых соцопросов. Сказать: «Ваш рейтинг падает…».

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Может, не рейтинг падает, но люди спрашивают…

А.ПЛЮЩЕВ: А вот у меня в папочке по опросам ФСО написано, что народ поддерживает, что очень хорошо поездка на фронт сыграла. Вот еще парочку — и отлично.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Я думаю, что эта «Прямая линия», которую они выкопали уже из могилы, она должна восполнить отсутствие Путина в эфире, такого, массированного. не просто встретился… А самое главное, что, может быть, есть некая усталость оттого, что нет хороших новостей. И что такое «Прямая линия»? Это фейерверк социальных обещаний, это фейерверк каких-то радостных новостей. А их мало. Люди же хотят услышать какие-то радостные новости. Сколько можно? Побед на фронте пока нет. Ну, буду  если, как они надеются, они отчитаются, а если нет, что тогда? Надо что-то хорошее людям рассказывать. Вот вы сядете, расскажите, как растут надои-удои, как нас не разрушишь, не убьешь, как нас весь мир поддерживает на самом-то деле, только вот элиты куплены.

И то, что он на это подписывается, говорит о том, что, возможно, они нашли все-таки аргументацию, почему ему надо это делать. Может быть, действительно, было какое-то ощущение, что его ядерный электорат устал, что люди недовольно, что начинают слушать этих «рассерженных патриотов», которые на него бочку катят, что он плохо воюют. Надо срочно что-то делать. Вот он и задергался.

В.ЖАРКОВ: Возвращаясь к Екатерине Михайловне, ее последней метафоре про неисправную канализацию…

А.ПЛЮЩЕВ: Незримо она здесь с нами присутствует.

В.ЖАРКОВ: Надо как-то продемонстрировать все-таки, что канализацией он тоже занимается…

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Лично воспользовался канализацией.

В.ЖАРКОВ: Заткнуть публично, лично выступить ассенизатором. Может быть, в этом смысле, конечно… Но я согласен с начальным тезисом Федора, что ее могут отменить или перенести куда-то…

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Теракт какой-нибудь случился. Мало ли что может случиться, что ее отменит.

В.ЖАРКОВ: Еще не время. Военное положение. Что-нибудь такое.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Мы все находимся в какой-то гадательной отрасли, потому что мы не понимаем, может быть, повестка на фронт могла быть связана с тем, что он хотел донести до этих военных руководителей на фронтах, какую-то мысль, например, или какое-то решение, которое принято. Или, на самом деле, послушать, что они хотели ему сказать, потому что, возможно, что он неудовлетворен тем уровнем информации, которую он получает от своих информаторов там, в бункере, условно. Мы не знаем. Если там реально готовится какая-то история, то со временем только сможем понять, было ли это хаотичное метание или чистый пиар ситуативный, или они что-то готовили и есть какая-то внутренняя логика у всех этих мероприятий.

В.ЖАРКОВ: К сожалению, мы судим о всех событиях постфактум. Очень трудно предсказывать что-то. И, насколько я знаю, те журналисты, которые имели контакты в той же администрации президента, сейчас очень ограничены в своем доступе к этим контактам. И это говорит о том, что система очень закрылась. А она находится  абсолютно в тени, такой закрытый ящик. И очень трудно судить, какая там мотивация. Но мы с вами разыграли ролевую игру. Можно подумать, что это вариант такой.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Я думаю, что администрация президента — это такое пустое в каком-то смысле здание, потому что там нет Путина. Путин сидит в какой-то ставке виртуальной и руководит войной. А это здание, где он должен заниматься политикой, там какие-то люди…

А.ПЛЮЩЕВ: Подожди, Федя, как это руководит войной? Он приехал даже на фронт и там поруководит чего-то с генералами, что-то потер. Это была достаточно странная поездка. Потому что вообще непонятно, зачем, непонятно, чего. Непонятно где — долго геолоцировали, непонятно, когда и все такое. Зато мы понимаем, что, где и когда он говорил про пионеров. Ты видел эту историю? Когда они сидят с Голиковой… опять же я не считал это ключевым событием, поэтому подготовил бы видос специально для тебя. Но я разыграю опять же для тебя.

Сидят они в телевизоре, с Голиковой общаются, там еще много людей, какие-то министры. И Голикова говорит ему «Наши ребята придумали для новой организации название «Движение первых». Он сидит — вот явно ему это интересно — и говорит: «А чего, «Движение первых?» «Движение первых» — это что у нас? Пионеры. А вы подумайте…». И он долго достаточно… А она делает вид, что не понимает: «Но ребята же придумали…». — «Ну, что ребята… Вы с ребятами посоветуйтесь тоже».

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Сталинское: «А вы подумайте еще раз».

А.ПЛЮЩЕВ: Я удивляюсь его ангельскому терпению на самом деле. Пионеры — значит, пионеры. Всё!

И он-то как раз играет в какие-то симулякры не только в войну. Каких-то пионеров придумали. Какие пионеры? Нахера это все.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Реставрация его этого идеального золотого века советской власти, который он сам себе выдумал, что должны быть пионеры. Какие «Движение первых»? Пионеры с галстуками. Кто-то правильно подметил, что пионерская организация исчезла в 91-м году. Это очень давно. Выросли поколения людей, которые знать не знают никаких пионеров. У этих людей дети пионерского возраста, и их отцы и матери не были никакими пионерами. Более того, я даже подозреваю, что есть какие-то бабушки и дедушки, которые не были пионерами или застали это прямо на излете, что они годик побыли, а потом все кончилось. То есть это люди, которым в 91-м году должно быть 12, по-моему, лет, чтобы человек застал пионеров.

А.ПЛЮЩЕВ: 10.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Это люди от 81-го года рождения. То есть те, кто родились позже 81-го года, они уже, скорей всего…

А.ПЛЮЩЕВ: Взрослые люди уже.

В.ЖАРКОВ:  Кстати же Илья Яшин…

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: А Путин, ему кажется, что это было вчера, что все помнит этих пионеров. Да кто их помнит? Господи! Это воспоминания людей, которые родились до 81 года. Они успели родить своих детей, может быть, даже теоретически внуков, они никакую пионерию не видели. Все это пустой звук. Эти ритуалы, горны, гластуки, мифология, пионеры-герои… У них в школе этого не было, стенды не висели.

А.ПЛЮЩЕВ: Как-то карго-культ на самом деле к советской власти. Потому что он не восстанавливает советскую власть на самом деле, потому что нет идеологии основополагающей…

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Да, карго-культ чисто…

А.ПЛЮЩЕВ: Нет руководящей роли партии как таковой. Нет каких-то системообразующих элементов советской власти, которые были.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Ну, карго-культ. Соломенный самолет стоит…

А.ПЛЮЩЕВ: Соломенный самолет буквально. Можно еще знаешь, когда ты Библию не читал, но регулярно причащаешься. Примерно так, такая история.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Но любишь об этом говорить.

А.ПЛЮЩЕВ: Я думаю, он именно так и делает.

В.ЖАРКОВ: Можно я утоплю «Движение первых» окончательно? Потому что Первый — хорошо рифмуется с Певчих… Певчих — это в другой организации.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Это, конечно, все выглядит, действительно, идиотизмом, потому что в разгар экономических и военных проблем — тут я опять сейчас  Reductio ad Hitlerum. Чем занимался в минуты отдохновения Гитлер в 45-м году? Он со Шпеером оглядывал модель этой не построенной столицы Рейха и вносил туда какие-то правки.

В.ЖАРКОВ: У нас был свой Николай I, который рисовал форму у всех, включая железнодорожных служащих. Это очень похоже.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Для него очень важно, что его в это трудное время беспокоит, чтобы назывались именно пионерами. То есть не нужна как таковая дееспособная детская организация, способная контролировать детские мозги. Нет, надо, чтобы она именно так называлась и маршировала…

В.ЖАРКОВ: Слава богу, ее не будет.

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Да, конечно, не будет.

А.ПЛЮЩЕВ: На бумаге-то будет, еще как.

В.ЖАРКОВ: Я думаю, что по проводкам всяким финансовым…

Ф.КРАШЕНИННИКОВ: Галустян, который входит в правление. Получил недавно армянский паспорт. Как настоящий истинный патриот и пионер…

Пока пауза, я пропиарю свой канал. У меня завтра будет стрим, где мы отдельно поговорим о широких проблемах, о которых здесь не успел поговорить.

А.ПЛЮЩЕВ: Что я хотел в «Ключевых событиях» обсудить, мы в основном обсудили. За что я и признателен Федору Крашенинникову, подписывайтесь. У Василия Жаркова пока канала нет, но он регулярно вступает на Breakfast Show, поэтому подписывайтесь на наш канал, с Василием Жарковым будете встречаться здесь: а) каждую неделю и б) время от времени у нас здесь в «Ключевых событиях».

Благодарю наших собеседников еще раз. Вечером в 22 часа сегодня стрим с потрясающей Екатериной Котрикадзе, главной информационной службы «Дождя», приходите. Спасибо, друзья, до следующей недели, спасибо! Пока!