«Ищем выход» с Борисом Надеждиным
Смотрите, первый косяк, конечно, был у нас – мы не ожидали масштабов сбора подписей. Мы просто попали. И по деньгам попали. Но мы просто не ожидали, что столько людей подпишутся. И когда это стало ясно, что мы перебираем подписи, мы же не могли сказать «разойдитесь». И мы попали…
Поддержать канал «Живой гвоздь»
А. ВЕНЕДИКТОВ: 20 часов и 5 минут в Москве. Всем здравствуйте. У микрофона Алексей Венедиктов. Борис Борисович Надеждин будет с минуты на минуту. Пробивается сквозь московские сугробы и пробки. Так что с ним Женя Большакова на связи. Кортеж подъезжает. Мигалок же нет, не кандидат чай. Тем не менее мы его ждем сейчас буквально в эту секунду. Лайки пока можете ставить вперед.
И мы договоримся так. Где-нибудь, наверное, до половины я своими вопросами его буду озадачивать, а потом мы перейдем в режим «Слухай Эхо», когда ваши вопросы будут Борису Надеждину, я буду их читать ему. Ну, не ерундовые вопросы, естественно, а те, которые интересны не одному человеку. Но буду в основном выбирать, как всегда, когда человек сообщает свое имя, возраст, ну, имя не обязательно, ладно, а возраст и место, откуда он нам пишет. Это всегда как-то разнообразит нашу картинку.
Так что Борис Надеждин с минуты на минуту появится у нас в студии. Напомню, что вся история с переносом в том, что мы отказывались вести интервью по Zoom, потому что он в Москве и я в Москве, ну что Zoom, студия должна быть. И вот мы ждем Бориса Борисовича.
Пока мы его ждем, хочу вам напомнить, что в 21 час 5 минут у нас всё будет с Владимиром Борисовичем Пастуховым. Тоже всё будет. Так что вы можете… Брокер спрашивает: «А Надеждин точно придет?» Говорит, что едет. Ждите, ждите. Заранее, Мария, не надо писать вопросы, Мария Феникс, они уйдут наверх, и я про них и не вспомню.
Не надо здесь слонами мне экран забивать. Буду банить, потому что я должен вопросы буду читать. И я хочу напомнить, особенно новеньким нашим подписчикам, нас уже 1 миллион 200 тысяч, что когда здесь оскорбляют гостя, я немедленно это забиваю, отправляю в бан, и больше ни в каких передачах участвовать вы не будете, и вас видно не будет. Понятно я говорю? Потому что это передача, а не посиделки у вас на кухне у некоторых. Вот ноунейм прислал слонов, не услышал меня. Берем и блокируем на все программы. Ноунеймов нам не надо. Вот таким образом.
Пока Надеждина нет, напомню, что у нас есть. У нас есть на Shop.diletant.media книга Наталии Ивановны Басовской «Чопорная Англия». Тут портреты всех государей английских от Генриха II Плантагенета до королевы Виктории. Их мало осталось у нас. По-моему, штук 20. Советую зайти и прикупить. Вот эту книгу, которую я вам представлял, «История Дона в Российской империи», вот она, там осталось 9 экземпляров всего на Shop.diletant.media. Это история казачества с 1549 года по 1917. Казачество донское в Российской империи. 9 книг осталось, остальные 91 вы уже купили.
И наконец еще у нас есть там «Вдова-шпионка», рассказ о сотруднице американского посольства, которая здесь работала. Она курировала от ЦРУ советских агентов и попалась, была посажена в советскую тюрьму. Потом, естественно, отпустили. Это все на Shop.diletant.media. Там тоже немного осталось. Так что пока Надеждина нет, можно зайти и купить.
Пока мы ждем, и Женя там сигналит, что он уже подъезжает, мне Александр Костенко пишет: «Не надо банить слонов. Это все-таки символ гостя». Дело не в том, что символ гостя. Если вы хотите, чтобы я читал ваши вопросы, не надо мусорить мне экран. Просто я готовлю экран к программе. Если я вам говорю, что вторую часть программы я буду ваши вопросы задавать, значит, мне не нужно вот это вот сейчас здесь превращать в черт знает что. Вот и всё. Это я делаю для того, чтобы вопросы доходили и не был мусор на экране.
По Залужному и отставке. Андрей Денди, ну а чего? Это когда я вам первый здесь сказал, вы начали «ха-ха-ха». Я вам это сказал 30 января. И вы тут мне все визжали, не все, конечно, а часть, о том, что это слив Кремля, трали-вали. Нет, Залужный в отставке, назначен генерал Сырский главнокомандующим ВСУ, Сырский, который кончал Московское общевойсковое училище, которое, кстати, кончал Дмитрий Язов в свое время. Он был командующим сухопутными войсками при этом. Да, я вам говорил. Потому что надо смотреть внимательно детали. Потому что не надо представлять себе мир таким…
Так, вот у нас тут еще один товарищ пришел. А вот кто-то входит. Штирлиц шел по коридору. Привет! Садись, да. Борис Борисович у нас в студии. Сейчас он устроится. Возьми… А, вода у тебя есть, всё. В том же пиджаке. У тебя что, один пиджак? Тебе подарить? У меня два.
Б. НАДЕЖДИН: Нет, у меня есть, просто мне велели в нем.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А, понятно, хорошо. Итак, всё, значит, мы всё забыли, 20 часов 10 минут. Попей водички, я пока напомню. Борис Борисович Надеждин в студии в Москве. Первую половину я задаю свои вопросы, вторую половину ваши вопросы будут. Поэтому пока вы свои вопросы оставьте. Не надо сейчас. Борис Борисович, решение вас не регистрировать ЦИКом – это политическое решение или это юридическое решение?
Б. НАДЕЖДИН: Я думаю, что политическое, конечно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Но если это политическое решение, значит, это приняли на каком-то политическом уровне. На каком?
Б. НАДЕЖДИН: Я не знаю.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Предположи.
Б. НАДЕЖДИН: Что я буду предполагать? Я просто давно знаю всех этих замечательных людей в Центризбиркоме.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет-нет, Центризбирком не принимает политических решений.
Б. НАДЕЖДИН: Я так скажу, подписи у нас очень хорошие.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Мы об этом поговорим.
Б. НАДЕЖДИН: Поэтому будем отбиваться в Верховном суде.
А. ВЕНЕДИКТОВ: И об этом поговорим. Но меня интересует, как оцениваешь это решение. Поскольку назвал его политическим, то чем могли руководствоваться те?
Б. НАДЕЖДИН: Тем, что у меня рейтинг огромный, растет на 5% в неделю, и все видят. Это же не случайно ВЦИОМ и ФОМ, которые всегда публиковали рейтинги кандидатов на выборах, они же не публикуют. Но знают. И мы знаем, что они знают. Поэтому мы видим, что там у меня рейтинг на 5% в неделю растет.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Всё равно не представляешь электоральную угрозу для Путина. Зачем снимать? Политически тем более.
Б. НАДЕЖДИН: Потому что я ломаю всю конструкцию.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А какая конструкция?
Б. НАДЕЖДИН: Я сломал конструкцию этих выборов. Там же не случайно 11 человек стали подписи собирать, потом часть собрала подписи и сама ушла, и там уже добивали. То есть была одна концепция выборов. Она сломана. Теперь они другую какую-то сконструировали. Но она сильно слабее, намного слабее, конечно. И плюс я полностью сломал вот эту идиллию, когда думские партии, коммунисты, ЛДПР и так далее. Выясняется, что у меня рейтинг больше, чем у них у всех вместе взятых был от кандидатов от этих партий.
Означает, что эта конструкция политическая – полная туфта, которая была выстроена, эта оппозиция, коммунисты и так далее. Реально в стране существует только одна мощная оппозиционная идея. Она выглядит так – против тоталитаризма и за мир, так скажем. Против тоталитаризма, авторитаризма и за мир. Это мощная струя. Но у этой струи нету никакого представительства. Его нет. Все остальные кандидаты – они не про это.
А. ВЕНЕДИКТОВ: В этой связи, конечно, объясни, почему и Верховный, и Конституционный суд? Почему собираетесь идти и в Верховный, и в Конституционный суд?
Б. НАДЕЖДИН: Слушай, давай так, начистоту. Это был первый случай в истории выборов президента России вообще в стране, ну, с тех пор как собираются подписи, раньше же залог был, а потом стали собирать подписи. Это первый случай, когда действительно вся страна увидела, как на самом деле собираются подписи. До этого в 2018 году тоже вроде кто-то собирал подписи и даже их и регистрировали, только этого никто не видел. Не было очередей, не было вот этого энтузиазма. А когда он появился, выяснилось, что вся эта система со сбором подписей чистая туфта просто.
И мы будем судиться не только в Верховном суде. Мы будем подавать – сейчас делают – иск. Иск будет и по обжалованию факта отказа, чтобы меня зарегистрировали, и по обжалованию всех этих законов и инструкций ЦИКа совершенно безумных. Потому что не то что вся страна, весь мир видел, что люди стоят в очередях. Мы собрали 211 тысяч подписей в России.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А сколько еще в других странах?
Б. НАДЕЖДИН: Десятки тысяч. Просто не дошли руки их пересчитать, но это десятки тысяч.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Люди спрашивают: «А что с нашими подписями?»
Б. НАДЕЖДИН: Мы их посчитаем, скажем, где сколько собрали. Допустим, берем только Россию. 211 тысяч подписей в 120 городах страны. Дальше из них отбирается 105 тысяч. То есть я не могу принести все.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это закон или инструкция?
Б. НАДЕЖДИН: Это закон. 105 тысяч я могу принести. И если 5001 не засчитают – всё. Это бред.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это известно. Вы будете оспаривать тоже вот эту норму закона.
Б. НАДЕЖДИН: Конечно. Если даже я бы собрал миллион подписей, меня можно было бы зарубить за 5001 подпись, что Центризбирком и сделал. Понятно, да?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, да, да.
Б. НАДЕЖДИН: Дальше. Сама процедура проверки выглядела так, что когда человек реально собрал подписи и его команда бьется за каждую подпись, физически нет времени. Вот сидели мои люди круглые сутки, сидел Центризбирком, вот эти 60 тысяч подписей в проверке, их все просматривали. Вот мы успели дойти до… Примерно треть посмотрели. Я почему сегодня на заседании говорил: «Давайте до 10-го, проблем нет».
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это по закону возможно?
Б. НАДЕЖДИН: Возможно, да. 10 дней как я сдал 31-го. Элла Александровна что-то там говорила. На ее совести оставим.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Сейчас поговорим про Эллу Александровну.
Б. НАДЕЖДИН: Соответственно, мы даже физически не успели вот за то время, что было, рассмотреть все замечания к подписям.
А. ВЕНЕДИКТОВ: И это тоже вы будете оспаривать.
Б. НАДЕЖДИН: Конечно, да.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А что вы будете оспаривать в Конституционном? Я просто слышал, что вы идете в Конституционный суд.
Б. НАДЕЖДИН: Это юридистика пошла. Оспаривается отказ инструкции Центризбиркома в Верховном суде. Но инструкция Центризбиркома дословно воспроизводит федеральный закон, а федеральный закон – в Конституционном суде. В Конституционный суд опять же с некоторых пор нельзя пойти просто сразу, а нужно идти по судам. Вот этот процесс идет. Я подчеркиваю, я действую исключительно в рамках закона, вот как они, я всё так иду, иду, иду, иду.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А почему ты сказал, что у тебя нет претензий к ЦИКу? Это ЦИК принял решение отказать. Даже политическое он оформил. Как это нет претензий, когда вас не позвали, как ты говоришь, на проверку подписей, какие-то странные аргументы от них? Я же их тоже всех знаю, начиная от Бориса Эбзеева, которого мы помним в первом составе Конституционного суда. Как это нет претензий?
Б. НАДЕЖДИН: Давай так скажу. Объясняю. С политической точки зрения, как мы выяснили, Центризбирком выполнял там некие указания. Это как объяснить? Можно ругать градусник за то, что он показывает какую-то температуру?
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть они градусник в твоем понимании?
Б. НАДЕЖДИН: Да, абсолютно. Поэтому чего их ругать-то? Они в каком-то смысле такие люди. Мне их жалко даже иногда.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Давай тогда поговорим о претензиях к подписям.
Б. НАДЕЖДИН: Дальше, дальше. Внимание. Но Центризбирком действовал в соответствии с этими законами, которые мы оспариваем. В этом смысле, сейчас я сформулирую, я не могу упрекнуть Центризбирком, что он нарушал закон. В этом смысле да, тоже. Но закон можно по-разному выполнять.
А. ВЕНЕДИКТОВ: В чем основные претензии формальные? Мы говорим о формальных претензиях Центризбиркома. Вот 9400 там, да?
Б. НАДЕЖДИН: Но уже меньше, мы там отбили.
А. ВЕНЕДИКТОВ: 62 штуки. Понятно. Неважно.
Б. НАДЕЖДИН: Объясняю. Там есть реальные претензии. Те самые пресловутые пропавшие нотариалки в Московской области.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Там какая-то была странная история. Объясни.
Б. НАДЕЖДИН: Слушай, сейчас отсматривают видео, как я приносил…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, объясни, в чем дело. Люди же не знают.
Б. НАДЕЖДИН: Объясняю. Согласно этим «замечательным» законам мало того, что каждый подписной лист подписывается сборщиком, уполномоченным партией, так еще каждого сборщика мы должны отвести к нотариусу. Сборщиков по всей стране несколько тысяч человек. Они локализованы в 75 регионах страны. И в каждом этом регионе эти сборщики ходили группами к нотариусу, и нотариусы удостоверяли их подписи.
Соответственно, из каждого региона приезжала вот такая пачка, «нотариалки» они называются, такие листы, на котором я, нотариус, свидетельствую, что этот человек реально есть, вот его паспорт, вот его подпись. Ну, как обычно. Эти нотариалки вводятся в машиночитаемую форму, сканируются, и машиночитаемая форма на флешке приносится в Центризбирком. А сами эти штуки физические тоже приносятся в Центризбирком.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Так. И что случилось?
Б. НАДЕЖДИН: Дальше какая-то мистика начинается. Мы складываем. Была специальная коробка. Помнишь, такие красивые коробки принесли в ЦИК?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, да, за Надеждина.
Б. НАДЕЖДИН: В одной из коробок лежали нотариалки. И сейчас просматривают видео, потому что кажется, какой-то человек берет одну коробку и куда-то с ней идет. И вот сейчас выясняется. Но суть вот в чем. В машиночитаемой форме мы по Московской области всех заявили сборщиков. Причем там я есть, я тоже был сборщик, я собирал.
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть ты сам.
Б. НАДЕЖДИН: Да, я собирал подписи. И первый лист там был – это я, то есть моя подпись, заверенная нотариусом долгопрудненским. И она там лежала. А когда потом ЦИК стал всё проверять, то каким-то удивительным образом в машиночитаемой виде есть, сканы есть, то есть нотариус был, но сами эти листы, включая мой, где я, не нашли.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Подожди, вы их отправляли в ЦИК?
Б. НАДЕЖДИН: Ну, вроде бы да.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Вроде бы – это хорошо.
Б. НАДЕЖДИН: Подожди, вот смотри. С 75 регионов страны люди паковали всё это в ящики, и вот всё доехало. Все, больше 100 папок с подписями доехали.
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть ничего не потеряли.
Б. НАДЕЖДИН: Ничего не потеряли.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Кроме одной коробки.
Б. НАДЕЖДИН: Пропала, да. Мы понять не можем. Сейчас мы искали, всё перерыли. То есть из штаба они уехали.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Из штаба они уехали.
Б. НАДЕЖДИН: Да. Приехали ли они в ЦИК… Все говорят, ну конечно приехали. Дальше мы смотрим видео и какие-то там… Дальше разбираемся. Мистика. У меня была гипотеза, я ее озвучил на Центризбиркоме, что, возможно, какой-то добрый человек где-то уже там, когда мы приехали в Центризбирком, открыл коробку, увидел там сверху нотариальное удостоверение подписи Надеждина и просто взял, потому что, возможно, через много лет на аукционе каком-нибудь за большие деньги можно это продать.
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть они исчезли?
Б. НАДЕЖДИН: Да. И моя, да.
А. ВЕНЕДИКТОВ: И много подписей на этом?
Б. НАДЕЖДИН: 1700.
А. ВЕНЕДИКТОВ: 1700. То есть это треть нехватки.
Б. НАДЕЖДИН: Да. И мы, соответственно, там пытались сказать. Я говорил: «Послушайте, нет никаких сомнений, что нотариус удостоверял этих людей. Потому что в машиночитаемом виде они есть. Ну просто видно. Мы же не могли это…».
А. ВЕНЕДИКТОВ: Понятно, да.
Б. НАДЕЖДИН: Дальше. Никаких проблем запросить у нотариуса. Никаких. Ну просто взять и получить у нотариуса справку, действительно ли приходили эти люди, и всё. Нет, говорят, до свидания. 1700 подписей долой. Темная история.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Вот, значит, 1700. Что же вы будете говорить в Верховном суде? Мы как бы готовимся.
Б. НАДЕЖДИН: Мы будем говорить, да. Дальше. Это вообще феерическая история. 4600 подписей, вслушайся внимательно, одной рукой написаны фамилия, имя, отчество избирателя, а другой рукой – даты.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А должен только избиратель по закону.
Б. НАДЕЖДИН: Да. Причем это должно быть по закону на основании заключения эксперта-почерковеда. Так написано в законе, в инструкции ЦИКа. Проблема в том, что этого заключения нет, но эти подписи, 4600 с чем-то, признаны недействительными, отложили. Мы считаем, что это чистой воды вкусовщина. Я сам смотрел на эти листы. Я же там тоже был.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, понятно.
Б. НАДЕЖДИН: Во-первых, нет заключения, а есть просто такие какие-то распечатки какой-то программы, какие-то коды там. Но ЦИК говорит: «Это и означает, что это неправильно всё».
А. ВЕНЕДИКТОВ: Но это для Верховного суда.
Б. НАДЕЖДИН: Да. Дальше еще интереснее. Смотри мы закончили работу в ЦИКе, точнее, мы хотели ее продолжать…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Извини, Татьяна Бондаренко пишет: «В реестре у нотариуса должны быть записи о заверенных подписях».
Б. НАДЕЖДИН: Ну конечно это есть.
А. ВЕНЕДИКТОВ: С чем идти в Верховный суд. С этим.
Б. НАДЕЖДИН: Конечно, да. То есть нет никаких… Слушай, я сам ходил к нотариусу.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я понимаю. Твоя подпись пропала.
Б. НАДЕЖДИН: Именно эта пропала. Это какая-то мистика. Не можем объяснить. Ладно. Дальше. 4600, я сказал. И дальше еще, по-моему, 800 с чем-то – тут самое интересное – это справка из МВД, что не существует либо таких паспортов, либо таких адресов. Именно там Ростов-на-дому и всё такое.
Но это не всё. Посмотри, что мы сделали. Вчера вечером закончили просто эту работу, в том числе нашли все эти подписи, где мы убеждены, что паспорт и адрес правильные, а программа ЦИКа отсканировала и МВД сказали «неправильно». К 5 утра мы сделали возражение на 47 страницах. К 5 утра. Я до 5 утра и не спал. Сейчас у меня уже такое состояние.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ничего, ничего, ничего.
Б. НАДЕЖДИН: Соответственно, мы это возражение дали в ЦИК. Я сегодня пытался убедить Центризбирком: «Давайте мы отложим, чтобы их хотя бы рассмотрели». Но в чем хитрость? Внимание. Мы ухитрились за ночь найти 10 человек, позвонив им. Потому что они же когда подписи ставили, люди нам оставляли телефон на случай вот этот. И мы нашли 10 человек, которые прислали нам сканы паспортов. И они у нас есть. Так вот, конечно же, в подписных листах правильные данные, как в сканах паспортов, а вовсе не в справках МВД.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это знакомо.
Б. НАДЕЖДИН: Это мы за ночь сделали. 10 человек нашли. Понятно, что если бы у нас времени – мы продолжаем это делать – было больше, то, соответственно, мы бы, естественно, этих людей нашли больше.
Резюмирую. Вся эта процедура проверки подписей – это либо чистая вкусовщина, да и то мы так и не добились, собственно, заключения. Где оно? Покажите нам, где подпись человека. Это же лицензируемая деятельность. У него там сертификат. Это не просто так. Нету ее. А просто показалось, что одной рукой сделаны. Это вкусовщина чистой воды И даже я тебе больше скажу, ну предположим, господи боже мой, предположим, что человек написал своей рукой фамилию, имя, отчество, а сборщик погорячился и дату вписал его рукой. Нет же сомнений, что этот человек подпись поставил, в конце-то концов. То есть заметь, ни одна из наших подписей не признана, как говорят, недостоверной, то есть фальсифицированной.
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть нет фальсификата, да?
Б. НАДЕЖДИН: Нет, такого вообще нет. Там, смотри, подпись бывает недостоверная и бывает недействительная. Недостоверная – это когда сама подпись фальшивая. А недействительная – это вот кривые паспорта, одной рукой. То есть таких у нас нет. Ну вот как-то так.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Вопрос. Эта история с возможной специальной операцией, с людьми, которые в штабе могли быть. То есть не ошибки, а специальные засланные, возможно, казачки, которые должны были повредить машинку. Что ты думаешь по этому поводу?
Б. НАДЕЖДИН: Были. Мы их даже ловили. Сейчас боюсь соврать. Какой-то южный регион.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет-нет, московские штабы.
Б. НАДЕЖДИН: Не, в Москве мы таких не ловили, а где-то на юге были пойманы люди, которые специально кривые подписи делали.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, ты допускаешь возможность, что у вас в штабе, в каком-то из ваших мест сидели люди, которые специально могли подмешать что-то или недоправить, или коробку не отправить. Я иду вот по этим вещам.
Б. НАДЕЖДИН: Я сомневаюсь. Потому что те люди, которые там работали, часть этих людей – это люди, с которыми я много лет работаю, а часть этих людей – это как раз молодая команда, я рассказывал, которая пришла, они очень сильно мотивированы. Они же вообще бесплатно сначала работали, когда денег не было. Потом деньги появились. Я не представляю, чтобы кто-то из них сознательно. Ну невозможно. Потом, ты знаешь, при таком темпе работы это всё вылезло бы. Ну просто человек, который засланец, вот он не будет там, что называется, всю ночь сидеть, не спать сутками и так далее. Зачем это надо? А такого… Все вкалывали как могли. Я бы сказал, что мотивация была в большинстве случаев за идею, а не за деньги.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Кстати, по поводу денег. Там, по-моему, Булаев или не Булаев, Шутов…
Б. НАДЕЖДИН: Да Николай Иванович… Я не знаю, что происходит.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Знаем Николая Ивановича хорошо.
Б. НАДЕЖДИН: Зачем он это сказал?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Булаев, да?
Б. НАДЕЖДИН: Он же прекрасно знает, как всё происходит. Смотрите, если у вас несколько тысяч сборщиков, вы же не можете с каждым договор иметь. Но договор с тем, кто собирает подписи, подписывает кандидат или финансовый уполномоченный, которых было два. Поэтому как всё делается? Договор подписывается с руководителем регионального штаба, иногда с так называемыми «бригадирами». Их небольшое количество. За каждым из них стоят десятки, а иногда сотни сборщиков. Каждый сборщик получает кто 10 тысяч рублей, кто 20, кто 30. Просто берутся люди, и ему посылается полмиллиона, и он, соответственно…
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть это вот субподряд. Это можно назвать, что это субподряд.
Б. НАДЕЖДИН: Да. Так всегда и делается.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Понятно. Просто вопросы задают.
Б. НАДЕЖДИН: Он сказал, что 162 человека получили 70 миллионов. Но так и есть. Потому что сбор подписей – очень дорогая история. Я с большим любопытством смотрел на кандидатов, которые потратили 200 тысяч рублей. Люди добрые, сбор подписей стоит десятки миллионов. Вот реально. Просто чистая математика.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Понятно.
Б. НАДЕЖДИН: Мы же еще попали на деньги. Нам сегодня счет заблокировали.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, вам сегодня счет заблокировали.
Б. НАДЕЖДИН: Я написал письмо, предъявил все договоры, по которым мы должны. Ну как так вообще? Я сколько в выборах участвую, мне никогда счет не закрывали сразу, всегда продлевали операции. Мы до сих пор не расплатились. Мы же попали. У нас сейчас ситуация тяжелая, потому что, по всей вероятности, миллионов на 7 мы попали. Объясню почему. Мы же не думали, что мы соберем 211 тысяч подписей. А подпись стоила, грубо говоря, 250-300 рублей. 200 – сборщику. Но там еще инфраструктура.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это не тем, кто ставил подписи. Надо же объяснять это всегда.
Б. НАДЕЖДИН: Нет. Люди ставили бесплатно. В смысле мы им не платили. Иногда чай разносили в очередях, чтобы они не замерзли совсем. Но сборщик получал в зависимости от обстоятельств 200-250 рублей. Если он брал телефон – 250. И так далее. Дальше вы умножаете. У нас перерасход получился в десятки миллионов рублей. Ну умножьте просто. Одно дело, как мы думали сначала, 105 тысяч собрать. Это стоит одних денег, 35-40 миллионов. А мы собрали 211 тысяч. И мы теперь должны тысячам людей деньги. И мы сейчас думаем, как их собирать. Если нам счет разблокирует, мы будем дальше. А если не разблокируют, я не знаю, как быть.
А. ВЕНЕДИКТОВ: В этой связи, конечно, вопрос про двух донатёров. Это мои последние два вопроса, потом пойдут вопросы чата. Был ли среди донатёров, видите ли вы, Ходорковский и его структуры?
Б. НАДЕЖДИН: Нет. А как это может быть? Нам могут донатить только граждане России и только с российских счетов.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Он гражданин России, Ходорковский Михаил Борисович.
Б. НАДЕЖДИН: Да. Но он иноагент.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Он агент. Агент не может разве? Я агент тоже. Я не донатил никому, хотя хотелось всем вам задонатить, начиная от Владимира Владимировича и заканчивая Борисом Борисовичем.
Б. НАДЕЖДИН: Нам бы пришлось вернуть. И там с возвратами отдельная история.
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть нет. Ты не вступал в переговоры с Ходорковским никак?
Б. НАДЕЖДИН: Я не вступал ни с кем.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Не-не, с Ходорковским.
Б. НАДЕЖДИН: Нет, не вступал.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Сорос.
Б. НАДЕЖДИН: Какой Сорос?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Люди спрашивают.
Б. НАДЕЖДИН: Люди добрые, нам вот перечислили деньги на утро 45 200 человек. Перечисляли не по миллиону, а там 100 рублей, 500, 1000. Есть клуб крупных спонсоров, кто 20 тысяч и больше. Их 145 человек. И, кстати, они публикуются. Вы на сайте ЦИКа можете увидеть крупных спонсоров. Не фамилии, а сколько их там. И там нету никаких олигархов. Нет людей, которые бы, не знаю, миллион долларов бы дали. Нет, такого нет. Есть один человек, который в совокупности перечислил полтора миллиона рублей. Один такой человек. Я с ним в Новосибирске специально ужинал, говорил спасибо.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Человек из Новосибирска?
Б. НАДЕЖДИН: Да, из Новосибирска. Но я не готов его называть.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Человек из Новосибирска.
Б. НАДЕЖДИН: Да, он есть. Предприниматель такой.
А. ВЕНЕДИКТОВ: И вопрос такой уже боковой, конечно, но важный. Почему вы сказали, что вы не знаете Максима Каца, не разговаривали с ним? Потому что мы все знаем, что именно после того, как Максим выступил, полетело. Это правда. И некоторые люди, которые работали у Максима на Uber, на муниципальных выборах, молодые ребята, они работали у вас в штабе.
Б. НАДЕЖДИН: Ну да, работали, но я не обращался ни к кому, ни к Ходорковскому, ни к Кацу.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Вы с ним не разговаривали, с Кацем?
Б. НАДЕЖДИН: Нет, конечно. А как я могу с ним разговаривать? Я о его существовании узнал в ходе…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну ладно, не может политик не знать о существовании Максима Каца.
Б. НАДЕЖДИН: Нет, я слышал о нем. Я же рассказывал, я слышал о нем, но где-то у меня он был на каком-то ряду какой-то молодежи такой. А потом я понял, что это реально такой серьезный.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Он запустил этот процесс.
Б. НАДЕЖДИН: Я просто не смотрел до этих выборов Ютюб вообще, совсем.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Отлично. Борис, вопрос. Если вас не восстановят, что вы будете делать 17 марта?
Б. НАДЕЖДИН: Я отвечу на этот вопрос позже. Сейчас разные варианты просчитываю.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Какие варианты? Перечислите, какие возможны варианты. Люди хотят знать.
Б. НАДЕЖДИН: Давайте так. Я человек опытный. Я хорошо знаю, что если я сейчас скажу, вот так надо делать, и пальцем покажу в какого-то кандидата, он пойдет вслед за Дунцовой и за Надеждиной.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Хорошо. Путина назовите. А могу я тогда развилку одну с вами установить? Вы будете принимать участие в выборах этих как избиратель в любом случае или нет?
Б. НАДЕЖДИН: Я буду. Более того, я сейчас пока говорю только одно. Я говорю следующее всем своим сторонникам. Нужно приходить голосовать.
А. ВЕНЕДИКТОВ: В любом случае.
Б. НАДЕЖДИН: В любом случае. Но нужно приходить голосовать именно 17 марта, в воскресенье. Я пока не уточняю, когда – утром, вечером или днем.
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть в любом случае, восстановят вас, не восстановят, приходить 17 марта голосовать.
Б. НАДЕЖДИН: Да, конечно. А вот как голосовать, я скажу 14 марта.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Понятно. Ваша позиция понятна.
Б. НАДЕЖДИН: Потому что я хорошо понимаю, что много чего еще произойдет за оставшееся время.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Посмотрим. Я напоминаю, 20:33, Борис Надеждин у нас в студии. Теперь ваши вопросы. Я прошу чат сейчас перестать заниматься выяснением отношений друг с другом и с Путиным. Это когда Владимир Владимирович будет сидеть напротив меня, тогда вы будете ему, Путину, задавать вопросы. Тоже мне Такеры Карлсоны тут понабежали. А теперь давайте посмотрим, что вы спрашиваете. Вот Анастасия из Петербурга. Уже улетел вопрос. Сейчас найду. Анастасия, 33 года. Борис Борисович, оторвитесь, пожалуйста.
Б. НАДЕЖДИН: Всё. Просто мне тут докладывают.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я понимаю. «Есть ли смысл, – спрашивает Настя, – людям обращаться в частном порядке для признания их подписей действительными?»
Б. НАДЕЖДИН: Если мы попросим – конечно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть и такая вероятность возможна?
Б. НАДЕЖДИН: Мы сейчас продолжаем для суда уже выяснять, кто из людей, реально у него всё правильно, а подпись его бортанули.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Александр, 23 года, Ульяновск. Всё сейчас происходит, сейчас буквально, минуту назад. «Какое положительное решение Верховного суда вы будете ожидать – восстановление как кандидата или возможность оспорить оставшиеся подписи?»
Б. НАДЕЖДИН: Восстановление. То есть, собственно, предмет иска состоит из двух частей. Первое – меня зарегистрировать, и второе – признать недействующими там вот эти все странные инструкции, согласно которым меня сняли с выборов.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Алексей Скворцов спрашивает: «Правда ли, что у вас в роду пять поколений Борисов Борисовичей?»
Б. НАДЕЖДИН: Ну да. Мой сын – Борис Борисович, я – Борис Борисович, отец мой – Борис Борисович, дед мой – Борис Борисович. Прадед, правда, Борис Николаевич.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Был вопрос, не помню кто, он спрашивал: «Вот вы говорили, что если вы станете президентом, изберетесь президентом, первый ваш шаг – это предложение мира, перемирие». Ну, прекращение огня, назовем так.
Б. НАДЕЖДИН: Скажем так, это такое комплексное предложение.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да. Но прекращение огня именно, стрелять.
Б. НАДЕЖДИН: Прекращение огня и начало мирных переговоров. Это связанные истории.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Хорошо. В случае если украинское руководство скажет: «Нет, сначала уйдите», ваши действия?
Б. НАДЕЖДИН: Нет. А как это может быть?
А. ВЕНЕДИКТОВ: А какие действия тогда?
Б. НАДЕЖДИН: Я точно не дам приказ о наступлении. Это 100%. Но дать приказ просто так вот отступать, уходить, бросать позиции…
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть отбиваться, да?
Б. НАДЕЖДИН: Я надеюсь, что украинское руководство правильно будет оценивать реалии.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Хорошо. Из Днепра, с Украины вопрос. 36 лет, Андрей: «Как человек, который на сегодня второй по рейтингу, вы готов сказать Украине “извините”?»
Б. НАДЕЖДИН: Я думаю, главное, чтобы люди перестали друг друга убивать. Это первое, что нужно сделать. Второе, что нужно сделать – это найти способ сосуществования России и Украины. Никто из нас не исчезнет, ни Россия, ни Украина. Нам придется как-то договариваться о мире. А уже следующее поколение российских политиков, пусть оно этим… Мне бы эту часть работы сделать. Это уже тяжело.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Максим, 33 года. У нас очень много молодежи, я хочу сказать.
Б. НАДЕЖДИН: Это хорошо.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Максим, 33 года, Москва. Я подряд прямо. «Почему Надеждин всем рискнул и поссорился с администрацией президента? Зачем вы убили свою карьеру?» Он имеет в виду, видимо, и выдвижение, и вот это.
Б. НАДЕЖДИН: Я не ссорился ни с кем. Я вообще никогда в жизни ни с кем не ссорился. Я очень мирный, мягкий, интеллигентный человек. Я ни с кем не ссорился. Более того, я абсолютно убежден, что у меня если вдруг возникнут какие-то на новом повороте судьбы, какие-то личные общения с теми, кого я много лет знаю, кто в Кремле работает, мы будем абсолютно нормально разговаривать. У них своя работа, у меня своя.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Егор из Омска, 26 лет: «Есть запрос на митинги. Сможете запустить машину согласованных митингов?»
Б. НАДЕЖДИН: Обсуждаем это. Сейчас у меня какая ситуация? То есть есть краткосрочные задачи – Верховный суд, понятно, 17 марта. Есть долгосрочные задачи. Досрочная задача – выиграть выборы в Госдуму 2026 года. Ну так. Я же второй политик в стране.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Подождите, давайте это не пропустим. Значит, у нас Мосгордума, если говорить о центральном событии. Но вы сами не пойдете в Мосгордуму, я правильно прочитал?
Б. НАДЕЖДИН: Ну, мне… Как бы помягче сказать…
А. ВЕНЕДИКТОВ: А не надо мягко.
Б. НАДЕЖДИН: Если бы в Мосгордуме были партийные списки, а я сейчас буду пытаться лоббировать, чтобы они все-таки были…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Не успеете. Изменить просто закон не успеете.
Б. НАДЕЖДИН: Да, слушайте, еще до назначения выборов несколько месяцев. Выборы назначаются реально в июле в Мосгордуму. Еще есть возможность.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Для этого нужно принять закон. Ну, хорошо, ладно. Хорошо, предположим, да.
Б. НАДЕЖДИН: То, например, Госсовет Татарстана, там партийные списки есть, да?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да.
Б. НАДЕЖДИН: Я могу возглавить партийный список.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А партийный какой партии, простите ради бога?
Б. НАДЕЖДИН: «Гражданская инициатива». Я же в нее вступил.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Вы еще в «Справедливой России» группе избранный.
Б. НАДЕЖДИН: Я никогда не был членом «Справедливой России». Абсолютно ей ничем не обязан. То есть спасибо Сергею Михайловичу, что он меня избавил от сбора подписей. Это, собственно, был единственный мотив. Я же знаю, что такое подписи собирать.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну да. Тогда.
Б. НАДЕЖДИН: Тогда, в 2019 году. Я не был членом этой партии. Я сейчас член другой партии, она называется «Гражданская инициатива», партия, во главе которой сейчас Андрей Нечаев. У нас полное взаимопонимание. Именно эту партию мы сейчас будем укреплять.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Путем региональных выборов том числе, да?
Б. НАДЕЖДИН: Да.
А. ВЕНЕДИКТОВ: И вы готовы возглавлять списки там, где есть списки?
Б. НАДЕЖДИН: Да. А в Мосгордуме несколько сложнее, потому что мне как бы неправильно выдвигаться в округе в Мосгордуму, потому что если бы это были выборы в Мособлдуму, там эта логика была бы. Я же подмосковный.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, я понимаю.
Б. НАДЕЖДИН: Что я там со своим Долгопрудным куда-нибудь в Университетский округ полезу?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Подмосковье наше.
Б. НАДЕЖДИН: Замкадыш я.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Замкадыш, да.
Б. НАДЕЖДИН: Но тем не менее у нас будет команда кандидатов, думаю, молодых в основном, которые пойдут в Мосгордуму. И думаю, у них очень хорошие шансы.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Правильно ли я понимаю, что вы не собираетесь, если вас не зарегистрируют, и вы не сможете принять, если Верховный суд вас не зарегистрирует, не сможете принять, вы все равно будете развивать свою федеральную политическую карьеру?
Б. НАДЕЖДИН: Конечно. Я собираюсь возглавить список партии на выборах 2026 года. Это кажется, что они далеко. Это всё быстро.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Быстро, через два с половиной года.
Б. НАДЕЖДИН: И посмотрим.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Максим Кузнецов из Саратова, 20 лет: «Работал в штабе волонтером (видимо, вашим). Если вдруг штабы Надеждина признают экстремистской организацией (в скобках я скажу, как и штабы Навального), как вы будете нас защищать?»
Б. НАДЕЖДИН: Знаете, в ходе этой избирательной кампании я совершенно не пытался встретиться ни с кем в Кремле ни разу. Но я так устроен, что если надо будет защищать тех, кто со мной работал, я готов встречаться с кем угодно. Благо все меня лично хорошо знают. И Кириенко хорошо знает, и Шойгу хорошо знает. Так что я готов. Когда касается каких-то проблем людей, у меня нет комплексов. Я готов с кем угодно разговаривать.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, хочу сказать нашим постоянным зрителям чуть в сторону. Сегодня еще раз поменяли 100 военнопленных на 100 военнопленных. Поехало. Нет, ну мы очень боялись, что после трагедии с Ил-76 всё остановится.
Б. НАДЕЖДИН: Да, это ужасная история.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да. И еще не до конца, скажем так. Смотрите, Антон Ковляшенко, 34 года, из Белгорода. Он, видимо, не слушал часть беседы. «Будете ли вы призывать голосовать за Даванкова или за другого кандидата?»
Б. НАДЕЖДИН: Я сейчас прорабатываю решение. В том числе социология проводится, как действовать. Там есть разные идеи. Одна из идей – писать на бюллетенях «За Надеждина». Там еще много экзотических идей. Я отвечу на этот вопрос 14 марта.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, мы говорили уже, Антон. Но напомню, что Борис Борисович считает, что надо идти голосовать в воскресенье обязательно.
Б. НАДЕЖДИН: Да, голосовать надо обязательно. Просто мне надо не испортить жизнь другим.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я сказал, он пусть позовет голосовать за Путина. Вряд ли сильно испортит ему жизнь. Алексей Даниленко из Германии, 24 года. Ребята, что у вас с возрастом? Мои друзья – пенсионеры. Где мои сверстники все? «А какие основания у Борис Борисовича надеяться, что его допустят к участию в выборах в 2026 году? Если не пустили сейчас, то почему в 2026-м его пустят?»
Б. НАДЕЖДИН: Ну, пустят. Куда они денутся?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну как, сегодня делись куда-то, да?
Б. НАДЕЖДИН: Сегодня была история немножко другая. Сегодня был сбор подписей. А к 2026 году «Гражданская инициатива», если всё пойдет по плану, будет иметь фракции в парламентах регионов. И не будет проблем собирать подписи.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Александр из Челябинска, 39 лет. Постарше уже. «Вы не похожи на бойца, который готов бороться. Вот Ельцин был готов и подтвердил это». Что на это скажете?
Б. НАДЕЖДИН: Да я по жизни преподаватель, мирный, интеллигентный человек, я ни разу не Че Гевара, я ни разу не Навальный, кстати, и ни разу не Борис Немцов. У меня другой метод действия. Я всё просчитываю, продумываю. Шашкой махать – немножко не мое. Но я же добиваюсь задач, которые я ставлю. В конце концов, меня выбирают депутатом сколько лет уже. Заметьте как КПСС не была рада мне в 1990 году (я же победил коммуниста на выборах, действующего депутата), так и «Единая Россия» была мне не рада в 2019 году, которой я там практически худший результат сделал вообще в Подмосковье за все время.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Александр, Нижний Новгород, 29 лет. Обалдеть сегодня. «Будете объединяться с партией Дунцовой в оппозиционную коалицию?»
Б. НАДЕЖДИН: Дай бог… Мы с Екатериной в контакте.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Что с Екатериной, кстати, сейчас?
Б. НАДЕЖДИН: Мы с ней в контакте. Мы там совместные мероприятия проводим. Я, честно скажу, скептически отношусь к тому, что можно сейчас создать новую партию. Вот так вот. Но мы рады ее видеть. И Андрей Нечаев, мы с ним это обсуждали. Рады ее видеть в «Гражданской инициативе».
А. ВЕНЕДИКТОВ: А, вот так вот, да?
Б. НАДЕЖДИН: Пусть она пройдет свой путь.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, ну конечно.
Б. НАДЕЖДИН: Чем черт не шутит. Может быть, что-то у нее получится. Но я боюсь, что сложно это будет.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Барнаул, 23 года. Что ж такое-то? Нет, правда, у меня обычно там возраст такой солидный людей.
Б. НАДЕЖДИН: Так радоваться надо.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я радуюсь, я радуюсь. И мне пенсионеры пишут: «Мы тут, мы слушаем». Очень смешно. Молодежи дорога. Понятно. Спасибо всем, кто слушает. Владимир, 23 года, Барнаул: «Правду ли говорят, что вы сами голосовали за законы, по которым сейчас проводятся выборы?»
Б. НАДЕЖДИН: И да, и нет.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, если можно.
Б. НАДЕЖДИН: 67-й закон федеральный «Об основных гарантиях избирательных прав», я его писал вместе с Вешняковым Александром Игоревичем, Застружной Ольгой и с Майей Гришиной. Это был начало нулевых годов.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Майя Гришина.
Б. НАДЕЖДИН: Мы всё это делали. Потом я вел его в Думе. Я же депутат был. Я за него голосовал. Только обращаю ваше внимание, в том законе, который я писал, не было ни ДЭГа, извините, не было ни трехдневки, наблюдатели могли наблюдать в любой точке страны и не заявляться. В общем, был нормальный закон. После этого, внимание, в него 130 раз вносились изменения.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Сколько?
Б. НАДЕЖДИН: 130 раз. Это самый измененный закон. И он теперь… Как объяснить-то? Вот вы какую-то картину написано 25 лет назад, потом пришли художники с другим видением мира и тут черный квадрат в уголке нарисовали, тут что-то еще подмалевали. Я свой закон не узнаю.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Из Чебоксар Максим, 31 год: «Какие уроки и выводы уже извлекли из этой кампании, Борис?» Молодец, Максим.
Б. НАДЕЖДИН: Ой, хороший вопрос. Знаете, сейчас я создал там специальную группу по анализу, потому что, конечно, мы шишек набили очень много. И мы сейчас понимаем, какие были самые главные ошибки. Очень хорошо понимаем, кстати. И в следующий раз мы уже их точно не совершим. Если интересно, я могу рассказать, что мы видим, какие главные косяки были с нашей стороны.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, например? Себя покритикуйте.
Б. НАДЕЖДИН: Да, я могу критиковать. Смотрите, первый косяк, конечно, был у нас – мы не ожидали масштабов сбора подписей. Мы просто попали. И по деньгам попали. Но мы просто не ожидали, что столько людей подпишутся. И когда это стало ясно, что мы перебираем подписи, мы же не могли сказать «разойдитесь». И мы попали.
Дальше. Мы не ожидали, что будет такое количество донатов. Мы не ожидали этого. И мы изначально, как всегда на выборах, назначили одного финансового. А это бухгалтер. То есть человек, который подписывает платежи.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, понимаю.
Б. НАДЕЖДИН: И второго запасного. А потом выяснилось, что им нужно, внимание, подписывать по несколько сот платежек в день. И мы еще восемь добавили. Но мы потеряли кучу денег чисто из-за этой истории. Мы недооценили масштабы поддержки. Вот вы знаете, это удивительная вещь.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, смешно.
Б. НАДЕЖДИН: Это так. И что столько донатов будет недооценили. Просто переварить не смогли.
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть это не только администрация президента не оценила масштабы поддержки, но вы сами не оценили.
Б. НАДЕЖДИН: Да. Я говорю, ну вот как, вот как мы могли, когда проектировали кампанию, представить себе эту ситуацию совершенно? Дальше. Конечно, я так скажу, с позиционированием всё было очень точно, прям попадание было абсолютное. Когда я свой Манифест написал, это было точно в яблочко. Но дальше несколько организационных решений было ошибочных с моей стороны. Но это уже внутренняя история.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, серьезные какие-то. Выводы какие из этого? Надо так, а не так.
Б. НАДЕЖДИН: Сейчас я попробую. Когда Дунцову сняли прямо сразу, у нее тогда было подписчиков очень много и так далее, я тогда еще сказал, слушайте, тише едешь – дальше будешь. То есть понятно, что если бы, может быть, мы дотянули до момента регистрации с рейтингом не 10 или 15%, а 2%, тогда, может быть, проще бы было.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Бабурина с 0,68% сняли. И ничего.
Б. НАДЕЖДИН: Нет, Бабурин был в той как бы конструкции.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Но потом сняли.
Б. НАДЕЖДИН: Если бы у меня было 2%, меня бы зарегистрировали, конечно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А, вот так вот вы считаете.
Б. НАДЕЖДИН: Я в этом не сомневаюсь. Но в том-то и дело, что у меня 5% в неделю рост пошел. Это все увидели, перестали опросы публиковать.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, это святое. Михаил, 34 года, Санкт-Петербург: «Как вы относитесь к электронному голосованию? Не создает ли это угрозу подмены результатов?»
Б. НАДЕЖДИН: Плохо отношусь, потому что при нынешнем уровне доверия к этому ко всему лучше бюллетенем 17 марта, лично прийти.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я спорить с вами не буду, только скажу, что сегодня Russian Field сделал российский опрос, опубликовал: «Как вы собираетесь голосовать на участках, если в вашем регионе будет электронное голосование». 52 – бумагой, 42 – электронкой. Это просто обратите на это внимание. Если за вас будут голосовать, вы же людей можете призывать как угодно. Но это неважно. Я просто обращаю внимание. Кстати, вопрос. Спрашивали, как вы будете расплачиваться, если у вас, я просто не помню уже чей вопрос, если у вас заблокировали счет, с теми, кому вы еще должны?
Б. НАДЕЖДИН: Мы сейчас просчитываем два варианта. Во-первых, я написал в Центризбирком письмо и приложил договоры, по которым мы должны платить. И они могут мне разрешить, а могут не разрешить, разблокировать счет. Если они разрешают разблокировать счет и если, помечтаем, Верховный суд меня восстанавливает, тогда вообще всё хорошо, мы дальше собираем деньги на избирательный счет.
Если, соответственно, этого не происходит, мы сейчас сделаем две вещи. Мы сейчас запустим сбор денег на счет партии. Но здесь надо быть корректным. На счет партии мы будем запускать, и мы будем публично объявлять, что это на выборы в Мосгордуму и так далее. То есть мы же не можем собирать на партию, чтобы расплатиться со сборщиками.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, не знаю.
Б. НАДЕЖДИН: Ну а как? Дальше. Есть мой фонд, ему 20 лет, на который мы собирали деньги, еще когда у меня был избирательный счет. Начали собирать. И на него мы будем честно говорить вот абсолютно, что это собирается на социологию, на наблюдение, между прочим. Этим может заниматься фонд абсолютно. Будем собирать туда. И там еще на всякие-всякие-всякие задачи. И в рамках этого, соответственно, поскольку фонд публичный, некоммерческий, мы можем объявить, что фонд в том числе берет на себя долг.
А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть вы никого не кинете?
Б. НАДЕЖДИН: Я буду стараться. Но я же не миллионер. Я не могу вынуть из кармана.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Что же вы, столько в политике и ничего не нажили себе, кроме детей…
Б. НАДЕЖДИН: А знаете, мне кажется в том, что люди мне поверили, огромное значение имела моя личность при всём при том. Люди же тут же стали смотреть, где я живу.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Конечно, святое дело.
Б. НАДЕЖДИН: Чем я увлекаюсь. Гриб этот.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Рыба там была.
Б. НАДЕЖДИН: Я в этом смысле открытый человек совершенно, известный. Все знают, где я живу. Помидорохранилище мое тоже опубликовали на даче и так далее. То есть видно, что я человек не богатый совсем. А я просто никогда не умел брать взятки, никогда не брал. Если бы я умел брать взятки, я бы, наверное, не был бы кандидатом в президенты.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, я только хотел сказать, а тогда нам это зачем? Виктор Помокаев, 20 лет: «Оказавшись перед Путиным, что вы ему скажете?»
Б. НАДЕЖДИН: Да это я уже отвечал.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну ответьте, он интересуется, парень.
Б. НАДЕЖДИН: Владимир Владимирович, вы давно работаете президентом России. Вы сделали для страны очень много. Что-то хорошее, что-то, как мне кажется, совершенно неправильно всё делали. Вам уже надо просто отдохнуть, чтобы люди другие пришли к управлению страной, вытащили ее из того, куда вы ее, к сожалению, завели в последнее время.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Арсений, 25 лет, Ижевск: «Каково это находиться каждый день на вершине протестной волны?»
Б. НАДЕЖДИН: Ну, тяжеловато. Я сплю мало. Но и получаю массу энергии. Вообще, одна из самых больших загадок, я человек, честно говоря, не очень молодой и, прямо скажем, не очень здоровый.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, по сравнению со мной, вполне себе молодой и здоровый.
Б. НАДЕЖДИН: Ну, ладно, не будем мериться нашими болезнями.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, да, да.
Б. НАДЕЖДИН: Тем не менее я сам удивляюсь. Я реально сплю по 3-4 часа уже два месяца. Я держусь. И это связано с тем, что я получаю огромный заряд энергии. Это же существует на самом деле. Вот это ощущение, что тебя поддерживают миллионы людей, оно дает силы. Я вот сегодня до пяти утра, я говорил, я не спал, я ждал этого возражения. Я спал сегодня 2,5 часа. В 21 час у меня после тебя еще там какое-то интервью. Я уже почти языком не шевелю. Но, видишь, держусь.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ирина из Воронежа, ей 21 год. Она пишет: «Когда вам задают вопросы, ответы на которые будут нарушать Конституцию или законы, смогли бы вы дать на них более развернутый ответ, будучи президентом?» Отличный вопрос. 21 год. Такая умная.
Б. НАДЕЖДИН: Да, есть вопросы, на которые я буквально так и отвечаю, что я нахожусь на территории Российской Федерации и соблюдаю Конституцию Российской Федерации. Всё. Вот я больше ничего сказать не могу.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Но, став президентом…
Б. НАДЕЖДИН: И став президентом я тоже буду соблюдать Конституцию Российской федерации. Но у меня, в частности, появится возможность, если что, инициировать поправки в Конституцию.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Но я про это и говорил.
Б. НАДЕЖДИН: Да. У меня будет больше возможностей сильно как-то на что-то влиять.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Настя из Нижнего Новгорода. Почему Настя? Потому что 18 лет. «Есть ли смысл всем собраться, – я не знаю, кому всем, – и коллективно подать жалобу в ЦИК?» Или на ЦИК. Это я добавил.
Б. НАДЕЖДИН: Давайте так коротко о творческих планах. Кроме суда. Это всё локальная история. Закончится через неделю всё как-то. И кроме 17 марта, еще раз, стратегическая задача – выборы в Госдуму 2026 года. Внутри этой задачи – победы на законодательных собраниях ряда регионов, включая важные. Но, внимание, нужно предложить обществу какие-то формы активности, похожие на сбор подписей. То есть легальные и четко показывающие позицию. Мы обсуждаем несколько сейчас со своим штабом историй. Возможно, это какой-то сбор подписи на РОИ или на Change.org какой-то такой массовый, чтобы миллионы там подписались. Возможно, это какие-то флешмобы.
То есть важно, чтобы это была активность, но не опасная для людей. Я же меньше всего хочу там подставить людей под дубинки. Вот совсем не хочу. Поэтому всяческие активности типа массовых акций и так далее – это не ко мне. Этим я не буду заниматься. Я не хочу людей подставлять.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Но есть законные массовые акции, да?
Б. НАДЕЖДИН: Да. Мы сейчас тестируем систему. Ты же знаешь историю митинга в Долгопрудном, который там на льду водохранилища согласовали, потом передумали, пошли в суд. Сейчас это всё идет. Там нужно будет отменять… Во всех регионах, ты будешь смеяться, до сих пор действуют ковидные ограничения.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Почему я буду смеяться. В Москве тоже действуют ковидные ограничения.
Б. НАДЕЖДИН: Мы их будем через суд отменять. И когда мы это сделаем, откроется некая дорога. Мы так потихонечку. Я никогда не машу шашкой. Я так потихонечку там продвинусь, тут продвинусь. И эта стратегия, она часто… Я говорю, тише едешь – дальше будешь.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Но у людей запрос на шашку я вижу.
Б. НАДЕЖДИН: Ну когда человеку 20 лет или 18, как Насте.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я не услышал у Насти запрос на это.
Б. НАДЕЖДИН: Но я условно говорю. Вот заметь, что спрашивают молодые.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да-да-да.
Б. НАДЕЖДИН: А люди, которые уже постарше, у них уже немножко другое понимание ситуации. Но я точно не готов подставлять людей под дубинки. Зачем? Вот знаешь, в счастливой России будущего нам нужны все здоровые и непобитые.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Счастливая Россия будущего. Что с газетой, спрашивают из Москвы?
Б. НАДЕЖДИН: Интересная история. Мы же все-таки успели напечатать кое-где газету. Это же отдельная история.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это мы понимаем.
Б. НАДЕЖДИН: Типографии отказывались печатать. Одна получила 4,5 миллиона и на следующий день вернула.
А. ВЕНЕДИКТОВ: От денег отказались.
Б. НАДЕЖДИН: Да, уже получили.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нам это знакомо.
Б. НАДЕЖДИН: Миллион газет сейчас, думаю, у нас будет. Ну, короче, сейчас ситуация интересная. Потому что мы согласовали распространение ее и, собственно, готовы раздавать. А сейчас вроде как непонятно, раздавать ее или нет. Не буду комментировать.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Странно сказал. Люди спрашивают про газету очень много, я бы сказал.
Б. НАДЕЖДИН: В некоторых регионах она физически существует. И мы надеемся, что мы как-то придумаем, что с ней делать.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Понятно. Даша из Москвы, 26 лет: «Идея активности – ставить в соцлагерях аватарку слона». Как ты относишься к тому, что…
Б. НАДЕЖДИН: И это обсуждается.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я вижу, это снизу же. Вот Даша же не…
Б. НАДЕЖДИН: Я даже, может, запущу какое-то голосование на каком-нибудь стриме. Опции предложим, что вы предпочтете. Там же много вопросов на самом деле.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Сейчас кто-нибудь выкупит изображение слона и тебе предъявит. Трамп какой-нибудь. Потому что это же Республиканская партия. Как ты можешь забрать этого слона? Трамп тебе иск всадит в какой-нибудь суд.
Б. НАДЕЖДИН: Нет, это вот у них там свой американский слон, а у нас русский слон. Россия – родина слонов, как мы знаем.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, абсолютно. Последний вопрос у нас. 20 часов 58 минут Все-таки там Элла Александровна Панфилова, которую мы с тобой знаем с 1990 года…
Б. НАДЕЖДИН: Да, да, да.
А. ВЕНЕДИКТОВ: В результате она тебе отказала, женщина тебе отказала, но сказала, что тебя любит. Вот ты ушел с заседания с пониманием про Эллу Александровну чего?
Б. НАДЕЖДИН: Слушай, я Эллу Александровну, как ты справедливо заметил, с 1990 года знаю.
А. ВЕНЕДИКТОВ: И что случилось с ней?
Б. НАДЕЖДИН: Она оказалась в системе.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я же помню, как она орала на Дудаева при мне.
Б. НАДЕЖДИН: Да я прекрасно помню. Она была министром в правительстве еще вполне… В социальной защите, по-моему. В те времена, когда всё это было. Но люди меняются.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ты с ней не говорил приватно – до, после, неважно – ну как же так?
Б. НАДЕЖДИН: Слушай, а на самом деле я с ней давно вот так вот чай-то не пил, кстати.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Элла Александровна, слышишь? Позови Бориса Борисовича.
Б. НАДЕЖДИН: Давно чай не пил, это правда. Нет, мы пили чай, в смысле неформально общались, когда она уже была председателем Центризбиркома, но на какой-то очень ранней стадии, буквально как только она сменила Владимира Евгеньевича, царство ему небесное, Чурова. И, соответственно, да, что-то такое было, но это было в какую-то ее другую эпоху. Она же прошла несколько. Она же как только стала председателем, она там и Гришу Мельконьянца привечала, который сейчас сидит, к сожалению.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, Гриша в тюрьме, мы помним.
Б. НАДЕЖДИН: Она демонстрировала такую вот настроенность. Но потом… Ну что сделать, система ломает всех.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Давайте запомним эту фразу. Спасибо большое всем, кто сейчас был с нами. Это был Борис Борисович Надеждин, который собирается отбивать решение ЦИК о своей регистрации в Верховном суде. Мы будем наблюдать и звать Бориса Борисовича. И тут есть предложение, чтобы ты пришел уже без ведущего, который является экраном, сел напротив экрана и почитал всё, что тут тебя спрашивают. Придешь как-нибудь? Найдем время?
Б. НАДЕЖДИН: Ну, давай попробуем.
А. ВЕНЕДИКТОВ: В «Слухай Эхо».
Б. НАДЕЖДИН: Сейчас только у меня такой план отбиться.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Не-не-не, не сейчас. Подожди, найдешь время. Не надо, не надо. Выдохнем.
Б. НАДЕЖДИН: Да. Я, честно говоря, просто устал еще очень сильно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, это понятно. А если бы ты был избран президентом, как бы ты устал! Сам полез.
Б. НАДЕЖДИН: Кстати, меня спросили: «Что ты будешь делать, когда тебя выберут президентом?» Знаешь, что я ответил?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Спать.
Б. НАДЕЖДИН: Я сказал: «Высплюсь, потом на рыбалку на несколько дней, ну а потом приму присягу и буду работать».
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я сказал, спать. Спасибо всем большое. До свидания. Через 4,5 минуты – Владимир Борисович Пастухов.